Текст книги "Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Инга Ветреная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Ну что ты, Машенька, так сурово-то с ним! Он у нас уж не молод! – кося глаза на Тихона, затараторила старушка.
– Как по женским бокам руками шарить, так он бойкий, и года ему нипочем, а как к ответу его призвать, так вы про болячки, да возраст его немалый вспомнили! – поддержала я игру.
– Чаво расшумелись, оглашенные, поздно уже, спать пора! Завтра государю косточки перемывать будем, чтоб ему охальнику икалось всю ночь, – прекратила наш спектакль баба Яга. Мы с Яниной благодарно вздохнули и присели рядом на лавочку.
– Как спать? – с надеждой спросила я: – Ведь не поздно совсем, может…?
Меня решительно перебил Святояр:
– Машенька, мы ж уставшие все, баба Янина в дороге все бока отбила об телегу. Через полчаса совсем стемнеет, дороги видно не будет, заплутаем, – с полуслова поняв мое желание немедленно пуститься в дорогу к Лешему.
Я потупила взор, печаль навалилась на плечи, как могильная плита. Хотелось или от души повыть, или, хотя бы, от негодования посуду побить. Но пришлось сдержаться, во-первых из-за, в данном случае, к сожалению, воспитания, а во-вторых, чтобы не возбуждать любопытства шпионов.
– Спать, так спать. Где мне лечь можно? – ни на кого не глядя спросила я.
– Так, как и в прошлый раз, на полатях, – захлопотали старушки.
Я также, ни на кого не глядя, кивнула и направилась за печку по указанному адресу. Скинув сарафан, улеглась в рубахе и постаралась забыться сном.
Глава 8
– Кар! – кто-то орал на ухо.
Какой-то бракованный будильник я себе купила, надо в настройках музыку поменять, это больно противная. Еще Ванюшку раньше срока разбудит, он же мне, проказник, на работу не даст собраться. Опять с перекошенным макияжем и лохматая прибегу.
– Кар! Да кар, Маша! – кричал неугомонный будильник: – Поднимайся, а то клюну!
Я подскочила, как ошпаренная. Мда, а такой чудесный сон мне снился! Будто мы с Ванюшкой дома, сегодня пятница, а завтра выходные. Пойдем на центральную площадь города кататься на машинках, купим по мороженке и съедим на набережной. Действительность пронзила меня одиночеством. Пошли вторые сутки вдали от сына. Огляделась, нашла ворона. Он сидел на печке и грелся, от наслаждения прикрывая черные, как уголь, глаза.
– Щур, все уже встали?
– Кар, и встали и умылись, и позавтракали. Одна ты тут неумытая валяешься, – ворчал чернявый. – Поторапливаться тебе надобно.
– Ну, коли, все готовы, то и я могу себе позволить проснуться, – величественно ответила я на воронье ворчание.
От моей наглости у Щура открылся клюв.
– Давно живу, а такого еще не видел, – собравшись, критиковала меня птица.
– Безбожно льстите вы мне, Щур Батькович, – задобрила я гордую птицу. – Ты же столько лет с Ягой и Яниной живешь, всякого, наверное, насмотрелся.
На мою подколку ворон ответил кратко, но емко: – Кар!
– Сам такой, – не обиделась я.
Одевшись, причесавшись и умывшись, я вышла в единственную комнату избушки и увидела ожидавших меня бабу Ягу, Янину и сонного Елисея. Присела рядом и начала молча кушать поданный мне бабой Яниной пирожок.
– Полог тишины на избушку наведен. Святояр гоняет Тихона и Любомира с подчиненными в хвост и в гриву. Можем спокойно говорить о делах наших, но недолго, – доложила баба Яга.
– Доброе всем утро, – поздоровалась я с присутствующими: – Какие у нас планы на сегодня? Куда поедем – к Лешему, или сразу к Кощею?
– Доброе утро и тебе, Машенька, – заулыбались мне старушки. – Можно, конечно, и сразу к Лешему ехать, если ты себя хорошо чувствуешь.
– Чувствую я себя по-боевому, – ответила я.
– Это ж как? – хитро прищурилась Яга.
– А это когда один, с диким криком «Ура!», с голыми кулаками да на целое вражье войско, – злобно пояснила я.
– Ну, тогда присаживайся, тебе перед таким важным делом обязательно нужно хорошо подкрепиться, – засуетились вокруг меня пенсионерки.
Елисей уважительно пододвинул ко мне большое блюдо с горячими пирогами и налил в глиняную кружку ароматного кваса. Я хмыкнула, но от угощения не отказалась. Скушав пару пирогов и выпив квасу, собралась с мыслями:
– Какая у нас версия для наших шпионов о продолжении путешествия?
– Так пойдем за редкими травками для ритуала в лес дремучий, в особое место, – пояснила баба Янина: – А то, что оно находится, аккурат, во владениях Лешего, так это случайность.
– Ну почему же случайность? – не согласилась я: – Это как раз и обосновывает наличие там редких, но так необходимых нам травок.
Бабульки и царенок в знак согласия со мной закивали мне с серьезным видом.
– А долго до Лешего ехать? – забеспокоилась я.
– Да нет, правда ехать будем медленнее, – облегчённо вздохнула, также как и я пострадавшая от убийственной тряски в телеге, баба Янина: – Но путь займет всего полдня.
– А мы конников и стрельцов с собой к Лешему возьмем? – проясняла я наш план поведения.
– На кой? Оставим их на тропе для охранения, сами пешком пойдем, – объясняла мне баба Яга: – Заодно узнаем, кто за нами шпионить будет. А то зверюшки за ними во все глаза смотрят, а те, будто, притаились и ничем себя не выдают, – пожаловалась старушка.
– Ну да, а тут мы своим уходом спровоцируем их на действие, – восхитилась я смекалкой старшего поколения. Бабульки, подбоченясь, мне заулыбались.
– Так и сделаем! Когда отправляемся в путь?
– Так сейчас и поедем, забирай свой узелок, да садись в телегу, – командовала Яга: – Нас уж заждались во дворе.
Мы, буквально в пять минут, убрались в избушке, я метнулась за печку за своим узелком с вещами. Солнечные лучики только стали появляться на вершинах деревьев окружавшего нас леса, а мы уже полностью готовые с воинственной решительностью на лицах стояли на ступеньках маленького домика. А во дворе нас действительно ждали. Со всех сторон послышались пожелания доброго утра. Я то и дело ловила на себе вопрошающие взгляды, интересующиеся, как мне показалось, моим здоровьем, и не только физическим. Я скромно со всеми поздоровалась, пытаясь не акцентировать на себе внимание. В случае Святояра, Любомира и Тихона у меня не очень-то и получилось. Воевода, нагло пользуясь своим положением старшего в нашем отряде, бойко оттеснил от меня Любомира с Тихоном, и, оторвав за талию от земли, аккуратно усадил меня на специально выделенную для нас с бабой Яниной, устеленную соломой телегу.
– Доброе утро, Машенька, – лично поздоровался со мной боярин: – Как спалось?
– И тебе доброе утро, Святояр, – поприветствовала я в ответ воеводу: – Спасибо, хорошо, – и отчего-то засмущавшись, потупила взор и почувствовала, что мои щеки наливаются предательским румянцем. На это услышала лишь насмешливое хмыканье боярина, что немало меня разозлило. И я вспомнила ту самую мысль, которая предлагала мне в объятиях Любомира проверить подлинность моих полигамных, а проще говоря, любвеобильных чувств к каждому представителю мужского рода. А нечего было насмехаться надо мной, ущемляя тем самым мое ранимое чувство достоинства!
Как только вои и баба Яга уселись на своих лошадок, мы тут же отправились в путь. И, если это считается у Янины помедленнее, то я – Папа Римский. В этой неимоверной тряске, которая началась с первого же поворота колеса телеги, мой завтрак норовил выпрыгнуть из моего чудесного организма. Я опять начала громко и глубоко дышать, крепко держась за край телеги. Судя по зеленоватому лицу, баба Янина испытывала те же трудности. Мы тряслись по узкой дороге, где могла проехать только одна телега. Наше шествие возглавлял Святояр, затем важно ехала баба Яга, далее Любомир, а потом уже вперемешку дружинники, конники. Первой телегой управлял Тихон. После прошлых наших с ним объятий Святояр не позволял править нашей с бабой Яниной телегою. Мы ехали где-то в середине «поезда», замыкал шествие десяток дружинников. И, насколько я могла заметить своим непрофессиональным с военной точки зрения глазом, около каждого стрельца или конника всегда крутился один из дружинников. Ох и хитер воевода! Судя по внутреннему ощущению, часа через три мы остановились перевести дух. Все спокойно, не предавая особенного значения этой передышке, спешились. Из нас же с Яниной вырвался возглас, наполненный одновременно мольбой и облегчением. Я с трудом разжала руки, судорожно сжимавшие бортик телеги. Пальчики от напряжения побелели, потеряв свою чувствительность. Начала растирать руки, косясь на землю и примериваясь, как бы на нее грешную спуститься? Но эту проблему за меня с удовольствием решил Святояр. С легкостью перышка, подхваченного ветром во время шторма, взмыла в небо, затаив дыхание. Я ощутила радость ребенка, попавшего на американские горки, от неожиданности, широко открыв глаза, я уставилась на боярина. Он в ответ радостно улыбался и не спешил меня отпускать.
– Ну шо ты ее все таскаешь, как коромысло без ведер? – ворчала баба Янина, кряхтя сползшая с телеги: – Положи где-нибудь в уголочек, чтобы об нее никто не запинался.
Окружающие нас вои всех мастей начали над нами смеяться, напоминая своих лошадей. Воевода аккуратно опустил меня на землю, и угрожающе обвел всех хмурым взглядом. Я тут же от него отскочила на приличное для молодой женщины с непогрешимой репутацией расстояние.
– Привал, всем умыться, оправиться и покушать. И поспешайте! – зло зыркнув на старушек, командовал воевода.
Те от столь красноречивого взгляда аж присели. Я решила избегать такого накала страстей и слишком явных знаков внимания к моей персоне со стороны боярина, ушла за кустики, и, задумавшись, дошла до реки. С нее дул свежий ветер, играя в моих волосах. И на этом контрасте я себя почувствовала такой замученной. Три часа тряски в телеге под солнышком, в состоянии постоянного напряжения от страха вывалиться из транспортного средства, изрядно меня утомили. Очень захотелось ополоснуться в прохладной речной воде. Я внимательно огляделась, не заметив никого рядом, решилась и, спустившись к самому берегу, зашла за куст ракиты. Раздевшись за большим и зеленым кустом, повесив на него сарафан и рубаху, зашла в воду. Берег достаточно резко уходил на глубину, поэтому мне даже не пришлось отходить далеко от моего убежища. Я никогда не боялась глубины, потому что научилась держаться на воде с раннего детства. Плавала я не очень быстро, зато точно знала, что не утону. Я пару раз проплыла чуть дальше от куста и опять к нему. Тело постепенно остыло и наполнилось свежестью, мышцы ног, рук и спины расслабились, синяки на попе перестали саднить. Блаженство заполнило организм. Я закрыла глаза и подняла лицо навстречу солнышку, вливаясь в гармонию природы, окружавшей меня.
– Маша, я тебя спасу! – прокричал кто-то, почти шепотом и со множеством брызг нырнул в речку.
Я напугалась и поплыла, как можно быстрее, к своему кусту. Но быстро доплыть у меня не получилось. Вдруг кто-то схватил меня за ногу и резко потянул на дно. Я попыталась закричать, позвать на помощь, мысленно давая себе подзатыльник за мою безалаберность. Нужно было хотя бы предупредить своих, куда я пошла, а если б была умнее, то взять с собой старушек. И пусть бы на берегу сидели да язвили в свое удовольствие. А теперь огребай, Маша, по полной за свою неосмотрительность. И кто ж Ваню спасать будет, если ты тут героически ласты склеишь, то бишь, потонешь?
Уйдя под воду с головой, и при этом с открытым ртом, я тут же нахлебалась воды и начала тонуть. В нос заливалась вода, легкие жгла резкая боль, от попавшей в них жидкости, я пыталось хоть что-то разглядеть вокруг, но все было расплывчато. Я судорожно пыталась найти опору, чтобы от нее оттолкнуться и набрать хоть полглотка воздуха в легкие, но меня целенаправленно тянули ко дну. И когда я, уже почти потеряв всякую надежду на спасение, барахталась руками и ногами, меня прижали к горячему, твердому и, по вполне определенным признакам, мужскому телу. В одно мгновение сильные руки вытолкнули меня на водную поверхность. Сделав первый вздох и проморгавшись, наконец-то смогла разглядеть своего спасителя, я обнаружила себя абсолютно голую, соблазнительно мокрую в таких же обнаженных и мокрых объятьях Любомира. От него невозможно было отвести глаз. Солнышко играло в прядях мокрых волос, капельки воды притаились на ресничках и очаровательно с них соскальзывали, пронзительно синие глаза смотрели на меня в упор, и мне казалось, могли разглядеть все самые скрытые, даже от самой себя, тайны. Жар, исходивший от Любомира, обжигал мою кожу, а упиравшаяся мне в живот мужская часть тела, давала конкретно понять степень неравнодушия старшего конника ко мне. Он, не отрываясь, смотрел мне в глаза, даже не делая попыток опустить взгляд ниже. Горячие руки крепко держали меня за талию, но как будто сами по себе стали поглаживать мою спину и нижние округлости. Я неосознанно выгнулась под откровенными ласками, тем самым поощряя его к более решительным действиям. И Любомир не заставил меня долго ждать. Накрыл мои губы своими, не давая мне опомниться. Его поцелуй был требователен и властен. Он не спрашивал разрешения, не ждал моей реакции, он брал то, что уже считал своим по праву, подавлял и вел меня за собой. Я вся пылала, меня неожиданно поглотило чувство покорности. Хотелось подчиниться этому мужчине. Губы уже ныли от поцелуя, а он все не кончался. Я перебирала пальчиками его волосы, которые казались мне мягкими, как шелк. Тело само выгибалось под умелыми ласками его сильных рук, хотелось руками и ногами обвиться вокруг его гибкого тела. Да, от такого генофонда хорошо было бы родить Ванечке братишку или сестренку! Чудесный бы ребенок получился! Ванечка! Я открыла глаза и ощутила всю глубину своего морального падения! Целуюсь ГОЛАЯ за кустом ракиты со старшим конником, с таким чувством голода, как будто я месяц была на жесткой диете, а теперь дорвалась до шампура с горячим и ароматным шашлыком, впилась в него зубами и мычу от неописуемого удовольствия. Пора исправлять мое грехопадение, пока не стало слишком поздно. Что есть мочи начала стучать по плечам и спине старшего конника. Сразу он от меня не отлип, видимо, парень тоже увлекся. Оторвавшись от моих губ, вопросительно взглянул в глаза, мол «чего беспокоишь по пустякам?», и, не увидев в моих очах ничего заслуживающего внимания, вновь потянулся за поцелуем. Да, распалила мужика! Или это не я? Может, он сам? Ведь это полностью его инициатива! Маша! Кто сейчас с тобой голой будет разбирать психологические тонкости? Применят, так сказать, по прямому назначению, и беги, рожай Ваньке родственников.
Я вновь затарабанила по плечам и, на всякий случай, наклонила к подбородку голову, во избежание новых попаданий чужих губ на мои.
– Любомир, пусти, кричать буду, – тяжело дыша, просипела я.
– Кричи, тогда ты точно моей будешь, – ухмылялся он.
Значит, старший конник это все специально подстроил, проследил и в речку за мной нырнул.
– А вот дудки тебе, – зло зашипела я в ответ: – Ославлю тебя на все тридесятое царство. На каждом перекрестке тебе перемывать косточки будут, что царский старший конник Любомир девушку только силой брать может. А по чести ухаживать и замуж позвать не способен. Век бобылем ходить будешь.
– Так и о тебе дурная слава пойдет! – пытался меня увещевать конник.
– Ничего, потерплю, – как можно легкомысленней проговорила я: – Я тут ненадолго, Елисея расколдуем, и нас с Ванюшкой Яга обратно отправит.
– А если не отправит? – прищурившись, нервировал меня Любомир.
– Лучше вообще без мужа жить, чем под угрозами любовь изображать, – в упор глядя в глаза старшему коннику, выпалила я: – Пусти, солдафон!
Любомир нервно разжал руки, но не сводил с меня глаз. Я тут же от него отплыла и направилась к берегу.
– Маша, пойми, – поменял тактику мой несостоявшийся любовник: – Мы едем в Кощеево царство. Никто не может даже предположить, чем это все закончится. Бабки что-то со снятием проклятья с царевича темнят. А ты молодая совсем и слабая. Тебя саму защищать нужно. Как ты сына-то спасать думаешь?
Угу, то есть, давим на самую больную точку? И как я раньше-то без сильного мужского плеча справлялась? Просто ума не приложу! А сейчас меня прямо облагодетельствовали! Аж целую помощь в спасении сына предложили! Конечно, это же гораздо легче, чем предложить замуж и взять на себя немалые обязательства за семью с маленьким четырехлетним ребенком. Но я все равно должна быть благодарной, разомлеть и получить сомнительное удовольствие в объятьях воспылавшего ко мне нешуточной страстью старшего конника. А я, вот дуреха, не оценила такую щедрость и что-то все кочевряжусь. Решила не выходить из образа бесправной приживалки:
– И как же мне Ванечку моего из лап Кощея вызволить?
– Кощей может твоего Ивана в качестве живого заложника у себя оставить на веки вечные. И никто не посмеет ему перечить. Как же ты в таком случае, Машенька, поступишь? – судя по напряжению, сковавшему все тело Любомира – это был самый главный для него на сегодня вопрос.
Я ответила, почти не задумываясь, уже синими от холода губами:
– С сыном останусь, в Кощеевом царстве буду обживаться. Люди же как-то у него живут, вот и мы будем, – отмахнулась я от грядущих проблем.
Любомир на мою наивность лишь покачал головой:
– Ты без мужской поддержки у Кощея пропадешь, одну я тебя там не оставлю, – уверенно сказал Любомир.
– Ничего, как-нибудь и одна справлюсь, не маленькая. А за заботу спасибо, – ответила я на самоуверенное предложение.
Любомир зло ударил по воде кулаком, резко развернулся и поплыл прочь. Я с облегчением выдохнула и практически выпорхнула из речки за кустик и начала одеваться. И только сейчас поняла, в каком я весь этот разговор была напряжении. У меня дрожали ноги, руки не слушались и не хотели пролезать в рукава рубахи. Завязки на сарафане отказывались завязываться. Вот ведь, Маша! Не хватает тебе приключений на пятую точку, так ты их по ходу сказки себе только добавляешь и добавляешь. Зато не скучно! Веду себя как умалишённая мартовская кошка, млею в объятьях любого мужика. Пока везет, что искры сознания пробегают в моей голове до непоправимого момента, а не после, когда только можно размазывать горючие слезы на покрасневшем лице. Вчера меня впечатляюще прижал к себе Тихон – практически уплыла к звездам на глазах всего личного состава нашей экспедиции. Вчера же вечером на темной лестнице, освещенной лишь одним факелам, прижав к стеночке, также крепенько приобнял и поцеловал Святояр. И повторно сознание практически покинуло меня, оставив на растерзание мое девичье тело чувствам и мечтам. А сегодня Любомир, своей хитрой тактикой и, скажем прямо, умелыми действиями ушел дальше всех. Я практически была на все согласная, и еле смогла опомниться лишь в самый последний момент. И это ненормально, что я, как воск, плавлюсь в горячих и теплых руках. Что-то раньше не бросалась на мужиков, даже наоборот, чтобы мне понравиться, нужно было ему еще доказать, что он достоин занимать место рядом со мной. И это все попахивает каким-то заговором против меня. Интересно, какая была цель в столь изощренной интриге? Интрига, интрига… Что-то неуловимое крутилось на языке, но я никак не могла поймать ускользающую от меня мысль. Еще немного потопталась за кустом и, окончательно потеряв нить рассуждений, проверила свой внешний вид на «приличность», поняла, что это дело бесполезное, так как губы опухли, щеки красные, руки заметно трясутся. Блин, сходила Маша освежиться и взбодриться. Так, больше от старушек ни ногой, буду даже в кустики ходить исключительно под пенсионным конвоем. Со стороны реки послышались громкие мужские возгласы и всплески воды. Видимо, не одни мы с Любомиром догадались освежиться перед дорожкой.
Глава 9
Вернувшись к телегам, напоролась на косые и насмешливые взгляды бабулек, будто, они все уже прознали про наше купание со старшим конником. Хотя, может, и узнали, все-таки великие колдуньи тридесятого царства-государства. Старушки предпочитали отмалчиваться, делать вид, что занимаются какими-то очень важными делами, требующими их непрерывного участия. Это настораживало. Ведь ранее, бабульки никогда не лишали себя удовольствия меня уколоть или посмеяться над моей неразборчивой личной жизнью. А сейчас затаились, будто готовят очередную пакость на мой счет. Интриганки престарелые! Интриганки! Интрига! Точно, пакость, от которой я от объятий каждого встречного мужика млею, могли на меня навести только эти две доморощенные недоучки-волшебницы. А я еще себя ругала за распущенность! Это в их стиле! Только на кой им делать из меня мартовскую кошку? Чтобы я с каким-нибудь местным красавцем переспала и от угрызений совести за него замуж вышла? Мол, богатыря нашего совратила, теперь для сохранения его чести перед людьми, я, как честная баба, должна замуж за него выйти? Как-то наивно они на мою порядочность надеются. А, может, я вообще замужем? Ребенок у меня имеется, логично было бы предположить, что и муж в наличии есть, а они меня про него даже ни разу не спросили! Вот и что я должна по этому поводу думать? Ладно, будем с вами, старые перечницы, разбираться один на один, чтобы вы у окружающих помощи не просили, на жалость не давили, мол, «злющая Мария Васильевна в допросах измывается над безобидными старушками, ну и что они великие колдуньи уже не в первом поколении». Зло взяла блокнот и оставила пометку о необходимости проведения мероприятий по наказанию коллег за несанкционированное наведение заклятий на меня без моего на то дозволения.
Мысли о приеме пищи перед второй половиной пути аппетита не вызвали. Не хотелось вновь всю дорогу удерживать в желудке его содержимое. Путешествие в трясущейся телеге на пустой желудок показалось мне хорошей идеей. Поэтому, бодрым и решительным шагом подошла к выделенной мне телеге, не очень эстетично (ползком на четвереньках) на нее забралась, зато самостоятельно и без пошлых реакций моего либидо, пусть для разнообразия отдохнет. Усевшись поудобнее, подложив под спину свой узелок, испытала чувство облегчения от осознания того, что это не моя вторая гулящая натура дезориентирует меня в сказочной действительности, а происки легкомысленных коллег, и, прикрыв глаза, стала настраиваться на беседу с Лешим. И так глубоко задумалась, что почти не заметила, как мы отправились в путь.
– Машенька, ты себя хорошо чувствуешь? – обеспокоенный моим холодным поведением, спросил подъехавший ко мне Святояр.
– Да, благодарю за беспокойство, – вежливо ответила я: – Купание мне явно пошло на пользу.
Услышав эти слова, Любомир ухмыльнулся в усы и пошло мне подмигнул, по-своему поняв мои слова. Тихон, перехватив посыл конника ко мне, нахмурился и тоже не сводил с моего лица взгляда. Интересно, а когда с меня снимут эти любвеобильные чары, в каком свете я увижу каждого из своих ухажёров? А то они все, как один, кажутся писаными красавцами с притягивающим либидо. Отчего я лечу к ним, как бабочка к огню, и аж поджариваюсь в их объятиях.
Святояр, не добившись от меня пояснений моего отстранённого поведения, задумчивый, отъехал на свое место. Я проводила его взглядом и увидела, как хитро и насмешливо смотрит на меня баба Яга. Повернула голову к Янине и рассмотрела ту же самую насмешку на лице сидевшей со мной рядом старушки. Они явно думали, что близки к победе, и я у них практически в руках. Ой, рано вы, бабёнки, радуетесь. Я же, в отличие от вас, не сказочный персонаж. Меня на совращении не поймаешь, там, откуда вы меня вызвали у некоторых категорий граждан секс – не повод даже для знакомства, не то что для оформления семейных отношений! Вот лишу их тут всех невинности, расколочу в дребезги их розовые очки, развею по ветру мечтания о прекрасных и верных девах и смоюсь к себе назад со сказочным сексуальным опытом. Чем не сказка для взрослых внучкам перед сном? Будут потом старушки склеивать разбитый вдребезги мною внутренний мир моих же несостоявшихся ухажёров.
Когда солнце уже было высоко, наша процессия остановилась. Видимо, мы добрались до того места, с которого наш путь продолжится пешком. Я так этому обрадовалась, что была уже готова целовать землю. Попыталась неуклюже слезть с телеги, но все конечности от напряжения так затекли, что мои нерешительные попытки не увенчались успехом. Я могла только кулем свалиться с телеги на землю и долго и неуклюже пытаться потом встать на ноги. Представшая перед моими глазами картина меня не порадовала. Вдруг, сильные и горячие руки подхватили меня, и дольше, чем это было необходимо, держали, крепко прижимая к груди. Организм начал снова меня предавать: хотелось расслабиться и покрепче прижаться к мужской груди, носом коснуться шеи, руками зарыться в волосы, губами накрыть… Цепляясь за остатки разума, я не смогла придумать ничего лучшего, чем громко чихнуть, прикрыв руками рот. Радостно отметив, что в голове немного прояснилось, начала решительно ерзать в мужских руках и, наконец-то разглядела, что держит меня Тихон. Они что, издеваются, по очереди меня тискать? Мою тушку нехотя выпустили из объятий и поставили на землю. Я нарочито тщательно отряхнулась, отошла на безопасное расстояние от всех ухажёров и прихромала к спускающемуся с коня Елисею – самому безопасному для меня представителю мужского пола в нашем войске. За каждым моим действием следили три пары мужских глаз.
– Машенька, а ты далеко собралась? – с издевкой, как будто имея на меня права, громко спросил Любомир.
– А Вы, Любомир Батькович, собственно, кто такой, чтобы я перед Вами отчитывалась? – также громко и как можно надменнее проговорила я: – Если меня не подводит память, то отчет за свои действия я должна держать только перед Вашим царем-батюшкой. И я не вижу, что кто-то из здесь присутствующих смог подняться по карьерной лестнице до столь высокого звания! – окинула я холодным взглядом каждого присутствующего мужика, и на мгновение остановила свой высокомерный взор на представителях командного состава.
Если я надеялась на смущение или раскаяние, то зря теряла время. Меня в ответ также окатили холодностью и надменностью. Словно я не взрослая женщина, а пыль под их сапогами. Обиделись! Какое счастье! Теперь лезть ко мне не будут. А то я, как переходящий вымпел в соцсоревнованиях строительных бригад, возглавляемых Святояром, Тихоном и Любомиром. Брр, аж противно!
– Ну, светочи престарелой мудрости, – продолжала я воспитательное мероприятие уже для разулыбавшихся бабулек: – Ведите к травкам своим редкостным. Некогда нам тут рассиживаться. Это вас судьба моего Вани не интересует! – старушки попытались возмутиться на мое высказывание, но я пресекла шум на корню: – Но я это исправлю!
И резко повернувшись лицом к лесу, быстрым шагом направилась на поиски Лешего.
– … Ты вместо меня за старшего, разбивайте лагерь, с опушки никому не уходить, – раздавал команды Святояр.
– Я с вами, – одновременно прокричали Тихон и Любомир.
– На кой? – сделали удивленный вид бабульки: – Ишь, какие прыткие! А то мы без вас, голубчики, травок не соберем? Чай не слепые, сами справимся! – бодро отмахнулись от них пенсионерки.
– Маша, а ты куда рванула, как кобылица ретивая? – не упустила возможности уколоть меня баба Яга: – Нам в другую сторону.
Я не снижая скорости, тут же развернулась на сто восемьдесят градусов и пошагала обратно. Ни на кого не глядя, схватила за руку Елисея и вновь углубилась в лес с противоположной стороны полянки. Поняв, что я никого не намерена ждать, Святояр с бабульками молча припустили за мной. Видя, что отказываюсь идти на какой-либо контакт, баба Яга, вскоре меня обогнала и возглавила наше шествие, воевода же его замыкал. Шли мы долго. Лес был густой, кроны деревьев плохо пропускали солнечный свет, кругом росли густые кустарники, через которые приходилось, порой с трудом, продираться. Через какое-то время, я поняла, что мы идем по кругу, потому что кустарники и деревья мне мерещились знакомыми. И это казалось не одной мне.
– Старая, ты зачем нас по одним и тем же местам кружишь? – тихонько спросил боярин.
– Умный нашелся! – негромко заворчала бабулька: – А то я сама не вижу, где иду?
– Лешак нас путает, – пояснила баба Янина: – Вот Яга и злится.
– Так, если он нас путает, значит где-то рядом, – обрадовалась я: – Давайте его позовем и поговорим.
– Буду я его еще звать! – заерепенилась старушка, также не повышая голоса: – Да что он о себе возомнил, пень трухлявый! Чтобы я, великая колдунья тридесятого царства-государства, опустилась до того, что сама это полено неотесанное кликать стала?
Что-то я не поняла ничего. Это вроде мы пришли к Лешему за помощью, а не он к нам. И баба Яга мне ранее казалась женщиной вменяемой, во всяком случае, уж поболе, чем остальные в сказке.
– И что же, по-твоему, баба Яга, должно случиться, чтобы у нас разговор состоялся? – зашептала я.
– Он должен сам к нам выйти, кинуться в ноги, и молить молвить слово, и благодарить за наш милостивый ответ, – высокопарно шипела старушка.
Вдруг к нам в ноги кинулся заяц. Я сразу узнала Ванюшкиного друга, Косого – самого шустрого из зайчиков. Он что-то бойко просвистел бабе Яге и был таков.
– Что там? – выяснял окружающую обстановку Святояр: – Он видел лешака?
– Нет, – зло сплюнула бабулька: – Если этот старый хрыч не захочет показаться, его никто найти не сможет, сколько искать не будет.
– Что же тогда? – напрягся воевода.
– Любомир и Тихон ослушались твоего приказа, воевода, – тихонько докладывала баба Янина: – И теперь преследуют нас, пока на большом расстоянии.
– Ну, они парни опытные, – хмуро проинформировал нас боярин: – Скоро нас нагонят.
Мы дружно загрустили, но продолжали быстро идти за бабой Ягой. И вдруг густые кусты орешника, как будто перед нами расступились, и Яга, прибавив шаг, устремилась туда. Мы, не задавая лишних вопросов, последовали за ней. И как только Святояр пересек невидимую грань кустарника, он тут же сомкнулся за его спиной. Представший перед нами лес был для нас совершенно незнаком, он, как будто, немного поредел и посветлел. Баба Яга, получив новые ориентиры, уверенно повела нас вперед.
Спустя полчаса пути с ближайшей осинки на плечо бабы Янины спустилась знакомая мне рыжая белочка по имени Лапка и весело засвистела на ухо старушке свой доклад. Свист зверька был мелодичен, я непроизвольно заслушалась.
– Ну что там? – тихо выспросил последние новости воевода.
– Дак, лесной хозяин, видно, прознав про наших преследователей, запутал их тропинку, – насмешливо и негромко переводила нам с беличьего языка Янина: – Теперь уж им нас не догнать.
Мы дружно все выдохнули, и, переглянувшись, заулыбались.
– Ох, спасибо тебе лесной хозяин, – поблагодарила я Лешего за помощь.
На мое высказывание, Яга только лишь фыркнула.
