Текст книги "Серпантин (СИ)"
Автор книги: Инга Гиннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Не знаю, – протянул он. – Спроси, что полегче.
– А меня? – ляпнула Вика и испуганно замолчала.
Макс несколько секунд хмурился, а потом, все взвесив, ответил:
– А без тебя я бы уже давно сдох.
Они помолчали, каждый в своей тоске. Вика подумала, что нужно обязательно уйти с крыльца первой. Толком не понимала, почему, но интуитивно чувствовала – само ее присутствие здесь, не говоря о ненужной, отчасти даже пошлой откровенности, ей вредит.
И отыскала в себе скудные остатки решимости на то, чтобы подобрать полы кардигана, встать и, сжав на прощание плечо Макса, отправиться в дом. Он попытался перехватить ее ладонь, но она ускользнула. Тогда он обернулся, и на лице его Вика без труда прочла смятение.
– Обиделась? – спросил он сухо, будто потратив все важные слова.
– На что? – Вика вскинула брови. – Холодно. Ты тоже не засиживайся.
– Я такси заказал, через пять минут будет. Поехали вместе?
Казалось бы, что такого особенного было в его невинном, почти дружеском предложении, отчего у Вики закололо подушечки пальцев? Может, потому что она поняла – это развилка. Если сейчас согласится, пойдет тропой Макса, рука об руку с ним и прочь от отчего дома. В ином же случае их пути разойдутся отныне и навсегда. Он предлагал не на работу вместе добраться, а вместе же испробовать новую для обоих жизнь.
– Мне детей нужно завтраком накормить, – Вика встала, чувствуя, каким огромным и неуютным стал отцовский ватник.
Макс кивнул – он, кажется, и не ждал иного.
– Я завидую тебе, Синицына, – добавил он холодно и сверху, хотя по-прежнему находился нижнее нее. – Есть у тебя характер.
– Это не характер, – возразила Вика. – Это просто долг.
– Да, я о том и говорю.
Вика нарочно задержалась в дверях, надеясь услышать то самое важное, что оставляют на крайний случай. Но глаза Макса за мокрыми очками успокоились. Бесы на дне притихли, погасили пламя сигнальных костров и тут же из глубины его повеяло стужей.
– Встретимся на работе, – попрощался Макс.
И Вика поняла, что больше его здесь не увидит.
Глава одиннадцатая
Мать за завтраком зыркала на нее волком, а Машка вяло ковыряла оладьи, размазывая варенье по краям тарелки.
– Ешь нормально, – упрекнула ее мать. – И сядь ровно, что скрючилась, спина колесом.
Вика тяжело вздохнула. Болезненная слабость до сих пор сковывала мышцы, но пропустить еще один день на работе она не могла. Малышка кое-как покончила с оладьями и шмыгнула в спальню, подальше от материнских претензий.
– К врачу сегодня ее поведу, – мать ткнула пальцем в закрывшуюся дверь.
– Хорошо, возьми такси.
– Чай не барыня, автобусом доедем.
– Мам, возьми такси. Вспотеет, простынет, сейчас грипп повсюду.
– Ты мне вот, что скажи лучше, – перебила мать, – чего Макс на завтрак не остался?
Вика ждала этого вопроса. До электрички не хватало чуть больше двадцати минут, а мерзнуть на перроне после недавней лихорадки категорически не хотелось и пришлось отвечать.
– К жене поехал, – соврала она, надеясь этой ложью все объяснить.
– Достала ты его, – уверилась мать в своих подозрениях. – Немудрено. Из кого хочешь душу вытрясешь.
– Конечно, ты совершенно права.
– Еще как. Только на кой черт ты с ним под окнами целуешься, если ровней себе не считаешь?
Вика промолчала – да и чем возразишь? Целовались, правда. И совсем не из благодарности, а потому что примагнитило намертво. И если бы не этот разговор с женой, если бы не та сломленность, с которой он принимал ее упреки и оскорбления, возможно, Вика и перестала бы перечить матери. Но и мать была права – нет времени размениваться на невнятные варианты, им нужен кто-то, на кого можно всегда рассчитывать. Не Макс.
– Дура ты, – впрямую заявила мать. – Характер у тебя – мрак, никто не сдюжит.
– Интересно, в кого это я такая? – огрызнулась Вика, порывисто встала и принялась собирать завтрак для Феди, который ни в какую не соглашался покидать свою комнату голодным.
– В отца, – без раздумий ответила мать. – Такой же тихий омут, а как сунешься поглубже, батюшки! Словом, как ножом резал, люди к нему с бедой, а он им – сами виноваты. Не прощал, пока лоб себе не разобьешь. Вот и ты такая.
– Но ведь его ты любила? – до того изумилась Вика, что даже белое зарево злости как-то потускнело перед глазами.
– Так я и тебя люблю, дуру, – пожаловалась мать. – И юродивых этих. Вы же дети мои.
Она подтянула к себе тарелку с нарезанным ржаным хлебом и с хрустом откусила головку зеленого лука, предварительно обмакнув в расписанную под хохлому солонку. Вика, собравшая для Феди бутерброды, в нерешительности стояла у плиты и впервые не могла определить, чего в ней больше: обиды или раскаяния.
– Я Петровну сегодня в гости позвала, – продолжила мать. – С сыном придет. Платье наденешь?
Платье, сын Петровны… Вика вспомнила, какими тусклыми были глаза Макса, когда он уезжал – как брошенные и забытые на дне пруда монетки. Ничего живого, ни единого движения ей навстречу.
– Хорошо, надену, – согласилась она.
Федя, сидя за столом и прикусив кончик языка, что-то размашисто выводил в тетради. Вика заглянула ему через плечо, прежде чем поставить тарелку – ряды чисел, упорядоченные формулами, строчка за строчкой.
– Что считаешь? – поинтересовалась она, а брат даже головы не поднял.
– Не могу сказать, – пробормотал он. – Попозже приходи.
Вика прикрыла за собой дверь и подумала, что пора бы уже признать – Федя одарен, как многие аутисты. Когда он только научился считать, они обрадовались. Когда начал в уме перемножать пятизначные числа – отчего-то испугались, как если бы эти вычисления могли ему навредить. Отец никогда его за них не поощрял, все пытался приучить к труду, чтобы вырос помощник по хозяйству. Но единственное, что занимало Федю, были цифры. И разлучить их никто не мог.
Теперь, когда давление отца ушло вместе с ним в могилу, Вика задумалась, как можно применить Федин талант. На университет ни она, ни мать не рассчитывали – по всем остальным предметам он едва успевал и никогда бы не получил проходного балла на экзамене. Но ведь наверняка в какой-нибудь математической школе его бы ввернули в систему, если бы только он умел выстраивать эти проклятые непонятные ему связи с другими людьми. Впрочем, думала Вика, качаясь в давке среди меховых воротников и вязаных шарфов, сейчас ему намного лучше дается общение и быть может на следующий год они хотя бы попробуют отвести его на собеседование.
Да и Машке скоро в школу. Нужно только успеть сделать операцию до первого сентября и тогда она будет как все – белая мечта отца. Только где взять деньги? За минувший год Вика скопила двести тысяч, а требовалось вдвое больше. Правда, теперь им полагалась пенсия, призванная как бы заместить отца, но даже если на всем экономить, к сентябрю не успеть.
За мыслями о детях полдня пролетели незаметно – Вика даже примирилась с назойливыми звонками, беря трубку, не глядя на определитель номера. Пробудившаяся злость вооружила те внутренние армии, которые не сдавались под натиском зловредных мыслей о Максе. И только к вечеру ее начала одолевать настоящая всепоглощающая тоска.
– Виктория, – разбил тишину голос взявшегося не пойми откуда начальника ее отдела, – через пятнадцать минут встреча с айтишниками. Не забыли?
– Буду, – отозвалась Вика, хотя, разумеется, напрочь забыла о совещании.
А, между прочим, готовилась к нему три недели буквально без просыпу, пока не случились похороны отца. Все искала подходящую платформу, на которую смогла бы посадить систему онлайн-оплаты. Варианты раздражали однобокостью и едва находилось что-то хоть сколько-нибудь, хоть на третью часть подходящее, всплывали новые уязвимости. Так продолжалось бы еще долго, если бы не подвернулись подрядчики, с которых буквально и началось ее падение в бездну по имени Макс.
Они-то и предложили решение, совпавшее со всеми Викиными чаяниями. До похорон она успела бегло осмотреть его со всех сторон, ну а после распоряжаться своим временем уже не могла. И теперь судорожно перетрясала в голове все аргументы, смахивала с них пыль, и сама поражалась тому, как глубоко и как прочно засел Макс внутри нее, что, казалось, на все прошлое она смотрит сквозь его призму.
По лестнице поднималась, как сквозь туман: «Хватит думать о нем, Бога ради, перестань!» Фарватер исчез из виду, и она двигалась совершенно наугад. До тех пор, пока в коридоре дверь, ведущая в кабинет, не поздоровалась громким треском с ее лбом.
На несколько мгновений Вика ослепла, попятилась назад, пытаясь уцепиться рукой за шершавую оштукатуренную стену.
– Черт! – раздался голос впереди, хотя сквозь звон в ушах слова проходили с трудом. – Простите! Простите пожалуйста!
Кто-то подхватил ее под локти, за что она была бесконечно благодарна. Суета окружила ее повторяющимися сожалениями, безответными вопросами, ветром не то от журнала, не то от газеты, которой ее обмахивали.
– Все нормально, – пробормотала Вика, когда черный рой перед глазами начал редеть. – Я в порядке, правда.
Из полумрака медленно проступало миловидное лицо девушки в строгом костюме. Она едва не плакала и беспрестанно махала красной папкой, от цвета которой у Вики закружилась голова. Лоб как будто треснул. «Нет, он же у меня деревянный, – злорадно подумала Вика. – Во век не расшибешь».
– Ой, больно, наверное, – продолжала причитать девушка. – У вас может быть сотрясение, давайте к врачу отвезу?
– Было бы что сотрясать, – гадко усмехнулся за спиной тот, кто все это время не давал Вике упасть.
Сердце нырнуло вниз, и Вика услышала грохот, с которым рассыпается башня кастрюль и столовой утвари. По инерции шагнула вперед, но ее по-прежнему крепко держали за плечи.
– Все хорошо, – твердо повторила она, решив не оглядываться. – Я совершенно цела.
– И предельно самостоятельна, – шепнул Макс ей на ухо. – Так ведь?
Нет, она не оглянется. Ни за что. Никогда.
Вика порывисто освободилась от захвата и исполнила обещание. Выглядела странно, особенно в глазах коллег, но никто не решился спросить. В конце концов, что может происходить в голове, которую только что с размаху огрели дверью?
Она хотела бы побежать, но глупее поведения не придумаешь. Выстукивая каблуками марш независимости, добралась до конференц-зала и плюхнулась в первое попавшееся холодное жесткое кресло. Перед глазами попеременно всплывали радужные мыльные пузыри, голова словно вздулась и грозила треснуть. Только кондиционированный даже несмотря на заоконный холод воздух бодрил и хлестал невидимыми руками по щекам.
Чья-то ладонь мимоходом проскользнула по ее плечу. Периферическое зрение без труда опознало Макса. Что он тут забыл? Ах да, они же планировали обсуждать систему оплаты, которая естественным образом касалась счетов компании. Как он тогда сказал? «Присматриваю за чужими мешками денег». Жаль только Вика совсем об этом забыла.
Он занял место с противоположной стороны, за дальним от Вики концом массивной дубовой столешницы. Она ни разу на него не взглянула, тем более что зрение по-прежнему подкидывало ей загадок: то ли и впрямь возле каждого кресла зачем-то положили по две шариковые ручки или просто у нее в глазах двоится? Кабинет наполнился важными людьми в строгих и не очень костюмах. Объявили повестку встречи. Вика зашуршала страницами ежедневника, который, на счастье, удержала во время столкновения с дверью.
– Предлагаю использовать модульную конструкцию, – вполне уверенно заговорила она, обращаясь ко всем, но едва разбирая их лица за маревом головной боли. – Современное, легкое в управлении и очень гибкое решение. Не говоря о том, что его популярность на рынке растет…
– Возражаю, – донесся голос оттуда, откуда Вика никак не ожидала его услышать. – Гибкость – это восхитительно, но ей отроду два года. Ни толковых тестов, дыра на дыре, никем не прикрытые.
Собрание одобрительно закивало – Макс звучал убедительно и важно. У Вики запульсировал затылок, и дело было отнюдь не в недавней встрече с дверью.
– Наши подрядчики уже давно ее используют, – возразила Вика, по-прежнему глядя в пространство, чем ничуть не склоняла в свою сторону присутствующих. – И никаких проблем у них не возникало.
– Я против самодеятельности, – отрезал Макс. – Есть универсальные решения с огромной базой поддержки, проверенные, испытанные, в чьих кишках уже кто только не ковырялся. Им я готов довериться. Иначе – нет.
– Но они не позволят сделать то, что мы хотим! – выпалила Вика и все-таки была вынуждена посмотреть Максу в глаза.
– Ищите другой способ, – невозмутимо хмыкнул он. – Безопасность превыше всего.
– Согласен, – поддержал Макса Викин шеф. – Думаю, мы придумаем, чем пожертвовать, да Виктория? Какие у нас еще варианты?
И Вике пришлось рассказать о них – других вариантах, к которым не лежали ни душа, ни разум. И хотя сердце колотилось навылет, а в голове засела пульсирующая боль, она умудрилась выбрать то решение, которое претило меньше остальных. «Мне нужна эта работа, – повторяла Вика про себя, уже не вникая в дальнейшее обсуждение. – Я не уволюсь только потому, что мне не повезло втюриться в заносчивого придурка».
Хотя вчера он казался другим. Измученным, сбитым с толку, беззащитным. Что изменилось за ночь? У Вики было всего одно предположение – жена уступила ему. Теперь все пришло в равновесие, и он может себе позволить вести себя как раньше.
Совещание закончилось, второе Викино предложение Макс великодушно одобрил, пообещав «содействовать по полной программе». Хотелось сказать ему при всех: «В жопу засунь свое содействие». Хотелось поскорее вернуться в кабинет, отсидеть еще два проклятых часа, а дома сбежать с Малышкой к берегу озера, чтобы покормить уток в тишине и покое. Хотелось вернуться к старой жизни, сложной, но хотя бы понятной.
К вечеру головная боль сдалась. Перед выходом Вика внимательно осмотрела себя в зеркале: красное пятно почти сошло, взгляд прояснился. Почти обычный человек. Если бы не нарывающая заноза в сердце.
В гулком просторном холле суетились телевизионщики – снимали поздравление сколько-то тысячному клиенту. Вика незаметно просочилась между ними, чувствуя себя настоящим призраком, и так же незаметно выскользнула из бизнес-центра, вобрав носом морозного ноябрьского ветра.
– Неплохо держишься.
Никогда прежде она еще не закипала так быстро. Только наработанный годами жизни с Федей и матерью самоконтроль удержал ее от того, чтобы броситься на Макса и не замолотить кулаками по его груди. Он стоял под козырьком за ее спиной: руки в карманах брюк, голубая рубашка под твидовым пальто оттеняет глаза, волосы небрежно убраны назад. Человек с журнальной обложки, даром что ростом не дотягивает до классических манекенов. Хотя даже на этот его недостаток Вика толком не могла опереться.
– Преследуешь? – спросила она с вызовом. – Неужели нет занятия поинтереснее?
– Не старайся, – он широко ухмыльнулся. – Все твои грубости сегодня я спишу на удар по голове.
Вика чуть не задохнулась от накатившего возмущения. Сколько ни старалась, сколько ни боролась с собой, ни ломала себя – тщетно. Он снова здесь. Он снова где-то глубоко под кожей.
– Что тебе нужно? – прямо спросила Вика, тщательно соблюдая дистанцию и отступая на каждый встречный шаг Макса. Ветер беспардонно ерошил ему волосы, трогал за отвороты пальто, проявлял мягкий румянец на скулах.
– Не уверен, что ты доберешься до дома после такого столкновения, – он остановился, заметив ее попытку к бегству. – Хочу подвезти, если позволишь.
– Не позволю, – отрезала Вика. – Со мной все хорошо. Спасибо за заботу.
– Вик, – он поймал ее за локоть, – ну подожди.
– Отпусти, – выдохнула ему в лицо Вика. – Коллеги увидят, донесут.
– Не донесут, если хотят работать здесь дальше, – Макс хмыкнул. – Позволь тебя подвезти. Только подвезти и ни секунды сверху.
– Нет. У меня электричка через пятнадцать минут.
– Как жаль, что ты все равно на нее опоздаешь.
У Вики бессильно опустились плечи: если он что-то решил, то пойдет напролом, это она уже усвоила. И можно либо бодаться с ним до нового пришествия, либо сделать вид, что поддалась.
– Ты не отвяжешься, да? – спросила Вика обреченно.
– Да.
– Почему?
Он ненадолго задумался, прежде чем ответить:
– Мне нужно знать, что ты в порядке.
– С чего бы?
– Ну, с недавних пор это стало важно. И если ты продолжишь допрос, мне придётся нести тебя в машину силой.
С неба начало противно накрапывать – холодная морось прилипала к щекам и блестела на старенькой, покрытой трещинами и потертостями Викиной кожаной куртке. Она давно уже просила замены, но денег не хватало, и Вика по утрам старалась передвигаться короткими перебежками, но от простуды ее это не спасло. Вот и теперь она уже дрожала от пронизывающего ветра, и Макс, конечно, не мог не заметить.
– Не хочешь, чтобы я тебя просто подвез, позволь хотя бы спасти от воспаления легких?
Вика устало махнула рукой, мол, делай, что хочешь.
Впрочем, разрешение ему не требовалось.
Глава двенадцатая
В машине Макса остро пахло горьким мужским парфюмом и сигаретным дымом. Кремовая кожа сидения скрипнула, когда Вика скользнула коленями к бардачку. Вспыхнула зелёным свечением приборная панель, двигатель сначала рыкнул, а затем блаженно замурчал, едва ощутимо вибрируя.
Макс молча тронул «Бэху» с места, и они неспешно заскользили в потоке. И сколько бы Вике ни хотелось отыскать в Максе лишний недостаток, так и не вышло – он вёл осторожно, с каким-то даже изяществом вращая руль одной ладонью. Молчание между ними натягивалось струной, становилось неловким и находиться в нем был тягостно.
– Высадишь у станции, ладно? – решила заранее предупредить Вика. – Не хочу, чтобы мать видела.
– Ха, я что, уже вычеркнут из списка женихов? Как быстро.
– Ты все равно был вписан карандашом в самый конец.
– Вторым пунктом? – улыбнулся Макс. – Сразу после наркомана-рецидивиста?
Вика не ответила, уставившись в окно. Она хотела потребовать остановиться, выпустить ее, пусть посреди загородной трассы, но все же лучше, чем дальше выслушивать насмешки. Однако вместе с тем она точно знала – Макса такой приказ только позабавит и тогда придется выпрыгивать на полном ходу.
– Извини, – спустя время раскаялся он. – Не только тебе мозги сегодня отшибло.
– Мне ничего не отшибало.
– На что ты злишься?
– Мне была нужна моя платформа! А не тот унисекс, который ты предлагаешь, – выпалила Вика, и боковое окно запотело от ее дыхания. – Зачем ты меня запорол?
– Твое решение небезопасно, – возразил он невозмутимо. – На самом деле небезопасно. Там может всплыть что угодно, любая дыра, через которую к нам войдут безо всяких ключей и паролей. Ты готова за это отвечать?
– Я все проверю.
– Нет. Прости, ничего личного. Но я здесь отвечаю за безопасность и решать мне. Поверь, я не хочу тебе помешать. Только защитить.
В иной ситуации он наверняка не был бы так серьёзен и вряд ли стал бы объяснять своё решение – в конце концов, кто она такая? Менеджер среднего звена, который хочет сделать, как ей удобнее, плевав на других. Вика стушевалась и вновь уставилась в окно, за которым в грязно-серое пятно сливалась унылая березовая роща.
– Это единственный повод для обиды? – уточнил Макс, когда она так и не ответила. – Не могла же ты надуться из-за такой ерунды.
«Он ждёт, что я скажу правду», – удивилась Вика и промолчала.
Макс терпеливо дожидался ответа, постукивая большими пальцами по рулю. В профиль он смотрелся не хуже, чем анфас, будто выточенный из камня скрупулёзным скульптором. Только глаза ожили с тех пор, как Вика видела их напротив, стоя на крыльце своего дома.
– Я думал о тебе весь день, – ляпнул Макс, не отрывая взгляда от дороги.
– И к каким выводам пришёл? – неуверенная, что хочет знать, спросила Вика.
– Они тебе не понравятся.
– Ну ты уж рискни, не бойся.
– А я боюсь. Прости, но правда боюсь.
Он плавно перестроился в левый ряд и так втопил, что Вику вжало в сидение. Она нарочно ударилась затылком о подголовник и закрыла глаза. С сердцем снова было неладно – крутилось, будто старалось выскользнуть из кулака. Как изматывает тьма, когда идёшь на ощупь и не знаешь, когда врежешься или поскользнёшься.
– Тогда зачем начинал? – спросила Вика, искоса взглянув на Макса.
Он одной рукой нашёл пачку в подстаканнике и зубами подцепил сигарету за фильтр. Щелчок зажигалки отчетливо выявил тишину.
– Чтобы ты не думала, что я над тобой издеваюсь.
– Да ну что ты, – ядовито усмехнулась Вика. – С чего мне так думать?
– Давай серьезно?
– Не давай. Если хотел серьезно, надо было сразу сказать. Я бы не поехала.
– Поэтому и не сказал.
– Вот и не выкручивай мне теперь руки. Мы больше не на работе, и ты не можешь мне указывать.
Макс собирался возразить, но его прервал телефонный звонок. На панели, перехватившей вызов, высветилось фамильярное «Мася». У Вики вдруг к горлу подступила тошнота, хотя ее в жизни не укачивало.
– Да, малыш, – с непривычной мягкостью ответил Макс, прижав трубку к уху плечом. – М, прости, забыл.
Тон его стремительно переменился, как и выражение лица – вместо умиротворенной нежности проступила гримаса обиды и разочарования.
– Твою мать, Лиза! – процедил он, выслушав очевидную претензию с того конца линии. – Ты раньше не могла предупредить? Я не могу сейчас. Я даже не в городе!
Он двумя резкими поворотами руля свернул на обочину и дёрнул ручник. Вика старалась смотреть в сторону – у неё было стойкое ощущение, что она наблюдает, как двое посторонних занимаются грубым животным сексом. И не было двери, чтобы уйти.
– Да причём тут бабы?! – чуть не взвыл Макс. – Ты в своём уме?
Трубка отчаянно заверещала. Вика хотела заткнуть уши, но постеснялась. Дернула ручку двери, но та не поддалась.
– Ты не можешь делать из меня отца, когда тебе это удобно, – процедил полушепотом Макс.
Вика закрыла глаза в ожидании неизбежного.
– Слушай, – голос Макса зазвенел перетянутой струной, – перестань разговаривать со мной, как с говном, я ни в чем не…
Экран на панели моргнул и погас – звонок завершён. Вика боялась пошевелиться, как если бы на нее уставили десяток-другой ружей и грозили по первому движению нажать на спусковые крючки.
– Сука, – проронил Макс на удивление равнодушно. И вдруг взорвался, с размаху замолотив ладонями по рулю. – Сука, сука, сука!
Вика вся сжалась. Но бежать, немедленно и без оглядки, ей расхотелось. И вдруг стало спокойно, как давно уже не было. Ещё секунду назад она чувствовала себя запертой в тугом коконе, а теперь взломала хрупкие стенки и расправила новые, ещё незнакомые крылья.
– Если хочешь что-нибудь разрушить, лучше сделай это снаружи, – посоветовала она. – Представляю, сколько стоит ремонт этой машины.
– Плевать, – Макс, тем не менее, перестал дубасить руль и вновь нашарил сигареты. Дым плотным слоем утекал в щель приоткрытого окна. – Поужинаешь со мной?
– Меня дома ждут, – возразила Вика. – Но ты можешь остаться у нас.
– Боюсь, из меня сегодня хреновый рыцарь, – он повернулся к ней. Глаза за сигаретным дымом казались затуманенными. – Твоя мама будет окончательно расколдована.
Вика продолжала обдумывать свое нелегкое положение. Как было бы хорошо, не поддайся она на уговоры; не ударь ее дверь в лоб; не притащи она Макса тогда к себе домой…
– Не молчи, а? Расскажи о чем-нибудь, – потребовал Макс. – О чем угодно.
– Не поможет, – Вика устало растерла лицо ладонями. – Лучше ты. Что случилось?
– Жена хотела, чтобы я сына забрал с тренировки, хотя ещё вчера я был просто приблудившимся мудаком, дурно влияющим на ребёнка, – он выпустил последнюю длинную струю дыма, и щелчком отбросил тлеющий окурок за окно. – Может ты мне объяснишь, что у женщин в голове?
– Разворачивайся, – велела Вика из сизого дымного облака.
Макс распахнул все окна; дым потащило в стороны, изорвав его тонкое полотно в лоскуты. Когда в салоне снова прояснилось, Вика вздрогнула – Макс пристально смотрел на неё, будто ожидал, что она вот-вот обратится неведомым чудищем.
– Серьезно? – уточнил он, снимая ручник.
– Добрось до метро – оттуда автобусы ещё ходят.
Она, разумеется, лгала, и ни один автобус так далеко от города не уезжал, но откуда Максу, привыкшему к машине, было об этом знать?
Он тронулся резко, расплескав гравий и оставив ссадины на жестяных боках «Бэхи». Двигатель больше не мурлыкал – он подвывал в тон отчаянию, указывающему путь домой. Вика тем временем прикидывала, у кого бы она могла заночевать, но по всему выходило, что ее замкнутость отворотила даже друзей, не то что приятелей. Можно было вернуться на работу и пристроиться на клиентском диване – охранники ее хорошо знали и не стали бы возражать.
Теперь Макс гнал, как одержимый. Вика не видела спидометр, но чувствовала, что любая ошибка на такой скорости будет стоить жизни им обоим. И почему-то эта мысль совсем ее не страшила.
– Ты забыл свернуть, – напомнила она, когда они вновь оказались в задремавшем городе, исполосованном неоновыми отблесками.
– Нет, – отрезал Макс. – Едем вместе. Забросим Яшку домой, а потом я сдержу обещание и довезу тебя до станции.
– Макс, не надо, – запротестовала Вика совершенно искренне и серьезно добавила: – Не надо мстить с моей помощью. Это гадко.
Пронзительно завизжали тормоза, и ремень безопасности отпечатался красной полосой у Вики под рёбрами. Машина встала колом у бордюра, а Макс, вцепившись в руль, выговорил чуть не по слогам:
– Либо ты сейчас едешь со мной и больше не озвучиваешь свои дикие догадки, либо выходишь здесь, и мы заканчиваем весь этот бред.
– Бред? – Вика дернула ручку двери, и она, слава Богу, поддалась. – Ты караулишь меня после работы, заставляешь сесть в твою тачку, объясняешься не пойми в чем, а в итоге, когда я говорю чистую правду, которая тебе колет глаза – ты называешь ее бредом. Прекрасный ход, Макс. Браво. Спасибо, что подвез. И хорошего вечера.
Ветер рвал с шеи шарф, брошенные в запале слова рвали сердце. Вика едва не побеждала, глотая начавшийся снег. Нет, хорошо, что он так сказал, хорошо, что выдернул нарывающую занозу из нутра. Теперь наваждение отступит, теперь…
Он крепко схватил ее за талию и, ни слова не сказав, грубо закинул себе на плечо. Вика заколотила его кулаками по спине, но что толку, когда он явно не привык пропускать тренировки в зале?
– Отпусти! – взвизгнула она. – Я закричу!
– Ты уже кричишь, – возразил Макс и распахнул пассажирскую дверь, усадив Вику обратно на кремовое сидение.
Она лишь мельком увидела его глаза – широкие зрачки почти вытеснили голубую радужку, раскаленный блеск лился из-под ресниц и обжигал сердце до нарывающих волдырей. Вика собиралась было выплюнуть ему в лицо такую резкость, которую он не смог бы проглотить, не вспоров горло, но Макс грубо схватил ее за шею и впечатал поцелуй в губы.
Вика настолько обалдела от этой ошеломительной решимости, что как-то обмякла и отчаянно вцепилась в воротник его пальто. Дыхания не хватало. В глазах потемнело. В груди вспыхнуло солнце и скатилось в живот. Вика замычала и нашла в себе силы толкнуть Макса онемевшими руками в грудь.
– Ответ неверный, – серьезно сказал он, проведя напоследок указательным пальцем вдоль ее скулы. – Попробуй снова.
На этот раз Вика просто кивнула. Слова иссякли, солнце, упавшее в живот, высушило их. Она нащупала ремень и с третьего раза попала в фиксатор. Макс вернулся на водительское место. Машина тронулась и продолжила разрезать темные дорожные ряды вдоль и поперёк.
– Странно, – сипло выговорила Вика, – вроде дверью досталось мне, а крыша съехала у тебя.
– В меня, кажется, прилетело что-то потяжелее, – Макс хмыкнул. – И я не справляюсь.
– Куда едем?
– Тут недалеко.
Вика замолчала, и до конечной точки маршрута салон наполнял лишь натянуто-бодрый голос радио-диджея. Однако тишина перестала казаться такой давящей – в ней уже можно было хотя бы дышать. Вика подумала, что пропахла сигаретным дымом и что вряд ли удастся убедить мать, что она просто задержалась на работе. От неё потребуют признания, а что сказать? Сердце зачастило – мать ведь назначила на сегодня смотрины, которые Вика уже совершенно точно пропускала. Теперь скандала не избежать.
Макс притормозил у трехэтажной кирпичной постройки, над входом в которую висела покосившаяся вывеска: «Дзюдо. Карате. Самба». Вика вопросительно взглянула на Макса.
– Пойдём вместе, – решил он.
Она ждала объяснений, но их либо не существовало, либо они могли разрушить то, что и так едва держалось на тонкой паутинке доверия. И Вика не стала ее обрывать, оставив шанс и себе, и ему.
Первый этаж совмещал три зала, из которых доносились вздохи и воинственные кличи. У правой стены протянулась деревянная скамейка совершенно школьного вида – провисающая посередине, крашенная облезлой коричневой краской. Наверное, обычно ее заваливали мешками со сменной обувью и спортивной формой, но сейчас одни занятия закончились, а другие еще не начались, и единственным ребёнком, оставшимся дожидаться родителей, оказался белобрысый мальчуган с заплаканным лицом.
Макс направился прямо к нему, а Вика помедлила. В холле каждый шаг отзывался гулким эхом и даже шёпот прозвучал бы оглушительно.
– Чего случилось, Яш? – спросил Макс, присев на корточки перед ребёнком. – Что за слезы?
– Мама сказала, что я тут ночевать останусь, – едва слышно проронил мальчик. – Потому что ты не приедешь.
– А я приехал, – Макс натянуто улыбнулся. – Готов? Мама там наверняка ужин сделала…
– Она сказала, у неё клиентка допоздна, – Яшка сосредоточенно перебирал в пальцах модный, но весьма потрепанный смартфон. – Я думал ты совсем нас бросил. Как мой настоящий папа.
Макс заметно растерялся. Чтобы скрыть замешательство, привычным жестом стянул с переносицы очки – протереть стекла, и тогда стало заметно, как дрожат у него руки. Вика приблизилась, хоть и сомневалась, что не сделает хуже. Яшка откровенно хлюпнул носом и потупил взгляд. Макс, вернув очки на нос, взял мальчишку за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.
– Никто никого не бросает, понял? У нас с мамой есть разногласия, но мы их решим.
Он хотел что-то добавить, но телефонный звонок ему помешал.
– Да, шеф, – ответил Макс и знаком показал, что разговор неотложный.
Меряя шагами пустынный холл, отошел к окну, и теперь до скамьи долетали лишь обрывки фраз. Оставленный в одиночестве мальчик поднял на Вику покрасневшие глаза.
– А вы папина?..
– Коллега, – быстро пояснила Вика и присела рядом с ребенком. – Твой папа, как настоящий джентльмен, согласился меня подвезти, после того как мой лоб повстречался с дверью.
Мальчик изумленно заморгал, но в глазах его замерцал огонек разгорающегося интереса.
– Как это? – не понял он. – Лоб с дверью?
– Вот и я не знала, как. А, оказывается, очень больно. Посмотри, есть шишак? – она ткнула пальцем в красное пятно на самом видном месте.
