355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Илья Эренбург » Война. 1941—1945 » Текст книги (страница 17)
Война. 1941—1945
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 23:35

Текст книги "Война. 1941—1945"


Автор книги: Илья Эренбург


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Бойцам Брянского фронта

Гитлер с января месяца говорит о весне. Он хочет утешить немецкий народ. Он объясняет немцам, будто зимой германскую армию били не русские люди, а русские морозы. Может быть, гретхен в Берлине и верят вралю фюреру. Но фрицы на фронте хорошо знают, кто именно их бил. Из Ливен их выгнали не морозы. Из Ельца их выгнали не холода. Фрицев била Красная Армия. Наши бойцы их выгнали из теплых городов в снежные поля. Тогда-то Гитлер заговорил о весне.

Весна придет. Но русская весна не будет весной Гитлера. Мы покажем фрицам, что они умеют удирать и весной. В брянских лесах и зимой жили партизаны. Весной партизанам будет привольней. И новой жизнью заживут брянские леса. Фриц не любит леса. У них в Германии три дерева растут, и фрицы говорят: «Какой дремучий лес». До войны фриц стоял за прилавком или сидел в конторе. Он боится леса: в лесу легко заблудиться. В лесу водятся партизаны. В лесу фриц будет дрожать и весной.

Скоро мы увидим брянские леса. Незачем там ходить фрицам. Пора и честь знать. На крутом берегу стоит древний русский город Брянск: он ждет русскую армию.

Немецкий генерал Гудериан помнит, как его побили под Брянском. Ехали немцы в танках, а пришлось им убегать пешком. Это был первый урок Гудериану. Теперь Гудериан стал ученым – у него на лбу написано: Елец, Тула, Ливны. Вряд ли Гудериан радуется весне. Он знает, что танками теперь русских не запугаешь. Есть у нас свои танки – получше немецких. Есть у нас хорошие противотанковые пушки. Есть у нас и смельчаки. Такой выйдет, и танку конец. Карл Генке, гудериановский танкист, в письме своей Гретхен жалуется: «Подумать – сколько немецкого труда было положено, чтобы сделать танк, сколько немецких семейств ради этого танка отказывались от куска хлеба, и вот выходит какой-то русский дикарь с бутылкой, да, да, простой бутылкой он уничтожает громадину…» Вот до чего разобиделся немец! Ну, ничего, обидим и других. Довольно они катались в танках! Пускай потаскают своих мертвецов пешком!

Друг-боец, русские города перед тобой: Мценск и Карачев, Брянск и Трубчевск. Там плачут русские женщины: ждут тебя – освободителя. Русские дети хотят жить, а немцы их убивают. По ночам сколачивают гитлеровцы виселицы для русских людей. Друг-боец, идет весна, освобождается земля от снега, скоро птицы прилетят, появится трава, просыпается и сердце человека. В плененных городах говорят: весна идет, а с весной придут наши родные братья, русские люди, друзья-красноармейцы.

Надоели нам фрицы. Жили мы по-своему. Они к нам пришли. Зачем? Чтобы раздеть, разуть, сжечь дома, обобрать до последней ниточки, вытоптать поля, вырубить сады. Они пришли голодные, чтобы отнять молоко у наших детей. Они пришли блудливые, чтобы перепортить наших девушек. Они пришли нахальные, чтобы онемечить наш народ. Они пришли жестокие, чтобы пытать, мучить, вешать русских. Хватит! Не терпит немцев русская земля. Не терпит больше муки русское сердце. Они говорят: «Весна будет временем решительных боев». Ладно, мы тоже торопимся. Они торопятся награбить, мы торопимся освободить нашу Родину. Если мы уничтожим весенних фрицев, больше мы не увидим фрицев зимних. Идет наша весна.

Друг-боец, откуда бы ты ни был, ты защищаешь свой город, свое село, свой дом. Освободи Мценск, чтобы немец не грозил Казани. Освободи Орел, чтобы люди спокойно спали в Сибири. Весной кипит сердце. Весна – время молодости. За жизнь, за свободу, за Родину – на немцев!

8 апреля 1942 г.

20 апреля 1942 года

Я видел немецкий танк, выкрашенный в зеленый цвет. Его подбили наши в начале апреля, тогда еще лежал снег, и немецкий танк напоминал франта, который преждевременно сменил одежду. Но не франтовство – нужда выгнала в холод весенние танки и весенние дивизии Гитлера. А теперь снег сошел. Дороги потекли. Они покрыты ветками, едешь и подпрыгиваешь: автомобиль будто скачет галопом. Распутица на несколько недель замедлила военные операции. Кое-где – в Карелии, в районе Старой Руссы, на Брянском фронте – продолжаются атаки наших частей, но это отдельные операции. Перед майскими битвами наступило грозное затишье. А по Десне, по Днепру проходят последние льдины. На полях – разбитые немецкие машины, трупы людей и лошадей, шлемы, неразорвавшиеся снаряды – снег сошел, открылась угрюмая картина военной весны.

Никогда столько не говорили о весне, как в этом году. Гитлер колдовал этим словом. Он хотел приободрить немецкий народ. И вот весна наступила. Две армии готовятся к бою. Тем временем Гитлер начинает лихорадочно оглядываться назад. Что его смущает? Добротные фугаски томми? Кампания в Америке и в Англии за второй фронт? Растущее возмущение порабощенных народов? Так или иначе, Гитлер начал весну походом… на Виши. Для этого ему не пришлось израсходовать много горючего. Несколько баков на поездки Лаваля и Абеца. Английское радио передает, что фон Рундштедт перекочевал с Украины в Париж. Это, однако, только путешествие генерала. По дороге фон Рундштедт должен был встретиться с немецкими эшелонами: Гитлер продолжает перебрасывать дивизии из Франции, Бельгии, Норвегии в Россию. Видимо, ни RAF, ни статьи в американской печати, ни гнев безоружных французов не отразились на немецкой стратегии.

Перед весенними битвами Гитлер хочет приободрить своих солдат, потерпевших зимой поражение. Он пускает слухи о новом «колоссальном» вооружении немцев. Он распространяет вздорные сообщения о слабости Красной Армии. Вряд ли солдаты 16-й армии обрадуются, услыхав по радио рассказы Берлина о том, что в русских полках теперь только шестидесятилетние старики и шестнадцатилетние подростки…

Сейчас не время говорить о наших резервах. О них расскажут летние битвы. Я побывал в одной из резервных частей, видел молодых, крепких бойцов, хорошо обученных и хорошо экипированных. Настроение в резервных частях прекрасное: все понимают, что враг еще очень силен, но все понимают также, что враг будет разбит. Прошлым летом люди помнили о Париже, о Дюнкерке, о Крите. Теперь они помнят о Калинине, о Калуге, о Можайске, о Ростове. Ненависть к захватчикам воодушевляет резервистов. Прошлым летом Германия представлялась русскому крестьянину государством, фашизм еще мог сойти за газетное слово. Теперь фашизм стал реальностью – сожженными избами, трупами детей, горем народа. Между Нью-Йорком и Филиппинами не только тысячи миль, между ними – мир. Сибиряк чувствует, что под Смоленском он защищает свою землю и своих детей.

Наши заводы хорошо работали эту зиму. Не стоит напоминать, в каких тяжелых условиях протекала эта работа. Миллионы эвакуированных показали себя героями. Есть у нас танки. Есть самолеты. Наши друзья часто спрашивают: «А как показали себя американские истребители? Английские танки?» Легко понять чувства американского рабочего или английского моряка, которые хотят проверить, не напрасно ли пропал их труд. Отвечу сразу: не напрасно. Я видел немецкие бомбардировщики, сбитые американскими истребителями. Я видел русские деревни, в освобождении которых участвовали английские «матильды». Но правда всего дороже, и друзьям говорят только правду: у нас фронт не в сто километров, и на нашем огромном фронте английские и американские истребители или танки – это отдельные эпизоды. Достаточно вспомнить, что все заводы Европы работают на Гитлера. И Гитлер самолеты не коллекционирует. Гитлер не копит свои танки – его самолеты и танки не во Франции, не в Норвегии, они даже не в Ливии – они перед нами и над нами.

О втором фронте говорят у нас повсюду – в блиндажах и в поездах, в городах и в деревнях, женщины и бойцы, командиры и рабочие. Мы не осуждаем, не спорим, мы просто хотим понять. Мы читаем цифры ежемесячной продукции авиазаводов США и улыбаемся: мы горды за наших друзей. И тотчас в голове рождается мысль: какой будет судьба этих самолетов?

Мы говорим о втором фронте как о судьбе наших друзей. Мы знаем, что теперь мы воюем одни против общего врага. Вот уже триста дней, как война опустошает наши поля, вот уж триста ночей, как сирены прорезают наши ночи. Мы пошли на все жертвы. Мы не играем в покер, мы воюем. Судьба Ленинграда, его истерзанные дворцы, его погибшие дети – это символ русского мужества и русской жертвенности. Накануне весны мы говорим о втором фронте как о военной мудрости и как о человеческой морали. Так мать, у которой все дети на фронте, глядит на другую – ее дети дома…

Лоскутная армия

Шесть лет тому назад Гитлер заявил: «Только немцам мы предоставим высокое право умирать за Германию». Теперь Гитлер стал менее привередливым: он набирает наемников, где только может. Его армия – это разноязычный сброд. Он пригнал андалузцев на Волхов, норвежцев в степи Украины, венгров в брянские леса, чехов в Крым. Его солдаты не понимают друг друга. До них доходит один язык – прусской дубинки.

Кто на Ленинградском фронте сражается за Германию? Августиниус Хардштейн, солдат «нидерландского легиона». Он жил прежде в Амстердаме. Пришли немцы, разрушили, обобрали Голландию. Напрасно Августиниус искал работы. Ему хотелось есть, и он продал свою душу черту. От наемника отступился отец, от него отшатнулись друзья. Немцы выдали ему миску супа и солдатские штаны. За что он воюет? За кусок хлеба, который немцы отняли у его матери.

Рядом с белесым Августиниусом – чернявый Хосе Перес, чистильщик сапог, а впоследствии солдат «Голубой дивизии». Его брата фашисты убили в 1936 году. Хосе немцы выдали 1000 песет, и он пошел умирать за Гитлера. В его родном городе женщина на улице ему сказала: «Иуда». Когда испанских наемников везли через Францию, французы кидали в окна вагонов камни и кричали: «Смерть фашистам!» Забившись в угол, чистильщик сапог впервые подумал: стоило ли за 1000 песет продать себя живьем Гитлеру? За французскими камнями последовали русские снаряды, и Хосе перед смертью написал своей матери: «Нас здорово надули…»

А вот и француз Клод Пикар. Этот не кидал камней в фалангистов. Он сам пошел на службу к Гитлеру: он солдат французского легиона, созданного ренегатом Дорио. Судя по документам, Пикар в прошлом «торговый представитель»; но в его записной книжке имеются пометки, свидетельствующие о несколько своеобразной торговле: имена девушек и расписание пароходов, отбывавших из Марселя в Буэнос-Айрес – Пикар торговал живым товаром. Он сбывал также непристойные открытки оптом и кокаин. Это мастер на все руки, он мог бы стать одним из министров Лаваля. В министры он не попал и дошел только до звания старшего ефрейтора германской армии. Он продавал прежде девушек. Пришел тяжелый день, и он продал себя. Что такому Пикару могилы расстрелянных заложников, пустыри Франции, детские гроба? Ему выдали 2000 франков и два пакета папирос «Голуаз»…

В германской армии теперь все подонки Европы, все авантюристы, все уголовники. Норвежец Бекстрем решил стать держимордой при Квислинге и записался в школу для полицейских. Немцы его подвели: объявили, что практические занятия происходят в Донбассе. Бекстрема включили в дивизию «Викинг». Этот викинг, ознакомившись с огнем русской артиллерии, поднял руки вверх. Поляк Петер Курзац был полотером в Берлине; не раз сидел в тюрьме – за кражи. Потом бравый Петер отправился в Старую Руссу выручать генерала фон Буша, перехватил шнапса и очухался в плену. Солдат французского легиона Васик Грилак родился в Румынии, состоял в испанском подданстве, служил сначала во французской армии, а потом в немецкой. Некто Иоганн Гиллер вообще забыл, какой он национальности. Он заявил нашим бойцам: «Это не имеет никакого значения. Если у вас хорошие харчи и мне положат сто марок в месяц, я буду воевать за вас…»

«Мы сражаемся за великую Италию», – сказал Муссолини. Но Форначари Атилио, берсальер из дивизии «Челере», придерживается другого мнения: «Зачем нам завоевывать русские города, когда немцы уже заняли всю Италию? Я думаю, что Муссолини получил от Гитлера отступные… А каково мне? Майор кричит «вперед!», но ведь оттуда стреляют русские. Зачем я пойду на верную смерть? За немцев? Но это свиньи. Они курят целый день папиросы, а нам не дают даже окурков…»

Наемники и рабы ненавидят своих господ. Лейтенант «Голубой дивизии» Хорхе Меркадель пишет в дневнике: «Боевой дух нашей дивизии теперь направлен всецело против немцев». Капрал Эдвин Виррат, финн, говорит: «У нас все знают, что в горе Финляндии виноват Гитлер». Голландец Вернер Кригер, посланный немцами на Калининский фронт, говорит: «Конечно, у нас есть враг, но не русские – немцы». Датчанин Кнут Якобсон из полка «Норланд» пишет своей жене в Одензее: «О том, как нам живется, ты догадаешься сама. Здесь нами командуют немцы, как в Дании…» Венгерец Молнар Антал, отправленный на Юго-Западный фронт, возмущенно заявляет: «Немцы нас сожрут, это как пить дать. А мы должны воевать за проклятого Гитлера…» И плачется румын Ион Васи:

«Немцы у меня в деревне забрали всю кукурузу. А на фронте немцы ругают нас «кукурузниками» и хотят, чтобы мы за них умирали».

Гитлеровцы насильно послали против России славян, и с ненавистью к немцам идут в бой чехи, поляки, хорваты, словаки. Солдат 514 полка Кшиковский рассказывает: «В каждом взводе у нас несколько поляков. Немцы над нами издеваются. Я сдался в плен потому, что не хочу воевать за немцев». Солдат Карл Гасда 396 полка говорит: «Я – чех и ненавижу Гитлера. Мы носим немецкую форму, но это не значит, что мы хотим защищать Германию. Увидев русских, я бросил винтовку. Вы – наши братья». В «хорватском авиационном легионе» 65 хорват и 100 немцев. Пилот Зденко Копецкий показал: «Хорваты не хотят воевать против России. Меня вызвали в Загреб и зачислили в германскую армию. Мне приказали дать подписку, что я «доброволец». В газете «Словак» лакеи Гитлера пишут: «Ошибочно утверждают, что словацкая армия участвует в войне против России. Наши дивизии посланы на фронт против частей, составленных из угро-тюркских племен и стремящихся подменить русскую культуру лютеранской…» Нелегко, видимо, послать брата-словака против русского…

Немцы не скрывают своего презрения к наемникам. О румынах они говорят не иначе как «мамалыжники»; издеваются над трусливостью итальянских чернорубашечников; словаков называют «вшивыми богомольцами», а венгров – «эрзац-гусарами».

Наемники ненавидят друг друга. В мои руки попал приказ генерального штаба румынской армии:

«1. Один нижний чин, возвратившийся из села Казанки, информировал нас, что в селе Казанки распространились слухи, будто венгерцы заняли трансильванский город Орадеа Маре. Этот слух дошел и до нас.

2. Произведенное расследование установило, что эти слухи пущены венгерскими войсками, находящимися в городе Кривой Рог.

В связи с этим установлено, что некоторые офицеры и солдаты румынской армии, знающие мадьярский язык, к сожалению, вместо того чтобы избегать венгров, с которыми обстоятельства привели нас в соприкосновение, заводят с ними разговоры. А венгры не теряют случая, чтобы провести свою пропаганду. Они пустили ложные слухи, зная, что среди наших солдат много уроженцев округа Орадеа Маре.

3. Излишне опровергать эти слухи.

Господин генерал приказывает довести до сведения офицеров и солдат, чтобы они остерегались венгров и не входили с ними ни в какие сношения. Нарушившие этот приказ будут строго наказаны.

Старший офицер генерального штаба подполковник Давидеску».

Против кого воюет подполковник Давидеску и его вшивая армия? Против нас или против венгров? На что зарятся дивизии венгерских «эрзац-гусаров» – на Орел или на Орадеа Маре? Эти «союзники» ненавидят друг друга смертельной ненавистью. Официально Антонеску говорит о «боевом союзе», а полуофициально Давидеску объясняет этот «союз» «обстоятельствами, которые привели нас в соприкосновение».

«Обстоятельства» – вот последний псевдоним Гитлера. «Почему вы в Крыму, дорогой скрипач Попадеску?» – «Обстоятельства». «Что ты делаешь под Брянском, венгерский гусар Попадоли?» – «Обстоятельства». Их пригнали в Россию, как скот, как мулов, как баранов, и они стыдливо бормочут: «Ничего не поделаешь – обстоятельства…»

Генералы подносят друг другу ордена. Каких только орденов нет у битого Антонеску – и финский, и хорватский, и словацкий, и итальянский, не говоря уж о немецком. Что же, Гитлер коллекционирует страны, а его лакеи коллекционируют ордена.

Хорваты Павелича думают, как бы вырезать итальянцев. Словаки Тиса мечтают отобрать у венгров Кошицы. Венгры готовятся к походу на Румынию. Жалкие полки – без чести, без доблести, подлинная армия наездников. Она отличается в грабежах и насилиях. Испанцы из «Голубой дивизии» насилуют русских девушек. В районе Брянска венгры и финны под предлогом «борьбы с партизанами» жгут русские деревни. Берсальеры грабят украинцев. Румыны вешают крымских татар. Они плохо вооружены, плохо экипированы: немцы не хотят тратиться на рабов. В одном из последних приказов по румынской армии сказано: «Если не будут приняты экстренные меры, в ближайшем времени наши солдаты окажутся голыми». В приказе по финской армии указывалось, что солдаты промышляют нищенством. В смешанных частях немцам дают мясо, а наемникам пустую похлебку. Датчане из дивизии «Викинг» жалуются: «Мы глядим, как едят немцы из нашего взвода, и у нас текут слюнки…» Нечего сказать, «братство по оружию»! Немцы кидают наемников на самые опасные места. Агентство Рейтер сообщает, что из 300 000 румынских солдат, участвовавших в походе на Украину, 200 000 убиты или ранены.

Даже среди немцев нет единства. «Великая Германия», разъеденная фашизмом, расползается по швам. Есть солдаты двух категорий – «рейхсдейтчше» и «фольксдейтчше»: первые – это подданные Германии, вторые – немцы из других государств, мобилизованные в германскую армию. Все офицеры и унтер-офицеры, разумеется, «рейхсдейтчше», они открыто издеваются над своими «братьями по крови».

Австрийцы – это «полуарийцы», это плебеи гитлеровской Германии. Солдат Карл Фукс 3 пехотного полка говорит: «Пруссаки презирают нас, а мы, австрийцы, их ненавидим. У австрийских солдат одна мысль – сдаться в плен русским». 55 пехотная дивизия была составлена главным образом из австрийцев. Но офицеры были коренными германцами. Эта дивизия сражалась неохотно и таяла с каждым днем. Австриец Карл Граун пишет в дневнике: «Мне противна мысль умереть за Германию – я ведь помню, как «наци» вторглись в Вену».

В 169 полку нет ни голландцев, ни поляков, ни австрийцев, но и там существует «национальная иерархия»: пруссаки презирают саксонцев. Солдат 409 полка Альфред Шлагберг говорит: «Пруссаки позорят немецкую армию». Эсэсовец Вальтер Гортель возмущен силезцами: «Это канальи. Вся беда от них». А ефрейтор 42 саперного батальона Курт Шнабе говорит: «Баварцы – не немцы, нужно посадить в лагеря всех баварцев». Вот «фатерланд» Адольфа Гитлера, вот его единая и «великая Германия»! Это волки в клетке. Пока у них есть мясо, они жрут и молчат. Когда мясо кончается, они впиваются в бока друг другу.

Наемники изумительно грабят, они образцово вешают, но они плохо сражаются. За деньги убивают. За деньги не умирают. У лоскутной армии Гитлера нет того священного цемента, который связывает людей в одно: у них нет чувства родины. Какое дело неаполитанцу до «великой Финляндии», до бреда выжившего из ума Маннергейма, который хочет присоединить к Хельсинки… Урал? Какое дело финскому дровосеку до дури Антонеску, всерьез поверившего, что румынские босяки будут владеть прекрасной Одессой? Какое дело марсельским громилам и роттердамским сутенерам до «великой Германии»? Их привели на восток голод и плеть, бесчестье и невежество, измена и корысть. Эта лоскутная армия не выстоит перед массивными ударами.

Великая сила ведет нас в бой против захватчиков: мы отстаиваем нашу родину. Дружба народов у нас не вывеска, а живое горячее чувство. Татарин в далекой Карелии защищает свой дом. Под Новгородом украинец борется за Киев. Не насилье связало в одно народы России – любовь. Мы вместе много пережили, вместе изведали горе и счастье. Какой русский не вспомнит с восторгом вершины Кавказа? Какой грузин не посмотрит благоговейно на гранит нашей Северной Пальмиры? Какой украинец не скажет горделиво: «Моя земля – от Белого моря до Черного, от Карпат до Тихого океана»?

В германской армии много танков и много минометов, но нет в ней сердца, это армия-автомат. Рабы наняли других рабов, и рабы говорят рабам: «Умирайте за Гитлера. Мы дадим вам краденый хлеб. Мы дадим вам чужие города. Мы дадим вам сто марок, тысячу франков, десять тысяч лей». И в ответ подымается в нашем сердце лютая ненависть: как они смели привести к нам этих золоторотцев Европы, этих вшивых сутенеров, этих международных шулеров? На нашей земле пасутся презренные наемники, едят наш хлеб, оскверняют наших девушек. Этого не стерпит советский народ.

22 апреля 1942 г.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю