Текст книги "Творения, том 11, книга 1"

Автор книги: Иоанн Златоуст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

"Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства" (ст. 14). Видишь, он говорит это самое. Так как можно простить, но не любить, то он говорит: да, и любить (непременно должно), и показывает путь, который может привести к прощению. Путь этот – если кто бывает и добр, и кроток, я смиренномудр, и долготерпелив, и нераздражителен. Потому-то он и сказал прежде: "утробы щедрот", и "любовь", и "милость. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства" Он вот что хочет сказать: те (качества) души бесполезны; все они ослабевают, если не соединены с любовью, – все они только ею укрепляются. Все, чтобы ты ни называл благом, без любви не имеет никакой цены, – скоро исчезает. Это подобно тому, как для корабля бесполезны были бы большие стены, если бы он не имел обшивки, равно как и для дома, если бы не были положены перекладины, или как в теле бесполезны были бы большие кости, если бы они не имели связок. Какие бы ни были у кого добрые дела, без любви все они ничтожны. Не сказал, что она (любовь) есть вершина, но, что гораздо важнее – "союз"; это более необходимо, чем то. Вершина означает пределе совершенства; а связь, подобно корню, есть удержание того, что составляет совершенство. "И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны" (ст. 15).

3. мир Божий – это твердый и прочный мир. Если ты имеешь мир от людей, то он скоро разрушится; но если от Бога, то – никогда. Он сказал о любви вообще; а теперь переходить опять к частностям. Есть и неумеренная любовь, как, например, если кто-нибудь по великой любви (к одному) напрасно обвиняет (другого), вступает в борьбу и отвращается. Не сказал: я не хочу этого, но: как Бог примирился с вами, так и вы делайте. Как же Он примирился? Сам восхотел, не получив ничего от нас. Что значит: "Да владычествует в сердцах ваших мир Божий"? Когда борются (в тебе) два помышления, не останавливайся на том, которое возбуждает гнев, или имеет целью возмездие; а на том, которое преклоняет к миру. Положим, напр., что кого-нибудь несправедливо обидели. От обиды у него родились два помышления, из которых одно требует мщения, а другое терпения, и борются они между собою. Если бы явился пред ними мир Божий с наградой, – он дал бы ее тому, которое требовало терпения, а другое пристыдил бы. Каким образом? Уверив, что Бог есть мир, что Он примирился с нами. Не без намерения показывает великую борьбу в этом деле. Пусть, говорит, определяет награду не гнев, не соперничество, не человеческий мир, потому что человеческий мир происходить из того, что мы не мстим, из того, что ничего тяжелого не терпим. Не этого, говорит, мира я хочу, но того, который сам Христос оставил нам. В душе, в помыслах Он устроил поприще, и состязание, и борьбу, и раздаятеля наград. Затем опять побуждение: "К которому вы и призваны", – говорит, т. е. ради него вы и призваны были. Напомнил, сколько благ произошло от мира. Ради него (Бог) призвал тебя, призвал так, что, вероятно, ты получишь награду. Для чего Он устроил едино тело? Не для того ли, чтобы владычествовал мир? Не для того ли, чтобы мы имели возможность жить в мире? Для чего все мы – едино тело? И как мы – едино тело? Для мира мы – едино тело, и для того, чтобы было едино тело, мы находимся в мир. Почему же он не сказал: мир Божий да побеждает, но: «да владычествует»? Чтобы сделать его (мир) более достоверным. Он не позволил злому помышлению бороться с миром, но поставил его ниже; а именем награды (без борьбы) возбудил внимание слушателя. Если бы он дал награду доброму помышлению, когда то (злое) боролось со всей наглостью, – это не принесло бы ему никакой пользы. А теперь то (злое) помышление, зная, что оно не получить награды, что бы ни делало, как бы ни усиливалось, как бы ни были стремительны его нападения, – оставить бесполезные труды. Хорошо также прибавил: "и будьте дружелюбны". Быть благодарным и чувствительно благодарным, значит – поступать подобно сорабам: раб чтит господина, как Бога, во всем соглашается с ним, повинуется ему, за все благодарить, хоть бы оскорбил кто, хоть бы ударил. Кто благодарить Бога за понесенную обиду, тот не мстить обидящему; а мстящий не благодарить (Бога). Не будем же поступать по примеру того, который требовал ста динариев, чтобы и нам не услышать: "Раб лукавый". нет ничего хуже такой неблагодарности. Итак. те неблагодарны, которые мстят. Почему он опять начал говорит о блуд? Сказав: "умертвите земные члены ваши", тотчас прибавляет: "блуд", и это почти везде делает. Потому, что эта страсть более всего господствует. То же он сделал и в послании к фессалоникийцам, даже – что достойно удивления – когда и Тимофею говорит: "Храни себя чистым" (1 Тим. 5:22), и еще в другом месте: "Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа" (Евр. 12:14). "Умертвите", – говорит, – "члены ваши". Вы знаете, каково мертвое: гнусно, отвратительно, гнило. Когда умертвишь, – мертвое уже не будет (жить); тотчас начнет тлеть, как тело. Итак, угаси похоть, – и будет мертва. Показывает, что он делает то же, что и Христос в крещении. Потому-то он и называет членами, как будто представляет какого-нибудь героя, и тем делает речь более выразительной. И хорошо сказал: "Земные". Они (члены) здесь находятся, здесь и тлеют, гораздо более, чем эти (телесные) члены. Не столько тело из земли, сколько землян грех. Тело бывает иногда и красиво, а он – никогда. И возжелают эти члены всего, что на земле. Если таков глаз, то он не видит того, что на небе, также и слух, и рука, и все прочие члены. Глаз видит тела, красоту, формы земных вещей, – этим и наслаждается; а слух – нежным пением, цитрой, свирелью, сквернословием. Все это земное. Итак, поставив их (верующих) горе, пред престолом, (Павел) говорит: "Умертвите земные члены ваши". Нельзя с этими членами стоять горе; там нет предметов для них. Эта глина (из которой они состоять) хуже той. Та бывает золотом: "Когда же", – сказано, – "тленное сие облечется в нетление" (1 Кор. 15:54); а эту глину нельзя и переплавить. Эти (члены) более на земле, нежели те. Потому-то он и не сказал: "от земли", но: "земные", так как эти могут быть и не от земли. Этим необходимо быть на земле, а тем не необходимо. Если слух не внимает ничему здешнему (земному), но только небесным речам, если глаз не смотрит ни на что здешнее, но только на горнее, – они не на земле; если уста не говорят ни о чем здешнем, – они не на земле; если руки не делают ничего худого, – они принадлежать не к тому, что на земле, но к тому, что на небе.

4. Это говорит и Христос: "Если же правый глаз твой соблазняет тебя", то есть, если ты смотришь бесстыдно, "вырви его", то есть, худую мысль (Мф. 5:29). Мне кажется, что слова: блуд, нечистота, страсть, похоть – означают одно и то же, именно блуд, что всеми этими названиями он отвращает нас от (скверного) дела. Это, действительно, страсть; и как тело страдает, безразлично – от лихорадки ли, или от раны, так и это. И не сказал: обуздывайте, но: "умертвите", чтобы они и не могли восстать. "И отложите". Мы отлагаем мертвое; если, напр., на теле есть мозоли, мы срезываем их, как тело мертвое. Если ты обрежешь живое тело, тебе больно; если же мертвое, боли вовсе не чувствуешь. То же должно сказать и о страстях: они делают бессмертную душу нечистой, страстной. Мы не раз говорили, почему любостяжание называется идолослужением. Над родом человеческим более всего владычествуют: любостяжание, невоздержание и похоть злая. "За которые гнев Божий грядет на сынов противления" (ст. 6). Называет сынами противления, чтобы лишить их прощения и показать, что, по причине непослушания, они принадлежать к числу таковых. "В которых", – говорит, – "и вы некогда обращались" и покорились: показывает, что они еще находятся в числе таковых. Говоря так, он и хвалить их: "А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие" (ст. 8). Не к ним, но к другим обращает речь, чтобы не поразить их. Хулением он называет ругательства, также как яростью называет нечестие. А в другом месте, с целью пристыдить, говорит: "Потому что мы члены друг другу" (Еф. 4:25). Он представляет их как бы творцами людей, отвергающими одного и принимающими другого. Там сказал: "члены"; здесь перечисляет все: сердце – ярость, уста – хуление, глаза – блуд, любостяжание, руки и ноги – ложь, самую мысль и ветхий ум. У него один царский образ – образ Христа. Показывая, что члены, велики ли они или малы, имеют один царский образ, он, мне кажется, имеет в виду преимущественно (христиан) из язычников. Как земля делается золотом, лишившись прежнего вида своего – вида песка, как шерсть, какая бы она ни была, принимает другую форму, потеряв прежнюю, так и верующий. "Снисходя", – говорит, – "друг другу", – показал, в чем справедливость: прими ты его, и он тебя (приметь), что и в послании к галатам говорит: "Носите бремена друг друга" (Гал. 6:2). "И будьте", – говорит, – "дружелюбны". Этого он везде требует больше всего, так как это – верх добрых дел.

5. Итак, будем благодарить (Бога) во всех случаях: в этом и состоит благодарение. Благодарить в счастье нетрудно, здесь самая природа вещей побуждает к тому; достойно удивления то, если мы благодарим, находясь в крайних обстоятельствах. Если мы за то благодарим, за что другие злословят, от чего приходят в отчаяние, – смотри, какое здесь любомудрие: во-первых, ты возвеселил Бога; во-вторых, посрамил дьявола; в-третьих, показал, что отучившееся (с тобою) ничто. В то самое время, когда ты благодаришь, и Бог отъемлет печаль, и дьявол отступает. Если ты приходишь в отчаяние, то дьявол, – как достигший того, чего хотел, становится возле тебя; а Бог, как оскорбленный хулой, оставляет тебя и увеличивает твое бедствие. Если же ты благодаришь, то дьявол, как не получивший никакого успеха, отступает; а Бог, как приявший честь, в воздаяние награждает тебя большей честью. И не может быть, чтобы человек, благодарящий в несчастии, страдал. Душа его радуется, делая благое, имя чистую совесть, – она услаждается своими похвалами, а (душе) веселящейся нельзя быть печальной. Там (в отчаянии), вместе с бедствием, еще наказывает совесть; а здесь она венчает и провозглашает нет ничего святее того языка, который в несчастьях благодарит Бога, он, поистине, ничем не отличается от языка мучеников и получает такой же венец, как и тот. Ведь и у него стоить палач, принуждающий отречься от Бога богохульством, стоить дьявол, терзающий мучительными мыслями, помрачающий (душу) скорбью. Итак, кто перенес скорбь и благодарил Бога, тот получил венец мученический. Если, наприм., болит дитя, а (мать) благодарит Бога, это – венец ей. Не хуже ли всякой пытки скорбь ее? Однако же она не заставила ее сказать жестокое слово. Умирает дитя, (мать) опять благодарить (Бога). Она сделалась дочерью Авраама. Хотя она не заклала (дитяти) своей рукой, но радовалась над закланной жертвой; а это все равно; она не скорбела, когда брали у ней дар (Божий). Заболело другое (дитя)? Она не сделала волшебных повязок, и это вменено ей в мученичество, потому что мыслью она принесла сына в жертву. Что за дело до того, что эти (повязки) не приносят никакой пользы, что это – дело обмана и насмешки? Есть и такие, которые верят, что он полезны. Но она лучше согласилась видеть свое дитя мертвым, чем предаться идолослужению. И, как эта (мать) есть мученица, с собою ли она, с дитятею ли поступила так, с мужем, или с кем бы то ни было из наиболее любимых, так другая есть идолослужительница, потому что она, очевидно, и жертву принесла бы, если бы только могла принести, а лучше сказать, она уже сделала то, что составляет жертву. Ведь эти повязки, сколько бы ни мудрствовали употребляющие их, утверждая, что мы призываем Бога, а больше ничего не делаем, и тому подобное, что (повязывающая) старуха – христианка и верная, все же представляют собою идолослужение. Ты верная? Перекрестись; скажи: вот единственное мое оружие, вот мое лекарство, другого не знаю. Скажи мне: если бы врач, придя (к больному), вместо того, чтобы употребить медицинские средства, начал напевать, – назвали ли бы мы его врачом? нет, потому что мы не видели бы врачебных пособий. Так и здесь (в употреблении повязок) ничего нет христианского. Другие еще вешают (на шею) названия рек и множество подобного позволяют себе. Вот я объявляю и предупреждаю всех вас: не буду более щадить, если о ком-нибудь узнаю, что он делал повязку, или заклинание, или другое что, относящееся к этому искусству. Что же, скажешь, умереть дитяти? Когда оно станет жить от этих средств, тогда оно умерло; а когда умрет без них, тогда ожило. Если бы ты увидела, что (сын твой) пошел к блудницам, ты скорее пожелала бы, чтобы он был погребен; ты сказала бы: какая польза, что он живет? А видя, что он находится в опасности лишиться спасения, ты хочешь, чтобы он жил? Разве ты не слышала, что сказал Христос: "Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее" (Мф. 10:39). Веришь ты сказанному, или оно тебе кажется баснею? Скажи мне: если бы кто-нибудь сказал тебе сведи меня в капище, я буду жив: согласилась ли бы ты? Нет, говоришь. Почему же? Потому что он заставляет служить идолам. Но здесь, скажешь, нет идолослужения, а просто – заклинание. Это сатанинская мысль, это дьявольская хитрость – скрывать заблуждение и в мед подавать яд. Когда дьявол увидел, что тем способом не убедил тебя, он пошел этим путем – повязками и бабьими баснями. И вот, крест пренебрегают, (суеверные) надписи предпочитают ему. Христа изгоняют и вводят пьяную сумасбродную старуху. Таинство наше попрано; а дьявольское заблуждение торжествует. Так почему же, говоришь, Бот не обличить? Он часто обличал (мнимую) помощь от этих средств; но ты не поверил. Наконец, Он оставил тебя при твоем заблуждении: "Предал их", – сказано, – "Бог превратному уму" (Рим. 1:28). Этим средствам не поверил бы и рассудительный эллин. Говорят, что в Афинах один демагог пользовался ими; но какой-то философ, учитель его, встретившись с ним, укорял его, бранил, язвил и осмеял. А мы, несчастные, верим этим (предрассудкам)!

Отчего же, скажешь, нет ныне таких, которые бы воскрешали мертвых и совершали исцеления? Отчего? – не скажу пока. А отчего нет ныне таких, которые бы презирали настоящую жизнь? Отчего мы служим Богу из-за награды? Когда природа человеческая была слабее, когда вера только насаждалась, тогда много было и таких людей; ныне же (Бог) не хочет, чтобы мы зависли от этих знамений, но чтобы готовы были к смерти. Почему же ты дорожишь настоящей жизнью? Почему не смотришь на будущее? Для настоящей жизни ты решаешься на идолослужение, а для будущей и поскорбеть не хочешь? Потому-то и нет ныне таких людей, что мы презираем будущую жизнь и ничего для ней не делаем, а для настоящей на все решаемся. А что сказать о других смешных (суевериях) – о золе, саже, соли? И опять – эта старуха тут. Подлинно, смех и стыд! От глазу, говорит, погибло дитя.

6. Доколь же будут продолжаться эти сатанинские (да)? Как не смяться эллинам? Как не издеваться, когда мы говорим им: велика сила крестная? Поверят ли они нам, когда видят, что мы ожидаем помощи от того, над чем они смеются? Для этого Бот дал врачей и лекарства. Но что же, если они не помогают, а дитя отходить? Куда отходить, скажи мне, бедный ты и несчастный? К демонам что ли отходить? К тирану какому-нибудь отходить? Не на небо ли отходить? Не к Владыке ли своему? О чем же ты скорбишь? О чем плачешь? О чем сокрушаешься? Зачем ты любишь дитя больше Владыки своего? Не Он ли даровал тебе дитя? Зачем же ты столь неблагодарен, что дар любишь более, чем Даровавшего? Но я слаб, говоришь, и не переносу страха Божьего. Но если в телесных болезнях большей (болью) подавляется меньшая, то тем более и душе; от страха, если бы он быль в ней, рассеялся бы страх и от печали печаль. Дитя было красиво? Но каково бы оно ни было, оно не красивее Исаака; тот был к тому же единородный. Твое родилось в старости? И тот также. Прекрасно было дитя? Но каково бы оно ни было, оно не прекраснее Моисея, который даже в варварском взгляд возбудил любовь к себе, будучи в таком возрасте, когда красота еще не раскрывается. Однако же родители бросили в реку своего возлюбленного (сына). Ты и лежащее дитя видишь, и гробу предаешь, и ходишь к памятнику; а они не знали, чьей пищей он сделается – рыб ли, собак ли, или какого-нибудь из зверей, живущих в мор, и это совершили, ничего еще не зная ни о царстве (Божьем), ни о воскресении. Дитя твое не единородное; но оно умерло после смерти многих (других детей)? Все же это не было так ужасно и горестно, как бедствие Иова. Не падала храмина (твоя), не во время пиршества (детей это было), пред тем не получал ты известий о своих потерях. Твое любимое было (дитя)? Не более же, чем Иосиф, пожранный зверем; однако же отец перенес горе и в этом случай и в бывшем затем. Он плакал, но не поступил нечестиво; сетовал, но не предался отчаянию; был столько тверд, что говорил: "Иосифа нет, и Симеона нет, и Вениамина взять хотите, – все это на меня!" (Бт. 42:36). Видишь, как сильный голод заставил его пожертвовать детьми! А на тебя страх Божий столько не действует, сколько голод. Плачь – я не запрещаю; но не богохульствуй – ни словом, ни делом. Каков бы ни был сын твой, все же нельзя сравнить его с Авелем; но Адам ничего такого не сказал, несмотря на то, что несчастье его было весьма велико, – что, в самом деле, ужаснее братоубийства? Кстати, я вспомнил о других братоубийцах; напр. Авессалом убил первенца Амнона (2 Цар. 13:28,29). Царь Давид любил отрока, сидел во вретище и пепле (во время его болезни); однако не позвал ни гадателей, ни заклинателей, – а они были тогда, как показывает Саул, – но молился Богу. Так и ты Делай; что сделал праведник, то делай и ты; те же слова говори, когда умрет дитя (твое): "Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне" (2 Цар. 12:23). Вот что свойственно любомудрию и нужной любви! Как ты ни любил бы свое дитя, ты не столько любишь, сколько он тогда, несмотря на то, что (отрок его) был плод беззакония. Блаженный Давид весьма любил мать его; а взаимная любовь родителей переходить, как вам известно, на детей. Он так любил отрока, что, хотя и худо о нем говорили, все же хотел, чтобы он остался жив. Однако же он благодарил Бога. Как, думаешь ты, страдала Ревекка, когда брать угрожал смертью Иакову? Однако же она по опечалила мужа, а велела (Иакову) бежать. Когда постигнет тебя какое-нибудь горе, думай о больших бедствиях и получишь достаточное утешение. Подумай: что, если бы пришлось умереть на войне? Что, если бы в огне? Если будем думать о несчастьях больших, чем те, которые мы терпим, то получим достаточное утешение. Будем размышлять или о тех более тяжких бедствиях, которые другие терпли во все времена, или о тех, которые мы сами терпели когда-нибудь прежде. Такое и Павел дает наставление, когда говорит: "Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха" (Евр. 12:4); и в другом месте: "Вас постигло искушение не иное, как человеческое" (1 Кор. 10:13). Итак, находясь в бед, будем размышлять о больших бедствиях, а найдем такие, – и тогда будем благодарны. Но более всего будем усердно благодарить Бога за все. Таким образом и несчастья прекратятся, и жить мы будем в славе Божьей, и получим обещанные блага, которых да удостоимся все мы благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, вынь и присно, и во веки веков. Аминь).

БЕСЕДА 9

"Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца" (Кол. 3:16,17).

1. Убедив (колоссян) быть благодарными, (Павел) показывает им и способ к этому. Какой же именно? Тот, о котором мы уже беседовали с вами. Какими словами (показывает)? "Слово Христово да вселяется в вас обильно". Или лучше – не этот только (способ), но и другой. Я сказал, что надобно представлять себе тех, которые претерпели более ужасные страдания, тех, которые перенесли более тяжелые, чем наши, бедствия, и благодать, что не случилось того же с нами; а что говорит сам он? "Слово Христово да вселяется в вас обильно", то есть, (да вселяются) учение, догматы, убеждения, по силе которых, говорит, настоящая жизнь и ее блага -ничто. Если бы мы видели это, то никакой неприятности не поддались бы. "Да вселяется", – говорит, – "в вас" – не просто, но – "обильно", с великим изобилием. Послушайте все вы, люди мирские и пекущиеся о жене и детях, как и вам внушает (апостол) больше читать Писание, – и не просто, как случится, а с великим старанием. Ведь подобно тому, как богатый деньгами может перенести убыток и неудачу, так и имеющий достаточные познания в любомудрии легко перенесет не только бедность, но и все несчастья. И последний еще легче, чем первый, потому что там, когда оказывается убыток, богатый необходимо становится беднее и это делается известным для других, и если он терпит это часто, то уже нелегко ему бывает переносить свои потери; а здесь не так: когда нам случается переносить, чего бы мы и не хотели, мы не теряем здравого рассудка, но сохраняем его постоянно. И заметь мудрость этого блаженного. Не сказал: "Слово Христово" да будет в нас, просто, – но что? "Да вселяется", и – "обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга". Премудростью называет добродетель. И справедливо, потому что действительно и смиренномудрие, и милостыня, и все подобное есть мудрость. Следовательно, противное этому будет глупость, так как от глупости происходит жестокость. Отсюда часто всякий грех называется безумием. "Сказал", – говорит, – "безумец в сердце своем: `нет Бога'" (Пс. 13:1); и опять: "Смердят, гноятся раны мои от безумия моего" (Пс. 37:6). Что, скажи мне, несмысленнее того человека, который возлагает на себя дорогие одежды, а братий своих, не имеющих одеяния, презирает; кормит собак, а на образ Божий в алчущем ближнем смотрит с презрением; совершенно убежден в ничтожеств земных вещей, а привязан к ним, будто к нетленным? Но как нет ничего, несмысленнее такого (человека), так нет ничего мудрее подвижника добродетели. Посмотри, говорит, как он мудр: уделяет из своего имущества, является милосердым, человеколюбивым; он уразумел общность естества, уразумел значение денег, то есть, что они ничего не стоять, что более должно беречь свои тела, чем деньги. Потому кто презирает почести, тот и любомудр он знает дела человеческие, а в знании-то дел Божеских, а человеческих и состоит любомудрие. Итак, зная, какие дела – Божьи и какие – человеческие, он от одних воздерживается, а другие совершает. Знает он это и за все благодарить Бога; настоящую жизнь он вменяет ни во что, и потому, как не радуется в счастии, так не скорбит и в несчастии. И не ожидай другого учителя; есть у тебя слово Божье, – никто не научить тебя так, как оно. Ведь другой учитель часто многое скрывает то из тщеславия, то из зависти. Послушайте, прошу вас, все привязанные к этой жизни, приобретайте книги – врачество души. Если не хотите ничего другого, приобретите по крайней мере Новый Завет, Деяние апостолов, Евангелие – постоянных наших наставников. Постигнет ли тебя скорбь, приникай к ним, как к сосуду, наполненному целебным веществом. Случается ли утрата, смерть, потеря ближних – оттуда почерпай утешение в своем несчастии. Или лучше – не приникай только к ним, но принимай их всецело и храни в своем ум. От незнания Писания – всякое зло. Мы выходим на войну без оружия, – и как нам спастись? Легко спасаться с Писаниями, а без них невозможно. Не возлагайте всего на нас: вы, конечно, овцы, но не бессловесные, а разумные. Павел многое внушает и вам. Научаемые не всегда проводят время в приобретении познаний, потому что не всегда учатся; если всегда будешь только /учиться, то никогда не выучишься; не с тем приходи сюда, то будто тебе самому всегда нужно только учиться, – иначе никогда не будешь знать, – а с тем, что тебе нужно выучиться и потом учить другого. Скажи мне, не определенное ли время все посвящают наукам и всяким вообще искусствам? все мы назначаем для этого известный срок. А если всегда учишься, – это знак, что ты ничего не знаешь.

2. Укоряя за это иудеев, Бог сказал: "Принятые Мною от чрева, носимые Мною от утробы матерней: и до старости вашей" (Ис. 46:3). Если бы не всегда ожидали вы этого, не шло бы все так назад. Если бы оказывалось, что одни уже научились, а другие имеют научиться, то дело у нас простиралось бы вперед: тогда вы приступили бы к другим и помогли бы нам. Скажи мне: те, которые ходят к учителю, но постоянно сидят над азбукой, не доставляют ли больших трудов для учителя? Доколь нам беседовать с вами об (этой) жизни? У апостолов так не бывало: они всегда миновали тех учеников, которые учились у них прежде, поставляя их учителями других желающих учиться. Потому-то они и могли обойти вселенную, что не были привязаны к одному месту. Подумайте, сколько нужно преподать учения братьям вашим по деревням и самим учителям их? А вы держите меня, приковали к себе, потому что прежде чем хорошо будет настроена голова, не следует идти к прочим членам. Вы все возлагаете ни нас, тогда как только бы вам надлежало учиться у нас, а женам вашим у нас, детям тоже у вас; напротив, вы все оставляете нам. Оттого-то и много труда. "Научайте", – говорит, – "и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями". Смотри, как снисходителен Павел. Так как чтение утомительно и может наскучить, – он располагает не к повествованиям, а к псалмам, чтобы ты вместе и увеселял душу пением, и не замечал трудов. "Славословием", – говорит, – "и духовными песнями". А ныне ваши дети любят сатанинские песни и пляски, подражая поварам, пекарям и танцовщикам; псалма же никто ни одного не знает, – ныне такое знание кажется неприличным, унизительным и смешным. В этом-то и все зло; на какой земле стоит растете, такой приносить и плод: на песчаной и сланцовой – такой, на доброй и тучной – другой. Итак, учение есть как бы какой благотворный источник. Научи сына петь те преисполненные любомудрия псалмы, например: сначала о воздержании, или прежде всего о несообщении с нечестивыми, т. е. псалом в самом начал книги [с этой-то целью и пророк начал отсюда, говоря: "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых" (Пс. 1:1); и опять: "не сидел я с людьми лживыми" (Пс. 25:4); и еще: "Тот, в глазах которого презрен отверженный, но который боящихся Господа славит" (Пс. 14:4)], об обращении с добрыми [это тоже найдешь там, и многое другое], о воздержании чрева, об удержании рук, о нестяжательности, о том, что и деньги, и слава, и все подобное – ничто. Если научишь его этому с детства, то постепенно возведешь его и выше. Псалмы заключают в себе все, а затем гимны – ничего человеческого; когда он будет сведущ в псалмах, тогда узнает и гимны, представляющие собою дело более святое, так как вышние силы гимнословят, а не псалмословят: "Неприятна", – сказано, – "похвала в устах грешника" (Сир. 15:9); и опять: "Глаза мои на верных земли, чтобы они пребывали при мне" (Пс. 100:6); и опять: "Не будет жить в доме моем поступающий коварно" (Пс. 100:7); и опять: "Кто ходит путем непорочности, тот будет служить мне" (Пс. 100:6). Таким образом, вы должны опасаться, как бы они не завели связей не только с друзьями, но и с слугами: бесчисленное бывает зло для свободных, если приставляем к ним развратных рабов. Если едва спасаются они, пользуясь попечением и любомудрием отца, то что из них будет, когда вверим их беспечности слуг? Слуги будут смотреть на них, как на врагов, в той мысли, что господствование их будет кротче, если они сделают их бестолковыми, глупыми и ничего нестоящими. Итак, станем заботиться об этом более всего другого. Я возлюбил, говорит, возлюбивших закон Твой (Пс. 118): будем же, подражая ему, и мы любить их. А чтобы дети были воздержны, пусть послушают, что говорит пророк: "внутренность моя насыщена позором" (Пс. 37:8); и опять: "Ты истребил всякого любодействующего от Тебя" (Пс. 72:27). Также, чтобы они не были сластолюбивы, пусть опять послушают: "Убил" , – говорит, – "тучных их ,еще пища была в устах их" (Пс. 77:30,31). Равным образом, что они не должны быть побеждаемы дарами, научатся из следующего: "Когда богатство", – говорит, – "умножается, не прилагайте к нему сердца" (Пс. 61:11); что надобно стоять выше славы, найдут следующее: "Не пойдет за ним слава его" (Пс. 48:18); что не должно завидовать лукавым: "Не ревнуй злодеям" (Пс. 36:1); что властвование надобно вменять ни во что: "Видел я нечестивца грозного, расширявшегося, подобно укоренившемуся многоветвистому дереву; но он прошел, и вот нет его" (Пс. 36:35,36); что настоящее должно почитать ничтожным: "Блажен народ, у которого это есть. Блажен народ, у которого Господь есть Бог" (Пс. 143:15); что не безнаказанно грешим мы, но будет воздаяние: "Ты воздаешь каждому по делам его" (Пс. 61:13); почему же не воздает ежедневно? – потому, говорит, что "Бог – судия праведный, [крепкий и долготерпеливый]" (Пс. 7:12); что смиренномудрие – благо: "Господи!" – говорит, – "не надмевалось сердце мое" (Пс. 130:1); что высокомерие – зло: "Оттого", – говорит, – "гордость, как ожерелье, обложила их" (Пс. 72:6); и опять: "Бог гордым противится" (Иак. 4:6); и опять: "Выкатилась как от жира неправда их" (Пс. 72:7); что милостыня – благо: "Он расточил, роздал нищим; правда его пребывает во веки" (Пс. 111:9); что милосердие похвально: "Добрый человек милует и взаймы дает" (Пс. 111:5). Найдешь там и много других догматов любомудрия, – например, что злословить не должно: "Тайно клевещущего на ближнего своего изгоню" (Пс. 100:5). Верные знают, каков гимн вышних сил, что говорят херувимы, что говорили ангелы на земле. "Слава Богу на небесах". Потому, после псалмопения, гимны – дело более совершенное. "Псалмами", – говорит, – "славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу". (Павел) этим говорит или что Бог даровал им это для благодати, или что песни их были благодатные, или что они должны были вразумлять себя и научать благодатью, или что в них благодатно были эти дары, или же это есть объяснение. От благодати Духа, говорит, "Воспевая в сердцах ваших Господу": не просто, говорит, устами, но со вниманием. Это последнее и значит петь Богу, а то первое – воздуху, так как голос попросту разливается (в воздухе). Не для того, чтобы выказать себя, говорит. Будь ты хоть из торговой площади, – можешь сосредоточиться в себе и петь Богу, не будучи никем слышим. Ведь и Моисей так молился, и был услышан. Что взываешь ко Мне, говорит ему Бог? А он ничего не высказал, но взывал мысленно, с сокрушенным сердцем. Потому и Бог слышал его один. Не мешает и во время пути молиться сердцем и быть гор. "И все", – говорит, – "что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца". Если мы будем так поступать, то там, где призывается Христос, не найдется ничего мерзкого, ничего нечистого. ешь ли, пьешь ли, женишься ли, отправляешься ли в путь, – все делай во имя Божье, т. е. призывая Бога на помощь. Берись за дело, прежде всего помолившись Богу. Хочешь ли что произнести? Поставь это наперед. Потому-то и мы в своих письмах впереди поставляем имя Господа. Где – имя Господа, там все благополучно. Если имена консулов скрепляют грамоты, то тем более – имя Христово. Или же то разумеет Павел, что все говорите и делайте по-божески; не вводите ангелов. Ешь? Благодари Бога, с решимостью то же делать и после. Спишь? Благодари Бога, с решимостью то же делать и после. Идешь на площадь? То же делай. (Пусть не будет) ничего мирского, ничего житейского; все совершай во имя Господне, и все у тебя будет благоуспешно. Что ни запечатлеешь именем Божьим, все выйдет счастливо. Если оно изгоняет демонов, устраняет болезни, то тем более облегчает совершение деле. И что значит – "Что вы делаете, словом или делом"? Этим указывает или на допускающего, или на делающего что-либо подобное. Послушай, как Авраам во имя Божье посылал раба. Давид во имя Божье умертвил Голиафа. Дивно и велико имя Его. Потом опять Иаков, посылая детей, говорит: "Бог же Всемогущий да даст вам найти милость у человека" (Бт. 43:14). Кто делает это, тот помощником имеет Бога, без Которого не дерзал ничего делать. Таким образом, чествуемый призыванием (Бог) воздает обратно честь дарованием успеха в делах. Призывай Сына, благодари Отца; призывая Сына, ты призываешь и Отца, а благодаря Отца, благодаришь и Сына. Будем учиться исполнять это не одними словами, но и делами. Этому имени нет ничего равного; оно всегда дивно: "Имя твое", – говорится, – "как разлитое миро" (Песн. Песн. 1:2). И кто произнес его, тот Вдруг исполнился благоухания. "Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым" (1 Кор. 12:3). Вот как столь много совершается этим именем! Если слово. "Во имя Отца и сына и Святого Духа" ты произнес с верой, то ты все совершил. Смотри, сколько ты сделал: ты воссоздал человека, и произвел все прочее, в таинстве крещения. Таким же образом это страшное имя владычествует и над болезнями. Потому, завидуя нам в чести, дьявол ввел подобающее ангелам. Таковы демонские напевы. Но будет ли то ангел, или архангел, или херувим, – не терпи этого; ведь и эти силы не примут тебя, но отвергнуть, когда увидят, что Владыка бесчестится. Я почтил тебя, говорит, и сказал: призывай Меня. А ты бесчестишь Его? Если бы ты пел этот напев с врою, то прогонял бы и болезни, и демонов. А если бы и не прогнал болезни, то не по бессилию, а вследствие того, что (болезнь) полезна. По величию твоему, говорит, и хвала твоя. Этим именем обращена вселенная, разрушено тиранство, попран дьявол, отверзлись небеса. Но что я говорю – небеса? Этим именем возрождены мы, и если не оставляем его, то просияваем. Оно рождает и мучеников, и исповедников. Его должны мы держать, как великий дар, чтобы жить в славе, благоугождать Богу и сподобиться благ, обетованных любящим Его, благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава со Отцом и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).