Текст книги "Творения, том 12, книга 1"

Автор книги: Иоанн Златоуст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Пусть слышат это те из нас, которые преданы сребролюбию. Оно – величайшее беззаконие: "ибо корень всех зол", – говорит (апостол), – "есть сребролюбие" (Тим. 6:10). Пусть слышат те из нас, которые хотят увеличить своё состояние, – пусть слышат и отстанут от любостяжания, чтобы не услышать того, что услышали те (отверженные Господом). Будем слушать теперь и соблюдать это, чтобы не услышать тогда; будем слушать теперь со страхом, чтобы тогда не услышать в наказание: "Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие" – даже и тогда (не знал вас), когда вы пророчествовали и изгоняли бесов. Можно думать, что в этих словах выражается и ещё нечто другое, именно то, что они и тогда вели жизнь порочную, так как вначале благодать действовала и через людей недостойных. Если она действовала даже через Валаама, то тем более могла действовать через недостойных, для тех, которые имели получить от того пользу. Если же чудеса и знамения не могли избавить от наказания, то тем более, хотя бы кто получил священный сан, хотя бы достиг высшей чести, хотя бы благодать действовала при рукоположении его и во всём прочем, для пользы нуждающихся в предстоятелях, – такой услышит: "Я никогда не знал…" тебя, даже и тогда, когда действовала в тебе благодать. О, какая требуется там чистота жизни! Как она одна сильна для того, чтобы ввести нас в царствие небесное. Как без неё человек погибает, хотя бы он мог являть бесчисленные знамения и чудеса! Ничто не бывает так приятно Богу, как добродетельная жизнь: "Если любите Меня", – говорит (Господь), – не сказал: творите чудеса, но что? – "соблюдите Мои заповеди" (Иоан. 14:15); и еще: "Вы друзья Мои", – не тогда, когда изгоняете бесов, но – "Если заповеди Мои соблюдете" (Иоан. 15: 10,14). Первое – дар Божий; а последнее – и дар Божий и вместе дело нашего усердия. Постараемся же сделаться друзьями Божиими, а не остаться врагами Его. Непрестанно мы говорим это, непрестанно убеждаем к этому и себя самих и вас, – и однако нет никакого успеха. Потому я и страшусь, и хотел бы молчать, чтобы не увеличить для вас опасности, так как часто слышать и не поступать так – значить оскорблять Владыку. Но боюсь и другой опасности от молчания для меня самого, если бы я, поставленный на служение слову, стал молчать. Что же, скажете, делать нам, чтобы спастись? Начнём упражняться в добродетелях, пока есть время. Разделим для себя добродетели, как земледельцы разделяют земледелие; в один месяц преодолеем в себе склонность к злословию, дерзость, несправедливый гнев, положим для себя законом и скажем: ныне исправим это; в другой месяц поучимся терпению; в третий – ещё иной добродетели, и, приобретши в ней навык, перейдём к новой, подобно тому, как в учении мы, сохраняя прежнее, приобретаем новое. После того перейдём к презрению богатства, и, во-первых, будем удерживать руки от любостяжания, а потом, творить милостыню; не будем смешивать всего вместе, – одними и теми же руками и похищать, и подавать милостыню. Затем приступим к другой добродетели, а от неё еще к иной. "Также сквернословие", – говорит (апостол), – "и пустословие и смехотворство не приличны [вам] " (Ефес. 5:3,4). Исполним и это. Здесь не требуется ни издержек, ни трудов, ни усилий. Довольно только хотеть, – и всё сделается. Не нужно для этого предпринимать далёкого путешествия, или переплывать беспредельное море, но только постараться, оказать усердие и наложить узду на язык против неуместных оскорблений. Исторгнем из души своей гнев, порочные похоти, склонность к чувственным удовольствиям и роскоши, сребролюбие, навык к клятвам и к клятвопреступлениям. Если мы будем таким образом возделывать самих себя, сначала исторгая терние, а потом насаждая небесное семя, то сможем получить обещанные блага. Придёт Делатель, соберёт нас в житницу, и тогда мы получим все блага, которых да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 25

"Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование" (Евр. 11:17 -19).

1. Поистине, велика вера Авраама. В Авеле, Ное и Енохе происходила только борьба мыслей и нужно было стать выше человеческих помыслов; а здесь нужно было стать не только выше человеческих помыслов, но показать ещё нечто большее; здесь божественное по-видимому противоречило божественному же, вера – вере, повеление – обетованию. Так, (Бог) сказал ему: "…пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего… ибо всю землю, …тебе дам Я и потомству твоему навеки" (Быт. 12:1; 13:15), и однако не дал ему в ней наследия, даже ни на один шаг. Видишь ли, как события противоречили обетованию? Ещё сказал: "в Исааке наречется тебе семя" (Быт. 21:12), и (Авраам) поверил; и ещё: принеси мне в жертву того, который имеет наполнить всю вселенную своим потомством. Видишь ли противоречие повелений обетованию? Он повелевал противное обетованиям, и однако праведник не смущался и не считал себя обманутым. А вы, говорит (апостол), не можете сказать, что Он обещал вам покой и послал скорбь; вам Он, что обещал, то и делает. Как это? "В мире", – говорил Он, – "будете иметь скорбь" (Иoaн. 16:33); "и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня" (Mат. 10:38); "Сберегший душу свою потеряет ее"; и: "если кто приходит ко Мне… не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником" (Лук. 14:26,33); и ещё: "и поведут вас к правителям и царям за Меня" (Mат. 10:18); и еще: "…враги человеку – домашние его " (Mат. 10:36). Здесь скорби, а покой там. С Авраамом же было напротив: ему повелено было делать противное обетованиям, и однако он не смущался, не колебался и не считал себя обманутым. А вы не терпите ничего такого, что было бы чуждо обетованию, и смущаетесь. Он слышал противное обещанному от самого Обещавшего, и не смущался, но исполнял, как согласное (с обетованием); и действительно оно было согласно; оно противно было помыслам человеческим, но согласно с верою; а каким образом, это апостол сам объяснил нам, сказав: "он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить…". Смысл слов его следующий: по той же вере, по которой он веровал, что Бог даст ему сына, которого у него не было, по той же вере он был убеждён, что Бог воскресит и мёртвого, воскресит закланного. Одинаково было чудно, т.е. по человеческому соображению, как то, что родится сын от утробы омертвевшей, устаревшей и уже сделавшейся неспособною к деторождению, так и то, что закланный воскреснет, – и однако он верил; прежняя вера руководила его (к вере) и в будущее. С другой стороны, он испытал приятное сначала, а прискорбное – напоследок, в старости; а с вами, говорит (апостол), происходит напротив: прискорбное прежде, а приятное после. Это сказано к тем, которые осмеливаются говорить, что Бог, обещав нам блага после смерти, быть может, обманул нас. Бог силён, говорит, и из мёртвых воскресить; если же Бог силён и из мёртвых воскресить, то конечно воздаст нам всё; и если Авраам верил за столько лет, что Бог силён воскресить из мёртвых, то тем более мы должны верить этому. Видишь ли, что Бог, как я выше сказал, ещё прежде нежели вошла смерть, возбуждал в праотцах надежду воскресения и приводил их к такому убеждению, что они, по повелению Его, приносили в жертву своих сыновей, через которых надеялись наполнить вселенную, и закалали их с готовностью? И ещё нечто другое (апостол) выражает здесь словами: Бог искушал Авраама. Что же такое? Разве Бог не знал, что он был муж терпеливый и доблестный? Совершенно знал. Если же знал, то для чего искушал его? Не для того, чтобы самому узнать, но чтобы другим показать и для всех сделать очевидным его мужество. (Апостол) показывает здесь причину искушений, чтобы не думали, будто они страдают потому, что оставлены Богом. Нам здесь неизбежно подвергаться искушениям, так как много есть гонителей и строящих козни; а там какая была нужда изобретать искушения, которых не было? Очевидно, что это искушение было по Его повелению. Другие искушения бывают по Его попущению, а это было по Его повелению. Если же искушения делают людей столь славными, что Бог и без причины подвергает им своих подвижников, то тем более мы должны переносить всё мужественно. Выразительно здесь (апостол) сказал, что "верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака"; не было никакой другой причины принесения (Исаака в жертву), кроме этой. И далее Он раскрывает ту же мысль. Не может, говорит он, никто сказать, что он имел другого сына и от него ожидал исполнения обетования, а потому смело приносил Исаака в жертву: "имея обетование", – говорит, – "принес единородного". Как – "единородного"? А Измаил? Он откуда? Называю единородным, говорит, по отношению к обетованию; и потому, сказав: "единородного", и желая показать, что в этом смысл так называет его, присовокупляет: "о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя", т.е. от него. Видишь ли, как удивителен поступок патриарха? Ему сказано было: "в Исааке наречется тебе семя", и однако он приносил сына в жертву. Далее, чтобы кто-нибудь не подумал, будто он сделал это в отчаянии и принятием такого повеления оставил прежнюю веру, а напротив убедился, что и этот поступок подлинно был делом веры, (апостол) говорит, что и здесь он имел веру, и хотя она по-видимому противоречила прежней, однако он не противился, потому что не измерял силы Божией человеческими суждениями, а предоставлял всё вере. Потому он и не убоялся сказать, что "Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование", т.е. в образе, в овне. Каким образом? Закланием в жертву овна был спасён (Исаак), так что за овна он получил сына, заклавши в жертву первого вместо последнего. Это было некоторым прообразом; здесь был прообразован Сын Божий, закалаемый в жертву. И заметь, как велико человеколюбие Божие. Так как Он имел даровать людям великую благодать, то, желая сделать это не даром, а как бы должник, Он устрояет, что сперва человек отдаёт сына своего по повелению Божию, – чтобы не казалось великим делом то, что Он сам отдаёт собственного Сына, после того как человек сделал это прежде Него, – чтобы не думали, что Он делает это даром, но и по долгу. Кого мы любим, тому стараемся доставить и то, чтобы казалось, будто мы наперед получили от него какую-нибудь малость, и потом отдаём ему всё, и хвалимся не столько данным, сколько полученным от него, – не говорим: мы дали ему то-то, но: мы получили от него то-то. "…Почему", – говорит, – "и получил его в предзнаменование", т.е. в образ, так как овен был притчей Исаака, или образом. Так как жертва была совершена и Исаак был заклан в намерении (Авраама), то Бог и даровал его патpиарху.

2. Видишь ли, как и отсюда открывается то, о чём я постоянно говорю? Когда мы сделаем ум свой совершенным и покажем, что мы презираем земные вещи, тогда Бог дарует нам и земное, но не прежде того, – чтобы мы, привязанные к земным благам, получивши их, ещё более не привязались к ним. Отреши себя наперёд от рабства, говорит Он, и тогда получай, – чтобы ты получил не как раб, но как господин; презирай богатство, и будешь богатым; презирай славу, и будешь в славе; презирай мщение врагам, и отмстишь им; презирай покой, и получишь его, – чтобы, получая, ты получал не как узник или раб, но как свободный. С малыми детьми мы поступаем так: когда дитя сильно желает детских игрушек, то мы тщательно скрываем их от него, например мяч, или что-нибудь другое, чтобы оно не отвлекалось от необходимых занятий; а когда оно не обращает на них внимания и не желает их, тогда мы без опасения даём их, зная, что от этого не будет ему никакого вреда и эта забава не сможет отклонить его от необходимых занятий. Так и Бог поступает с нами: когда Он видит, что мы не желаем земных (благ), то позволяет нам пользоваться ими, потому что тогда мы владеем ими, как свободные и как мужи, а не как дети. А что действительно, когда ты будешь презирать мщение врагам, тогда и отмстишь им, об этом, послушай, что говорит (апостол): "…если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его", и прибавляет: "ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья" (Рим. 12:20). Что действительно, когда ты будешь презирать богатство, тогда получишь его, об этом послушай, что Христос говорит: "И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (Mат. 19:29). Что действительно, когда ты будешь презирать славу, тогда получишь её, об этом послушай, что опять Христос говорит: "кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою"; и еще: "…кто унижает себя, тот возвысится" (Mат. 20:26; 23:12). Что говоришь ты? Если я даю пить врагу, то наказываю его? Если раздаю имущество, то владею им? Если смиряюсь, то делаюсь высоким? Да, говорит, такова моя сила; она производит противоположное через противоположное; Я богат и премудр, – не бойся; природа вещей повинуется моей воле, а не Я следую природе; Я всё совершаю, а не другое что-нибудь руководит мною; потому Я могу переменить и преобразовать всё. И удивительно ли, что так бывает в таких вещах, когда то же самое бывает и во всём другом?

Так, когда ты вредишь (другому), тогда вредишь самому себе; а когда тебе вредят (другие), тогда ты не терпишь вреда; когда ты мстишь, тогда (не другому) мстишь, а себе самому. Кто любит неправду, говорит (Премудрый), тот "ненавидит душу свою" (Притч, 29:24). Видишь ли, что в таком случае ты не (другому) вредишь, а себе самому? Потому и говорит Павел: "Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными" (1 Кор. 6:7)? Видишь ли, что это не значит – терпеть вред? Когда ты обижаешь (другого), тогда обижаешь самого себя. Это отчасти многим известно: иногда говорят друг другу: отойдём отсюда, чтобы не унизить самих себя. Почему? Потому, что велико различие между тобою (оскорбляющим) и им (оскорбляемым); какие бы ты ни причинил ему оскорбления, они обращаются ему в честь. Будем так рассуждать всегда, и мы станем выше оскорблений; а каким образом, это я объясню. Если бы мы стали враждовать против носящего порфиру, то оскорбления, направленные на него, обратились бы на нас самих, так как, порицая его, мы сами делаемся достойными порицания. Что же, скажи мне, твои слова значат? Будучи гражданином неба, обладая горним любомудрием, для чего ты унижаешь себя самого наравне с тем, который помышляет только о земном? Хотя бы у врага твоего было несчетное имущество, хотя бы у него была власть, он не знает твоего добра. Не унижай же себя, оскорбляя его; пощади себя, не его; воздай честь себе, не ему. Не говорит ли пословица: кто почитает (другого), тот почитает самого себя? И справедливо: не его он почитает, а себя самого. Послушай слов Премудрого, который говорит: "кротостью прославляй душу твою и воздавай ей честь по ее достоинству" (Сир. 11:31). Что значит: "по ее достоинству"? Если кто, говорит, обманул тебя из любостяжания, не делай того же; если оскорбил, не оскорбляй. Скажи мне, прошу тебя: если какой-нибудь бедняк возьмёт кусок грязи, валявшийся на дворе твоём, то неужели ты поведёшь его за это в судилище? Нет. Почему? Чтобы не унизить себя самого, чтобы не стали все осуждать тебя. Так и здесь. Богач есть бедняк; и чем более он богатеет, тем более становится бедным истинною бедностью. Золото – это грязь, брошенная на двор, а не лежащая в твоём доме; дом же твой – небо. Потому, если ты за это позовёшь его в судилище, то не осудят ли тебя горние граждане? Не извергнут ли они тебя из своего отечества, – тебя, который так низок, так презрен, что из-за малого куска грязи решаешься вести тяжбу? Если бы даже весь мiр был твоим и кто-нибудь отнял его у тебя, то и тогда тебе следовало бы только отвернуться от него.

3. Разве ты не знаешь, что если увеличишь вселенную в десять раз, или во сто, или в десять тысяч, или вдвое против этого, и тогда она даже в малой доле не сравнится с благами небесными? Кто восхищается здешними благами, тот оскорбляет тамошние, если он считает достойными привязанности первые, так далеко отстоящие от последних; а лучше сказать, он и не в состоянии восхищаться последними, – как в самом деле (он может быть способным к этому), пристрастившись к первым? Расторгнем же когда-нибудь, увещеваю вас, эти цепи и сети, – т.е. земные дела. Доколе мы будем наклоняться к земле? Доколе будем строить козни друг другу, подобно зверям или рыбам? Впрочем и звери не строят козней сродным себе, но разнородным; так, медведь не скоро убьёт медведя, змея не убьёт змеи, уважая сродство; а ты даже того, кто сроден тебе и с кем ты имеешь бесчисленные соотношения, – одинаковость происхождения, разумность, познание Бога, силу над природою и многое другое без числа, -ты своего сродника, имеющего одну с тобою природу, убиваешь и обременяешь множеством зол. Что в том, если ты не вонзаешь в него меча и рукою не поражаешь его шеи? Ты делаешь хуже этого, подвергая его постоянным скорбям. Если бы ты сделал первое, то избавил бы его от забот; а теперь ты предаёшь его голоду и рабству, отчаянию и многим другим грехам. Говорю это, и не перестану говорить, не для того, чтобы побуждать вас к убийству или советовать – делать зло меньшее, но чтобы вы не надеялись остаться ненаказанными. "Хлеб нуждающихся есть жизнь бедных: отнимающий его", – говорит (Премудрый) – "есть кровопийца". (Сир. 34:21). Удержим руки свои, прошу вас, удержим, или, лучше сказать, не удержим, но протянем их на добро, – не на любостяжание, а на милостыню; пусть не будет рука наша бесплодна и суха; суха же та рука, которая не творит милостыни, а та, которая простирается на любостяжание, скверна и нечиста. Никто пусть не вкушает пищи с такими руками, потому что это – обида для приглашённых. Скажи мне: если бы кто-нибудь пригласил нас возлежать на коврах, мягком ложе и вышитых золотом одеждах, в блестящем и великолепном доме, и, окружив нас множеством слуг, потом поставив стол из серебра и золота и наполнив его различными роскошными яствами, просил кушать с тем только условием, чтобы мы не гнушались руками его, запачканными грязью или калом человеческим, и позволили ему в таком виде возлежать вместе с нами, – то вынес ли бы кто такую казнь и не счёл ли бы этого за обиду? Я думаю, что всякий тотчас убежал бы. Между тем теперь ты видишь не руки только запачканными грязью, но и самые яства, и не отказываешься, не убегаешь, не обличаешь, но если человек со властью, то считаешь великим делом (быть у него) и губишь душу свою, вкушая такую пищу. Ведь любостяжание хуже всякой грязи; оно оскверняет не тело, но душу, так что трудно бывает очистить её. А ты видишь за столом оскверненного этою грязью, видишь и руки, и лице его, и дом, и стол наполненными ею, – подлинно же такие яства сквернее и отвратительнее навоза, или что только есть ещё худшего, – возлежишь с ним, считая это за честь для себя и как бы получая удовольствие? Или ты не стыдишься Павла, который позволяет беспрепятственно приступать даже к столу язычников, в случае нашего желания, но запрещает быть у любостяжателей, хотя бы даже мы того желали? "Кто", – говорит он, – "называясь братом, остается блудником", – называя здесь братом всякого вообще верующего, а не монаха. В самом деле, что доставляет нам братство? Баня пакибытия, возможность – называть Бога отцом. Потому оглашенный, хотя бы он был монахом, не есть брат; верующий же, хотя бы он был мирянином, есть брат. "Кто", – говорит, – "называясь братом". Тогда ещё не было и следов монашества, – всё это блаженный (Павел) говорил, мирянам. "Кто", – говорит, – "называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе" (1 Кор. 5:11). О язычниках он (говорит) не так, – а как? "Если кто из неверных", – разумея язычников, – "позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте" (1 Кор. 10:27). "Кто, называясь братом, остается… пьяницею…".

4. Вот, какая строгость! А мы не только не убегаем от пьяниц, но сами идём к ним, чтобы участвовать в делах их. Потому у нас всё извратилось, всё смешалось, расстроилось и погибло. Скажи мне: если бы кто-нибудь из таких людей пригласил тебя на приготовленное пиршество, – тебя, который считаешься бедным и презренным, – потом услышал бы от тебя: так как предлагаемое собрано любостяжанием, то я не стану осквернять свою душу, – тогда он не устыдился ли бы, не смешался ли бы, не смутился ли бы? Действительно, одного этого было бы достаточно для его исправления, для того, чтобы он считал себя несчастным при богатстве своём, а тебе удивлялся при бедности твоей, видя, с какою разборчивостью ты пренебрегаешь им. Но мы, не знаю отчего, сделались рабами людей, тогда как Павел непрестанно внушает: "не делайтесь рабами человеков" (1 Кор. 7:23). Отчего мы сделались рабами людей? От того, что наперёд сделались рабами чрева, богатства, славы и всего прочего, утратили свободу, которую даровал нам Христос. Что же, скажи мне, будет с тем, кто сделался рабом? Послушай, что говорит Христос: "раб не пребывает в доме вечно" (Ин. 8:35). Вот решительный приговор, что он никогда не войдёт в царство (небесное), – потому что оно именно обозначается этим домом: "В доме Отца Моего", – говорит (Господь), – "обителей много" (Ин. 14:2). Таким образом раб не пребывает в доме во век, – рабом называет Он раба греху, – а кто в доме не пребывает во век, тот пребывает во век в геенне, ни откуда не получая утешения. Но зло дошло до такой степени, что они из подобного имущества подают даже милостыню, и многие принимают. От этого мы лишились дерзновения и уже не можем укорять никого. Будем же хотя отныне убегать зла, которое происходит отсюда; а вы, которые осквернились этою нечистою, удержитесь от такого зла и обуздайте своё пристрастие к подобным пиршествам, чтобы нам хотя ныне умилостивить Бога и получить обещанные блага, которых да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 26

"Верою в будущее Исаак благословил Иакова и Исава. Верою Иаков, умирая, благословил каждого сына Иосифова и поклонился на верх жезла своего. Верою Иосиф, при кончине, напоминал об исходе сынов Израилевых и завещал о костях своих" (Евр. 11:20-22).

1. "…Многие", – говорит (Господь), – "пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали" (Mат. 13:17). Неужели праведники знали всё будущее? Конечно. Если Сын (Божий) не открывался тем, которые не могли принять Его по своей немощи, то без сомнения открывался прославившимся добродетелями. Так и Павел говорит теперь, что они знали будущее, т.е. воскресение Христово. Или это он говорит, или слова его: "верою в будущее" относятся не к будущему веку, а к имеющему быть здесь впоследствии. Иначе, как человек, находящийся в чужой земле, мог давать такие благословения? И с другой стороны, почему он, получив благословение, сам не испытал его исполнения? Видишь ли, что и об Иакове можно сказать то же, что я сказал об Аврааме, т.е. что он не воспользовался благословением, но плоды этого благословения перешли к его потомкам, а он сам видел их в будущем? Действительно, мы знаем, что брат его жил в большом довольстве. Он проводил всю жизнь в рабстве, работе, опасностях, безпокойствах, огорчениях и страхе, и на вопрос фараона отвечал: "…малы и несчастны дни жизни моей…" (Быт. 47:9); а тот – в безопасности и полной свободе, и впоследствии был страшен (для Иакова). Когда же исполнились благословения (данные ему), если не в будущем? Видишь, как порочные издавна наслаждались здешними благами, а праведные – напротив, хотя и не все. Вот Авраам был праведник и наслаждался здешними благами, впрочем со скорбями и искушениями, – у него было только богатство, а все прочие обстоятельства его были исполнены скорбей. Да и невозможно праведнику не испытывать скорбей, хотя бы он и был богатым, – если он готов терпеть потери, несправедливости и всё прочее, то по необходимости испытывает скорби. Таким образом он, хотя и наслаждается богатством, но не без скорбей. Почему? Потому, что он чувствует скорби и печали. Если же тогда праведники испытывали скорби, то тем более теперь. "Верою в будущее", – говорит, – "Исаак благословил Иакова и Исава". Хотя Исав был старший, но он поставляет наперед Иакова – за добродетели его. Видишь, какова была вера (Исаака)? Почему бы в самом деле он обещал сыновьям столь великие блага, если только не по вере в Бога? "Верою Иаков, умирая, благословил каждого сына Иосифова". Здесь надобно бы изложить все его благословения, чтобы яснее открылась и вера его, и пророчество. "И поклонился", – говорит, – "на верх жезла своего". Здесь (апостол) показывает, что Иаков не только сказал, но так надеялся на будущее, что показал это и самым делом. Так как от Ефрема имел восстать другой царь, то он и говорит: "и поклонился на верх жезла своего", т.е., будучи уже старцем, он поклонился Иосифу, выражая имеющее быть поклонение ему от всего народа. Это отчасти уже исполнилось, когда ему кланялись братья, но должно было исполниться и после через десять поколений. Видишь, как он предсказал будущее? Видишь, какую праотцы имели веру, как они веровали в будущее? Приводимые здесь примеры служат примерами, одни – терпения в страданиях и лишении всех благ, каковы относительно Авраама и Авеля, другие – веры в то, что есть Бог и воздаяние, каков пример относительно Ноя. Слово – вера имеет много значений, – оно выражает то одно, то другое; здесь же означает, что будет воздаяние, что не всех ожидает одно и то же, что надобно подвизаться прежде наград. Пример Иосифа есть пример одной веры. Иосиф слышал, что Бог возвестил и обещал Аврааму: " всю землю, …тебе дам Я и потомству твоему навеки", и потому, будучи в чужой земле и еще не видя исполнения обещания, не падал духом, но веровал так, что и напоминал об исходе и сделал завещание о костях своих. Таким образом он не только сам веровал, но и других возводил к вере. Для того он и завещал, чтобы они всегда помнили об исходе; и не завещал бы он о костях своих, если бы не был уверен, что будет исход. Если после этого кто-нибудь скажет: вот и праведники заботились о могилах, то мы такому отвечаем: они заботились именно поэтому, а не почему-либо другому, так как знали, что "Господня – земля и что наполняет ее" (Пс. 23:1). Не безызвестно было это и (Иосифу), жившему в таком любомудрии и проведшему всю жизнь свою в Египте, Он конечно мог бы, если бы захотел, возвратиться оттуда, а не сетовать и скорбеть; если же он, вызвав отца своего туда, завещал вынести оттуда кости свои, то не очевидно ли, что по этой причине?

2. А что же, кости самого Моисея, скажи мне, лежат не в чужой ли земле? Мы не знаем, где лежат кости Аарона, Даниила, Иеремии и многих апостолов. Гробы Петра, Павла, Иоанна и Фомы известны, а столь многих других совершенно неизвестны. Но мы не должны сокрушаться об этом и малодушествовать; где бы мы ни были погребены, "Господня – земля и что наполняет ее". Непременно бывает то, что должно быть; проливать же слезы, сокрушаться и оплакивать умерших свойственно малодушию. "Верою Моисей по рождении три месяца скрываем был родителями своими" (ст. 23). Видишь, как они здесь на земле надеялись на имевшее быть после их смерти? И многое действительно совершилось после их смерти. Это сказано к тем, которые говорят: после их смерти исполняется то, чего они не получили при жизни и на что не надеялись после смерти. Но Иосиф не говорил: Бог не дал (обетованной) земли при жизни ни мне, ни отцу моему, ни деду моему, которого добродетель заслуживала уважения, – как же Он удостоит порочных людей того, чего не удостоил их? Он не говорил так, но превозмог и победил всё это верою. Сказав об Авеле, Ное, Аврааме, Исааке, Иакове, Иосифе, которые все славны и знамениты, (апостол) потом ещё усиливает утешение, представляя в пример лица неизвестные. Нисколько не удивительно, что так поступали знаменитые лица, и оказаться ниже их не так прискорбно; но прискорбно – оказаться ниже лиц неизвестных. Он начинает с родителей Моисея, людей неизвестных и не имевших ничего такого, что имел сын; а потом, продолжая речь, сильнее выражает нелепость (неверия), указывая на блудных женщин и вдовиц: "Верою", – говорит, – "Раав блудница, с миром приняв соглядатаев (и проводив их другим путем), не погибла с неверными" (ст. 31). Он представляет последствия не только веры, но и неверия, как например при Ное. Впрочем, нужно сказать о родителях Моисея. Фараон повелел истребить всех младенцев мужеского пола, и никто не избег опасности. Почему же они надеялись спасти своё дитя? По вере. Какой вере? "…ибо видели они", – говорит, – "что дитя прекрасно". Самый вид его располагал их к вере. Так праведнику даруется великая благодать с самого начала, ещё с пеленок, и это делает не природа, а Бог. Смотри, в самом деле, новорожденное дитя сразу оказалось прекрасным, а не безобразным. Чьё это было (дело)? Не природы, а благодати Божией, которая подвигла и язычницу – египтянку и воодушевила её так, что она взяла и приняла к себе (младенца). Между тем у них (родителей его) вера не имела достаточного основания, – чего можно было надеяться от одного внешнего вида? А вы, говорит (апостол своим слушателям), воруете от дел, имея много залогов веры; действительно, с радостью принять расхищение имущества и тому подобное, это – дело веры и терпения. Но так как они веровали, а потом стали малодушествовать, то он показывает, что вера древних была продолжительна, как например вера Авраама, хотя обстоятельства по-видимому препятствовали ей. "И не устрашились", – говорит, – "царского повеления". Хотя оно приводилось в исполнение, но они просто выжидали. Это было делом родителей, а Моисей сам сюда ничего не привнёс. Далее опять приводит другой пример, близкий (к слушателям), и даже гораздо более того. Какой именно? "Верою Моисей, придя в возраст, отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища; ибо он взирал на воздаяние" (ст. 24 – 26). Он как бы так говорит им: никто из вас не оставил ни царского двора, и двора великолепного, ни таких сокровищ, и не отказался быть царским сыном, когда это было возможно, как сделал Моисей. А что он не просто отказался от этого, (апостол) объяснил, сказав: "отказался", т.е. пренебрёг, погнушался. Когда предстояло небо, то излишне было бы восхищаться двором египетским.