Текст книги "Мама для Сашеньки"

Автор книги: Инна Карташевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Через два дня прилетели его родители. Перед тем, как позвонить им и сообщить о внучке, он целый день думал, что им сказать. Они не знали о его тайне, были уверены, что могут получить внуков в любой момент, как только их сын женится на достойной его особе. Единственное затруднение было только в том, как найти достойную, потому что планка, особенно у его матери, стояла очень высоко. Еще бы, сын и красавец, и умница, и миллионер, поэтому ему тоже нужна была и красавица, и умница, и дочь миллионера, а еще с хорошим характером, с умением вести его роскошный дом и при этом любящая его самого, а не его деньги.

В известии, что у него родилась дочка, его мать сразу почувствовала угрозу всем своим планам и засыпала его морем вопросов, откуда дочка, кто ее мать, и как он вообще мог допустить, чтобы этот внебрачный ребенок родился.

– Допустил, потому что был уверен, что это не мой ребенок, – объяснил Стас.

– А теперь ты точно знаешь, что это твой? – саркастически спросила мать.

– Да, теперь точно знаю, так как может быть, тебе известно, что существует такая вещь, как генетическая экспертиза.

– Ну хорошо, так что ты теперь считаешь, что обязан жениться на этой женщине? Кто она?

– Это уже неважно, – сухо ответил он. – Я даже если бы и хотел, не могу на ней жениться, так как она умерла сразу после родов.

– Как умерла? – ахнула мать. – Что с ней случилось? Разве в наше время бывает такое?

– У нее было больное сердце, так что я теперь отец-одиночка, – попытался неловко пошутить Стас.

– О господи, – снова пришла в ужас его мать. – Нам только этого не хватало. Но разве у нее нет никаких родственников, которые могли бы забрать ребенка? Ведь не можешь же ты ее воспитывать сам.

– Именно это я и собираюсь делать.

– Но ведь это невозможно.

– Почему же? Я взял ей хорошую няню, так что за ней есть кому смотреть, и я собираюсь ее вырастить сам.

– Но ведь ты же должен будешь когда-нибудь жениться, у тебя и у твоей жены будут другие дети, захочет ли она терпеть чужого ребенка?

– Не чужого, мама, а моего.

– Но для нее чужого.

– Так что ты хочешь? Чтобы я отдал своего ребенка в детский дом?

– Нет, конечно, об этом не может быть и речи. Но какой-то другой выход все равно должен быть.

– Да? И какой же?

– В общем так, я думаю, мы с папой должны к тебе приехать и подумать на месте. Мы все равно собирались навестить тебя, ведь уже почти восемь месяцев не виделись, так что я ему все скажу сегодня, и, наверное, завтра-послезавтра мы прилетим. Я позвоню тебе, когда нас встречать.

По дороге из аэропорта мать продолжала засыпать его градом вопросов и предложений, куда девать ребенка, но Стасу было все равно, что она говорит. Он уже не представлял себе жизни без дочки. Отец отнесся к новости более толерантно и время от времени пытался урезонить жену, но ему не удавалось. Стас уже приготовился к тому, что без крупной ссоры с матерью все равно не обойдется, но, как ни странно, Сашенька сама помогла ему решить этот вопрос. Когда мать увидела ее, она только всплеснула руками, осторожно взяла ее на руки, и как ни в чем не бывало, очень нежно сказала:

– Здравствуй, маленькая, я твоя бабушка, мы с тобой будем очень любить друг друга, да?

И пораженному Стасу оставалось только констатировать, что маленький ребенок действует завораживающе на любую женщину, даже на такую, как его мать.

А вечером они с отцом уже откровенно смеялись, когда сидя за кружкой пива, слушали, как из ванной комнаты, где мать и Наташа купали ребенка, доносится нежный лепет и агуканье новоиспеченной бабушки.

– Знаешь, в каждой нормальной женщине все равно живет стремление быть в первую очередь мамой, бабушкой, то есть, стремление растить ребенка, даже, если она и твердо решила посвятить свою жизнь карьере. Я ведь, между прочим, хотел иметь несколько детей. После тебя все пытался ее уговорить на второго, она все откладывала, то диссертации ей нужны были, то поездки на конференции, а потом стало поздно. И хотя она всю жизнь мне потом говорила, что ни капли не жалеет, что больше не рожала и одного с нее хватит, я думаю, она жалела, что не родила себе дочку. Вот теперь слышишь, как отрывается?

– Да слышу, конечно, – засмеялся Стас. – А только чего ж она всю дорогу придумывала, кому бы можно было отдать Сашеньку?

– Да это так, нужно же ей было поворчать немножко. А сама набрала с собой твоих детских фотографий, чтобы сравнить вас, похожа она на тебя или нет.

– Ну и сравнила?

– Сравнила, конечно.

– Ну, и что решила, похожа или нет?

– Сказала, что Сашенька точная копия… ее самой, – захохотал отец. – Она оказывается, и свои фотографии тоже взяла.

Родители прожили у него три дня. За это время мать очень близко сошлась с Наташей, много разговаривала с ней, смотрела, как та ухаживает за ребенком, и наконец, сказала:

– Тебе крайне повезло с Наташей, она очень хорошая женщина, так что за внучку я теперь спокойна. Она в надежных руках.

После этого они с отцом уехали, и Стас, Наташа и Сашенька зажили втроем.

* * *

Первые дни Стас прожил в ужасной тревоге. Он все никак не мог опомниться от ответственности, которую взял на себя. Он отвечал за жизнь человека, он должен был вырастить эту девочку, не допустить, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое и обеспечить ей счастливое детство. Когда он думал о том, что она может, не дай Бог заболеть, или ей чего-нибудь будет не хватать, а он и не догадается, чего, а ведь она его единственный ребенок на всю жизнь, он приходил в ужас. Одна надежда была на Наташу, и Стас с благоговением выслушивал ее распоряжения и с готовностью их выполнял. Несмотря на то, что у них была радионяня, когда Наташа отлучалась из комнаты, он сидел у кровати девочки, прислушиваясь к ее дыханию. Однажды он задремал и во сне ему почудилось, будто кто-то крикнул ему в ухо, что же ты спишь, у тебя ведь ребенок, и он вскочил, испуганный, что с девочкой что-то случилось, пока он спал. Но все было в порядке, и Наташа посмеялась над ним, когда он рассказал ей об этом.

– Младенцы гораздо крепче и приспособлены к выживанию лучше, чем нам кажется, – говорила она ему. – Они ведь продолжение рода, а это главное, к чему стремится природа, поэтому она заложила в них максимум выживаемости, но конечно, им необходим надлежащий уход.

Надлежащий уход у Сашеньки был, это Стас знал точно и Наташе доверял безоговорочно. В его душе прочно поселилось какое-то доселе ему неведомое теплое нежное чувство, которому он сам удивлялся, так как раньше ничего подобного не знал и даже не подозревал, что с ним может такое произойти. Конечно, ему по-прежнему приходилось много времени уделять работе, так как дело есть дело, и без хозяйского глаза даже самый налаженный бизнес скоро развалится. Часто в разгар рабочего дня он настолько погружался в этот беспрерывный процесс переговоров, заседаний, изучения документов, что забывал обо всем на свете и вдруг, отдавая какое-нибудь распоряжение или устраивая головомойку нерадивым работникам, он неожиданно ощущал внутри себя какую-то радость и в первые секунды с недоумением думал, а что же это такое, что хорошего у него случилось и тут же вспоминал, ребенок, дочка, Сашенька – вот что теперь у него есть, и всю его душу заполняло ликование, он отец. Ему хотелось, чтобы время промчалось быстрее, чтобы она поскорее подросла и начала понимать, как он ее любит, и как о ней заботится.

– Когда она уже начнет узнавать меня и улыбаться мне? – смущенно спрашивал он Наташу.

– Через несколько месяцев, потерпите, – отвечала та, и он только вздыхал, легко сказать потерпите.

– А когда она начнет говорить мне «папа»? – еще более смущаясь снова спрашивал он.

– О, ну это месяцев в девять. И Наташа отворачивалась, чтобы скрыть улыбку при виде расстроенного лица нетерпеливого папаши.

Стасу еще повезло, что Саша оказалась здоровым и веселым ребенком. Она хорошо ела, по ночам спала, редко плакала и часто улыбалась. Иногда, видя, как она во сне вдруг расплывается в широкой улыбке, Стас удивлялся и спрашивал:

– Почему она улыбается? Что такое смешное могло ей присниться? У нее что, есть чувство юмора?

– Это просто с ней сейчас ангелы разговаривают, – серьезно объясняла ему Наташа, и Стас ей верил.

Время шло. Сашенька стала улыбаться ему вполне осознанно и даже протягивала ручки, когда он подходил к ее кроватке.

– Она хитрая, – говорил довольный Стас. – Если я не беру ее сразу на руки, начинает кривить личико, как будто сейчас заплачет, а как только беру, сразу начинает улыбаться.

– Конечно, – подтверждала верная няня, – ей же хочется внимания. А вы держите ее почаще на руках и разговаривайте с нею. Дети развиваются, когда с ними много разговаривают.

– А почему же все постоянно говорят, что детей не нужно приучать к рукам?

– Это ленивые родители говорят или глупые. Детей нужно обязательно брать на руки, прижимать к себе и ласкать. Тогда они растут счастливыми, и у них будет хороший характер и здоровая психика. Да и вам ведь приятно держать ее в руках. Через несколько лет вы захотите взять ее на руки, а она уже не захочет, ей уже будет интереснее с другими детьми общаться, так что радуйтесь сейчас, что пока она принадлежит только вам.

Сама Наташа относилась к своим обязанностям няни очень серьезно. Благодаря своей профессии она знала все об уходе за младенцем, но Сашенька росла, и этого становилось мало. Нужно было знать и как воспитывать ребенка, чтобы он рос счастливым и довольным. И Наташа стала покупать книги о воспитании детей и очень внимательно прочитывала их. Еще она читала статьи в интернете, заходила на форумы и в сайты, предназначенные для молодых мам. Она давала и Стасу купленные ею книги, а если у него не было времени их читать, то пересказывала их ему сама.

– Понимаете, – делилась она с ним почерпнутыми знаниями, – ребенку нельзя ничего запрещать просто так без объяснений, потому что такие запреты кажутся ему бессмысленными, и он восстает против них. Ребенку нужно все объяснять, и он обязательно поймет и будет делать все, что нужно по своей воле. Помните, как нас учили классики марксизма-ленинизма: свобода – это осознанная необходимость. У них, между прочим, было немало и умного, их тоже нельзя полностью отрицать. Так вот, если ребенка приучать все время подчиняться, ему можно сломать характер и на нем всю жизнь все будут ездить. Мы же не хотим такого для Саши.

– Боже упаси, – пугался Стас, представляя, что кто-то будет угнетать его любимую дочку. – У нее обязательно должен быть характер.

– И вообще, она должна быть личностью и уметь постоять за себя. Ведь ей предстоит унаследовать вашу фирму.

– Да, конечно, – как-то нерешительно сказал Стас.

– А почему вы так странно об этом говорите? – удивилась Наташа. – Разве у вас есть кто-нибудь еще в наследниках?

– Нет, она единственная, но дело в том, видишь ли, – он замялся. – Ну, в общем, я по работе часто встречаюсь с разными людьми, как правило, с успешными предпринимателями, среди них есть и немало женщин. И вот, что я заметил, счастливых жен среди них нет. Они все или разведены, или вообще никогда не были замужем. И я понимаю почему. Успеха добиваются люди с сильным характером, а женщине с сильным характером не так-то просто найти себе мужа.

Женщине с обычным характером, между прочим, тоже, чуть не вырвалось у Наташи, но она вовремя спохватилась и прикусила язык, а Стас, ничего не заметив, продолжил делиться с нею своими наблюдениями.

– Понимаешь, сильные мужики, они себе в жены не хотят ровню. Им нужно, чтобы жена от них зависела, чтобы они могли командовать, потому что у них, видите ли, характер. Одним нравится, чтобы жена сидела дома, была этакой наседкой, воспитывала детей, создавала уют и встречала его, когда он придет усталый с работы или от любовницы. Другие хотят молодую красивую жену, которую можно с гордостью вывозить в свет, баловать подарками, но которая опять-таки не смеет и пикнуть под угрозой быть выброшенной из дома. А кто остается успешным бизнесвумен, которые сами привыкли командовать? Только альфонсы, которым нужны их деньги или слабаки, типа, да, дорогая. Но такие им и самим неинтересны. Вот и получается, что деньги у них есть, а счастья нет.

– Так что же нам делать? – пугалась теперь уже Наташа, и они долго сидели пригорюнившись, переживая за Сашенькину семейную жизнь. Потом им приходило в голову, что проблемы лучше всего решать по мере их поступления, и они откладывали свое беспокойство на более отдаленные времена.

А время шло, и Сашенька росла, хотя Стасу и казалось, что очень медленно. Постепенно становилось ясно, что их дискуссии о том, нужно ли, чтобы у Сашеньки был характер, совершенно бесполезны, так как обо всем позаботились природа и наследственность. От своей тихой и застенчивой мамы Сашенька унаследовала только ангельское личико, во всем остальном она была дочерью своего отца. Одним из первых слов, которые она научилась говорить, стало твердое «нет». Сначала взрослых всего лишь забавляло то, как решительно она произносит это слово, но постепенно они с удивлением поняли, что с этим «нет» приходится считаться, так как просто так она никогда не брала его обратно.

Однажды во время одного из своих нечастых приездов бабушка, уверенная, что имеет дело с обычным двухлетним ребенком, объявила, что сейчас ее внученька пойдет спать.

– Нет, – прозвучало в ответ, и Сашенька преспокойно продолжила заниматься своими игрушками.

– Как это нет? – удивилась бабушка, воспитанная в старомодном заблуждении, что маленькие дети должны слушаться взрослых и выполнять их требования. – Как это нет. Маленькие дети растут во сне, а ты ведь хочешь…

– Нет, – снова услышала она и убедилась, что Сашенька не проявляет никаких признаков готовности к подчинению.

Бабушка беспомощно повернулась к Наташе, не зная, что делать дальше. Наташа, вздохнув, отвела ее в сторону и шепотом сказала:

– Вы не понимаете, у нас «нет» значит «нет», и ничего с этим не сделаешь.

– Но как же вы тогда с ней справляетесь? – также шепотом спросила бабушка.

– Хитростью, – ответила Наташа. – Она же еще очень маленькая девочка и ее пока можно обмануть.

– И как же это?

– А вот смотрите.

Наташа повернулась к Сашеньке и громко сказала:

– Ой, мы же сказку с тобой хотели почитать, ты разве не помнишь?

Бабушка могла дать голову наотрез, что Сашенька посмотрела на свою няню с явным подозрением, но та настойчиво продолжала:

– Ну да, ты же сама говорила, «хочу сказку» про трех поросят.

Саша еще некоторое время продолжала недоверчиво смотреть на нее, но, видно, она еще, в самом деле, была маленькой и не понимала, что взрослые могут так нагло обманывать, поэтому вдруг смягчилась и милостиво кивнула.

– Да, сказку, – сказала она. – Хочу сказку.

– Ну, вот и хорошо, – торопливо подхватила Наташа. – Давай, убирай свои игрушки, и мы пойдем в твою комнату. Ты там приляжешь, чтобы тебе было удобно слушать, а я тебе буду читать.

Бабушка, внимательно наблюдавшая за этой сценой, сама теперь взяла Наташу за руку и отвела подальше от девочки.

– Как я погляжу, не так уж легко эти хитрости срабатывают даже сейчас, а через год они вообще не будут проходить. Что тогда вы будете делать?

– Будем ей объяснять, – верная своим принципам, ответила Наташа. – Она хоть и упрямая, но достаточно разумная девочка. Ее можно убедить, она поймет. Мы со Станиславом Михайловичем решили, что, если будем неправы, то будем всегда откровенно признавать это и извиняться перед ней. Поэтому и она будет тоже готова признать свою неправоту.

– Да? Вы так в этом уверены? – саркастическим тоном высказала свои сомнения бабушка.

– Ну, мы, по крайней мере, на это надеемся, – подвела итог их беседе Наташа, и повела свою воспитанницу в ее комнату.

– Знаешь, – пожаловалась вечером мужу бабушка, когда они остались вдвоем в отведенной им комнате. – И Стас и Наташа очень балуют девочку. Она у них растет совершенно своевольной, а они считают, что это хорошо, потому что она у них вырастет личностью.

– Не понимаю я этих теперешних выражений, – ответил ей муж. – Что значит личностью? Если человек упрям как осел и настаивает на своем, даже, если и ежику понятно, что он не прав, это значит, что он личность. А если может честно и откровенно признать свои ошибки, то это у него нет характера, так что ли?

– Нет, здесь все гораздо сложнее. Они не будут ей никогда ничего запрещать, а только уговаривать и убеждать, и она все будет делать только сознательно.

– Господи, ну и чушь, – вздохнул ее муж. – Не знаю, заметила ли ты, что у нашего сына все делается не по-людски. Ну, вот смотри, они живут втроем, живут хорошо, как настоящая семья, и в то же время у них не семья. Что ему надо? Наташа прекрасный человек, умница, хозяйка, Сашку любит без памяти. И еще она, между прочим, красивая женщина, просто ходит все время в домашних платьях и без косметики. Ты бы ей подсказала, что ли? А может, у них все-таки что-то есть? Ну, отношения там, они же уже два года в одном доме живут, молодые оба. Ты ничего такого не замечала?

– Да там и замечать нечего, ничего у них нет. Наташа для него просто Сашенькина няня, и это святое. Но я уже сама решила с ним поговорить, боюсь только. Ты же знаешь, какой он упрямый, всегда все делает наоборот.

– Ну, так пора ему уже и поумнеть, наверное. В общем, попробуй с ним поговорить, вдруг что-нибудь да выйдет.

Удобный случай представился на следующий день после обеда. Наташа увела Сашеньку в ее комнату смотреть картинки в новой книжке, то бишь, ложиться спать, отец Стаса прилег подремать сам без всяких уговоров, и мать с сыном остались одни.

Сынок, – начала она разговор, как и было задумано. – Тебе уже тридцать лет. Тебе не кажется, что уже пора бы и жениться. Сашенька еще достаточно маленькая, чтобы ей можно было сказать, что твоя жена, это ее мама, и она и будет считать ее своей мамой.

– Это легче сказать, чем сделать, – рассеянно возразил ей сын, не отрываясь от каких-то бумаг. – Да и зачем? Нам и так неплохо, а лучшее – враг хорошего. Ну, приведу я какую-нибудь, а она вдруг с Наташей не уживется или даже с Сашкой. Ты же сама видишь, что дочка моя хоть и маленькая, но характер у нее тот еще. Она только меня и Наташу признает, вернее, Наташу и меня.

– Ну так вот и я говорю, – подхватила мать, видя, что разговор направляется в нужное русло. – Сашеньке нужна любящая мать, а не какая-нибудь любая женщина…

– Так ведь в этом-то все и дело, – перебил ее сын. – Где я, по-твоему, найду ей любящую мать? Притвориться на время ведь не трудно. Ну, сделает там эта какая-нибудь вид, что полюбила мою дочку всем сердцем, будет при мне сюсюкать с ней, а потом будет ее обижать. Нет, я Сашку только Наташе доверяю.

– Так ты же меня перебил и не дал сказать, – торжествующе воскликнула мать, понимая, что решительный момент наступил, – я считаю….

И тут зазвонил мобильный телефон Стаса и, несмотря на протесты матери, он немедленно поднес его к уху и стал разговаривать. Она терпеливо ждала, твердо решив сегодня же довести дело до конца, но, увы, судьба была не на ее стороне. Окончив разговор, Стас вскочил на ноги и мгновенно направился к двери, торопливо сказав матери, что у него решается важное дело, и его присутствие там сейчас совершенно необходимо. Так и не дослушав, что она пыталась ему сказать, он выскочил из дому, и до нее донесся шум отъезжающего автомобиля… Раздосадованная, она решила дождаться его, чтобы объяснить все-таки, что она имела в виду, но поздно вечером он позвонил и сказал, что ему нужно повести важных клиентов в ресторан, и он придет, скорее всего, под утро. На следующий день родители уезжали, и он едва успел отвезти их в аэропорт, так что разговор не состоялся.

– Ладно, – вздохнув, сказал отец, когда она доложила ему о полном провале своих переговоров, – может быть, это и к лучшему. Может, он и сам поймет на ком ему лучше всего жениться. Вот увидишь, в один прекрасный день он позвонит и скажет, поздравьте нас, мы с Наташей решили пожениться.

Первое время после приезда он так часто повторял это, что убедил и себя и жену, и, подходя к телефону, чтобы поговорить с сыном, они каждую минуту ожидали услышать эти слова. Но время шло, а Стас их так и не произносил, и они постепенно перестали надеяться на это. Во время их следующего приезда у него, как они поняли, был в разгаре роман с какой-то женщиной, она все время звонила ему, и он разговаривал с ней с явным удовольствием, но когда мать спросила его, не собирается ли он, наконец-то, привести Саше новую маму, он только рассмеялся и сказал:

– Ну, знаете ли, это была бы самая неподходящая мама для моего ребенка.

Тем не менее, он проводил с ней почти каждый вечер, хотя домой не приводил и на вопросы матери, серьезно ли у него это, отвечал уклончиво, а когда она все-таки с ножом у горла добилась от него ответа, то услышала, что это была бы и самая неподходящая в мире жена.

Все это родители потом обсуждали поздно ночью, и мать кипя от возмущения, говорила.

– Да что же это такое делается. Если эта женщина не годится ни в жены, ни в матери, зачем же он с ней только время понапрасну теряет.

– Ну так, может, он в нее влюблен, – пытался урезонить ее отец.

– Влюблен? Ты что шутишь? Ему что семнадцать лет, чтобы влюбляться в черт знает кого, только потому что она, может быть, смазливая? У него дочь растет без матери. Его разве кто-то заставлял заводить ребенка? Никто. Но уж если завел и если так получилось, что у ребенка нет матери, будь добр позаботься о том, чтобы найти ей эту мать. Или уж, по крайней мере, найди себе хоть подходящую жену. Не мальчик ведь уже, слава богу.

Тем не менее, несмотря на то, что она ему все это высказала и продолжала повторять потом по телефону, как она поняла, жену он себе искать не собирался. Дома с хозяйством у него все было налажено, за дочкой присматривала любящая ее Наташа, женщин хватало. Чего еще ему желать и зачем создавать самому себе трудности, а до одинокой старости ему еще далеко, говорил он матери в ответ на ее приставания, и все оставалось по-прежнему.

* * *

А время шло. Стасу в этом году должно было стукнуть тридцать один, Сашеньке исполнилось три с половиной. У нее по-прежнему было милое ангельское личико ее матери, но характер и все остальное было явно папино. В своей группе в детском саду она была самой крупной девочкой и при ее характере, естественно, лидером, чьи приказы даже не обсуждались, а только выполнялись. К счастью, никаких непредсказуемых выходок она не совершала, так как была разумной девочкой и всегда все обдумывала, сказывалось Наташино воспитание. У нее была прекрасная память, она все схватывала на лету и обязательно запоминала. Больше всего она любила учиться, игры признавала только обучающие и не пропускала ни одного незнакомого слова, чтобы не спросить, что оно значит. Наташа и Стас как могли объясняли ей эти слова, обязательно добавляя примеры, так как она позже не упускала случая вставить эти слова в свою речь и бывала очень довольна, когда ей удавалось поразить какого-нибудь случайного гостя своей эрудицией. В свою очередь она также любила порассуждать и поучить кого-нибудь жить, в основном, взрослых, так как будучи девочкой, достаточно тщеславной, заметила, что дети чаще всего даже не понимали, что она им говорит, а вот взрослые обычно удивлялись и даже восхищались ею. Правда ее собственную родную бабушку это только возмущало, тем более что Саша почему-то считала, что именно бабушку и дедушку ей нужно особенно учить жить, так как по ее мнению они очень многого не знали, по крайней мере, как обращаться с детьми, это уж точно. Дед обычно только посмеивался и заводил с ней долгие дискуссии, а вот бабушка считала, что ей дают слишком много воли, и вот если бы у нее была мать, она бы могла поставить ее на место.

Незадолго до дня рождения Стаса родители объявили, что приедут к нему, чтобы вместе отпраздновать этот день. На самом деле тайной целью являлась очередная попытка уговорить его наконец-то найти себе жену. Памятуя, что по известной русской поговорке в тридцать лет жены нет и не будет, родители стали не на шутку волноваться, не собирается ли он остаться одиноким на всю жизнь. Да и Сашеньке уже три с половиной года. Еще год и уже невозможно будет убедить ее, что папина жена, это и есть ее мама. В общем, родители решили предпринять еще одну решительную атаку и приехали в гости, в связи с чем Стасу пришлось менять планы и срочно организовывать празднование дня рождения на дому. Вообще-то он очень редко приглашал в этот дом кого-нибудь из своих знакомых. С друзьями он обычно встречался в ресторанах, для женщин у него была квартира в городе, а здесь было царство Сашеньки и Наташи, и только совсем уж избранные удостаивались чести быть приглашенными в коттедж.

Вот и сейчас Стас решил, что пригласит всего несколько самых близких друзей с женами, затем приятелей родителей, которые когда-то были их однокурсниками, а теперь являлись почтенными профессорами, ну и, конечно, Сашенькиного друга Филиппа с родителями. Филипп был пятилетним мальчиком, который жил рядом с ними. Так как он был старше нее почти на два года, то стал третьим человеком, который пользовался у нее авторитетом, и если его мнение и не являлось решающим для нее, то все-таки она к нему прислушивалась.

В день именин Сашенька встала рано и с утра носилась по дому с озабоченным видом. Для нее праздник в их доме был в новинку. Ее собственный день рождения отмечали в детском кафе, где специально приглашенные клоуны и фокусники развлекали ее маленьких гостей, а здесь должны были собраться взрослые люди. Кушать приготовит кухарка тетя Поля, а кто их будет развлекать?

– Ты, конечно, – в шутку сказал ей Стас, – ведь в этом доме вы с Наташей хозяйки. Наташа будет угощать гостей, а ты будешь их встречать и развлекать.

Стас даже и не подумал, что Сашенька примет это настолько всерьез. Ужасно взволнованная, она прибежала к бабушке и потребовала, чтобы та ей рассказала, как нужно встречать гостей.

– Очень просто, – также полушутя просветила ее бабушка, – ты будешь стоять на пороге вместе с папой, и когда гости войдут, поздороваешься, спросишь, как у них дела, как здоровье. Потом развернешь подарок и обязательно похвалишь его и поблагодаришь. А потом пригласишь гостей в дом. Вот и все.

Целый вечер Сашенька просидела в задумчивости, шепотом повторяя про себя свои обязанности и пересчитывая их при помощи пальчиков, чтобы не дай бог не пропустить какую-нибудь. Но утром ей показалось, что как одна из хозяек дома, она также обязана принять участие в приготовлении угощения и размещении его на столе. Поэтому первую половину дня она провела на кухне и в столовой, вертясь у всех под ногами и каждую минуту тревожно спрашивая, достаточно ли вкусно то, что они готовят, успеют ли они все закончить и не пора ли уже накрывать на стол. Чтобы как-то занять ее и успокоить, ей давали посильные поручения, она старательно их выполняла и тут же требовала, чтобы ей поручили что-нибудь еще.

Во второй половине дня умытая и нарядно одетая во «взрослое» ниже колен велюровое платье, белые чулочки и лаковые туфельки, она смущенным шепотом попросила Наташу сделать ей взрослую прическу. Старательно пряча улыбку, Наташе любовно расчесала ей волосы и, подняв наверх, заколола шпильками. Результат получился ошеломляющий, Саша стала действительно выглядеть взрослой. Не обращая внимания на неодобрительно поджатые губы бабушки, она ринулась к зеркалу. Покрутившись там и тщательно оглядев себя со всех сторон, она удовлетворенно вздохнула и повернулась ко всем с гордой и в то же время застенчивой улыбкой, как бы приглашая их полюбоваться ею и высматривая восхищение в их глазах. Дед первым понял, что именно сейчас ей нужно и подчеркнуто громко объявил:

– Да, хороша, можно сказать, даже очень хороша.

Стас, пришедший в себя от изумления, вызванного тем, что как оказалось у него уже почти взрослая дочка, тоже включился в игру, и подойдя к ней, сказал:

– Вы прекрасны, мадемуазель. Разрешите поцеловать вам руку?

Саша счастливо улыбнулась, а он, помня из подсунутых ему Наташей статей, что любящий отец должен первым продемонстрировать дочери образец мужчины-джентльмена, чтобы став взрослой она твердо знала, какого обращения она достойна, опустился на одно колено и поцеловал милостиво протянутую ему ручку.

Но это все были только цветочки. Ягодки начались, когда стали съезжаться гости. Еще в дверях Сашенька накидывалась на них с громким «здравствуйте», а потом немедленно интересовалась, как они себя чувствуют, и как у них идут дела. После этого, не давая никому сказать ни слова, она требовала, чтобы Стас сразу же посмотрел подарок и тут же, даже не дождавшись, пока он развернет его, начинала восхищаться и хвалить. Вскоре ей показалось, что она мало задает вопросов, и она стала дополнять беседу всеми вопросами, которые ей казались уместными. Она спрашивала их, как себя чувствуют их родители, их дети и даже их кошки и собаки.

Последними пришел Филипп и, пока его родители вручали подарок имениннику, он вручил большую коробку Саше. Та, удивившись вслух, что ей принесли подарок, а ведь именинник папа, с любопытством раскрыла коробку и взвизгнула от восторга.

– Наташа, Наташа, смотри, это дом для Барби, тут есть разная мебель, из нее можно делать всякие комнаты. Ой, даже ванна есть и туалет, смотри, какой маленький.

– Не кричи так, лучше поблагодари Филиппа за подарок, – строго осадила ее бабушка, которая в отличие от посмеивающегося Стаса и снисходительно улыбающейся Наташи, не одобряла такого вольного поведения своей внучки. По ее мнению, дети, допущенные в общество взрослых, должны были тихо сидеть в углу и ожидать, пока взрослые не обратятся к ним.

– Ну так скажи же ему спасибо, – снова строго повторила она.

И тут с Сашенькой произошла какая-то странная перемена. Она выпрямилась, одной рукой подбоченилась, другую манерно выставила вперед ладонью кверху и, придав лицу скучающее выражение, произнесла тоном опытной светской львицы:

– Женщины не благодарят, они всю жизнь делают одолжение.

На секунду в комнате воцарилось ошеломленное молчание, сменившееся, однако дружным смехом.

– Г-споди, где ж ты такое слыхала? – утирая выступившие от смеха слезы, спросил дедушка.

– А, это наша учительница по танцам так говорит, – простодушно махнула рукой Сашенька.

– Так ты, значит, занимаешься танцами. Это хорошо, будешь уметь красиво танцевать.

– Вот еще, – снова махнула рукой Сашенька. – Мы занимаемся танцами совсем не для того, чтобы уметь красиво танцевать.

– А для чего же? – удивились присутствующие.