Текст книги "Стоять насмерть!"

Автор книги: Илья Мощанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Немцы наступали несколькими колоннами. С севера шли хорошо обученные уроженцы южных районов рейха, для которых горы были родным домом. Преодолев скалистые склоны, доступные только для обученных частей, они обошли с флангов наших оборонявшихся бойцов, неожиданно атаковали одну роту, находившуюся на перевале, потеснили ее на южные склоны и (17 августа вечером) захватили перевал. Самая высокая точка (2816 м) на Военно-Сухумской дороге была в немецких руках. Группа Нойхаузера получила двухдневный отдых, а группа Пессингера пошла по пятам за отступающими советскими войсками.

Неудача, которая постигла оборонявшихся, объяснялась двумя причинами: во-первых, незнанием гор (многие наши воины попали в горы впервые) и, во-вторых, неподготовленностью перевала к обороне. Оборонявшиеся считали, что скальные склоны непроходимы, а сам перевал, где шла тропа, надежно заперт ими. И вдруг увидели вражеских стрелков на флангах и даже в тылу выше перевала…

«Ввиду того, что большинство командного состава войск фронта, – писал впоследствии в своей книге „Битва за Кавказ“ Маршал Советского Союза A. A. Гречко, – не имело опыта боевых действий в горах, оборона и система ее огня организовывались, как правило, только непосредственно на перевале, вместо того чтобы выносить огневые средства на ближние и дальние подступы к нему. Ряд направлений, допускавших подход к перевалам не только отдельных групп, но и целых подразделений противника, не был обнаружен и никем не оборонялся. Это явилось следствием того, что детальная рекогносцировка районов, примыкающих к перевалам, не производилась. Более того, на позициях оставлялось лишь наблюдение, а сами гарнизоны располагались на южных скатах хребта, в населенных пунктах и кочевьях, удаленных от перевалов…»

Связь по ущельям рек Клыч и Кадор от Сухуми до перевала была налажена слабо, и в штабе армии узнали о боях на перевале только 16 августа. В помощь защитникам перевала были посланы 3-й батальон 815-го полка 394 сд, учебный батальон 394-й стрелковой дивизии, отряд Сухумского пехотного училища, о чем упоминалось выше, и отряд НКВД.

В то время автомобильная дорога из Сухуми, проходившая по ущелью, кончалась в Захаровке. Отсюда до перевала нужно было преодолеть еще около 80 километров. Продвижение больших воинских групп шло медленно. А в это время противник продолжал теснить подразделения 815-го полка. Подкрепление подошло тогда, когда был уже занят участок ущелья реки Клыч до водопада. Немного ниже от него по ущелью, в 13 километрах от перевала, находилась промежуточная туристская база «Южная палатка», состоявшая из нескольких небольших деревянных строений. Отсюда передовые отряды противника, уже из 4-й горнопехотной дивизии, используя теперь свое преимущество наступающих сверху, устремились к слиянию Клыча с Гвандрой, в район селения Генцвиш, находившегося в 30 километрах от Клухора по дороге в сторону Сухуми.

Вот что пишет по поводу этих событий в своих воспоминаниях Р. Конрад:

«16 августа, поднимаясь на Клухорский перевал, на развилке горных дорог я встретил командира 1-й горнопехотной дивизии, возвращающегося с рекогносцировки занятого противником перевала. „Обход перевала с запада почти завершен. Завтра мы его возьмем“, – доложил генерал-лейтенант Ланц. Он был уверен в успехе.

Накануне, 15 августа, командиру одной из частей 1 гпд – фон Хиршфельду удалось ввести противника в заблуждение. Дважды переходили его солдаты бурный, сковывающий движения, доходящий до пояса поток ледниковых вод на большом высокогорье. Им удалось обойти отсечные позиции врага. Теперь фон Хиршфельд стоял лицом к лицу с главными силами противника, владевшего седловиной перевала. Обходный отряд фон Хиршфельда силой до двух рот с тяжелыми пулеметами и гранатометами после многочасового восхождения, подвергаясь ежеминутной опасности, овладел господствующим над местностью крутым западным гребнем перевала. Отсюда можно было вести постоянное наблюдение за занятым противником перевалом.

Вскоре положение защитников перевала ухудшилось: опасаясь быть полностью отрезанными от своих и уничтоженными, с наступлением темноты они попытались отойти. В этих условиях фон Хиршфельд провел еще одну атаку, на этот раз с фронта, и в ночном бою овладел перевалом. Но он был недоволен ходом боя, ведь его целью было полное окружение и уничтожение противника. Эта задача не была выполнена…» Бои продолжались.

Против защитников перевала Клухор генерал Конрад послал полк майора Залминтера. О его действиях он пишет: «В последующие дни майор Залминтер в условиях нарастающего вражеского сопротивления прорвался к выходу из труднопроходимого, длиной 15 километров ущелья. 23 августа он выслал в обход 2–3 роты егерей под командованием Пессингера на крутые горные склоны с запада и высокие склоны, где никогда еще не ступала нога человека, с задачей ударить по противнику, оборонявшему выход из ущелья, с тыла…»

Однако противник не ограничился наступлением на Клухор. Немецкие части вышли на соседний с ним перевал Марух и двигались в сторону Хотю-Тау, занимая перевалы на Главном Кавказском хребте от Клухора к Эльбрусу. Этими действиями германские войска прикрывали свой фланг и тылы частей, продвигавшихся к Эльбрусу, и одновременно создавали угрозу тылам наших соединений, находившихся на Военно-Сухумской дороге.

Что касается действий на Клухорском и Марухском перевалах, то дороги, проходившие через них, сходятся в одном селении – Чхалте. Поэтому от успеха действий на одном направлении в значительной мере зависела судьба другого направления. Это учло командование 49-го горнопехотного корпуса, совершая при штурме Клухора обходной маневр через Марух.

Свое наступление на перевалы немцы сопровождали воздушной бомбардировкой Сухуми. Также их самолеты совершали авиаудары по войскам Красной армии, двигавшимся к перевалам.

Положение в районе Клухорского перевала было критическое. В штаб 394-й стрелковой дивизии (находившейся у селения Генцвиш), части которой обороняли Клухор, выехали тогда еще командир 3-го стрелкового корпуса генерал-майор К. Н. Леселидзе, члены Военного совета фронта, народный комиссар внутренних дел Грузии А. Н. Саджая. Ими был принят ряд мер, позволивших предотвратить сдачу перевалов.

Марух заняли для обороны подразделения 810 сп 394 сд. Продовольствие и боеприпасы нашим войскам, оборонявшимся на Клухорском и Марухском перевалах, стали более регулярно доставлять вьючным транспортом или сбрасывать с самолетов У-2. К перевалам на помощь нашим частям двигался хорошо подготовленный для действий в горах 121-й полк 9-й горнострелковой дивизии РККА под командованием майора И. А. Оршавы. 394 сд был передан отряд моряков под командованием старшего лейтенанта Лежнева (208 человек), который с боями с 23 августа продвигался к Марухскому леднику в район водопада.

Однако немцы подготовили советскому командованию новый сюрприз. Из германских горнопехотных частей, наступавших по Военно-Сухумской дороге, были сформированы и направлены через перевалы 3 специальных отряда общей численностью в 300 человек. Они должны были обойти по склонам ущелья фланги советских войск, встретиться у селения Генцвиш и, уничтожив штаб советских войск, начать активные действия. В отрядах имелись даже легкие минометы. Общее руководство осуществлял упоминавшийся в мемуарах Конрада германский офицер Пессингер.

Немецкая «тактическая задумка», скорее всего, удалась бы, если бы к штабу в районе Генцвиш не вышел в это же время 121-й горнострелковый полк. Германские солдаты были перебиты, а значительная часть немецких горных стрелков попала в плен.

Среди тяжелораненых немцев оказался один умирающий от ран офицер, в документах которого была обнаружена спортивная медаль альпиниста и горнолыжника, выдаваемая чуть ли не за 100 восхождений на сложные вершины. Красная армия в горах Кавказа имела дело с достойным противником.

Однако именно день 27 августа стал переломным в ходе боев на клухорском направлении. Именно тогда у селения Генцвиш наши подразделения сорвали попытку трех отрядов горных егерей разгромить штаб 394-й дивизии, окружить наши части под Клухором и поставить в тяжелое положение советские войска на Марухском перевале. Если бы противнику удалось выполнить задуманное, он получил бы возможность осуществить основными силами прорыв к морю, к Сухуми.

Боевые действия на клухорском направлении были тесно связаны с боевыми действиями в районе Эльбруса.

18 августа немецкие горные егеря капитана Грота (13-я рота 99 гпп 1 гпд, высокогорная рота 1 гпд и 5 человек из 4 гпд) вышли на южные склоны Эльбруса и захватили перевалы Хотю-Тау и Чипер-Азау. Германские солдаты были настолько уверены в прочности своего положения, что стали переименовывать перевалы, горные вершины, населенные пункты. Так, перевал Хотю-Тау они назвали «Перевал генерала Конрада».

16 августа капитан Гейнц Грот, бывавший до войны на Кавказе в качестве спортсмена, вывел альпийские части 49-го горнопехотного корпуса на перевал Басса к территории Грузии. У немцев появилась возможность совершить восхождение на Эльбрус. Такая акция носила прежде всего пропагандистский характер, хотя контроль над перевалом Хотю-Тау (перемычкой, соединяющей массив Эльбруса с Главным Кавказским хребтом – высота 3546 м над уровнем моря) и собственно Эльбрусом позволили германским войскам проникнуть в Баксанское ущелье в Кабардино-Балкарии. После падения Нальчика по Баксанскому ущелью отходили советские части, направлявшиеся через перевалы Донгуз-Орун и Бечо в Сванетию, в Закавказье. Через эти же перевалы эвакуировались жители ущелья, Тырнаузский молибденовый комбинат (который давал стране вольфрам и молибден для производства броневой спецстали), перегонялись огромные гурты скота.

Восхождение на вершину Эльбруса требовало определенных знаний и опыта. Поэтому впереди основных сил противника, двинувшихся после взятия города Микоян-Шахар (впоследствии Карачаевск) в направлении Эльбруса, шел упомянутый ранее специальный отряд капитана Грота, составленный из альпинистов 1-й и 4-й горнопехотных дивизий 49-го горнопехотного корпуса. Командовал этим сводным отрядом уже упоминавшийся капитан Грот.

В то время в верховьях Баксанского ущелья находились небольшие подразделения нашей 63-й кавалерийской дивизии, которые были развернуты на позициях 11 августа.

Основные же силы располагались по другую сторону хребта, в Сванетии. Командовал этим соединением генерал-майор K. P. Белошниченко. В его распоряжение Военный совет 46-й армии направил альпинистов Л. П. Кельса и Ю. Н. Губанова.

Кавалеристы периодически поднимались на склоны Эльбруса – на туристские базы «Кругозор» и «Новый кругозор», расположенные на высоте 3200 метров над уровнем моря. Старый путь представлял собой вьючную тропу. По новой дороге до «Старого кругозора» и по промежуточной к туристской базе «Приют Одиннадцати» – «Ледовой базе» мог подняться трактор. Все базы на Эльбрусе были законсервированы, а на базе «Приют Девяти» продолжала работать метеорологическая станция. Там было четыре сотрудника: два метеоролога и два радиста, у которых и останавливались иногда бойцы 214-го полка из состава 63-й кавалерийской дивизии. В горноспортивной базе ЦДКА, расположенной на поляне Азау, где летом 1941 года начали проводить сборы по горной подготовке командиров Красной армии, находились 20 средних командиров из Бакинского пехотного училища, прибывшие на сборы.

Некоторые из законсервированных альпинистских лагерей Приэльбрусья были открыты вновь, в них велась горная подготовка допризывников Кабардино-Балкарии. В лагере «Рот Фронт» у селения Тегенекли работали инструкторами А. И. Сидоренко, Г. В. Одноблюдов и другие альпинисты-профессионалы.

Перевалы Хотю-Тау, Чипер-Азау в этом горном узле никем не охранялись, и поэтому немцы беспрепятственно вышли на них 15 августа 1942 года. Видимо, капитан Грот и его офицеры знали географию этого района (точно известно, что за несколько недель до восхождения он облетал район Эльбруса на самолете).

В ночь на 17 августа отряд немецких военных альпинистов отправился с перевала Хотю-Тау на склоны Эльбруса к «Приюту Одиннадцати» и к метеорологической станции. Здесь в то время находились начальник станции А. Ковалев, его жена – метеоролог З. Ковалева и радист Я. Кучеренко. Второй радист станции – В. Кухтин отправился по делам в Баксанское ущелье. Метеорологи продолжали вести наблюдения и ждали указаний из Пятигорска, так как обстановка становилась все более тревожной.

Рано утром 17 августа они увидели поднимавшихся со стороны «Старого Кругозора» трех наших бойцов. Это была группа разведки. Около 10 часов, когда зимовщики и разведчики расположились позавтракать на скалах у станции, они заметили, что с перевала Хотю-Тау движется колонна вражеских солдат. Часть из них направилась к «Старому Кругозору», другая – к «Приюту Одиннадцати». Когда егеря скрылись за ближайшим склоном, метеорологи и бойцы, учитывая неравенство сил, решили спуститься в Баксанское ущелье, захватив с собой наиболее ценное оборудование. Их союзниками оказались облака, прикрывшие склоны. Люди вошли в облака и двинулись вниз, в обход «Старого Кругозора», не замеченные горными стрелками вермахта.

По немецким данным, гостиницу «Приют Одиннадцати» (на 200 мест в 40 помещениях; плюс запасы продовольствия и имущества) оборонял отряд из 45 человек 63-й кавдивизии, как указано в германских источниках: «киргизских горных стрелков с русскими командирами». Грот без оружия и с белым платком прошел в расположение советских войск и на ломаном русском убедил командира подразделения (его командный пункт находился на метеостанции), что он и его солдаты окружены со всех сторон, а он (Грот), направлен в качестве парламентера и уполномочен предоставить хозяевам свободное отступление, чтобы предотвратить кровопролитие.

Как вспоминали германские горные егеря – немыслимое свершилось. После долгого совещания, которое устроили гражданские метеорологи в своем рабочем штабе, советское подразделение и ученые, захватив оружие, начали спускаться в долину Баксана. Они оставили четырех вооруженных «узкоглазых» солдат. Задача им была поставлена шепотом, и немцы ее так и не поняли. Они (солдаты КА) продолжали оставаться на месте, рассказывая о том, как крестьянствовали на своей родине (советские бойцы были из Оша и Ферганы). Пока все пили чай с пирогами на кухне метеостанции, немцы подняли над ней нацистский флаг (дальнейшая судьба советских солдат автору неизвестна. – Примеч. авт.).

19 и 20 августа был сильный град и пурга. Несмотря на это, команда предприняла тренировочный марш до высоты 5000 метров, чтобы привыкнуть к разряженному воздуху. Вечером 20 августа отряду последовал категорический приказ командира 1 гпд через день покорить вершину Эльбруса.

21 августа группа немецких солдат (6 связок по 3 человека, из них 4 – из 4 гпд, всего 18 человек) под командованием капитана Грота поднялась «на вершину высотой 5633 м», и в 11.00 обер-фельдфебель Кюммерле водрузил там военный немецкий флаг и треугольные штандарты 1 и 4 гпд. Впрочем, военный флаг через несколько часов разорвало ветром. Эти факты преподносились во всех германских газетах и по Берлинскому радио как «покорение Кавказа и его народов». Военных альпинистов сделали в Германии национальными героями. Акцию показывали в выпусках кинохроники «Ди Дойче Вохеншау», их портреты печатали на страницах газет и журналов. Капитан Грот был награжден Рыцарским крестом, каждый из его подчиненных – Железным крестом.

1 сентября 1942 года газета 1-й немецкой танковой армии «Панцер форан», сильно преувеличивая трудности этого, по сути дела, летнего восхождения, хвастливо сообщала, что отряд под командованием капитана Грота в бушующую снежную бурю водрузил на Эльбрусе военный флаг и вымпел дивизии «Эдельвейс». Много хвалебных статей в адрес участников восхождения было опубликовано в европейских изданиях и после войны [18]18
  Гусев A. M.Эльбрус в огне. М., Воениздат, 1980, с. 166–167.


[Закрыть].

Столь локальный факт, как захват вершин Эльбруса, германская пропаганда возвела в роковой этап для Красной армии, хотя с военно-стратегической точки зрения результат подобной акции был ничтожным. Понимали это и немецкие военные мемуаристы, германские генералы, да и сам Гитлер.

«Это значительное достижение альпинизма, – писал известный военный историк и генерал вермахта Курт Типпельскирх, – не имело ни тактического, ни тем более стратегического значения». Другой бывший германский генерал – Ганс Дерр отмечал: «Штурм вершины Эльбруса высотой в 5630 м был справедливо отмечен как выдающееся достижение, однако военного значения он не имел. Пехотные и горные дивизии западнее Эльбруса заняли горную цепь до рубежа р. Лаба, однако затем на пути к Черному морю застряли в дремучих лесах; они столкнулись с невообразимыми трудностями в ведении боевых действий». А вот как оценивает этот факт полковник Эмме Константини: «Во время самых активных действий XVII армии было захвачено несколько перевалов в горах, достигнут даже Эльбрус, но это была победа без будущего» [19]19
  Ибрагимбейли Хаджи Мурат.Крах «Эдельвейса» и Ближний Восток. М., «Наука», 1977, с. 107.


[Закрыть].

Во многих зарубежных источниках отражена крайне негативная реакция Гитлера по поводу «альпинистских упражнений» Грота. Это не совсем так. Вот что по этому поводу писал отечественный историк Д. М. Проэктор: «Гитлер выразил большое неудовольствие. 30 августа он вызвал в ставку генерал-фельдмаршала Листа. На следующий день фельдмаршал сошел с самолета на аэродроме в Виннице. Гитлер принял его немедленно. Разговор состоялся с глазу на глаз. Фюрер упрекнул фельдмаршала за ошибку: надо было горный корпус направлять не к Эльбрусу и Сухуми, а на Туапсе. Но сейчас поздно что-либо менять. Переброска сил – это „грабеж времени“. Тем более, что и у Сухуми появились кое-какие перспективы.

– Вы должны, – заключил Гитлер, – сосредоточить усилия группы армий на трех направлениях: Новороссийск, Туапсе, Сухуми» [20]20
  Проэктор Д. М.Агрессия и катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во Второй мировой войне 1939–1945 гг. М., 1972, с. 416.


[Закрыть].

Следует сказать, что материалы, посвященные выходу противника на южные склоны Эльбруса и восхождению на его вершину, опубликованные печатными органами многих стран в годы войны и после нее, были разноречивы, неточны, а порой просто походили на небылицы.

В это время на перевале Хотю-Тау сосредоточилась значительная часть горноегерского полка с артиллерией и минометами, противник занял «Ледовую базу», «Кругозор», «Новый кругозор» и перевалы Чипер-Азау, Чипер-Карачай и Басса. На самом «Приюте Одиннадцати» собралось 120 егерей с минометами и горной артиллерией. На вновь занятых базах и перевалах располагались силы от взвода до одной-двух рот. Эти базы, кроме самого «Приюта Одиннадцати», находились примерно на одной высоте, но были разделены глубокими ущельями. Перевал Чипер-Азау существенного значения для развивающихся военных действий не имел. Ущелье реки Ненскрыры за перевалом Чипер-Азау вело на Ингурскую дорогу, соединяющую Верхнюю Сванетию с побережьем Черного моря. Но это лесистое ущелье не имело сквозных троп и было труднопроходимо даже для мелких групп.

Взятие перевала Чипер-Азау было важно по другой причине. Сразу за ним начинался путь на перевал Басса, расположенный на боковом хребте, разделяющем ущелье Ненскрыры и реки Накры. По ущелью Накры шла хорошая тропа с перевала Донгуз-Орун в Сванетию. Овладев же перевалом Басса, нацисты могли угрожать тылам советских войск, оборонявшим Донгуз-Орун, так как основные силы 63-й кавалерийской дивизии находились тогда далеко внизу по ущелью Накры. К счастью, противник, видимо, недооценил в то время значение этого перевала. Действия егерей были нерешительными и при наступлении со склонов Эльбруса в верховье Баксанского ущелья. Захвати они его и перевал Басса, сразу были бы закрыты выходы через перевалы Донгуз-Орун и Бечо.

Главной базой противника в этом районе стал перевал Хотю-Тау. Немцы начали активно укреплять свои рубежи, ведя одновременно разведку по склонам восточных отрогов Эльбруса параллельно Баксанскому ущелью. Через эти отроги со стороны «пятигорья» можно было проникнуть в среднюю часть Баксанского ущелья, что существенно осложнило бы положение наших войск. Но серьезных попыток для этого противник, к счастью, так и не предпринял.

В сторону «пятигорья» направлялись для разведки специальные отряды из 8-го моторизованного полка войск НКВД, в составе которых находились альпинисты Л. C. Кропф, В. П. Никитин, К. В. Федоренко, B. Л. Ломако, Х. Ч. Залиханов, А. И. Сидоренко.

20 августа в центр Сванетии – село Местиа – прибыл отряд в 100 человек из состава 25-го полка внутренних войск. Командовал им младший лейтенант В. Гришилов. Его бойцам совместно с кавалеристами 63 кд поручалась охрана района перевалов Местиа, Твибера, Цаннера, троп, ведущих в Ингурское ущелье и дороги на Зугдиди.

Лишь укрепив перевалы и базы около Эльбруса, немцы впервые попытались спуститься в Баксанское ущелье. Случилось это 18 августа 1942 года. Отряд егерей напал на селение Терскол, которое обороняли 20 командиров из Бакинского пехотного училища. Пятеро из них погибли в бою. Нацисты, потеряв 12 солдат, отошли на склоны Эльбруса (в послевоенное время на месте боя над братской могилой командиров-бакинцев установлен обелиск). Разведгруппа (10 человек) 214 кп 63 кд под командованием техника-интенданта 2-го ранга М. М. Гроца установила наличие противника в районе «Ледовой базы». Враг продвигался к Баксанскому ущелью.

Действия противника встревожили командира 214-го полка 63-й кавалерийской дивизии. В Терскол были присланы эскадрон кавалеристов и два взвода войск НКВД – всего 100 бойцов с 3 минометами и 2 пулеметами. А сам 214-й полк срочно приблизился к подступам на перевал Донгуз-Орун с юга. Эскадрон возглавлял старший лейтенант М. И. Максимов, общее командование частями в этом районе осуществлял майор И. С. Ромазов. Немцы с помощью авиации бомбили наши позиции, шли ожесточенные оборонительные бои.

Именно в те дни в 63-ю кавалерийскую дивизию прибыли из штаба 46-й армии опытные спортсмены-альпинисты младшие лейтенанты Леонид Павлович Кельс и Юрий Николаевич Губанов. Кельса командир дивизии направил в 214-й полк под перевал Донгуз-Орун, а Губанова – на перевал Бечо. Позднее Кельса перевели в Терскол.

Здесь, на месте, майор Ромазов с помощью Кельса, отлично знавшего местность, разработал план наступательных действий на склонах Эльбруса. В первую очередь было намечено выбить егерей с базы «Новый кругозор». Опираясь на «Новый кругозор», можно было наступать на «Ледовую базу» и далее на «Приют Одиннадцати». После этого открывалась возможность для наступления на «Кругозор», а также на перевалы Хотю-Тау и Чипер-Азау. Наступать предстояло по очень сложному рельефу снизу вверх. В связи с этим планировались и фланговые удары по тропам, – и заходы прямо в тыл противника на господствующие высоты. Самым трудным являлся участок наступления на базу «Приют Одиннадцати». Подразделениям надо было двигаться по снежным полям, и негде было укрыться от вражеского огня. Задача осложнялась еще и тем, что наступать предстояло на высоте от 3300 до 4500 метров над уровнем моря, в зоне вечных снегов и льдов, где даже в июле – августе температура может падать до 15–20° ниже нуля.

Экипировав свой отряд альпинистским снаряжением, Кельс подготовил людей к походу. Пока разведчики дивизии под командованием лейтенанта И. Г. Григорьянца проводили разведку базы «Кругозор», отряд Леонида Кельса (35 человек из 214-го кавполка и 9-й роты 8-го полка НКВД под командованием лейтенанта И. Н. Дороганя) направлялся на перевал Басса. Дело в том, что 24 августа он получил от командира 214-го кавалерийского полка майора С. И. Степанова приказ выбить противника с этого перевала, откуда немцы обстреливали наши вьючные караваны, двигавшиеся по ущелью Накры из Сванетии к перевалу Донгуз-Орун, и могли выйти в тыл советских войск. Попытки выбить егерей с перевала Басса наступлением в лоб из ущелья Накры оказались неудачными.

Утром того же дня Кельс повел людей на перевал Басса по хребту от перевала Донгуз-Орун, чтобы оказаться выше егерей.

Вот что он позднее рассказывал об этих коротких по времени, но очень важных в тот период боевых действиях.

Вечером 24 августа, продвигаясь по хребту в сторону перевала Басса, отряд альпинистов подошел к снежной части хребта, ведущей непосредственно к перевалу. Еще перед ночевкой Кельс послал донесение в полк с просьбой начать в 11.00 демонстрацию наступления на перевал из ущелья Накры.

Следующее утро было облачным, моросил холодный дождь. К 10 часам отряд подошел к скалам, господствующим над перевалом. Видимость была плохой. Часть людей пришлось оставить для прикрытия тыла, а остальные начали подъем.

Демонстрация наступления имела успех. Немцы с перевала открыли огонь по наступающим кавалеристам, но удар отряда Кельса заставил их поспешно отступить в ущелье реки Ненскрыра. Два легких пулемета, автоматы и много боеприпасов стали трофеями альпинистов.

Часа через полтора-два на перевал поднялся командир кавалерийского полка майор Степанов. Он решил оставить здесь группу своих бойцов и заминировать подступы к перевалу со стороны противника, так как наша группировка усилилась – 25 августа к базе ЦДКА, где размещался КП обороны верховьев Баксанского ущелья прибыл отряд бойцов НКВД в составе двух взводов под командованием лейтенанта госбезопасности П. И. Долгополова, 3-й батальон из 8-го краснознаменного моторизованного полка внутренних войск во главе со старшим лейтенантом Р. Ф. Стешенко и 28-й отдельный стрелковый батальон старшего лейтенанта Юшкевича. Кельс с отрядом перешел обратно в Баксанское ущелье, чтобы в дальнейшем начать действовать против егерей, засевших в «Новом кругозоре».

Надо сказать, эта база находится в лощине между гребнем ущелья ледника Терскол и склонами Гара-Баши. Путь от селения Терскол идет туда сначала по сосновому лесу, а затем по травянистым склонам. Выход в лощину через «Волчьи ворота» в крутых скалах узок и труден. Пройти здесь с боем крайне сложно. Кельс знал об этом и потому решил подняться со своим отрядом прямо по склону от селения Терскол на гребень, господствующий над «Новым кругозором».

Они вышли 28 августа. Поднимались осторожно, подстраховывая веревками друг друга. Поздно вечером альпинисты, не замеченные противником, сосредоточились на гребне над базой.

Утром спешенный 2-й эскадрон 214-го кавполка старшего лейтенанта М. И. Максимова начал подниматься по дороге к «Новому кругозору». В небо взлетела ракета. Это был сигнал для начала атаки отряду Кельса. Альпинисты ринулись сверху на домик «Нового кругозора» и ворвались на территорию базы. Вскоре с егерями было покончено.

Кельс со своими альпинистами спустился в Терскол (там оборонительные позиции занимал отряд в 180 человек), а отряд Максимова остался на «Новом кругозоре». Получив подкрепление, он 1 сентября попытался овладеть «Ледовой базой», расположенной на высоте 3800 метров над уровнем моря, но вынужден был отойти, убедившись, что немцы основательно укрепили эту базу и что в лоб ее не возьмешь.

2 сентября на помощь Максимову по указанию командира кавалерийского полка вновь поднялся отряд Кельса.

Советское командование постоянно наращивало группировку войск в районе Эльбруса. 2 сентября в район Терскола прибыл из-за перевала Донтуз-Орун взвод минометчиков, имевший два 120-мм миномета, под командованием младшего лейтенанта H. A. Николенкова. Один миномет установили в лесу у базы ЦДКА, а второй бойцы сумели поднять по ледникам и скалам на вершину Азау-Чегет-Кара, оборудовав боевую позицию на высоте около 3500 метров. Глубоко внизу лежало Баксанское ущелье, а прямо перед бойцами на расстоянии менее 1,5 км возвышалась высота 3200 с расположенной на ней базой «Старый кругозор». Боеприпасы на позицию возили на ишаках. За несколько дней боев наш высокогорный миномет буквально парализовал немецкую оборону. На «Старом кругозоре» были уничтожены два блиндажа и около трех десятков немецких егерей.

7 сентября в верховья Баксанского ущелья прибыли два отряда с батареей 76,2-мм орудий, направленных штабом 37-й армии. Один из них, выделенный 392 сд, возглавлял лейтенант П. М. Костюк; другим – это был 3-й отряд внутренних войск, более чем наполовину состоявший из чекистов и сотрудников милиции Ставропольского края, – командовал лейтенант госбезопасности П. К. Кортунов.

Надвигалась осень, и командование торопило с наступлением на «Ледовую базу». Штурм ее был назначен на 9 сентября. За два дня до этого отряд Кельса, усиленный группой разведчиков лейтенанта Григорьянца, вышел в тыл немцев по ущелью ледника Терскол. Группа Максимова, которой предстояло наступать по дороге, была усилена отрядом НКВД и двумя стрелковыми взводами полка 242-й горнострелковой дивизии, которая в это время подошла в Сванетию на смену 63-й кавалерийской дивизии (полная смена соединений на позициях произошла только 18 сентября. – Примеч. авт.). Этим подразделениям были приданы два 120-мм миномета, два 50-мм миномета и два 76,2-мм орудия.

Альпинисты Кельса и разведчики Григорьянца, переночевав у ледника Терскол, на следующий день осторожно двинулись вверх по морене (скопление обломков горных пород, состоящих из смеси различной величины валунов, гравия, песка и глины, перемещаемых ледниками или отложенных ими при таянии. – Примеч. авт.). Вторая ночевка была уже в скалах над «Ледовой базой».

На рассвете отряд Максимова, предварительно обстреляв позиции противника из минометов, поднялся в атаку.

Даже сейчас трудно понять, как удалось остаться незамеченным отряду Кельса, который находился ниже «Приюта Одиннадцати», захваченного егерями. Наших, вероятно, скрыли облака, которые периодически проплывали по склонам Эльбруса.

Бой разгорелся. Альпинисты и разведчики осторожно пошли на сближение с противником, не открывая огня. При этом отряд Кельса двигался выше, в обход, чтобы ударить с тыла по обороне немцев и не допустить их отхода к «Приюту Одиннадцати». Старшему лейтенанту Максимову удалось под прикрытием камней сосредоточить значительную часть бойцов на близких подступах к «Ледовой базе». Он готовился к последнему броску.

Нацисты пошли в контратаку. Лучшего момента для удара с тыла трудно было ждать. В первые же минуты удалось уничтожить немецких пулеметчиков. Затем бойцы ворвались в траншеи и открыли огонь с тыла по наступающей цели. Этим и был решен исход боя. Советские бойцы освободили «Ледовую базу», и отряд Леонида Кельса был отозван в расположение кавалерийского полка.

Следующим этапом являлось наступление на «Приют Одиннадцати». Задача эта была, как уже говорилось, крайне трудной. К тому же ее осложняла начавшаяся непогода.