Текст книги "Спецслужбы России за 1000 лет"

Автор книги: Иосиф Линдер

Соавторы: Сергей Чуркин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 76 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

Руководители «Земли и воли» понимали, что могут рассчитывать на успех при захвате власти только в том случае, если будут располагать поддержкой армии, и активно вербовали сторонников среди офицерства. Одним из них был С. Сераковский – сын беспоместного дворянина, участника восстания 1830–1831 гг. в Польше. В 1848 г. за попытку бежать за границу он был сослан рядовым в Оренбургский отдельный корпус, где сблизился с Т. Г. Шевченко. В 1856 г. Сераковский возвратился в Петербург и в следующем году основал подпольный офицерский кружок, состоявший в основном из польских офицеров на русской службе. В 1859 г. он окончил Николаевскую академию Генерального штаба (!) и с 1861 г. служил в Генштабе в чине капитана. Во время заграничных командировок 1860–1862 гг. он установил контакты с Герценом и Огарёвым, польской эмиграцией, встречался с Дж. Гарибальди. Нам не известно, имел ли Сераковский прямое отношение к выполнению поручений русской военной разведки или высокопоставленных персон, но действовал он в 1857–1863 гг. весьма профессионально.

В конце 1862 г. к «Земле и воле» присоединилась нелегальная военная организация – «Комитет русских офицеров в Польше». Эта организация, основанная по инициативе В. Каплинского в 1861 г. на территории Царства Польского и части западных губерний России, представляла собой федерацию бригадных, полковых и батальонных кружков общей численностью до 200 человек. Руководили комитетом А. А. Потебня, Я. Домбровский, З. Падлевский; в комитет входили поляки, русские, украинцы, латыши, белорусы. Одним из членов комитета был поручик К. И. Крупский (отец жены В. И. Ленина Н. К. Крупской). Организация установила связи с польскими сепаратистами и эмигрантскими центрами в Лондоне. В 1861–1862 гг. члены комитета развернули агитационно-пропагандистскую деятельность, выпустив большим тиражом полтора десятка прокламаций.

Один из руководителей «Комитета русских офицеров в Польше» и член польского Центрального национального комитета Я. Домбровский, также окончивший Академию Генштаба, входил в число разработчиков плана вооруженного восстания в Польше. План был основан на совместных действиях польских сепаратистов и русских антиправительственных сил. О высоком уровне конспирации офицеров-заговорщиков и качестве их связей свидетельствуют следующие факты. Когда в августе 1862 г. арестованный Домбровский содержался в Варшавской цитадели, он продолжал поддерживать контакты с обеими организациями и участвовал в разработке планов действий повстанцев. В декабре 1864 г. Домбровский бежал из пересыльной тюрьмы в Москве и при содействии русских революционеров выехал во Францию. В Парижской Коммуне он был главнокомандующим всеми ее вооруженными силами.

Нам остается только добавить, что в Николаевской академии Генштаба учили хорошо и тот, кто хотел и умел учиться, получал блестящее военное образование. Не производя должного отбора, российское правительство само готовило военные кадры для оппозиции. Подобное будет повторяться в нашей стране неоднократно.

В начале 1860-х гг. ситуация в Царстве Польском сложилась следующая. После объявления амнистии всем участникам восстания 1831 г. – как ссыльным, так и эмигрантам – российское руководство не озаботилось контролем над ними. Либеральные меры русского правительства поляки восприняли как проявление слабости центральной власти. Вернувшись из ссылки и эмиграции, сепаратисты стали создавать конспиративные организации. Пропагандируя идею независимости Польши, они уверяли общество, что восстание будет немедленно поддержано вооруженным вмешательством Австрии, Англии и Франции.

«В конце 1862 года, – писал очевидец [397]397
  Унтер-офицер из дворян Буланцов; в 1863 г. он поступил добровольцем в Плоцкий военный отдел. Отлично ориентируясь на местности и зная польский язык, Буланцов стал оперативником, действующим под видом повстанца. Он выявлял места укрытий банд, содействовал поимке жандармов-вешателей, отыскивал «схроны» с оружием и продовольствием.


[Закрыть], – в Царстве Польском носились слухи о восстании; уже стали появляться в лесах скопища неизвестных людей; но никто в то время еще положительно не думал о возможности явного мятежа. Никому не приходила в голову мысль о такой дерзости; а между тем вооружение шло деятельно; поляки готовили оружие, порох, и т. п.; почти в каждом семействе шили одежду, конфедератки, щипали корпию. Местная полиция, состоявшая исключительно из поляков, конечно, знала о том, но молчала. Впоследствии обнаружилось, что многие полицейские власти принимали деятельное участие в приготовлении к восстанию и в самом мятеже.

Наши военные, еще с 1861 года, отдалились от поляков и не бывали в их семействах, а потому и не могли знать положительно о приготовлениях к открытому восстанию; хотя все понимали, все чувствовали, что вокруг них готовится что-то недоброе. Поляки в своих действиях и поступках в отношении к русским стали чрезвычайно дерзки, нахальны. Русскому в Польше была жизнь не в жизнь: худо и дома, еще хуже вне его. <…> Начальство не приступало к решительным мерам, полагая, что поляки опомнятся, придут в себя, и действовало мерами кротости. <…> Всякая мера правительства, клонившаяся к восстановлению спокойствия, тишины и порядка, нарушаемых поляками, выставлялась ими в виде насилия; всякое бесчинство, публичное оскорбление, наносимое русским, оправдывались, по-иезуитски, патриотизмом. Словом сказать, смотря по обстоятельствам – из мухи делали слона и из слона – муху.

Чем меры правительства были снисходительнее, тем поступки поляков были нахальнее. Когда же наконец обнаружилось, с какими людьми довелось нам иметь дело, были приняты меры решительные, но уже было поздно, и со стороны поляков все было готово к открытому восстанию. В конце 1862 года был отдан приказ по войскам: быть постоянно в готовности к действию, усилить патрули, забирать с улиц всех шляющихся по ночам и т. д. Тогда же стали доходить до начальства положительные слухи, что в лесах сбираются толпы неизвестных людей; иные являлись с дубинами, другие – с оружием. С нашей стороны стали посылать отряды для разогнания шаек. При появлении их мятежники разбегались» [398]398
  Буланцов.Записки лазутчика, во время усмирения мятежа в Польше, в 1863 году. – СПб., 1868. – С. 1–3.


[Закрыть].

Чтобы заручиться поддержкой русских антиправительственных организаций и собственных крестьян, польские заговорщики использовали лозунг борьбы с царизмом с последующей передачей власти в руки народа. На деле руководители Центрального национального комитета преследовали другую цель – восстановление независимой Польши в границах Речи Посполитой (до Западной Двины и Днепра, включая Белоруссию, Литву и Украину). В программе восстания, составленной Л. Мерославским, говорилось: «Пусть обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит для нашей и вашей (польской и русской) свободы: перенесение же его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне и будет у нас наказываться смертью, как государственная измена» [399]399
  Цит. по: Назаревский В. В.Царствование императора Александра II. 1855–1881. – М., 1910. – С. 78.


[Закрыть]. Под радикализмом Мерославский понимал идею социалистической революции. По мнению большинства руководителей заговора, власть должна была перейти в руки польской шляхты.

К началу 1863 г. в рядах повстанцев насчитывалось около 25 000 человек. Военные руководители восстания – в основном офицеры русской службы (!) – ранее присягали на верность Александру II. Диктатором являлся Мерославский, вначале осуществлявший руководство из Парижа. Мятеж начался в ночь с 10 на 11 января 1863 г. с нападения на спавших в казармах солдат ряда гарнизонов. Западная и южная граница Польши охранялась Пограничной стражей, численность которой не превышала 3000 человек. Без поддержки армии, которая в начальный период мятежа отсутствовала, пограничникам приходилось охранять границу и вести круговую оборону против повстанцев. 31 марта государь объявил амнистию для всех сложивших оружие, но последняя успеха не имела; Александр II был вынужден пойти на жесткие меры.

Для руководства империи ситуация складывалась крайне опасная. Повстанцы широко применяли тактику партизанской войны, и только крайне слабая тактическая и огневая подготовка партизан, отсутствие у них современного оружия и решительные действия русских войск не позволили развернуть затяжную партизанскую войну. Имелась реальная угроза высадки британских и французских десантов в Курляндии, существовала опасность мятежа во внутренних российских губерниях. С этой целью повстанцы направляли специальных агитаторов, которые должны были распространять «казацкую гайдаматчину» против всех представителей царского правительства: священнослужителей, чиновников и военных.

Наиболее опасная попытка поднять военно-крестьянское восстание в поддержку поляков была предпринята в Поволжье весной 1863 г. Его организаторы – сторонники немедленного революционного выступления – рассчитывали вовлечь крестьян в восстание авторитетом императорской (!) власти, для чего заготовили фальшивый «манифест» и прокламацию «Временное народное правление». Прокламация призывала к восстанию и созданию органов новой революционной власти на местах. Центром мятежа должна была стать Казань, план захвата которой находился в стадии разработки. Благодаря своевременно полученным агентурным сведениям и решительным действиям местных властей вооруженное выступление было предотвращено, заговорщики арестованы, руководители заговора из числа военных (Н. К. Иваницкий, И. В. Кеневич, А. Е. Мрочек, Р. И. Станкевич и М. А. Черняк) расстреляны.

Решительные действия назначенного в мае виленским генерал-губернатором М. Н. Муравьева [400]400
  Муравьев Михаил Николаевич (1796–1866) – российский государственный и военный деятель, с 1832 г. генерал-майор, с 1849 г. генерал-лейтенант, с 1853 г. генерал от инфантерии, с 1865 г. граф, с 1811 г. колонновожатый, в 1812 г. прапорщик свиты по квартирмейстерской части. Участник Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов 1813–1814 гг. В 1815–1820 гг. командирован на Кавказскую линию. С 1820 г. подполковник квартирмейстерской части в отставке. Член «Союза спасения» и «Союза благоденствия». В 1821 г. отошел от движения декабристов, однако в 1825 г. был арестован; затем, в 1826 г., оправдан и вновь определен на службу. В 1826–1828 гг. витебский вице-губернатор. В 1828–1830 гг. могилевский губернатор. В 1830–1831 гг., при подавлении Польского восстания, состоял при главнокомандующем Резервной армией. В 1832–1834 гг. гродненский губернатор. В 1835–1839 гг. курский военный губернатор. В 1839–1842 гг. директор Департамента податей и сборов. В 1842–1850 гг. управляющий Межевым корпусом. С 1850 г. член Госсовета. С 1856 г. председатель Департамента уделов. В 1857–1862 гг. министр государственных имуществ. Во время Польского восстания 1863–1864 гг. генерал-губернатор Северо-Западного края с чрезвычайными полномочиями, командующий войсками Виленского военного округа, главный начальник Витебской и Могилевской губерний.


[Закрыть]были поддержаны подавляющим большинством русско-литовского населения. Во многих районах Украины и Белоруссии повстанцы натолкнулись на стихийное сопротивление крестьян. Местные мужики, еще помнившие поведение польских панов, «хватали там польских революционеров и отдавали их в руки русских властей, подчас убивали схваченных, подвергая их предварительно истязаниям и пыткам» [401]401
  Кульчицкий Л.( Мазовецкий) История русского революционного движения (1801–1870 годы). – СПб., 1908. – Т. 1 – С. 365.


[Закрыть].

Польские и русские революционеры, особенно в Лондоне и Париже, называли Муравьева «вешателем», тщательно замалчивая факты расправ повстанцев с мирными жителями и пленными русскими солдатами. За 1859–1863 гг. повстанцами совершено не менее 2000 убийств русских солдат, чиновников и мирных поляков [402]402
  Террористические и карательные акции у повстанцев осуществляли специальные группы, называвшиеся «кинжальщиками» и «жандармами-вешателями». См.: Татищев С. С.Император Александр II. Его жизнь и царствование. – СПб., 1903. – Т. 1. – С. 476.


[Закрыть]. Муравьев действовал в соответствии с законодательством Российской империи: он ввел военно-полевые суды, которые по законам военного времени приговорили к смерти 128 человек – офицеров-изменников, террористов либо лиц, уличенных в зверствах и мародерстве.

Летом 1863 г. император отозвал из Польши великого князя Константина Николаевича, бывшего наместником, и назначил на его место Ф. Ф. Берга [403]403
  Берг Федор Федорович (наст. Фридрих Вильгельм Ремберт) (1793–1874) – российский военный деятель, геодезист. С 1856 г. граф, с 1831 г. генерал-лейтенант, с 1865 г. фельдмаршал. Участник Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов 1813–1814 гг. В 1820-х гг. составил военно-статистическое описание Турции. В 1815–1820 гг. наблюдал за движением карбонариев в Неаполе. В 1820–1822 гг. состоял при миссиях в Мюнхене и Риме. В 1823 и 1825 гг. возглавлял военные экспедиции в Закаспийский край. В 1826 г. советник посольства в Турции. В 1828–1829 гг. генерал-квартирмейстер 2-й армии, в те же годы производил картографическую съемку северо-восточной части Болгарии. Участник подавления Польского восстания 1830–1831 гг. В 1831–1843 гг. генерал-квартирмейстер действующей армии. В 1843–1853 гг. генерал-квартирмейстер Главного штаба. Находясь в этой должности, оказывал поддержку в составлении трехверстной карты России. В 1853–1854 гг. командующий войсками в Эстляндии. В 1854–1856 гг. генерал-губернатор и командующий войсками в Финляндии. В 1863–1866 гг. наместник в Польше. С 1870 г. почетный член Русского географического общества. Член Госсовета.


[Закрыть]. Применение против повстанцев регулярной армии в сочетании с приговорами военно-полевых судов и ростом авторитета центральной власти позволило стабилизировать положение к весне 1864 г. Польский мятеж, особенно после получения информации о зверствах восставших, не нашел сочувственного отклика в России. Решительные действия русских генералов были восприняты в российском обществе с пониманием. Влияние «Колокола» Герцена, бывшего рупором мятежников и утверждавшего, что Россию охватил «сифилис патриотизма», заметно уменьшилось, тираж газеты сократился.

После подавления мятежа Царство Польское получило название Привислинский край, автономия была упразднена, поляки выведены из состава местной администрации. Вместе с тем царское правительство было вынуждено провести и там в 1864 г. крестьянскую реформу, признав, по существу, аграрные преобразования, осуществленные в ходе восстания. Для освобождения крестьян в Варшаву был направлен Н. А. Милютин [404]404
  Милютин Николай Алексеевич (1818–1872) – российский государственный деятель. С 1835 г. служил в Министерстве внутренних дел. С 1859 г. товарищ министра внутренних дел. Фактически руководил работой по подготовке Крестьянской реформы 1861 г., в 1859–1861 гг. председатель Комиссии по разработке проекта Земской реформы 1864 г. Весной 1861 г. уволен в отставку и назначен сенатором. Вместе с Ю. Ф. Самариным и В. А. Черкасским разработал «Положение об устройстве сельских гмин и крестьянского быта в Царстве Польском», принятое 19 февраля 1864 г. С 1864 г. статс-секретарь по делам Польши и управляющий гражданской частью канцелярии генерал-губернатора в Варшаве. С 1865 г. член Государственного совета, главный начальник Канцелярии по делам Царства Польского в Петербурге, член Главного комитета по устройству сельского состояния. С 1867 г. в отставке по болезни.


[Закрыть], который по повелению императора провел реформу на худших для шляхты (по сравнению с помещиками в Центральной России) условиях.

Подчеркнем, что мятеж 1863–1864 гг. стал возможен не только вследствие сепаратистских настроений польской шляхты и непоследовательных действий царского правительства, но и благодаря активной пропаганде, которая велась из-за рубежа. Отечественные спецслужбы извлекли из этих событий уроки и параллельно с агентурно-оперативной работой стали заниматься пропагандистской деятельностью. Наиболее успешную контрпропаганду во время событий 1863–1864 гг. вел издатель газеты «Московские ведомости» М. Н. Катков. Его успеху способствовало то, что слово «патриотизм», использовавшееся Герценом для России (но не для Польши, Франции, Великобритании) в негативном смысле, для российских подданных в те годы не было просто словом.

В ходе польского мятежа 27 сентября 1863 г. Александр II утвердил (на два года) Положение и штаты Главного управления Генерального штаба (ГУГШ). В составе ГУГШ были образованы два отделения: 2-е (Азиатское) и 3-е (Военно-ученое), на которые возлагались разведывательные функции. «Глазами и ушами» этих отделений стали военные и морские агенты за рубежом. Они назначались из числа офицеров Генерального штаба, морские агенты – из числа офицеров флота, окончивших Офицерский класс при Морском корпусе. Военные и морские агенты Военному и Морскому министерствам формально не подчинялись и официально числились личными представителями русского императора в иностранных государствах. Высокий статус личного представителя государя значительно расширял возможности легальных представителей российской военной разведки в области установления оперативных контактов, в том числе и с коллегами из других государств, служил дополнительной защитой в щекотливых или рискованных ситуациях, в которые мог попасть сотрудник разведки.

Возвращаясь к событиям 1863–1864 гг., отметим три обстоятельства: 1) конспиративность действий заговорщиков; 2) активное взаимодействие нелегальных организаций между собой и с зарубежными антиправительственными центрами; 3) участие в подпольных организациях и антиправительственных выступлениях значительного числа младших офицеров русской армии. Это свидетельствует об ухудшении качества работы политической полиции, об отсутствии необходимой координации между жандармами и чинами полиции МВД и о частичной потере контроля над ситуацией в вооруженных силах. Оперативные достижения российских спецслужб в армии к началу 1860-х гг. оказались утраченными. Наиболее эффективно в указанный период с подпольными организациями боролся Муравьев, причем не только во вверенном ему крае, но и в сопредельных губерниях и даже в Петербурге!

Польские сепаратисты высоко оценили профессионализм своего противника, назначив за его голову награду в 25 000 рублей! Реакцией графа на это объявление были слова: «Дадут больше».

Мы убеждены, что благоприятные для революционного подполья условия были созданы ввиду отсутствия должного внимания к собственной безопасности со стороны императора. А ведь не только Заичневский призывал в своей прокламации к расправам с членами императорской фамилии: близкие к Н. Г. Чернышевскому землевольцы М. А. Антонович и Г. З. Елисеев строили планы похищения цесаревича Николая Александровича. Член «Земли и воли» А. Ф. Пантелеев в последствии писал, что террористический замысел сотрудников революционного журнала «Современник» состоял в том, чтобы с помощью студентов-революционеров захватить в Царском Селе цесаревича и потребовать от царя немедленного обнародования конституции.

Одна из подпольных групп сформировалась на базе студенческого кружка, организованного в 1863 г. вольнослушателем Московского университета Н. А. Ишутиным. Не будучи удовлетворены пропагандистской деятельностью, наиболее радикальные члены кружка создали тайное общество под названием «Организация». Как показал Ишутин на следствии, целью общества было устроить государство на социальных началах, а если правительство не согласилось бы, то произвести революцию. Группа Ишутина установила связи с петербургской группой И. А. Худякова, вернувшегося в ноябре 1865 г. из Женевы. Последний сообщил Ишутину о существовании «Европейского революционного комитета». Худяков мог иметь в виду «Центральный демократический европейский комитет единения партий без различия национальностей», I Интернационал или Тайное интернациональное братство, над созданием которого в середине 1860-х гг. работал М. А. Бакунин.

Совершение революции было глобальной целью ишутинцев; в узком кругу Ишутин говорил: «То, что мы делали до сих пор, все это не есть дело. Господа, по моему мнению, лучше – паф-паф» [405]405
  Покушение Каракозова: Стенографический отчет по делу Д. Каракозова, И. Худякова, Н. Ишутина и др. – М.; Л., 1928. – С. 88, 196.


[Закрыть]. Под «паф-паф» понималось цареубийство.

Одним из идеалов Ишутина был итальянец Р. Ф. Орсини, 14 января 1858 г. в Париже бросивший бомбу в карету Наполеона III. Орсини предполагал, что убийство французского императора «разбудит» революционные силы Европы. Постепенно среди ишутинцев все более укреплялось мнение о необходимости убийства государя, поскольку освобождение им крестьян, по мнению «борцов за народное счастье», затормозило революцию в России. Для осуществления цареубийства, а также для контроля над членами организации планировалось организовать специальную группу, о которой будет рассказано ниже. Сторонником убийства императора был и двоюродный брат Ишутина, недоучившийся студент Д. В. Каракозов, предпринявший первую попытку покушения на Александра II.

4 апреля 1866 г. император совершал прогулку в Летнем саду. Около 16 часов он и сопровождавшие его лица вышли из ворот и направились к поджидавшей карете. Генерал-адъютант государя Э. И. Тотлебен и офицеры свиты находились за спиной Александра II, шесть казаков конвоя располагались возле кареты на набережной Невы. Когда император приблизился к карете, из приветствовавшей его толпы раздался выстрел. Условия для покушения были идеальными: стрелка и государя разделяло не более 5 метров, диссектрису никто не блокировал. Находившийся рядом с покушавшимся в момент выстрела костромской крестьянин О. И. Комиссаров толкнул стрелка под локоть, и пуля прошла выше головы Александра II. Стрелявший бросился бежать вдоль Невы, но был задержан унтер-офицером дворцовой команды С. Заболотиным и унтер-офицером жандармского эскадрона Л. Слесарчуком и доставлен в III Отделение на Фонтанку, 16.

В момент задержания стрелок был вооружен двуствольным пистолетом, второй ствол был заряжен, курок взведен. При обыске у покушавшегося обнаружены: фунт пороха и 5 пуль; стеклянный пузырек и около 10 порошков; 2 прокламации «Друзьям рабочим». Арестованный показал, что его зовут Алексей Петров, он – крестьянин одной из южных губерний, которую не назовет. На вопросы о целях покушения, сообщниках, месте проживания в Петербурге и о родственниках отвечать отказался. 5 апреля В. А. Долгоруков доложил о первых итогах следствия Александру II. Государь повелел передать стрелявшего Особой следственной комиссии [406]406
  Комиссия учреждена после Польского восстания 1863–1864 гг. для разбора важнейших преступлений против государственной власти.


[Закрыть]графа Ланского.

Допрос начался 5 апреля в 5 часов пополудни. Несмотря на увещевание священника, арестованный отказывался давать показания. Поскольку террорист назвался крестьянином, было принято решение о наложении на него оков (к дворянам эта мера могла быть применена только после лишения по суду всех прав состояния). Арестованный продолжал молчать и после того, как на него надели кандалы. Непрерывный допрос (перерывы делались лишь для «духовного увещевания» арестанта) продолжался до 7 апреля. В 3 часа утра «Петров» заявил, что готов дать показания, если ему позволят отдохнуть. Допросы прекратили.

М. А. Бакунин

Д. В. Каракозов

Н. А. Ишутин

Параллельно с допросами проводились криминалистические исследования и оперативно-розыскные мероприятия. При химическом анализе, произведенном профессором Ю. К. Траппом, было установлено, что в стеклянном пузырьке содержится синильная кислота, а в порошках – стрихнин и морфий. Указанные вещества являлись ядами мгновенного или замедленного действия, в зависимости от концентрации. Наличие ядов позволило сделать предположение, что преступник имел намерение покончить с собой. Осмотр одежды «Петрова» подтолкнул к версии, что он не является жителем Петербурга и, следовательно, нуждался во временном жилье. По законам того времени любое лицо, прибывшее в столицу, было обязано в течение суток с момента заселения представить паспорт для регистрации в полицейский участок. На Фонтанку по очереди вызывали всех дворников, портье гостиниц, трактирных официантов, банщиков и других лиц, которые могли видеть террориста.

7 апреля содержатель гостиницы «Знаменская» опознал в покушавшемся человека, поселившегося в 65-м номере 2 апреля и скрывшегося 3 апреля после напоминания о необходимости представить паспорт. В номере немедленно провели обыск, в результате которого жандармы обнаружили обрывки бумаги, оказавшиеся фрагментами почтовых конвертов. На одном из них удалось разобрать адрес: «В Москву. На Большой Бронной дом Полякова, № 25. Его высокоблагородию Николаю Андреевичу Ишутину». На другом конверте сохранился фрагмент адреса: «Ермолов, Пречистенка». В Москву направили срочный запрос об установлении этих лиц и указание об их немедленном аресте в случае обнаружения.

Арестованный после отдыха вновь отказался отвечать на вопросы, нарушив данное следователям обещание: «Петров» переиграл следственную комиссию, получив для себя дополнительное время. После этого император назначил председателем комиссии графа М. Н. Муравьева, и допрос террориста возобновился. Ему не отказывали в еде и питье, но твердо заявили, что спать он не будет до тех пор, пока не начнет отвечать на вопросы. Член комиссии П. А. Черевин [407]407
  Черевин Петр Александрович (1837–1896) – российский государственный деятель, генерал-лейтенант, товарищ главноуправляющего III Отделением, исправляющий должность шефа жандармов в 1880 г. (после подчинения Отдельного корпуса жандармов указом 4 марта 1880 г. главному начальнику Верховной Распорядительной Комиссии); в 1880–1883 гг. товарищ министра внутренних дел; с 1883 г. начальник дворцовой охраны при Александре III.


[Закрыть]вспоминал, что допросы продолжались безостановочно по 12–15 часов. В течение этого времени допрашиваемому не позволялось сидеть или прислоняться к стене. Ночью его будили несколько раз и заговаривали с ним, преимущественно по-польски, полагая, что спросонья преступник проговорится. Столь напряженные допросы объяснялись желанием следователей подавить у арестованного волю к сопротивлению. Однако ни избиения, ни пытки к подследственному не применялись.

9 апреля в Москве были арестованы Н. А. Ишутин, П. Д. Ермолов и проживавшие вместе с последним М. Н. Загибалов и Д. А. Юрасов. Ишутину предъявили фотографию террориста, по которой он опознал своего двоюродного брата Д. В. Каракозова. Всех арестованных незамедлительно доставили в Петербург для допросов. После очной ставки Ишутина и Каракозова последний стал давать показания. Ишутин заявил о неосведомленности в делах брата, вероятно, полагая, что сумеет убедить следователей в непричастности к покушению. Он стал активно сотрудничать со следствием, которое, в свою очередь, начало с ним оперативную игру. Ему предложили написать брату письмо и склонить его к чистосердечному признанию. Желая продемонстрировать властям свою невиновность, Ишутин 28 и 30 апреля написал брату два послания. В них он убеждал Каракозова раскаяться в содеянном. Кроме того, в письмах Ишутин писал о своей полной невиновности и просил брата облегчить ему участь, равно как и участь других арестованных.

Под давлением неопровержимых улик и особенно после писем Ишутина, в которых, повторим, тот заявлял о своей непричастности к покушению, Каракозов начал давать признательные показания и указал на участвовавших в подготовке покушения петербуржцев А. А. Кобылина и И. А. Худякова. В конце апреля следствие располагало точной информацией о роли Ишутина, о его встречах с Каракозовым за две недели до выстрела и об обсуждении ими деталей террористического акта. Постепенно все участники групп Ишутина и Худякова были установлены и задержаны. Общее число арестованных к сентябрю 1866 г. составило 196 человек. В ходе следствия выяснились подробности внутренней жизни членов организаций, их намерение создать новую подпольную антиправительственную структуру. Чтобы дать представление о намерениях революционеров, приведем отрывки из показаний Ишутина и Юрасова.

« Ишутин: …Кроме этого, предполагалось устроить кружок „Ад“. Цель этого кружка была цареубийство, в случае ежели правительство не согласится с требованиями.

Члены „Ада“ должны отчуждаться от всех порядочных людей и, чтобы отвлечь от себя подозрения правительства, сделаться абсолютным[и] негодяя[ми], взяточник[ами] и вообще окружить себя самой гадкой обстановкою.

Когда членов „Ада“ наберется достаточно велико, так человек 30, то предполагалось, для пробы характера и нравственной силы членов, третью часть членов по жребию сделать доносчиками; члены „Ада“ через своих агентов знали бы о действиях всех кружков; в случае злоупотребления или недеятельности этих кружков они должны предупреждать и обязывать к непременной деятельности.

В случае революции члены „Ада“ не должны делаться вожаками и не [должны] занимать никакой высокий пост, ибо высокие положения усыпляют энергию и деятельность человека; цель членов „Ада“ при таком случае – неусыпно следить за действиями вожаков и ни в каком случае не допускать популярность вожаков в том объеме и направлении, при котором можно бы забыть основные принципы революции.

Член „Ада“ должен был в случае необходимости жертвовать жизнью своею, не задумавшись. Жертвовать жизнью других, тормозящих дело и мешающих своим влиянием. В случае убийства кого-либо член „Ада“ должен иметь при себе прокламации, объясняющие причину убийства; член „Ада“ при этом имеет с собою шарик гремучей ртути, держа в зубах во время убийства, после же должен стиснуть этот шарик зубами, а от давления гремучая ртуть производит взрыв и посему смерть, и притом обезображивает лицо так, что потом нельзя будет узнать лицо убийцы. Это бы делалось на предмет безопасности для других членов.

Член „Aда“ должен жить под чужим именем и бросить семейные связи; не должен жениться, бросить прежних друзей и вообще вести жизнь только для одной исключительной цели. Эта цель – бесконечная любовь и преданность родине и ее благо; для нее он должен потерять свои личные наслаждения и взамен получить и средоточить в себе ненависть и злобу ко злу и жить и наслаждаться этой стороной жизни. <…>

Юрасов: Это общество должно было носить название „Ад“. Когда явилась эта мысль, я хорошо не припомню. Должно быть, в начале 1866 года. Может быть, даже после того, как Ишутин приехал из Петербурга и рассказал о Европейском комитете, цель которого была революция, а средства для возбуждения революции – гремучая ртуть, орсиниевские бомбы и цареубийство. Целью „Ада“ была тоже революция и даже преступный замысел против жизни государя.

Общество это должно стоять не только отдельно от „Организации“ и не быть ей известно, но его члены обязаны сделаться пьяницами, развратниками, чтобы отвлечь всякое подозрение, что они держатся каких-либо политических убеждений.

Члены его должны находиться во всех губерниях и должны знать о настроении крестьян и лиц, которыми крестьяне недовольны, убивать или отравлять таких лиц, а потом печатать прокламации с объяснением, за что было убито лицо. „Ад“, предполагалось, должен был иметь свою типографию, в которой печатать, когда нужно, прокламации. <…>

Кроме того, другие члены „Ада“ должны были следить за действиями „Организации“ и в случае ее отклонения от пути, который „Ад“ считает лучшим, издаются прокламации или [„Ад“] тайным образом предостерегает „Организацию“ и предлагает исправиться; если же члены „Организации“ не изменят образа действий, то „Ад“ наказывает смертью.

Если член, следивший за „Организацией“, будет узнан и арестован, то его место должен занять новый, а арестованный должен отравиться, чтобы не выдать тайны. У каждого члена тайны, предполагалось, должен быть всегда готов для отравления яд.

Кроме всего этого „Ад“ посылает члена для покушения на жизнь государя. Пред тем, как член пойдет на это ужасное преступление, он должен обезобразить себя и иметь во рту гремучую ртуть, чтобы, совершивши преступление, раскусить ее, убить тем самым себя и изуродовать лицо, чтобы не быть узнанным. В кармане его должны находиться прокламации, объясняющие причины преступления и требования, желания „Ада“» [408]408
  Покушение Каракозова 4 апреля 1866 // Красный архив. – Т. 4 (17). – С. 119–120, 123.


[Закрыть].

По нашему мнению, в показаниях Ишутина и Юрасова речь идет о первой попытке создания внутри оппозиционной подпольной организации специальной многопрофильной службы безопасности. В числе предполагаемых направлений ее деятельности можно выделить: изучение общественного мнения и установление врагов революции (разведка); надзор за членами организации и их ликвидация (собственная безопасность, контрразведка); осуществление террористических актов и цареубийство (боевая группа); пропаганда революционных взглядов (активные мероприятия). Особое внимание в деятельности группы «Ад» отводилось секретности: о ней не должны были знать агенты правительства, обыватели и даже другие революционеры. Конспирацию следовало соблюдать и после совершения социальной революции. Имена членов группы не подлежали раскрытию и после смерти (по замыслу), в этом смысле входившие в «Ад» люди (преимущественно студенческая молодежь) более напоминают адептов тайного ордена, чем революционеров.

В заключение остановимся на основных версиях покушения Каракозова. Считается, что покушение предотвратил крестьянин О. И. Комиссаров (в качестве награды его возвели потом в дворянское достоинство), помешавший произвести прицельный выстрел. Если это действительно так – впору говорить о полном провале всех охранных структур империи, в том числе личной охраны государя. Однако уже в 1866 г. достоверность этой версии вызывала сомнения у некоторых высокопоставленных и вполне верноподданных лиц.

В собственноручных показаниях Каракозова есть интересные признания: «Эта мысль (убить царя. – Примеч. авт.)родилась во мне в то время, когда я узнал о существовании партии, желающей произвести переворот в пользу великого князя Константина Николаевича. <…> Что касается до личностей, руководивших мною в совершении этого преступления и употребивших для этого какие-либо средства, то я объявляю, что таких личностей не было: ни Кобылин, ни другие какие-либо личности не делали мне подобных предложений. Кобылин только сообщил мне о существовании этой партии и мысль, что эта партия опирается на такой авторитет и имеет в своих рядах многих влиятельных личностей из числа придворных. Что эта партия имеет прочную организацию в составляющих ее кружках, что партия эта желает блага рабочему народу, так что в этом смысле может назваться народною партиею. <…> О Константиновской партии я узнал во время моего знакомства с Кобылиным от него лично. Об этой партии я писал в письме, которое найдено при мне, моему брату Николаю Андреевичу Ишутину в Москву. <…> Буква „К“ в письме означает именно ту партию, Константиновскую, о которой я сообщал брату. По приезде в Москву я сообщил об этом брату словесно, но брат высказал ту мысль, что это – чистая нелепость, потому что ничего об этом нигде не слышно, и вообще высказал недоверие к существованию подобной партии» [409]409
  Цит по: Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIX – начала XX в.): Сборник документов. – М., 2001. – С. 27–28.


[Закрыть].

Вторая версия исходит из того, что покушение – тщательно организованная и блестяще осуществленная специальная операция, цель которой могла заключаться в замене ряда руководителей силовых структур империи на более компетентных лиц. Нельзя исключать, что операция могла быть организована и по политическим соображениям: с целью подвигнуть государя к проведению более жесткой политики по отношению к революционному подполью. Согласно этой версии, Каракозов, учитывая его личные качества, мог быть использован втемную, а Комиссаров являлся оперативником службы, прекрасно исполнившим роль «рояля в кустах». Возможен и вариант, при котором Комиссаров был действительно случайным человеком, но ему грамотно помогли подтолкнуть покушавшегося.