Текст книги "Румынские сказки"

Автор книги: Ион Крянгэ

Соавторы: Барбу Делавранча,Михай Эминеску
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Фэт-Фрумос, Золотые Кудри
Перевод С. Кульмановой

Было однажды, чего не бывало дважды, а кабы не было, мы бы не ведали, прежде нас появились сказки, а при нас повелись небылицы: как блошка подковала себе ножки, извела она железа горы, а пятки остались голы, прянула под облака и все хвасталась, что легка; как муха-сестрица писать была мастерица, кто нам веры неймёт, сам без меры врёт.

Был однажды в глухой пустыне отшельник. Жил он один-одинёшенек, в соседстве с лесными зверями. И такой он был праведный, что всякий вверь, повстречавшись с ним, ему кланялся. В одно время пошёл пустынник на берег реки, которая протекала неподалёку от его хижины, и вдруг видит: плывёт по воде ящик, засмолённый, а из него плач слышится. Постоял он в недолгом раздумье, проговорил молитвенные слова, потом зашёл в воду и шестом подогнал ящик к берегу. Открыл его, – и что же там видит? Дитя месяцев двух. Вынул он его из ящика и только взял на руки, младенец замолчал. На шее у младенца была подвязана ладанка. И когда снял пустынник ладанку, то увидел внутри письмо. Прочитал он его и узнал, что младенец тот рождён царской дочерью, не миновали и её житейские волны, и, страшась родительского гнева, решила она сбыть своё детище, положила его в ящик и пустила по реке, оставив на волю божью.

Пустынник всей душой желал вырастить дитя, которое ему бог послал, но как подумал, что нечем его кормить-поить, такой на него плач напал, просто удержу нет. Стал он на колени и помолился господу. И, о, чудо великое! Вдруг в углу хижины пустила ростки виноградная лоза, росла, росла и поднялась под самую кровлю. Пустынник оглядел её и увидел на ней грозди, одни – совсем спелые, другие соком наливаются, какие ещё незрелые, а какие только в цвету. Сорвал он ягоды, дал младенцу и, когда увидел, что тот ест, обрадовался всем сердцем и возблагодарил господа. Так и кормился младенец виноградным соком, пока не подрос и не стал всё есть.

А когда он уже юношей был, пустынник научил его грамоте, собирать коренья съедобные и охотиться.

Но вот однажды призывает пустынник юношу и говорит ему:

– Сын мой, чувствую я, слабеют мои силы, стар я, ты и сам видишь. Так вот, знай, что через три дня я отойду в иной мир. Я не родной твой отец, нашёл я тебя на реке. А попал ты туда по воле матери, положила она тебя в ящичек и пустила в реку, хотела скрыть своё бесчестие, хоть и царская была дочь. Если я засну вечным сном, а распознаешь ты его по тому, как охладеет и оцепенеет моё тело, попомни, что тогда придёт лев. Не страшись его, дорогой сынок, лев выроет мне могилу, а ты покроешь меня землёй. В наследство могу тебе завещать одну только конскую уздечку. После, как останешься один, влезь на чердак, возьми уздечку, встряхни её, и на твой зов тотчас явится конь, он тебя и научит, что дальше делать.

Как сказал старец, так и сталось. На третий день простился пустынник со своим названым сыном, лёг и заснул вечным сном. Тогда сразу же явился лев, такой грозный, просто беда! Подошёл он с рычанием и, как увидел мёртвого старца, вырыл ему когтями могилу, а сын совершил погребение и потом проплакал на могиле три дня и три ночи. На четвёртый день голод напомнил ему о том, что жить надо. Встал он с могилы, сокрушённый горем, пошёл к виноградной лозе и как увидел, что она высохла, запечалился. Тут он вспомнил слова старца, пошёл на чердак, разыскал уздечку и встряхнул её. Сразу явился крылатый конь, стал перед ним и проговорил:

– Что велишь, хозяин?

Юноша рассказал коню про смерть старца всё в точности, как было, потом и говорит:

– Осиротел я теперь, дал мне бог отца и нет его в живых. Оставайся хоть ты со мной, только давай уедем в другое место, и там построим себе хижину, а то здесь, около могилы, мне всё чего-то плакать хочется.

Но конь ему на это ответил:

– Нет, хозяин, мы с тобой поедем жить к людям.

Юноша спрашивает его:

– А разве, кроме нас с отцом, есть ещё люди? И мы станем с ними жить?

– Непременно, – ответил конь.

– Если так, почему же они тут не бывают? – спросил опять юноша.

– Незачем им тут бывать, – отвечает конь. – Это мы должны к ним отправиться.

– Тогда едем! – обрадовался юноша.

А когда конь сказал ему, что надо будет одеться, потому что люди не ходят, как он, голыми, юноша призадумался. Велел ему конь всунуть руку в левое его ухо, так он и сделал. Вытащил оттуда платье, попробовал надеть, да, к досаде своей, не знал, как его надевают. Но конь помог ему, юноша оделся, сел верхом и поехал.

Вот прибыл он в ближний город и увидел множество людей, снуют они взад-вперёд. Оробел юноша от сутолоки и всё ходил с опаской, удивлялся красоте домов и всему, что видел вокруг. Но приметил, что на всё там есть свой порядок. А конь в ободрение ему сказал:

– Видишь, хозяин, здесь всяк к делу приставлен, надо и тебе свою долю искать.

Побыл он там несколько дней, с людьми осваивался, привыкал к городскому шуму, потом пустился в путь на своём коне. Ехал-ехал, пока не достиг царства волшебниц. Прибыл к волшебницам, которых числом было три, и стал проситься к ним в работники – так ему конь посоветовал.

Волшебницы сначала не хотели брать его в услужение, но потом уступили его просьбам и приняли.

Конь часто проведывал своего хозяина и однажды открыл ему, что в одном из покоев у волшебниц есть купальня, где в назначенный день, раз в несколько лет, течёт золото, и кто в нём первый искупается, у того волосы станут золотыми. И ещё сказал ему, что где-то в покоях, в сундуке, у волшебниц припрятан узел с тремя платьями, который они пуще глаза берегут. Запомнил он это, а всякий раз, когда доставалось какое трудное дело, звал коня, и тот помогал ему.

Волшебницы позволили работнику по всем покоям ходить, прибирать, подметать, только в купальню заходить не велели. Но как-то раз, когда они отлучились из дому, зашёл он туда и усмотрел всё, о чём говорил конь.

Приметил и узел с платьями, припрятанный в сундуке.

Однажды отправились они в гости к другим волшебницам, но не забыли наказать работнику, чтобы в ту самую минуту, как заслышит он шум в покоях с купальней, пусть сорвёт с крыши дранку, подаст, значит, им весть, они сразу же и вернутся. Волшебницы знали, что скоро потечёт золотая вода.

Сын пустынника дождался того часа и, когда увидел такое чудо, немедля позвал коня. Конь велел ему выкупаться, он так и сделал. И стал он теперь Фэт-Фрумос Золотые кудри. Вышел он из купальни, захватил с собой узел с платьями и пустился во всю прыть верхом на крылатом коне. И полетел конь пуще ветра, быстрее мысли. А когда миновали ворота, по всем покоям, дворцу и саду раздался такой стук да гром, что даже волшебницы услыхали и сразу вернулись домой. Как увидели, что платья на месте нет и работник пропал, погнались за ним по пятам, а когда уже совсем было настигли, очутился он вне их владений и тут остановился. Волшебницы видят, что он ускользнул от них, обозлились, что не смогли поймать, и говорят:

– Ах ты, разбойник, как же это ты нас обманул? Покажи хоть свои волосы!

Когда распустил он кудри по плечам, позавидовали ему волшебницы и сказали:

– Таких прекрасных кудрей мы ещё никогда не видели. Ну, прощай, коли так, только смилуйся, верни нам платья!

Но Фэт-Фрумос не послушался, оставил их себе вместо платы, что ему полагалась за службу.

Отсюда поехал он в город, надел на голову коровий пузырь и пошёл просить царского садовника, чтобы тот взял его в работники при царском саду. Садовник сначала и слушать не хотел, но после долгих просьб принял, заставил его землю копать, воду носить, цветы поливать, научил деревья окапывать и пропалывать клумбы. Фэт-Фрумос наматывал на ус всё, чему обучал его садовник.

У тамошнего царя было три дочери, но так он захлопотался за царскими дедами, что совсем забыл про дочерей и про то, что их замуж выдавать пора. Вот в один прекрасный день старшая его дочь сговорилась со своими сёстрами, что все они принесут по дыне к царскому столу, а дыни она сама уже выбрала. Когда царь сел за стол, пришли и дочери, каждая несла дыню на золотом подносе, и поставили их перед царём.

Удивился царь и созвал царский совет, разгадать, что же это за притча? И вот собрался совет, разрезали дыни и увидели, что одна чуть-чуть перезрела, другая – спелая, в самый раз есть, а третья ещё зелёная. Тут они и сказали:

– Государь, – пошли тебе бог долгую жизнь и многие года, – притча эта означает возраст дочерей твоего величества, пришло им время жить своим домом.

Тогда порешил царь выдать их замуж. Полетели гонцы во все концы с вестью о царском решении, и на другой день стали съезжаться сваты от разных царевичей и боярских сыновей.

А после того, как старшая дочь выбрала себе в женихи одного царевича, который показался ей самым красивым, справили богатую царскую свадьбу. И когда кончилось празднество, поехал царь со всем своим двором провожать дочь до границ её нового царства. Одна только меньшая царевна осталась дома. Фэт-Фрумос, садовый работник, видя, что и главный садовник уехал вместе с царской свитой, кликнул коня и сел на него верхом. Потом достал из узла, взятого у волшебниц, платье. – как цветы на лугу, надел его и, когда распустил золотые кудри по плечам, давай носиться по саду из конца в конец. А не заметил он, что царская дочь глядит на него в окошко, – её покои как раз в сад выходили. Фэт-Фрумос со своим конём разорил весь сад, а потом увидел, каких бед натворил своими забавами, слез с коня, надел прежнюю одёжу и стал исправлять то, что напортил.

Когда садовник вернулся домой и видел, что сад погублен, за голову схватился. Стал он бранить работника, что за садом не усмотрел, да в такой раж вошёл, чуть не побил его.

Но царская дочь видела всё, постучала в окошко и попросила садовника прислать ей цветов. Садовник как-то умудрился, насбирал кое-где цветочков, связал их и послал меньшой царевне. А она, когда получила цветы, отсыпала ему горсть золотых монет и передала наказ не трогать беднягу-работника. Обрадовался садовник такому славному подарку, расстарался и за три недели насадил сад в прежнем виде, словно ничего с ним и не было.

Немного спустя средняя царская дочь тоже выбрала себе жениха и вышла за него. Свадьбу справили, как и старшей сестре, а после празднества проводили и среднюю дочь до границ её царства. Но меньшая царевна не поехала, сидела дома, сказавшись на этот раз больной. Фэт-Фрумос как только остался один тоже вздумал повеселиться наравне с прочими придворными слугами. Но иной забавы, кроме скакуна, у него не было. Вот и кликнул он коня, надел другое платье, – как звёзды на небе, распустил кудри по плечам, сел верхом на коня и потоптал весь сад. Когда же заметил, что опять всё с землёй сравнял, надел свою убогую одежду и с плачем стал налаживать то, что напортил. Как и в первый раз хотел было садовник отколошматить работника, да меньшая царевна остановила его, попросила цветов и отсыпала ему две горсти золотых монет. Опять принялся садовник за работу и развёл сад за четыре недели.

Устроил царь большую охоту, и потому как избежал он тогда неминуемой гибели, воздвиг в лесу беседку и созвал всех бояр и придворных слуг на богатый пир, отпраздновать своё спасение. Все придворные прибыли по царскому зову, одна только царевна осталась дома.

Фэт-Фрумос, как увидел, что нет никого, кликнул коня и вздумал позабавиться – надел платье – солнце на груди, месяц на спине, звёзды на плечах, – распустил золотые кудри, сел верхом на коня и погнал его вскачь по саду, так что сад уж ничем не поправить было. Когда взглянул, что натворил, заголосил, живо надел свою прежнюю одежду, а сам и не знает, с какого конца за дело приняться. Разъярился садовник, когда пришёл и увидел такое великое разорение. Но только собрался он вздуть работника, что за садом не усмотрел, царская дочь опять постучала в окошко и попросила цветов. Садовник туда-сюда, обшарил всё как есть, нашёл два цветочка, чудом уцелевшие от копыт крылатого коня, и отослал их царевне. А она приказала простить беднягу-работника и за это отсыпала три горсти золотых монет.

Взялся за дело садовник и за четыре недели с грехом пополам управился, насадил кое-какой сад. А работнику пригрозил, что если ещё такое случится, то отдубасит его и прогонит.

Забеспокоился царь, видя, что дочь его всё невесёлая. Она даже из покоев своих выходить не желала. Порешил он выдать её замуж и стал ей нахваливать разных царевичей и боярских сыновей. Но она ни о ком и слышать не хотела. Видя такое дело, царь созвал советников и бояр и спросил их, как быть.

Те ему и ответили:

– Надо построить беседку и под ней дверцу. Пусть в неё пройдут все царевичи и боярские сыновья, и кого царевна выберет, пусть бросит в него золотым яблоком. Вот за того царь и отдаст её.

Так и сделали. Полетели гонцы во все концы с вестью о том, чтобы по царскому веленью явились все, и стар и млад, и прошли через дверцу. Все прошли, но царевна ни одного не ударила яблоком. Многие так и подумали, что не желает она замуж идти. Но один старый боярин посоветовал, чтобы и придворные слуги прошли. Вот прошёл садовник, главный повар, главный стражник, все слуги, кучера и работники, но всё напрасно, ни в одного девица не бросила яблоком. Тогда стали спрашивать, не остался ли ещё кто, и узнали, что не проходил один только плешивый работник при саде.

– Пусть и он пройдёт! – сказал царь.

Тогда позвали плешивого работника и велели ему пройти. Но он не посмел, а когда заставили и он прошёл, царевна-то и брось в него яблоком! Работник ну бежать да кричать, ему-де голову проломили. Царь видит такое дело и говорит:

– Быть того не может! Не поверю, чтобы моя дочь выбрала плешивого!

Конечно, не желал он отдавать свою дочь за работника, хоть она и бросила в того яблоком.

Тогда заставили всех второй раз проходить. И во второй раз царевна бросила яблоком в плешивого, а он опять убежал, схватившись за голову. Царь сильно опечалился и снова отступился от своего слова, велел всем в третий раз проходить. Как увидел царь, что и в третий раз бросила она яблоком в плешивого, внял своим советникам и выдал за работника дочь.

Свадьбу справили втихомолку, а потом царь прогнал их обоих, не пожелал с ними знаться и сноситься и только уж скрепя сердце пустил их жить на царский двор. Отвели им лачугу в самом конце двора, а работника сделали дворовым водовозом. Все царские слуги насмехались над ним и всякий мусор к его лачуге сваливали. Зато крылатый конь доставил молодым такие сокровища, какие только на свете есть. В царских палатах того не было, что они у себя в лачуге имели.

Царские сыновья, которые сватались за меньшую царевну, разобиделись, что опозорила их царевна, выбрав плешивого, и сговорились между собой двинуть на царя большое войско. Сильно загоревал царь, услышав о таком решении своих соседей. Но что делать? Надо готовиться к войне, никуда не денешься.

Оба царских зятя собрали свои войска и пришли ему на подмогу. Фэт-Фрумос послал свою жену попросить у царя позволенья тоже пойти на войну. Но царь прогнал её и сказал:

– Ступай прочь, неразумная! По твоей вине смущают мой покой. И видеть вас обоих не желаю, нечестивцы!

Однако после долгих просьб царь смиловался и дал приказ, пускай младший зять хоть воду для войска возит. Затем снарядились все и двинулись.

Фэт-Фрумос в убогом своём платье, верхом на захудалой кляче заехал вперёд. Войско настигло его возле трясины, где его лошадёнка увязла, а он всё силился вытянуть её, то за хвост тащит, то за голову, то за ноги. Посмеялись над ним и войска, и царь со старшими зятьями, и проехали вперёд. А когда пропали они из виду, Фэт-Фрумос вытянул кобылу из трясины, кликнул своего коня, надел платье, – как цветы на Лугу, и отправился на бранное поле. Прибыл туда, поднялся на ближнюю гору посмотреть, какая сторона сильнее. Как сошлись войска, так и схватились, а Фэт-Фрумос, видя, что вражеское войско и числом больше и сильнее, ринулся на него с горной вершины, завертелся вихрем в самой гуще войска с палашом в руке и ну рубить направо и налево. И такого нагнал он страху своим пылом, блеском платья и полётом коня, что всё вражье войско бросилось врассыпную, кто куда. А царь, видя такое чудо, возблагодарил господа за то, что послал на подмогу ангела, который избавил его от погибели, и, довольный, повернул к дому. По дороге опять им попался Фэт-Фрумос, переодетый в работника, он всё силился вытащить клячу из трясины. Тут, на радостях, царь приказал:

– Подите-ка вытащите горемыку из болота!

Не успели толком отдохнуть, дошла до царя весть, что враги идут на него с ещё большим войском. Приготовился он к войне и отправился им навстречу. Фэт-Фрумос опять попросился со всеми, и опять его обругали. Но как только он добился позволенья, тронулся на своей клячонке. И на этот раз посмеялись и потешились над ним, когда увидели, что снова он увяз и никак не вытянет клячу из болота. Оставили его позади, но он и теперь раньше их прибыл на поле боя, обернувшись Фэт-Фрумосом, верхом на крылатом коне, одетый в платье, как звёзды на небе.

Войска ударили в литавры и в зурны и сошлись, А Фэт-Фрумос видя, что враги сильнее, устремился с горы и обратил их в бегство. Царь опять повеселел и повернул домой, возблагодарив господа за помощь, и снова приказал воинам вытащить из болота горемыку водовоза. Опять у него отлегло от сердца после победы.

Закручинился, загоревал царь, когда услышал, что враги в третий рае двинули войска, ещё больше числом, чем прежде; подступили они к границам его царства, и столько их было, как травы в поле, как листьев в лесу. Обуял царя такой плач, что и не приведи бог, и плакал он до тех пор, пока глазами не ослаб. Потом стянул свои войска и двинулся в бой, уповая на господа бога.

Отправился и Фэт-Фрумос на водовозной кляче. А когда войско прошло мимо, посмеявшись над ним, что не может он вытянуть клячу из болота, надел он платье – солнце на груди, месяц на спине, звёзды на плечах, – распустил золотые кудри, сел верхом на коня и в один миг очутился на горе, где и стал дожидаться, что-то будет.

Сошлись войска с трёх сторон и ударились. И рубились ретивые воины безо всякой пощады. А когда день стал клониться к вечеру и увидел Фэт-Фрумос, что вражеское войско одолевает царское, ринулся он с горы, словно молния, врезался в самую гущу, и устрашились тогда враги и дрогнули. Рассыпались, как вспугнутые воробьи с конопли, и побежали сломя голову. Фэт-Фрумос гнался за ними по пятам и косил их как траву. Царь увидел у него кровь на руке – а это Фэт-Фрумос сам поранился, – и дал ему свой платок перевязать руку. А потом, когда миновала опасность, все повернули домой.

По дороге они застигли Фэт-Фрумоса в болоте и опять его вытащили. Только прибыли домой, заболел царь глазами и ослеп. Призывали к нему всех лекарей и всех мудрецов-звездочётов, но никто царю не помог.

Вот однажды пробудился царь от сна и рассказывает, что явился к нему во сне старец и сказал, будто если испить молока дикой красной козы и омыть им глаза, то вернётся к нему зрение.

Услыхали про это два старших зятя и отправились на поиски, а младшего не только не позвали с собой, даже не позволили вместе с ними поехать. Но Фэт-Фрумос кликнул своего коня и поехал на нём во мхи и болота. Отыскал он стадо диких красных коз, подоил их, а на обратном пути надел пастушье платье и зашёл вперёд свояков с полным кувшином молока, только молоко-то было овечье. Свояки его спрашивают:

– Не молоко ли у тебя в кувшине?

А он им и говорит:

– Да.

Прикинулся, будто вовсе не знает их и будто несёт молоко царю, которому приснилось во сне, что вернётся к нему зрение, если омыть глаз козьим молоком.

Свояки попробовали предложить ему денег за молоко. Но пастух им ответил, что молоко непродажное. А если хотят они получить молоко дикой красной козы, то пусть назовутся его рабами, а он им поставит на спину свою печать. Хоть, мол, и не чает с ними встретиться.

Свояки рассудили, что раз они сами цари и царские зятья, то им всё нипочём, потому и позволили поставить себе на спины печать, взяли у него молоко и пошли. А по дороге говорят меж собой:

– Если этот дурень попробует что сказать, мы объявим, что он не в своём уме, и всё равно нам скорее поверят, чем ему.

Вернулись они, значит, к царю, отдали ему молоко, омыл он глава, испил того молока и ничуть ему не помогло. После того приходит к царю меньшая дочь и говорит:

– Батюшка, вот молоко, его добыл мой муж, омой им глаза, прошу тебя.

А царь ей отвечает:

– Какими такими подвигами отличился твой безмозглый муженёк? Можно ли ждать от него проку? Старшие мои зятья и то не смогли ничего сделать, а они вон как выручили меня на войне. Где ему, бездольному, мне помочь? И потом, я же говорил вам, чтобы вы не смели являться ко мне! Как ты дерзнула ослушаться моего приказа?

– Я приму любое наказание, которое ты велишь положить мне, батюшка, только прошу, омой глаза молоком, что тебе посылает твой покорный слуга.

Царь, видя, что дочь так усиленно упрашивает, смягчился и взял то молоко, которое она принесла, а потом омыл им глаза один день, другой и, к великому своему удивлению, почувствовал, что начинает видеть словно сквозь сито. А когда омыл и на третий день, то стал видеть совсем хорошо. После исцеления задал пир всем боярам и царским советникам и по их просьбе позвал и Фэт-Фрумоса и посадил его на конец стола. И вот, когда гости веселились и угощались, поднялся с места Фэт-Фрумос, испросил царского позволенья и сказал:

– Великий государь, могут ли рабы сидеть за столом вместе со своим господином?

– Никак нет, – ответил царь.

– Тогда, если так, и коли ты слывёшь человеком справедливым, яви и мне справедливость и прикажи встать двоим из гостей, что сидят по правую и по левую руку твоего величества, они мои рабы. А если не веришь мне, посмотри сам и увидишь, что на спинах у них печать обозначена.

Услыхали это царские зятья, обмерли со страху и повинились во всём. Сразу велели им выйти из-за стола, и остались они стоять.

А под конец пиршества Фэт-Фрумос вынул платок, который вручил ему царь на поле боя.

– Как это мой платок попал к тебе в руки? – спросил царь. – Я давал его ангелу господню, который нам помог на войне.

– Нет, великий государь, ты мне его дал.

– Ну, если так, значит, ты и помогал нам?

– Да, великий государь.

– Не поверю, – сразу сказал царь, – если ты не покажешься в том самом виде.

Встал он тогда из-за стола, пошёл, надел самое лучшее платье, распустил кудри по плечам и предстал перед царём и перед всеми гостями. Как увидели его гости, сразу повскакали с мест и диву дались: Фэт-Фрумос был таким молодцом и таким красавцем, что на него, как на солнце, во все глаза не взглянешь – ослепит.

Похвалил царь свою дочь за хороший выбор, потом сошёл с царского трона и возвёл на него своего зятя Фэт-Фрумоса. А он первым делом отпустил свояков, и после этого по всему царству пошла великая гульба и славный пир.

Был и я на том пиру, колол вертелом дрова, носил воду решетом, шутки подсыпал ведром. Меня щедро наградили: дали пирожка кусок с воробьиный носок да сто сот тумаков – по вине говорунов.