Текст книги "Мама для Сашеньки"

Автор книги: Инна Карташевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Инна Карташевская
Мама для Сашеньки

Стас машинально положил трубку телефона, совершенно потрясенный услышанным. Такого он не ожидал, да и не желал никогда Саше, несмотря на то, что был зол на нее. Он вообще относился к ней совсем не так, как к другим женщинам. Одно время он даже подумывал, что может стоит жениться на ней, правда, предложение сделать не успел, и, слава богу, потому что она оказалась совсем такой же, как и другие. Сколько раз до нее он уже обжигался с женщинами. Сначала, естественно, они говорили ему только о бескорыстной и нежной любви, а потом все как одна старались поскорее женить на себе. Возможно, конечно они и действительно любили его. В свои двадцать восемь лет Стас был видным мужчиной, высоким, спортивным, красивым, а еще богатым, даже можно сказать очень богатым. Жесткий по характеру, с женщинами он всегда держался очень великодушно, был ласков, дарил хорошие подарки, цветы, говорил комплименты, вот они и начинали считать его легкой добычей. В один прекрасный момент, терпения у них не хватало, и они мило смущаясь, объявляли ему о том, что ждут от него ребенка. И, понятное дело, рассчитывали, что такой благородный мужчина уж точно не бросит своего ребенка и бедную беспомощную беременную женщину. И просчитывались, потому что не знали самую страшную тайну Стаса, о которой не догадывались даже его близкие друзья. Еще в юности Стас случайно выяснил, что у него не может быть детей. Во всем остальном вы полноценный мужчина, сказал ему доктор, но вот детей у вас быть не может. Тогда в девятнадцать лет он не очень-то задумывался о детях. Просто стал чувствовать себя ущербным и решил, что об этой его тайне никто никогда не узнает. Потом когда-нибудь он найдет себе женщину, у которой тоже не может быть детей, или которой они не нужны, такое тоже бывает, и женится на ней. Они объявят всем друзьям и знакомым, что решили жить только для себя, и пусть те думают, что хотят.

С тех пор он старался не думать о детях вообще и преуспел в этом. Он равнодушно смотрел на капризных и надоедливых отпрысков своих друзей, а иногда даже тихо радовался, что без этих крикунов и драчунов ему живется гораздо спокойнее.

Своих подружек он не заставлял предохраняться, просто никогда не говорил с ними об этом, а они старались использовать это как могли, время от времени делали вид, что забыли принять таблетки, или забыли их купить, и, делая вид, что ужасно боятся залететь, на самом деле с нетерпением ожидали этого. Когда очередная пассия объявляла ему о своей беременности, Стас тут же терял к ней интерес и только холодно разглядывая ее, пытался угадать, как же она на самом деле постаралась организовать эту беременность, обратилась к какому-нибудь приятелю, который ей помог, или просто собирается потом объявить ему, что у нее произошел выкидыш.

Что они на самом деле собирались делать, он так никогда и не узнавал, так как прекращал отношения немедленно и бесповоротно, и дальнейшая судьба этих аферисток его совершенно не интересовала.

Саша была единственной, о которой он время от времени вспоминал и даже жалел ее. Нет, он не жалел, что расстался с ней после того, как она как и все прочие сообщила ему, что ждет от него ребенка. Этой лжи он не мог простить и никогда бы не простил. Он жалел о том, что она пошла по этому проторенному многими другими до нее пути. Он верил, что она действительно любила его и была равнодушна к его деньгам. Она была милая, доверчивая и искренняя. И еще испуганная. В восемнадцать лет она осталась совсем одна. Какие-то все подобрались болезненные в ее семье и умерли один за другим буквально за один год. Отца своего она вообще не знала, он ушел от ее матери, когда та была еще беременна, но жила она в благополучной и интеллигентной семье. Дедушка – профессор, бабушка – кандидат наук, и мама – преподаватель английского языка обеспечивали ей вполне комфортное существование, но своей чрезмерной опекой привели к тому, что она выросла совершенно неприспособленной к самостоятельной жизни.

Возможно, они и не планировали для нее самостоятельную жизнь, а думали передать ее из рук в руки хорошему обеспеченному мужу, который будет продолжать хранить ее и лелеять, когда им придется уйти. Но жизнь распорядилась по-другому. Первой неожиданно умерла ее мать. Рак груди у нее обнаружили, когда болезнь была уже настолько запущена, что о лечении не могло быть и речи. Через полгода после смерти дочери скоропостижно скончался от инфаркта дед. Ну, а бабушка вместо того, чтобы взять себя в руки и жить до тех пор, пока внучка не будет пристроена, позволила себе тоже умереть через два месяца после смерти мужа.

Так Саша осталась одна, в огромной профессорской квартире, с небольшой по нынешним понятиям суммой денег, которые остались ей от ее родственников, и совершенно беспомощной и легкой добычей для любого афериста, которому захочется всем этим завладеть.

В общем-то, Стас считал, что ей повезло, что он познакомился с ней почти сразу же после похорон бабушки, пока еще никто другой не занялся ею, чтобы выманить у нее ее наследство. Повезло, потому что он был богат и достаточно порядочен, чтобы не обидеть, а наоборот, защитить этого ребенка. Познакомились они случайно. Стас купил квартиру в этом же доме, не для того, чтобы жить там, конечно, а просто вкладывал деньги, и однажды приехав, чтобы оценить доставшуюся ему собственность, он увидел на площадке хорошенькую юную девушку, которая с совершенно растерянным видом пыталась дозвониться в его пустую квартиру. Оказалось, что у нее потек кран, и она не зная, что делать, хотела попросить помощи у соседей, даже не заметив, что там никто не живет. Естественно, он помог ей, в благодарность она пригласила его на чай и рассказала свою историю. Понятно, он пожалел ее, но вначале даже и не думал, что между ними может что-то быть. Она показалась ему совсем ребенком, и он попытался преподать ей уроки выживания, опираясь на собственный опыт. Но вскоре понял, что это бесполезно, и решил, что будет просто помогать ей и защищать ее, пока она не найдет себе достойного с его точки зрения мужа. Он стал навещать ее примерно раз в неделю, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Она угощала его чаем или кофе с принесенным им же тортом, и, в конце концов, он стал подозревать, что она ничего другого готовить и не умеет. Разговаривали они обычно о музыке, живописи или литературе, других тем она, по-видимому, не знала. Еще она рассказывала ему о том, что было у них на занятиях в институте (она училась на филологическом факультете, и Стас опять-таки недоумевал, чем она собирается заниматься после его окончания, так как, по его мнению, никакой толковой работы с такой специальностью найти было невозможно). Он дал ей номер своего телефона на всякий случай, и она действительно стала звонить ему по каждому пустяку, и он даже решил сделать ей выговор, когда вдруг понял, что эта девочка влюблена в него и звонит, чтобы просто лишний раз услышать его голос. Слегка озадаченный этим открытием, он повнимательнее пригляделся к ней, и обнаружил, что она вовсе не такой уже ребенок, а разница между ними довольно терпимая – всего десять лет. Подумав, он пригласил ее в ресторан на день рождения друга и был даже растроган тем счастьем, которым мгновенно засветились ее глаза. В тот вечер он остался у нее ночевать, а еще через неделю она перебралась к нему. C ней было легко ужиться, она была послушной, всеми силами старалась ему угодить. Его умиляли ее инфантильность и полная неприспособленность, и ему нравились ее интеллигентность, полное отсутствие вульгарности и совершенное бескорыстие. За те полгода, что они прожили вместе она ни разу ничего у него не попросила, радовалась его подаркам независимо от их ценности и в ответ тоже обязательно что-нибудь дарила на деньги, которые остались ей от бабушки с дедушкой. Поначалу он даже подумывал о том, что из нее могла бы выйти самая подходящая для него жена. Во-первых, послушная, Стас терпеть не мог, когда ему противоречили. Во-вторых, скромная и тихая, такая не будет швырять его деньги налево и направо, требовать дорогих подарков или устраивать скандалы. Ну, а самое главное, он надеялся ее легко убедить, что им не нужно заводить детей, так как он их терпеть не может, и она будет его единственным ребенком всю жизнь. Но эта идиллия не продлилась долго. Уже через пару месяцев все те качества, которым он вначале умилялся, стали его раздражать. Сам крутой и даже жестокий по характеру, служащие трепетали только от одного его взгляда, Стас презирал неприспособленных к жизни и непрактичных людей. Как каждый человек, который сам себе пробивал путь наверх, он считал таких людей лентяями, которые просто хотят паразитировать на ком-нибудь другом. Еще его стала утомлять эта ее бесконечная привязанность к нему. Стоило ему прийти с работы домой, как она садилась возле него, заводила какие-нибудь разговоры на всякие совершенно оторванные от жизни темы. А ведь он был деловой человек, и даже дома вечно занимался бумагами, телефонными переговорами или просто обдумывал денежные операции или контракты. Если же он просил ее не мешать ему, она сидела молча, но непременно прижавшись к нему и заглядывая ему в глаза. Его проблема была в том, что он не мог так просто отделаться от нее, как он делал с другими, так как осознавал, что она очень молода, одинока, беспомощна и бесконечно доверяет ему, и он продолжал жить с ней, хотя она все больше и больше становилась для него камнем на шее. Иногда думая о ней, он с тоской понимал, что в конце концов, ему придется на ней жениться и тащить ее на себе всю жизнь.

Но Саша сама разрушила свое счастье. Однажды утром она робко пролепетала, что ей нужно ему что-то сказать. Умудренный прежним опытом, Стас понял, что его ожидает и едва сдерживаясь, выслушал ее признание в беременности. Потом все также стараясь не выдать охватившего его бешенства, он с неприятной улыбкой объяснил ей, что этого не может быть. Все еще не веря, что все кончено, она попыталась убедить его, что ее беременность подтвердил доктор, а так как у нее никогда не было других мужчин, это может быть только его ребенок, но Стас не захотел даже слушать. Потом было много еще отвратительных сцен, когда она плакала и просила поверить ей, а он предлагал ей обратиться к настоящему отцу ее ребенка, Стас и сам не любил об этих сценах вспоминать, так как они действительно были мерзкими, но кончилось все тем, что в один прекрасный день Саша перестала плакать и гордо выпрямившись, сказала ему, что она от него уходит, но он должен пообещать ей, что, когда ребенок родится, он сделает генетическую экспертизу и вот тогда подтвердится, что ребенок его, так как ничьим больше он быть не может. Издевательски улыбаясь, он дал ей слово, что пройдет экспертизу, и она ушла к себе, презрительно отвергнув деньги, которые он ей по доброте душевной предложил.

С тех пор он ни разу в эту свою квартиру не приезжал, и они ни разу не виделись, но все-таки ему было жаль ее, и бросить ее совсем на произвол судьбы он не мог. Сам, ругая себя за слабость, он договорился с ее соседкой старушкой, что та будет приглядывать за ней и время от времени звонить ему. Когда Саша была на последних месяцах беременности, старушка якобы по доброте душевной, а не ради Стасовых денег, вообще перебралась к ней, чтобы та не оставалась одна. Когда Саше пришло время идти в роддом, старушка помогла ей добраться туда и позвонила Стасу. А потом… потом последовал звонок врача. У Саши оказалось слабое сердце, но так как она рожала в обычном городском роддоме, да еще и бесплатно, никто не удосужился, как следует осмотреть ее. Ночью после родов ей стало плохо, дежурного врача долго искали, а когда он прибежал и вызвал реанимацию, уже было поздно. Перед смертью Саша написала его, Стаса, имя, фамилию и номер телефона. Она также написала, что он отец ребенка и просила уговорить его пройти генетическую экспертизу, которая может подтвердить это.

– Я думаю, вам нужно приехать к нам. – Сказал ему врач из роддома. – Во-первых, кто-то должен заняться похоронами. Вы возьмете это на себя?

– Да, конечно, – машинально ответил Стас, все также продолжая думать о Саше, о том, как печально она распорядилась своей судьбой. – Я поручу своему секретарю, и она все организует.

– Может у нее есть какие-то родственники и им нужно сообщить?

– Видите ли, я не знаю никого из ее родственников. Близких у нее никого не было, это точно, но вы не беспокойтесь, я все сделаю.

– И еще нужно решить, что будет с ребенком. Так он ваш? – Нет, – решительно ответил Стас. – Ребенок точно не мой.

– Странно, – после паузы сказал доктор, – она была твердо уверена, что он ваш. Иначе почему бы она так настаивала на экспертизе?

Стас промолчал. Еще не хватало каждого посвящать в свою проблему.

– Ну, хорошо, – разочарованно сказал доктор. – Приезжайте, и мы с вами все решим. Меня зовут Чехов Юрий Николаевич, я заведующий отделением гинекологии и акушерства. И мой кабинет на втором этаже. Спросите, вам покажут. Так я вас жду.

Стас положил трубку и задумался. Как же так получилось, что эта девочка вдруг так глупо погибла. Ее жизнь закончилась, даже и, не успев начаться. А ведь так все хорошо начиналось. Если бы она не придумала себе эту беременность, она теперь бы была его женой, живой, здоровой и счастливой. Нет, его вины в ее смерти нет. Она сама все затеяла, надо же, какая ирония судьбы, именно в тот момент, когда он и так собирался на ней жениться. Да, он не любил ее, но чувствовал свою ответственность и хотел заботиться о ней, а она сама все испортила. Или просто у нее была такая судьба. Что ж он исполнит свой последний долг, похоронит ее рядом с ее родителями. И нечего рвать себе душу, решил он напоследок, у нее был ребенок от другого мужчины, и он не обязан был жениться на ней. Завтра он поедет в больницу и объяснит доктору, что они могут делать с этим ребенком все, что захотят. Он не его.

* * *

Стас нехотя вошел в здание больницы и стал подниматься по лестнице, заранее обдумывая, что он скажет доктору, если тот начнет опять приставать к нему с ребенком. Придется объяснить ему, почему этот ребенок не может быть его, в конце концов, он этого доктора больше никогда не увидит, так что страшного в этом ничего нет. А потом он уйдет отсюда, завтра похоронит Сашу и уедет отдыхать куда-нибудь подальше и забудет обо всех этих неприятностях.

– Простите, вы не скажете, где я могу увидеть доктора Чехова? – чувствуя себя идиотом, спросил он у молоденькой симпатичной медсестры, которая шла ему навстречу. Вчера он не обратил внимания на фамилию доктора, и только сейчас до него дошел юмор такого вопроса.

– Пойдемте, я вам покажу, – прощебетала та, и с готовностью поменяв направление, пошла рядом с интересом поглядывая на него.

– А вы к нему по делу? – продолжила щебетать девушка, демонстрируя явную готовность к диалогу.

– Просто к нему в основном женщины ходят, мужчины редко, – смущенно объяснила она, в ответ на его удивленный взгляд. – Или у вас здесь жена?

– Да, жена, – буркнул Стас, решив сразу пресечь всякие посягательства на него.

– А, – с явным разочарованием протянула девушка. – Вот его кабинет, он сейчас там.

– Спасибо, – все также недружелюбно сказал он, и девушка неохотно ушла в нужную ей сторону.

Ха, наверное, уже обдумывала, когда ей лучше объявить себя беременной, через месяц или через две недели, злорадно подумал Стас и постучал в дверь.

Услышав приглашение войти, он открыл дверь и, заранее нахмурившись, переступил порог. Доктор Чехов оказался сухощавым пожилым человеком, чем-то и вправду похожим на великого писателя, возможно, живыми умными глазами.

– Здравствуйте, я Станислав Мощенский, – прямо с порога объявил Стас, желая поскорее покончить с этим неприятным делом. – Мы вчера с вами говорили по телефону о…

– Да, да, – прервал его доктор, – я помню. Присаживайтесь.

Стас неохотно сел, ожидая, что доктор начнет сейчас уговаривать его. Но тот сидел, молча, разглядывая его.

Что ему надо, неприязненно подумал Стас и, чтобы прервать молчание, начал объяснять, что насчет похорон уже все договорено, и что Сашу завтра заберут.

– Да, с этим все понятно, – все, также внимательно глядя на него, сказал доктор. – А что вы решили с ребенком?

– Да я еще вчера вам сказал, что я решил. Ребенок не мой, – со злостью отчеканил Стас. – Я к этому ребенку не могу иметь никакого отношения.

– Почему вы так в этом уверены? – спросил доктор.

– Ну, уверен и все, – грубо ответил Стас, чувствуя явное нежелание доверяться незнакомому человеку.

– Послушайте, – вздохнув, сказал доктор. – Я много раз на своем веку видел, людей, отказывавшихся от ребенка. И видел многих, которые благодарили меня за то, что я удержал их от этого. И еще я видел тех, кто прибегал сюда через несколько лет, умоляя меня помочь разыскать этого ребенка, но было уже поздно. Вы, может быть, не осознаете, но сейчас вы принимаете судьбоносное решение. Да, – остановил он саркастически усмехнувшегося Стаса. – Да, я не побоюсь именно такого высокопарного слова. Судьбоносное и, что самое главное, не только для девочки, но и для вас.

– Девочки? – недоуменно переспросил Стас, не сообразив сразу, о ком идет речь.

– Да, это девочка, хорошая, здоровая, симпатичная девочка. И она, между прочим, похожа на вас, и родилась большой, четыре двести, вся в папу. Вот я сейчас попрошу принести ее, и вы сами увидите, – прибавил он, и быстро, чтобы Стас не успел возразить, набрал несколько цифр на внутреннем телефоне и попросил какую-то неведомую Наташу принести девочку.

Видимо, они с Наташей подготовились, потому что той не потребовались никакие уточнения, и она сразу поняла, о какой девочке идет речь.

– Надеетесь, что когда я ее увижу, во мне заговорит голос крови и я воспылаю отцовскими чувствами? – не выдержав, саркастически спросил Стас?

– Нет, просто даю вам еще один шанс, – коротко ответил доктор и отвернулся от него, как будто ему было неприятно на него смотреть.

Через несколько минут в комнату вошла молодая высокая женщина в белом халате, на руках которой был сверток. С одной стороны свертка была темноволосая круглая головка. Малышка крепко спала, твердо сжав губки и сердито нахмурившись.

– Вот видите, – сказал доктор, – у нее даже лицо такое же сердитое, как у вас. Видно, чувствует, бедная, что никому не нужна.

При этих словах медсестра, державшая девочку на руках, тоже нахмурилась, сердито посмотрела на доктора и еще сильнее прижала девочку к себе.

– Ну, так как? – без всякой надежды в голосе, а просто, чтобы довести дело до конца, еще раз спросил доктор.

– Все также, – кратко ответил Стас и удивленно посмотрел на медсестру, державшую девочку. У той неожиданно стало такое счастливое лицо, что даже печальный доктор не выдержал и усмехнулся.

– Ну, хорошо, Наташа, можешь идти, – сказал он. – Мы тут должны еще уладить кое-какие формальности.

Наташа ушла, прижимая к себе девочку, а доктор в ответ на удивленный взгляд Стаса объяснил.

– Наташа хочет забрать девочку себе. Она очень к ней привязалась, и я не сомневаюсь, что она будет любить ее и никогда не обидит.

– Ну, вот видите, – обрадовался Стас, которого явно расстроили слова доктора о том, что девочка чувствует, что никому не нужна. В конце концов, он тоже был не бессердечным монстром, а обычным человеком, который понимал, что жизнь ребенка в детском доме далеко не сахар. – Значит, все устроилось, у девочки будет семья. Вот только почему эта Наташа решила взять приемного ребенка? Она ведь еще молодая, ей, наверное, лет двадцать пять, у нее еще будет своя семья.

– Ей двадцать семь, и у нее была уже своя семья, – сухо сказал доктор, – но муж ушел от нее, потому что у нее не может быть детей. Вот видите, как все в жизни несправедливо. Наташа мечтала о ребенке, да бог не дал, а у вас есть, а вы не хотите.

– Да ничего у меня нет, – вдруг решился на откровенность Стас. Ему почему-то стало неприятно, что доктор считает его бессердечным. – У меня, к вашему сведению, тоже не может быть детей. Но я никогда никому не говорил об этом, вот женщины время от времени преподносят мне сюрпризы: беременеют неизвестно от кого, а мне объявляют, что это мой ребенок и я должен немедленно на них жениться. Видите ли, я достаточно богатый человек и скорее всего это их и вдохновляет на такие подвиги.

– Так вот в чем дело, – протянул доктор. – А я-то не мог понять, почему вы так уверены. Но, если это действительно так, почему вы не лечитесь? Во многих случаях бесплодие излечимо. Что у вас конкретно?

– Не имею понятия, – честно ответил Стас.

– Как это? – удивился доктор. – Вы даже не узнавали? Разве вам никогда не хотелось иметь ребенка?

– Ну, пока особой нужды в том не было, и я, в общем-то, и к врачам не обращался. Может быть потом, когда-нибудь, – неопределенно махнул рукой Стас, не желая признаваться, что его просто в жар бросало при одной мысли, что он должен будет кому-то подробно рассказывать о своей беде. О том, чтобы пойти к врачу женщине, не могло быть и речи. Она ведь могла оказаться молодой и симпатичной. Стас привык, что женщины смотрели на него с восхищением, а эта будет, небось, смотреть с жалостью. Нет, женщина отпадала. Но с мужчиной, скорее всего, будет еще хуже. Стас был уверен, что расспрашивая его с напускным сочувствием, врач на самом деле будет злорадно думать, что вот, ты, такой на вид большой, успешный и богатый, не можешь сделать даже самого поганенького ребенка, а вот я, пусть хилый и бедный, запросто строгаю их сколько угодно.

– Но, если вы ни разу не были у врача, откуда же вы знаете, что у вас не может быть детей? – снова удивился доктор.

– Да это произошло случайно, – Стас решил, что, если уж начал, нужно рассказать все. – Я тогда был студентом, мне было девятнадцать лет. Нам с другом нужны были деньги, ну мы и решили подзаработать, сдать, ну… в общем, в банк спермы. Так вот, друга моего взяли, а мне сказали, – он замялся, – ну, в общем, сказали, что я стерильный. Вот так. Для меня это было таким шоком, что я даже ничего не стал спрашивать, просто повернулся и ушел. Вот с тех пор и знаю.

– Так, – подумав, сказал доктор. – Хотите послушать совет старого, умудренного опытом человека?

– Ну, предположим, – неохотно отозвался Стас.

– Ответьте мне откровенно. У вас есть основания думать, что Саша могла вам изменить с кем-нибудь для того, чтобы забеременеть? Понимаете, она ведь не могла забеременеть от случайного прохожего. Я наблюдал ее столько месяцев, разговаривал с ней. Не тот это был человек, чтобы запросто решиться на такое. У нее были друзья мужчины, которым она могла бы довериться по такому вопросу?

– Да в том-то и дело, что не было. Разве только в институте, но у них там на филфаке всего два парня были, да и то какие-то дефективные. Она без смеха и говорить о них не могла. А так она все время сидела дома, меня ждала.

– Ну, вот, видите, а теперь я хочу вам сказать, – голос доктора стал почти торжественным, – что кроме врачей есть еще и бог. И вполне возможно, что он дал вам шанс, а вы сейчас бездумно отвергаете его. Поверьте мне, недаром говорят, что раз в году и незаряженное ружье стреляет. Сделайте экспертизу, чтобы потом не жалеть. Если она окажется не вашей дочерью, сможете дальше жить со спокойной душой.

– А почему вы так не хотите, чтобы ее забрала Наташа? Она вроде на вид добрая девушка и как будто бы любит ее. Или на самом деле это не так?

– Да все так, Наташа будет прекрасной матерью, но у нее тяжелые обстоятельства. С мужем она развелась, а к родителям возвращаться ей некуда, там уже сестра замуж вышла и двух детей родила. Она снимает квартиру пополам еще с одной девушкой и живет на зарплату медсестры, вы себе представляете эту зарплату? А если она возьмет девочку и не сможет работать, на что они будут жить?

– Но я им, конечно, буду помогать. В конце концов, Саша мне ведь не чужая была, какие-то обязательства у меня перед ней есть. Да и потом у нее осталась прекрасная квартира, и деньги у нее тоже были от дедушки с бабушкой. Правда, может они все ушли, когда она сама жила, но я возьму все материальные расходы на себя, это понятно.

– Ну, слава богу, – вздохнул с облегчением доктор. – Теперь насчет экспертизы, вы ведь сделаете ее?

– Ну, хорошо, я согласен, хотя надежды мало. А как ее делают, между прочим? Я никогда этим не интересовался. Насколько я слышал, это довольно долгий и сложный процесс.

– Это раньше так было, сейчас это проще простого. В Москве полно лабораторий, которые этим занимаются. Экспертизу можно делать и по анализу крови и по мазкам из полости рта, если вы боитесь сдавать кровь. Ответа нужно ждать от трех до шести дней. Стоит приблизительно двенадцать тысяч рублей. Для вас это не деньги, так?

– Не деньги, – подтвердил Стас. – А насчет экспертизы, так я считаю, мне лучше сдать кровь, так будет точнее, а вы как думаете?

– Да это все равно, это неважно, кровь так кровь. У нас как раз есть образец крови девочки, – заторопился он. – Мы брали ее сегодня на анализ, чтобы определить группу. У нее, кстати, третья группа, резус положительный, а у вас?

– Третья положительная, – растеряно сказал Стас. – Но я думаю, что это самая распространенная группа, так что это еще ни о чем не говорит.

– Ну, вообще-то, вы правы, но с другой стороны, это хотя бы говорит о том, что проверить стоит. Сейчас я вам принесу ее кровь, дам адрес и поезжайте прямо в лабораторию.

По дороге Стас пытался разобраться в охвативших его противоречивых чувствах: хочет он или не хочет, чтобы девочка оказалась его. С одной стороны, что бы он стал с ней делать, искусство ращения младенцев было ему неведомо, да и жизнь его была неприспособленна для отцовских забот. Но с другой стороны, когда он думал, что у него, возможно, есть дочь, и он отец, его охватывало непонятное, радостное волнение. И это было странно, потому что до этого дня он никогда и не думал о ребенке.

В лаборатории он быстро сдал кровь, расплатился и, договорившись, что ответ будет через три дня, поехал домой. Уже подъезжая, он вдруг вспомнил, что в детективных фильмах, которые он иногда смотрел по телевизору, с помощью компьютера мгновенно определяли, совпадает ли ДНК и, наверное, если бы он догадался заплатить за срочность, ему бы тоже дали ответ сразу. В первую минуту он даже решил вернуться, но потом вдруг подумал, что не стоит торопить события, пусть все идет, как идет, так, наверное, будет лучше. Для чего и для кого лучше, он и сам не понимал, но решил подождать эти несколько дней, чтобы окончательно разобраться в себе самом и в своих желаниях.

Дома он поел и решил заняться делами, но не смог сосредоточиться. На сердце тяжким грузом лежали завтрашние похороны. Никакой своей вины он уже не признавал, но все равно похороны, это всегда неприятно. Неизвестно зачем он отправился бродить по дому и вдруг неожиданно даже как-то автоматически подумал, что девочке нужно будет отдать угловую комнату на втором этаже, потому что она самая большая и светлая и там большой балкон. Хотя, наверное, балкон для ребенка – это небезопасно, мелькнуло у него в голове.

Тьфу ты, одернул он сам себя через минуту, вновь начав мыслить реально, да не твой она ребенок, что ты с ума сходишь. И вообще она не нужна тебе, что ты будешь с ней делать. Хоть бы парень был, так еще стоило бы пожалеть о нем, а девчонка, зачем она нужна. После этой мысли он успокоился и решил, чтобы отвлечься, провести вечер в ресторане. Его последняя подруга, Моника, как она себя называла, хотя это вряд ли было ее настоящее имя, была только рада, когда он позвонил ей и сказал, что заедет. Еще бы, вдруг с неприязнью подумал он, уж этой кроме ресторана ничего и не надо, ну разве только еще его деньги.

В ресторане отвлечься ему не удалось. Обычно ему было приятно, что мужчины обращают внимание на его женщин и завидуют ему, но сегодня ему было на это наплевать, а кокетливая красавица Моника только раздражала и действовала на нервы.

Ночью он плохо спал и встал с головной болью и с единственным желанием как можно скорее покончить с похоронами. Слава богу, там все прошло тихо и пристойно. Народу было довольно много, в основном за счет Сашиных однокурсников, несколько человек выступили с речами, сказали все, что положено, так что все прошло прилично, разве только что возле могилы не было никого убитого горем, но что тут можно было поделать. Зато поминки были заказаны в хорошем дорогом кафе, что всем очень понравилось. Стас постарался уехать так скоро, как только позволяли приличия. Настроение у него было отвратительное, он проклинал себя за то, что не договорился получить ответ на экспертизу сразу же, но почему-то не решался поехать и сделать это сейчас, отговариваясь тем, что должен все-таки разобраться, хочет он этого ребенка или нет, как будто это могло повлиять на исход дела. Целый день он думал об этом, а к вечеру окончательно решил, что мальчика он бы все-таки хотел, а вот девочка ему не нужна.

С этим решением он прожил последующие два дня, запрещая себе думать о ребенке, но в последнюю третью ночь ему вдруг приснился сон. Он держал на руках маленькую четырехмесячную девочку. То, что она была четырехмесячной он знал точно. Прошлым летом он навещал свою двоюродную сестру, и она давала ему подержать свою четырехмесячную дочку. Тогда он подержал ребенка из вежливости и с радостью вернул ее матери. Но эта девочка была его, и это было совсем другое ощущение. Она прижималась к его лицу нежной щечкой и обнимала за шею мягкими ручками, и его всего наполняло такое теплое и сладостное чувство, которое он еще не испытывал ни разу в жизни, и какого не могли дать даже объятия самой красивой женщины.

Какой же я дурак, подумал он во сне, нежно прижимая к себе дочку. Зачем мне обязательно нужен был мальчик? Какая разница мальчик или девочка, главное, это мой ребенок.

И вдруг малышка стала как бы таять у него в руках. Он отчаянно пытался ее удержать, но не мог ничего сделать и вдруг проснулся посреди ночи с чувством непоправимой потери и такого горя, что у него заболело сердце.

Так вот, что это такое любовь к своему ребенку, потрясенно подумал он. Что же мне делать, если она окажется не моей? Я мог бы удочерить ее, но ведь я всегда буду помнить, что она не моя, и я не смогу так любить ее. Господи, начал молиться он, сделай так, чтобы это была моя дочка. Я стану другим человеком, я буду помогать бедным людям, я буду жертвовать деньги на храмы, я сделаю фонд, да, я сделаю благотворительный фонд для детей сирот, только сделай, чтобы это был мой ребенок.