Текст книги "Аниска"

Автор книги: Илья Ангелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Будто почуяв неладное, со второго этажа спустился любезный друг Пуся. Он не любил шумные компании гостей, предпочитая отсиживаться наверху, в комнате супругов.

Пуська сел у двери и вопросительно уставился на хозяйку.

– Не сейчас, милый Пусечка! Потом все объясню! Я скоро вернусь! – Аниска отодвинула кота от двери и выбежала на улицу.

Завела «Ярис», медленно выехала за ворота, так же медленно доехала до поворота, проехала его и вдарила по газам!

80 километров!

Быстрее! Быстрее! Быстрее!

100 километров!

Если открыть окно, ветер наполнит гудением машину.

120!

Десять уже проехали. Бензозаправка справа! Быстрее! Быстрее! Быстрее! Пять минут!

140!

Черт, хорошо, что никого на дороге. Как бы не нарваться на милицию у въезда в город. Только бы не было милиции!

145. Светофор! Никого!

Сбавим. Пора сбавлять. 120. 110. Неужели подъезжаем? Черт, медленнее, медленнее, это уже город! 90, 80, 70.

Аптека!

Перед тем как завернуть во двор аптеки, Аниска увидела одиноко стоящий на пустыре "Шевроле" с тонированными стеклами.

Выскочила из машины, огляделась по сторонам и бросилась к нему через дорогу. Было без пяти семь вечера.

Рванула заднюю дверь, влезла. Димка Кораблев сидел и смотрел на Аниску, выпучив глаза и не веря своему счастью.

– Тссс! Молчи! Ни о чем не спрашивай! Иди сюда! Быстро!

Димка пересел к девушке, она порывисто обняла парня и впилась в его губы. Укусила до крови. Димка дернулся, но губ не убрал.

Левой рукой схватила ширинку. Нащупала огромную вздувшуюся плоть. Расстегнула джинсы, оттянула димкины трусы и оттуда выскочил толстый, великолепный член.

Нагнулась над ним и принялась яростно его сосать, крепко дроча рукой. Димка заохал.

Остановилась, толкнула парня, чтобы подвинулся, скинула кроссовки, джинсы, трусики, легла.

Боже! Как удобны для этих дел американские машины!

И тут все двадцать два сантиметра ворвались в ее набухшую, истекающую соком желания плоть…

……………………………….

Сколько раз можно кончить за двадцать минут?

Не скажу – не считала мгновений восторга,

сбилась, сбилась со счета, считая их!

Два, четыре? Шесть или семь? Или восемь их было?

Не знаю и знать не хочу – все слились они в общий один.

Вечный восторг.

Двадцать два сантиметра. Двадцать минут. Лежа, сидя и сзади.

Сок мой истек и кричу я в экстазе, сжимая твой жезл.

Мой – он покорен мне, делает все, что скажу,

с перламутровой плотью моей.

Дивной наградой его одарю. Вот он мой рот, губы и горло – смело войди и кончай.

Заслужил.

………………………….

Проглотив без остатка всю вылившуюся ей в рот сперму и жадно облизав димкин член, собрав с него все до последней капельки, девушка откинулась на сиденье и вытерла губы.

Взмыленный Димка без сил повалился на девушку

Аниска полежала под ним чуток, а потом нежно, но твердо оттолкнула парня и принялась в темпе одеваться.

Открыла дверцу машины. И когда уже собиралась выскочить, крепкая рука спортсмена схватила ее за куртку.

Аниска обернулась и…

– Выходи за меня, а? Бросай своего упыря, Аниска! Меня никто никогда так не ебал! Ты понимаешь? Никто! Выходи за меня, вместе мы горы свернем! Пожалуйста!

И тут с Аниской случилась истерика. Она вырвалась из рук Димки, выскочила из шевроле и с диким хохотом повалилась на утоптанную землю.

– Да что они все – сговорились что ли? Замуж за них выходи! – сквозь приступы смеха повторяла девушка, колотя ладошкой по крылу машины.

– Аниска! Ты что? – таращил испуганные глаза голый Димка. Его прямо приморозило к сиденью.

А Аниска продолжала то хохотать, то заливаться слезами.

Время. Время! ВРЕМЯ!!!

ВРЕМЯ!

Острой иголкой кольнуло мозг – быстро! Пора, пора, нельзя опаздывать!!!

Истерику как рукой сняло. Аниска вскочила, встряхнулась как зверь, показала Димке язык, чмокнула ошеломленного парня в щеку, потом приложила указательный палец к губам и прошептала, делая страшные глаза: Тсссссс!

И побежала к своей машине.

Быстрее!

Быстрее!

Быстрее!

80 километров.

100 километров.

120.

140.

«Ярис» летел как стрела, рассекая сгущающийся мрак.

Приехали. Знакомый поворот. Дом Синицыных, светящиеся окошки на первом этаже.

Девушка загнала машину во двор, поставить ее в гараж сил уже не было, вылезла и закурила. Поправила прическу.

Сорок минут. Она отсутствовала сорок минут.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Я спокойна. Я довольна. Я всех обвела вокруг пальца. Я их сделала.

Шесть. Семь. Восемь. Девять.

Сейчас я войду и никто ничего не поймет. Мне хорошо. Мне давно не было так хорошо. Наверное с…Созополя, да? Мне очень хорошо и я удовлетворена. Все будет хорошо. Да, все будет хорошо.

Десять.

Докурив, ловко бросила незагашенный бычок через ограду прямо в лужу и легкой, стремительной поступью вошла в дом. Прошла на кухню и долго мыла лицо холодной водой, уничтожая чужие запахи.

Вытираясь полотенцем, почувствовала, как в ноги что-то тыкается. Испугалась, вздрогнула, отняла полотенце от лица и увидела Пуську.

Кот озадаченно нюхал джинсы. Затем отошел в сторонку, сел и уставился на Аниску.

"Он почуял запах чужого мужчины!" – поняла девушка.

"Нда, тут страсти похлеще, чем в шоу Малахова", – подумал кот и Аниске показалось, что он ухмыльнулся.

В гостиной сидели все те же. Матч кончился. Теперь смотрели рэгби. Демонстративно помахивая пачкой сигарет, взятой из курточки, Аниска уселась рядом с мужем, взяла чистую рюмку и от души набухала туда водки.

Только было хотела поднести ее ко рту, когда Минька подозрительно осведомился:

– Ты где валандалась? Минут сорок прошло!

– Да ну…, – как можно более безразлично ответила Аниска, – Машка по пути позвонила, пришлось остановиться, болтали минут двадцать, – и добавила, обращаясь к остальным:

– Машка, подруга моя, замуж выходит! Боится! – и подмигнула.

Парни глумливо захохотали.

Аниска одним глотком высадила рюмку, закурила сигарету и утомленно откинулась на спинку дивана, не забыв как бы случайно прижаться плечом к Миньке.

Муж почувствовал это и расслабился.

Девушка прикрыла глаза и сквозь опущенные ресницы окинула взглядом компанию. Никто больше не обращал на нее внимания. Кроме Дашки. Минькина сестрица пристально рассматривала ее лицо.

Аниска затаилась.

– А чего это у тебя лицо такое красное и мокрое, а? – последовал выпад Дашки.

Аниска медленно открыла глаза.

– Курила, пока ехала, пепел в глаз занесло, вот и вымывала сейчас на кухне.

Дашка хмыкнула и казалось бы поверила. Или…Неужели она что-то подозревает? Невозможно! Кто может себе представить, что вот так посредь вечера женщина, имеющая молодого, симпатичного, богатого мужа может выйти из дома, промчаться двадцать километров, перепихнуться со случайным партнером, кончив за двадцать минут энное число раз и уже через сорок минут возвратиться домой? Или Дашка думает, что я это делала где-то совсем рядом?

…Часам к десяти вечера все уже порядком напились. Дашка уселась на колени к своему хахалю и они беспрерывно сосались.

Аниска выпила четыре рюмки водки и ей стало совсем хорошо и спокойно. Она кротко сидела рядом с мужем и вовремя поддакивала, когда тот, рассказывая о чем-то казалось бы смешном (все в компании почему-то и в самом деле смеялись), поворачивался к ней и спрашивал: «А разве не так?» «Так, Минечка, так!» – отвечала Аниска и одобрительно гладила мужа по плечу.

Потом Минька вдруг вспомнил, что сейчас по местному каналу идет прямая телетрансляция из главного городского храма, где проводится служба, предшествующая пасхальной. Нашли нужную программу.

В гостиную ворвалось стройное, но заунывное пение хора. Камера показывала внутренность храма – росписи, иконы, тысячи горящих свечей и плотную толпу людей, молчаливо слушающих вечерню.

– Вон они! Гляди! Папка с мамкой! – заорал Минька прямо в ухо жене.

Все уставились на экран. И правда, сейчас оператор показывал центральную часть храма, где на самых почетных местах один к одному стояли отцы города – чинно, с супругами и свечами. Во втором ряду слева Аниска увидела Тамару Борисовну, чьи губы что-то непрерывно шептали, и Павла Игнатьевича – вид у него был одновременно и строгий, и умиленный.

Сзади толпились простые верующие – многие сотни. Камера выхватывала и показывала полные скорби и надежды глаза. Глаза верующих.

«А может то, что рассказывал нам тогда на уроке английского Лавр Иванович, на самом деле правда? – подумала Аниска. – И Бог есть? И все остальное, как он говорил?»

– Ахахаха! – ни к месту захохотал младший Панчиков, тыкая пальцем в телевизор.

– Да вы посмотрите, кто читает литургию! Это ж главпоп Куркин!

– Ну и? – непонимающе спросил кто-то из гостей. – Что такого-то? Читает и пусть себе читает…

– Ага, пусть читает. Служитель Бога, бля! А ты знаешь, что он при зарплате в 24 тысячи рублей, неработающей жене и трех детях купил недавно старшенькому Ваське чистяк новый Пежо-407 за полтора миллиона рублей? В налоговой у папашки все обхохатываются, читая куркинские декларации. Это Боженька что ли ему чемоданчики денег с неба посылает?

«Или Бога нет и все это выдумка для одурманивания людей с целью повелевать и управлять ими?» – засомневалась Аниска.

К одиннадцати стали расходиться. Все были пьяны до такой степени, что ни о каких визитах в храм никто уже не думал. Вызывали такси, одевались, с трудом попадая в рукава курток. Жратая Дашка насупившись заявила брату, что дома не останется – поедет к любимому, а завтра до обеда они будут христосоваться где-нибудь в центре, пусть так и передаст родителям!

Минька заплетающимся языком клятвенно обещал передать.

Когда дверь за последним гостем закрылась, супруги поднялись к себе наверх. Миньку вдруг пробило на игривость – он обнял жену и стал гладить ее по попе. Слюнявя рот, смачно поцеловал в губы.

– А давай сейчас, а? – спросил, прижимаясь еще крепче.

"Эх, Минька, если бы ты знал, что сжимали эти губы еще пару часов назад, ты бы наверное убил меня на месте", – подумала Аниска и, вырвавшись из рук мужа, строго ответила:

– Ах ты, гад! Ну ведь надо же так нажраться, а? И ты еще хочешь трахаться? В таком состоянии? Пошел спать, быстро! Ну?

Не ожидавший такого отпора Минька мигом сдулся, покорно повернулся и направился к кровати, а Аниска пошла в душ.

Долго стояла под струями прохладной воды, окончательно прощаясь с запахами другого мужчины.

Вышла из ванной комнаты освеженной. Минька уже дрыхнул без задних ног.

Легла. Потушила свет. Но вместе с накатившей тьмой вдруг стало страшно и одиноко.

* * * * * * *

"Что делать и как быть? – размышляла Аниска. – Передо мной столько путей, но я не знаю, на самом деле не знаю, по какому из них пойти?

…Может самым честным после сегодняшнего будет развестись с Минькой, бросить все – одежду, подаренные драгоценности, вещи, прихватить лишь пару трусов, любимого Пуську и уйти обратно к родителям. Вернуться в свою старую детскую комнату, где проживает теперь милый брат Сашка, работать, пытаться делать карьеру, надеяться, что когда-нибудь встречу новую, на этот раз настоящую и окончательную любовь? Ведь уходила же я когда-то от Пети и ушла в конце-концов, ни на что не позарившись…Может это выход?

…Или стоит развестись и выйти за Димку Кораблева? Он богат, симпатичен, умен, у него великолепнейший хуй, которым он ебет и долбит как паровой молот. Мне же нужен именно такой мужчина – сильный ебырь, с которым за ночь можно обкончаться до огромного мокрого пятна на кровати и заснуть спокойно… Но ведь Димка на три года младше меня! И он сам говорил, что хочет еще пожить! Где гарантия, что через пару лет он не вышвырнет меня из дома как выжатую тряпку и не найдет себе другую? Нет-нет!"

Аниска закусила губу. Решение никак не приходило.

«…А может одуматься? Забыть о случившемся? Стать примерной женой? Ведь семья Синицыных много значит в нашем городе, а я теперь госпожа Синицына-младшая. Через десяток лет Павел Игнатьевич отойдет от дел и все это – дом, бизнес, миллионы долларов – все, нет половина, ведь Дашка тоже наследница, перейдет к нам – Миньке и мне! Так может лучше и вправду стать почтенной супругой симпатичного наследника капиталов? Сводить Миньку к сексологу, наладить с ним нормальную половую жизнь, родить ему детей…Говорят, родившая женщина меняется. Становится добрее, чище душой. Ведь если она любит свое дитя, то должна передать ему лучшее, воспитав его в правильной ценностной системе. Говорят еще, что ребенок – самое огромное счастье на свете, которое нельзя описать никакими словами. Твой ребенок, плоть от твоей плоти, кровь от твоей крови. Ради него ты всегда находишь силы жить, бороться, побеждать. Ради него, ребенка…И тогда я не исчезну – ведь часть меня перейдет в это дитя. И обо мне останется память, как об умершем дедушке, о котором я сегодня вспоминала…»

Может стоит все-таки смирить себя и родить от Миньки? А любовь…может любовь к мужу появится потом? Вместе с уважением, благодарностью, доверием, сопричастностью?

Но что будет, если родить ребенка, двух, а Минька внезапно решит ее бросить? Ведь он мужчина и через десять лет еще будет выглядеть как огурчик, в самом соку!

А она? Кому нужна будет стареющая, увядающая тридцатишестилетняя женщина? Вдруг через десять лет какая-нибудь девятнадцатилетняя красотка вскружит голову глупому Миньке? Какое будущее ожидает брошенную, никому не нужную Аниску, обремененную ревущими "довесками"?"

Или…или лучше не разводиться? А пожить в ближайшие годы, пока она еще молода и красива, тайной жизнью? Ведь если честно признаться, она уже не может без случайных встреч с понравившимися ей партнерами! Она пристрастилась, подсела на экстремный секс как наркоман! И самая крутая ебля, самые великолепнейшие и полноценнейшие оргазмы она получала только переступив все возможные запреты!

Может быть и вправду стоит официально жить примерной госпожой Синицыной, а в то же время постоянно находить новых и новых партнеров по Интернет, среди случайных знакомых, в барах, ресторанах, на дискотеках, на работе?

Тайно видеться с ними в гостиницах, мотелях, на квартирах подруг, трахаться по-быстрому в общественных заведениях, кинотеатрах, туалетах, на работе, на природе? Испытывая постоянный страх быть разоблаченной и в то же время невероятное наслаждение, купаться и задыхаться в волнах адреналина…

Или…или заняться осуществлением маккиавелиевского плана? Сейчас из имущества, счетов и фирм семьи Миньке не принадлежит ничего. Может следует в ближайшие пару лет заставить мужа упросить Павла Игнатьевича, чтобы тот переписал на него несколько аппетитных фирм, а потом, когда «имущество, приобретенное во время брака» будет считаться общим и делиться по закону поровну – тогда развестись? Оттяпав половину?

Но ведь это…это подло.

«Нет, – задумалась Аниска и почувствовала, что краснеет, – уж вот так-то я никогда не поступлю. Потому что это уже больше, чем подлость. Даже не знаю, как это назвать…».

Если бы Аниску спросили, как она представляет себе счастье, она бы ответила: «Лежать на толстом пушистом ковре рядом с любимым где-нибудь далеко-далеко от родного города в тихом уютном домике на берегу маленького озера, со стаканом вина в руке. И заниматься любовью.»

Вот сейчас рядом вроде есть любимый. Ну…не любимый, а муж. Для него по большому счету не представляет трудности приобрести виллу где-нибудь в Швейцарии или Италии. Небольшую кокетную виллу на берегу маленького озера. Они будут жить там, не зная забот, потому что денег Павла Игнатьевича все равно хватит, чтобы безбедно прожить до конца их жизни… Но это ли счастье? Нет! Нет! Нет!

Потому что нет любви.

А есть ли она вообще, эта любовь? Такая, чтобы…была всеобхватной, всеобъемлющей? Любовь до конца. Чтобы никакой другой тебе не было нужно?

Любить только одного человека всем сердцем, душой, умом, телом! Принадлежать и хотеть принадлежать только ему одному, быть с ним всегда!

Неужели такой любви нет?

Или стоит бросить все и уйти ее искать?

Но ведь ей…ей уже двадцать шесть лет! И под глазами появились первые морщинки!

И она…она чувствует, что УСТАЛА. И что не может больше никуда уйти. Нет сил.

Или все-таки есть?

А может Бог существует и он прав? И если человек любит человека не только плотской, но и божественной любовью, то только тогда он по-настоящему счастлив?

ТАК ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ???

И Аниска, отчаявшись, разрыдалась. Потому что ни на один из вопросов ответа не находилось. И ни один из путей не казался правильным.

Девушка безутешно плакала, уткнувшись в подушку, а рядом продолжал храпеть пьяный Минька.

"Ну почему все так сложно? – размышляла сквозь слезы Аниска. – Эх, была бы я простой кошкой или котом, вот как Пусечка! Никаких любовей, никаких душевных проблем!"

Тут в дверь стали царапаться. Аниска прислушалась, потом поднялась с кровати, подошла к двери и открыла ее. На пороге стоял Пуська. «Легок на помине!» – подумала девушка и вернулась в кровать.

Пуська осторожно приблизился и уселся посередине ковра, вопросительно глядя на хозяйку.

– Пусечка, милый! Иди, иди сюда! – прошептала Аниска и похлопала по подушке рядом с собой.

Пуська мяукнул и мягко запрыгнул на кровать. Улегся в изголовье, заурчал, пристраиваясь.

Аниска уткнулась носом в толстый, пушистый пуськин живот. Кот еще громче заурчал от удовольствия и его лапа осторожно протянулась и погладила нежную анискину щеку.

Успокоенная теплом животного и его мерным урчанием, вскоре Аниска заснула.

Спала она плохо и несколько раз во сне вскрикивала.

Тогда Пуська просыпался и бдительно оглядывался по сторонам. Так и провел он всю ночь, всматриваясь во мрак, вслушиваясь в шорохи и скрипы, готовый драться насмерть, чтобы защитить свою несчастную хозяйку…

КОНЕЦ.

Апрель 2009 – февраль 2010.