Текст книги "Искушение. Книга 1. Перстень Змеи"

Автор книги: Илья Кирюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

12:00. 28 сентября 2012 года. Подмосковье. Усадьба М. Б. Беленина.

За годы, прошедшие со времен трагических событий в Арктике и бурного начала предвыборной президентской компании, кабинет хозяина дома почти не изменился. Только голову белого медведя, олицетворявшего арктические приключения хозяина, сменила оскалившаяся клыками, огромная голова уссурийского тигра. Плазменную панель сменил не меньший по размерам монитор компьютера. На мониторе в разных окнах одновременно отражались в on-line режиме состояния биржевых котировок, мировые новости, несколько окон были отключены. Прошло почти два года с тех пор, как в этом доме оппозиционная тусовка строила планы победы на президентских выборах, делила посты в верхних эшелонах власти и с удовольствием уминала за обе щеки дармовое угощение. Два года, которые изменили все. Воспоминания о рухнувших надеждах уже почти растаяли, оставив ощущение досады и опасности «быть наказанным». Первое время после победы Владимира Путина на выборах Михаилу Борисовичу Беленину часто снился Михаил Ходорковский и даже был момент, когда, примеряя на себя судьбу своего тезки, он начал судорожно переводить деньги за рубеж. Но дни шли за днями, он продолжал заседать на совещаниях и у нового вице-премьера по энергетике и, в качестве ведущего эксперта, на отраслевых совещаниях и круглых столах. Несмотря на постоянные рассуждения о развитии альтернативных источников энергии, спрос на энергоносители на Западе и Востоке последнее время возрастал и сделал экономическое и политическое положение Михаила Борисовича незыблемым в политической элите страны.

Кресло за массивным рабочим столом, на котором красовался все тот же антикварный письменный прибор, пустовало. Хозяин и его собеседники устроились в гостевых креслах.

– Мистер Браун, к сожалению, все усилия, которые я и мои друзья прилагали последние годы, оказались пшиком, – Михаил Беленин сделал большой глоток коньяка и со смаком отправил в рот половинку нежно-розового абрикоса. – Реальную помощь от вас моя партия не получила. Вы все активнее сотрудничаете с окружением президента. Это и строительный бум автомобильных заводов в России, и совместные планы с Боингом, а уж о сфере компьютеров и телекоммуникаций, я вообще не говорю. Про мои же планы на «Уорвик Петролеум» кое-кто забыл, все ушло государству! А ваши обещания об организации внешнего давления на Медведева и Путина я могу расценить только как банальную провокацию. Все прахом пошло! Хорошо голову сберег.

– Дорогой Михаил Борисович, понимаю ваши эмоции, сохранили Вы не только голову, но и это все, – советник американского посольства обвел рукой кабинет олигарха. – Я вот смотрю, Вы – все тот же фрондер, ведь знаете, что Путин лично следит за судьбой уссурийского тигра, а Вы его отрезанную голову – и на стену, – Браун многозначительно и с нескрываемым ехидством посмотрел на ощеренную морду хищника на стене.

– Не знаете – не говорите, – сморщился Беленин, – Владимир Владимирович патронирует не уссурийского, а амурского тигра.

– Ну да, ну да! Разница огромна. Но давайте ближе к делу. Михаил Борисович, мы приехали обсудить с Вами перспективы дальнейшей работы.

– А у нас есть перспективы? – Беленин с явным недоверием взглянул на собеседников, допил коньяк и налил себе еще.

Браун отметил про себя, хозяин уже третий раз доливает себе коньяк в бокал и руки у него едва заметно подрагивают.

– К чему мне сейчас с вами «дружить», – криво усмехнулся хозяин, – что такое вы можете мне предложить? Тогда – было ясно, была цель, а сейчас все поменялось. Сегодня, с вашими проблемами и в Штатах, и в Европе, я могу просто купить – Европу – сейчас, а США – через час, – грубо скаламбурил он. Несмотря на то, что каламбур вышел грубым, собеседники Беленина встретили его с улыбкой.

Олигарх быстро пьянел, и дальнейший разговор мог стать беспредметным.

– Михаил Борисович, – спутник Брауна внимательно посмотрел на олигарха, – боюсь, Вы снова наступаете на те же «грабли». Как Вы допустили утечку информации о контактах Дардамадзе с Молодцовым и попадание ее на телевидение? Думаете, ФСБ не «докопается» до того, что этот толстый грузин был только посредником и кто был реальным заказчиком этих горлопанов? С Вашими возможностями можно было задушить эту информацию в зародыше.

Лицо олигарха посерело, взгляд стал осмысленным и злым.

– Ну, да ладно, кто старое помянет – тому глаз вон! Так, по-моему, у Вас говорят, – примирительно поднял руки Браун.

Хозяин пригубил коньяка, злые складки у рта разгладились.

– Предлагаю перевернуть эту страницу, – продолжал Браун. – Наш визит к Вам носит деловой характер и никоим образом не связан с политикой. Михаил Борисович, мы хотим предложить Вам взаимовыгодное сотрудничество в деле осуществления контроля над бизнесом Андрея Гумилева…

– Почему именно Гумилева? – расслабленное от алкоголя лицо Беленина опять заметно напряглось.

– Видите ли, Михаил Борисович, рост Ваших интересов в сфере IT-индустрии и скорое их пересечение с интересами Гумилева весьма очевидны. Мы не скрываем, что возлагали на его корпорацию определенные надежды в ходе прошедшей в вашей стране предвыборной компании. Однако, эти надежды не оправдались. Мы и наши компаньоны понесли определенный ущерб. Аналитические службы прогнозируют программным продуктам, которые разрабатываются в его Корпорации, безусловное лидерство на современном рынке. Ряд разработок его программистов уже сейчас в центре внимания основных «игроков».

Мы в курсе того, что Вы начинает «перепрофилирование» своего бизнеса. Конечно, уход из сырьевой сферы – «тренд сезона», как говорят модельеры. И мы с Вами согласны. Более того, мы готовы будем Вам в этом помочь.

– Да идите Вы! – с пьяным вздохом проговорил олигарх, – сам справлюсь. Он стал подниматься, намекая на то, что гостям пора восвояси.

– И с этим справитесь, – Браун бросил ему на стол папку «Участие М. Б. Беленина в подготовке террористического акта в Москве. 2010 г.»…

– Что вы хотите взамен? – моментально протрезвел олигарх. – Понятно, что чего-то хотите. Недаром же в таких случаях говорят: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке». Уверен, что вы сейчас попросите от меня нечто такое…

Спутник Брауна, молодцеватый, похожий на сержанта морской пехоты, типичный американец, который представился Генри Баркером, прокашлялся и, глядя прямо в глаза Беленину, произнес: «Нам нужна Медуза».

Михаил Борисович сжал кулаки, лицо налилось кровью. О том, что ему достали Медузу, знал только один человек, и Беленин был полностью уверен в его молчании. Это был Охотник.

– Успокойтесь, Михаил Борисович, мы просим только об одолжении. Фигурка нужна нам на два, максимум – три дня. И мы ее возвратим. Мы готовы оставить Вам в залог на это время другие предметы.

Беленин лихорадочно думал, что могло американцев заставить просить фигурку, подавляющую волю человека. Фигурку, которую обычно использовали для уничтожения отдельных людей. «Видимо, решили убрать какого-нибудь „Ассада“, – подумал он, – а вдруг, Путина или меня!?»

– Что я получу взамен? – с деланным спокойствием повторил он.

11:05. 29 сентября 2012 года. Москва. Смоленская набережная 10. Посольство Великобритании.

Панорама завораживала. Москва-река, обрамленная гранитом набережных, высотное здание со сверкающим серебром шпилем, плотно-серая череда «сталинских домов», первые этажи которых были прикрыты пушистым золотом еще не опавшей с деревьев осенней листвы. Артур Уинсли самодовольно отметил, что дома он определил чисто по-русски – «СТАЛИНСКИЕ». Русский он знал хорошо и очень любил в разговоре с «аборигенами» применять их фразеологию.

Здесь, на крыше посольства, в хорошую погоду он мог сидеть часами. Прекрасный вид, органично объединивший «державность» открывающегося над рекой пространства и зданий, олицетворяющих великое и страшное время – с одной стороны, и странную уютную теплую атмосферу Москвы – города шумного и по-русски немного безалаберного, эклектичного и непредсказуемого – с другой. Он не понимал тех русских, которые наводнили Лондон. Часто, сидя здесь, покуривая трубку, он думал, что этих вырвавшихся на европейские просторы россиян надо привозить сюда, на крышу посольства Ее Величества, чтобы они прониклись к своим «пенатам».

Уют открытой веранды, которую архитекторы предусмотрительно разместили на крыше посольства, очень хорошо сочетался с небольшим баром, в котором всегда можно было заказать горячий чай или кофе, легкую закуску, а для курильщиков открывалась прекрасная возможность покурить на свежем воздухе. Тем более, что курение было строго запрещено на территории посольства.

Уинсли ждал расшифровки записи вчерашнего наблюдения за женой и сыном русского химика. Он особенно не надеялся узнать что-либо новое, но возможность насладиться последними теплыми деньками, замечательной панорамой, вкусным табаком и хорошим чаем не позволяли ему сдвинуться с места.

– Сэр Артур, – посыльный принес ему запечатанный пакет, – Вас спрашивает некто Генри Баркер. Проводить его к Вам?

– Да, да, конечно, будьте так любезны! – Все, прощай тихое наслаждение покоем. Генри все-таки негодяй – мог бы предварительно позвонить. Наверняка, в наших «скачках» он опять на корпус впереди. Не успел Уинсли это подумать, как перед ним возникла широкая улыбка Баркера.

– Добрый день, сэр Артур! Не устали наслаждаться великолепной панорамой?

Уинсли изобразил на лице сдержанную улыбку и, пожимая американцу руку, подумал: «Мысли он, что ли, читает?». По привычке взглянул в глаза Баркера и сам же себя осадил – с контактными линзами можно скрыть любую гетерохромию. [70]70
  Гетерохромия – различный цвет радужки правого и левого глаза или неодинаковая окраска различных участков радужки одного глаза. Она является результатом относительного избытка или недостатка пигмента меланина.


[Закрыть]

– Чай, кофе, может быть, виски или коньяк? – Артур подозвал жестом официанта и замер, ожидая решения Баркера.

– Кружку кофе со сливками, сэндвич с ветчиной и сыром, сахар я сам положу, – Баркер по-хозяйски развалился в кресле и скрестил вытянутые ноги.

Стюард вернулся почти мгновенно. Или он очень быстро приготовил заказ, или, что более вероятно, – отметил про себя Уинсли, – американец здесь завсегдатай и его вкусы давно известны буфетчику и стюарду.

– Думаю, у нас есть возможность залезть в голову этого русского химика. Он достал цепочку, на которой сверкнула фигурка медузы.

Уинсли поежился. Ему стало не по себе, когда он увидел артефакт, оставивший такой кровавый след на его родине. [71]71
  «Сыщики».


[Закрыть]

– У нас была информация, что данная вещица попала в руки некоего русского олигарха. Насколько я знаю, человека мало приятного, мне известно о его связях с Эйзентрегером и всей этой нацистской швалью. Сам отдал или, может быть, выменяли? – с нескрываемым любопытством Уинсли посмотрел на жующего компаньона.

– Что Вы, Артур, после результатов президентских выборов, а теперь еще и упорных слухов о его связях с Дардамадзе, Молодцовым, Немцовым и остальными, Беленин только и думает, не обрушится ли на него гнев Президента, как когда-то на Ходорковского. Но хорохорится бедняга. Сначала упирался, но после непродолжительной, но весьма убедительной речи Вашего покорного слуги даже Беленину было трудно отказаться. Кроме того, я заверил его, что пользоваться сей безделушкой я буду всего несколько дней. Затем в целости и сохранности все будет ему возвращено. А еще, – лицо американца расплылось в лукавой улыбке, – я пообещал Михаилу Борисовичу от Вашего лица гостеприимность на территории Ее Величества, в случае, если над его головой «грянут громы небесные». Вот, он и согласился. Сегодня Ильина выписывают во второй половине дня и нам надо успеть, пока его не начнут плотно опекать.

– По-моему, Генри, Вы очень поторопились давать авансы Борису Михайловичу от лица Ее Величества. С какой стати, Королева должна оказывать гостеприимство еще одному любителю «русских горок» [72]72
  Русские горки (Американские горки) – Один из самых популярных аттракционов в парках развлечений. В России их называют Американские горки. Представляют собой железнодорожную систему специальной конструкции, спроектированной так, чтобы состав вагонеток с пассажирами, проходящий по ней, резко изменял направление и скорость движения.


[Закрыть]. Когда развалился Союз – они захватили общественной собственности столько, что взлетели в мировом рейтинге богачей на самую верхотуру. Потом, когда русские начинали наводить порядок в своем доме – в этих нуворишах забурлил бунтарский дух, они вспомнили о демократии и либерализме. А теперь, когда до них стало доходить, что «все нажитое непосильным трудом» [73]73
  К/ф «Иван Васильевич меняет профессию» – реж. Л. Гайдай.


[Закрыть]– отличное выражение из одной русской комедии, у них могут забрать – NAVOSTRYAYUT LIGI на Туманный Альбион. Почему бы Дяде Сэму не открыть объятья бедняге Беленину, а?

– Не сердитесь, Артур, это была шутка, а вот русского ученого действительно выписывают сегодня.

– Что касается Ильина, то его уже опекают и, причем, сразу с нескольких сторон, – помрачнев, сообщил Уинсли. Он сразу вспомнил, как изумился, когда узнал, что не только ФСБ интересуется пропажей химика. После разговора с Баркером в Болгарии он связался с одним из членов ложи Хранителей, который занимал высокий пост в Ми-6 [74]74
  Секретная разведывательная служба (англ. Secret Intelligence Service, SIS), MИ-6 (англ. Military Intelligence, MI6) – государственный орган внешней разведки Великобритании.


[Закрыть]и узнал, что их резидент в Москве, по инициативе американцев, уже несколько дней пытается собрать хоть какую-нибудь информацию о русском ученом, но, практически, безрезультатно. Кто-то тщательно «зачищал» информацию, связанную с этим русским и его открытием. Единственной зацепкой стала информация, что судьбой Ильина интересуется служба безопасности русского олигарха «от высоких технологий» – Андрея Гумилева. Это несколько успокоило Артура Уинсли – если, Гумилев интересуется работами Ильина, то через перехват переговоров и переписки через iPad-ы и iPhon-ы они быстро соберут информацию об Ильине и его работе.

Прилетев в Москву, англичанин был поражен обилием iPad-ов и iPhon-ов в столице России. Складывалось впечатление, что каждый русский считал своим долгом пользоваться продукцией заокеанских коммуникаторов. Везде, на улице, в кафе он встречал молодых людей, оживленно говорящих или смотрящих в «надкусанное яблоко» [75]75
  Логотип фирмы Apple, производящей интернет-планшеты iPad и мобильные телефоны – iPhone.


[Закрыть].

– Артур, ну как, Вы готовы? – Баркер быстро убрал артефакт в кожаный мешочек, поднялся и посмотрел на часы, – мы можем не успеть, в этом городе пробки хуже, чем в Нью-Йорке, а в их подземку я соваться не хочу. Эти русские кричат на каждом углу, что московский метрополитен – это дворец под землей, и я, по глупости, сегодня решил приехать к нам в посольство на метро. Посмотрел карту, увидел, что мне надо сделать пересадку на станции «БИБЛИОТЕКА-ИМЕНИ-ЛЕНИНА». Никогда не думал, что страдаю клаустрофобией [76]76
  Клаустрофо́бия (от лат. claustrum – «закрытое помещение» и др. – греч. φόβος – «страх») – психопатологический симптом, фобия замкнутых или тесных пространств. Считается, наряду с агорафобией, одним из самых распространенных патологических страхов.


[Закрыть]до тех пор, пока не сделал «переход», – у них так называется пересадка с линии на линию. Теперь я знаю, что чувствуют пингвины, когда толпой мигрируют по Антарктиде. Тебя сжимают люди спереди, сзади, с боков. У всех в ушах наушники. Их, наверное, зомбирует Путин и ФСБ, – и идут они, как пингвины – шаг вперед и влево, шаг вперед и вправо. Я думал, что прошла вечность, а оказывается, когда я смог взглянуть на часы – всего двадцать минут! Больше ноги моей не будет в этом МЕТРОПОЛИТЕНЕ!

– Генри, не зарекайтесь, Вам просто не повезло. Лет двадцать тому назад я совершил экскурсию с экскурсоводом по московскому метрополитену – я был потрясен. Поверьте, я многое посмотрел в этом мире, но ничего подобного не видел, особенно я был потрясен станцией «КОМСОМОЛЬСКАЯ-КОЛЬЦЕВАЯ» – эпическое впечатление! Кроме того, скоро полдень, а в это время любая подземка безлюдна. Уверен, что менее, чем через час, мы будем на месте. Вперед!

– Нет уж, увольте! – только на машине. Тому есть серьезные причины.

– Ну, причины, так причины.

Конечно, их опередили. Когда они парковались у территории больницы, Ильин входил в кабинет Гумилева…

Глава 8

12:00. 29 сентября 2012 года. Москва. Центральный офис Андрея Львовича Гумилева.

Поднимаясь по широкой парадной лестнице в компании Гумилева, Кирилл недоуменно оглядывался по сторонам. Только у проходной сидели охранники, да в приемной олигарха сидела миловидная секретарша и читала яркий иллюстрированный журнал. «Суббота же! – вспомнил он, – как я раньше не догадался! Совсем оторвался от жизни!»

– Здравствуйте, Кирилл Иванович! – навстречу Ильину из-за стола встал молодой человек, одетый богато и неброско, – извините, ради Бога, что украли Вас на пять минут у семьи, но вопрос, возможно, очень важный. Разрешите представиться, Андрей Львович Гумилев, глава этой компании, хотя, многие считают меня олигархом и владельцем IT-империи.

– Андрей! – в комнату, оттолкнув Ильина, ворвался грузный, неряшливо одетый мужчина. «Но, – отметил Ильин, – от него пахло дорогим одеколоном». – «Петр Великий» [77]77
  «Пётр Вели́кий» – тяжёлый атомный ракетный крейсер. Флагман Северного флота ВМФ РФ. Основное предназначение – уничтожение авианосных групп противника.


[Закрыть]возвращается! «Земля-3» прошла все испытания!

В этот момент он увидел постороннего человека в кабинете и осекся.

– Вот, Кирилл Иванович, видите? Ну, к какому олигарху вот так могут врываться сотрудники? Степан Борисович, извини, но у меня гость, ты мог бы зайти через пять минут?

– Нет проблем! – тот, кого звали Степаном Борисовичем, быстро ретировался из кабинета.

– Итак, Кирилл Иванович, я в курсе, что у Вас возникли проблемы с памятью. Дело в том, что мы должны были встретиться в тот злополучный день, когда Вы попали под машину. Сейчас Вас отвезут домой, но очень Вас прошу, давайте встретимся, как только сочтете это возможным.

Гумилев на минуту задумался, как бы решая, стоит ли говорить и, видимо, решившись, обратился к Кириллу.

– Видите ли, Кирилл Иванович, у меня есть серьезная информация, что Вами, а скорее, Вашей работой интересуется ряд зарубежных спецслужб. Кроме того, – было видно, что Гумилев с трудом находит слова, – я почти уверен, что ваша квартира и лаборатория уже оборудованы следящей и записывающей аппаратурой.

– Господи, да зачем? – лицо Ильина вытянулось, он смотрел на олигарха с нескрываемым испугом, – Андрей Львович, то, что я пытаюсь изобрести, наши «заокеанские друзья» уже начинают забывать. Чем я могу быть им интересен? Это просто невозможно!

– Не знаю, Кирилл Иванович, но предлагаю Вам воспользоваться моими специалистами, чтобы они хотя бы «посмотрели-пощупали» Вашу квартиру.

– Да ради Бога! Если Вы считаете, что так надо, конечно, я не против. Ильин чувствовал, что в каком-то сне попал в дешевый детектив, хотелось ущипнуть себя и проснуться. Потеплее завернуться в одеяло и увидеть их старую «трехрожковую» люстру над головой.

Гумилев достал из небольшой шкатулки на письменном столе визитную карточку и что-то вписал на ее обороте.

– Я тут свой личный мобильный подписал. Так что, как надумаете, прошу, позвоните. Буду ждать, – он нажал кнопку на интеркоме, – будьте добры, вызовите, пожалуйста, Савича, пусть он со своими ребятами проводит Кирилла Ивановича. Он в курсе.

Едва за Ильиным закрылась дверь, как в кабинет заглянул Бунин.

– Андрей! Ты освободился? К тебе можно?

– Да можно, можно. Заходи, – Гумилев сидел на краешке своего огромного директорского кожаного кресла и сосредоточенно просматривал информацию на большом мониторе.

– Андрей, завтра в Североморск возвращается «Петр Великий». Ты поедешь на торжественную встречу?

– А в чем торжественность? В том, что нашу новую терроформирующую станцию «Земля-3» охраняет флагман Российского флота – атомный крейсер «Петр Великий»? Или, что двадцать дней и почти четыре тысячи морских миль атомный ракетоносец, способный несколькими залпами снести с лица Земли целые государства, охраняет испытания нашей перспективной секретной разработки? Да ты в своем уме? Проще только по всем спутниковым телеканалам дать постоянную рекламу со звездами Голливуда, чтобы зрителей побольше у экранов собрать – кто еще не знает – «У этих русских есть одна маленькая штучка!» [78]78
  Перефразированная цитата из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок» – «Мулаты, бухта, экспорт кофе … чарльстон „У моей девочки есть одна маленькая штучка“ и… полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах! Я хочу отсюда уехать. У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу».


[Закрыть]. Ты этого хочешь? – разволновавшись, Гумилев встал из-за стола и мерил ногами кабинет.

– Мне пришлось месяц уговаривать лично Президента пойти на такой шаг. Накануне выборов в Штатах, с их претензиями на арктический шельф, рейд «Великого» по Северному морскому пути – это не просто «игра мускулами» – это реальная демонстрации нашей мощи в этом регионе. И в это время мы с тобой, как два королевских глашатая орем во всю глотку, – «Не бойся, мировая общественность, „Петр Великий“ – это еще не самое страшное для вас, вот „маленькая штучка“ у него под килем скоро все дно под Арктикой для этих ненасытных русских переформирует!»

– Андрей, да успокойся ты. Извини, ты же понимаешь, как это для меня важно. Ведь это первые успешные испытания после той трагедии. Теперь, может быть, они отстанут от меня со следствием и обвинениями по аварии на «Земле-2» [79]79
  «Миллиардер».


[Закрыть]. Этим ФСБешникам мало головы Ковалева, они хотят и меня упечь.

Бунин сник, на его узком загорелом лице появилось виноватое выражение.

Гумилев подошел к столу, заказал у секретаря пару эспрессо и подсел к начальнику отдела перспективных исследований.

– Ты тоже меня извини. Сам не знаю, чего взъелся. Ладно, забыли.

«Странно, с чего бы Бунину так бояться ребят с Лубянки? Может быть, они до сих пор давят на него» – промелькнуло в голове Гумелева. Перед глазами встало лицо Арсения Ковалева и необъяснимое чувство вины, которое всегда возникало, когда он думал о своем старом друге. Несколько раз он порывался связаться с Арсением, который, обвиненный в срыве испытаний «Земли-2», уже два года отбывал срок в колонии строго режима. Но Ковалев демонстративно отвергал попытки какого-либо контакта.

«Действительно, чего опасается Бунин? Завтра обязательно надо будет поговорить с Олегом. Пусть разберется с ФСБ. Только этого мне еще не хватало», – Гумилев вздохнул и сделал вид, что собирает журналы на столе, освобождая место для чашек.

Секретарь принесла миниатюрные чашечки с ароматным кофе. Аромат «арабики» немного успокоил Бунина и он поглубже уселся в кресле.

– Степан Борисович, ты видел его? – Андрей кивнул на дверь.

– Ну-у, да, а что? – Бунин еще не отошел от взрыва Гумилева.

– Я так понял, это и есть потерявший память Ильин, – Степан Борисович пригубил напиток и поставил чашку на стол, – и, так понимаю, ты хочешь, чтобы я взял его в отдел?

– Главное, хочу выяснить, почему Осокин так срочно организовал с ним встречу и так срочно остыл к этому вопросу. Безусловно, Санич прав – за этим делом что-то стоит.

13:00. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово.

Всю дорогу Санич инструктировал Кирилла, что и как он должен делать.

– Давайте повторим, Кирилл Иванович, – лицо начальника службы охраны Гумилева излучало участие и доброту.

– Во-первых, включить прибор номер 1, – сосредоточенно, как студент на экзамене начал Ильин, – включать нажатием копки, не вынимая прибор из кармана. С включенным прибором пройти по всей квартире. Квартиру обходить не спеша, заглядывая в окна и в шкафы. Во-вторых, в кладовке, опять же не вынимая из кармана прибор, повторно нажать кнопку.

– Надеюсь, Вы понимаете, что пока мы не сообщим Вам, не откровенничайте со своими в квартире. Как только получим данные с прибора, так я Вам сразу позвоню. Ваш мобильный мы уже проверили, так что позвоню на него.

Они ехали в машине, оформленной под «такси». В ней Санич забрал Ильина из больницы. Водитель остановил автомобиль на МКАДе, не доезжая пары километров до съезда на Бутово. Санич пересел в подъехавшую сзади машину и в этот день Кирилл его больше не видел.

Когда автомобиль остановился, Ильин не спешил выходить из машины. Он не знал, где его дом и куда ему надо идти.

– Приехали, – весело улыбаясь, обернулся к нему водитель.

Ильин вылез из машины. «Такси», рыкнув мотором, укатило, и он остался стоять перед незнакомым домом.

В сквере сидели женщины с колясками, на детской площадке играли дети. Кирилл Иванович Ильин стоял на тротуаре и оглядывался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить.

– Кирилл! Ради бога, извини, что не смогла сама приехать за тобой, – к нему спешила Ксения.

Она вышла из ближайшего подъезда и одета была легко. «Похоже, я живу здесь, – подумал Кирилл, – что же произошло со мной, что я почти ничего не помню?».

Помнил он почти все. Всю свою жизнь, если не считать событий последнего года. Помнил, что беседовал с незнакомой девушкой, которая предупреждала его о том, как он должен себя вести, когда придет в себя, как искрился хрустальный флакон в ее руках. Лица девушки Кирилл не помнил, только голос. Брызги, застилающие глаза…

Ксения быстро поцеловала его и замерла, прижавшись к груди. Сердце гулко бухало в груди в унисон с сердцем жены. Сумка с вещами упала на асфальт, руки рванулись обнять ее хрупкие плечи.

«Хотите, чтобы с вашей женой и детьми…» – всплыли в памяти слова незнакомки, руки опустились. Пришлось сильно зажмуриться, прикусить губу, чтобы не завыть и чтобы жена не увидела, что он все понимает и помнит.

– Кирюша, делай вид, что не узнаешь меня, – любимый голос, казалось, рождался в голове.

Кирилл опомнился и оторопело взглянул на жену. Она, едва заметно подмигнула ему и нагнулась за сумкой.

– Все остывает и ребята заждались! Они сегодня даже на работу не пошли, ждали, когда ты приедешь, – лицо ее светилось счастьем, а он чувствовал себя «полным идиотом». Вернее актером с ролью «полного идиота» в спектакле, где все актеры вокруг него знают свои роли, а он – «главный герой» – находится в полном неведении.

– С возвращением, Кирилл Иванович! – низкий голос консьержки заставил оглянуться.

– Здравствуйте! – растерянно ответил Ильин, он мучительно вспоминал, как зовут эту дородную даму. То, что это консьержка, он знал, но вот, как ее зовут, он вспомнить не мог. «Возможно, и раньше не знал» – успокоил он себя. Рядом с ней стояла еще одна женщина, она тоже поздоровалась с Ильиными и вернулась к оживленному разговору.

– Я с Машенькой гуляла, а тут «скорая» прямо на бульваре. Мы, конечно, подошли – может быть помощь какая нужна или еще что, а там лежит парень молодой и лицо у него синее-синее, как в «Аватаре», глаза из орбит вылезли, и не дышит уже…

Кирилл почувствовал, как напряглась рука жены. Он вопросительно взглянул на нее, но она только прошептала: «Потом, потом. Давай скорее домой, все остывает!»

В лифте Кирилл быстро достал из кармана блокнот с карандашом, предусмотрительно оставленные Саничем, и написал – «Дома ничего не говори. Молчи. Только тогда, когда я скажу» и сразу смяв листок, сунул его в карман.

На лестничной площадке у лифта уже ждали дочка с сыном.

– Папа! Ну, наконец-то! – Илюшка с Алиской набросились на него, обнимая и целуя. Кирилл стоял, боясь пошевелиться. Испытывая бесконечное счастье от их поцелуйных «чмоков» в его мокрые от слез щеки.

Когда первые радостные мгновения стихли, Кирилл вошел в квартиру, разулся, аккуратно поставил туфли на обувную полочку в прихожей и повел себя на взгляд родных немного странно. Соблюдая сценарий этой странной «пьесы», он демонстрировал неведомому зрителю «процесс узнавания» – пошел по квартире, внимательно осматривая стены шкафы, как будто пытался что-то увидеть или вспомнить. Этот странный осмотр он завершил в ванной, помыл руки и в этот момент из кармана куртки раздался сигнал мобильного.

– Пап, уже звонят! – сын принес из прихожей телефон.

– Только комната сына и ванная, – коротко сообщил Санич и отключился.

Убрав телефон в карман, он внимательно посмотрел жене в глаза и неестественно громко попросил ее принести рулон туалетной бумаги. Едва кивнув, она вышла и через мгновение вернулась с рулоном в руках. Якобы ненароком, Кирилл прикрыл дверь и, наконец, смог прижать ее к себе.

– Ксюшенька! Я не знаю, в какую историю мы попали, но что-то очень плохое. Я буду делать вид, что с трудом вспоминаю тебя, Алисочку и Илюшку. Детям я ничего пока говорить не буду. Мы можем с тобой говорить только здесь и в комнате Ильи.

Они еще мгновенье постояли, прижавшись друг к другу, и вышли к детям.

13:00. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово.

Баркер и Уинсли приехали к дому Ильина за несколько минут до того, как его такси остановилось перед домом. Когда ученый с женой скрылись в подъезде, Генри включил автомобильную магнитолу.

– Хотите послушать новости? – с ехидством спросил Уинсли, – если бы воспользовались услугами общественного транспорта, мы бы уже обедали.

В этот момент на экране магнитолы появился Ильин, входящий в комнату, за ним шли жена и дети. Изображение было великолепное. Ильин вглядывается в незнакомую обстановку, камеры фиксировали растерянное выражение его лица.

Обход завершился в ванной, ученый скрылся за прикрытой дверью.

– Никогда бы не подумал, что у вас работают такие пуритане. В ванную вы не поставили камеры из этических соображений? – ехидное настроение не покидало англичанина.

– Пап, уже звонят! – из динамиков раздался голос сына Ильина. На мониторе было видно, как он протянул в ванную комнату мобильный телефон, где в это время находился ученый и его жена.

– Было мало времени, а комплектов оборудования оказалось недостаточно, – без улыбки ответил Баркер, – но вчера удалось всучить жене Ильина комплект iPad и iPhon, так что Ильин будет у нас под колпаком постоянно. Осталось только встретиться с ним ненадолго и уединиться для уточнения подробностей.

Он посмотрел на часы, Вы правы, Артур, действительно пора подкрепиться.

13:15. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово.

– Если захотите поговорить с женой, – вспомнил инструктаж Санича Ильин, – выходите прогуляться по бульвару. Отличный у вас бульвар. Прямо над головой метро проходит. Если не хотите, чтобы кто-то посторонний вас услышал – дождитесь, когда поезд будет проходить над вами, и на ушко пошепчите. Потом, когда квартиру проверим, еще что-нибудь придумаем.

– Какая духота все-таки. Может быть, прогуляемся? – Кирилл вопросительно взглянул на жену. Он боялся выглядеть ненатурально. До звонка Санича оставалась еще слабая надежда, что все происходящее – какое-то недоразумение, что его с кем-то перепутали. Память вернется и с ней все встанет на свои места.

Память не возвращалась. Как он не напрягался, он не смог вспомнить свою жизнь за последний год. Последнее очень яркое отчетливое воспоминание – обед в столовой института год тому назад…

…он сидит в столовой спиной к залу, перед ним круглая крыша Усачевского рынка, которую он про себя прозвал «яйцом птицы Рух» [80]80
  Рух или птица-слон – в средневековом арабском фольклоре огромная птица, способная уносить в своих когтях и пожирать слонов. Описание птицы содержится в «Тысяче и одной ночи» в описании пятого путешествия Синдбада-морехода, когда птица Рух в отместку за уничтожение её яйца истребляет целый корабль с моряками.


[Закрыть]. На столе поднос, на котором едва помещается большая тарелка борща со сметаной и тарелка с овощным рагу. Вернее это не рагу, а шницель с овощным рагу в качестве гарнира. Он помнит, как берет в руки ложку, набирает красной гущи из тарелки, подносит ко рту…

Все! В голове крутятся странные слова, сказанные женским голосом: «Хотите жить? Хотите, чтобы с Вашей женой и детьми все было в порядке? Если да, то сидите и не задавайте дурацких вопросов». Он открыл глаза в больнице. Остальное стерто. Только острое ощущение надвигающейся беды и пережитого страха.

– Кирюш, я готова! – Ксения, уже одетая, выглядывает из прихожей, – ты долго еще?

– Иду, иду, – Кирилл быстро воткнул ноги в туфли и накинул ветровку, – как пионер!

– Па-а, мы-то думали – посидим, поболтаем, – тянет сын, нехотя вылезая из-за стола.