355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Илья Мощанский » Стоять насмерть! » Текст книги (страница 14)
Стоять насмерть!
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 22:21

Текст книги "Стоять насмерть!"


Автор книги: Илья Мощанский


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Следует сказать, что антибритански настроенные арабские националисты охотнее прислушивались к Гитлеру, нежели к Муссолини. Аль-Хусейни, аль-Гайлани и другие арабские националистические лидеры надеялись, что победа германского фашизма над Великобританией освободит их страны от английского колониального господства. Но они опасались (и не без оснований), что Италия задастся целью занять место Англии на Арабском Востоке.

В своей ближневосточной политике итальянский фашизм щедро рассыпал обещания предоставить независимость всем арабским странам. Об этом, в частности, свидетельствует следующий факт. 6 августа 1940 года личный секретарь аль-Хусейни, платный агент Министерства иностранных дел Третьего рейха Осман Кемаль Хаддад информировал германского посла в Турции Палена, что «в ходе переговоров с иракским правительством Италия дала письменное обязательство предоставить независимость всем арабским странам, которые находятся еще под протекторатом Англии или Франции». Хаддад сообщил, что, «вооружившись этим обязательством, иракское правительство желает возобновить отношения с Германией, разорванные 19 сентября 1930 года».

В конце концов Верховное главнокомандование вермахта и Министерство иностранных дел признали весьма целесообразным сотрудничество с Италией в создании «Арабского легиона». Однако фактически дело обстояло совершенно иначе. В этой сложной дипломатической игре не последняя роль отводилась аль-Гайлани и аль-Хусейни: и ОКВ и ведомство Риббентропа в вопросе формирования «Арабского легиона» пытались заручиться согласием великого муфтия и аль-Гайлани на сотрудничество исключительно с Германией.

Заметим, что в этот период генералы Гробба и Фельми, ответственные за проведение всех мероприятий Третьего рейха на Ближнем Востоке, предпринимали неоднократные попытки достигнуть необходимого для Германии соглашения с муфтием и аль-Гайлани. Последние к тому времени (весна 1942 года) вернулись из Рима в Берлин. Однако попытки Гробба и Фельми не увенчались успехом. Главной помехой для реализации планов «Особого штаба Ф» было категорическое условие великого муфтия и аль-Гайлани о предварительном подписании договора «о военном сотрудничестве». Не меньшим препятствием было дальнейшее ухудшение отношений между муфтием аль-Хусейни и аль-Гайлани [86]86
  Grobba F.Maenner und Maechte im Orient. Goettingen, 1967, s. 259–274.


[Закрыть]
.

14 мая 1942 года между Риббентропом, Гробба и Фельми состоялась встреча, на которой обсуждался вопрос о «германской подготовке к вступлению в арабские страны». При этом главное внимание было уделено подогреванию антианглийских настроений, расширению очага беспорядков в Ираке посредством воздействия германской пропаганды, проводимой по инициативе «арабского комитета» по радио и путем разбрасывания с самолетов листовок. На этой встрече рассматривался также вопрос о «безоговорочном включении аль-Хусейни и аль-Гайлани в состав группы по ближневосточной пропаганде».

Активное заигрывание нацистской Германии с лидерами арабского националистического движения, мероприятия по дальнейшему формированию подразделений и частей «Особого штаба Ф» на мысе Сунион и ряд других факторов, имевших место в начале лета 1942 года, вселили тревогу в Муссолини и его окружение, несмотря на то что дуче вновь получил от Гитлера во время их встречи в Оберзальцберге подтверждение прав Италии на гегемонию в арабских странах.

Расхождение между словами и делами немцев толкнуло итальянских фашистских лидеров на контрмеры вполне определенного характера, далеко не дружественные и не союзнические. По договоренности в декабре 1941 года итальянцы были обязаны отправить в Берлин из Италии индийских военнопленных для комплектования «Индийского легиона». В феврале 1942 года было отправлено 6 человек, в марте – около 40. Германское руководство в предвкушении приближавшегося вторжения группы армий «А» на Кавказ, то есть выполнения операции «Эдельвейс», стремилось как можно быстрее сформировать «Индийский легион» и использовать его в составе войск «Особого штаба Ф» на Ближнем и Среднем Востоке и далее в самой Индии. После долгих колебаний дуче передал фюреру 500 индийских военнопленных, однако «еще 500 оставил у себя с целью разведки, пропаганды и переводческой деятельности».

Напомним, что еще 17 февраля 1941 года Гитлер приказал оперативному отделу ОКВ изучить вопрос о продвижении германских армий от Афганистана к Индии после успешного «завершения операции „Барбаросса“». При этом Гитлер считал, что «Индию следует рассматривать как магический центр самой большой империи, которую когда-либо видел мир, и как самый необходимый источник богатства и мощи Великобритании» [87]87
  «Revue d'histoire de la deuxieme guerre mondiale», 1971, № 96, p. 43.


[Закрыть]
.

Как ранее отмечалось, в планах расширения дальнейшей агрессии после осуществления плана «Барбаросса» нацисты предусматривали наступательные операции в направлении к Персидскому заливу, Афганистану и, если возможно, к северо-западной границе Индии [88]88
  Там же, p. 47.


[Закрыть]
. Правительство нацистской Германии и Верховное главное командование вермахта попыталось в этот период убедить правительство Японии, еще не вступившее в войну, предпринять наступление против английских форпостов в Юго-Восточной Азии. По планам японских агрессоров, военные действия это государство должно было начать с нападения на Перл-Харбор и впоследствии вести наступление на Индию с востока, тогда как германские войска будут наступать с запада. Когда 25 июля 1942 года советские части после тяжелых боев оставили Ростов-на-Дону и город заняли войска армейской группы «Руофф» (в нее входили 17-я немецкая полевая армия под командованием генерал-полковника Р. Руоффа и 3-я румынская армия под командованием генерал-полковника Думитреску), командующий группой генерал-полковник Руофф пригласил японского военного атташе подняться на высокий пролет взорванного моста и, указав в сторону Батайска, воскликнул: «Ворота на Кавказ открыты! Близится час, когда германские войска и войска вашего императора встретятся в Индии» (как уже говорилось, в директиве ОКВ № 32 от 11 июня 1941 года после победы над СССР намечалось вторжение и в Индию, одновременно Япония должна была овладеть Бирмой и Малайей и также начать продвижение в Индию; кроме того, в связи с ожидавшимся распадом Британской империи был разработан специальный план захвата колониальных владений Англии и Франции, разработанный по указанию Гитлера гауляйтером для особых поручений фон Корсвантом, предусматривавший включение в состав Германской империи огромных территорий в Африке и Азии, в частности, в Африке нацистская Германия планировала захватить Сенегал, французское Конго, Гвинею, Сьерра-Леоне, Золотой Берег, Нигерию, Южный Судан, Кению, Уганду, Занзибар, часть бельгийского Конго; в Азии – Индонезию, Новую Гвинею, британское Борнео, острова в Океании, Сингапур, Малайю, французские владения в Индокитае; на арабском Востоке – Палестину, Трансиорданию, Кувейт, Бахрейн, Ирак [89]89
  Еремеев Л. M.Глазами друзей и врагов. О роли Советского Союза в разгроме фашистской Германии. М., 1966, с. 27–28.


[Закрыть]
.

А вот что содержалось в телеграмме посла Японии в Берлине Осимы, отправленной в Токио 28 сентября 1942 года: «Япония, Германия и Италия должны продемонстрировать непоколебимую готовность вести войну. Необходимо активно осуществлять связи между Японией и Германией через Индийский океан, создать общий несокрушимый оплот в военной системе стран „оси“. Весной будущего года (1943 года. – Примеч. авт.) Япония неожиданно нападет на Советский Союз, а Германия произведет высадку на Британские острова». Кстати, в этот период германское военно-политическое руководство вводило в заблуждение своих японских партнеров по «оси», дезинформировав их о положении дел на Кавказе с целью ускорения нападения Японии на СССР. Осима сообщал: «Риббентроп, говорит, что немецкие и итальянские войска заняли весь Кавказ, а военный атташе Саканиси и военно-морской атташе Номура сообщают, что, по словам Йодля, немецкие войска заняли только Северный Кавказ». Японский историк полковник Такусиро Хаттори подчеркивал, что поражение вермахта под Сталинградом «в корне перевернуло планы трех стран, рассчитанные на покорение Англии путем совместных активных действий в направлении Индии и Аравии» [90]90
  Хаттори Т.Япония в войне 1941–1945. Сокр. пер. с яп. М., 1973, с. 292–294.


[Закрыть]
. Как видим, Т. Хаттори невольно признает решающее влияние событий на советско-германском фронте на общий ход войны.

Говоря о событиях периода битвы за Кавказ и о ходе войны после Сталинграда, американский историк Милан Хаунер отмечал: «Стратегическая инициатива „оси“ стала уменьшаться по мере того, как война обратилась против Германии и Японии. Если бы в один из этих периодов (то есть в Сталинграде или на Кавказе. – Примеч. авт.) события приняли другой оборот, то можно предполагать, что Индия стала бы полем сражения и английское господство оказалось бы в такой опасности, что достаточно было одновременных усилий национального восстания и наступления стран „оси“, чтобы Великобритания оставила свой индийский доминион».

Но вернемся к событиям, предшествовавшим вторжению германских армий на Кавказ, – к весне-лету 1942 года Напомним, что Италия в этот период настойчиво добивалась получить от Германии всех арабов, которые были завербованы для выполнения частей и подразделений «Особого штаба Ф». 12 мая 1942 года итальянцы направили Риббентропу «памятную записку», в которой уведомляли о том, что в интересах обоих партнеров «Италия желает создать учебный лагерь для арабов» в целях использования их в будущих операциях в Африке и Азии по согласованию с Третьим рейхом. Исходя из этого, итальянское руководство вновь просило Риббентропа направить в Италию всех арабов-военнопленных.

В это время военно-политическое руководство нацистской Германии интенсивно готовилось к двум весьма серьезным акциям на различных, значительно удаленных друг от друга территориях, но составлявших звенья одной цепи, – вторжение на Кавказ и новому антибританскому выступлению в Ираке.

Для рассмотрения этих задач 14 мая 1942 года состоялась встреча Риббентропа с Гробба и Фельми. Немцы высоко оценили позицию муфтия и аль-Гайлани, вершиной пропагандистской деятельности которых они считали «призыв, обращенный к арабским народам», восстать против англичан. Сигналом к началу восстания, по планам ОКВ и ведомства Риббентропа, должно было послужить вступление германских армий в Тбилиси. Что же касается агентурных, диверсионных и боевых задач «Особого штаба Ф» и договоренности с итальянским партнером по вопросу создания «Арабского легиона», то было решено, что численность арабов-добровольцев на мысе Сунион со 130 человек в ближайшее время должна увеличиться до 180 за счет студентов, обучавшихся в высших учебных заведениях стран Европы. Как уже отмечалось, между ведомством Риббентропа и «Особым штабом Ф», с одной стороны, и муфтием аль-Хусейни и аль-Гайлани – с другой, существовала договоренность, что арабы-добровольцы составят ядро «иракско-арабской армии», которая будет сформирована позднее. Но при этом нацисты не сбрасывали со счетов и «Индийский легион». Он также должен был подчиняться «Особому штабу Ф» и использоваться «в военных действиях в арабском регионе».

После захвата Ростова-на-Дону, накануне прорыва группы армий «А» на Кавказ, на советско-германском фронте для немцев сложилась выгодная обстановка, ободрившая руководство вермахта и позволившая ему строить далеко идущие планы, связанные с вторжением в Иран, Ирак и затем в Индию. В таких благоприятных условиях высший генералитет, абвер и ведомство Риббентропа не считали нужным обострять отношения с Муссолини. Поэтому германское руководство решило отправить в Италию всех военнопленных арабов. Между Канарисом и итальянским военным атташе – фактическим начальником итальянской военной разведки – генералом Маррасом существовала договоренность, что «Арабский легион» под арабским знаменем и под командованием офицеров-арабов будет сформирован только на территории Италии, и с этой целью до 250 военнопленных арабов, находившихся еще в Германии, будут переданы Италии. В результате немцы вместо 200 военнопленных арабов, вовсе не желавших участвовать в войне, получали 1000–1200 военнопленных индийцев, обученных военному делу и имевших боевой опыт.

Согласившись обменять арабских военнопленных на индийских, находившихся в Италии, ОКВ, однако, затягивало выполнение договоренности с итальянским Верховным командованием. Представители итальянской стороны предложили немцам произвести передачу им арабских военнопленных на Бреннерском перевале в Альпах. Однако Верховное главное командование вермахта заявило о своей неподготовленности к этому из-за разрозненного размещения арабских военнопленных по различным лагерям Германии. Министерство иностранных дел Италии поставило в свою очередь в известность германского посла в Риме о невозможности отправки индийских военнопленных до получения арабских. Хотя германское военно-политическое руководство и заявило впоследствии итальянцам о своей готовности передать арабских военнопленных, однако итальянцам еще долго пришлось ждать обещанного. Более того, не выполнив своих обязательств, ОКВ и ведомство Риббентропа продолжали бесцеремонно требовать передачи военнопленных для «Индийского легиона».

Как же обстояло дело с формированием «Арабского легиона» под эгидой Италии? Итальянский центр подготовки насчитывал к весне 1942 года всего 20 человек. Он и должен был преобразоваться в «Арабский легион». Путем широкой пропаганды итальянцы старались обеспечить переход как можно большего числа арабов на сторону «легиона», возлагая при этом надежды на аль-Хусейни и аль-Гайлани.

Генералы Гробба и Фельми поддерживали версию, выгодную Министерству иностранных дел, согласно которой формирование «Арабского легиона» только в Италии якобы не импонировало ни аль-Хусейни, ни аль-Гайлани. Однако это не соответствовало действительности. Если в отношении аль-Гайлани трудно отрицать его исключительно прогерманскую ориентацию, то об аль-Хусейни этого сказать нельзя. Великий муфтий ориентировался и на Германию и на Италию, причем склонялся, как правило, в ту сторону, которая больше обещала.

Страстное желание нацистов иметь под эгидой вермахта свой «Арабский легион» с перспективой расширения его до «иракско-арабской армии» подтверждается и в «Записке генерала Гробба от 30 мая 1942 года», где сказано, что оба арабских политика – и муфтий, и аль-Гайлани – предпочли, чтобы соответствующее подразделение было сформировано и в Германии. «Записка» Гробба содержала весьма глубокий смысл, раскрывавший широкие и многоплановые перспективы завоевания мирового господства. «В вопросе о предстоящем формировании „иракско-арабской армии“, – говорилось в конце „записки“, – между державами „оси“ должна быть достигнута договоренность, равно как и о „новом государственном устройстве в арабском регионе“». Как видно, последнее определение – не что иное, как завуалированное название германского «нового порядка», который планировал установить Гитлер в арабских странах, на всем Ближнем и Среднем Востоке. Отметим, что и глава абвера Канарис недвусмысленно дал это понять генералу Маррасу во время их встречи 20 мая 1942 года. По поводу «Особого штаба Ф» в лагере на мысе Сунион Канарис заявил, что в этом лагере находятся в основном солдаты из числа палестинских немцев и до 120 арабов из различных стран Аравийского полуострова, составлявших подразделение сухопутных войск вермахта. Это подразделение готовилось специально для ведения боевых действий в пустынях Ближнего и Среднего Востока. Канарис дал понять своему собеседнику, что о передаче Италии этих арабов речи быть не может. Как он заявил Маррасу, на мысе Сунион формируется не «Арабский легион», а собственно боевое соединение германских сухопутных сил, предназначенное «для предстоящего боевого использования в пустыне на Среднем Востоке». А приданных этому соединению арабов предусматривалось использовать «в случае необходимости и во взаимодействии со II контрразведывательным отделом вермахта для саботажа, выполнения повстанческих заданий», как лиц, знающих местные условия, язык, нравы, обычаи и т. п.

Таким образом, немцы, создав видимость полного согласия с итальянцами в вопросе формирования «Арабского легиона» только в Италии, тем временем в широких масштабах продолжали свою подготовительную, разведывательную деятельность в арабских странах. Об этом свидетельствует неопровержимый факт. Известно, что еще 7 февраля 1942 года генерал Гробба в своей «Записке о продвижении Германии в арабский регион» сообщал о «работе и задачах штаба уполномоченного по арабским странам». Согласно этому документу, для нацистской пропаганды существовал «арабский комитет», в состав которого входили: генерал Гробба (председатель), генеральный консул Капп, советник посольства доктор Мельгерс, советник миссии доктор Гранов, секретарь посольства Каспар, научные помощники Минцель и Штеффен. Как видно, помимо «Особого штаба Ф», который являлся центром всех агентурно-разведывательных и подготовительных военных мероприятий Третьего рейха на Ближнем и Среднем Востоке, немаловажное значение имел и специальный «арабский комитет».

Чтобы окончательно убедиться в фальшивости взаимоотношений между партнерами по «оси», автор приводит несколько строк из одной дипломатической телеграммы от 15 мая 1942 года, адресованной германскому посольству в Риме и подписанной Верманном (помощником статс-секретаря германского МИДа). Помимо общих установок и указаний о том, что вопрос о создании «Арабского легиона» в Италии ввиду его принадлежности к сугубо военному профилю в дальнейшем будет рассматриваться в «военном секторе» Министерства иностранных дел, в телеграмме сообщалось:

«1. Мы постараемся передать Италии как можно больше арабов.

2. Мы не формируем „Арабский легион“.

3. В небольшом арабском учебном подразделении в Греции проходит специальную подготовку некоторое количество арабов с целью их последующего использования в немецких подразделениях».

Нужно полагать, что телеграмма была рассчитана на доверие итальянцев, что и было достигнуто. Можно себе представить, что творилось в Риме, когда сюда поступило сообщение, что по инициативе Гробба с германской стороны решено в течение 24 часов сформировать «Арабский легион». Причем итальянцы представили дело так, будто муфтий и аль-Гайлани возмущены таким решением Германии и с большим трудом согласились с ним. Министр иностранных дел Италии Чиано немедленно сообщил об этом Муссолини. Дуче выразил свое «чрезвычайное удивление», тем более что он совсем недавно договорился с аль-Хусейни о формировании «Арабского легиона» и уже согласовал с ним отдельные детали.

Итальянское военно-политическое руководство, очевидно, допускало, что Германия «удовлетворится небольшим центром подготовки в Греции», но продолжало интересоваться деятельностью немцев на мысе Сунион. Вскоре итальянская разведка установила, что немцы самым беззастенчивым образом обманывают своих союзников и что под руководством генерала Фельми в Греции начато формирование «Арабского легиона». Итальянскому Министерству иностранных дел стало известно, что «Гробба предпринимает попытки склонить муфтия и аль-Гайлани сконцентрировать свою деятельность исключительно в пользу Германии». Об этом поставлен в известность германский посланник фон Бисмарк. Но ни генерал Маррас, ни Чиано, ни сам Муссолини так и не добились истины от германского руководства.

Руководители немецкой разведки сообщили итальянцам, что вербовка находящихся в Германии военнопленных арабов приостановлена. Однако это не соответствовало действительности. Фактически в этот период нацисты стремились к ускоренному и весьма значительному увеличению германо-арабских сил под замаскированным названием «германо-арабского учебного подразделения».

Германо-итальянское соглашение относительно арабских и индийских военнопленных не устранило разногласий между двумя агрессорами. Это обнаружилось сразу же после того, как державы «оси» перешли в наступление на советско-германском фронте и в Северной Африке. Успешно начавшееся для Третьего рейха летнее наступление 1942 года и связанные с ним экспансионистские устремления правящих кругов Германии и Италии в военном, экономическом и политическом отношениях еще более углубили противоречия между ними.

Как отмечал Т. Хаттори, «возможности ведения войны Италией во многом „зависели“ от Германии» [91]91
  Там же, с. 298.


[Закрыть]
. Еще весной 1941 года ОКВ перебросило на север Африки, в Ливию, танковый корпус под командованием генерала Роммеля, который в январе 1942 года вытеснил английские войска из Бенгази. Египет оказался под угрозой итало-германского завоевания. К лету 1942 года германское командование подготовило новое наступление на Египет. Известно, что Африканский корпус генерала Роммеля после захвата Тобрука 20 июня 1942 года и вклинения в глубь Египта на 400 км (до Эль-Аламейна) готовился к прорыву в страны арабского Востока и выходу на подступы к Индии [92]92
  Новейшая история Африки, изд. 2-е. М., 1968, с. 158–159.


[Закрыть]
. Российские историки дали правильную оценку событиям 1941–1942 годов на северо-западе Африки. В частности, Б. Г. Сейранян писал: «Убедившись в полной неспособности итальянской армии изменять соотношение сил в пользу держав „оси“ на Ближнем Востоке, в марте 1941 года Гитлер перебросил в Ливию Африканский танковый корпус во главе с генералом Роммелем». Как видим, одна Италия, без вмешательства германских войск, не смогла добиться успеха на севере Африки.

Хотя Северная Африка де-юре находилась под итальянским Верховным командованием, де-факто было совершенно иначе: Генеральный штаб сухопутных сил нацистской Германии обеспечил себе руководящую роль и на этих театрах войны. Отечественные военные историки трактуют эти события так: «В военных действиях на Средиземноморском театре с 10 июня 1940 года до лета 1941 года воюющие стороны не смогли достичь поставленных целей. Фашистская Италия, стремившаяся установить господство на Средиземном море и захватить выход из него через Суэцкий канал, терпела поражение. Нацистская Германия была вынуждена посылать ей на помощь свои силы с других театров».

Поэтому в агрессии на Ближний и Средний Восток через Кавказ – Иран, Германия наряду с другими важными задачами преследовала еще одну важную цель – овладеть без Италии богатейшими нефтеносными районами [93]93
  Hirszowiez L.The Third Reich and the Arab East. London, 1966, p. 265–268.


[Закрыть]
.

В этой связи небезынтересно проследить позицию нацистской Германии по отношению к предложению Рашида Али аль-Гайлани на присоединение к Ираку территорий иранской провинции Хузестан, богатых нефтью. Дело в том, что еще 31 мая 1942 года Риббентропу вместе с запиской «О странах арабского региона на Ближнем Востоке» посланником Германии в Тегеране бригадефюрером СС Эттелем был представлен и другой документ – записка «О территориальных притязаниях Ирака к Ирану», из которой вытекала еще одна чрезвычайно важная для германского режима проблема, раскрывавшая его экспансионистские планы на Ближнем и Среднем Востоке.

Прежние иракские правительства желали включить значительную часть иранской провинции Хузестан в состав Ирака. Рашид Али аль-Гайлани еще во время переговоров с Муссолини в Риме поднимал вопрос о присоединении части Хузестана к Ираку, делая упор на то, что река Шатт-аль-Араб должна стать арабской рекой. Дуче положительно отнесся тогда к этой идее. Однако Гитлер в этом вопросе занимал осторожную позицию в силу того, что указанный пункт противоречий между двумя странами представлял собой проблему большой политической важности. В Хузестане находилась богатейшая нефтеносная область Ирана с центром в Абадане, являвшаяся вотчиной англо-иранской нефтяной компании. Из абаданских месторождений «ежегодно» выкачивалось свыше 12 млн тонн нефти.

Для Англии «потеря Абадана и островов Бахрейн вызвала бы катастрофические последствия, поскольку это резко сократило бы ее военный потенциал» и, вероятно, «сделало бы невозможным продолжение боевых действий в некоторых районах». О том, какое громадное значение придавало правительство и высшее военное командование Великобритании нефтеносному району Абадана, свидетельствует следующая оценка Комитета начальников штабов, данная в июле 1942 года: «Захват Киренаики и Триполитании явился бы лучшим вкладом в дело обеспечения безопасности на Среднем Востоке. Но даже в худшем случае, если русский фронт все-таки был бы прорван, а достаточные резервы не удалось бы перебросить, целесообразнее было удерживать район Абадана, даже рискуя потерей Египта, поскольку главная цель всех наших усилий на Среднем Востоке заключалась в обороне источников нефти и морских коммуникаций, по которым она вывозилась в метрополию». Уже после вторжения германских армий на Кавказ на совещании Комитета начальников штабов в Каире (начало августа 1942 года) было единодушно решено, что «Абадан имеет гораздо большее значение, чем Египет», и потому «Комитет начальников штабов считал необходимым любой ценой удержать Абадан» [94]94
  Батлер Дж., Гуайер Дж.Большая стратегия. Июнь 1941 – август 1942. Пер. с англ. М., 1967, с. 498–499. 276


[Закрыть]
.

Если бы притязания аль-Гайлани были одобрены Третьим рейхом и Шатт-аль-Араб стал бы «арабской рекой», это означало бы, что центр тяжести нефтяной индустрии переместился из Ирана в Ирак, то есть в страну арабского региона. И тогда Италия получила бы право на долю нефтяных богатств Абадана, что было «несовместимо с интересами» нацистской Германии. Военно-политическое руководство Третьего рейха было заинтересовано в том, чтобы богатая нефтью территория Хузестана оставалась под властью Ирана, не относившегося к странам арабского региона и потому не подлежавшего дележу с итальянским партнером по «оси».

Изложенное позволяет сделать вывод, что почти все военно-политические мероприятия германского высшего военного, политического и дипломатического руководства на Ближнем и Среднем Востоке в 1941–1942 годах были тесно связаны с планами захвата Кавказа, находились в прямой зависимости от осуществления плана операции «Эдельвейс».

Что касается итальянского фашистского руководства, то оно, напротив, связывало реализацию своих планов завоевания Ближнего и Среднего Востока с продвижением своих войск к Египту и полной его оккупацией. Такая тенденция была обусловлена тем, что Муссолини и итальянский Генеральный штаб считали ключом к арабскому Востоку Египет. Именно поэтому, окрыленный идеей создания «Великого арабского государства» и мечтавший возглавить его, аль-Хусейни от прогерманской ориентации, не приведшей к желаемым им результатам, переориентировался на Италию.

Аль-Хусейни, уверовавший в свою исключительность как президент надгосударственного религиозного «Мусульманского конгресса» и лидер тайной националистической организации, зараженной идеей панарабизма, не сомневался, что с помощью фашистской Италии и «друга арабских народов» Муссолини он объединит Ирак, Ливан, Палестину, Сирию и Трансиорданию в единое арабское государство под эгидой Италии. Именно во исполнение своих панарабистских планов и встретился великий муфтий аль-Хусейни с Муссолини 7 мая 1942 года.

О беседе Муссолини с муфтием германское военно-политическое руководство не было осведомлено. Лишь 8 июня 1942 года помощник статс-секретаря германского Министерства иностранных дел Верман сообщил своему непосредственному шефу Вейцзекеру и Риббентропу о том, что «министерство не было официально информировано о последнем приеме муфтия у Муссолини» ни итальянской стороной, ни аль-Хусейни. Последний объяснял это тем, что его приняли в Италии только при условии, что он обязуется молчать о встрече с дуче. Но это было не все. Аль-Хусейни много месяцев назад обратил внимание статс-секретаря германского Министерства иностранных дел Вейцзекера на «нездоровые отношения», сложившиеся с некоторых пор между ним (муфтием) и генералом Гробба. Муфтий аль-Хусейни, пользуясь заинтересованностью в нем ведомства Риббентропа, постарался показать, что оно много теряет, пренебрегая сотрудничеством с ним в угоду его сопернику – аль-Гайлани.

При встрече с Вейцзекером и Верманом муфтий вновь вернулся к вопросу о его взаимоотношениях с Гроббой, квалифицировав их как лично неприязненные. Для убеждения германских дипломатов в недооценке ими его роли и возможностей муфтий заявил, что Гробба специализировался по Ираку и проблемы других арабских стран ему недостаточно хорошо знакомы. В силу этого, считал муфтий, Гробба преувеличивал роль и значение Ирака в арабском мире, и поэтому его позиция по отношению к другим странам арабского Востока, а также к самому аль-Хусейни была крайне неправильна и вредна якобы для самой Германии. Одновременно муфтий убеждал Вейцзекера, Вермана и Эттеля в том, что он пользуется значительно большим влиянием на арабском Востоке и большей силой, нежели аль-Гайлани, и, следовательно, Германия извлечет для себя гораздо больше пользы от сотрудничества с ним. Великий муфтий аль-Хусейни очень болезненно переносил «серьезный кризис», наступивший, как он считал, в «германо-арабском сотрудничестве». И поэтому он при сложившихся обстоятельства намеревался просить аудиенции у Риббентропа.

В этот период взаимная неприязнь двух лидеров арабского националистического движения настолько обострилась, что переросла в открыто враждебные взаимоотношения. Борьба за лидерство отвлекла их от национально-освободительной борьбы против колониального господства Англии. Как Германия, так и Италия в этой выгодной для них ситуации стали добиваться своих политических целей, ничего не обещая арабским лидерам взамен.

Но в одинаковой мере, считая своим врагом Гробба, итальянские фашисты и аль-Хусейни преследовали, однако, совершенно различные цели. Рим стремился нанести поражение тому, кто противился притязаниям Италии на лидерство и господство в странах арабского Востока. Муфтий аль-Хусейни боролся против Гробба прежде всего потому, что не хотел, чтобы аль-Гайлани, а точнее Ирак, находился в центре внимания отдельных военных и дипломатических представителей нацистской Германии. Таким образом, хотя средства и возможности были различны, но как муфтий, так и аль-Гайлани стремились к лидерству на арабском Востоке под покровительством агрессоров. Последние хотя и создавали видимость своего участия и помощи арабским лидерам в антибританском движении, фактически преследовали свои экспансионистские цели, направленные на вытеснение Великобритании и установление «нового порядка» в странах Ближнего и Среднего Востока и превращение их в колониальные придатки будущих «Германской» и «Великой Римской» империй.

Что касается взаимоотношений двух агрессоров, то они внешне также характеризовались единомыслием и сотрудничеством в устремлениях к захвату чужих территорий в ходе Второй мировой войны, однако когда речь заходила о регионах, богатых ресурсами и имевших глобальное значение в комплексе военно-стратегических планов агрессии, военно-политическое руководство нацистской Германии выступало как гегемон с правом последнего слова, оставляя своего итальянского партнера на заднем плане. Наиболее остро это проявилось в вопросе создания «Арабского» и «Индийского» легионов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю