Текст книги "Сбить на взлете"

Автор книги: Илья Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– «Лев» деру! – ору ведомому, пока немцы не опомнились.

Гольдштейн не сразу, но через десяток секунд приказ выполнил. Промчались навстречу возвращавшейся после разворота контролирующей паре фашистов со снижением в наборе скорости на взлетном режиме. Тот редкий случай, когда холод только приветствуется – никакого перегрева мотора! Теперь бы только до близкой уже линии фронта успеть – там заранее предупрежденные зенитчики прикроют. Да и звено Истребителей нашего полка уже вроде как должно по времени подтянуться – отработанная давно ведь тактика. А это еще что?

Нет, это оказались не немцы, а Яки, выдвинувшиеся заранее. Спикировали и вмазали по пытающейся развернуться нам вдогон третьей паре. Обоих мессеров сбили! Подловили в верхней части ранверсмана, когда скорость мизерная, и срезали! Вот да, устал, сил, кажется, ни на что нет, но здорово-то как! Не только очень нужные для наших войск кадры притащили, сами без единой царапинки вернулись, но еще четверых фрицев укокошили!

Ну, то, что сил ни на что нет – ерунда. И вытащат нас из самолетов, до теплой землянки доведут – вот тут моя ненаглядная еще и поцелует горячо в губы! Даже прикуренную папиросу дадут. Савушкин это как-то мудрено адреналиновым откатом называет. Но когда Борис Львович вслед за теплым меховым шлемофоном насквозь мокрый подшлемник с головы стянул, все как-то разом замолчали. Повернулся к майору и я, заметив напряженный взгляд жены.

Темные, узковато посаженные глаза-угольки Гольдштейна сейчас были пустыми – смотрел расфокусированным взглядом в стену. Узкий нос с горбинкой и черная как смоль густая шевелюра. Вот только теперь виски начальника штаба были абсолютно белыми. Ему наш добрый доктор Айболит на донышко стакана неразбавленного медицинского спирта налил – ровно семьдесят градусов! – махнул мой напарник как воду. Кто-то черную горбушку с толстым шматом соленого сала в руку сунул – сегодня и завтра все равно никуда не полетим, поэтому можно – равнодушно откусил, прожевал. Удивленно осмотрелся вокруг, увидел наши напряженные лица и вдруг с трудом, но улыбнулся:

– А все-таки мы им дали!

– Еще как, Боря, дали! – с облегчением почти закричал комполка. – Четверых фашистов в одном бою замочили!

– Видели, как те мессеры столкнулись? – удивился я, уже считавший, что нам с начальником штаба их не засчитают – большие командиры давно уже в соответствии с приказом Верховного требует подтверждения или наземными частями или минимум несколькими свидетельствами других пилотов.

– Такое и не заметить, – весело хмыкнул капитан Зарубин, – вспышка очень яркая была, а мы же уже к вам от солнца пикировали.

– Ванечка, а ты сегодня тоже еще одного сбил?

Во, младший сержант Танька Варламова в щегольском командирском полушубке уже тут как тут. Ну ей, как жене майора, теперь все можно. Ну и правильно – видно же что любит и волнуется за мужа.

Посидели немного позже наши начальники, подумали и записали нам с Гольдштейном по одному мессеру, но сбитыми единолично. Весомее все-таки для записей в летной книжке. Так что новый тысяча девятьсот сорок третий год встретили хорошо, радостно.

* * *

Приказ Наркома обороны номер пять от шестого января наступившего нового тысяча девятьсот сорок третьего года вызвал бурную радость всех молодых пилотов. Отныне должность летчика во всех частях ВВС Красной Армии относится к категории среднего начсостава. Минимум младшими лейтенантами станут все летающие сержанты. А вот Указ Президиума Верховного Совета СССР от того же числа «О введении новых знаков различия для личного состава Красной армии» привел к спорам на всех уровнях личного состава в нашем полку. Замполит недовольно морщился, бурча себе под нос что-то вроде «Возврат к царизму». Солдаты старшего призывного возраста БАО – некоторые еще с царскими разрешенными к ношению еще до войны «Георгиевскими крестами» на гимнастерках – довольно улыбались. Комсомольцы шушукались втихомолку – против решения высшего органа власти страны все равно возражать бессмысленно. Средний начальствующий состав в основном радовался – должно быть красиво. У меня же какое-то странное ощущение, выплывшее из подсознания, что так и должно быть.

А родная расплакалась – вспомнила старые семейные фотографии, где ее отец в форме той мировой войны с погонами штабс-капитана был. Сами те погоны в сундучке девчонкой видела. И у нее теперь почти точно такие же золотые будут. Только звездочка всего одна и просветы с кантом у техсостава черные. Успокаивал, целовал в прекрасные мокрые глаза, губы, щеки, уговаривая, что моей красавице все к лицу.

Улыбнулась сквозь слезы:

– В Москву уже с погонами поеду – ревновать будешь?

Вот умненькая обычно, а в этих вопросах как маленькая. Я своей жене верю, но изображать противное просто обязан:

– Только попробуй! – и подношу к милому носику кулак. Никогда даже не замахивался, а сейчас надо для ее же хорошего настроения.

Взяла и приложилась губами к костяшкам, весело засмеялась:

– Дурачок, я же только тебя люблю!

Вот это по-нашему! И какие же, все-таки, у моей родной губы сладкие…

Потом призналась:

– Знаю, что на пять лет тебя старше – я выложил о приписке еще на реальное шестнадцатилетие – а рядом чувствую себя младшей.

Ну вот – при аттестации Валюша получила звание техника-лейтенанта инженерно-авиационной службы. Опять выше меня по рангу. Впрочем, ненадолго – строго в соответствии с приказом мне уже через месяц следующее звание должны дать.

Ответ на то толстое письмо пришел неделю назад вместе с поздравлениями – Валентина Воскобойникова уже представлена на соискание Сталинской премии! С сожалениями профессора между строк – и как сам до такого элементарного решения не додумался? Вся кафедра над реализацией идеи младшего техника-лейтенанта круглые сутки работает – очень уж впечатляющие первые результаты. Крутизна вольтамперной характеристики маловата, но высокое входное сопротивление, превышающее обычные радиолампы, относительно малые габариты, широчайший частотный диапазон и высокая экономичность опытных экземпляров уже заставили готовить предложение в ГКО о постановки стержневых ламп Воскобойниковой в план производства на радиофабриках.

Здравая, значит, была идея через каналы военной контрразведки письмо посылать. Ведь, как пить дать, уворовал бы этот профессор идею у моей Валеньки. А против зарегистрированного в НКВД документа не попрешь – так по мозгам дадут, что потом хрен в себя придешь.

Погоны нам выдали в начале февраля только полевые цвета хаки с серебристыми звездочками. Но дядя Витя для нас с женой привез повседневные золотые. А просветы и кант на погонах у нас с Валюшей, оказывается, одинаковые – голубого цвета. Только у меня, как и раньше, эмблемы с маленькой «вороной» и пропеллером, а у нее нового образца для авиационно-технической службы – почти летные, только крылышки пошире, и яркая красной эмали звездочка в центре.

Валенька пришила погоны на наши лучшие парадно-выгребные гимнастерки, надели, полюбовались друг на друга, поцеловались и побежали к технику по фотослужбе Лильке Краснодеревиной – у нее «ФЭД», копия немецкой «Leica II», есть. А у лейтенанта уже целая очередь образовалась – все с погонами хотят сфотографироваться. Танька Варламова бойко порядок наводит. Знает, что муж к ее словам прислушивается, а по мелочам прямо потакает, вот и верховодит. Впрочем, мне с женой ее протекция не потребовалась – все-таки заслуженный ветеран полка.

Фотки получились великолепные. Одну, где Валюша без пилотки с распущенными волосами стоит, приклеил в самолете прямо на подушку коллиматорного прицела. Ну и что, что фрицевский «Revi-1»*, снятый со сбитого мессера, стоит? Зато теперь, когда в фашистских гадов целиться буду, точно не промахнусь!

В середине марта жена укатила в Москву – получать из рук Верховного главнокомандующего премию его имени. Увы, Сталинскую только второй степени вместе с заведующим кафедрой МГУ, который руководит работой по разработке и внедрению стержневых электровакуумных ламп. Вот ведь жук – там, насколько я понимаю, только чисто технические вопросы надо было решить. Ничего, при современном уровне знаний, особо сложного.

А еще через неделю на меня вызов из штаба ВВС в столицу пришел. Что-то мне это не очень понравилось. Посидели с дядей Витей, с руководством полка – конечно, без замполита – и с майором Свиридовым – он теперь обычную форму носит – покумекали. Вроде особых грехов за мной не наблюдается. Даже если приписку двух лет засекли. Ну да, были, как выразился майор Гольдштейн, злостные нарушения воинской дисциплины. Ну так они ни в одном приказе не записаны. Даже когда нас с Мишкой комполка лично на глушении рыбы гранатами заловил, наказал трехдневным дежурством на старте, письменно не дублируя приказ – ему тоже зафиксированные взыскания в нашей воинской части никак не требуются. А в остальном, можно сказать, образцовый защитник Социалистического отечества. Судили, рядили, но так ни к чему умному не пришли. Майор Варламов приказал привести внешний вид в порядок, а то без жены даже подворотнички не меняю. Пришлось Ленку напрягать – все-таки для женских рук эта работа сподручнее.

* Советский коллиматорный прицел «ПБП-1», устанавливаемый во время ВОВ на большинство истребителей и пикирующих бомбардировщиков, являлся довоенной копией именно немецкого «Revi» с, увы, несколько худшими характеристиками.

* * *

Разъяснилось все в Москве прямо на центральном аэродроме, куда на попутном Дугласе добрался. Оказывается моя красавица, получившая плюс к медали лауреата еще и орден «Трудового Красного Знамени» – ох и расцелую, когда одни останемся! – постаралась. Премию ей, конечно же, дали, но тонко так намекнули, что не мешало бы денежки – целых пятьдесят тысяч! – в какой-нибудь из многочисленных фондов пожертвовать. Подумала Валюша и решила более достойное применение найти для премиальных. Сговорила еще двух женщин с той кафедры, которые за свой самоотверженный труд тоже стали лауреатами второй степени и тоже получили аналогичное предложение, от которого никак нельзя отказаться. Скинулись они на троих и… купили юному герою, которому по документам недавно восемнадцать лет исполнилось, именной истребитель. Еще и самим «на шпильки» по десятке тысяч каждой осталось. И хрен подкопаешься – считается, что в фонд обороны основные деньги ушли. Расцеловал любимую в щеки и в губы! Какая она все-таки у меня умница! Ну, двух других дарительниц тоже пришлось поблагодарить подобным же образом, но только в щеки.

А самолет оказался сказкой! Новенький Як-9 специально собранный в качестве подарка особо отличившемуся пилоту. Мне потом по секрету инженер сказал, что это прообраз новой модели, только готовящейся к производству, в которой воплощено все лучшее, что есть в Советской авиации на сегодняшний день. Машина цельнометаллическая, дополнительно облегченная. Бортовой номер «тринадцать» уже выведен и надпись на борту «Чертенку от ученых МГУ». И даже пять звездочек по счету мною сбитых фашистов очень аккуратно нарисованы. Наружная отделка закачаешься – практически полированная! Нигде ни волоска уплотнений не торчит, все лючки по месту подогнаны без единой щелочки. Разве что прицел стоит почему-то совсем уж примитивный кольцевой ВВ-1. Ну так со старой машины хороший переставлю. Соответственно, митинг, речи дарительниц, декана там какого-то – примазался, гад, ни копейки не потратив – и меня. Если благоверная текст заранее подготовила, ее недавние подруги тоже, то я в первый момент даже не знал, что говорить. Но бойко протараторил что-то вроде «приложу все силы», «не щадя своей крови буду бить фашистских оккупантов». В последний момент просто передрал слова Самого из речи по радио третьего июля первого года войны: «Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Почему вождю можно, а мне нельзя? Ведь впервые это сказал Молотов двадцать второго июня. Громко похлопали, не щадя ладоней.

Потом вдруг выяснилось, что нам с женой предоставили три дня отпуска! И даже машиной на это время снабдили. С ума сойти – в Метрополе поселили! Не в люксе, конечно, но все равно очень приличный номер. Хрусталь, кожаные диваны, занавеси на окнах, а постель… Испытали качественно, тем более, что Валюша успела побывать у известного врача по женским делам – была обследована, успокоена, мол ничего опасного, и получила рекомендацию при первых признаках новой беременности резко снизить физические нагрузки. Вот именно созданием предпосылок для этих признаков мы и занялись в первую очередь. Вроде бы совсем немного в разлуке были, а соскучились! Кормежка в ресторане по талонам, но очень даже как по величине порций, так и по вкусу удовлетворительная. Пообедали плотненько, подумали, и жена давай вызванивать по телефону недавних подруг. Кутить так кутить! Пригласили, в общем, на вечер. У обеих мужья на фронте, поэтому согласились немедленно. Валенька в гражданское платье нарядилась, чулочки с туфельками надела, губки ярко-красной помадой подвела – смотрю и сам себе не верю, что такая красивая женщина за меня замуж пошла.

Сидим в ресторане, в ожидании горячего блюда Цимлянское под салатики дегустируем. Дамы все в вечерних платьях с орденами и медалями Сталинской премии – мало того, что красивые, хотя до моей жены в этом вопросе все-таки чуть-чуть не дотягивают, так еще и весьма представительные. Я на их фоне даже со своими наградами не особо смотрюсь – форма хоть и полушерстяная, отглаженная, но повседневная, никак не парадная. Разговор, соответственно, вертится вокруг стержневых ламп – с шуточками и прибаутками узнал, как их проектируют.

В МГУ в небольшой лаборатории на раме горизонтально натянули кусок тонкой резины размером где-то два метра на два – так называемая мембрана. Снизу выдвигаются металлические стержни, имитирующие будущую конструкцию лампы. Высота, на которую двигают эти стержни, моделирует величину потенциала. В результате получается фантастическая картина конусообразных гор. А сверху был установлен фотоаппарат – улыбнитесь – чик – и готов один из вариантов лампы. Так, без весьма трудоемких цифровых вычислений, за несколько дней простейшими средствами рождаются новые конструкции с заданными параметрами.* Теперь понятно, за что эти две женщины премию получили – что называется простенько и со вкусом. А уж сколько денег и времени стране сэкономили…

Тут какой-то поддатый хлыщ с двумя просветами на погонах при одной звездочке и с интендантскими эмблемами нагло так подваливает и Валюшу танцевать приглашает.

– Товарищ майор, не пойдет девушка с вами, – вполне вежливо объясняю.

– Я, тебя, лейтенант, не спрашивал, – перегаром дышит и мою ненаглядную хватает, поднять пытается.

Ну, тут уж я не выдержал, вскочил, бросился к жене – надо было вмазать хлыщу по руке, хотя очень хотелось по роже – начал замахиваться и… был перехвачен за запястье крепкой такой ладонью с одновременной командой «Отставить!» Дернулся было, но, посмотрев на побелевшего майора, враз отпустившего Валюшу, остановился. Повернул голову, смотрю – мужик как мужик, разве что костюмчик щегольский.

– Кто таков? – и смотрит на меня, как на малька, пойманного вместо щуки.

Собрался было послать подальше, но вовремя сообразил, что здесь первый попавшийся таким тоном разговаривать не будет.

– Лейтенант Воскобойников.

– Откуда? – все также односложно спрашивает.

Доложил номер воинской части.

– Западный фронт? А что в Москве делаете?

Смотри-ка, сходу по номеру расположение определил – крутой спец. На вы обращается, хотя минимум вдвое старше. Значит, будем взаимно вежливы:

– Прибыл для получения подарка – именного самолета. Также – трое суток отпуска, – коротко и по существу, как и надлежит отвечать военному.

А лицо-то у мужика помягчело, интерес проявился. Отпустил меня, бросил на хлыща-майора короткий косой взгляд: «Десять суток ареста», окинул с заметным любопытством женщин – Надежда, та, что постарше, чуть за тридцать, тоже побелела, вероятно узнав большого начальника – и представился, совсем чуть-чуть склонив голову:

– Всеволод Николаевич.

– Просто Коля, – пожал я плечами, не соображая, как надо реагировать.

– Вы разрешите? – и не думая дожидаться ответа, присел за наш стол.

Я малость офиганел – подлетевший халдей чудом успел подставить стул под начальственную задницу и тут же положил перед ним кожаную папку с меню. Спорить не стал – точно ведь ну в очень больших чинах мужик, раз майор без вяканья удалился, стараясь быть насколько возможно незаметным.

– За что премии? – мимоходом поинтересовался, нагло любуясь моей женой.

– Стержневые лампы, – оттарабанила сразу же Надя, – Валентина – автор идеи, – кивок на мою жену, – а мы с Галиной, – указала на подругу, – разработчики метода быстрого проектирования.

– Слышал, – улыбнулся тип в щегольском костюме, – весьма достойная и нужная стране работа, – щелкнул пальцами и, не поворачивая головы, распорядился подлетевшему официанту: – Мне как обычно.

Завсегдатай, однако. Повернул голову ко мне:

– Чего стоим, лейтенант? Не на плацу, а в ресторане.

Сел и смотрю на него дуб-дубом, не понимая, что делать в такой ситуации. Просчитал он меня в секунды:

– Расслабьтесь Николай. По лицу дать старшему по званию вы не успели, мне тоже грубить не вздумали, – улыбнулся, прямо как слегка проголодавшийся волк перед зайчонком, – или, может быть, еще не успели?

Хищник, однако. С дерьмом сожрет и не побрезгует. Вежливый такой хищник, культурный. С другой стороны – намерения унизить, каковое у иных руководителей в глаза бросается, совсем не чувствуется. Да, на Валюшу без зазрения пялится – ну так красивая она у меня. Что ж теперь на всех подряд бросаться?

– Никак нет, товарищ…

– Я же сказал, – и улыбка мягкая такая, располагающая – точно, схавает и не подавится, – Всеволод Николаевич, – а вот теперь определенный нажим четко ощущается.

В общем разговорились. Порасспрашивал о боевой работе, поинтересовался за что награды. Моя умница взяла и расписала кратенько, гордо назвав мужем, чтобы даже и не думал цепляться к ней этот важный дядя.

Выслушал, демонстрируя все большее дружелюбие, и даже заметное уважение при взгляде на меня появилось. При отказе пить коньяк – я честно признался, что после шампанского может развести – настаивать не стал. Горячее нам принесли одновременно. Пользование столовыми приборами большой руководитель продемонстрировал отменное – культура из него так и брызжет. Ел обстоятельно, но все-таки определенная спешка чувствовалась – дел много? Сижу, орудую ножом с вилкой – мясо, надо признать, само во рту тает – а сам как на иголках – и что же это за «большой дядя» в щегольском гражданском костюмчике?

Вытер он очень аккуратно губы салфеткой, встал, заставив вскочить и меня, пожелал хорошо отдохнуть за эти дни. Предложил обращаться при любых проблемах, положив на стол маленькую белую карточку с номером телефона, и был таков.

На мой вопросительный взгляд Надежда, сделав «страшное лицо», ответила полушепотом:

– Зам наркома внудел Берии комиссар ГБ первого ранга Меркулов.

Вот это я вляпался! Или, может быть, ничего особо страшного?

* Абзац передран с минимальной правкой отсюда: http://sosnovka41.narod.ru/antonov/antonov.files/tandems.htm

Глава 10

Три дня пролетели как одна минута. Вроде в последние сутки ни грамма не пил, а все равно ощущаю себя как под градусом – война, а в столице автобусы-трамваи ходят как по расписанию, люди кино и театры посещают. Патрулей с мосинками или ППШ хватает, но особой военной атмосферы почему-то совсем не ощущается. Из-за того что от бомбежек еще с прошлого года Москва надежно прикрыта?

Посадил свою родную в Дуглас к другим пассажирам, посмотрел на рулежку и сам пошел готовиться к вылету, благо все разрешения уже получил. Здесь даже предстартовый медицинский контроль на уровне – давление померили и пульс посчитали, не забыв поинтересоваться самочувствием, как будто по цветущей роже и так не видно. Провел внешний осмотр самолета, выполнил «карту»*, завелся и, прогрев мотор, запросил предварительный старт, движением рук приказал механику убрать колодки. Вырулив, сразу по требованию получил исполнительный, двинул рукоять нормального газа до упора и… наконец-то я опять в небе!

Догнал транспортник через пятнадцать минут и пошел над ним – что его экипажу, предупрежденному о сопровождении, что мне спокойнее. Не сорок первый год, тыловые маршруты практически безопасны, но все равно каждые пару минут осматриваюсь, чтобы успеть, в случае чего, прикрыть Дуглас.

На посадку пошел первым, удовлетворившись видом дежурной пары истребителей, висевшей высоко в небе. Обнялся с Борисом Львовичем, лично прибывшим на «Утке» за моей благоверной, похвастал своей новой ласточкой, пока ее заправляли. Любимая начальника штаба в обе щеки расцеловала, в очередной раз показывая, что на фронте все хорошие люди – одна большая семья. Вылетели в полк одновременно – они на УТ-2М на жалких ста восьмидесяти в час телепают, а я километром выше, успевая внимательно оглядывать горизонт, пилотаж кручу. Верчусь как настоящая ласточка и балдею – вроде веса в этой машине всего-то процентов на десять-пятнадцать меньше, чем у Як-1Б с точно таким же мотором, а разница в пилотировании огромная! Скороподъемность отличная – больше тысячи метров в минуту! Виражит кажется что сама. Великолепный обзор из каплевидного фонаря кабины. Притом толстенное бронестекло в козырьке. Бронеспинка с изголовьем какая-то опытная из нескольких слоев чего-то там – инженер утверждал, что даже двадцатимиллиметровый снаряд основной сегодня пушки мессера MG151 не пробьет. А уж управление – легенькая, как пушинка! В общем, продемонстрировал жене и начальнику штаба, что из этой ласточки можно выжать, сам получая море удовольствия.

Еще через два дня, сопровождая майора Гольдштейна в разведке, летевшего на моей бывшей машине – на новую дефицитный английский АФА пока не поставили – убедился в явном преимуществе своей нынешней «чертовой дюжины» над «Густавом»**. Не по всем параметрам, но по подавляющему большинству. Столкнулись после окончания аэрофотосъемки сразу с шестеркой мессеров. Высота маловата и до линии фронта далеко. Приказал начальнику штаба двигать строго в нашу сторону на максималке и, слушая радио, без задержки выполнять все распоряжения. Спорить Борис Львович не стал – это на земле он старше по званию, а в воздухе только мой ведомый.

– «Лев» правее скольжением, – приказал, заходя снизу на целящегося в Гольдштейна «худого». Тот, доворачивая, сам «заплыл» в мой прицел. Очень короткая очередь, и мессершмитт, паря пробитым радиатором, благополучно удалился подальше от нашей пары вверх. Бросил его немецкий пилот, выпрыгнув с парашютом, или дотянул до своего аэродрома, не знаю – не до наблюдений за подранком было. Оставшаяся пятерка фашистов попыталась наброситься на меня, забыв на время об уходившем на восток начальнике штаба. Но не тут-то было – переменный пилотаж, когда одна еще не законченная фигура резко переходит в другую, да еще на значительно более легкой машине, возможности для уверенного прицеливания на малой дистанции не предоставляет. В какой-то момент сам случайно оказался сзади снизу одного из «Густавов» всего-то в полусотне метров. Приподнял нос, прижимаясь щекой к фотографии любимой, увидел в центре колец прицела врага, нажал на долю секунды гашетки и ушел в глубокий правый вираж – сам уже почти был на прицеле у другого мессера.

Крутился как белка в колесе, отметив, что противников уже только четверо, почти десять минут. Запросил начштаба, как там у него дела.

– Я – «Лев». Подхожу к линии фронта. Преследования не наблюдаю, – а потом вдруг услышал странную просьбу: – «Чертенок», ты, когда газом шуруешь, жми заодно на кнопку передатчика. Хоть по дыханию буду знать, что живой.

– Не боись, Лев – все будет нормально. Уже выхожу из боя, – сказал и тут же со снижением выполнил намерение. Теперь сто тринадцатую – на старой машине просто единичку впереди пририсовали – фашисты не догонят. Да и меня хрен достанут. Метров на шестьсот уже оторвался – не попасть с такого расстояния – а скорость на этой малой высоте у моей легенькой ласточки пусть не намного, но больше. Сам ни одного, похоже, не сбил? Ерунда какая – главное, боевое задание выполнено. А вот что я в рапорте писать буду, описывая бой – не представляю. Ни одной законченной фигуры за все время, и выполнение оных отнюдь не правильное – сплошное резкое перекладывание рулей, что в методичке по технике пилотирования, выпущенной «Воениздатом наркомата обороны» в прошлом году под грифом «Для служебного пользования», отнюдь не приветствуется…

* Проверка всего необходимого по пунктам. Так как раньше они были записаны на специальной карточке, то в авиации так и говорят – выполнить карту.

** Лучшая на тот момент модификация Мессершмитта bf-109G, присутствовавшая на «восточном фронте».

* * *

Борис Львович таскает меня на совещания, как свой личный талисман. Майор Варламов только посмеивается, но не возражает, взяв манеру решать любые вопросы так, как принято на флоте – мнения выслушиваются, начиная с младшего по званию. Начальник ВСС и комэски тоже ничего против не имеют – со всеми не раз ведомым в бой ходил. Снимать «худых» с их хвостов тоже не единожды приходилось. И все дружно облизываются на мою новую легенькую «чертову дюжину» – попробовали в тренировочных полетах и тоже такую машину хотят. Только вот с дальностью у ласточки проблема – не все задания выполнить можно.

Приказ на формирование третьей эскадрильи в полк все-таки поступил. Командиром решили поставить старлея Стародубцева. А меня к нему штурманом-заместителем сунули. Старшими летчиками на звенья тоже назначили из старослужащих полка. Младлея Костикова Серегу и лейтенанта Лохматенкова. Леха давным-давно в нашей части – единственный доживший из сержантов довоенной поры. Если бы не поддавал иногда сверх меры, цены бы ему не было. А младший лейтенант Костиков уже почти полгода воюет – по нынешним меркам тоже старик. Старшим техником эскадрильи поставили, конечно же, Елизарыча. Дружок мой Мишка Пахомов из мотористов прямо в механики авиазвена прыгнул – старшинская должность между прочим. Но пока только третью лычку на погон кинули – старший сержант теперь. Младшими авиационными специалистами опять девок прислали – надо признать, что с дисциплиной и старательностью у них получше, чем у мужиков.

Вот с рядовыми пилотами большая проблема – одни сосунки прямиком из училищ «взлет – посадка» в звании младших лейтенантов и с мизерным налетом. Хорошо хоть комдив в положение вошел – выбил на полк новенький Як-7УТИ. Две недели как проклятый наравне с другими «стариками» крутился, добиваясь от новичков хотя бы удовлетворительного знания техники пилотирования. Летные происшествия – в основном на посадке – как горох из разбитой стеклянной банки посыпались. Майор Мамонтов даже при девках стал матом ругаться. Почернел, из технического полинялого комбинезона не вылезает, забывая иногда бриться и подравнивать свои усы «а ля маршал Буденный».

Моя Валюша тоже заметно вымоталась, приводя радиостанции полученных Як-9 в удовлетворительное состояние. Приемники РСИ-4 «Малютка» теперь абсолютно на всех самолетах стоят. Передатчики РСИ-3М «Орел» – на каждой второй машине. Начальство наконец-то на всех уровнях сообразило о пользе качественной связи.

Вечерами частенько грабим адъютанта эскадрильи лейтенанта Глухова, нагло забирая у него трофейный мотоцикл БМВ. Гоняем за десяток километров к маленькому лесному озеру. Там так красиво, что пусть всего на час-другой, но можно даже о войне забыть. Сидим на берегу, обнявшись, и любуемся природой. Ну, не все время, конечно, сидим – про старое покрывало в люльке никогда не забываем. Если расстелить, то на нем так хорошо поваляться, наблюдая звездное небо, и не только…

А потом я пытаю жену на предмет возможности дистанционного управления нашего штатного реактивного оружия по радио. Из головы не выходит удачное попадание Лехой Лохматенковым из неисправного эреса в «лаптежник» в прошлом году. Реактивный снаряд РС-82 сошел с направляющей под крылом штатно, но потом полетел растянутой спиралью – видать, один стабилизатор при пуске погнуло – немного в сторону. В результате рванул рядом с совсем другой целью, но очень удачно – у юнкерса всю обшивку крыла в клочья порвало. Пикировщик, закувыркавшись, камнем пошел к земле. Вот каким образом можно специально направить эрес к цели?

– Фантазер ты у меня, Николенька, – довольно улыбнулась, поцеловала своими сладкими губками, а потом, привычно потирая висок пальчиком и смешно хмуря милый носик, задумалась.

– Сделать маленький простой приемник на стержневых лампах, наверное, можно. Особенно используя частотную модуляцию на ультракоротких волнах – дальность-то совсем маленькая, потому и чувствительность большая не требуется. А избирательность у таких схем сама по себе хорошая. Поставить электромоторчик с редуктором на управление рулями-стабилизаторами тоже, наверняка, получится. Каналов управления надо два – на курс и тангаж. Крен еще стабилизировать от специального датчика. Сложно это очень получается – в эрес никак не влезет, даже если снаряд побольше взять. Не восемьдесят два, а РС-132 использовать. Хотя… – и опять задумалась.

Минут через двадцать выдала:

– Можно обойтись, вероятно, всего одним каналом управления, если ракета будет все время полета вращаться вокруг своей оси – быстродействия вполне хватит, чтобы отрабатывать рулями несколько раз за время каждого оборота. А вот сам летчик никак управлять не успеет – надо как-то автоматизировать процесс.

Теперь каждую свободную минуту что-то пишет и считает в специально заведенной для этого толстой тетрадке. Получится что-нибудь у моей умницы, не знаю, но очень надеюсь – сам я, если честно, в радиоделе не очень-то тяну. Общие принципы знаю, даже представляю, во что это все выльется в далеком будущем, но вот чем реально помочь сейчас любимой, не знаю.

Через десяток дней заметил, что новых строчек в той тетради прибавляться почти не стало. Прямо спросил, в чем дело. Грустно улыбнулась и призналась:

– Знаний мне Коленька не хватает. Не доучилась ведь – с самого начала четвертого курса из университета ушла. Как радиокомандный канал сделать немного представляю, а сами принципы управления, способы привязки цели по координатам совсем не тяну.

Обнял, поцеловал и спросил:

– Но, на твой недоученный взгляд, дело стоящее или беспочвенные фантазии?

Не очень горячо, но уверила, что реализация идеи должна быть доступна уже при нынешнем уровне развития науки и техники. Может потому и не стала протестовать, когда я заставил кратко изложить ее выводы на бумаге. Документ отправили в МГУ по каналу «СМЕРШа» – так теперь военная контрразведка у нас называется. Сокращение от «Смерть шпионам». Майор Свиридов сам даже текст на бумаге смотреть не стал – залил сургучом пакет, печать свою где надо приложил, что-то там снаружи начирикал, сунул в свой планшет и пошел в штаб полка самолет для полета в особый отдел корпуса требовать.