Текст книги "Тропы Раздора. Восстание"

Автор книги: Илья Воронцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

1

Лагерь пылает.

Огненное зарево вспороло черноту беззвёздной ночи, осветило высокие деревья, что плотно обступили поселение. Пламя яростно глодает промасленные крыши юрт; верёвки между жилищами передают его, как эстафетный факел, отчего пожар быстро охватил всё поселение.

Люди в панике мечутся меж юрт. Кто-то пытается спасти своих из-под рухнувших остовов, кто-то носит воду с ближайшего ручья в тщетных усилиях погасить огонь, а некоторые режут верёвки, чтобы спасти немногие уцелевшие жилища. В хаосе никто не обратил внимания на закутанную в плащ фигуру, что быстро, но уверенно шагает в сторону деревянной хижины чуть в стороне от основного поселения.

Лицо человека скрыто низко надвинутым капюшоном. Виден лишь широкий подбородок, поросший чёрной щетиной. Движения, одновременно плавные и отточенные, выдают недюжинную физическую подготовку.

Человек скользит полуночной тенью. Пару раз по дороге попались жители лагеря. Тогда он прятался – за ближайшим деревом, среди разбросанных ящиков или просто во тьме.

Человек бесшумно отворил дверь хижины, чёрная фигура скользнула внутрь. Не скрипнули видавшие виды петли, не затрещали рассохшиеся от времени половицы – самый чуткий слух не уловит движения.

Внутри хижина неотличима от любого жилища деревенских бедняков в этой части Шол Каннар. Старые доски маленькой грубой конуры треснули от времени, интерьер кое-как украшают замызганный ковёр неопределённого цвета и пара кусков толстой, не слишком чистой ткани на стенах – местные почему-то называют их гобеленами, хотя на гобелены они похожи не больше, чем двуручный меч-клеймора – на кухонный нож. Обстановка – столь же грубая мебель, а венцом декора выступает гора ящиков, мешков и керамических сосудов, что валяются тут и там.

За столом у дальней от входа стены расселся мужчина. Спина скрючена, в руке – перо, на столе – лист пергамента. Пишется не очень – в неверном свете единственной лучины можно разглядеть несколько смятых клочков пергамента, а также бутылки – пустые, початые и ещё не открытые; парочка опрокинулась, содержимое разлилось вокруг. По комнате поплыл кисловатый запах алкогольных паров.

Пришелец затворил дверь. Раздался нарочито громкий кашель.

– Чего надо? – надтреснуто произнёс человек за столом. Он даже не поднял головы.

– Тебя, Канниш.

Голос, высокий, но твёрдый, заставил отвлечься от письма.

– Кто ты? – Канниш сильно пьян. Он с трудом держится на ногах – чтобы встать, пришлось опереться о край стола.

Выглядит Канниш неважно. Кожа приобрела нездоровый землистый оттенок, каре-зелёные глаза налились красным. Каштановые волосы давно не знали мытья, сальные пряди ниспадают на высушенное заботами лицо. Канниш – болотный эльф, абориген здешних краёв. Острые уши и раскосые глаза не дадут соврать.

– Чего нужно? – прозвучал новый вопрос.

Взгляд эльфа скользнул по пришельцу и застыл на груди. В свете лучины сверкнул кулон из неплотного, с зазором, переплетения двух металлических нитей чёрного и серебряного цветов. При виде кулона глаза Канниша расширись от страха. Ладонь лихорадочно шарит по столу, очевидно, в поисках оружия. Отвести глаза от пришельца эльф не посмел.

– Братство Эбена… – в шёпоте Канниша – суеверный ужас.

Неподалеку послышались голоса. Несколько человек идут к хижине, слышен негромкий разговор.

– Надо сказать Каннишу…

– Половина лагеря сгорела. Придётся уйти…

Фигура в чёрном слегка мотнула головой. Из-под капюшона тускло блеснули глаза.

В следующее мгновение то, что Канниш считал жизнью, закончилось.

Пришелец резко подобрался. Прыжок – и он стоит к эльфу вплотную. Короткий взмах кинжала вспорол Каннишу глотку. Эльф захрипел, на губах пузырится кровь. Глаза, и без того огромные от страха, расширились ещё больше, но уже через мгновение подёрнулись дымкой – душа Канниша отправилась в Ниир, подземный мир посмертия.

Мужчина бережно, словно любимую женщину, опустил тело на пол.

Взгляд упал на разбросанные записки. Пришелец похватал обрывки пергамента, рассовал мятые клочки по карманам. Несколькими ударами разбил все ещё не пустые бутылки. В лужу, что образовалась на полу, полетела лучина. Агент бесшумно выскользнул из хижины.

Дерево – старые доски отжили своё и грезят лишь о том, чтобы красиво сгинуть в огненных объятьях – отозвалось на ласковое прикосновение в ту же секунду. Жилище превратилось в гигантский факел; не то что зайти – даже находиться рядом невозможно.

Люди с воплями ринулись к хижине. Попытки забраться внутрь успехом не увенчались: всё, чего добились горе-спасатели – опалённая кожа и слезы от едкого дыма.

Никто не узнает ни причины пожара, ни судьбы Канниша.

Огонь спалит всё.

2

– Как там Шол Каннар?

Невысокий плотный мужчина с маленькими слезящимися глазами вальяжно раскинулся на дорогом кресле чёрного дерева. Лёгкие медленно, с наслаждением тянут дым из причудливо изогнутой трубки. Сквозняк колышет атласное одеяние цвета сирени, золотая цепь с рубинами и золотым же амбарным замком – символом наместника имперских территорий – мерно позвякивает в такт движениям.

– Холодно, сыро, на каждом шагу – повстанцы. Элизий, короче.

Мужчина в чёрном сидит напротив – в гораздо более сдержанной позе. Под распахнутым плащом мелькает бархатный камзол. Меж собеседниками – большой рабочий стол.

– Капюшон-то снимешь, Тарк? – три подбородка – наместник не слишком успешно прячет их под рыжей бородой – задвигались от смеха.

– Прости, – спохватился мужчина. – Привычка.

Капюшон лёг на плечи. Свет из узкого окна-бойницы озарил лицо человека в чёрном.

Красавцем его не назвать. Мужественным – пожалуй. Интересным – определённо. Крупное, с широкой челюстью лицо в обрамлении волнистых чёрных волос, ломаная линия тонких губ, хмурый прищур бирюзовых глаз – непростой характер читается во всём.

– Клянусь Дерином, видок – как у покойника! В зеркало давно смотрелся? Лицо – что кабанья кожа: дублёное…

– И в щетине. Шутка покрылась плесенью, Морний, – губы Тарка растянулись в намёке на улыбку.

– Не оставляю надежды достучаться до твоей тупой башки, – хохотнул наместник.

Выглядит Тарк и впрямь неважно – будто пехотинец после месячного перехода. Мужчине едва минуло тридцать, но глубокие морщины не позволят дать меньше сорока. Сероватая кожа оттеняет глубокие синяки под глазами; хищный разлёт густых орлиных бровей лишь усиливает гнетущее впечатление.

– Что с заданием, Тарк?

– Лагерь сгорел. Пожар, – лениво протянул тот.

– Как неожиданно! И Канниш?..

Тарк кивнул.

– Ха, отлично сработано!

Наместник открыл шкатулку на краю стола. В руках Морния показался небольшой свёрток.

– Для тебя. От магистра Альгвейра.

Суровое лицо Тарка смягчилось. Альгвейр Клагиус, или Вепрь, в прошлом – наставник Тарка. Вепрь не ходит в любимцах послушников – гоняет и в хвост, и в гриву. Гнев неофитов напрасен: тяжело в учении – легко в бою! Многие агенты – в том числе Тарк – вспоминают уроки Вепря чуть ли не с теплотой.

– Что там?

Наместник пожал плечами.

– Морний, – протянул Тарк. – Кончай валять дурака. Ты же всё проверяешь.

– За кого ты меня принимаешь?! – медовые глаза весело блеснули.

Тарк молча ждал продолжения.

– Да так, склянки какие-то, – наконец признался наместник. – На, смотри.

Агент развернул свёрток. Альгвейр прислал эликсиры. Вовремя – запасы Тарка почти иссякли. Агент бережно завернул бутылочки обратно в замшу.

– Письма не было?

– Нет.

– Уверен? Может, потерялось по дороге?

– Какой ещё дороге?.. Тарк, письма для важных шишек привозят напрямую сюда. Думаешь, много наберётся идиотов, кто рискнёт перейти дорогу Братству? Вы же подчиняетесь только Императору!

Морний поджал губы. Получилось что-то среднее между смущением и ухмылкой. Тарк ответил молчаливым пожатием плеч.

– Может, отдохнёшь немного? Конклав Братства ведь дал тебе свободу действий.

– У нас война, Морний, – агент пригладил непослушные волосы. – Отдохну позже.

– Как знаешь. Главное, не сведи себя в могилу таким рвением.

Морний достал вторую трубку. Отточенным движением наместник забил чашу курительным порошком, после чего протянул угощение Тарку. На пару минут в помещении воцарилась тишина – мужчины наслаждались куревом.

В комнату пробрался толстый рыжий кот. Животное юрко проскользнуло меж ног Тарка, короткий прыжок – и кот очутился у Морния на коленях. На агента уставились хищные зелёные глаза.

– Привет, мой хороший! – наместник безотчётно погладил кота. Тот изогнулся дугой, подставил мордочку пухлой ладони.

– Гляжу, привычке не изменяешь, – усмехнулся Тарк. – Внешне твои коты отличаются так же, как их имена. Как звать нынешнего? Рыжик V?

Морний вздохнул:

– Рыжик VIII, Тарк. Превратности судьбы.

– Недолго они у тебя живут.

– Сейчас такое время, что этот шалопай, – наместник ласково потрепал кота по загривку, – запросто может пережить нас с тобой.

Тарк издал смешок, но какой-то невесёлый.

– Слышал новость? Наши взяли Ол-Гаэран!

– Шутишь?!

– Клянусь Пентой! Город утопили в крови – эльфы разместили большой гарнизон. Похоже, в Сопротивлении думали, что в такой улей мы не сунемся.

– Каждый может ошибиться.

– Да, – Морний кивнул. – Легатов можно понять: Сопротивление для них – как заноза в заднице. Консул Крангира, Йорик… Встречался с ним, кстати?

– Пару раз пили вместе.

– Правда? Ого!.. Погоди, Тарк, – Морний мелко замотал головой. – Его же месяц назад назначили!

Агент тихонько рассмеялся.

– Иногда ты – сущий ребёнок, Морний.

Наместник обиженно надул пухлые губы.

Тарк обратил взор к стене:

– Обновил интерьер?

– Угу. Чтобы не забывать, где очутился.

Морний повесил карту полуострова Крангир – арены противостояния Империи и жаждущей независимости Гракии: некогда – эльфийского королевства, ныне – мятежной провинции.

– Великая Пента! – наместник хлопнул себя по лбу. – Как я мог забыть?!

– Что? – слегка встревожился Тарк.

– Тебе письмо!

Морний торопливо порылся в бумагах на столе, выудил конверт с сургучной печатью – естественно, сломанной. Тарк рассмотрел знак – замок, такой же, как у Морния на шее.

– Будем общаться письмами?

– Ха-ха. Не смешно, Тарк. Письмо от Иды Геласиус, – толстяк внезапно посерьёзнел. – У неё большие проблемы, просила передать сообщение как можно скорее.

– Кто такая?

– Наместница территорий к западу, на границе эльфийских кланов Куол и Зайагур. Жаркое местечко во всех смыслах. Из городов в тех краях – только Непкас

– Наместница? Женщина? – брови Тарка взметнулись.

– Увидишь Иду – поймёшь, – хмыкнул Морний. – Такую энергичную особу ещё поискать! Из армейских, к слову. Не знаю, дослужилась ли до легата, но званием точно выше центуриона.

– И в боях бывала? – недоверчиво произнёс агент.

– Ещё бы! Говорю же – бой-баба.

Тарк покачал головой.

– Бой-баба, не бой-баба – без протекции так высоко не взлетишь. Мы не на севере.

– Ну, значит протекция, что сказать, – произнёс наместник тоном учителя, уставшего слушать излияния докучливого школяра. – Прочти уже письмо!

Тарк неторопливо развернул пергамент, пробежался глазами по тексту.

– Пишет, что попала в очень серьёзную ситуацию и нуждается в помощи Братства, хм, – агент отложил письмо. – Можно и поконкретнее.

Морний решительно махнул рукой:

– Не можно. Обычная предосторожность. Вдруг гонца перехватят?

– Предлагаешь ехать в Непкас незнамо зачем?

– Нет – крайне советую! Ида Геласиус слов на ветер не бросает. Если у неё проблемы – без твоей помощи не обойтись.

Тарк посмотрел на товарища с немалым удивлением.

– Ты редко бываешь столь настойчив. Так и быть, поеду. Непкас, значит?

– Не совсем. Ида занимает форпост неподалёку. Она почему-то называет его виллой.

– Да хоть дворцом.

Морний аккуратно убрал с колен кота. Захрустели суставы – толстяк встал.

– Пойдём, – на плечо агента легла мясистая ладонь. – Хочу немного пройтись. Потом провожу тебя в путь-дорогу.

– Хорошо.

Крепость Морния, Сагалит, построили для защиты от морского вторжения. Со стен открывается изумительный вид на залив Терье и окрестные земли. Фундамент цитадели, высокая клиновидная скала, глубоко вспарывает воды лагуны. Высадиться и не попасть под обстрел со стен – невозможно.

Морний со вздохом облокотился на зубец крепостной стены.

– Райское местечко! – наместник обвёл взглядом полукружье залива. – Вокруг – прекрасные земли: вдоволь леса, дичи, руды… Да пошло оно к дьяволу!

Тарк вытаращил глаза.

– Начинал в столице, а теперь сижу в захолустье на второсортной должности, – наместник не оборачивается. – Почему, как думаешь?

Агент открыл рот, но Морний уже продолжает:

– Доверился не тем людям. Меня втянули в дело Императорского Казначейства.

– Казначейства?.. – лицо агента вытянулось.

Несколько лет назад вспыхнул большой скандал: крупные чиновники тянули из Казначейства огромные суммы. Налоги граждан оседали в карманах кучки толстосумов. Несколько человек лишились голов; другие – числом куда больше – отправились на каторгу.

Морний никогда не делился этой историей.

– И ты?..

– Сыграл очень маленькую роль – поддался обаянию лживого человека и поставил печать не на том документе. Отделался ссылкой. А мораль такова: не доверяй. Лучше прослыть бонзой, чем вляпаться в историю из-за чрезмерной доверчивости.

– Запомню, Морний.

– Для меня можешь сделать исключение, – в улыбке наместника смешались веселье и печаль.

Морний махнул рукой.

– Ладно, что было, то было. Глянь, сколько вокруг ферм! Если подойти к освоению Крангира с умом – накормим половину Империи.

Тарк высунулся за пределы стены по грудь. Волны внизу разбиваются об основание замковой скалы в бесконечном штурме.

– Начни с отмены рабовладения.

Рабский труд – ахиллесова пята Гракии. Империя уступила эльфам это право ради присоединения королевства. Местным запретили угонять в рабство подданных Империи, но остаются государства на другой стороне Мерцающего Моря.

– Без рабов экономика в два счёта полетит к чертям, – хохотнул Морний.

– Рабство тебя не смущает?

– Ещё как смущает! Но что поделать – эдикт Императора…

Тарк вспомнил бабку – беглую рабыню как раз с плантаций Гракии. Вспомнились рассказы: детское воображение в красках рисовало быт и условия жизни рабов.

Когда агент впервые увидел рабскую жизнь воочию, рассказы бабки показались сказками на ночь.

На горизонте, далеко за границами залива, проглядывают несколько парусов. Слабое зрение не даёт Морнию разглядеть корабли.

Тарк – другое дело.

– Очередная эскадра Рыцарей Пенты?

– Чего?

– Во-он там, – Тарк ткнул пальцем в сторону парусов.

– А, – наместник цокнул языком. – Да, сегодня прибывают. Зоркий у тебя глаз, Тарк! Каждый раз поражаюсь.

– Чего им надо?

– Слышу прежнюю любовь к ордену! – толстяк рассмеялся. – «Морний, нужен трёхмесячный запас провизии на пятьсот человек», «Морний, раздобудь двадцать крепких лошадей для разведчиков», «Морний…» – Тьфу! Командоры когда-нибудь сведут меня с ума.

– А что хотят конкретно эти?

– Не знаю, Тарк. Рыцари Пенты не отчитываются. Совсем как ты.

– Совсем как я, – эхом повторил агент.

– Пойдём, встретим вояк. По пути заложим повозку до Непкаса.

Тарк замотал головой:

– Я лучше верхом. Но с тобой схожу.

– Благодарю покорно, – Морний склонился в неуклюжем поклоне.

Глаза агента, бирюзовые, как воды залива, весело сверкнули в лучах яркого дневного солнца.

Сагалит – настоящий лабиринт. Чтобы добраться до внутреннего двора, пришлось миновать добрую дюжину лестниц, галерей и переходов.

В замке кипит жизнь. Попадается много разного люда – солдаты гарнизона, слуги, чиновники и торговцы. Все почтительно кланяются наместнику и с опаской, а то и страхом глазеют на Тарка.

Братство Эбена не пользуется популярностью в народе – скорее наоборот. Немудрено – как не бояться тайных агентов самого Императора? Цепные псы режима, холуи власти или просто чёрные – самые мягкие из прозвищ, коими наградила агентов молва. За Братством прочно закрепилась репутация карательных сил для неугодных. Поначалу неприязнь граждан сильно злила Тарка, но со временем он привык. Смирился.

– Йорик, к слову, тоже приплыл с Рыцарями Пенты. Яйца у мужика, должно быть, стальные! – Морний не скрывает восхищения новым консулом. – Знаешь, что стало с прошлым консулом?

– Просвети меня.

– Кто-то отправил бедолагу изучать рельеф морского дна. С камнем на шее.

Воцарилось недолгое молчание. Нарушил безмолвие Тарк:

– Ничего не слышал о Йорике.

– Он из тех сумасшедших северян с острова Блиг, что без конца режут друг другу глотки. Вернее, резали.

– Что, глотки кончились?

– Нет, – фыркнул наместник. – Один умник, Олагенсон, исхитрился подмять весь остров.

– Олагенсон… причём тут Йорик?

– Наш консул – ближайший сподвижник Олагенсона. Думаю, кто-то в Имперском Совете решил воспользоваться дарованиями северянина здесь, на Крангире.

– Разумно. Здесь те же дикари, только в профиль, – промолвил Тарк с оттенком пренебрежения.

– С таким понятием, как культура, местные эльфы знакомы весьма условно.

Морний взъерошил редеющие волосы на макушке.

– Если эльфы победят – вышвырнут всех чужаков вон. Или поубивают.

– Не победят.

– Ну а вдруг? Можно подумать, ты не знаешь, какие они расисты.

Агент пожал широкими плечами.

– Если эльфы отгородились от цивилизации стеной из предрассудков – это их проблемы. Не хотят ассимилироваться? Невелика потеря.

– Такие речи, знаешь ли, не способствуют интеграции полуострова.

– Интеграция – забота высоколобых типа тебя, дружище. Моё дело – мечом махать.

– Экий ты скромник!

За беседой спустились во внутренний двор. Снуют туда-сюда люди; грохот, треск и ругань рабочих – всё как в любом уважающем себя порту. В грязи под ногами можно увязнуть по щиколотку, а местами – и по колено.

– Запустил ты вотчину, – проворчал Тарк. Сапог агента только что угодил в коричневое месиво по самое голенище.

– Нечего выделываться, – наместник усмехнулся в бороду. – Для чего, по-твоему, нужен деревянный настил? Но – да, ты прав. Наведу тут порядок. Что до сапог… сейчас выйдем к воде. Там почище и есть где ополоснуть обувь.

У пирса теснятся разнокалиберные суда – крошечные шлюпы соседствуют с гигантскими линейными кораблями, флагманами имперского флота. Торговцы, наёмники и просто авантюристы – война влечёт на Крангир людей со всех концов страны. Тут и корабли Хань – людей маленького роста со странными раскосыми глазами, чья родина – прибрежные горы на восточной границе Империи, юркие шхуны Коэгал – совершенно безволосых существ с огромными, в половину лица, лиловыми глазами, проворные драккары северян с Ледаса. Есть и пара судов с флагами Ульшака. Провинция на крайнем западе – родина одноимённого темнокожего народа, лучших мореходов Империи

Возле трапа околачиваются несколько человек в традиционных красно-жёлтых балахонах, моряки о чём-то оживлённо переговариваются. Один из ульшакцев показался Тарку смутно знакомым.

Агент бросил взгляд на флаг, что реет на носу корабля – и застыл.

– Морний, встречай гостей без меня.

– Что такое? – встревожился наместник.

– Потолкую вон с теми ульшакцами, – Тарк махнул головой в сторону моряков.

– Ха, нашёл-таки повод не видеться с Рыцарями Пенты! – беззлобно рассмеялся Морний. – Ладно, увидимся.

Наместник хлопнул агента по плечу, грузная фигура заковыляла в сторону эскадры – корабли успели подплыть довольно близко. Морний насвистывает мелодию одной из непристойных песен, что звучат в любой таверне от южных пустынь Гаукаме до пиков Ледяных Гор на крайнем севере.

3

– Говорят, вверх по реке – пара брошенных гробниц эльфов.

Вещает плотный мужчина среднего роста с вислыми усами. В ноздре красуется толстое золотое кольцо – отличительный знак боцмана.

– Усыпальницы, конечно, нетронуты, – саркастично заметил другой, высокий и крупный. Причёской он напоминает шар скатанной шерсти.

– Нет, Хаарги – там как в кладовой после набега твоей жены.

Реплику встретили громовым хохотом. Шутник, в отличие от остальных – не ульшакец: бледно-розовая кожа и пшеничные волосы выдают уроженца Алгамуса, провинции к востоку от Гракии. Белая нашивка на балахоне выдаёт корабельного врача.

– Эрза!.. – шерстеголовый потряс пудовым кулаком. Алгамусец состроил нарочито каменное лицо.

– Я за. Тёплый приём ждёт в любом случае – эльфийские гробницы без нежити не обходятся, – боцман покачал головой.

– Если жена Хаарги не сожрала и их.

Здоровяк уже вознамерился познакомить лицо Эрзы со своим кулаком, когда раздался звучный голос:

– Затея стоящая.

Все повернулись к молчавшему доселе ульшакцу. Невысокий ростом, он кажется выше из-за статной осанки, широченные плечи и могучие руки видны даже из-под балахона. Длинные, до поясницы, волосы, заплетены в косу, на конце висит небольшая гирька – в бою украшение легко превратится в импровизированный цеп. Мужчина носит аккуратную короткую бородку, на красивом лице выделяются характерные для ульшакцев длинный тонкий нос c горбинкой и пухлые губы, а угольно-чёрные глаза не покидает азартный блеск.

– Игра стоит свеч.

– Но, капитан?.. – запротестовал Эрза.

– Что, Эрза, кишка тонка? Резать упырей – не Хаарги задирать.

– Чтоб я – да испугался?! Ни в жисть! – врач надул щёки.

– Ну вот и славно. Готовь команду, Даапун! – капитан хлопнул усатого по плечу.

Боцман вразвалочку двинул на корабль. Остальные поплелись следом.

– Очередной рейд, Гаапана?

Мужчина повернулся на голос.

– Тарквеус Плабис, черти тебя дери! – смуглое лицо просияло. – Вот так встреча!

Гаапана стиснул агента в медвежьих объятиях.

«Не разлей вода» – любимая присказка матери Тарка. Сдружились ещё мальчишками: отец Гаапаны, потомственный моряк – близкий друг семьи Плабис. С годами дружба лишь окрепла; Тарк с Гаапаной то и дело встречаются в самых неожиданных местах – как сейчас, например.

– Не знал, что ты на Крангире.

– Да только прибыл. Будем грабить эльфов! – Гаапана разудало махнул рукой.

– Это я слышал, – ухмыльнулся агент.

– А ты небось по делам Братства?

– Как всегда, дружище.

Гаапана не стал расспрашивать. Тарк всё равно не ответит – Братство Эбена, в народе – чёрные, ревностно хранит тайны. Люди не знают ни численности Братства, ни его целей. Даже дата создания названа приблизительно – ранние годы правления Клодия I Великого, основателя Империи. Летоисчисление в государстве ведётся с момента его рождения, поэтому можно предположить, что речь идёт о двадцатых годах новой эры.

– К слову, – Тарк ткнул в собеседника пальцем, – твой человек прав насчёт нежити: тварей в гробницах – битком.

– Неудивительно. Либо монстры и золото, либо хрен собачий.

Агент рассмеялся.

– Почему у эльфов не в ходу кремация? Избавили бы от работы.

– И лишили всего веселья? На такое эльфы не пойдут, Гаапана, извини. Даже ради тебя.

– О, узнаю твой искромётный юмор.

– Уж получше шуточек Эрзы! – возмутился агент.

– Что правда, то правда. Чем занимаешься на полуострове? Проворачиваешь сомнительные дела?

– Чья бы корова мычала, Гаапана.

– И всё же?

Тарк выудил из кармана письмо.

– Еду в Непкас. Тамошняя наместница, Ида Геласиус, просит о помощи.

– Ида Геласиус? – Гаапана рассмеялся. – Хо-хо, наслышан, наслышан!

– Правда?

– Да о ней все болтают. Баба стервозная, просто жуть. Но дело знает! И красоты, говорят, неописуемой.

– А Морний о внешности даже не заикнулся.

– Морний? – агатовые глаза округлились. – Что забыл в Гракии толстяк?

Тарк познакомил Гаапану с Морнием в столице лет восемь назад.

– Вообще-то мы сейчас в его вотчине, – агент ткнул пальцем в сторону подплывающей эскадры. – Видишь те корабли? Морний сейчас на пирсе, встречает Рыцарей Пенты.

– Я просто обязан засвидетельствовать своё почтение!

– Ну вот и засвидетельствуй. А мне пора.

– Уже?

– Да. Дело срочное. Не обессудь – посидим в другой раз. И попрощайся за меня с Морнием.

– Хорошо, Тарк. До встречи!

– Бывай!

Мужчины обнялись. Гаапана направился к краю пирса, Тарк – к крепостным воротам.

– Ида Геласиус, – пробормотал агент под нос. – Что ты за птица?

4

После каменного мешка Сагалита пейзаж за крепостными вратами поразил агента буйством красок и ароматов. Морний прав – вотчина наместнику досталась на редкость благодатная. Основные силы Империи в Крангире исторически сосредоточены на востоке, рядом с рекой Таик’х – естественной границей между Гракией и Алгамусом. Там же выстроены и Сагалит, и столица провинции – Лутвиг. Восстание их почти не затронуло – Империя живо вышибла повстанцев вглубь Крангира.

Непкас, напротив, стоит глубоко в эльфийских землях, на северной оконечности полуострова. От крепости – полтора дня конного хода.

На равнинах у Сагалита переселенцы разбили множество полей, тут и там на плоской, как блин, земле выступают крыши отдельных ферм и целых селений. Пасторальные пейзажи вызывают в сердце Тарка умиление, типичное для жителя большого города. От изнанки сельской жизни агент, конечно, старается держаться подальше.

По мере удаления от границы картина меняется не в лучшую сторону. Ровные прямоугольники полей местами поросли сорной травой, часть домов вдоль дороги брошены. Тарк приметил над полем чёрное облако дыма. Что горит, с тракта не разглядеть, но догадаться нетрудно – повстанцы спалили очередную деревню. Партизанская война даётся Империи тяжело: эльфы прячутся по лесам, совершают короткие опустошительные набеги, а легионам привычны открытые столкновения. Местность на востоке равнинная, удержать территорию несложно, но Сопротивление ухитряется делать вылазки даже сюда. На западе, среди гор и лесов, войска контролируют лишь небольшие участки территории.

К вечеру стало совсем безрадостно. Равнину прорезали многочисленные овраги, с обеих сторон к тракту подступили леса. Немногие селения разрушены и разграблены.

Легионеры соорудили вдоль дороги с десяток виселиц. Полусгнившие тела эльфов покачиваются на ветру в назидание повстанцам. Сопротивление не отстаёт: перед часовней Великой Пенты распят служитель, полы одеяния глумливо задраны, рядом – вся семья от мала до велика. Часовня стоит на холме – зрелище видно всей округе.

Тарк скользнул равнодушным взглядом и по виселицам, и по часовне. Восстание в Гракии – не первая кампания агента, Тарк много раз видел, как война коверкает судьбы. Мягкосердечным людям на фронте не место: самые дикие зверства – на их совести.

Деревья подступили к самой дороге, пышные кроны дубов почти смыкаются над головой. Резко стемнело – листва загородила солнце. Тарк насторожился, правая рука легла на эфес меча. Чащоба – отличное место для засады. Агент забрался далеко на территорию повстанцев. Тарка посещала мысль отправиться в Непкас по воде, но путешествие займёт не меньше трёх дней – придётся обогнуть почти весь полуостров. Времени на подобное у агента нет.

Дорога спустилась в овраг. Рядом с трактом весело журчит крошечный ручеёк, щебечут лесные птахи. Тарк позволил коню минутную передышку, дал напиться воды. От ручья пришлось буквально отрывать – животное не хочет уходить ни в какую, агент же стремится поскорее миновать опасный овраг.

А тот, как назло, всё не кончается. Тарк уже минут пятнадцать скачет вдоль унылых глинистых склонов, где из украшений – покрытые мхом корни деревьев. Зелёная стена расступилась, взору открылся небольшой участок ясного голубого неба. Однообразный пейзаж и тряска поневоле вгоняют в транс…

К реальности агента вернул резкий свист прямо над ухом. Беспокойно задёргался конь. Тарк мотнул головой, широко раскрытые глаза уставились на оперённое древко в земле впереди. Стрела прошла в считанных дюймах от головы.

– Зараза!

Тарк пустил лошадь карьером. Конь бросился вперёд, склоны оврага перед глазами слились в один рыжеватый тоннель. Агент обернулся – и похолодел.

Сопротивление. Около двадцати эльфов бешено погоняют коней в попытке догнать агента. Красивые лица искажены яростью, в руках тускло блестят клинки. Несколько повстанцев скачут с луками наперевес, наконечники стрел угрожающе смотрят на агента. Тарк ещё пуще подхлестнул коня.

Агент наконец выбрался на открытое пространство. Склоны оврага расступились, взору открылась холмистая равнина с редкими одинокими деревьями. На траве слева промелькнула чёрно-серая горка – кто-то жёг трупы. Чуть поодаль – три виселицы, более старые, чем предыдущие – мясо на покойниках местами облезло до кости. Стрела кого-то из преследователей угодила одному из мертвецов в ногу, тело закачалось, как маятник. Повстанцы рассредоточились, часть перестроилась к флангам – эльфы ходят зажать Тарка с трёх сторон. При каждом ударе копыт летят крупные комья земли.

Расстояние сокращается. Агент в пути с самого утра, конь устал от долгой дороги. Лошади повстанцев, напротив, явно свежие. Свистят стрелы; попасть в движущуюся цель на скаку непросто, но не для эльфа – Тарка спасают лишь неровности ландшафта.

Агент выхватил метательный нож. Чёрная фигура свесилась с седла, плащ знаменем трепыхается за плечами. Тарк метнул клинок в ближайшего преследователя. Нож угодил в грудь лошади, та встала на дыбы и сбросила наездника.

Следующий бросок пропал втуне – лезвие бессильно чиркнуло по доспеху эльфа. Тарк чертыхнулся, влез обратно на седло. Как раз вовремя – вместо того, чтобы продырявить живот, эльфийская стрела лишь чиркнула агента по бедру. Тарк сдавленно зашипел.

Впереди замаячил небольшой лесок – зелёный остров средь безлюдных холмистых равнин. Агент влетел под сень деревьев на полном скаку, прохладная тень чуть остудила разгорячённые тела человека и лошади. Эльфы ворвались следом; повстанцам пришлось сузить построение, за Тарком вновь тянется единая колонна.

Агент потянулся к поясной суме, в руке возник светящийся пузырёк – из тех, что прислал Альгвейр. Тарк чуть замедлил бег лошади, прицелился – и швырнул эликсир в преследователей.

Громыхнуло так, что во всей округе вспорхнули птицы – небо наполнилось тёмными силуэтами и беспорядочным гомоном. Взрыв оставил небольшую воронку, эльфов закидало омерзительной смесью из комьев земли и ошмётков лошади и наездника – пузырёк угодил прямо под первого в колонне повстанца. Кони испуганно отпрянули назад. Кто-то пустил стрелу – тёмный росчерк пронёсся футах в двадцати от агента.

Тарк выиграл несколько секунд.

Бешеная скачка продолжается. Лес кончился, тракт вновь петляет среди безжизненных холмов. Чёрные остовы домов, мельницы с обломанными лопастями, поросшие сорной травой поля – эльфы даже не пытаются обжить имперские поселения. Неудивительно – хотя полный контроль Империя установила только над восточной частью и побережьем полуострова, легионы и Рыцари Пенты шерстят Крангир вдоль и поперёк. На долю повстанцев остаются селения в горах и чащобах.

Агент бросил короткий взгляд за спину. Число преследователей сократилось – вслед за Тарком скачут четырнадцать эльфов. Повстанцы вновь охватили агента полукольцом, вскинуты луки, блестит в руках смертоносная сталь.