Текст книги "Искушение. Книга 1. Перстень Змеи"

Автор книги: Илья Кирюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 5

17:40. 6 июля 1913 года. Москва. Уланский переулок.

6 июля 1913 года, после воскресной службы в храме Святителя Николая Мирликийского, Ильины крестили младшенького. Софья Ивановна успешно разрешилась мальчиком в конце мая. И теперь, по прошествии положенных 40 дней, батюшка совершил обряд крещения. Нарекли сынишку рабом Божьим Иоанном.

После крестин пешком прогулялись до квартиры Ильиных, где стол был уже накрыт к праздничному обеду. Ильины всегда славились хлебосольством, и друзья и знакомые любили отметить праздники за их столом. Крестины же младшенького стали праздником особенным – родственники Софьюшки прислали свежей баранины и постной свининки, свежих огурчиков из теплицы, а, главное, солений и знаменитого Кузнецовского (в девичестве Софья была Кузнецовой) кислого хрустящего моченого крыжовника – закуски, с которой не могли сравниться ни соленые огурцы, ни квашеная капуста.

Ближе к вечеру, когда почти все гости «и сыты и пьяны» уже разошлись, Кирилл Гаврилович предложил испить чайку. Выпитые настойки и наливки требовали «размочить» утомленный организм. Всем известно, что алкоголь, попадая в организм человека, делает его необычайно настойчивым, целеустремленным и непоколебимым. С Ильиным старшим это и произошло – уж больно ему захотелось испить чаю, который он подарил Софьюшке на Троицу. Надо признаться, подарок пришелся по душе госпоже Ильиной. Плитка с напечатанными зверюшками, обрамленная красной деревянной рамочкой на ножках была водружена на комод, рядом с фотографическими портретами детей. Чтобы предупредить возможные протесты супруги, что милая китайская безделушка будет разобрана, Ильин предусмотрительно предложил вставить в освобождаемую рамку фотографический портрет, который семья Ильиных сделала сразу после крестин Ванечки. Ателье «Мастер фотографического портрета Анри Лукиани и Ко» находилось в доме, что расположен рядом с храмом. Поэтому все семейство, в полном составе прямо после крестин посетило господина Лукиани, чтобы увековечить столь памятный день.

Ппортрет сохранил на память все семейство. Кирилл Гаврилович и Валентин стояли на заднем плане. Оба в форме: отец в парадном мундире, а сын – в гимназической. На переднем плане сидели Софья Ивановна с младенцем на руках и дочка Любочка.

Идея с чаем так понравилась Софьи Ивановне, что она немедля наказала кухарке ставить самовар. В столь поздний час у Ильиных оставались только соседи по этажу – господа Свиридовы с сыном Ильей – приятелем Валентина. Мальчики учились в одной гимназии, и, хотя, им было всего по одиннадцать лет, уже бредили приключениями, зачитывались Луи Буссенаром, Майн Ридом и Жюль Верном, в надежде самим когда-либо окунуться в опасные приключения в загадочных дальних странах. Мальчики упросили родителей купить им книжки для изучения «смертельной борьбы джиу-джитцу» и уморительно размахивали руками и ногами, издавая крики, словно мартовские коты. Была и польза от их увлечений – они приносили из гимназии только отличные оценки по немецкому и французскому языкам, а английским с ними занималась госпожа Свиридова, которая изъяснялась на этом языке не хуже героинь Диккенса.

Пройдет не так много времени, и в изменившемся до неузнаваемости мире, хорошее знание языков приведет молодых людей на работу в Коминтерн [61]61
  Коммунистический интернационал (Коминтерн, 3-й интернационал) – международная организация, объединявшая коммунистические партии различных стран в 1919–1943 годах.


[Закрыть], а затем очень пригодится двум перспективным подчиненным Глеба Ивановича Бокия [62]62
  Глеб Иванович Бокий (21 июня (3 июля) 1879 – 15 ноября 1937) – видный деятель ЧК/ОГПУ/НКВД, Комиссар государственной безопасности 3-го ранга (1935). Расстрелян 15 ноября 1937 года. Реабилитирован в 1956 году. По информации профессора Андрея Знаменского, Бокий после смерти Ленина в 1924 году ушел от активной политической деятельности и заинтересовался мистицизмом. Бокий заинтересовался буддизмом и легендой о Шамбале, пытаясь поставить эти идеи на службу коммунизму.


[Закрыть]– начальника специального отдела ОГПУ.

Прежде, чем освобождать стол от закусок и накрывать его к чаю, Кирилл Гаврилович предложил еще раз наполнить бокалы фирменной Ильинской рябиновой настойкой за здоровье супруги и чтобы Ванечка не голодал. Тост был со смыслом. Дело в том, что Софья Ивановна и старших детей, и младшенького, не доверяя кормилицам, выкармливала сама. Будучи из простой, но зажиточной семьи кузнеца, у которого при кузнице был и небольшой трактир, и зимние теплицы, госпожа Ильина не могла себе даже представить, что кто-то другой станет выкармливать ее детей.

Когда прислуга накрыла стол к чаю и оставалось только его заварить, Софья Ивановна решила собственноручно достать плитку чая из рамки. Причудливая китайская безделушка никак не поддавалась. То ли делали ее настолько давно, что чайный брикет прирос к рамке, то ли рамка специально была каким-то образом приклеена, но достать чай никак не получалось. Кирилл Гаврилович хотел было уже идти на кухню за ножом, как вдруг, что-то в руках его супруги щелкнуло, и рамка сама распалась. Боковые пластинки рамки отлетели в стороны, и плитка, упав на стол, раскололась.

На Софью Ивановну жалко было смотреть, от красивой китайской вещицы осталась горстка обломков. Праздничный вечер был безнадежно испорчен. А тут еще в гостиной появилась кухарка, со своим: «Самовар поспел, чё заваривать-то?». Это «ЧЁ» окончательно добило бедную женщину, и она разрыдалась.

Это было как гром среди ясного неба. Отогнав назойливых мальчишек, которые норовили утащить «настоящие китайские куски», Кирилл Гаврилович попытался соединить разрозненные кусочки рамки и обломки плитки чая. Оказалось, что куски прессованного чая не были обломками в прямом смысле слова. Края их, хоть и не ровные, тем не менее, имели следы специальной обработки и вскоре Ильин смог вызвать улыбку на заплаканном лице жены, положив перед ней собранный китайский сувенир таким, каким его преподнес ей на Троицу.

– Ух, ты! – Дети и Свиридовы с восхищением смотрели на собранную головоломку.

– Ну, Кирилл Гаврилович, у Вас – просто золотые руки! – Свиридов с восхищением пожал руку Ильину.

– Родная, не плачь! Я все исправил, Ильин сам готов был разрыдаться, видя улыбающееся лицо жены.

– Теперь мы разберем вещицу, – он сделал «страшное» лицо, чтобы быть похожим на фокусников в цирке, повернул одну из ножек подставки, и под общий восторженный вздох плитка опять распалась на столе.

– Вуаля!

Кирилл Гаврилович почувствовал себя настоящим факиром, почти волшебником, когда встретился с восхищенными взглядами дочери и сына.

– Истинный маг и волшебник! – воскликнул господин Свиридов и все в восхищении захлопали в ладоши.

– Кирюша! Прекрати, вдруг, не сможешь опять собрать, – жена с опаской глядела на кучку из чайных брикетов и дощечек.

– Мало того, что смогу, но подозреваю – возможно, достану один брикетик и соберу все остальные в рамку. Сейчас увидите.

Он опять быстро все собрал, только в центре зияло круглое отверстие, а на руке Ильин подбрасывал круглую серединку чайной пластины.

– Ну, что, набаловались, – проворчала кухарка. Она стояла в дверях и, подбоченясь, ждала, когда хозяева, наконец, дадут ей чай для заварки.

Неожиданный крик проснувшегося младенца заставил Кирилла Гавриловича отвлечься, он оступился и чуть не уронил чайный брикет.

– Уфф! Чуть не уронил, – произнес он и ошарашено посмотрел на руку, – в ладони старшего телеграфиста Ильина лежали две половинки чайного брикета. В открывшемся внутреннем пространстве лежала фигурка змеи с широко открытой пастью. Фигурка сверкала черным лаком. Змейка не производила пугающего впечатления. Белые пятнышки глаз, красная лаковая пасть делали ее похожей на маленького ужа. Кирилл Гаврилович аккуратно поставил змейку на стол.

– Софьюшка, родная, посмотри, китайский император тебе подарочек прислал по случаю Ванечкиных крестин, – подвинул фигурку жене, – смотри, как пасть раззявила, так и хочется туда палец засунуть!

– Что Вы говорите, Кирилл Гаврилович, – взмахнула руками испуганная госпожа Свиридова, – это же змея, вдруг, там внутри – какой-нибудь тайный шип с восточным ядом.

Софья Ивановна решительно взяла фигурку и поставила на комод.

– Полноте, господа, давайте пить чай. Честно говоря, я уже утомилась от этих китайских фокусов.

Воскресный вечер пролетел незаметно. Все изумлялись мастерству китайцев. Чай оказался восхитительным, особенно, этому способствовала сохранившаяся с прошлого года последняя баночка варенья из райских яблок и домашняя вишневая пастила.

Глава 6

10:00. 27 сентября 2012 года. Москва. Центральный офис Андрея Львовича Гумилева.

Аромат свежего кофе плыл по кабинету. Чашка стояла на журнальном столике в углу кабинета, на нем же возвышалась стопка документов, которые нужно было просмотреть и подписать. Среди них ярким красным пятном выделялась папка, с подготовленным референтами, обзором новостей. Солнце ярко освещало здание МГУ. «Все семь сталинских высоток похожи на гигантские космолеты, стоящие на циклопическом космодроме, который раскинулся среди городских улиц и зданий. А это, флагман – „Универ“ готовится к старту с горы, укутанной золотым покрывалом осенней листвы, – поймал он себя на поэтическом настроении, – во мне просыпаются гены дедушки и бабушки. Надо бы перечитать. Эх, было бы только время…». Пронзительно ясное сентябрьское утро не предвещало неожиданностей для главы крупнейшей российской инновационной корпорации Андрея Львовича Гумилева.

Электронный органайзер утробно заурчал и высветил очередное предупреждение о необходимости проверки хода подготовки к встрече с Осокиным – вице-премьером, курирующим оборонку.

Гумилев помнил, что Олег Дмитриевич хотел его познакомить с каким-то химиком или физиком, который открыл что-то невероятное. Но на встречу попасть не удалось, а через день помощник вице-премьера без каких-либо комментариев сообщил, что встреча отменяется, исследования по данному направлению проводиться не будут, «вопрос закрыт».

Гумилев никак не ожидал, что тема будет так резко «закрыта» без каких-либо разъяснений со стороны хоть и увлекающегося, но при этом ответственного и очень щепетильного в вопросах общения с «акулами отечественного капитализма» Осокина.

Сейчас Андрей ждал Робокопа – Санича, начальника службы безопасности корпорации Гумилева. Робокопом его прозвали за металлокерамические детали и искусственные мышцы, которыми ему заменили поврежденные в войнах части тела. Однажды, согласившись на этот эксперимент, Санич согласился и на дальнейшее усовершенствование своего организма. В итоге, ребята из отдела Арсения Ковалева, когда тот еще возглавлял этот отдел [63]63
  Арсений Ковалев, друг Андрея Гумилева. Крестный отец Маруси Гумилевой. В компании Гумилева возглавлял отдел перспективных исследований до 2009 года. Был признан виновным в трагических случаях, произошедших во время Арктической экспедиции, и осужден на 27 лет тюремного заключения в колонии строгого режима без права на досрочное освобождение. Фигурирует в циклах «Маруся», «Миллиардер».


[Закрыть], совершили технологическое чудо – внешне спокойный, улыбчивый увалень – Олег Санич имел нечеловеческую быстроту реакции, силу, как у подъемного крана, «а нюх, как у собаки, а глаз, как у орла» [64]64
  М/ф «По следам Бременских музыкантов». Гениальный сыщик. сл. Ю. Энтина.


[Закрыть].

Олегу было поручено по своим каналам выяснить причины, по которым встреча в Правительстве не состоялась. Ситуация складывалась несколько щекотливая. Положение, которое империя Андрея Львовича Гумилева занимала в экономике России, не позволяло чиновникам даже такого уровня как Осокин, так неожиданно, без каких-либо объяснений, и «протокольных» комментариев «закрывать тему». Тем более, Осокин, у которого были отличные деловые отношения с Андреем, сам предлагал встретиться и, явно лично был заинтересован во встрече с Гумилевым.

Начальник службы безопасности, как обычно, пришел без папки, или ежедневника, или новомодного iPad-а. Он всегда держал все в голове и круглосуточно был готов к самым неожиданным вопросам.

– Олег, что у нас по этому странному совещанию у Осокина? Удалось что-нибудь выяснить? И есть ли информация по работам Ильина? Осокин, ты помнишь, собирался меня с ним познакомить лично?

Обычно улыбающееся лицо Санича, сегодня было хмурым, голубые глаза отливали свинцом.

– Андрей Львович, история нехорошая. Темна больно, – неожиданно нерешительно начал Робокоп, – неделю тому назад, после посещения Осокина, Ильин прямо у Белого Дома попал под машину, разбился и потерял память. Что удивительно, забыл он только последние месяцы жизни и, якобы, всех своих родных и близких, включая жену и детей. Примечательно, что с женой они прожили в любви и согласии более тридцати лет и у них двое детей – «девочка и, еще, мальчик», – невесело пошутил Санич.

– По мнению наших психологов и неврологов – очень редкий случай. Съемка камер наружного наблюдения с места ДТП тоже более чем странная – на записи видно, что Ильин направляется через Конюшковскую улицу, это между Белым домом и американским посольством, как Вы помните. К нему приближается ярко-красный Форд Мустанг, кабриолет 1968 года, как будто специально хотели, чтобы такой раритет запомнился. Затем и Ильин, и Форд выпадают из поля зрения всех камер, а их три! Потом автомобиль уезжает. Все… Неделю об ученом ни слуху, ни духу. Два дня назад, в приемном отделении больницы МЧС находят его документы, вложенные в журнал регистрации на странице, где сделана запись об Ильине. Красный Форд Мустанг исчез. Вчера жена опознала Ильина. В Аппарате Осокина исчезли все документы, то же самое – в НИИ, где работал Ильин. Его заведующий лабораторией – Юрий Исаакович Дрица, который, собственно, и докладывал об открытии Ильина в Правительство, вылетает сегодня на отдых в Мьянму, простите, уже вылетел – у него рейс 10.15 «Кувейтскими авиалиниями». Особо настораживает то, что и помощник Осокина, и сам вице-премьер на вопросы об Ильине отвечают неконкретно: «Никакого открытия нет. На прием попал случайно. Произошла накладка». Одним словом, Андрей Львович, похоже, прошла большая и тщательная «зачистка». Но это еще не все.

– Сказал возбужденный Хоттабыч! [65]65
  Л. Лагин. Старик Хоттабыч. – М.: Детская литература. – 1973.


[Закрыть]– вставил невесело Гумилев. – Ты мне сейчас какой-то детективный роман рассказываешь. Не простой русский ученый Ильин, а неуловимый Джо с Дикого Запада какой-то. Ладно, а что же еще не все?

– А не все, это то, что Ильиным и его работой неприкрыто интересуются американцы. И знают они о ней гораздо больше, чем мы…

Пылинка плавала в воздухе и золотилась в солнечных лучах. Андрей сделал глоток почти остывшего кофе и взглянул на Санича.

– Немудрено, мы-то вообще ничего не знаем. Олег, извини меня, пожалуйста, ты, что будешь – чай, кофе?

– Потанцуем, – в тон ему отшутился Робокоп.

– Да… Ты уж «потанцуй». Когда сможешь сообщить об исследованиях Ильина? – Гумилев посмотрел на часы, давая понять, что вопрос на сегодня закрывает.

– Андрей Львович, если есть пара минут, доложу кое-что, а заодно и двойной эспрессо – для тонуса…

Через несколько минут по интеркому Гумилев вызвал в кабинет Степана Борисовича Бунина.

Бунин, постучавшись, вошел в кабинет. После их экспедиции в Арктику [66]66
  «Миллиардер».


[Закрыть], он располнел, но по прежнему был невнимателен к своему внешнему виду. Сейчас на его белом халате зияла свежая обгорелая дыра.

– Олег, ты не мог бы повторить то, что сейчас мне сообщил, – повернулся к Саничу Гумилев.

– Ну, если коротко, – начальник службы охраны сел поудобнее в кресле, – по информации, которой мы располагаем, Ильин Кирилл Иванович смог получить металлизированный или металлический материал, который его завлаб называет полимером. К сожалению, я в этом деле не специалист, а детальную справку у материаловедов пока не получал – не время афишировать, что мы интересуемся этим вопросом. Этот материал содержит большое количество рения, и каким-то образом влияет на психофизическое состояние человека.

Бунин, у которого на лице читалась неприкрытая досада оторванного от любимого дела человека, тяжело вздохнул и поинтересовался:

– Каков наш интерес в этом Ильине и в его «металлическом полимере»?

– А вот наш интерес, как раз, мне должны объяснить твои ребята, Степан Борисович, потому что изобретением Ильина серьезно интересуются американцы прямо под нашим носом, а мы о нем – «не слуху, ни духу», – Гумилев делал пометки в настольном блокноте.

– Ты, что будешь – чай, кофе?

– Чай, пожалуй.

– И так, – продолжал Санич, – Андрей Львович, как Вы знаете, у нашей аналитической службы устойчивый контакт с госструктурами – мы делимся нашими техническими наработками – они делятся кое-какой оперативной информацией. Когда на совещании по поводу запроса Осокина прозвучала фамилия Ильина, мы обратились к ним и вот, что узнали. Буквально, на следующий день после того, как докладная из НИИ полимеров была направлена в Правительство, Вольво атташе американского посольства был замечен в районе НИИ, где работает Ильин и рядом с домом, где он проживает. Были зафиксированы попытки подключения к мобильному телефону Ильина и его начальника лаборатории Дрицы. Кстати, и под машину-то он попал перед американским посольством, как теперь выяснилось. Когда ФСБ [67]67
  Федеральная служба безопасности Российской Федерации (ФСБ России) – единая централизованная система органов федеральной службы безопасности, осуществляющая в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации.


[Закрыть]сообщила в службу безопасности института, там такой переполох поднялся. Ведь в кои веки, «супостат» решил поинтересоваться их секретами! Незаметно обыскали помещение лаборатории и нашли четыре автономные видео-камеры, которые записывали все происходящее в ней.

– Олег, все это, безусловно, интересно, но давай, ближе к делу, – Гумилев, встал и прошелся вдоль своего огромного стола для совещаний, который занимал треть кабинета.

– По поводу камер, выяснили, – невозмутимо продолжал Санич, – что их установил завлаб, видимо, хотел последить за Ильиным – тот еще «жук». К сожалению, камеры эти обычные автомобильные регистраторы, понятно, качество не очень, но то, что на них – это…

– Олег, не тяни, – поторопил Андрей, – Степан Борисович, посмотри сам.

Экран плазмы во всю стену кабинета засветился, на нем появилось изображение рабочей лаборатории. В центре большого помещения с высокими потолками и двумя запыленными окнами во всю стену, за которыми угадывались очертания близлежащих домов, в воздухе, ни на что не опираясь, сидел пожилой полный человек. Было видно, что глаза его закрыты. Казалось, что сидит он на высоком невидимом кресле, так как руки его упирались в невидимые подлокотники. У окна, на рабочем столе, заваленном бумагами, засветился монитор компьютера. Человек плавно повернулся и по воздуху поплыл к столу, одновременно его рука стала неестественно удлиняться, пока не достигла клавиатуры, где человек что-то набрал. Затем, встал у стола. Выключил компьютер. Прошел мимо камеры в «мертвую» зону и потушил свет.

– ФСБешные спецы, которые видели эти съемки, считают, что Ильин проводил эксперименты с индивидуальным летательным аппаратом, покрытым СТЕЛС [68]68
  Технология снижения заметности (Стелс-технология (от англ. Stealth technology)) – комплекс методов снижения заметности боевых машин в различных областях спектра обнаружения посредством специальных геометрических форм и радиопоглощающих материалов и покрытий.


[Закрыть]– материалами, которые незаметны в видимом волновом диапазоне, – прокомментировал Санич, – жалко, звука нет.

– Безусловно, аппаратура Ильина создает визуальные эффекты, якобы искажающие пространство. Однако, когда делали обыск в лаборатории ничего не нашли, никаких следов. Ни вещественных, ни в компьютере – ничего. Дальше смотреть смысла не имеет – это единственный фрагмент, видимо, карточки памяти в камерах только поменяли.

Гумилев выключил плазму и повернулся к Бунину.

– Ну, что скажешь?

– А что я скажу, надо копать. Самое, на мой взгляд, удивительное, – поморщился Бунин, – не видно движения воздуха, если бы эта хренатень двигалась за счет воздушных струй, то среди этого мусора в лаборатории от пылищи мы бы вообще ничего не увидели. Электромагнитная природа движка тоже исключается – приборов куча и большинство старые, стрелочные – было бы сразу видно изменение поля. За счет чего же он летал? Уж не гравитацию ли оседлал, сердешный? Его бы к нам, а Андрей?

– Разрешите, я продолжу, – вмешался Санич.

Он дождался, когда Гумилев отдаст распоряжения секретарю и продолжил свой доклад. По его словам выходило, что все материалы по исследованиям Ильина исчезли, сам он в результате ДТП [69]69
  Дорожно-транспортное происшествие.


[Закрыть]все позабыл, в этом же ДТП у него были похищены все документы, с которыми он был на приеме у вице-премьера и сейчас «благополучно» лежит в больнице.

Воцарившееся молчание прервал Гумилев.

– Я, не поленился, связался с руководителем Аппарата Осокина. Так он мне сообщил, что Ильин никакой не гений, а банальный шарлатан. Что не понятно, так это, как он умудрился пробиться на прием к вице-премьеру. Что во время встречи он нес всякую ересь и Олег Дмитриевич толком ничего не запомнил и не хочет ничего слышать об этом горе-ученом.

– Мужики, но вот что интересно, когда мы говорили с Осокиным в тот самый день, у него, как раз, находился Ильин, и Осокина аж распирало от перспективности работ этого химика. Мало того, мы тогда же договорились, что я встречусь с Ильиным в тот же день накоротке. Олег, ты помнишь, даже машину послали к Белому Дому, но к водителю никто не подошел. Так встреча и не состоялась. Выходит, то ли Осокин темнит, то ли происходит что-то непонятное. Олег, обеспечь-ка нам встречу с Ильиным, когда он будет в состоянии. Разумеется, не афишируя, вдруг что-то и прояснится.

– Олег, у тебя есть еще что-нибудь, или мы можем закругляться?

– Беспокоит меня, Андрей Львович, один нюанс, – лицо Робокопа помрачнело, – «наружку» супостаты за Ильиным организовали, буквально, через пару часов, после того, как помощнику Осокина поступила докладная по Ильину. Или мы чего-то не знаем, или наши, то есть правительственные, каналы связи под контролем у американцев.

Гумилев непроизвольно вспомнил советника американского посольства Брауна, с которым в свое время познакомился у Беленина. Он часто задавал себе вопрос – почему он оказался тогда в компании этих, мягко говоря, неприятных ему людей? Но какой-то туман сразу возникал в голове, и другие мысли завладевали его вниманием, вытесняя беспокоившие его воспоминания.

– Ты пока сам пошукай, а я на днях увижу Осокина и намекну ему непосредственно, пусть у себя сам разбирается.

– Ну, вот, вроде, и все. За работу, товарищи! – бодро завершил совещание Гумилев.

– Андрей, когда сможешь заскочить на полигон посмотреть новую станцию? – в глазах Бунина был немой укор – Гумилев, последнее время не часто уделял внимание основному проекту корпорации – терроформирующей станции, разворачивая все новые и новые направления исследований и в России и за рубежом.

– Действительно, ты прав, совсем замотался, даже Маруську вижу только спящей, последний раз играл с ней на ее день рождения, да что это я, ты и сам знаешь.