Текст книги "Искушение. Книга 1. Перстень Змеи"

Автор книги: Илья Кирюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

В этот момент экран планшета засветился, на нем появилось изображение Санта Клауса. – Мистер Смит, прочитайте сообщение, пожалуйста, – раздался из устройства приятный женский голос под звуки рождественской мелодии. Баркер схватил планшет и, отвернувшись от Артура, стал быстро дергать пальцем по экрану.

– Артур, он в больнице, – лицо американца выражало крайнюю степень изумления. – У Ильина полная амнезия. Якобы, он попал под машину, сотрясение мозга.

– Что Вы бормочите, Гарри? Я ничего не понимаю. Объясните, в чем дело?

Баркер отбросил iPad в сторону, сел в кресло.

– Все начинает проясняться – русского ученого сбила машина. Сильный удар головой об асфальт. Амнезия. Сегодня его жене сообщили из больницы.

– Через неделю? – Англичанин удивленно уставился на Баркера.

– Вчера подкинули документы в приемный покой больницы.

Глава 3

17:40. 7 мая 1913 года. Москва. Мясницкая улица.

Сегодня, Кирилл Гаврилович Ильин, старший телеграфист телеграфного департамента Московского почтамта, был отпущен начальством на час раньше. Начальник департамента, сам, будучи примерным семьянином и отцом четверых детей весьма поощрял в своих подчиненных стремление к семейному очагу и рассудительности. А в этот день, в семье Кирилла Гавриловича собирались отмечать именины старшего сына Ильиных – Валентина.

Кирилл Гаврилович вышел из нового здания почтамта на Мясницкую. Несмотря на то, что день клонился к вечеру, майская Москва купалась в лучах все еще яркого весеннего солнца, по пронзительно синему небу бежали облака, отражаясь в лужах. Недавняя гроза очистила воздух и «помыла» мостовую. Пропитанный влагой прохладный ветер был наполнен ароматами свежей листвы и черемухи, распустившейся на бульваре. В сторону Лубянки с криками «Поберегись!» в радужном ореоле брызг полетела пара пролеток с подвыпившими купцами. «Только бы новую форму не забрызгали, басурманы», – подумал старший телеграфист, едва отскочив в арку ближайшей подворотни.

Праздничное убранство города придавало особую приподнятость сегодняшнему дню. Российская империя вступила в юбилейный год. Трехсотлетие царствующего дома страна ожидала давно и к празднованиям готовились по всей стране. В Первопрестольной к торжествам готовились особо. В прошлом месяце торжественно заложили памятный обелиск в память 300-летия царствования дома Романовых, состоялся крестный ход на Красной площади. В митрополичьих покоях в Кремле открылась «Романовская выставка», посвящённая московскому периоду царствования Романовых, а к концу мая в Москву все с нетерпением ожидали приезда императорского поезда. Большинство торговых людей и домовладельцев не поскупились на убранство домов и витрин.

Дома были украшены российскими бело-сине-красными триколорами, в витринах магазинов и модных салонов были выставлены украшенные цветами, пестрыми лентами в красивых рамах портреты Его и Ея Императорских величеств, наследника и цесаревен.

Вернувшись из подворотни на Мясницкую, Кирилл Гаврилович хотел было направиться к дому, но вспомнил о поручении супруги, вздохнул и направился в обратную сторону. Утром Софьюшка просила его лично прикупить плиточного чая, пару фунтов фруктового сахара, марципановых и миндальных пирожных детям – Валентину и Любочке. Остальные продукты к праздничному столу должна была закупить кухарка еще утром. Самой Софье Ивановне муж строго-настрого запретил далеко отходить от дома, так как в ближайшее время ей предстояло разрешиться третьим ребенком, и дальше их, по-московски уютного заросшего кустами сирени и черемухи двора, она не выходила.

В Чайный дом [57]57
  Чайный дом (Дом Перлова на Мясницкой, Чайный магазин Перлова) – жилой дом и чайный магазин в Москве, построенный в 1890–1893 годах Р. И. Клейном для основателя чайной компании «Перлов и сыновья» С. В. Перлова. В 1896 г. Оформлен К. К. Гиппиусом в традиционном китайском стиле.


[Закрыть]Кирилл Гаврилович решил зайти на обратном пути. С начала надо было прикупить сладостей. Сам он был невероятный сладкоежка и всегда с нетерпением ждал окончания поста и прихода Пасхи.

По случаю праздника приказчик завязал бело-сине-красной лентой коробку с пирожными, а от себя послал имениннику ярко-красного сахарного петушка и фунтик фундука в сахаре. Выйдя из кондитерской Кирилл Гаврилович не удержался и, засунув пару орешков за щеку, отправился за чаем.

Ветер стих, и майское солнце нежно согревало спину. Мясницкая была непривычно для этого времени, пустынна. Брусчатка сверкала на солнце, будто мостовая была вымощена не камнем, а полированными слитками какого-то благородного металла. Ничто не мешало старшему телеграфисту наслаждаться прогулкой по весенней нарядной Москве.

– Гаспадина, гаспадина! – китаец, уличный торговец мелким товаром с лотком на ремне будто из воздуха материализовался перед Ильиным, перегородив дорогу старшему телеграфисту. Одет торговец был живописно: черный шелковый халат, расшитый золотыми и красными драконами, из-под золотистой с красной оторочкой шапочки свисала огромная, в пару аршин, черная, как смоль коса. Лицо закрывала сверкающая лаком маска невообразимой раскраски – желтые, синие, красные полосы делали едва заметными отверстия для глаз и рта. Одним словом – ряженый. «Вот шельмы, приказчики у Перлова, до чего додумались! Настоящие китайцы торгуют в Первопрестольной [58]58
  «Первопрестольная» – почётный и торжественный титул города Москвы, начавший использоваться с 18 века, после переноса Петром I в 1712 году столицы русского государства из Москвы в Санкт-Петербург. Применяется для подчеркивания исторического старшинства Москвы, как города, в котором впервые появился престол русского царя.


[Закрыть]чаем!»

– Гаспадина! Купи маево сая, только что из Китая пиривез, не прагадаесь! – сюсюкающий голос китайца выражал слащавую умильность, – луцсий сай в Маскаве, самий вкусьний, самий крепький. Хазяика давольная будит-ся! Купи чая, не прагадаесь! – опять повторил торговец.

Среди коробок и баночек с чаем выделялась красивая плитка чая, обрамленная резной деревянной рамкой. На темной поверхности прессованного чая рельефно выделялась оригинальный выпуклый оттиск. Он представлял собой круг, в котором были расположены изображения тигра, дракона, какой-то птицы и еще двух неопределенных существ.

«Интересная вещица, – подумал Кирилл Гаврилович, – чай выпьем, а рамочка останется, глядишь, фотографию какую-нибудь вставим и на комод в гостиной». В семье Ильиных, семейных фотографических портретов было пока немного.

Родители Кирилла Гавриловича денег на фотографическое баловство не имели – отец его, родившийся в семье крепостных, берег каждую копейку только с одной целью – дать сыну образование. Мечта его осуществилась – сын выучился на телеграфиста, прошел японскую войну и, вот теперь, стал старшим телеграфистом в Московском почтамте, квартировал в Уланском переулке и достойно содержал семью. В гостиной Ильинской квартиры на красивом, красного дерева комоде, который был покрыт кружевной салфеткой, красовался групповой фотографический портрет семьи и портреты сына и дочери.

– Таки белес, гаспадина, али не белес? – суетился перед Ильиным китаец.

– Да беру-беру, – «сломался» Ильин. Цена оказалась на удивление небольшой, и Ильин приобрел еще баночку с листовым чаем и пакетик с завернутым в синюю с золотом бумагу фунтом обычного плиточного.

Подумав, Кирилл Гаврилович, решил красивую вещицу пока припрятать и подарить жене на Троицу [59]59
  День Святой Троицы, или Пятидесятница – один из христианских праздников. Троица отмечается на пятидесятый день после Пасхи (отсюда и одно из названий) – символ обновления, символ начала. В этот день почти две тысячи лет назад апостолы сидели в горнице (верхней комнате) одного из иерусалимских домов на горе Сион. Здесь на апостолов и Деву Марию сошел Святой Дух – и произошло это на пятидесятый день после Воскресения Христа и на десятый – после Его Вознесения на Небо.


[Закрыть].

– Слушай, ходя [60]60
  Пренебрежительное прозвище китайцев (устар.).


[Закрыть], может у тебя какая-никакая коробка есть упаковать плитку?

– Аа… Хосесь хазяюське падаросек карасивый сиделать? Ай, харасо! Ай, маладесь! Все у меня есть, все найдем!

Китаец быстро-быстро закивал, скинул с плеч, болтавшийся за его спиной ящик, и быстро покопавшись в нем, достал из него пеструю фанерную коробочку с изображением желтого дракона на крышке. Неожиданно у него в руках появился листок золотистой бумаги. Он бережно завернул в нее плитку чая и уложил сверток в коробочку.

Кирилл Гаврилович только ахнул – такая получилась красота!

Торговец склонился над своим ящиком, складывая коробочки и кульки с чаем. Извивающаяся длинная черно-лаковая косица китайца неожиданно вызвала у Кирилла Гавриловича неодолимое шкодливое желание дернуть за нее, чтобы проверить – настоящая она или нет. Рука старшего телеграфиста уже потянулась к голове китайца, когда торговец резко распрямился и на чистейшем русском языке заявил: «А, как насчет расплатиться, милостивый государь?» – рот Кирилла Гавриловича от неожиданности открылся и так, с открытым ртом и выпученными глазами, господин Ильин стал расплачиваться. Через мгновение, взяв себя в руки, он поспешил домой. Мысль о возможном конфузе и неожиданном преображении лоточника заставила его оглянуться. Лже-китаец непонятным образом исчез, а в сумраке ближайшей подворотни ему почудился растворяющийся в воздухе белесый призрак. Согретая майским солнцем Мясницкая вновь была пустынна.

Глава 4

25 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово.

Ксения Ильина с трудом открыла глаза. Хмурое осеннее московское небо за окном не позволяло определить, который сейчас час. Да это ее и не особенно интересовало. Она впервые за последнюю неделю нормально уснула. Вчера ей позвонили с работы Кирилла и сообщили, что он жив, но, к сожалению, нездоров и сейчас находится в больнице. В больничной справочной, куда она дозвонилась лишь через час, ей сообщили, что к мужу она сможет попасть только завтра после 16.30, пациенту можно все, обязательно теплые вещи, белье, предметы личной гигиены. Эти простые слова, высказанные раздраженным голосом дежурной медсестры, были самым лучшим из того, что она слышала за эти дни. Страшные дни.

Все началось с того, что в прошлый четверг, ее муж, Ильин Кирилл Иванович «при полном параде» отправился на прием к вице-премьеру правительства. Так как Кирилл «звезд с неба не хватал», вызов в Белый Дом обрушился на семью Ильиных, как гром среди ясного неба. Когда муж сообщил ей об этом, они вместе стали судорожно думать, в чем ему идти. Где сорочка, какой галстук, не потрачен ли молью давно ненадеванный выходной костюм. Ксения боялась, что костюм будет Кириллу мал, но муж как-то выдохнул, поджал живот, и костюм «как перчатка» сел на его плотное тело. Ксения подвела мужа к большому зеркалу, и, осмотрев со всех сторон, осталась довольна. На мгновение ей показалось, что один его глаз из привычно голубого, стал зеленым. Ну да чего только не покажется в такой суматохе.

Конечно, она замечала, что в последнее время с мужем творилось что-то неладное. Он стал задумчив, плохо ел, лицо приобрело нездоровый желтоватый оттенок, вокруг глаз появились темные круги. А на то, что Кирилл перестал цитировать свой любимый журнал «Тайны века», обратили внимание даже дочка и сын. Этот журнал муж читал многие годы. Вся семья посмеивались над привязанностью главы семейства к журналу, с обложки которого скалились жуткие фантастические чудовища или тянули свои тонкие ручки бледно-зеленые инопланетяне. Подтрунивания домочадцев он воспринимал спокойно, но журнал покупал с завидным постоянством, читал его «от корки-до-корки» и очень расстраивался, когда по той или иной причине не мог купить очередной номер. Он стал плохо спать. Во сне вскрикивал или быстро бормотал нечто неразборчивое. Все это она относила на счет финансовых трудностей семьи и, конечно, возраста – все-таки не мальчик. К тому же, отсутствие нормального отдыха. За свою жизнь Ильины предпринимали несколько попыток обзавелись дачей – небольшим уютным домиком где-нибудь на берегу речки или озерца, но все эти попытки не увенчались успехом. Про курорты Крыма и Кавказа они уже давно не вспоминали из-за их дороговизны, ведь в Турцию или Болгарию съездить на пару недель стало дешевле, чем в бывшие здравницы Союза, но и турецко-болгарский отдых они могли себе позволить не чаще чем раз в два-три года. Одним словом, Ксения понимала, нужен отдых, и в глубине души надеялась на премиальные, которые обещали к концу года. Тогда она, чего бы ей это не стоило, заставит Кирюшу взять отпуск и отдохнуть. Теперь придется об этом забыть. Тяжело вздохнув, она присела в кровати, взяла блокнотик и стала составлять список того, что мужу может понадобиться в больнице.

– Ма, – в спальню заглянул сын Илья, – фто ш папой, нафелся? Алиска шказала, фто из больницы жвонили. – Он что-то жевал, одновременно застегивая брюки.

– Не из больницы, а с работы. В больницу я сама звонила, – к горлу подкатил комок. – После обеда поеду к нему, на работе уже договорилась.

– А мофно я ш тобой, и Алиша тофе хохела. К нему пушкают? – бутерброд никак не хотел прожевываться. Разбрасывая крошки, Илья, наконец, справился одной рукой с молнией. – Мам, а можно, я возьму сегодня машину, а после обеда подъеду домой, захвачу тебя с Алиской и двинем к папе? А?

– Бери, – Ксения махнула рукой и углубилась в список…

Илья позвонил почти в три.

– Мам, я внизу. Можешь спускаться. Бутер какой-нибудь захвати, а то живот сводит – жутко есть охота!

Ксения наскоро нарезала «докторской» – сын любил именно ее, сложила куски колбасы между двумя ломтями белого хлеба, завернула бутерброд в бумажную салфетку, положила его в сумку, туда же отправился маленький пакетик сока. Осмотревшись по сторонам, она подхватила сумки для мужа и вышла из квартиры.

На четвертом этаже лифт остановился, и в кабину вошла девушка. То, что это девушка, Ксения поняла по резкому запаху незнакомых духов. Лицо закрывал наброшенный на голову глубокий зеленый капюшон. Мохнатый жакет из искусственного меха был неестественного оранжевого цвета. «Вот попугай», – подумала Ксения и вздрогнула от неожиданности – незнакомка быстро заговорила низким голосом: «Ни в коем случае не показывайте, что поняли, что Кирилл Иванович Вас узнал. Он обязательно попытается это сделать. Никто не должен усомниться в его амнезии. От этого зависит его и Ваша с детьми безопасность», – дверь кабины отъехала в сторону и «попугай» выскочила из лифта на втором этаже.

Пока Ильина приходила в себя, лифт уже спустился вниз. В кабину, оглашая подъезд громким лаем, устремилась «сладкая парочка», так Ксения, про себя называла пару похожих на лисят померанских шпицев – мальчика и девочку, которые жили на восьмом этаже. Громогласные малыши, увидев знакомое лицо, радостно стали подпрыгивать, пытаясь вскочить на руки и, наконец-то, лизнуть это лицо. Неожиданное «нападение» моментально развеяло мрачную тень грозного предупреждения.

Илья припарковал машину прямо перед подъездом. Из салона раздавалась ритмичная музыка, а сам он, не обращая внимания на шум, о чем-то оживленно говорил по телефону.

– Завтра, в 6.00 у меня самолет, если хочешь, можешь лететь со мной, я знаю, у тебя виза есть. В воскресенье – обратно. Остановиться будет где. Ничего не бери. Там все купим. Все, целую, пока.

Учитывая независимый и резкий характер сына, Ильины старались, по возможности, не встревать в его дела. Не закончив институт, он окунулся в самостоятельную жизнь, практически без помощи родителей смог наладить свой небольшой бизнес и вел независимый образ жизни.

Мысль о том, что сын куда-то улетает, несколько отвлекла Ксению от странных слов незнакомки.

– Извини, я нечаянно подслушала твой разговор. Ты уезжаешь куда-то? – она чувствовала себя неудобно, но слово «виза» говорило, что сын собирается за границу и, возможно, не один.

– Да мам, в Болгарию, подвернулось одно дельце по работе, приеду, расскажу. Мамуль, а пожрать? – он скорчил умильную рожу.

– На, охламон, – Ксения достала из сумки бутерброд и пакет сока, – вылезай из-за руля, поешь! Я за руль, а ты мне кое-что расскажешь.

Пока они пересаживались, укладывали сумки, к дому подъехала большая фура и перегородила дорогу.

– Этого еще не хватало, – вздохнула Ильина, она посигналила и, когда фура подала назад, быстро вырулила со двора.

16:45. 26 сентября 2012 года. Москва. Больница. Отделение травматологии.

– Кирюша, это я, Ксеня, узнаешь меня? – Кирилл настороженно смотрел на нее и явно не узнавал.

– Я Вас предупреждал, – дежурный врач, который привел Ксению в палату, в которой лежал Кирилл, пожал плечами. – Лично для меня важно только одно – это Ваш муж?

– Да… Давайте, я попробую ему что-нибудь напомнить. Возможно, он все вспомнит.

– Попробуйте, хотя, я думаю, Вам это проще будет сделать дома. Дома и стены помогают. Вы можете его уже забрать, если не считать памяти, он абсолютно здоров.

– А мое мнение, я смотрю, здесь никого не интересует, – выпростав из-под одеяла голую ногу, вдруг, заявил Ильин, – это для нее я – муж, а для себя я, пока, не-пойми-кто!

В этот момент, в телевизоре, а Ильин по какой-то невероятной случайности попал в палату «на-двоих» и с телевизором, ведущий пытался убедить известную эстрадную «звезду» невнятной ориентации в том, что он или она то ли отец-герой, то ли мать-героиня. Весело гомонящая аудитория в студии узнала, что в мордовской деревне Грязи-Непролазные ждут звезду «по лавкам семеро…». В шум аудитории и громкие напористые комментарии ведущего ворвался визгливый голос звезды: «Я требую проведение генетической экспертизы!»

– Я требую, чтобы провели генетическую экспертизу, – эхом откликнулся с койки Ильин, – пусть возьмут образцы у меня и у нее и проведут сравнение. Иначе, я никуда отсюда не поеду.

– Кирилл Иванович, скорее ваши образцы надо сравнивать с образцами сына и дочери, – терпеливо поправил его доктор.

– Вы еще скажите, что у меня целое семейство. Свой дом в Грязях-Непролазных, а я эстрадный кумир неполовозрелых тинэйджеров, – зло проворчал больной, указывая пальцем в экран телевизора.

– Напрасно, Вы так, ребята приехали с вашей супругой и ждут в коридоре, – терпение врача было на исходе.

– Ну, если в коридоре, так делайте быстрее, хоть какая-то определенность.

С этими словами несчастный отвернулся от посетителей.

Ксении было больно смотреть на несвежую майку мужа. Седая недельная щетина сильно старила его. С выражением озабоченной сосредоточенности он смотрел в окно. Наконец, тень смущения промелькнула у него на лице, повернувшись к Ксении, Ильин произнес: «Вас не затруднит выйти, я хочу встать, мне надо одеться».

– Да, да, конечно, – Ксения вышла из палаты в коридор.

Со словами: «Извините, мне надо позвонить», – врач оставил ее наедине с детьми.

– Мам, ну что? Вообще ничего не помнит? – Алиса и Илья с надеждой смотрели на нее.

– Требует генетическую экспертизу, – с обидой в голосе, поджав губы, прошептала Ксения. Она едва сдерживала себя, чтобы не разреветься. Ее Кирюша больной и неухоженный лежал в больнице, и, самое страшное, не узнавал ее.

– Даа, видать, сильно шибануло. – Илья понуро почесал в затылке.

Дверь в ординаторскую была приоткрыта, врач, который только что покинул Ильиных, громко говорил с кем-то по телефону.

– Все, все… жена его опознала, он, правда, ни ее, ни сына не узнает, требует генной экспертизы. Если хотите, приезжайте, может быть, Вас узнает. До свиданья.

Врач вышел в больничный коридор и увидел жену и детей Ильина.

– Сейчас звонил какой-то Дрица, назвался сослуживцем Вашего мужа. Хочет приехать.

– Да-да. Это начальник Кирилла, – в горле стоял комок. Ильина никак не могла отойти от шока, что любимый и самый близкий человек не узнает ее и ведет себя как абсолютно чужой человек.

В конце коридора появился Кирилл, бледные голые ноги с фиолетовыми прожилками вызвали новый приступ жалости к мужу.

– Извините, одежда, в которой привезли Вашего мужа, была порвана и сильно испачкана, поэтому, привезите ему верхнюю одежду, думаю, через день-два будем выписывать, сообщил врач.

Подошел Кирилл.

– Если Вы моя жена, то, может быть, привезете мне зубную щетку и пасту, – было видно, что ему невероятно неудобно, на его лице читалась неуверенность, но говорил он с вызовом, боясь возможного отказа.

Ксения ахнула.

– Извини, мы все привезли. Илюша, – обратилась она к сыну, – где сумка?

– Вот, – Илья протянул сумку, – может быть, в палату пойдем, чего мы здесь стоим.

Ксения с сыном еще с полчаса посидели в палате Кирилла, пытаясь завязать разговор, что-то напомнить, но все было бесполезно, ничего не помогало.

Перед самым уходом, Кирилл неожиданно спросил – какая погода сейчас на улице? Услышав, что тепло не по сезону, он почему-то вздохнул и что-то пробормотал про себя. Потом, уже прощаясь, взяв Ксению за руку, он неожиданно громко попросил:

– Если Вы приедете еще раз, принесите старые фотографии, пожалуйста, я никого не помню из своей прежней жизни.

До парковки Ксения с детьми шли через старый парк, в котором стояли больничные корпуса. Ветер усилился, начинал накрапывать дождь. Вдалеке, за оградой парка, шумел городской автомобильный поток. Неожиданно, сын взял Ксению под руку и тихо спросил: «Мам, ты слышала, что папа сказал про погоду?»

– Нет, а что?

– Он сказал: «Да… Не Новый год!».

Ноги стали подкашиваться и Илья с трудом смог ее подхватить.

О том, что папа сильно замерз, когда провожал маму, после того как они познакомились, отмечая вместе Новый год, была одной из тех семейных историй, которую знают только свои…

В массивном Додже, стоящем на краю парка, худощавый пожилой мужчина со странной для его возраста ультрасовременной прической, сосредоточенно всматривался в пару, которая шла по аллее в сторону стоянки.

– Звук есть? – не оборачиваясь, спросил он.

– Большие шумы, сэр, сильный ветер, метров через 20–25 можно будет разобрать. Может быть, что-то разберем, когда будем просматривать материал, – ответил ему, склонившийся над ноутбуком на заднем сидении молодой человек…

18:45. 26 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово.

Консьержки почему-то не было на месте, подъезд был открыт. Когда Ксения поднялась на лифте, первое что она увидела – приоткрытая в квартиру дверь и сильный сквозняк. Не раздумывая, она рванулась в дом. На первый взгляд, все вещи стояли на своих местах, но ее не оставляло ощущение необычности.

Все вещи лежали на месте. Даже вечный беспорядок на диване в гостиной был на месте.

Неожиданно из комнаты дочери раздалось заунывное завывание. И столько в этом вое было тоски, оторванности от общения, миски и горшка, что женщина сразу поняла – если сейчас не открыть дверь возможно непоправимое.

– Господи, Вася! – женщина бросилась к комнате дочери, открыла дверь и с громогласным урчанием ей на грудь прямо по одежде, оставляя следы из выдернутых когтями ниток, вскарабкался комок шерсти неопределенно-коричневого цвета. Комок дергал хвостом, урчал, иногда издавая утробный крик.

– Васенька! Девочка моя! Тебя закрыли, эти «живодеры»! – Ксения ласково гладила кошку – любимицу Ильиных, девочку-перса – Васю. Девочкой ее можно было назвать только с некоторой натяжкой, точно также как Бендер рекомендовал предводителя дворянства Ипполита Матвеевича Воробьянинова в качестве «мальчика». Вася, в пересчете на человеческий возраст была более чем в преклонном возрасте – ей было 16 лет. Но это никак не сказывалось на силе ее лап и остроте когтей – эта престарелая дама была сильным, ловким и опасным хищником.

Теперь этот хищник урчал на руках ее самого любимого на свете человека – мамы, позабыв о еде и прочих потребностях.

Немного придя в себя, Ксения, наконец поняла, чего она не могла понять сразу – ее пушистая любимица, как правило, собиравшая пыль из-под кроватей и из самых недоступных уголков квартиры, была абсолютно чиста. В квартире не было пыли!

В семье Ильиных работали все, но, то ли мало работали, то ли работа у них была не та, но им никак не удавалось заработать на домработницу, которая могла бы содержать жилплощадь в чистоте и порядке. Сами же они, возвращаясь вечером домой, могли, разве что, собрать разбросанные в утренней горячке вещи и сложить грязную посуду в посудомоечную машину.

Теперь же квартира сияла чистотой, ни на книжных полках, ни в углах под гнутыми ножками бабушкиного комода не было ни пылинки. Безделушки, которые годами лежали на одних и тех же местах были сдвинуты. Кто-то или произвел генеральную уборку, или что-то искал и старательно убрал за собой, поленившись внимательно разложить все по местам.

Непроизвольно, Ильина сразу вспомнила девушку в лифте и странную амнезию Кирилла. Сзади скрипнул паркет…

– Здравствуйте, извините, пожалуйста, у вас дверь была открыта. Ильин Кирилл Иванович, здесь проживает? – молодой неопрятно одетый человек стоял в прихожей и подозрительно внимательно оглядывался по сторонам. Молодой человек был замечательный: с зачесанными на прямой пробор длинными сальными волосами, в сером куцем пиджаке и темных, скрывающих глаза очках, он создавал невероятно отталкивающее впечатление. Кроме того, от него сильно и скверно пахло…

– А, что Вас интересует? – настороженно спросила Ксения.

– Да, собственно, меня ничего не интересует. Я, собственно, посыльный из интернет-магазина.

На его лице нарисовалась улыбка, обнажив неровные желтые зубы.

– Собственно, у меня для Ильина Кирилла Ивановича посылка с уведомлением о доставке. Вот, – он протянул Ксении запечатанную в полиэтиленовый пакет коробку.

– Что это? – «аромат» посыльного был настолько остр, что в носу Ксении защипало, и она непроизвольно отшатнулась и спрятала руки за спину.

– В накладной указано – «Коммуникационный подарочный комплект – i-Pad, IPhon e, набор кабелей, гарнитура, игрушка», – к аромату добавилась устойчивая «чесночно-луковая» нота.

От запаха начала кружиться голова. Ксения оперлась о стену.

– Ни я, ни муж, ни в каких розыгрышах и лотереях не участвовали. Поэтому, извините, но такой дорогой подарок принять мы не можем, – она шагнула к двери, стараясь «выдавить» пахучего визитера за дверь.

– Это не лотерея, – молодой человек опять продемонстрировал свой не очень свежий оскал. В мае Кирилл Иванович купил ноутбук HP-6930p фирмы Хевлетт-Паккард в нашем интернет-магазине. Он был зарегистрирован в качестве тысячного покупателя и ему причитается вот это. Да, кстати, доставка тоже бесплатна. Вы не волнуйтесь.

Нервы Ксении были на пределе, легкие отказывались вдыхать отравленный зловонием воздух. «А, вдруг, это бомба?» – мысль вызвала нарастающую волну паники.

– Хорошо, я распишусь в получении, только, пожалуйста, будьте так добры, распечатайте пакет сами, – сказала она, делая вид, что ищет то ли ручку, то ли ножницы.

– Да, да! – заулыбался посыльный, – он с хищным блеском в глазах впился зубами в полиэтиленовый пакет и с такой силой разодрал упаковку, что картонная коробка, что была внутри, чуть не упала на пол.

– Вот! – радостно сообщил он, – пожалуйста!

Ильина расписывалась в квитанции, уже теряя сознание. Когда дверь закрылась за источником зловония, она бросилась открывать окна, включила кухонную вытяжку и, накинув на плечи куртку, вышла на лоджию.

По легкому метро, эстакада которого проходила прямо перед окнами Ильиных, с глухим рокотом промчался метропоезд. Сразу стало тихо. Порыв свежего ветра растрепал волосы, привел ее в сознание, просветлил голову. Сразу улучшилось настроение.

У них с Кириллом жизнь сложилась так, что они пожили в разных районах Москвы, и когда семья переехала из центра города на эту дальнюю окраину, друзья и знакомые удивлялись – как можно сменить комфорт Центра на «ЮБутово»? Теперь, по прошествии лет, многие из них, задыхаясь летом от городского смога, а зимой, простаивая в многочасовых пробках, справедливо завидовали Ильиным.

Свежий, наполненный ароматами осени воздух заставил ее вдохнуть полной грудью. Ксения оглядела окрестности, и взгляд ее упал на знакомую фигуру в куцем пиджаке.

«Курьер» стоял рядом с огромным черным внедорожником с красными дипномерами и о чем-то оживленно беседовал с водителем, показывал рукой в сторону окон их квартиры. Неожиданно он отшатнулся от автомобиля и, пошатываясь, медленно побрел вдоль вереницы припаркованных машин, дошел до скамейки и присел.

В комнате зазвонил телефон, и Ксения поспешила к аппарату. Телефон, не исполнив до конца «Турецкий марш» Моцарта, умолк. Номер не определился. Ксения, положив трубку в карман куртки, вернулась на лоджию. То, что она увидела, просто поразило ее.

На скамейке лежало «курьерское» тело. На него было наброшено серое пальто с ярко рыжими пятнами грязи. Рядом с головой стояла батарея пустых бутылок. Спящий бомж, да и только!

В тот день Юрий Исаакович Дрица так и не доехал до больницы проведать Кирилла Ильина. Он вообще никуда не доехал. Позвонив в больницу, он зашел в небольшое кафе «Штолле», которое располагалось недалеко от работы, чтобы перекусить и купить домой на ужин рыбный пирог. Заказав чашку бульона и пирог с мясом, Юрий Исаакович, удобно устроившись за столом, достал iPad. Карты Yandexа показывали, что добираться до больницы, где лежал Ильин, придется часа два. И то, если позволят московские пробки.

– Извините, у Вас не занято? – нахальная девица, раскрашенная как пугало, бросила сумочку на столик. И, не дождавшись ответа, присела к Дрице.

Из-под мохнатого жакета «кислотного» оранжевого цвета из искусственного меха выглядывала столь же «кислотная» зеленая кофта с капюшоном.

Юрий Исаакович, уже давно отвык от подобного «беспардонного» поведения и терпеть его не желал, – Занято! Поищите свободный столик! – коротко бросил он и опять углубился в изучение маршрута.

Девица фыркнула, выудила из сумочки хрустальный флакон и, сняв с него золотистую крышку, брызнула в лицо завлабу остро-пахнущей жидкостью.

Утро следующего дня Дрица встретил, проснувшись в своей машине, которая тихо урчала на его парковочном месте перед его подъездом. На коленях лежала открытая фирменная коробка «Штолле» с остатками рыбного пирога. «Странно, – подумал Юрий Исаакович, – совсем заработался. Хватит! Сегодня же, отдыхать!».

Он отчетливо помнил, что вчера ушел в отпуск и ДОЛЖЕН лететь отдыхать в Бирму (теперь у нее трудно выговариваемое название Мьянма) в Рангун. На соседнем сидении лежал распечатанный конверт «Кувейтские авиалинии».