Текст книги "Большие ожидания (СИ)"

Автор книги: Инесса Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сообщение тревожило Лику, оно о чём-то ей напоминало, но она никак не могла вспомнить, однако это было настолько важным, что она позабыла о споре с капитаном и полностью углубилась в воспоминания. Что-то связанное с Липой, её мамой.

Доклад закончился быстро, к счастью, Киреев не любил много говорить, особенно смаковать всем известные факты и гипотезы, используя для этого витиеватые речевые обороты. Проекция потухла, планета развеялась, будто её и не было, зажёгся яркий свет на потолке.

Лика часто моргала, давая глазам привыкнуть к освещению.

– На сегодня вижу, достаточно, – произнёс капитан и поднялся. Все тоже встали. – Если появятся новые данные, сообщу вам. Лицам, незанятым делом, просьба по кораблю праздно не шататься.

Деринов сдержанно кивнул всем и не спеша вышел, полный достоинства и осознания своей правоты. Команда разбилась на группы и негромко переговаривалась. Зал вскоре опустел. Последними выходили Лика и Стас.

– Давайте, я вас провожу, – предложил последний к её нескрываемому облегчению. Слова капитана задели девушку: в конце концов, она не виновата, что её работа начнётся только по прибытии.

–С радостью, – откликнулась она. – Я хотела попросить Варю сходить со мной на Смотровую. Мы так и не увидели Проксиму. А вы не хотите?..

– Я уже видел, и мне не понравилось. Просто тусклая красная звезда. Солнце в сто раз красивее!

– Понятно. Ладно, я всё же схожу. Глупо упускать такой шанс!

– Ну, если ненадолго…

– Конечно, я только пару минут посмотрю, обещаю, – обрадовалась Лика. Она немного робела перед красной звездой и не знала почему: боялась разочароваться в увиденном или испугаться своих кошмаров?

Лика остановилась, как вкопанная. Стас удивлённо посмотрел на неё.

– Что с вами?

– Я вспомнила… Вспомнила, почему меня насторожило сообщение, полученное с Бетты. Оно такое же, как в одном из моих снов.

Лика осеклась и замолчала. Всего доктору знать не следует: не станет же он всерьёз разбирать сновидение, приснившееся ей на Земле, когда она только вернулась из Отдела космических полётов после разговора с Дмитриевым! Да и она не настолько безумна, чтобы рассказать, как её мать превратилась в огромного ящера!

– Расскажите? – настаивал доктор.

Они шли по коридору третьего уровня, через три поворота их встретили закрытые двери, ведущие на Смотровую площадку.

– Я вспомнила, как мама мне рассказывала о Черноте, живущей в глубинах космосе и сжирающей души людей, посмевших забраться так далеко…

– О, это старая страшилка с тех времён, когда человек жил племенами и был добычей хищников. Вот вам и чудище в темноте, животные ведь боятся огня, – усмехнулся по-доброму Стас.

– Да, я не буквально. Просто легенда говорит о том, что человеку не место в Космосе. Каждый должен жить там, где родился и нельзя остаться тем, кем ты был, побывав в дальних мирах. Понимаете?

– Увидим, что толку гадать! Может, сообщение отправляется передатчиком уже много лет… А кстати, вот, знакомьтесь, её красное величество, Проксима Центавра!

Стас резко нажал кнопку, и двери, ведущие на Смотровую площадку, распахнулись. Лика прозрела, ей казалось, что стоило проделать такой путь только ради того, чтобы увидеть своими глазами красоты Дальнего Космоса. Лика стояла, не в силах переступить порог и подойти ближе к красной звезде, которую, девушка была уверена, она будет помнить до конца своих дней.

Глава 8. Большие планы

Лика хорошо запомнила три недели, которые потребовались звездолёту, чтобы достичь планеты b. На самом деле, корабль долетел за восемнадцать дней, но вот уже скоро пройдёт семь дней, как он лёг на орбиту Бетты, а высадка всё откладывалась. На это были свои причины: реальность оказалась гораздо интереснее любых математических и технических прогнозов.

Планета имела два океана: Северный и Южный, и единый континент, разделяющий их километрами суши. Гамаюн проанализировала состав воздуха, он оказался близок к земному: чуть больше кислорода, чуть меньше азота.

Лика ещё была под впечатлением от красной звезды, которую она впервые увидела своими глазами после первого памятного совещания. Проксима была гораздо меньше Солнца, алого цвета, и против ожидания, яркой, но не слепящей. Казалось, энергия бурлит в ней, и когда придёт час, выплеснется наружу тем самым смертоносным излучением, радиацией, от которой у землян нет механизма защиты.

Гамаюн была надёжно экранирована, но надёжность – величина непостоянная. Она уже однажды давала сбой, во время входа в трубу Красникова. Скафандры тоже имели несколько степеней защиты, но все их испытания проводились там, на Земле, в условиях, максимально приближённых к реальности чужой планеты. Условно-приближенных, потому что во многом учёные просчитались.

Например, биосфера Бетты светилась, и этого не были ни в одном докладе. Она мерцала светло-коричневой дымкой, скрывая поверхность, поэтому высадку откладывали. И всё же всезнающая Гамаюн и здесь нашла ответы: планета оказалась скалистой, но место для посадки шаттла вскоре было найдено. Корабль же, во избежание непредвиденных обстоятельств, будет ждать на орбите.

Сообщение от Сирин больше не повторялось, словно там, на поверхности, точно знали, что оно получено и расшифровано. А команда начала сомневаться в том, что оно вообще реально. Лика и сама уже теряла веру, на последующих совещаниях, а их прошло немало, она тихо отсиживалась и слушала, о чём говорили другие.

Членов команды тревожила гора нерешённых проблем, и поводы для опасений множились ежедневно. Связь с Землёй так и не была восстановлена, прекрасно отлаженная в Солнечной системе аппаратура “Икар” в первом же крупном деле показала свою несостоятельность. Это было и неудивительно.

Настораживало другое: отсутствие связи с американским и китайским звездолётами. И если с последним, это можно было списать на неполадки, на то, что он банально не взлетел повторно, то с первым связь должна была быть. Более того, они уже должны были встретить его здесь, курсирующим в пределах Проксима Центавра.

Оставался вариант, что труба Красникова выкинула его не в ту систему, а это означало только одно – смерть.

Эйфория от близости цели давно выветрилась из коридоров корабля. Гамаюн настаивала на общих ужинах и завтраках, пыталась шутить, а потом, просто стала впрыскивать каждому антидепрессант. Это помогало Лике не думать о далёком будущем, не изводить себя бесконечной чередой вопросов без ответа и помогало спокойно спать по ночам.

Но антидепрессанты не могли излечить другую душевную рану Лики, рану, которую ей нанёс Тимофей. Девушка сотни раз говорила себе, что сама виновата, что его романтический интерес – просто выдумка, в которую Лика охотно поверила. Поэтому всё сложилось так, как сложилось.

Чтобы хоть как-то отвлечься, она возобновила походы в лазарет во время дежурства Кости. Тот, казалось, был этому рад и принялся рассказывать новые красочные истории о своём выдуманном прошлом. Лику они забавляли, девушка стала чаще улыбаться. Однако, эти посиделки не одобрял Станислав.

Сначала он подозрительно смотрел на обоих, задерживаясь взглядом на лице Лики, словно хотел отыскать на нём следы какого-то страшного недуга. Потом, коротко кивнув, скрывался в соседней комнате. Костя при этом жутко нервничал и глупо улыбался. Лика понимала, что ей пора и прощалась. Улыбчивый доктор торопливо провожал её до дверей лазарета и виновато пожимал плечами.

Лика вмиг переставала на него злиться за столь явное желание выдворить её и понимала, что на следующий день придёт снова послушать рассказы о базе на Юпитере и обнаруженных в этой зоне артефактах, способных перевернуть современные взгляды науки на происхождение человека.

Девушка даже стала приглядываться к Косте, он был обаятелен, словоохотлив, наверное, даже умён, но её сердце упорно молчало. Он ей нравился только как друг. Другое дело – Тимофей.

Тот был ей неприятен, Лику страшно бесила его идеальность, и всё же она внутренним чутьём угадывала недосказанность. И порой чувствовала на себе его взгляд, от которого одновременно хотелось спрятаться и наоборот, откинув непослушную копну волос назад, гордо пройти мимо, неважно куда.

Вместо всего этого она только беспомощно краснела и ненавидела в такие минуты свою робость. “Мямля”, – говорила она про себя и вспоминала, как ругала её Липа за неуклюжесть.

Внешне Киреев не сказал ей больше и двух слов, но тем не менее часто был на её стороне на собраниях, когда Деринов в который раз называл план по спасению выживших катастрофическим и безумным, гибельным для всех присутствующих и миссии в целом. Тимофей, разумеется, не спешил оправдывать её перед капитаном, но всегда спешил отвлечь Деринова другими темами.

Однако, ко всеобщему неудовольствию, девушка вновь и вновь настаивала на своём. И нарвалась: после особенно бурных споров Деринов попросил её остаться. Он сидел и спокойно ждал, когда все выйдут. Все. Кроме Тимофея.

Это было неудивительно, поскольку заместитель должен быть в курсе всех планов капитана, но Лика почувствовала себя униженной дважды.

– Я попросил вас остаться, чтобы раз и навсегда прояснить ситуацию и больше не возвращаться к ненужным спорам, – начал Деринов, когда Лика присела напротив Киреева. Он смотрел ей в глаза усталым взглядом, словно говорил с капризным ребёнком, не желавшим понимать, что его родители не живут в пряничном королевстве детских грёз. – Это миссия очень важна для нашей страны, она предполагает не только обмен культурным опытом с разумной жизнью, но и, возможно, мы сможем использовать их военные технологии, если они того стоят. Вы понимаете, о чём я, или придётся пояснить?

Девушка опустила глаза. Она прекрасно осозновала, что дорогостоящую экспедицию не отправили только ради спасения десятка землян, без которых Родина вполне могла обойтись.

– Оружие, – полуутвердительно сказала она. – Мы же не уверены, что там есть высокоразвитые цивилизации.

– Даже если там никого нет, тем лучше, – продолжил капитан. – Наш звездолёт смог пройти сквозь трубу Красникова невредимым – смогут и другие. Планета, по данным Системы, вполне пригодна для жизни или кратковременного пребывания там человека. Для базы, другими словами. Возможно, даже наверняка она богата полезными ископаемыми. И сейчас стоит вопрос: кто первым заявит права на неё. Эта страна и станет безусловным лидером во всех отношениях. Постарайтесь для своей страны, Анжелика! Вас ведь для этого наняли.

– Но как спасение людей может этому помешать?

– Однако, никто не знает, что нас ждёт при высадке, какими сюрпризами и опасностями напичкана Бетта. Сесть рядом с тем квадратом, откуда принято сообщение, невозможно. Но мы попытаемся узнать о судьбе “Сирин”.

Голос Киреева дрогнул на последней фразе, в нём слышалось участие и жалость, от этого Лике сделалось тошно. Они всё врут, никто не собирается спасать выживших, им нужно дорогостоящее оборудование с пропавшего звездолёта. Лика чувствовала, что половина из сказанного здесь – ложь, а вторая половина – удобная полуправда.

– В том случае, если это не будет слишком опасно для команды Гамаюн, – продолжил Деринов. Какое-то время все трое сидели молча. – Как вы думаете, Анжелика, почему в эту экспедицию набрали людей с “пятном” на репутации? Да, формально нас не наказали, потому что всем было бы неловко или стыдно, – замялся Деринов.– Посмотрите на меня!

Девушка подчинилась. В глазах Деринова мелькнуло что-то, и они снова стали непроницаемо холодными. Лике показалось, что это была обречённость, покорность чужой, сильной воле или просто сожаление.

– Потому что таких легко дёргать за ниточки. В случае поражения – жалеть о нас не будут, в случае успеха – нами легко управлять. И, тем не менее многие на этом корабле надеются, что эта миссия искупит всё, и у них будет другое будущее. Не лишайте их этой возможности, Анжелика!

Лике хотелось заплакать от безысходности, но она сдерживалась из последних сил. Тем более девушке не хотелось, чтобы её слёзы видел человек сидящий напротив.

– Я поняла, – сдавленно произнесла она. – Больше я эту тему поднимать не буду.

– Если у нас будет возможность спасти кого-то, мы это сделаем, не сомневайтесь, – поспешно сказал Тимофей. Она за всё время разговора так и не посмотрела на него. Его слова были искренними, но Лике казалось, что именно он больше прочих жаждет вернуться невредимым и сделать головокружительную карьеру.

– Можете идти, – мягко сказал капитан и встал.

Лика с Тимофеем поступили так же.

– Я жду вас, Тимофей, через десять минут на рубке.

– Подождите, пожалуйста! – окликнул её Киреев, когда девушка уже была на пороге. – Я хотел вас предупредить!

Лика остановилась, но оборачиваться не стала.

– Вам не следует общаться с Константином Суровиным, это к добру не приведёт, – произнёс Тимофей осуждающим тоном.

Лика вспыхнула. Мало того, что он унизил её в прошлый раз, так и смеет указывать с кем и когда ей общаться!

– Это не ваше дело!

– Было бы не моё – не говорил бы! Вы не знаете о нём то, что знаю я. Вы вообще удивительно слепы, Лика!

– Вас вроде бы ожидает капитан, – девушка повернулась и насмешливо взглянула в глаза старпома. – Вот и идите…своей дорогой..

Лика отпустила колкость, сама удивляясь своей смелости, и вышла, почти выбежала из малого зала, будто боялась, что если она останется наедине с Тимофеем чуть дольше, опять попадёт под магию его чёрных глаз и напридумывает то, о чём потом будет жалеть. Она вдруг поняла, что если бы он проявил слабость, всего только раз, она бы сделала для него всё что угодно.

Но он не даст ей шанса, потому что такие, как Киреев, всегда поступают как должно. Чувства других для них не важны, если только не помогают оттенить их служение.

Лика вздохнула, ей снова хотелось плакать, но на этот раз это были слёзы злости. Девушка и не подумала прислушиваться к словам старпома, решив, что ни в коем случае не прекратит своих визитов в лазарет. И будет видеться с Костей столько, сколько сама захочет!

***

Варя не разделяла мнения Лики по поводу её дружбы с Константином.

– Скользкий он! – пожала она плечами, когда все её аргументы закончились. – По мне, так Тимофей интереснее.

Варя выразительно подняла бровь и замолчала.

– Мне он не нравится! – Лика вылезла из удобного мягкого кресла и отошла к зеркалу, будто для того, чтобы причесаться.

– Ну-ну!

Щётка больно драла кожу, но Лика твёрдо решила не продолжать этот разговор, надеясь, что если она перестанет отвечать любопытной Варваре, та уйдёт в свою комнату.

– Что ты там стала? Иди сюда! И так видимся нечасто. А ещё соседка называется! – Варя намёков не понимала.

– Да нечего здесь обсуждать! Я просто помогаю Косте, заполняю медицинские журналы после того, как он снимет показания. Да галочки ставлю в меню, визируя безопасность. Так я чувствую себя нужной хоть кому-то.

– А что тебе капитан говорил? – зашептала Варя, тоже подойдя к зеркалу и обняв Лику сзади.

– Чтобы я не говорила больше о спасении экипажа “Сирин” как о первоочерёдной задаче, – Лика мягко высвободилась из дружеских объятий и села в кресло, на своё прежнее место.

В словах соседки ей слышалась фальшь: та не просто так завела этот разговор. Её почему-то очень интересовало, о чём говорили вчера за закрытыми дверьми.

Лика постаралась непринуждённо улыбаться, а сама лихорадочно соображала. Вообще, насколько девушка смогла узнать соседку, та активно двигала карьеру своего мужа. Им были нужны деньги, но ведь за полёты на Юпитер должны были платить неплохо. Веслов совершал регулярные рейсы в течение пары лет. Детей у пары не было. Так куда же делись эти средства?

– А почему вы оба оказались здесь? – спросила она собеседницу “в лоб”.

Варя растерянно отвела взгляд, но тут же взяла себя в руки. Она медленно дошла до кровати и присела на край.

– Так я же говорила: нам деньги нужны, – Варвара хотела произнести это с лёгкой улыбкой, но та получилась жалкой и вымученной.

– Зачем? Рассказывай – и я передам тебе вчерашний разговор с Дериновым!

– А зачем тебе? – ухмыльнулась Варя, сделав акцент на последнем слове.

– Капитан озвучил тут одну мысль. Специально для таких, как я, непонятливых и наивных! Мол, нет на корабле непорочных, каждый запятнал “честь мундира”!

– Кроме тебя, – съехидничала соседка.

– Да, но ты в нём не виновата! Ты просто… не такая, как мы. Ты же понимаешь, почему тебя взяли. Не только из-за матери.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ведь как бы… не совсем человек, – промямлила Варя, краснея под пристальным взглядом Лики.– А впрочем, это, конечно, неважно, – тут же прибавила она, отводя глаза. – Ой, а я тут кое-что слышала как раз про твоего Костю, тебе не помешает узнать. Может, пустяк, а, может, и нет. Странный разговор.

Лика подумала, что Варя сейчас придумывает на ходу и говорит ересь, чтобы любой ценой сменить тему.

– Я как раз шла в лазарет за ежедневным уколом. Опаздывала, правда. Ну, да это и не суть! Так вот, Костя с кем-то спорил, негромко так, а всё слышно.

– Ты подслушивала, – сделала вывод Лика.

Варя и не подумала краснеть и кивнула, глаза у неё блестели, по всему было видно, что ей не терпится поделиться услышанным.

– Да и ты послушай: он о тебе говорил!

– Ну, раз тебе не надо… – улыбнулась та и замолчала, выжидательно глядя на Лику.

– Если это что-то неприличное, то не надо!

– Ну, ладно, считай, я тебе поверила! – Варя пожала плечами и встала, делая вид, что собирается уходить. Лика держалась из последних сил, чтобы её не окликнуть.

“Да и какое мне дело до того, что про меня думает Костя? Лучше не знать”, – решила девушка.

– Я отдохну перед завтрашним, – зевнула Варя, обернувшись на пороге

– Я эти чистки организма плохо переношу.

– Я тоже, – машинально согласилась Лика, всё ещё думая об услышанном от подруги.

– Что задумалась? О Косте, наверняка? Или о Тимофее, он так тебя защищал, говорил, что в обиду не даст… Любой женщине приятно такое услышать от мужчины, а уж оттого, кто нравится… Ну, не буду надоедать!

–Подожди! – Лике казалось, что она ослышалась. – При чём здесь Тимофей?

– Ведь это они с Костей спорили! У меня слух хороший, да и разговаривал старпом громко, ошибиться невозможно.

– Иди сюда, сядь! Рассказывай по порядку, я ничего не понимаю!

Варя медленно вернулась на место и, сделав паузу, сказала:

– Сначала ты. Про капитана и вашу беседу.

Лика колебалась: с одной стороны, ей не терпелось узнать, почему и отчего собрался защищать её Тимофей. С другой, всё это походило на крючок, замануху, с помощью которой Варя и Дмитрий хотели выведать у неё информацию.

– Ты мне не врёшь? – прямо спросила Лика. Все на корабле знали о её способности слышать правду, поэтому Варя солгать не должна. Не догадывалась команда только о том, что способности клона притуплялись, когда тот испытывал сильные эмоции.

– Нет.

– Что ты конкретно хочешь узнать? Пересказывать весь тот неприятный разговор о моём долге перед Родиной я не хочу.

– Ну, не бери в голову! – отмахнулась Варя. – Все знают, что капитан помешан на долге, вот Киреев и выслуживается перед ним. Ты хоть знаешь, за что Деринов впал в немилость? А я тебе скажу: в одном из полётов он пожертвовал частью команды ради вероятной угрозы. Отдал приказ взлетать с Венеры, когда приборы показали снижение работы фильтров жилого отсека на сорок три процента. С точки зрения протокола, он поступил правильно. Только вот капитан оставил пять абсолютно здоровых человек на возвышенности Земля Иштар лишь потому, что они не успели добраться назад до начала грозы. Когда за ними вернулась спасательная команда, все были мертвы. Уж не знаю почему: то ли ветра там особые плюс гроза, то ли ещё что…

– Суперротационные ветра.

– Не знаю, тебе видней… Ну да это прошлое, а, как член исследовательской группы, я очень не хочу, чтобы та история повторилась. Понимаешь? Так что выкладывай!

– Мне сказали, чтобы я не мешала остальным своим идеализмом и семейными проблемами.

– Например?

– Бетта может быть опасной планетой, и наша первая задача – собрать образцы почвы, растительного и животного миров. А уж потом, если останется время, спасать экипаж Сирин, – Лика скривила губы, она вновь переживала тот разговор. И понимая позицию команды, внутренне не могла принять её. Девушка надеялась, что ей и не придётся выбирать между долгом гражданина и дочерней любовью.

– Не обижайся, но тут Деринов прав. Рисковать всеми ради надежды найти выживших… Да может они и не выжили или смертельно больны неизвестным вирусом. А мы привезём это на Землю, представь?

– А если мы сами заразимся этим вирусом, лишь ступив на поверхность? – вскипела Лика. Её раздражала позиция большинства: лишь бы самому выжить! – Или твой Дима окажется в числе больных? Ты тоже им пожертвуешь?

– Всё возможно, – сухо отрезала соседка. – Он бы мной, наверняка. Я старше, без денег и престижной профессии, а он… всегда мне изменял, пока зарабатывал.

– Зачем же ты с ним живёшь?

– Любовь, слышала о таком чувстве? Вы, клоны, можете его испытывать? А ревность? Это со мной он стал востребованным бортинженером! И я должна была отдать его какой-то девке?! А когда мы влезли в огромные траты ради его страсти к роскоши, и задолжали серьёзным людям, я думаю, тогда он меня по-настоящему оценил. Но если мы вернёмся живыми и здоровыми, всё начнётся заново. Он, наверное, меня бросит. А может и я его! – невесело усмехнулась Варя.

– Почему? Ты же говорила: любишь?

– Именно поэтому. Не хочу быть обузой! Дима – добрый и внимательный, правда, не только ко мне. Как жена я его устраиваю, но это не будет длиться вечно. Пусть он найдёт себе более подходящую по возрасту пару… Вернусь – пройду курс омоложения, и постараюсь начать всё заново. Но не в Москве.

Лика молчала, не зная, что ответить на такую откровенность. Варя говорила правду, и девушка радовалась, что пока не знала такого разрушительного чувства. Она и помыслить не могла, что сидящая напротив расчётливая блондинка способна на самопожертвование.

– Но хватит обо мне! – Варя смахнула невидимые слёзы. – Уговор есть уговор. Кирееев говорил очень эмоционально, я и не подозревала, что он такой. А на вид “сухарь сухарём”. Типа, Костя хочет тебя во что-то втянуть, незаконное. А наш доктор спокойно возражал, что это будет интересный эксперимент, с клонами такого пока не проделывал никто. Да ты уже, мол, и сама на всё готова, ведь он тебя и не зовёт, а ты каждый день приходишь. Киреев вспылил и начал угрожать Косте, что расскажет всё капитану. На что доктор спокойно возразил, мол, ещё неизвестно, кто от этого пострадает больше: он, Киреев или ты. Да и, типа, не совсем ты и человек, может, и побочных не будет. Так и сказал! Собственно, это всё, я тихонько ушла, чтобы не застали у двери. Мало ли, на что способен этот словоохотливый балагур, Костантин? Впрыснет яду – и спишет на перегруз.

– Уверена, ты что-то не так поняла.

– Конечно, раз ты так считаешь. Решай сама, подруга. Но я бы держалась от милого доктора как можно дальше… Ладно. Я и впрямь засыпаю. Завтра подготовка – рекомендую выспаться хорошенько. Мне как-то перед высадкой тревожно, и это ещё слабо сказано!

Варя попрощалась и ушла к себе. Лика приняла душ и погасила свет, но делала всё на автомате, как робот. Противоречивые мысли не оставляли её. Девушка не знала, что и думать, кому верить. Проворочавшись до глубокой ночи, она решила свести своё общение с Костей до минимума, даже если их группа вернётся назад. Положа руку на сердце, она в этом тоже сильно сомневалась.

Лишь под утро Лика забылась тяжёлым, беспокойным сном.

Глава 9. Земля под ногами

Как назло под утро девушка крепко заснула. Будильник на браслете тревожно пропищал, заставив её открыть глаза. Девушка почувствовала приближение боли, отдающей в виски, которая, Лика уже знала, будет назойливо напоминать о себе весь предстоящий день.

А тот и так обещал быть суматошным.

Процедуры Лика стойко вынесла и согласилась бы пройти их повторно, если бы взамен можно было избежать встречи с Костей. Девушку нервировала необходимость мило улыбаться и делать вид, что всё осталось как прежде. Лицемерить она никогда не умела. К счастью, Константину было не до неё, он едва заметно кивнул Лике и продолжил выполнять указания Стаса.

После того, как все пятеро были готовы, их погрузили в гиперсон, от которого у Лики осталось ощущение кошмара: несколько часов она барахталась в вязкой серой жиже, не в силах сделать вдох. Очнувшись, как ни странно, девушка чувствовала себя отдохнувшей и сильной.

День уже клонился к вечеру, по крайней мере, так показывали цифры на часах, встроенных в браслет. Гамаюн поддерживала суточный ритм людей, делая освещение в боковых коридорах то ярким, как при ясной земной погоде, то приглушённым, имитирующим сумерки. Около одиннадцати вечера в комнатах мерк свет, призывая уставших физически и морально людей ко сну. Система была неумолима к нарушителям сего порядка, делая исключение для управляющего состава и вахтенных. Остальных неугомонных, не желающих мирно лежать в постели, ждал медикаментозный сон.

Лика спокойно прошла на своё место, равнодушно поздоровавшись с присутствующими. Все уже были на месте: девушка заметила, что у большинства утомлённые и равнодушные лица людей, уставших бояться. Лика была внутренне собрана и готова к предстоящему ей выступлению. Она готовилась к нему всю свою жизнь, теперь, под влиянием, психостимуляторов и нейролептиков, ей казалось, что участие в экспедиции было единственно правильным выбором в её недолгой жизни, что она была создана для этой большой цели.

Мысли были чёткими, голова – ясной, настроение – ровным.

Влад говорил холодным голосом чётко, ёмко и по существу. Весь инструктаж занял не более пяти минут. Вопросов Каплынову не задавали, потому что прекрасно понимали: всего не предусмотришь, а основные моменты руководитель группы уже осветил.

Девушка вспомнила, что находится не среди коллег, а говорит с людьми, чья вотчина – металлический корабль, способный преодолеть расстояние в несколько световых лет меньше чем за два года. Да и какие бы доводы она не приводила, её теория всё равно пока останется набором вероятностей.

Деринов устало кивнул, в его глазах Лика прочла одобрение. Пугать никого она не хотела, поэтому решила не развивать тему и села на место.

Девушка её понимала: от их руководителя временами разило враждебностью и без дополнительных жестов. Лика заметила, что руки Вари дрожат.

Варя покраснела, но кивнула.

Капитан и старпом вышли, люди тихо покидали малый зал. Лика с Варей тоже в полном молчании дошли до своих комнат. Говорить не хотелось: не было сил, желания и необходимости. Всё главное уже было сказано.

И всё же Лика была уверена, что нельзя оставлять всё как есть: невысказанные Тимофею слова жгли её, в груди поселился жар, будто кто касался нутра раскалёнными щипцами.

Через пару часов она покинет борт “Гамаюн” и возможно, больше не вернётся на корабль. Возможно… Девушка усмехнулась этим оптимистичным мыслям: конечно, не вернётся. Как не вернутся её мать и остальные с “Сирин”. Вся их экспедиция – своего рода добровольная жертва.

Но Лика не жалела, что проделала этот путь: она всегда была хрупкой и слабой, привыкла смотреть на себя глазами матери и в глубине души была согласна с её мнением. И то, что она так и не спросила Тимофея прямо о том странном разговоре, тайным свидетелем которого стала Варя, говорило о том, что Липа была права насчёт своей дочери.

Девушка хотела поделиться этими невесёлыми мыслями с Варварой, но та замкнулась в себе со вчерашнего вечера, а рано утром ушла проститься с мужем. Как ужасно звучало это слово: “проститься”, словно один из них уже умер или был близок к этому.

Лика в который раз собиралась с духом и подходила к двери, чтобы твёрдой походкой пройти по коридору до комнаты Тимофея и, глядя в его чёрные глаза, не смущаясь спросить: какое ему дело до неё, почему старпом, отвергнувший девушку, рвётся тайно её спасать? Что это: неспокойная совесть или долг неравнодушного постороннего? Желание выслужиться? Не похоже, капитану он, вероятно, об их разговоре с Костей не доложил, иначе бы для одного из них последовало наказание, а может, и обоим бы попало. Утаить такое на корабле с десятком людей невозможно.

Какое-то время девушка стояла у выхода в раздумьях, но так и решилась переступить черту. Ей вдруг сделалось страшно, она опасалась, что Киреев воспримет её вопросы как очередную попытку привлечь к себе внимание или подумает, что она доступная. Последняя мысль Лике понравилась. Может, и вправду, отбросить условности и поступить так, как она поступала всегда, только на этот раз не для того, чтобы утешать мужчину, не из желания почувствовать себя нужной, пусть хоть так, на минуты, а птому, что она так хочет. Прийти к нему по собственной воле и сказать без обиняков: я хочу провести это время с тобой. А после, я уйду и больше никогда в твою сторону не взгляну.

“Потому что не вернусь”, – тут же подумала Лика и решительно нажала кнопку у двери.

Она шла по коридору и гнала прочь любые мысли о том, что скажет, и как это будет выглядеть с точки зрения Тимофея. Что делать, если он просто закроет дверь перед её носом? Девушка встряхнула головой и решила подумать об этом тогда, когда это действительно случится.

Не дав себе больше времени на сомнения, Лика постучала в дверь комнаты старпома. В коридоре было пусто, да и возможные пересуды сейчас не имели никакого значения. Стук получился гулким и громким. Лика досчитала про себя до десяти, и постучала снова. Мысли вихрем закружились в голове, девушке сделалось жарко, во рту пересохло, хотелось выпить залпом кружку холодного молока.

Лика уже повернулась, чтобы уйти, и скорее почувствовала, чем услышала, как дверь отъехала в сторону. Девушка ожидала вопросов, презрительного взгляда, ей вдруг стало обидно и хотелось сказать в ответ что-нибудь хлёсткое, некстати подступили к глазам непролитые с начала полёта слёзы.

Она повернулась, закусив губу и избегая смотреть Тимофею в глаза, и всё же посмотрела. А, посмотрев, обмерла на месте. Тимофей смотрел на неё совсем не так, как всегда: холодно и покровительственно, словно староста на провинившуюся студентку. В его глазах сейчас была та теплота, что согревает, но не обжигает, робкий костёр на опушке, в котором при желании можно угадать будущий пожар, способный выжечь весь лес и всё живое, а потом, когда уже никого не останется, он пожрёт себя сам.

Лика пребывала в каком-то полусне, она закрыла глаза, чувствуя на своих губах его поцелуй, сначала робкий, потом всё более уверенный и крепкий, терпкий как вино и горький как ядовитый миндаль. Поцелуй захватил её в плен, заковал в кольцо сильных рук, не давал вздохнуть, но подарил свободу от мыслей, планов и ожиданий. Девушка прижалась к мужчине, позволила себя отвести к кровати, в звуке расстёгивающейся молнии на комбинезоне ей послышался сдавленный стон облегчения. Она принимала поцелуи и целовала сама, урывками, еле касаясь губами и прижимаясь щекой к грубой коже его рук, будто благодарила за оказанный приём, словно не имела на него права.