Текст книги "Красная Книга (СИ)"

Автор книги: Ингвар Нинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 30 Убежище – Рунический Сейд

Глава 30

Убежище – Рунический Сейд

Ингвар прокомментировал:

– Сейд. Список из двадцати четырёх спиц рунического круга…

Глава 31 Лалангамена – Чёрное Зеркало

Глава 31

Лалангамена – Чёрное Зеркало

Ингвар дочитал письмо.

– Мне сейчас пришла в голову мысль о гримуаре. Ведь у каждого колдуна есть гримуар. Где мой? В сейфе его нет. Разве ты не должен был отдать его в первую очередь?

Через четверть часа Нинсон уже бережно принимал из рук Эшера небольшой ящичек подозрительно нового вида. Вся шкатулка была густым сосредоточением размноженного до бесконечности гербового узора. Тонкие тёмно-красные линии бесконечных ящериц поблёскивали под гладкой алой эмалью.

Ингвар с придыханием постарался отодвинуть крышку.

Ничего не получилось.

– Тут замочек какой-то или что?

– Вы должны использовать руну Инги, милорд.

– Клять.

– Может быть, попробуете?

– Инги, Инги, Инги! – громко продекламировал Нинсон, положив руку на прохладную эмаль.

Он не пытался сосредоточиваться, не пытался направлять оргон. Он просто хотел подтвердить неудачу.

– Вы позорите четвёртую Лоа! – неодобрительно пробрюзжал Эшер.

– Навван? Она-то тут при чём?

Ингвар подумал, что слабая воля к победе оскорбит Хорна, слабая вера в удачу не понравится Ною, слабое чутьё на оргон разочарует Макош. Никто не любит слабых, чего уж там. Невозможность колдовать расстроит Инка, а Ишта загрустит от неверия в сказку. Великан знал, что подвёл многих Лоа. Но при чём здесь актриса Навван?

– Потому что по вам видно, милорд, что вы не верите в то, что изображаете. Ладно. Дело ваше. Но хотя бы ведите себя подобающе. Сыграйте, что ли. Сыграйте, что попытались. Будьте честным в своей роли.

Полог шатра поднялся, и показалась Тульпа.

Ингвар глазам своим не поверил! Определённо, это была она.

Просунувшись в шатёр, женщина быстро начертила в воздухе руну Инги.

– Родная!

Она, казалось, смутилась, увидев захлестнувшую его радость. Уголёк вороном вылетел из-под смятых одеял, сел на плечо Ингвару и расправил крылья, собираясь защищать его от Тульпы.

– Эшер, смотри!

Ингвар бесцеремонно развернул старика за локоть. От резкого движения тот чуть не потерял равновесие и вцепился в драгоценный ларец с гримуаром.

– Что, милорд? Что там?

Тульпа ещё несколько раз сделала пассы, а потом вынырнула за полог.

И хотя она размахивала руками в нескольких метрах от Эшера, тот ничего не видел. Позже, подумав, Нинсон понял, что так и должно быть.

Ингвар отпихнул старика, вылетел из палатки, огляделся. Он готов был броситься за Тульпой. Но в его маленьком лагере, как и раньше, шла бивуачная жизнь. Жуки занимались своими делами.

Никто явно не был встревожен появлением незнакомки. У костра кто-то наигрывал на лиаре, кто-то бесконечно кипятил воду, кто-то вышагивал лошадей.

Ингвар понял, что никто не видел Тульпу.

Великан уже и не рассчитывал на это.

Она была его глитчем, только его.

Эшер приподнял полог шатра, не понимая, оставаться ли ему в одиночестве или следовать за хозяином.

– Пробуем дальше!

– Верное решение, милорд! Верное решение.

– Инги. Инги. Инги.

На этот раз он тоже не чувствовал оргона. Тоже не верил, что сможет. Но было одно отличие. Он твёрдо пообещал себе пытаться, сколько бы ни понадобилось, хоть день, хоть год, хоть десять лет.

– Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги. Инги.

– Милорд, тут надо рукой пробовать. Мы так не увидим, открылся ли замок.

Действительно. Оказалось, крышка уже открыта. Ингвар не почувствовал, какая из брошенных рун была настоящим Сейдом.

Странное сочетание новенького бархата ложа и древности некрашеной холстины, в которую был завёрнут гримуар. Рядом лежал стилус. Колдовская палочка, как называли его пустышки. У каждого колдуна он выглядел по-своему, хранил частицу его оргона и слушался только его.

Как и в любой гильдии, колдуны могли быть учениками, подмастерьями, мастерами и гранд-мастерами. Могли быть ещё легендарными колдунами.

У учеников гримуаров не имелось, потому и стилусы им не требовались. Стилусы подмастерьев были квадратными в сечении тридцатисантиметровыми деревянными палочками с символами, выбитыми на каждой из граней, у основания.

Стигм. Такой же, какой стоял на тыльной стороне ладони самого колдуна.

Булла. Личный двадцатизначный номер, что записан в квенте.

Артикул. Так назывался номер этого конкретного стилуса.

Личные символы. Псевдоним, или какие-то значки, или заклятое слово.

Стилусы мастеров могли различаться по внешнему виду. А у подмастерьев лишь номерами. И номера эти записывались в книгу теней. Навсегда прикипали к владельцу. По легенде, даже в Мактуб шла запись.

Личный символ известен только колдуну и тому ковену, который посвятил его. Для чего нужно это кодовое слово, не знали не только пустышки, но и колдуны-подмастерья.

Все палочки имели обмотку на рукояти. Профаны думали, что это для того, чтобы удобнее держать инструмент. Но это же не меч, который норовят выбить из руки ударом, и не грифель, пачкающий пальцы. Обмотки были нужны лишь для того, чтобы скрыть секретные знаки. А кроме того, это небольшая часть индивидуальности, которую колдун мог привнести в свой облик. Тут уж кто во что горазд.

Палочки мастеров могли выглядеть как угодно. Часто весьма причудливо, так как колдуны стремились подчеркнуть свой статус. И то, что они чёрная кость, пурпурный оргон, голубая кровь и всё в таком духе. Хотя и само наличие стилуса любого уровня подразумевало наличие гримуара. А значит, и высокого доверия со стороны Лоа.

Впрочем, ученики всех сортов шли тут на хитрость. Обзаводились палочками якобы для того, чтобы просто не терять строку в книге. Им было неудобно пользоваться закладкой или держать строку пальцем. Нет, им нужна была палочка, чаще всего из оленьей кости. И совершенно случайно каждому ученику было удобнее пользоваться именно четырёхгранной палочкой и именно тридцатисантиметровой длины.

Потому что каждый хотел примерить на себя роль мастера или хотя бы подмастерья, водить стилусом по чёрному зеркалу колдовского гримуара.

Ковены пытались это безобразие запретить. Выпустили эдикт, предписывающий называть подобную липовую колдовскую палочку «яд». Чтобы каждому было ясно, чем подобное подражательство является для разума и оргона.

Ученики легко согласились, быстро переиначив «яд» в «йад».

Обратив, таким образом, очередной эдикт в насмешку.

Самые озорные могли делать йад из липы, чтобы «липовый стилус» превратился из обидного прозвища в простое отображение факта. Вполне себе колдовской приём игр с реальностью.

Другие же делали йады из серебра. Самого устойчивого к колдовству металла. Как бы говоря, что это просто палочка для чтения. Все совпадения случайны.

Ингвар бережно взял колдовскую палочку. Его немало удивило, что у Таро Тайрэна обнаружился такой стилус. Он любил золото и мишуру. А стилус был простой четырёхгранной палочкой. Как у колдуна-подмастерья. Но тяжёленький. Рукоять не обмотана лентой, а залита голубоватым стеклом. То есть до номеров и знаков можно было добраться.

Но нельзя было скрыть это от владельца. Стекло пришлось бы расколотить. Умно.

Когда Эшер ушёл, Ингвар открыл гримуар. Под холстиной обнаружился малиновый переплёт из крупных чешуек. В середине – красный яхонт. Под толстой обложкой оказалось впаянное каучуком и залитое силиконовым шёлком чёрное зеркало. Вот он, настоящий колдовской гримуар.

Вот оно. Настоящее колдовство. Квинтэссенция оргона.

Ингвар приложил руку к чёрному зеркалу. Ничего не произошло. Он стёр отпечаток вспотевшей ладони. Попеременно попробовал прикоснуться к зеркалу разными предметами. То оставалось безмолвным, как обычный ксон.

Нинсон приложил стилус. Чёрное зеркало пошло рябью. Из непроглядной темноты бесконечности к поверхности, к выходу в наш мир, к чёрному стеклу преисподней, подплыли двадцать пять рун. Сейд во всей красе. Квадрат пять на пять символов. По две руны на каждого Лоа. А в середине значок двадцать пятой руны, безымянный квадратик.

Ингвар потрогал квадратик стилусом. Тот мигнул и стал ярче. Теперь он выделялся среди других рун. Ингвар коснулся соседней руны. Беркана. Между квадратиком и Беркана, налившейся сочным светом, протянулась тонкая серебряная ниточка. Ингвар протянул стилус дальше вправо, коснувшись ещё четырёх рун. Когда в цепочку соединились все пять, чёрное зеркало на миг стало белым, мигнуло, а потом отобразило картинку. Опять руны. Только они поменяли свои места.

Прекрасно. Получалось, что в квадрате двадцать пять рун, которые можно соединить как угодно. Но одну нельзя было использовать дважды. Набиралось более пятидесяти тысяч комбинаций.

Или тут какой-то рисунок из пяти отрезков. Тогда не надо обращать внимания на руны. Нинсон уже не знал, как посчитать, сколько тут могло быть отрезков.

В любом случае тут тысяч сто комбинаций. По полминуты на каждую. Всего год работы, если засадить кого-нибудь терпеливого. Или двух человек, чтобы один вёл записи, а другой постоянно тыкал. И пусть работают в две смены. Да, нужно нанять четырёх человек.

Ах, как же хорошо, когда много золота.

Пусть их будет восемь. И ещё два подавальщика воды. Повар. Танцовщица. Охранник. Отлично. Надо будет расположить эту его маленькую команду по открытию гримуара где-нибудь в секретном месте. Можно на лодке. Чтобы совсем секретно.

Вторую комбинацию Ингвар попробовал, не стараясь запоминать. Третью додумался записать. Она тоже не подошла. Но после неё гримуар не загорелся. Чёрное зеркало оставалось лишь стекляшкой. Как большой ксон.

– Сломал? Нет… вряд ли…

Ингвар спрашивал у Уголька. Тот сидел рядышком, по-кошачьи склонив голову к плечу. Тоже внимательно следил за ровной поверхностью гримуара.

– Я думаю, что не сломал, – утешил призрачного фамильяра Нинсон. – Тут какая-то пауза до следующих трёх попыток. Минута? Час?

В сказках такая история обыгрывалась. Но срок назывался разный. Судя по всему, колдун, владелец гримуара, мог зачаровать его по-разному. В каких-то сагах упоминалась и тысяча лет.

Ингвар серьёзно обдумывал, а не садануть ли молотом по рукояти стилуса. Разбить стекло и посмотреть, что там за секретные знаки. Может быть, там как раз скрыта нужная комбинация рун? Как раз на такой вот случай забывчивости?

Гримуар не работал без стилуса. Поэтому тот, кто мог украсть или найти одно, почти гарантированно получал и другое. В свете чего записывать код на стилусе казалось сомнительной идеей.

Особенно для такого умницы, как Таро Тайрэн.

Нинсон надеялся, что код зашифрован в бумагах легендарного колдуна и он сможет добраться до него позже.

Глава 32 Убежище – Чистый Лист

Глава 32

Убежище – Чистый Лист

Ингвар постучал по листку, приколотому над столом:

– А это что? Оглавление какой-то книги? Подсказка?

«Часть 1 Красные Слова ____ ______ __ ____5

Часть 2 Красный Оргон ____ ____ __ __23

Часть 3 Прекрасные Дни __ ______ __ ____89

Часть 4 Красная Кровь __ ________ __ __ 213

Часть 5 Красная Нить ____ ________ ____ __267

Часть 6 Красный Яггер ____ ______ __ __359

Часть 7 Красные Брызги __ ______ ____ __433»

– Тульпа, смотри: видишь, лист выдран из какой-то книги. Ты посмотри, какой край. Значит, был переплёт. Это была настоящая книга…

– Какой край? – не поняла она. – Просто вырванный листок.

– Это означает, что подсказка в оглавлении? Или цифры что-то значат? Номера страниц? А полоски? Ты видишь, что полоски разные?

– Какие цифры? Какие полоски?

– Не знаешь, что за книга? Все названия красные…

– О чём ты говоришь? – спросила Тульпа, пристально посмотрев на Ингвара.

– Ты листок видишь?

– Вижу листок. Но он чистый. Тут нет никакого оглавления.

– Ты этот листок видишь? – Нинсон постучал пальцем по листку с оглавлением.

– Да вижу! Я тебе повторяю: тут заполнены только четыре листа.

Она принялась водить пальцем, показывая, как ребёнку:

– Гвозди для ключей. Стихотворение про гроб. Голая женщина. Руны в табличке. Остальные восемь листков пустые. Ты же смотришь на пустую страницу. Вот на эту?

Тульпа ткнула пальцем в листок с оглавлением. Внятно и громко произнесла:

– Тут ничего не написано, Ингвар. Идём-ка спать.

«Да как же она не видит-то?»

Глава 33 Лалангамена – Пылающий Человек

Глава 33

Лалангамена – Пылающий Человек

Ингвар всполошился, когда понял, что пропали все звуки.

Он легонько постукивал стилусом по чёрному зеркалу. Раздавалось мерное стеклянное клацанье. Но, кроме этого, больше ничего не было.

Шуршание шагов. Бряцанье посуды. Гомон слоняющихся без дела Жуков. Заунывная песня вполголоса, исполняемая под перебор струн. Если бы пропало что-то одно, Нинсон мог бы и не обратить внимания.

Но исчезло всё сразу.

Дикий, истошный визг вонзился в эту тишину.

Полог шатра сорвало. Влетел объятый пламенем человек. Он кричал и размахивал руками. В ревущем огне невозможно было угадать силуэт.

Ингвар успел отпрыгнуть. Листки ветхого письма рассыпались в стороны. Пылающий человек врезался в слегу. Та накренилась, потолок провис. Человек продолжил метаться. Он уже ослеп и не понимал, что делает. Он налетел на стол и замолчал. Снёс часть разложенных там диэмов, сбил меч и безжизненный гримуар. Зашипело попавшее на огонь вино из разбитых бутылей.

Несчастный повалился на кровать. Походная койка перевернулась, скрыв горящего. Тот бился, плотно заматываясь в покрывало с гербом Тайрэна.

Сквозь красный шёлк сочился пахнущий жареным мясом дым.

Золотые саламандры с герба разбежались в разные стороны.

Ингвар кинулся было разматывать тлеющую ткань. Но человек уже пришёл в себя. Откуда-то из дымящего вороха послышался кашель:

– Мне не помочь! Бегите! Скорее!

Осипший от крика голос не удалось соотнести с каким конкретным именем, ни с каким живым человеком вообще.

– Кто ты?

Нет ответа. Надо уходить.

Уголёк в панике крутился рядом. Хаотично превращался во что попало, порская дымом и чернилами.

Ингвар схватил Рубиновый Шип. Придётся драться – и с таким оружием он будет полезен куда как больше, чем с мечом. А случится убегать, так лучше прихватить с собой самую дорогую вещицу. Он вынул копьё. Ящичек из слоновой кости опрокинулся. Ингвар отпихнул его и выбрался из заполненного дымом шатра.

Стрелы ползли по небу тугими дугами, медленно карабкаясь наверх, замирали в верхней точке. Зависали там, наверху. Будто высматривая добычу. А потом пикировали, как хищные птицы.

Некоторые стукались о доспехи Жуков, никого не ранив.

Стрелы, пущенные навесом, должны были принести не смерть, а хаос. В котелок над огнём угодило сразу несколько. Казалось, что они там варились. Одна ударила в огонь, взметнув тучи белой золы.

Ингвар не выбирал, на какие моменты обращать внимание, а какие нет. Всё стало медленным, будто он только что крутанул колесо Сейда и приложил ко лбу руну Ярра, чтобы замедлить картинку.

Незадолго до нападения музыкант снял броню. Обшитая пластинами куртка лежала рядом с ним на бревне. Поверх были брошены усиленные кольчугой наручи – они мешали играть. Четыре стрелы попали в лиару, при этом ни одна не задела пальцы музыканта. Настоящий любимчик Навван. Судя по тому, что парень был ещё жив, стрелы вошли неглубоко. Лиару пригвоздило к телу. Парень не мог ни встать, ни толком пошевелиться. Мог только продолжать играть.

Даже слова были слышны:

Весел и упрям – останься таким!

Кхе-кхе…

Даже если стоп… и дальше нельзя!

Кхе-кхе…

Знай, что иногда…

Кхе-кхе-кхе…

Певец зашёлся в последнем кашле.

Некоторые стрелы падали отвесно. Не выбирая цели. Просто делая любой шаг смертельно опасным. Две упали с неба совсем рядом с Нинсоном. Целая гроздь утыкала шатёр.

Одна стрела попала в круп лошади, которой на беду случилось быть в лагере. Лошадь взбрыкнула, вырвала поводья у самого юного Жука, четырнадцатилетнего мальчишки, который вёл её с водопоя. На прощание лягнула его. Паренька аж отбросило от такого удара. Нинсон подумал, что раз подкова пришлась в броню, тот сейчас встанет. Но парень не шевелился.

Другие лучники били прицельно, метя в незащищённые лица.

Прямо перед Ингваром упал человек со стрелой в щеке. Наконечник пробил рот, ушёл куда-то в горло. Рана была не смертельна: если бы сразу извлечь стрелу и залить всё сильфумом, он мог бы и выжить. Кровь хлестала из горла. Он был жив только до тех пор, пока отплёвывался. Одной рукой он раздирал себе горло, а другой держался за древко.

Ещё одна стрела отвесно ударила в голову ходившего без шлема Жука. С ровным и чистым хлопком попала прямо в темечко. Тот упал как подкошенный. Нога попала в костёр. Он не заметил из-за толстого сапога. И вроде бы уже умер. Но когда нога загорелась, с воем вытащил её из огня. Потом сел и стал оглядываться, пытаясь понять, где находится.

Из головы отвесно торчало полуметровое древко с чёрным оперением. А он преспокойно снимал оплавившийся сапог с обожжённой ноги и не обращал внимания.

Наёмник, сидевший к лесу спиной, читал книгу. Несколько стрел из самого первого залпа засело в спине. Но броня не уберегла от этой стрелы – длиннее, тяжелее и толще обычной, с броским красным оперением. Она пробила затылок и вылезла мокрым окровавленным калямом сквозь горло.

И остановилась, только уткнувшись в раскрытые страницы.

Парень умер.

Начал с красной строки. Ещё моргал, глядя в последнюю точку.

Такие огромные стрелы с красным оперением иногда вылетали из леса. Они были заметно длиннее и во много раз тяжелее обычных. Летели со свистом из-за специального отверстия в наконечнике. Все стрелы шли с большого расстояния.

Стрелок не показывался. Не стремился попасть точно в лицо или горло, не защищённое доспехом. Достаточно было попасть в корпус, чтобы Жук отлетел и затих, зажав выросшее в груди древко.

Всё это заняло несколько секунд. Меньше одного вдоха-выдоха.

Стрелы больше не летели. Из леса шли люди с натянутыми луками.

Человек двадцать пять. Лица зачернены. На плечах грязные волчьи шкуры со странным красным отливом. На головах чёрные банданы с прилепленными травинками. Щитов или брони они не носили. Одежда напоминала кусты. Обрывки чёрной материи и пучки сухой травы торчали во все стороны.

Нинсону пришла на ум встреча с Кином.

Тулов у них с собой не было – они собирались выпустить ещё только по одной стреле, а потом бросить луки и взяться за топоры.

Из охранников Ингвара почти никого не осталось. Шестерых убитых он видел на поляне. Все, кто был в лесу, в карауле или на разведке, вероятно, умерли первыми. Остальных не было видно.

Сбежали?

Вот тебе и Рутерсвард.

Картинка замерла, когда стрела вылетела в лицо Нинсону.

Инстинктивно вскинув руки и так же инстинктивно выкрикнув руну Одал, Ингвар отбил стрелу широким рубиновым навершием.

В бытность сказочником при баронских детях он много времени провел в игре «отбей стрелу». Луки там были слабосильные. Стрела, конечно, с большой мягкой насадкой. «Добряком», как её называл мастер над оружием. И тренировались там не воины, а дети. И те стрелы Великан вполне успешно отбивал доской примерно такой же ширины, как навершие Шипа.

И вот эти знания всплыли.

Как-то напитались необходимой скоростью Урус или удачей Соул, но так или иначе, кажется, какую-то руну он успел бросить.

Уж и сам не помнил, какую.

Тот, кто выстрелил в него, бросил лук отчаянным истеричным жестом. А затем побежал обратно в лес. Остальные лучники никак не прореагировали на странное поведение соратника. Одна только женщина с хищным лицом поморщилась, скривив тонкие чёрные губы.

Разбойники ждали чего-то. Может быть, того, что из палатки выйдут боевым порядком Жуки. А может быть, того, что предпримет легендарный Таро Тайрэн.

Он как раз соображал, что может предпринять.

Бухнуться на колени в надежде на пощаду?

Или броситься вперёд, чтобы погибнуть в бою?

Циничная часть его натуры, рассудительный внутренний голос, принадлежавший колдуну Таро, отметил, что Великан именно так для себя и сформулировал.

Не «сражаться». Не «победить». А только «погибнуть в бою».

Раздался грай тысячи воронов. Такой же звук раздавался при появлении Тульпы. У Ингвара защемило сердце. Неужели?

Может быть, она нашла способ вернуться? А может быть, он каким-то особым образом сконцентрировался в минуту смертельной опасности? Смог же он собраться настолько, чтобы отбить стрелу.

Как и в прошлые разы, когда раздавался этот звук, время как бы замерло. Ветер продолжал раскачивать ветви деревьев, костёр продолжал дымить, но лучники застыли, а возня в палатке стихла.

Бросивший оружие лучник, чья стрела осталась у ног Ингвара, продолжал бежать к лесу. То ли он был слишком далеко, чтобы на него подействовало, то ли ещё что.

Перед натянутыми луками, не обращая внимания на смертоубийство, шла Навван, Четвёртая Лоа. Её легкомысленное одеяние – скорее ленты, чем одежда – развевалось на свежем ветерке. Энергичный, танцующий шаг не мог быть более неуместен где-либо, чем здесь, на маленьком поле боя. Все её разномастные косички подпрыгивали в такт шагам, клацая вплетёнными бусинками.

Было понятно, что Навван – глитч, сродни Тульпе. Никто из стрелков её не видел. Никто не повёл взглядом. Все напряженно смотрели на Ингвара. Или, точнее, смотрели они на Таро Тайрэна, хотя и видели Ингвара Нинсона, о чём ещё не знали.

За Лоа наблюдал только Уголёк, намывающий мордочку.

Навван остановилась на линии выстрела, заслонив Ингвара. Но смогла спокойно простоять всего одно мгновение, потом стала выделывать какие-то па с маленькой арфой, которую притащила с собой.

– Навван. Меня сейчас убьют.

– Это была бы трагедия. – Она заломила руки. – А будь это героика, ты бы…

– Я отбил стрелу рогатиной. В решающий момент. Героика!

Навван из-под руки посмотрела на скрывшуюся в лесу фигурку.

– Ты отбил стрелу. Молодец. Со стрелой понятно – вот она.

Навван выделила интонацией слово «стрела» и легонько топнула маленькой ножкой, с хрустом переломив древко.

– С «отбил» понятно. Ты легко мог делать такие вещи, когда успевал пользоваться Сейдом. И как-то не к лицу тебе, великому актёру в этом кино, начинать гордиться такими мелочами. Гораздо интереснее в этой реплике, которую ты подал с неуместным апломбом, слово «я». Кто ты? Эх, Ингвар… Жаль, что ты не решил для себя этот вопрос раньше, когда было время. Теперь придётся решать его очень быстро. Стрелы не могут лететь медленно. Когда показываешь кино на сцене – это всегда проблема.

– И что же делать?

– Ну, обычно актёры используют не настоящие луки, чтобы…

– Нет, Навван, не что делать при выступлениях! А что делать мне? Чтобы не убили.

– Кого не убили? Кто ты? Перестань спрашивать. Это бесполезно. Вдвойне бесполезно спрашивать у ребёнка. Ингвар, я в два раза младше, чем сказочник, которым ты себя полагаешь. И совсем бесполезно спрашивать что-либо у собственных образов. Кто ты? Ответь на этот вопрос. Сам ответь. И действуй. Если ты не знаешь, а по твоему потерянному взгляду можно утверждать, что ты не знаешь, то поступай так, как поступал бы близкий твоему сердцу образ. Обычно юноши выбирают поступать так, как поступает их дед, или отец, или старший брат.

– Я никогда не видел, как поступает мой дед, или мой отец, или мой старший брат!

– Тогда можно обратиться к тем, кого знаешь. Двенадцать ярких цельных образов. Каждый со своим типом решения проблемы. Выбери образ. И действуй. Вы, смертные, разве не за этим Лоа себе придумали?

– Да, да, я понял! Лоа! Хорн. Охотник. Он бы всех раскидал. Направил оргон в ноги – рванулся на врага. Направил оргон в руки…

– Потянешь ты охотника-то, толстопуз?

– Не потяну, – с сожалением признал Нинсон. – Ладно, дальше. Дэя. Из леса бы вышла стая волков. Или выбежали бы вепри. Я мог бы наслать на них орлов с небес или…

– Ты даже хорька не сможешь призвать. И даже если какой-нибудь хорёк откликнется на твой зов, вероятно, из любопытства, и захочет к тебе явиться – это не так быстро. А зверя у тебя ещё нет, насколько я знаю.

– Да, верно. Тогда третий. Луг. Руна Тива. Я могу попробовать двигать луки или стрелы.

– Это может сработать.

– Но почему пришла об этом сказать ты? Почему не Луг?

– Уверен, что хочешь начать копаться именно в этом вопросе? Может быть, я запомнилась тебе красотой или непосредственностью? Может быть, ты на каком-то уровне думаешь, что всё это обычное кино – театральная постановка, вот и выбрал королеву подмостков Навван? Может быть, образ пробитой стрелами лиары так отпечатался в твоей башке? Может быть, ты меня хочешь, и тебе приятнее меня представить? Посмотри только на мой наряд…

Она несколько раз быстро повернулась вокруг своей оси так, что ленты, служившие платьем, завертелись вокруг талии раскрывшимся цветком.

– Посмотри на мой наряд, извращенец. У меня уже соски проколоты. Ты нормальный вообще? Ты хоть где-нибудь такое изображение Навван встречал?

Лоа легко постучала пальчиком по янтарным бусинкам, свисавшим с золотых колечек, и поморщилась. Потом взяла камушек и повертела в пальцах, оттягивая плоть золотой застёжкой.

– Навван, давай вернёмся к делу. Пожалуйста.

Четвёртая Лоа играла с серёжкой, крутя бусину в пальцах.

– Ты уверен, что хочешь толкнуть луки? Их держат в руках. Нужно много сил.

– Тогда стрелы. Когда они будут пущены. Я выставлю руку вот так вот. И оттолкну их. Стрелы лёгкие. И деревянные. Я буду прикладывать усилия не к наконечникам, а к древкам. Отклоню их.

– Уверен?

– Да, я смогу!

– Кто ты, Таро?

– Я Колдун!

– Итак, – громко, как при объявлении судейского решения, провозгласила Навван. – Ты собираешься вскинуть руку, и залп направленных стрел минует тебя!

Она подмигнула Нинсону. Ещё раз прокрутилась волчком. Повертела тощей задницей. И той же приплясывающей походкой удалилась в шатёр, за спину Великану.

Раздался крик стаи воронов, и время полетело в обычном ритме.

Стрелки пришли в себя. Все луки были обращены к колдуну.

– Пли! – отдала приказ женщина с тонкими губами.

Про себя Нинсон назвал её вожаком стаи Красных Волков.

Полетели стрелы.

Ингвар выставил обе руки вперёд и постарался начертить Тива. Перед мысленным взором все стрелы, пущенные в него, зависли в воздухе, будто упёрлись в мягкую, но непроницаемую преграду. А потом опали к его ногам, шелестя оперением.

В действительности всё выглядело не так эффектно.

Лучники просто промахнулись.

Хотя с расстояния в десяток шагов никак не могли промазать.

Этот залп послужил сигналом. Едва тетивы остались пустыми, из палатки ринулись перегруппировавшиеся Жуки. Они были в шлемах, прикрывались щитами и орали что-то нечленораздельное. Их было меньше, чем Красных Волков. Но в ближнем бою один только Рутерсвард многого стоил. Он единственный, кто не озаботился шлемом.

Ингвар ожидал удобного момента, чтобы ринуться в атаку и помочь своим латникам. Он не был воином, хоть и знал приёмы борицу. Понимал, что даже один отвлечённый или раненый им лучник уже станет помощью Рутерсварду.

Но когда Жуки схлестнулись с налётчиками, Великан сразу бросился на ближайшего противника с истошным боевым кличем:

– Дахусим!

Лучник стоял боком к Нинсону. Его внимание было приковано к бронированным врагам. Однако дикий вопль отвлёк его.

Нинсон был силён. Но для рукопашного боя важнее проворство. Лучник увернулся. Поддел Рубиновый Шип луком, пропустил мимо себя под правой рукой. Локтем прижал к себе древко. Отбросив лук, достал топорик.

Ингвар не знал, что делать, когда ратовище застряло. Он явно был больше и сильнее врага, поэтому постарался вырвать оружие. Дёрнул на себя. Но противник не собирался играть в перетягивание каната с Великаном. Одним молниеносным прыжком сократив дистанцию, оказался на расстоянии вытянутой руки от Ингвара. Он всё ещё был слишком далеко для того, чтобы рубить. Поэтому сделал выпад и выкинул руку с топориком вперёд, как поступил бы, будь у него меч.

Удар должен был прийтись в лицо, навсегда оставив Ингвару отметину о сегодняшнем сражении.

Великан едва успел увернуться.

Проушина топора врезалась в плечо, опять разбивая сустав. Хрустнула корка голубой глины, которой Эшер прикрыл рану после операции. Второй удар пришёлся туда же. Кажется, был и третий удар.

Ингвар ещё успел увидеть, как из рукава в правую ладонь лучника вылетает что-то вроде мягкого мешочка. Очередной вид «добряка», только не для стрелы, а для кулака. Одного удара этим пружинящим кастетом было достаточно для того, чтобы Ингвар потерял несколько мгновений. Лучник подобрался ближе, отпустил древко и нанёс ещё один быстрый удар.

В голову.