Текст книги "Серпантин (СИ)"
Автор книги: Инга Гиннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава четырнадцатая
В темноте Вика чувствовала себя увереннее – бесконечный день подходил к концу и Макс, очевидно, был повержен. Он положил голову ей на живот, курил, выпуская сизые змейки дыма к потолку. Викина расслабленная рука покоилась у него на груди, словно страж на последнем рубеже. И то невозможное счастье, которым заволокло глаза и затопило горло, бурлило внутри, ища выхода в словах.
– Я раньше ненавидела сигаретный дым, – протянула она, провожая взглядом неведомых призрачных чудовищ, уплывавших в темноту с дыханием Макса. – Но у тебя красиво получается.
– Это что, единственный комплимент, который я заслужил? – откликнулся он непривычно низким хриплым голосом. – И ты переспала со мной только потому, что я красиво курю?
– А если так, то что ты будешь делать?
– У меня еще две новые пачки в загашнике. Устанешь любоваться.
Вика шутливо пихнула его в плечо, но он только расслабленно улыбнулся. Впервые она видела его таким распущенным, таким беспечным, таким умиротворенным. Все, что довлело над ним, все что мучило и дробило его в крошево, забылось до рассвета. Вика не надеялось, что оно исчезло, и изредка набегающие на чистые глаза Макса тучи помогали помнить. Но пока он принадлежал ей практически полностью, и впервые ей это льстило.
Он смежил веки, задремав, а Вика продолжала ладонью собирать удары его сердца. А ведь оно уже останавливалось… «Никаких архангелов с ключами». Макс, Макс, как ты дошел до этого и как выполз из трясины, в которой остались миллионы других, сломленных, ненужных?
Вике вспомнилась та ночь, когда она ждала скорую и боялась войти в комнату, потому что в ней металось чудовище. Чудовище выло, налетало на стены, крушило мебель. Потом жалобно заскулило. Захрипело, закашляло, отрыгивая выпитую воду. Машка заперлась в Фединой комнате, мать испугалась настолько, что не могла орать. И только отец, еще полный сил и воли, молча сжимал Викино плечо, пока издалека к ним неслись спасительные проблесковые маячки.
Многим позже, когда все было кончено, диван починен и пол отмыт от рвоты, Вика поняла, что в ее жизни не случалось ничего страшнее. Даже теперь, похоронив отца, в кошмарах она видела не гроб с пергаментным лицом среди кремового атласа, а перекошенный рот, из которого текла грязно-желтая слизь.
И вот Макс, безмятежно дышит полной грудью, лишь пальцы подрагивают на Викиной лодыжке. Красивый, состоятельный, самовлюбленный. Жесткое лицо смягчает улыбка. Если бы не развод – с него можно было бы писать портрет безупречного человека. Из каких глубин родилась в нем эта безупречность?
Вика осторожно переложила его голову на подушку, накинула объемный махровый халат, добрела до куртки и достала телефон. Поднялась в уборную на втором этаже – лицо отчего-то зудело и хотелось умыться. Холодные капли осели на щеках, когда Вика зажгла экран и увидела пропущенный звонок. С минуту колебалась – второй час ночи, а с другой стороны – ведь договаривались же. И она перенабрала номер, который до сих пор был вышит в памяти красной нитью.
– Викуля, – сонный голос скользнул внутрь нее, и Вика поняла, что баррикады, снесенные Максом, на самом деле были из бумаги. – А я уже начал волноваться.
– Как ты? – полушепотом, боясь разбудить Макса, спросила Вика.
– Хорошо. Скучаю по тебе.
– Я приеду. В воскресенье, наверное. Что привезти?
– Не надо, не траться. У нас здесь все необходимое есть, ты же знаешь.
– Шоколад?
– Да, пожалуй, можно.
Он помолчал, поскольку обычно рассказывала она, но теперь ей не удавалось выбрать слова, не касающиеся Макса.
– У тебя что-то случилось? – спросил мягкий голос, когда-то исступленно оравший на нее в наркотическом бреду. – Ты тяжело дышишь.
– Много чего, – уклончиво ответила Вика.
– Вик, у тебя кто-то появился?
Наверное, такие вещи чувствуются, как ни таи. Вика включила воду и подставила растопыренные пальцы под ледяную струю. Никак не удавалось выдохнуть правду, она застряла между ключиц и колола ядовитыми шипами.
– Это хорошо, – подбодрил голос. – После всего дерьма, которое ты со мной хлебнула, тебе нужен кто-то нормальный.
– Ты нормальный, – раздраженно возразила Вика. – И сильный.
– Ну да, – усмехнулся он. – Здесь да. А выпусти меня наружу, не знаю, что будет. Я люблю тебя, Вик, и хочу, чтобы ты тоже кого-то полюбила. Это спасает.
– Может, я уже. Тебя.
– Это неправда, – он улыбнулся, она знала. – Жалость – это не любовь, хотя иногда и похожа.
Он был прав – Вика не любила, она ненавидела его. Ненавидела за то, что он так хорошо ее знал, ненавидела, когда он говорил совершенно здравомысляще, когда успокаивал ее и сочувствовал. Когда ей так невозможно хотелось приехать к нему и остаться, стоять среди икон в храме, слушать монотонные напевы молитв, молиться самой за него. Он повторял – их общая жизнь прожита, теперь только по отдельности, касаясь друг друга локтями в толпе прихожан. А она все сопротивлялась.
– Приеду в воскресенье, – повторила Вика, не в силах и дальше оставаться железной снаружи и хрустальной внутри.
– Я тебя всегда жду, – вымученно ответил он. – Береги себя.
Выйдя из туалета, Вика села на верхнюю ступень лестницы. Голова слегка кружилось, во рту пересохло, как с похмелья. Вике почудилось движение за спиной, и словно кто-то невидимый сел с ней рядом. Так случалось всякий раз после их еженедельных разговоров – она представляла, что он рядом, такой же, каким был до клиники, когда они ещё счастливо смеялись и казалось так будет в жизнь. По другую руку непременно садилась его вторая ипостась – грязная, воняющая подвалами, рвотой и мочой. Она всегда сильнее ластилась к Вике, шептала на ухо признания в вечной любви. В их тисках Вика сидела неподвижно, пока сердце рвалось пополам.
Стряхнув их невидимые руки с себя, Вика спустилась и осторожно забралась под одеяло к Максу. Уперлась лбом между его лопаток. Хотелось быть слабой и податливой, и чтобы он воспользовался ее слабостью и защитил.
Он вздрогнул, ощупью нашёл ее руку и спросил в пустоту окна:
– Не спится? У меня есть убийственное снотворное, могу поделиться.
– Прости, что разбудила.
Макс заворочался и развернулся к ней лицом. Пробежался взглядом по Викиному лицу, обвёл большим пальцем искусанные губы.
– Что тебя мучает? – спросил он с непривычным участием. – И с кем ты говорила?
– Ты слышал? – удивилась Вика, судорожно придумывая себе оправдание.
– Звукоизоляция ни к черту. Так с кем?
– С тем, кто был до тебя, – не решилась соврать под его пристальным взглядом Вика.
– Ясно. А я думал, ты из тех, кто жжет после себя мосты.
– Если бы.
Она села, притянув колени к груди. Запахнула Максов халат на груди и растерла лицо горящими ладонями.
– Напомни, на чем вы там остановились? – попросил Макс. – Он забрал твоё золотишко и исчез, так? А продолжение ты посчитала для меня ненужным?
– Нет никакого продолжения. Он живет при храме, грехи замаливает.
– Похвально. А деньги он тебе вернуть не хочет?
– Я бы все равно не взяла.
– Ах, святая Вика. А хочешь мою теорию? – Макс заметно распалился. – Даже если не хочешь, я расскажу. Та вот, первым бог создал ангела, но тот чуть не загнулся от скуки. И тогда бог подарил ему демона, типа щеночка. С тех пор каждой святоше нужен свой подонок, чтобы наполнить ее жизнь смыслом. И это такие как ты и Лиза создаёте таких, как мы. Тем что прощаете, лечите, даёте денег.
– Да никакая я не святая! – вспылила Вика, уже понимая, что не удержит слез. – Я просто любила его. Знаю, что того человека уже нет, но ничего не могу сделать!
– Похорони, – серьезно ответил Макс. – Как отца. Можешь даже могилу вырыть, говорят, так эффективнее.
– Кто говорит?
– Мать моя.
Макс поморщился, растёр предплечье, как если бы соматическая боль по-прежнему сидела у него под кожей. Вика, ошарашенная его заявлением, даже забыла, с чего начался спор.
– И что, у тебя есть могила? – спросила она недоверчиво, подозревая, что такой, как Макс, вполне способен на подобные жестокие шутки.
– Ага, – безмятежно кивнул он. – Я даже ездил туда, цветочки положил. Обидно как-то стало, все вокруг с букетами, один я, как будто голый.
Вика ошарашено помотала головой.
– Но за что? Просто потому что ты не справился?
– Я избил ее. Довольно жестко.
– Как? – ахнула Вика.
– Мне очень нужны были деньги, – равнодушно пожал плечами Макс, из чего стало ясно, что у него уже переболело. – Отец после смерти все нажитое завешал ей одной. Я знал, что у неё есть, но она не хотела отдавать. А меня пиздец ломало, и это все, что я помню о том вечере. Деньги получил, вмазался. Через пару дней пришёл к ней извиниться, а там вместо лица один сплошной синяк. Тогда она и сказала, что сына у нее больше нет, он умер и она похоронит его рядом с отцом. Не соврала.
Вика снова кусала до крови губы. Потом еле слышно выдавила:
– Скажи, что ты шутишь.
– Эх, Вика, – вздохнул Макс. – Вся моя жизнь – это чья-то тупая шутка. Только мне почему-то не смешно.
– Давно ты чистый? – спросила Вика, кивнув на его руку.
– Четыре года.
– И как соскочил?
– Не уверен, что хочу, чтобы ты знала.
Вика сама не была уверена и не представляла, что будет делать дальше. Каждая такая откровенность имела странный эффект, одновременно разрушая его образ лидера и балагура, и добавляя нитей в канат, которым их намертво связало друг с другом.
– Хуже не будет, – решилась Вика. – Не могу понять, как такой как ты мог в подобное вляпаться…
– А какой я на твой взгляд?
– По крайней мере, не дурак, хоть и бессовестный.
Макс тоскливо усмехнулся, уставившись поверх Викиного плеча.
– Я из слишком благополучной семьи – мама, папа, лабрадор, дача на заливе. Учился сначала в физмате, потом в ГУ. Денег всегда было много, как и друзей – так что траву ещё в школе попробовал, но не вставило. А на выпускном из университета добрый мальчик Коля с папой-депутатом нам кокс подогнал, прикольнуться – мол, мы же теперь взрослые. Вот тогда-то я и понял, что такое – жить в кайф.
Он прервался, вытянул вперёд руки.
– Отец меня на работу пристроил – то ли не замечал, то ли таким образом пытался вытащить. Но сидел я плотно. Правда и работал как проклятый – допинг позволял. Потом нашёл подругу, с ней раскачало окончательно. В итоге отец не выдержал, сдал в клинику, я не сопротивлялся – понимал, что мозги гроблю, а не суметь два трёхзначных числа в уме сложить – это прямо что-то новое для меня было.
Он встал, приоткрыл окно – потянуло сыростью. Вика так и сидела, глубоко вдыхая свежий воздух и рассматривая Макса. Он снова закурил, отпуская дымчатых драконов парить над переливающимся городом.
– Через год вышел, в группу анонимных неудачников записался. Отец ещё похлопотал и меня на другую работу взяли. Мозги со скрипом ворочались. Очень странно, когда цифры и факты просто из головы выскальзывают, память дольше пяти минут ничего не держит, как решето. Но я кое-как справился, видно, мозгов мне отсыпали с запасом. Опять бабло пошло. Тут старые друзья обо мне и вспомнили.
Сигарета с шелестом нырнула в темноту. Макс так и стоял на сквозняке с голым торсом, подходящий для рекламной съемки какого-нибудь «Хуго Босса». Он молча простукивал пальцами по пластиковой раме и кажется не собирался продолжать.
– Дальше был героин? – подтолкнула его Вика, ёжась от холода.
– Ага, – кивнул Макс. – Но недолго. Через полгода передоз схватил, чуть не отъехал. Детокс лютый был, думал, лучше бы сдох. Так вот с Лизой и познакомился. Она тогда ещё волонтёрила. Потом бросила из-за меня.
Он говорил все тише, обращаясь к своему отражению в стекле.
– Она меня вытащила, – вынырнув из какой-то другой реальности, продолжил он. – Именно так, как тогда сказала – с подошвы оттерла. Жить мне было негде, подаренную хату я разменял на дозы, отец к тому времени умер, мать нас обоих похоронила. Лизка предложила у неё перекантоваться. Поразительное доверие с ее стороны: Яшке полтора года тогда только было. Но думаю, она на это рассчитывала – ответственность во мне разбудить перед ребёнком и перед собой. Полгода меня практически содержала, потом с друзьями договорилась, и вот за четыре года я снова всплыл и даже выбрался на сушу.
– И с тех пор все? – тихо спросила Вика.
– Да, не притрагивался. Не мог я так Лизку предать. Хотя говорят, что бывших наркоманов не бывает… Но до недавнего времени в тот ад я возвращаться не планировал.
Вика не знала, что ответить. Мысли ее крутились отнюдь не вокруг Макса, а между его женой и тем, кого, как ей теперь казалось, она предала. Ведь нашла же Лиза силы на то, чтобы воскресить из Макса человека? Сколько ей пришлось пройти? Как она боялась за себя и тем более за сына? Но нашлась же в ней сталь, из которой вышел новый Макс. И хватило ее на всех. А Вика что? Испугалась единственной ночи, открестилась, как от убогого, и теперь кидает жалкие подачки внимания.
– Ты считаешь я виновата? – глухо спросила она, сглотнув соленый комок. – Что бросила его.
– Что? Нет! – возмутился Макс. – Ты вообще меня слушаешь? Я говорю, что он не стоит ни секунды твоего времени. Что умерло, то умерло. Похорони и двигайся дальше.
– Но ведь жена тебя не бросила, – возразила Вика.
– Вообще-то бросила.
– После того, как ты ей изменил.
– Да не изменял я ей! – Макс звонко хлопнул ладонью по стеклу.
– Брось. Будешь убеждать, что с Танечкой вы только чаем с пирожными за закрытыми дверями баловались? И со мной тоже?
Макс взглянул на неё исподлобья взглядом весом в тонну и отрывисто выговорил:
– Синицына, ты Джек-Потрошитель, а не человек. Я просто хотел быть хорошим для тебя. А теперь получается, что я – лживая свинья, – он задумался и нехотя продолжил: – Хотя, в сущности, так и есть. Думаю, тебе не надо объяснять, что все наркоманы врут. Это уже на уровне рефлексов. Так что лучше не верь мне. Никогда.
– По-моему ты слегка перегибаешь, – не согласилась Вика. – Раз не получилось быть хорошим, хочешь казаться конченной мразью?
– Вот, – Макс с важным видом поднял указательный палец. – Вот теперь я верю, что ты из плоти и крови. И спасибо за характеристику. Она мне чертовски подходит.
Вика встала, подошла к нему и обняла со спины, прижавшись щекой к позвоночнику. Слова смешались с мыслями, обещания с разочарованиями, самолюбие с нечистотами. Но главное – ей хотелось стоять близко к нему, дышать им, впитывать ладонями пот с его спины и знать, что хотя бы до утра он будет таким – героем с негеройским прошлым.
– Пообещай остаться таким, – попросила Вика шепотом.
– Таким замороченным? – хмыкнул он.
– Таким настоящим.
– Ты не знаешь меня настоящего, Вика. И надеюсь, никогда не узнаешь.
– Посмотрим.
Они снова забрались в кровать, и Макс прислонился грудью к ее спине и ласково поглаживал обнаженное бедро. Вика ненадолго задремала, а очнулась засветло. Фосфорные стрелки часов приближались к шести. На цыпочках Вика оделась, собрала вещи и выскользнула за дверь, на прощание взглянув в изборождённое невзгодами лицо Макса. Ей представилось, как это лицо перекашивала гримаса ненависти, когда он бил мать, и как оно сморщивалось во время ломок. Нет, он прав – того Макса похоронили рядом с отцом. А под его именем и фамилией Лиза создала нового человека с чистыми внимательными глазами и ровными линиями вен на сильных руках.
Она слепила его из себя самой, из своего сердца, из своей души. И Вика должна была сделать то же самое, но ей не хватило смелости. Теперь уже, кажется, поздно, но одно решено – жизнь Макса принадлежит той, которая в этой жизни повинна.
И для Вики там точно нет места.
Глава пятнадцатая
Две чашки кофе и внезапно свалившийся новый проект вывели Вику из душевной комы. Как старый ржавый паровоз она медленно разгонялась, силясь не пропустить ни слова из указаний руководства. Собралась, позвонила москвичам – они обрадовались, включились в работу. Вопрос за вопросом, решение за решением и расправились ссутуленные плечи, перестал ныть затылок, в котором с утра угнездилась боль.
Конечно, выставить Макса из головы со всем его багажом она не могла, но хотя бы оттащила его нагло взирающий на нее свысока портрет в самый темный угол сознания и завалила всевозможным мусором – от технических заданий на разработку до глупых сплетен коллег.
Впрочем, удача недолго держала ее за руку. На обеде Вика спряталась за колонной, увлеклась статьей о предложенной Максом платформе и упустила его появление в гудящей, как провода под напряжением, столовой.
Проскрежетали ножки стула по треснутому кафелю. Вика подняла глаза и встретилась с вопросительно-вызывающим взглядом.
– Все-таки сбежала, – констатировал Макс осуждающе. – Хоть бы записку оставила.
– Дел накопилось, а будить тебя не хотела, – выдала заготовленный ответ Вика.
– Ну да, ну да.
Вика наблюдала за тем, как он кромсает совершенно резиновую отбивную, мало отличавшуюся от подошвы, как накалывает на вилку слипшиеся макароны и жует, не морщась. Он никогда не обедал здесь прежде. Вика знала: их отдел ходил в ближайший ресторан, где цены жалили кошелек, зато не приходилось ругаться с дородными матронами на раздаче.
– Не нужно так жертвовать, – заметила Вика, кивнув на затертую и сколотую по кайме тарелку. – Теперь я буду бояться, как бы ты не траванулся местными деликатесами.
– Вика, – Макс улыбнулся, отложив вилку, – ты знаешь, что чем больше злишься, тем сильнее мне нравишься?
Вика фыркнула. Вместе с тем в животе у нее пекло, и колени сами жались друг к другу так, что швы на брюках впивались в кожу. «Какая я дура, – уничтожала себя Вика, – и уволиться не могу, и работать тоже».
– Я подвезу тебя после работы? – предложил Макс совершенно невинным тоном. – На этот раз без обмана, до станции и ни сантиметром ближе к твоей обители.
– Не надо, – откровенно взмолилась она. – Пожалуйста, не преследуй меня.
– Я только начал! – деланно возмутился Макс. – А если серьезно, то мне просто приятно видеть тебя. И говорить с тобой. И еще много чего другого, о чем ты и сама в курсе.
Хотелось завыть, застонать смертельно раненым бойцом, но Вика сдержалась. Макс чуть подался вперед и ладонью, как бабочку, поймал ее пальцы.
– Я не хочу тебя терять, – едва различимым за общим гулом шепотом сказал он. – И мне кажется, ты меня тоже.
Вика порывисто встала, оттолкнув стул. От прикосновения кожа будто пошла химическими ожогами – они зудели и пульсировали.
– Оставь меня в покое, – процедила Вика в то время, как бедра сводило судорогой, а сердце, словно цветок, распускалось во всю грудь. – Пожалуйста, Макс.
И она побежала. Чувствуя, что на нее смотрят. Зная, что будут о ней говорить. Она прыгнула в лифт, и он бесшумно понес ее по черной утробе прямиком в преисподнюю.
Больше всего Вика боялась застать у выхода из офиса знакомую «Бэху», но ее колоритного блеска нигде не было. Перепрыгивая через лужи, стуча зубами от холода, Вика добралась до станции и с удовольствием нырнула в тугую жаркую толпу, мгновенно согревшую ее своим дыханием. Старую электричку качало, как в шторм, кто-то ругался, в тамбуре умудрялись играть на аккордеоне. Два контролера с трудом протискивались в щели между замотанными в шубы и пуховики телами, пытались выпроводить безбилетника, но он прикинулся спящим. Контролеры плюнули и поползли дальше.
Машка выскочила из дома Вике навстречу и повисла у нее на шее. Вика с радостью покружила сестру и расцеловала в румяные щеки. Федя, как и всегда, дежурил на крыльце – мрачный, с горстью камней в кулаке, которые выставлял по размеру вдоль лавки.
– Пойдем в дом, – велела Вика. – Простудишься.
– А где Макс? – недоверчиво спросил Федя, не двигаясь с места. – Он умер?
– Что ты! – испугалась Вика. – Нет, с ним все хорошо, но ему нужно отдохнуть. Ты что, совсем по мне не соскучился?
Он встал и так крепко сжал Вику в объятиях, что весь воздух из груди выпустил. Лохматая голова приникла к ее ключице, холодный влажный нос зарылся в воротник ее куртки.
– Очень соскучился, – признался Федя. – Очень.
– Тогда идем пить чай, я ваших любимых пирожных купила.
Они зашли в дом, но Федя по-прежнему не выпускал Викину руку из пальцев, увивался хвостом, хватался за ее локоть, будто боялся, что, выскользнув из его ладоней, она потеряется, как монетка в бурном море. Ничего не рассказывал, на вопросы отвечал через один и в конце концов спросил:
– А почему Макс не может отдохнуть у нас?
Вика вздохнула, присела перед ним на корточки.
– У него своя жизнь, – попыталась объяснить она. – Понимаешь? Я иногда помогаю ему, но он никогда не будет с нами жить.
– Он тебя обидел?
– Нет, скорее я его.
– Жалко. Я хотел показать ему кое-что.
– Что? – удивилась Вика, но Федя отрицательно покрутил головой.
– Если он тебе не друг, то не покажу.
С этим заявлением он в задумчивости поднялся к себе и закрыл дверь на щеколду. Вика потерла нос – вот не думала, что Макс успеет так сильно запасть им всем в душу. И будто стервятник на свежую гниль за спиной тут же нарисовалась злая растрепанная мать.
– Нагулялась? – спросила она с отчетливой брезгливостью. – Хоть не бесплатно?
В кармане пискнул телефон, и Вика вздрогнула с головы до ног. Некому было писать ей сообщения. Коллеги звонили, но только в рабочее время. На них круг общения и замыкался.
Наверное, реклама. Хоть бы реклама.
Вика не хотела проверять сейчас, не защитившись от материнского нападения, но не выдержала и посмотрела. Сообщение было не от Макса. Или не совсем от Макса. Рука безвольно опала, телефон выскользнул из влажной ладони и стукнулся о плитку. Мать, тяжело дыша, съязвила:
– Зовет обратно?
– Хуже, – мрачно отозвалась Вика.
Мать занервничала – такая судорога прошла по Викиному лицу. Она приблизилась, даже коснулась голого локтя дочери шершавыми пальцами.
– Чего стряслось? Кто-то умер?
Вику передернуло.
– Нет. Надеюсь, что нет.
Она подняла телефон, еще скользкий от пота и снова перечитала сообщение. Дрожащими пальцами выбрала его номер из контактов и набрала. Звонок сбросили. Вика попробовала еще раз – безрезультатно. За мгновение до третьей попытки телефон перебил ее новым сообщением: «Спасибо».
Вика так и стояла перед матерью, должно быть, бледная как смерть, с трясущимися руками.
– Вик? – спросила мать неуверенно. Запас гнева в ней быстро иссяк. – Ты чего такая белая? Говори давай, может, помогу чем, чай побольше твоего прожила.
– Нет, не поможешь. Ты не умеешь помогать.
Мать будто палкой по затылку огрели. Пустые рыбьи глаза сузились, рот перекосило на бок.
– Ах, я не умею? – звук ее голоса накатывал на Вику волнами, одна выше другой. – А кто с детьми тут возится, пока ты с кобелем женатым бесплатно трахаешься? Шалава! Блядь подзаборная! Отец узнал бы, со стыда сгорел!
Вика замахнулась, но неожиданно кто-то сильно схватил ее за запястье. На мгновение она испугалась, что это Федя прибежал на материнские вопли, но от прозвучавшего над затылком голоса ей стало совсем плохо.
– Как приятно, когда тебя вспоминают добрым словом.
Вика обернулась. Макс смотрел с убийственным холодом, уголок губ у него подрагивал в тике. Он смотрел на Викину мать, сжимая кулак свободной руки.
– Явился, не запылился, – едко пропела мать. – Что, защищать ее будешь?
– Буду, – отозвался Макс.
– От меня?
– От вас. И немного от себя.
– Еще скажи, не трахал ее? – продолжала напирать мать, явно напрашиваясь на драку, после которой Макса можно было бы отправить под суд за побои.
– Трахал, – согласился Макс. – Люди так делают, когда любят друг друга. Не все, конечно, – он выразительно усмехнулся.
– Может, еще и замуж ее возьмешь, шлюху такую?
– Может и возьму. Но уж во всяком случае увезу отсюда, раз она вам не нужна.
– Макс, – Вика встала между ним и матерью. – Пожалуйста, уезжай.
Но Макс не обращал на нее никакого внимания. Смотрел ей через плечо и становилось жутко от той ненависти и неудержимой жажды мести, которая прорывалась наружу сквозь оболочки равнодушия.
– У вас святая дочь, – проронил он. – А вы в дерьме тонете и за собой ее тащите. Так вот, кончилась ваша халява, прикрылась лавочка милосердия. Еще раз голос на нее поднимите и пожалеете.
– Ой, батюшки, боюсь! – расхохоталась мать. – Да что ты мне сделаешь, мальчик? Побьешь? Ты в нашем доме и еще раз вякнешь – я ментов вызову.
– Макс! – взмолилась Вика, схватив его за руки. – Хотя бы снаружи меня подожди!
Сверху послышался грохот пяток по лестнице. Вика молила небо, чтобы это была Машка, но в дверях появился Федя – руки пляшут, глаза огромные, из груди вырываются хрипы. Увидев Макса, он на секунду опешил, а затем, не пытаясь разобраться и не слушая Викины вопли, кинулся на незваного гостя.
Федя был худым, если не сказать тощим, но силе, пробуждавшейся в нем во время припадков, позавидовал бы Геракл. Он напрыгнул на Макса сзади, предплечьем обхватил за шею, опрокинул на спину и тут же забрался сверху, молотя кулаками везде, куда мог дотянуться. Раздался хруст, и стекла вылетели из оправы Максовых очков, даром, что не раскрошились ему в глаза. Вика, едва ощущая собственное тело, бросилась оттаскивать брата. Его кулак с размаху врезался ей в бровь и рассек до крови. Вика невольно отпрянула, ладонью зажимая рану – пальцы повлажнели и слиплись.
Тогда-то Макс и не выдержал.
Он мог бы ударить и раньше – что, в конце концов, мог противопоставить ему, взрослому мужчине, подросток, избегавший труда? Но он стойко держался, только защищая лицо от ударов. Должно быть, вид крови так подействовал на него. Мелькнуло в воздухе запястье с тяжелыми часами. Федя тряпичной куклой отлетел в сторону. Врезался в кухонный шкаф. Затих.
– Мамочки! – неожиданно пронзительно заверещала Викина мать. – Расшибся. Кровь! Вика, он голову разбил!
Вика и сама видела, как ножка шкафа заблестела в свете люстры с хрустальными подвесками. Не глядя на Макса и не видя правым глазом, залитым кровью, она кинулась к Феде и судорожно ощупала его шею – пульс стучал под тонкой прохладной кожей, как раньше.
– Полотенце, – скомандовала Вика хладнокровно. – Холод. И бинты.
Федя тем временем заворочался, коротко простонал и сел. Растерянные глаза уставились на Вику, рука его дотянулась до затылка, вляпалась в кровь. Он долго рассматривал бурую пленку на ладони, пока Вика прикладывала пакет замороженных овощей к его затылку, а затем соорудила аккуратный белый шлем, закрепив под подбородком. И лишь тогда коротко обернулась, почему-то ожидая, что Макс так и стоит у нее за спиной, но он молча испарился, только стекла очков поблескивали на полу.
– Голова кружится? – спросила Вика, сидя напротив молчаливого Феди. – Тошнит?
– Я убью его, – повторил когда-то давно высказанную угрозу Федя. – Он тебя обидел, и теперь я его убью.
– Пойдем лучше наверх? – предложила Вика, опасаясь, как бы он не потерял сознание или не ринулся крушить все вокруг. – Я тебе почитаю.
– Нет, – Федя оттолкнул ее руку, поднялся и пошатываясь побрел к выходу. – Я побуду один.
– Можно я с тобой посижу? Немного. Обещаю молчать.
Но Федя ее не слушал. Он поднялся по лестнице, прикрыл за собой дверь, но замок так и не щелкнул, что Вику несколько успокоило. Неужели обошлось? Она знала, что, если только заикнуться о вызове врача, это вызовет форменную истерику. И будет только хуже. Кровь удалось остановить, и выглядел он сносно.
Не взглянув на мать, Вика на цыпочках прошла на второй этаж и села на последней ступеньке, совсем как накануне в квартире Макса.
С чего же все началось? Она с трудом вспоминала: пришло сообщение, не от Макса, но и от него одновременно. Мать накинулась. Черт с ней, не нужно было даже начинать перепалку, но кто мог подумать.
Вика достала телефон и набрала простой запоминающийся номер из троек и нулей. После первого гудка виртуальный помощник долго уточнял цель звонка и наконец сподобился переключить на оператора. Правда тут же добавил:
– Добрый день! К сожалению, сейчас все операторы заняты, оставайтесь на линии.
Вика осталась. Слушала противнейшую цикличную мелодию и уговаривала себя успокоиться. Но кровь бурлила, разогретая чистым первобытным гневом. Она не жалела Макса, не раскаивалась за поведение Феди. Она почти ненавидела его – за то, что он посмел так грубо и без спроса вмешаться в ее жизнь, вломился в дом, едва не покалечил брата. И все из поганого благородства, о котором его никто не просил.
– Добрый день, чем могу помочь? – мелодия ожидания прервалась так неожиданно, что Вика слегка растерялась.
– У меня вопрос. Как отменить перевод на карту?
– Ошибочный перевод отправили вы или вам? – уточнила девушка-консультант.
– Мне.
– Вам необходимо отменить операцию или достаточно просто вернуть деньги отправителю?
– Достаточно.
– В таком случае, вы можете воспользоваться онлайн-банком и совершить обратный перевод по тем реквизитам, которые указаны в ошибочном платеже.
Вика тяжело вздохнула.
– Спасибо. Об этом я не подумала.
Шаг за шагом переходя по экранам личного кабинета, Вика чувствовала, как усиливается металлический привкус мести во рту, и только потом поняла, что просто прокусила губу.
Катарсиса не случилось – едва двести тысяч отправились в обратное путешествие, опустел не только Викин счет, но и душа. Она оцепенело смотрела в стену, и только в груди буйствовало сердце, горячее и огромное. Злость скрутила ее, и она ни секунды не раздумывала, возвращая Максу плату за прошедшую ночь. Но вместе с тем, эти деньги, возможно, были их последним шансом успеть с операцией. Только вот гордость в ней снова победила рассудок.
Вика вздохнула, откинула голову назад, ударившись затылком о дверь. Тут же раздались шаги, и она едва успела отпрянуть прежде, чем Федя высунулся наружу.
– Заходи, – милостиво разрешил он.
Вика с радостью приняла предложение. Только вошла – электронный будильник у Феди на столе пропел голосом Микки-Мауса: «Девять часов. Пора готовиться ко сну!»
– Как голова? – спросила Вика, наблюдая за братом.
– В полном порядке, – странно улыбнулся он. – Не беспокойся. Он больше тебя не обидит.
– Кто? – не сразу поняла Вика.
– Макс. Я убил его.
У Вики на лбу и спине выступила холодная испарина. Федя блаженно улыбался, раскачиваясь в стороны. Выводил в воздухе невидимые узоры, как дирижер без палочки.
– В каком смысле – убил? – едва шевеля онемевшим языком спросила Вика.
– Убил, – Федя начал подпрыгивать на крутящемся кресле. – Я убил его! Как обещал!
– Объясни, пожалуйста, – продолжала гнуть свое Вика. – С чего ты взял, что убил его?
– Так он сказал.
– Кто – он? – окончательно растерялась Вика.
– Тот, которому нужен был ключ.
Медленно заворочались шестеренки у Вики в голове. Со скрипом они проходили оборот за оборотом, набирая скорость, высекая искры. Ей вспомнилась сцена: Макс с Федей сидят на крылечке, Федя теребит в руках брелок с флешкой. «Ключ от сейфа», – сказал в ее голове Макс. Ключ.
