Текст книги "ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф]"

Автор книги: Иосиф Ликстанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

ЧТО ЗА СУДНО «ЗМЕЙ»?

– Товарищ рассыльный!

– Есть, товарищ командир!

– Что делают мальчики на стенке?

– Отрывают друг другу уши, товарищ командир!

– Одного из них мы знаем?

– Так точно. Юнга Лесков с блокшива.

– Всё тот же юнга с блокшива. Совершенно разболтался этот юнга с блокшива! Сойдите на стенку, прекратите безобразие и доставьте драчунов сюда.

– Есть, товарищ командир!

Рассыльный подоспел к месту побоища в тот момент, когда торжествующий противник подмял Виктора и растирал его лицо бескозыркой, сорванной с головы незадачливого юнги.

Стиснув зубы, юнга вертел головой и барабанил каблуками по земле.

– Говори: «Ай, не буду!» Говори: «Ай, не буду!» – требовал победитель.

– Не скажу… не скажу! – пыхтел Виктор. – Я ещё… на тебе посижу, рыжая команда…

Рассыльный сделал страшное лицо и загорланил:

– Отставить! Прекратить! Руки по швам!

Мальчики вскочили и, тяжело дыша, уставились на него. Рассыльный смерил их презрительным взглядом, пожал плечами и холодно сообщил:

– Вы арестованы. Юнга, надеть бескозырку. За мной!

– Куда? – спросил Виктор, но прочитал на ленточке надпись «Змей» и стал мрачнее тучи.

Опять «Змей»!.. Никуда не уйдёшь от этого «Змея». А этим «Змеем» командует Кравцов, знакомый Фёдора Степановича, значит, вся эта история станет известной на блокшиве…

Виктор сердито нахлобучил помятую бескозырку с надорванной ленточкой, его противник застегнул курточку, и мальчики, с ног до головы покрытые пылью, отправились на «Змея».

Но что за судно «Змей» и кто такой командир Кравцов?

«Змей» – посыльное судно, о чём говорят буквы «п/с», стоящие перед кавычками, а посыльное судно – это такое судно, которое выполняет различные поручения штаба флота и должно сразу поспеть в тысячу различных пунктов. А командир Кравцов – очень молодой, очень исполнительный и весьма самолюбивый командир, который считает, что кое-кто недооценивает и – это особенно тяжело для молодого командира – не уважает «Змея». Кравцов неправ. «Змей» уже давно добился уважения, и товарищи Кравцова виноваты только в том, что считают п/с «Змей» именно п/с «Змеем», маленьким судёнышком, которое…

Судёнышко! Кто смеет утверждать, что Кравцов командует судёнышком! На «Змее» все уверены, что под их ногами палуба гиганта, без двух минут линкора. Что касается водоизмещения, то «Змею», конечно, не повезло. Даже приняв полный груз топлива, провианта и приказов штаба, он вытесняет слишком мало воды. Но зато п/с «Змей» – это воплощение аккуратности и чистоты; он весь сверкает, блестит, он не знает, что такое пыль, сор, ржавчина, и служит также блестяще и аккуратно. Кравцов принял девизом своей жизни поговорку: «Если приказ выполним, то уже выполнен, а если невыполним, то будет выполнен своевременно или немного раньше». Этому командиру моряки ставили в вину только то, что он сам и его команда иной раз говорят о самых простых вещах замысловатым языком.

– Прошу, корсары и пираты! – сказал рассыльный, и хмурые пираты и корсары ступили на блестящую палубу.

Командир поджидал их, стоя на мостике. Перегнувшись через поручни, он разглядывал мальчиков, и его озорные глаза улыбались. Признаться, он был рад этому происшествию: торчать в пустой гавани не очень-то весело. Мальчики не видели его улыбки. В ожидании выговора они стояли потупившись и сосредоточенно сопели.

– Кто виноват? – спросил Кравцов быстро.

Мальчики молчали.

– Повторяю вопрос: кто виноват, кто затеял драку, кто начал?

Виктор вспомнил вчерашний разговор с Фёдором Степановичем, искоса взглянул на своего противника, набрался духу и весьма негромко сказал:

– Я…

– Ничего не слышу.

– Я! – крикнул Виктор.

– Правдивость похвальна, – важно заявил Кравцов. – Теперь изложи причины вооружённого конфликта.

Виктор понял, что от него требуют.

– Он… вчера… помешал мне поговорить с краснофлотцем… который отобрал мои флажки… и я хотел накормить его пылью…

– А получилось не совсем по плану, – добавил Кравцов. – Но так или иначе драка кончена, и вот вам решение: ты, юнга Лесков, и ты, мальчик, вы арестованы за безобразное поведение на стенке военной гавани. Товарищ рассыльный, доставьте буянов в каюткомпанию и сдайте под надзор вестовому до тех пор, пока я не придумаю, как с ними поступить в дальнейшем.

Мальчики испуганно переглянулись.

– Прикажете их помыть? – спросил рассыльный,

– Обязательно. Пускай этим займётся вестовой.

Виктор и рыжий мальчик почувствовали, что они попали в крепкие руки. Командир проводил растерявшихся мальчиков улыбкой и вдруг насторожился: далеко, за воротами Усть-Рогатки, послышался автомобильный гудок, хорошо известный Кравцову.

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

Кают-компания «Змея» была отделана полированным красным деревом. В ней стояли буфет, стол и диваны. Вестовой Красиков, смуглый и худенький, в своём белоснежном халате был похож на высохший стручок акации. Он вытирал мягким полотенцем тарелки голубого сервиза и беседовал с Митрофаном – чёрным корабельным котом. У Митрофана была блестящая шерсть и зелёные глаза. Немного портило Митрофана то, что он имел всего одно ухо, но, впрочем, на «Змее» все к этому привыкли и совершенно искренне считали Митрофана красавцем. Если друзья корабельного кота и вспоминали об отсутствующем ухе, так только для красного словца.

– Что в тебе хорошо, Митрофан, так это чистоплотность, – говорил Красиков коту. – Тут под тебя не подкопаешься. А что касается поведения, так ты скотина. Кто вчера стащил котлету у механика? Ты стащил! Скажи пожалуйста, какой смелый на котлеты и какой осторожный насчёт крыс! Знаешь небось, что механик простит, а крысы и последнее ухо отгрызть могут. Эх ты, крысиная закуска!

Кот бросил на него укоризненный взгляд и беззвучно открыл рот. Вероятно, он хотел сказать: «А ты пробовал крыс ловить? Попробуй, а я посмотрю, сколько у тебя ушей останется».

Дверь открылась, и рассыльный ввёл в кают-компанию мальчиков. Вестовой, увидя их, ахнул и прислонился к буфету.

– Это что за явление? – спросил он шёпотом.

– Арестованы за драку на стенке, – деловито сообщил рассыльный. – Отдаются под твой надзор. Обоих приказано вымыть.

– Уведи! – взмолился Красиков. – Это же зараза…

– Ничего не могу. Командир приказал.

– Вот! – с отчаянием воскликнул вестовой, обращаясь к Митрофану, который при виде мальчиков распушил хвост и вскочил на буфет. – Вот два типа! Виктор Лесков, уж конечно, тут как тут.

– Я к вам не просился, – буркнул Виктор и ещё больше насупился. – Сами арестовали, а сами ещё и смеются.

– Ах, вот ты как разговариваешь! – сразу пришёл в себя вестовой. – Хочешь серьёзного отношения? Пожалуйста! Будьте так добры!

Он схватил мальчиков за руки, с шумом выставил их из кают-компании, отодвинул дверь ванной, и оттуда сейчас же послышался плеск воды, топот ног, фырканье. Из ванны Виктор вышел чистенький, ошеломлённый, а затем сияющий Красиков ввёл в кают-компанию такого же чистенького и не менее ошеломлённого рыжего мальчика.

– Вот теперь вы, ребята, похожи на людей, – сказал вестовой. – Похожи, но не совсем. Это половина дела, а вот вам культурное занятие.

Он достал из нижнего отделения буфета шкатулку:

– Получайте иголки, нитки и пуговицы по счёту. Садитесь и работайте. Тебе, юнга, надо ещё и локоть зашить. Ишь как разорвал!

– Я не умею, – сердито ответил Виктор. – Он мне разорвал, он пускай и зашивает.

– Кто он?

– Рыжая команда.

Вестовой торжественным тоном спросил мальчика:

– Как тебя зовут и величают?

– Митя, – сконфуженно ответил тот. – Митя Гончаренко.

– Лесков, запомни! Попробуй его ещё раз назвать не по имени, а… по цвету. Честное слово, в газету напишу, что ты пускаешь обидные клички. Будто не знаешь, что на Красном флоте это запрещено. Точка! Вот тебе, Митя, иголка и прочее. Научи юнгу Лескова пришивать пуговицы и чинить. А то весь флот неряху засмеёт.

Митя неохотно потянулся к бушлату Виктора, но юнга бросил на него сердитый взгляд и начал вдевать нитку в иголку.

– Дошло, – с удовлетворением отметил вестовой. – А ты, Митя, где живёшь? Папа, мама, братья, сестры есть?

– Нет, никого нет… Сестра есть… Она в швальне Главвоенпорта работает.

– А ещё кого-нибудь имеешь?

– Брат на линкоре строевым служит.

– Понятно! А моряком когда станешь? – с улыбкой спросил вестовой.

– Брат говорит, что меня в военно-морское училище отдаст, – сказал мальчик и украдкой взглянул на Виктора. – Только ещё не скоро меня во флот возьмут.

– И вовсе совсем не возьмут, – буркнул Виктор. – Нос не тем концом пришит. Довольно странный нос…

– Юнга! – прикрикнул Красиков. – Опять авралишь?

– Да, а почему он мне подножку дал? Дал подножку и задаётся. Как же, победитель!..

– Нет, неправда, неправда! – возразил Митя и так покраснел, что веснушки на его лице стали белыми. – Я честно! Я без подножки! Это он о тротуар споткнулся. Я видел…

– И не ври, не ври! – настаивал Виктор. – Тротуар где, а я упал где?

Вестовой рассмеялся от всего сердца:

– Митрофан, смотри, какие котята! Ну-ка, рассказывайте, что у вас случилось, а я вам чайку согрею. Хоть вы и арестованные, а кормить-поить вас нужно.

Не успел он включить электрический чайник, не успели мальчики начать рассказ о своей баталии, как наверху раздался заливистый свисток, кто-то прокричал: «Все наверх, с якоря сниматься!» Над кают-компанией тяжело затопали. Застучала лебёдка. «Змей» покачнулся и вздрогнул, точно потянулся после сна.

– Батюшки! – воскликнул вестовой. – Поехали… А ведь в море волна! Пропала посуда!

Он бросился убирать свои драгоценные голубые тарелки. Мальчики переглянулись.

– Куда мы? – спросил Митя, приподнимаясь.

– Не знаю! – Виктор пожал плечами. – А ты испугался, сухопутная крыса?

– Ничего не испугался. Ты чего пристаёшь?..

Только убрав последнюю тарелку, вестовой вспомнил о мальчиках и растерялся.

– А вас куда? – спросил он, будто мальчики знали, в какой буфет их надо спрятать. – А с вами как? Беда, честное слово!

Он выбежал из кают-компании и через минуту вернулся успокоенным.

– Ну, ребята, история получилась! – сообщил он. – «Змей» в море пошёл. Надо секретные приказы по месту назначения доставить на форт.[33]33
  Форт – сильно вооружённое береговое укрепление на подступах к главной морской базе или крупному порту, способное к самостоятельной круговой обороне.


[Закрыть] Штаб приказал в порядке высшей срочности. Вот как… Командир велел передать вам, что теперь вы, так сказать, не арестованные, а пассажиры. Можете даже на мостик подняться. Понятно? Командир велел на берег семафор передать, что вы у нас. Понятно?

– Понятно! – в один голос сказали мальчики и вскочили.

«Змей» шёл к воротам гавани. Семафор, переданный по приказу Кравцова на берег, читался так:

«На блокшив. Виктор Лесков и Митя Гончаренко с нами. Передайте работнице швальни Гончаренко».

ЮНЫЕ МОРЕХОДЫ

Когда ворота военной гавани остались за кормой и «Змей» пошёл по фарватеру, Кравцов обернулся к мальчикам, которые забились в угол мостика, и спросил:

– Ещё не помирились? Ну и будете со мной плавать, пока не помиритесь. Нет худа без добра: оморячитесь, по крайней мере форт увидите.

Его тон ободрил Виктора.

– Форт! – протянул он. – А я думал…

– А ты думал, что мы отправились в океан? Нет, пока мы далеко не ходим. Придётся вам, юные мореплаватели, составить мне компанию до форта и обратно. Это не займёт много времени. К ночи вернёмся в Кронштадт.

– Мне на линкор «Грозный» надо, – сказал Виктор. – Фёдор Степанович приказал…

– Это насчёт красных флажков? Понимаю! Но линкор далеко в море, мы его не нагоним. Через несколько дней флот вернётся в гавань, и ты получишь свои флажки. Ну, а ты, мальчик в кепке? Тебя зовут Митя? Ты не сердишься, что я взял тебя в море?.. Ты флажки не терял?

– Нет, не терял, – смущённо ответил Митя. – А на линкоре у меня тоже брат есть…

– А ещё где у тебя есть брат?

– А ещё больше нет.

Кравцов сделал серьёзное лицо и торжественно объявил:

– Вы зачисляетесь на корабельное пищевое довольствие. Помещаться будете в кают-компании. Обязаны соблюдать установленный на корабле порядок службы и жизни. Всё уразумели? Прекрасно. Можете остаться на мостике, для вас это интересно… Лево руля, лево руля, так держать!

Юные мореходы принялись глазеть, не зная, чему отдать своё внимание в первую очередь. Очень интересно было наблюдать за штурвальным.[34]34
  Штурвальный – рулевой.


[Закрыть] Он большой, широкоплечий, с немного рябым лицом и сжатыми губами. Светлые упорные глаза смотрят всё вперёд, всё вперёд, а крепкие большие руки легко поворачивают штурвал,[35]35
  Штурвал – механическое устройство, с помощью которого повёртывают (перекладывают) руль. В систему штурвала входит, в частности, штурвальное колесо с ручками, у которого стоит вахту рулевой.


[Закрыть] заставляют корабль послушно ложиться на заданный курс. Мальчики смотрели на штурвального и справа, и слева, и в упор, но краснофлотец, занятый своим делом, не удостоил их ни одним взглядом, и лицо его оставалось гордым и холодным.

Ах, хорошо быть штурвальным! Весь корабль подчиняется малейшему движению этого спокойного человека с упорными светлыми глазами. Но очень интересно также наблюдать волны, пенный след за кормой, оградительные знаки фарватера – вешки, буйки. Жаль, что у человека только два глаза: их не хватает, и приходится вертеться волчком, чтобы всё охватить.

– Кончится тем, что вы просверлите корабль сверху донизу и пойдёте под киль, – сказал Кравцов, стоявший на узеньком мостике «Змея». – Не мешать!

Мальчики, как намагниченные, прилипли к поручням. Виктор, обдумывая план действий, сказал:

– Сначала буду смотреть на волны, а потом буду учиться штурвалить. А потом, когда научусь…

– Я тоже научусь, – откликнулся Митя.

– Мне до тебя дела нет и не надо, – фыркнул Виктор. – Ты подножки даёшь… Таких корсары на реях вешали. Вот!

– И мне до тебя дела нет, – ответил Митя. – А подножек я не даю. Очень нужно. Я и без подножек сильнее тебя, хотя ты и толстый, а я худой.

– Скажи честное пионерское, что не даёшь подножек, – предложил Виктор.

– Честное пионерское! Очень мне нужно подножки давать! Я тоже корсаром могу быть. Я читал, как это…

– Смотри, смотри! Там за стенкой мачты блокшива.

– А там вышка службы связи. Правда?..

– И каменный сорокатрубный крейсер! Смотри, там!

– А вот здесь две мартышки на мостике базар устроили, – серьёзно отметил Кравцов. – Прошу прекратить гам!

У мальчиков вытянулись лица, и они замолчали. Вокруг всё было необычайно: серое небо низко висело над взлохмаченным морем, не переставая дул ветер, волны закипали белой пеной, и чем дальше уходили гранитные стенки гавани, тем выше становились волны. «Змей» качнулся раз, другой, третий. Потом он зарылся носом, и показалось, что море впереди вздулось водяным горбом, а море позади корабля вместе с Кронштадтом поползло вниз. Затем корма осела, море за кормой поднялось стеной, а впереди опустилось так низко, что у мальчиков захватило дыхание и во рту стало сладко. Так и пошло: море опускалось, поднималось, падало, снова вздымалось, и стало очевидно, что это самая настоящая морская качка.

– Штывает, – солидно сказал Виктор, подражая старым морякам. – А я могу не держаться за поручни.

– Я тоже.

Они выпустили поручни, но «Змей» провалился между двумя водяными холмами, и мальчики снова уцепились за холодный медный прут.

– Люблю штормовую погодку! – сказал Виктор баском и вдруг почувствовал, будто кто-то начинает медленно выворачивать его наизнанку, как длинный чулок. Это было так противно, во рту стало так плохо, что он плюнул за борт.

– Кто плюёт с мостика? – строго спросил Кравцов.

– Я, – хрипло ответил Виктор, чувствуя, что вот-вот чулок будет вывернут до конца и вместе с этим погибнет его доброе морское имя.

– И я, – эхом откликнулся Митя.

Кравцов повернул мальчиков к себе и заглянул в их лица. Виктор сделался пятнистым, загар уступил место зеленоватой бледности. У Мити веснушки стали почти незаметными, а глаза смотрели жалобно. Виктор хотел улыбнуться и не смог.

– Так-так, – сказал командир «Змея» весело. – Молодые мореплаватели начинают знакомиться со своей родной стихией. Разве ты, Виктор, не ходил в свежее море?

– Нет, ходил один раз на «Ударнике»… Когда тихо…

– Крупный пробел в твоём воспитании. Что ж, постарайся восполнить его. Вот хороший случай немного оморячиться.

Виктору было не до этого. Ветер уже запел в снастях свою однообразную морскую песню, мелкие холодные брызги залетали на мостик судёнышка, мальчиков начала пробирать дрожь.

– Отправляйтесь вниз! – приказал Кравцов. – Главное средство от качки – это не бояться качки. Но если у вас ничего не выходит, лучше всего заснуть. И не стыдитесь, ребята. Морская история знает несколько знаменитых адмиралов, которые терпеть не могли качки и во время шторма не вставали с койки.

Мальчики не были знаменитыми адмиралами, но они единодушно признали, что морская болезнь – это гадость, и, подавленные, направились к трапу. Им казалось, что их ноги набиты ватой, во рту сладковатая ржавчина, а живот крепко стянут холодным железным обручем.

Корабельный кот презрительно посмотрел на перекошенные лица пассажиров, потянулся и нехотя уступил место на диване. Корабельный механик, совсем молодой человек, сидевший в уголке кают-компании за стаканом чая, улыбнулся обессилевшим мореходам и сказал:

– Да, к морю надо привыкнуть…

Они опустились на диван и закрыли глаза, чтобы не видеть лампы, которая медленно-медленно качала сиреневым абажуром.

ПРИСПУЩЕННЫЙ ФЛАГ

Виктор проснулся от тишины.

Только что волновалось, закипало пеной море, ветер взбивал волны, гудел в ушах, корабль заваливался то носом, то кормой, а теперь так спокойно и тихо, будто всё это приснилось. Только голова немного тяжёлая и не хочется открывать глаза. Впрочем, с этим можно не спешить.

До слуха доносятся тихо сказанные слова:

– Он сын минёра с судна «Ударник», а этот «Ударник» прикомандирован к блокшиву и ему подчиняется. Вы недавно на флоте, а то вы, конечно, знали бы Павла Лескова. Это был хороший минёр, участник гражданской войны…

Виктор приоткрыл один глаз.

Лицом к нему, помешивая ложечкой в стакане, сидел механик, слушая командира «Змея» Кравцова.

«Сейчас проработают меня за красные флажки, – подумал Виктор с тоской. – Вот взялись!.. Хорошо, что рыж… Митя спит».

Он ошибался – речь шла не о флажках.

– Вы знаете, что ещё с тех времён, когда Англия хотела задушить революцию, в Финском заливе кое-где попадаются английские мины, – начал Кравцов. – Ведь Англия минировала тогда подступы к Ленинграду… Не все мины выловлены. Шторм срывает то одну, то другую, гонит куда придётся, и вот получайте, к вашим услугам! Хорошо, если берег пустынный и можно просто-напросто взорвать непрошеную гостью. А если её занесёт, например, в Зелёную бухту… Бухта маленькая, довольно открытая. Возле самой воды построен центральный заводской цех. Однажды такую вот дрейфующую мину[36]36
  Дрейфующая мина – такая мина, которая сорвалась с якоря и перемещается силой ветра, волн и течения.


[Закрыть] штормом загнало в Зелёную бухту. Поручили дело Лескову. Он не решился на месте разоружить старую, проржавевшую мину – она могла взорваться и разрушить заводской цех. А тут неожиданно разыгрался ветер.

Лесков вплавь вывел мину из бухты, за мысок. Он был хорошим пловцом. А дальше… Точно неизвестно, что случилось, отчего взорвалась мина. Может быть, она ударилась о подводный камень… В общем, в тот день вахтенный доложил мне, что на блокшиве флаг приспущен. Через несколько минут все на флоте уже знали, что погиб Лесков… Это было общее горе. Моряки любили славного минёра…

– И никаких следов? – спросил механик.

– Ничего! Минная смерть работает чисто.

– А мальчик?

– Левшин привёз Виктора откуда-то из-под Москвы, где он жил у тётки. Сначала он хотел усыновить его. Ведь покойный Лесков был его старым другом. Но штаб бригады траления посоветовал команде блокшива взять мальчика на воспитание. Так появился на флоте Виктор Лесков, – закончил Кравцов громко. – Доставляет он немало хлопот своим воспитателям, а сейчас притворяется спящим. Встань, Лесков! Если о тебе говорят, не зная, что ты слушаешь, надо встать и доложиться.

– Есть, – тихо ответил Виктор.

– Коли есть, так слава и честь, – одобрил Кравцов, и эта поговорка так живо напомнила Виктору Фёдора Степановича, что он сморщился и отвернулся.

Механик взял Виктора за руки и привлёк к себе. У него были добрые, немного близорукие глаза.

– Вот какие бывают истории, Витя, – сказал он тихо. – Подслушивать, конечно, очень плохо. У тебя какая-то неприятность с флажками? Да?

– И очень большая, – отметил Кравцов.

Виктор с трудом прошептал:

– Я всё равно флажки скоро достану. Мне теперь без флажков нельзя.

Переговорная труба в эту минуту засвистела по-змеиному. Командир вынул из рупора втулку, в которую был вделан свисток. Из трубы раздался голос с вахты:

– Товарищ командир, в ковш[37]37
  Ковш – небольшая гавань, бассейн для стоянки мелких судов.


[Закрыть] форта входит «Водолей»…

Затем тот же голос добавил:

– Товарищ командир, прибыл рассыльный от командира форта. Желает видеть вас.

Кравцов поднялся с места. Уходя, он сказал вестовому, показывая на мальчиков:

– Товарищ вестовой, напоите их чаем. Выдайте из моего индивидуального запаса банку варенья и две плитки шоколада. Потом они могут сойти на стенку. Только… – командир строго посмотрел на Виктора, – на стенке не драться и далеко не уходить.

Командир вышел.

Виктор сердито сказал Мите:

– Вставай, соня! Только и умеешь подножки давать.

Митя поднялся, протирая глаза. Вестовой стучал тарелками, Митрофан, облизываясь и мурлыча, щурился на стол.

– Странно! – задумчиво проговорил вестовой. – Вместо того чтобы сбегать в ванную и умыться перед едой, пассажиры глазеют на меня во все иллюминаторы, глотают слюнки, а сами ни с места.

Мальчики поспешили исправить свою оплошность и, вернувшись в кают-компанию, увидели на столе тарелки, полные супа, котлеты, банку с вареньем и плитки шоколада. Вестовой придирчиво осмотрел их руки, посоветовал беречь котлеты от Митрофана, приказал не разговаривать с полным ртом и вышел подышать свежим воздухом. Мальчики набросились на суп и котлеты с такой жадностью, что не успели заметить их вкуса. Когда очередь дошла до варенья, Виктор, отдуваясь, сказал:

– Тебе половина, мне половина. Дели!

– Хорошо, – согласился Митя и положил на его тарелку три четверти содержимого банки.

– Неправильно, неправильно делишь! – запротестовал Виктор. – Я уже не сержусь, что ты дал мне подножку. Подвинь свою тарелку к моей.

Митя вспыхнул:

– Какой ты!.. Не давал я подножки!

– А зачем тогда ты мне положил больше варенья? Ага! Значит, дал подножку, а теперь самому стыдно…

– И вовсе нет… Я не потому… – горячо заговорил Митя. – Я потому, что слышал… Вот. Я не спал и всё слышал, как твой отец погиб минной смертью. И мне его жаль и тебя жаль, хоть я тебя и накормил пылью. Если бы ты ко мне там, на стенке, не пристал, я не стал бы драться. Я не люблю драться. Я, только когда сердитый, дерусь.

Его худенькое личико светилось такой добротой, что Виктор опустил глаза. Он набрал полную ложку и предложил:

– Хочешь быть моим дружком-годком, хоть ты и сухопутный?

– Хорошо, давай будем дружками-годками, – с радостью согласился Митя. – Я только сейчас сухопутный, а потом буду моряком. А потом мы вместе станем героями, как твой отец. Хочешь?

– Конечно, хочу. Только мне пока нельзя, – с важностью сказал юнга. – Надо сначала достать красные флажки, а то сейчас я штрафной.

Митя с уважением посмотрел на Виктора:

– А ты мне расскажешь, как ты флажки потерял? У тебя остался только чехол?

– Конечно, я должен тебе рассказать, потому что теперь ты мне друг, – вздохнул Виктор. – Но сначала пойдём посмотреть форт. Я никогда ещё, ни разу не бывал на форту, если правду сказать. Пустовойтов – дядя Толя – говорил мне, что на форту очень интересно. А ты умеешь в кино ходить бесплатно? Там есть билетёрша, у неё правый глаз весь из стекла, так что надо проходить с правого борта, чтобы она не видела. Но я не хожу бесплатно. Костин-кок отчисляет мне денег на билеты в кино. А ты умеешь драться боксом? Для этого надо знать, что такое хук и аперкот. Слушай, дадим Митрофану шоколада: сначала ты от своей плитки, а потом я от своей…

Когда мальчики поднялись на верхнюю палубу, чёрный кот следовал за ними, тёрся о ноги Мити, мурлыкал и, по-видимому, был готов идти за мальчиками куда угодно. А идти было некуда, и мальчики оглянулись, разочарованные. Митя думал, что форт – это такая крепость, какие нарисованы в книжках: с зубчатыми стенами, высокими башнями, рвами и валами, а на поверку оказалось, что это маленький плоский Островок-пятачок, который лежал на поверхности вечернего, тусклого моря тёмной заплатой. Поперёк островка вытянулось одноэтажное здание с узкими окнами и всего с одной стеной, так как другие стены ушли под земляную насыпь. За этим зданием там и сям чернели какие-то возвышения, а в общем, не было ничего занимательного.

– У, и совсем, даже ничуть не интересно, – протянул Митя. – А мне говорили, что форт – это как настоящий корабль.

– И правильно говорили, – раздался голос вестового, стоявшего на мостике. – Только на форту всё под землёй – ходы, переходы, крюйт-камеры,[38]38
  Крюйт-камера – помещение на корабле для хранения взрывчатых веществ.


[Закрыть] лазарет… Ну, а отсюда, конечно, не видно. Куда пойдёте, ребятки?

Куда пойти? Мальчики оглянулись. «Змей» стоял у стенки маленькой гавани, на берегу которой было несколько служебных построек. У противоположной стенки темнел грузный корпус другого судна, и было непонятно, как это солидное судно могло забраться в каменный ковш-гавань, не повредив себя и «Змея», Вестовой сообщил мальчикам, что это судно называется «Водолей», что «Водолей» доставил на форт пресную воду и продукты, что сейчас он заканчивает перекачку волы: «Слышите, как стучит помпа?» – и потом двинется в море на дальние форты, а может быть, и флоту понадобится. В заключение вестовой посоветовал мальчикам побродить по стенке: «Только, конечно, без баловства, ребята!» – и позволил взять с собой Митрофана, но с условием, что кот будет возвращён на родной корабль целым и невредимым.

– Это наше корабельное имущество. Мы к нему привыкли, хоть он и одноухий, – сказал вестовой и ушёл в кают-компанию.

Митя посадил Митрофана на плечо, и кот в знак особого доверия обнял его за шею пушистым хвостом и замурлыкал на ухо.

– Не щекочи меня усами, – сказал Митя со смехом. – Знаешь, Витя, что он говорит? Он говорит: «Шоколаду, шоколаду, шоколаду…»

– Потом, – ответил озабоченный Виктор, вглядываясь в силуэт «Водолея».

Друзья обошли гавань и остановились возле кирпичной сторожки, у самого борта «Водолея». На носу корабля разговаривали несколько человек. Борт «Водолея» приходился в уровень со стенкой гавани.

– Смотри, сколько там мешков, бочек, ящиков. Это продукты, да? – спросил Митя, показывая на судно. – Вот здорово можно в прятки играть! Спрячешься, и не найдут…

Виктор что-то шепнул на ухо своему другу. Митя отрицательно покачал головой. Виктор с досадой пробормотал сквозь зубы:

– А говоришь, что моряком будешь. Как же, моряк! Держи карман шире!

Митя пожал плечами и промолчал. Юнга снова зашептал ему на ухо.

– Не хочу, – сказал Митя, но уже не так решительно. – Нехорошо это… Вестовой говорил, что «Водолей» идёт на форты.

– А может, и флоту понадобится, – напомнил Виктор. – Тоже, друг!

Они замолчали.

– Кормовые отдать! – скомандовал кто-то с мостика «Водолея». – Носовые выбрать!

На «Водолее» началось движение. Позванивал машинный телеграф, за кормой судна зашумела вода, вспененная винтом. Борт «Водолея» вздрогнул, и в полутьме было видно, что он чуть заметно движется вдоль стенки.

– Мяу! – вдруг заорал Митрофан, всеми когтями вцепился в плечо мальчика, а потом спрыгнул на землю.

Случилось то, чего никто не мог предвидеть. Послышался звонкий, заливистый лай. Маленькая задорная дворняжка мчалась к Митрофану с явным желанием растерзать его на клочки. В ту же минуту всё кругом озарилось короткой жёлтой вспышкой, и островок вздрогнул от тяжёлого удара. На секунду сердца мальчиков остановились – такой гулкий грохот прокатился над морем. Начались стрельбы.

Митрофан ещё раз мяукнул, мелькнул по стенке чёрным клубком и исчез.

– Он удрал на «Водолей», он на «Водолей» прыгнул! – с отчаянием воскликнул Митя.

– Ага, мы потеряли корабельное имущество! – зловеще сказал Виктор. – Митька, если ты мне друг, за мной!