Текст книги "Невезуха"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

* * *

И вскоре все подозрения с Изы Брант были сняты.

Парнишка из Заленжа поддался обаянию майора Бежана и заговорил. Он лишь потребовал укромного места для беседы, чтобы их никто не видел, а то засмеют, скажут, что треплом последним оказался.

Укромным местом оказался разбитый, насквозь проржавевший автобус, уже двадцать лет стоявший посреди заброшенных огородов. Бежан залез в эту развалину через дверь, а парнишка ужом проскользнул сквозь дыру в полу. Сержант Вильчинский бдительно контролировал окружающую территорию, прекрасно зная, что в нашей стране нет такого укромного места, где бы не нарисовался случайный и нежелательный свидетель.

Показания парнишки целиком и полностью подтвердили это утверждение.

Вилла покойника в Лесной Тишине, без сомнения, располагалась в сторонке, на некотором удалении от других домов и была окружена непролазной чащобой. И все же...

Парнишка залез в чащобу, чтобы срезать орешник на удилище. Орешник для этих целей требовался старый, толстый, разросшийся, а самые великолепные кусты росли, разумеется, рядом с жилищем Доминика. Парнишка прекрасно знал, что в доме обитает одинокий мужик, глаз на затылке у него нет и в пяти местах одновременно он оказаться тоже не может, поэтому забрался на дуб, росший у забора, и по ветке перебрался на территорию сада.

– Но ведь в усадьбе основательные запоры. Неужели так легко туда попасть?

– Кому легко, а кому и нет. Там только одно такое место, а ветка тонкая. Меня она выдержит, а под взрослым мужиком тут же сломается. Года через два её наверняка спилят.

– Понятно. Продолжай.

Вначале, ясное дело, парню позарез нужно было заглянуть в дом, чтобы проверить, где находится и чем занят хозяин. У того на почве растительности был настоящий бзик, не позволял сорвать ни единого листика, не говоря уж о ветках...

– Неужели во всем лесу нет подходящего орешника? – подивился Бежан. – По-моему, полно.

Малый слегка смутился.

– Полно, кто спорит, но там – самый лучший. Ну, можно выбрать... А что, он от пары веток обеднеет, что ли?

Бежан понял, что мальчишке требовались не столько удилища, сколько адреналин в крови.

Жилища плюс острые ощущения – вот это да!

Итак, парнишка заглянул в дом, убедился, что хозяин наличествует, а вместе с ним наличествует и гость. Сидят в салоне за небольшим столиком, пьют кофе и что-то еще, увлеченно разговаривают, так что на подозрительные шорохи и трески в кустах внимания не обратят.

Парень прокрался вокруг дома и по дороге наткнулся на мотоцикл. «Хонда» с варшавскими номерами. Посмотрел на мотоцикл и занялся своими удилищами. Ломать не стал, срезал ветки припасенным ножичком.

Он уже отложил парочку неплохих палок, когда в доме два раза грохнуло. Не так чтобы страшно, звук был приглушенный, но он его хорошо расслышал. Явно из двустволки стреляли, из чего же еще, она и звучит особо...

– А ты слышал, как стреляет разное оружие? – с сомнением перебил его Бежан.

– А то! К нам на охоту приезжают, на куропаток, на зайцев, на кабанов... Один раз целая облава была, ловили кого-то, а те из «Калашниковых» и из обрезов палили, да и в телевизоре оружие по-разному грохает.

– Значит, из двустволки. Очень хорошо.

И что дальше?

Дальше парнишка, ясное дело, не выдержал и помчался снова к окну – посмотреть, чего внутри творится. И увидел одного только гостя, хозяин куда-то подевался. Гость собирал посуду, руки у него тряслись, и сам он выглядел как-то странно. Вроде как злой и напуганный одновременно. Парнишка струхнул, вспомнив, где стоит мотоцикл этого типа – почти у самого орешника, а он свои палки на самом виду разложил, поэтому кинулся прочь, прихватив удилища. На последнем дыхании выскочил на дорогу, и тут, о ужас, чуть было на этого психа не наткнулся, тот как раз мимо пронесся на своей «хонде». Он его узнал – и по мотоциклу, и по одежде.

А потом парень не выдержал – мало он палок-то нарезал, ещё бы две подлиннее в самый раз пришлись – и вернулся. Позаимствовал у брата велосипед, за пару минут домчал до места, а у поворота к дому машина стоит. Такси.

Водитель сидел в машине, а пассажира нет.

Малый снова перелез через забор, подкрался к окну. На террасу мужик какой-то вышел, по мобильнику орал. Парнишка решил, что в полицию звонит, но нет мужик с бабой какой-то разговаривал, выспрашивал у неё о чем-то. Сказал, что все настежь, что тот, на «хонде», забыл, наверное, запереть, так он сам все закроет...

– А ты бы его узнал? – спросил майор.

– Конечно. Немолодой и гладкий такой, расфуфыренный. В костюме... Вернулся обратно в дом, и слышно было, как он там что-то переворачивает, а хозяина-то все не было и не было...

Больше парень туда не заглядывал, испугался, что сейчас нагрянет полиция и к нему привяжется. Вернулся домой, рот держал на замке и даже не знал, что там произошло убийство, только потом уж слух прошел. Но теперь-то он точно знает, что если бы он опознал тех двоих, то ему конец. Так что официально и для разных там протоколов он ничего не скажет ни за какие коврижки, а если ему велят посмотреть на типов, то только из укрытия.

– Так, ну а теперь давай по порядку, – велел Бежан. – Дверь на террасу была приоткрыта?

– Приоткрыта; так, наполовину.

– Ты услышал хоть что-то из того, о чем хозяин с гостем говорили?

Парнишка покачал головой:

– Только одно. Хозяин поднял стакан, сказал – выпьем, мол, за согласие, а гость вроде как ему руку поцеловал. Больше ничего не слышал.

– Хорошо. А пассажир из такси – что он по мобильнику говорил? Только точно.

– Ничего, кричал. Потом – есть, нашел.

Потом побегал. Дальше только бормотал невнятно, а в конце ещё рыкнул: помни, никому ни слова. И все.

– Очень хорошо, – похвалил Бежан. – И ты тоже помни: никому ни слова. Будешь опознавать их из укрытия, а показания дашь потом, когда они сядут, – И я буду свидетелем? – забеспокоился парнишка.

– Будешь.

– Так они же меня замочат!

– Им бы пришлось мочить десятка полтора людей, слишком много возни. Ты же не единственный свидетель. А кроме того, тех, кто уже все сказал, не убивают: выгоды-то никакой.

Парнишка немного успокоился и выполз из автобуса через дыру.

– Ну вот, Иза Брант отпадает, а Дарко сказал правду, – сделал вывод Роберт Гурский, выслушав рассказ начальника. – Он ведь тоже этого паренька с удочками заметил, а парень из головы ничего не выдумал, а то бы давно уже книжки детективные писал.

– Неясно только, с кем же он разговаривал по мобильному... – размышлял Бежан. – Надо ещё кое-что проверить, и можем брать обоих.

– Очная ставка?

– Да ты что, какая там очная ставка?

Фото всем покажем...

* * *

Каким-то чудом мне удалось наспех просмотреть труд по фотографии.

Одну из фотографий я уже видела, Доминик хвастал ею в последние недели нашего знакомства. Куница и двое крохотных детенышей сидят в развилке старого дерева. Я ещё тогда подумала, что на месте куницы я бы боялась, что мои детки упадут, но куница, судя по выражению её физиономии, таких опасений не испытывала. Доминик не захотел дать мне экземпляр, хотя я его очень просила, так зверушки меня восхитили.

А теперь во всей книге под фотографиями значилось другое имя. Доминик подписывал свои работы сокращением «Доми», а здесь было написано «Гамар». Похоже на самую обычную фамилию. Если бы не куница, я могла бы подумать, что этот Гамар работает в идентичном стиле, – ничего особенного, многие друг другу подражают. Но в данном случае просто напрашивалось слово «плагиат».

Я готова была голову дать на отсечение, что все предыдущие шедевры Доминика тоже сделал Гамар.

И текст, хотя и весьма интересный, посвященный секретам фотографии, был здесь вовсе ни при чем.

Разумеется, о корректуре я и думать не смела – на меня снова насела родня.

Я вежливо спросила майора, могу ли я поехать в Краков, где у нас на всю неделю зарезервирована гостиница. Была у меня тихая надежда, что он запретит и тогда за деньги дяди Филиппа я пошлю с ними кого-нибудь еще. Или Рысек подсунет своего приятеля, или Лукаш. Однако, к удивлению и расстройству, у майора не нашлось ни малейших возражений.

В Кракове царили тишина и покой – если, конечно, не считать, что в одну ночь на улицах отмечали очередной дембель; в другую – в гостинице ночевала группа норвежских школьников, больше напоминавших стадо бешеных бизонов; в третью ночь случилась шумная свадьба, до утра гулявшая в гостиничном ресторане; в четвертую по коридорам носились полицейские, с кровожадными криками гоняясь за гостиничными воришками. Я в ту ночь едва не скончалась от ужаса, решив, что воришки – тетка Иза с дядей Филиппом, вернувшиеся из казино.

С другой стороны, ничего страшного с нами в Кракове не произошло.

На следующий день после возвращения из Кракова я встретилась с Лукашем в ночном баре недалеко от моего дома. Я вовсе не собиралась рассказывать ему о плагиате Доминика. Надоел мне этот Доминик хуже горькой редьки, да и я в свете всей этой правды о нем казалась просто оглушающей дурой. Но сведения полезли из меня сами собой.

– Одни и те же приемы? – заинтересовался Лукаш, когда я наперекор самой себе все-таки поделилась открытием. – Какие, например?

– Зеркальное отражение, – неохотно отвечала я. – Доминик обожал снимать отражения: в зеркале, в оконном стекле, в воде, в какой-нибудь гладкой поверхности. Животное, растение, предмет – в общем, любой объект сразу в двух ракурсах.

– А люди?

– Что – люди?

– Людей он тоже так снимал? Натурщиц.

Или актрис.., впрочем, неважно, какого пола.

Много есть таких, которые хотели бы увидеть себя с двух сторон одновременно.

Вопрос Лукаша настолько меня поразил, что я прекратила размешивать соломинкой «Джек Дэниэлс». Виски в стакане было кот наплакал, в основном лед и вода, – я все же намеревалась вернуться домой.

– А знаешь – нет. Интересно... Он никогда не фотографировал людей, я только сейчас сообразила.

Лукаш критически скривился.

– Я бы удивился, будь иначе. Человек обычно замечает, кто его фотографирует. В отличие от зверушек или растении, не говоря уже о предметах.

– Так и есть! – с запоздалым озарением воскликнула я. – Перед тобой первая идиотка столетия! Ну почему не заметила раньше?

– Этот Доминик, наверное, был чертовски сильной личностью.

– Не знаю. Наверное. А этот Гамар.., неужели он добровольно работал на него негром?

Кто это может быть?

Лукаш молчал.

– Я тут веду свое частное расследование, – с неохотой признался он наконец. – И должен сказать, что меня просто тошнит от выводов. Кажется, и майор Бежан пришел к аналогичным. Убийца... Нет, холера, промолчу, даже выговорить этого не могу. По сравнению с такими, как Пустынко, Карчох и так далее, убийца представляется мне невинной бабочкой на цветочке. Жаль мне его.

– Да по сравнению с Пустынками и Карчохами любого жаль. Но сейчас мы говорим о другом. Ты угадал, кто такой Гамар?

– Я могу и ошибаться.

– Ошибаться может каждый, – с готовностью согласилась я. – Если что, я не стану предавать гласности твою ошибку. Ну так ты скажешь?

– Скажу, как и любой другой кретин мужского пола, потому что я в тебя влюбился.

Я замерла.

– Извини, что ты сделал?

Лукаш с интересом вгляделся в меня.

– Я в тебя влюбился. А ты не заметила?

Говорят, что женщины узнают о таком даже раньше своих жертв. Мне показалось, что со мной случилось то же самое.

Случилось? Почему не случиться, с мужиками вечно что-то странное случается. А та ночь в Кракове... Может, Краков и впрямь самый романтичный город, хотя мне казалось, что уж скорее Верона или Париж... Удивительно, как все совпало, ведь и он мне нравится... Но как это вообще могло произойти? Куда смотрело мое невезение?.. Господи, неужто на меня свалилась взаимность?!

Все свои силы я вложила в то, чтобы сохранить душевное равновесие и спокойствие.

– Возможно, меня ввело в заблуждение то, что в ту ночь семейство не домогалось меня, – покорно сказала я. – По принципу – хорошего понемножку... Они должны были выломать дверь, вот тогда бы я сочла, что все в порядке. А так – я, наверное, удивлена...

– Надо же, а до сих пор производила впечатление исключительно разумной женщины!

– У тебя совсем крыша поехала? – немедленно разозлилась я. – Не требуй от меня слишком многого! Прекрасно, я тоже в тебя влюбилась, даже ещё раньше, чем ты в меня, но, пожалуйста, ничего себе по этому поводу не воображай. Где ты видел женщину, которая в пылу чувств сохранит хотя бы тень разума?! Так кто такой этот Гамар?

– Смотрите-ка, все-таки сохранила... Хорошо, думай сама, раз ты на это способна. Гамар.

Чен-гал Ма-ри-уш. Этот Мариушек изо всех дыр торчит...

Он был прав, это мне ни с какой точки зрения не понравилось.

* * *

Майор Бежан, по всей вероятности, боялся бабули, поскольку не вызвал меня в управление, а пришел сам с огромным количеством фотографий и вежливо попросил их посмотреть. Семейство, как назло, болталось дома в полном составе – дикое и холерное невезение, ведь могла бы тетка Иза пораньше умотать в казино, а? Так нет, она почему-то медлила и даже лично открыла майору дверь. В гостиной сидел Лукаш, который должен был везти тетку Изу с дядей Филиппом в казино.

– Ах, как приятно снова видеть пана майора, – сразу же набросилась на майора тетка. – Боюсь, моя племянница многое скрывает от вас.

И свои наблюдения, и знакомства. А мы считаем, что истина должна выйти на свет...

Майор протиснулся в квартиру чуть ли не силой, так как тетка Иза разразилась речью прямо у двери, словно задавшись целью не пускать его в дом, пока не выложит все, что наболело.

Она даже не закрыла дверь на щеколду, что австралийцы вообще-то всегда старательно блюли, помня, что находятся в стране, полной преступников.

– Знакомства до такой степени близкие, что преступник даже мною заинтересовался!

Бросал на меня в гостиничном баре мрачные взгляды, прямо-таки угрожающие!

– А ты что делала в компании преступников? – язвительно спросила тетка Ольга.

– Вы позволите мне на минутку отвлечь пани Брант? – вежливо осведомился майор. – О, заодно и пана Дарко. Хочу показать им кое-какие интересные фотографии.

– Я бы попросила! – выкрикнула тетка Иза.

– Пожалуйста, я готова, – радостно согласилась я.

– Мы все охотно посмотрим на фотографии, – поддержала меня бабуля. – Иза, понятно же, что речь идет отнюдь не о тебе, а об Изе.

Можете приступать, пан майор.

И майор приступил без лишних слов. Он высыпал на стол горку снимков, самых разных форматов и тематики, и элегантным жестом пригласил меня заняться просмотром. Лукаш уже стоял рядом со мной, семейство толкалось за нашими спинами. Одна только бабуля спокойно сидела в сторонке.

Кавардак среди снимков царил безнадежный, что меня крайне удивило, так как я всегда считала, что полиция показывает свидетелям соответствующим образом подобранные фотографии: одни только морды, или одни пейзажи, или одни чашки. А тут все свалено в кучу. Я послушно стала перебирать карточки.

Лукаш оказался понятливее меня. Без слов он отодвинул в сторону неизвестный мне особняк, утопающий в зелени, потом выловил несколько ликов Пустынко, портрет Каи Пешт, очаровательную харю Бешеного, ещё какие-то морды, которых я не знала; наконец отодвинул в сторону лицо, маячившее в моей памяти благодаря этой проклятой корректуре и разговорам о фотографии. Помимо этого, в груде снимков было штук пятнадцать отпечатков прекрасно известного мне типа: червячки, растения, зверушки.

Лукаш постучал по последнему портрету:

– Гамар...

– Принесли его черти... – пробормотала я.

– А это вам знакомо? – спросил майор, сунув мне под нос особняк.

– Нет. А что это?

– Лесная Тишина.

– Я же говорила, что в жизни не видала этой Лесной Тишины, – разозлилась я. – О, садовый участок. Ведь это же участок, да?

Но наш ли тот давний или какой-то еще, бог его знает...

– А вот, смотрите! – вмешалась тетка Иза, вцепляясь в физиономию Бешеного. – Компания моей племянницы, скандальный тип ниже всякого допустимого уровня!

– Изочка, это была ошибка, в каждом баре можно встретить подобных типов, – успокаивал тетку дядя Филипп.

– А та тварь рядом с ним, уличная красотка, странно, что я не вижу её в этом преступном сообществе!

– Это и есть место преступления? – взволнованно расспрашивала тетка Ольга, пытаясь вырвать из рук майора вид на Лесную Тишину. – А где же трупы? Я думала, что трупы тоже фотографируют...

Дядя Игнатий обнаружил среди снимков портрет Каи Пешт.

– Ну, ничего не скажешь, настоящая красотка, однако мне она вовсе не кажется уличной...

– Игнатий, положи на место!

– Может быть, вы разрешите мне провести опознание...

– А вот этот тип явно холерик по натуре...

– Это Пустынко, я уверена, недавно я его видела во второй раз...

– И вы ещё в чем-то сомневаетесь? Она же их всех знает!

– Подумать только, разве она одна? Я, к примеру, знаю некоторых, которые тоже знают их всех...

– Между прочим, твоя шляпа прямиком к нему полетела!

– А тебе какое дело до моей шляпы?

Тетки ругались с энтузиазмом, воспользовавшись тем, что бабуля увлеченно разглядывает фото. Но вскоре и она начала подавать реплики, комментируя высказывания своей паствы. Майор, похоже, уже сожалел, что пришел ко мне со всем этим барахлом, вместо того чтобы выяснить все в управлении.

В разгар скандала вдруг объявился Рысек и незаметно присоединился к обществу.

– Я принес вареники и какой-то суп в термосе, – шепнул он мне на ухо, – поставил в ваш холодильник. Ну, то есть, вареники, а не термос. И ещё будет салат.

– А, пан сосед с первого этажа, – заметил его майор.

– Я стучал, – тут же начал оправдываться Рысек. – Но дверь была открыта. У вас защелка испортилась?

Я попыталась убить его взглядом, но, похоже, мне это не удалось. Я сама тайком заблокировала автоматическую защелку после того раза, когда выскочила без ключей, – зачем давать лишний повод обвинить меня в растяпистости?

Рысек смотрел не на меня, а на стол, и, видимо, по этой причине мой взгляд на него не подействовал.

Зато подействовали разбросанные снимки.

– О господи! – охнул он вдруг. – Вот негодяй!

И схватил лежащую сбоку и оставленную без внимания фотографию. Я быстро бросила взгляд через его плечо и после краткого размышления опознала на снимке нечто вроде шасси автомобиля, вмурованного в дорожное покрытие.

И догадалась, что это.

– Боже, Рысек, вы тогда сфотографировали?..

– Мы! – расстроился Рысек. – Это все та зараза паршивая, а ведь вовсе не выглядел такой зловредной обезьяной, вот, смотрите... Вот он!

Рысек испуганно оглянулся на майора.

– О, чтоб меня... – зашипел он мне на ухо. – Но это.., срок давности, а? Так как?

Отпираться?..

– Да, срок давности, – зашипела я в ответ и громко добавила:

– Пан майор, это транспортное нарушение.... Э-э.., туда запрещено въезжать, а кто-то по ошибке въехал, скажем так, не заметив знака...

– Там не было знака, – с болью сказал честный Рысек.

– Вот видите? Даже знака не было. Никто его не поймал, штрафа не выписывал, он сам спохватился и тут же выехал...

– Тут же? – удивился майор, вглядываясь в изображение вплавленных в асфальт остатков машины.

– Э-э.., вышел... Немедленно вышел!

– Не так чтобы немедленно, – вырвалось у Рысека. – Ботинки-то там остались...

– А носки?

– Носки частично сохранились...

– Где и когда это было? – деловито спросил майор.

Я доложила, потому что Рысек утратил дар речи, и постучала пальцем по фотографии Бешеного:

– И этот тип, тот самый, о котором я вам говорила, испортил одну взлетно-посадочную полосу и выбросил на ветер миллиарды злотых. А парень нечаянно въехал, за что был крупно наказан.

И я вас спрашиваю, истек срок давности или нет?

– Я, видите ли, пани, не из дорожной полиции...

– А вы обязаны им доносить?

– Не имею ни малейшего желания; к тому же у меня очень мало времени...

– Вот видишь, Рысек, срок давности. Можешь снова заговорить.

– Я бы очень рекомендовал, – подтвердил майор. – Кто сделал этот снимок?

– В том-то все и дело, – нервно заговорил Рысек. – Один мужик, вроде как со стороны, болтался там, но, думаю, разрешение у него было. Мундек увидел, что он фотографирует, и страшно перепугался. Холера, это же вещественное доказательство. Просил его, как человека, чтобы отдал ему негативы, хотя и не сразу...

С этим вообще целая история была, фотограф-то сбежал, и мой приятель гонялся за ним по всему городу. Нашел его в одном таком магазинчике.

И мы с Мундеком следили за ним до самого его дома, около Леса Кабацкого.

– На Жолны?

– Точно, на Жолны.

– Это его дом?

– Откуда я могу знать, его или нет, во всяком случае, он там жил. И мастерская у него там была, и лаборатория, и студия. Мариуш Ченгала его зовут. Мы ему все объяснили, что в случае чего Мундека с работы выгонят, да ещё и штраф сдерут, и этот парень даже расстроился.

Но уничтожить снимок не захотел. Сказал, что для него это тоже вещественное доказательство, только по совсем другому делу, а вообще он был какой-то потухший и грустный. В конце концов согласился, отдал Мундеку отпечаток и негатив, а тут – на тебе. Либо ещё один себе оставил, либо с другого снимка сделал негатив и мог себе печатать сколько душе угодно. Но раз вы говорите, что срок давности...

– Точно, – с большой решительностью подтвердил майор. – Меня интересует этот Мариуш Ченгала. Вы у него были дома?

– Ну я же и говорю, что был. Вместе с Мундеком.

– И видели снимки?

– Еще какие! – восхитился Рысек. – Просто чудо какое-то! При нас он делал увеличение, и знаете чего? Мушиной лапки! Класс!

Я бы ни за что в жизни не догадался. Представляете, все это поросло волосиками, а ещё как-то так подсвечено, солнцем, наверное, или, может, эта муха на лампе сидела...

Семейство внимало гимну мушиной ноге, но майора муха не заинтересовала.

– И соответствующее оборудование у него было?

– Супер и экстра! Мундек в этом разбирается, так он говорит, что за эту его фотолабораторию можно два «роллса» купить и ещё бы на жизнь осталось. Он его даже спросил, что тот со всем этим делает, за такие фотки мог бы бабки во всем мире сбивать, а Мариуш неохотно сказал, что это только хобби, и переменил тему.

Э – В таком случае, чем он занимается?

Кроме хобби?

– Он механик. По разной мелочевке. Но и это не правда, как же, мелочевка. Электроника, механика, самые настоящие роботы. Жмешь на кнопку, а манипуляторы сверлят, подгоняют, поднимают все, что хотите. Я там насмотрелся – сказка! Научная фантастика!

– Способный парень.

– Вот именно. Но какой-то несчастный.

– Он что-нибудь о себе рассказывал?

– О себе не очень. Вот о технике – да.

– У него вроде бы жена есть. Вы её видели?

– Промелькнула где-то вдалеке. Если это, конечно, жена. Блондинка – загляденье. Но участия в разговоре не принимала.

– Понятно...

В общем, с Рысеком майору подфартило – как слепой курице найти зерно. Мы оба с Лукашем молчали как могила. Ни за какие сокровища я бы не открыла полиции своих подозрений.., да каких там подозрений! Уверенности. И какого черта Лукаш тогда не обогнал мотоциклиста...

– Здорово мне повезло, что я пришел к вам с этим опознанием, – любезно сказал майор.

– О, а вот его дом! – добавил Рысек, указывая на другой снимок.

– Кому повезло, а кому и нет, – мрачно пробормотала я.

– Действительно. Вы, конечно, надеялись, что это пан Карчох?

– Или Пустынко.

– Вот тут я могу вас обрадовать. Разумеется, без деталей. Пан Пустынко также опознан основным свидетелем и понесет свою долю ответственности.

– Надеюсь, несколько долей? – вежливо поправил его Лукаш.

Майор уже начал собирать со стола фотографии, но тут остановился и посмотрел на Лукаша:

– Вы намерены подать против него гражданский иск?

– Считаете меня чокнутым?

– Извините, показалось. На вашем месте я бы позаботился о себе. Жаль, что вы не ехали тогда побыстрее...

Вот тебе и на: оказывается, мы с майором подумали об одном и том же...