Текст книги "Осенью в нашем квартале"

Автор книги: Иосиф Богуславский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Насечка еле касалась поверхности, скользила мягко и нежно. Грань и впрямь сверкала, будто отполированная. Он разжал тиски. Посмотрел ее на свет. Окна, верстаки, лампы, потолок – все опрокинулось на грань и струилось зеркальной свежестью. Антон замерил стороны штангелем. Точно: полтора на полтора. Потом взял в руки угольник. Почувствовал, как подрагивают пальцы, медленно вел угольником по грани. Нет, все точно. Вырвался вздох облегчения. Побежал за мастером.

Сметанин долго сопел носом, присматривался, подняв четырехгранник на свет. Медленно водил угольником по каждой грани – первой, второй, третьей. Все нормально. Антон стоял ни жив ни мертв, смотрел на Сметанина, задрав кверху голову, затаив дыхание, боясь шелохнуться, будто это был вовсе и не экзамен, а старая детская игра в «замри». Он даже не услыхал, как Сметанин спокойно, не отрывая глаз от грани, сказал:

– Зазор.

И тогда все внутри захолонуло, притихло.

– Ну да, зазор, – уже уверенней сказал Сметанин. Антону показалось, что он даже порадовался своей находке. Не поверил: наверное, нервы. Но Сметанин в самом деле стоял и улыбался. Просто, тихо, незлобно. Зазор был до того неприметным, что им можно было бы пренебречь. Но он был. И это означало, что третий разряд растворился, уплыл в небытие. Фу-фу…

Все в цехе качалось, плыло кругами. Стоял, не зная, что делать. Генка смотрел на него пасмурными глазами. Антон кивнул приклеенной улыбкой: чего там… Сложил инструмент, поплелся по цеху. Как-то само собой получилось, что очутился у разобранного экскаваторного барабана, с которым еще возились Савиновский и Рогулин. По тому, как они смотрели на него, и по тому, что ни о чем не спрашивали, понял: все знают.

– Не тушуйся. Твое от тебя не уйдет, – смотрел на него припухшими глазами Савиновский. Когда-то такое же говорил ему его отец. Сидел и молчал. Молчал еще и потому, что не мог смотреть на Витьку Рогулина. Как будто сам был в чем-то перед ним виноват. Лицо у Витьки было бледное и злое.

– Зачем прыгал с этим своим дурацким фурункулом?! – выпалил он с досадой, а глаза смотрели тускло и виновато. – Позови Генку хоть… Друг называется.

Антон сбегал за Генкой. Цех пустел, стояла вязкая тишина. Все отдыхало от дневного гула: стены, верстаки, лепившиеся к потолку краны. Встали, собрались идти.

– Подождите, мужики, – сказал Савиновский. Вынул из кармана кисет, отсыпал троим по щепоти табаку, у Антона спросил:

– Мать не заругает?

Антон пожал плечами, потом уверенно замотал головой.

– Ну, смотри. И запомни: мир не на Сметаниных держится.

Генка опустил голову. Савиновский подошел к нему, похлопал по плечу:

– А ты, парень, уходи от мастера. Есть же ремесленные училища, ФЗО. Отцу сообщи, поймет…

Они вышли из цеха. Снег за проходной не скрипел. Не было в нем хрусткости и остроты, как утром. Наверное, потому, что улегся ветер.

Антон не торопился домой. Шел, рыхлил носком ботинка снег. Как сказать дома про неудачу? И главное, как объяснить, что это не так уж и важно?

Какое-то безотчетное чувство подсказывало ему, что сегодня он больше приобрел, чем потерял, и что жизнь теперь пойдет не так, как раньше. По крайней мере он не будет так панически бояться мастера Сметанина с его холодно-змеиным «учтем». Это было новое чувство. Он не знал, как его назвать… Но от того, что оно было с ним, он чувствовал себя уверенней и спокойней. И от этого глаза его смотрели спокойно и были светлыми, как теплота после дождя.

Шел, кутаясь в кургузый ватник, запахнув полу за полу. Руки держал в карманах, пальцы купались в крошках самосада. Он подумал о себе как о курильщике, и ему почему-то стало немного смешно. И еще вспомнил, как сказал им Савиновский на прощанье: «мужики». На полном серьезе. Улыбнулся. Но как обо всем этом рассказать маме?

Неуверенно и тихо толкнул дверь…

На столе не так, как всегда, были расставлены тарелки. Как-то непривычно чинно, в строгом порядке лежали ложки и вилки. И хлеб был аккуратно и ровно разложен и потому тоже смотрелся торжественно. Конечно, все это было приготовлено к его приходу. Специально. Понял – защемило внутри и стало горько.

Мама и Ленька стояли посреди комнаты, смотрели на него, ждали, что он скажет. Но он молчал, и по его бескадычному горлу бегали терпкие холодные комки.

– Ну, хорошо, переоденься и садись, – сказала мама, как будто ничего и не ждала от него, а смотрела просто так, – картошка закипает, будем кушать.

Картошка была не мороженая, а настоящая: белая, разваристая, пар валил от нее густым красивым облаком. Запах от нее был свежий и приятный и щекотал в горле. Антон сидел за столом и смотрел в окно. Был вечер, за стеклами уныло синели сумерки, Он ел и чувствовал, что картошка обжигает все внутри, и пар струится по лицу, и от этого глазам жарко. Ему показалось, что у него болит голова. И он встал из-за стола и лег на свою из гнутого железного прута койку.

А ночью он проснулся. Комната уже была выстуженной. Но ему почему-то не было холодно. Мамино пальто лежало поверх одеяла, прикрывало спину и ноги. А плечи… В груди что-то больно кольнуло, и он сел. А плечи прикрывал новый ватник. Пухлый, плотный, простеженный, тугой. Точь-в-точь такой, о каком он мечтал и думал каждое утро, пока шел на работу. И даже не шел, а пробегал их, эти долгие, нескончаемые два километра до проходной. И он понял, что не сможет уснуть. Так и лежал с открытыми глазами. Ему вдруг очень захотелось, чтобы скорее вернулся отец. И чтоб они все время были вместе: мама, папа, Ленька и он. Он думает, что это должно случиться очень скоро. Но раньше все же придет письмо. А если его так долго нет, так это, во-первых, потому, что наши здорово бьют немцев и почта просто не поспевает за войсками, а во-вторых, у письма длинный путь, и оно просто могло где-нибудь затеряться…

ОБ АВТОРЕ

Иосиф Богуславский родился в 1929 году. Четырнадцатилетним подростком поступил на строительство Уральского алюминиевого завода, Работал слесарем, фрезеровщиком, одновременно учился в школе рабочей молодежи. В 1951 году окончил Уральский университет, а в 1967 – сценарный факультет института кинематографии – ВГИК.

Иосиф Богуславский живет в Кургане, работает на телевидении режиссером.

Рассказы его печатаются в журналах «Смена», «Урал», передаются по радио. Их герои при многообразии жизненных ситуаций как бы едины в своей нравственной сущности. Они остро чувствуют и переживают человеческое горе и радость, и не просто переживают, а проявляют к людям участие.

«Осенью в нашем квартале» – первый сборник рассказов Иосифа Богуславского.