Текст книги "Аниска"
Автор книги: Илья Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Не хочу! – немного более резко, чем стоило, ответила Аниска и расстроилась. Нет, она никогда не попросит мужа о BMW, давно дала себе клятву самой заработать на новую машину. А как заработаешь при такой зарплате? Эх…
Димка видимо понял, что затронул больное и больше ни о чем не спрашивал. Допил чай и распрощался…
Спустя неделю, когда с Раечкой курили на лестнице, мимо быстро прошел Димка, кивнул девушкам и подмигнул секретарше. Та хихикнула и подмигнула в ответ.
«Ага, – подумала Аниска. – Небось уже трахнулись», – и оказалась права.
– Двадцать два сантиметра, представляешь! – гордым шепотом сообщила Раечка и снова довольно хихикнула. – Всю меня изгвоздал как паровым молотом! Сильно ебет, спортсмен! А ты с ним разве не…? Он на тебя давно запал!
– Да ну тебя в жопу! – возмутилась Аниска. – Я замужем!
В тот же миг девушка вдруг представила себе огромный, толстый 22-сантиметровый член. Как приятно наверное сесть на него и почувствовать, как наполняется им каждая твоя клеточка…
Внизу сладко заныло и Аниска с ужасом и затаенным удовольствием поняла, что трусики ее намокли. Как давно у нее не было нормального секса! Достойного партнера – сильного и неутомимого мужчины! Эх, Минька, бедный, несчастный, глупый и самонадеянный Минька! Что ты со мной сделал???
– Ха-ха-ха! – откровенно загоготала Раечка. – Замужняя? Неужели это мешает?
– Блин, ну ты и дура! – окрысилась Аниска, но не удержалась и спросила:
– А у вас с ним разве не серьезно?
– Эх, если бы, – расстроилась Раечка. – Рано мне еще, говорит, думать о серьезных отношениях. Хочу пожить в свое удовольствие! Чертов козлина!
– Да ладно, не горюй, – попыталась утешить коллегу Аниска. – Может оно и к лучшему. Главное ведь, чтобы была любовь, а если ее нет, то зачем тебе такой?
– Любовь-любовью, а ебля-еблей! – резонно отпарировала Раечка. – Одно другому не мешает!
– Что ж, наверное так оно и есть, – ответила Аниска и тоже расстроилась. Что за поганый день выдался!
…Вечером поехали с Минькой и Дашкой в новую итальянскую пиццерию. Выпили пять бутылок вина и Дашка, расставшаяся на днях с очередным бойфрендом, разревелась. Глядя на нее, внезапно расплакалась и Аниска. Потом Дашку тошнило в туалете и Аниска долго отмывала ее под краном, приводя в себя. Где-то за полночь протрезвевший и испуганный Минька вызвал такси и отвез девушек домой. На следующий день на работу Аниска не пошла – отлеживались с Дашкой, пили кофий, а затем похмелялись пивом. Что с тобой стало, жизнь? Одна безнадега…
…………………………..
А еще через несколько дней произошло то, чего так не хотела и все же ожидала Аниска. В офисном лифте, где они случайно ехали вдвоем, Димка Кораблев перешел в наступление и, внезапно прижавшись к девушке, погладил ее по заднице, попытавшись запустить ей руку под юбку. Аниска от души врезала наглецу по морде и в тот же миг с ужасом поняла – она ненавидит своего мужа, Дмитрия Павловича Синицына!
Ведь это не Димка Кораблев – Минька Синицын, ее законный муж, должен был сейчас с таким вожделением прижиматься к Аниске и засовывать ей в трусики палец! Да, Минька, муж, человек, который по его словам столько лет любил и желал Аниску и который добившись наконец-то своего, перестал обращать на нее внимание!
Выходит, правы оказались психологи? Реализованная мечта перестала быть мечтой и больше не вызывает эмоций! Неужели Аниска теперь для Миньки не возбудитель и объект постоянных сексуальных желаний, а просто полагающаяся по статус-кво жена-украшение, дорогая игрушка, почетная награда, которой можно изредка любоваться, доставая из пыльного шкафа?
Страшное открытие настолько потрясло Аниску, что до конца рабочего дня она безмолвно сидела, тупо уставившись на монитор.
Как же можно было так обмануться?
……………………….
Через два дня Димка подстерег Аниску в коридоре офиса и опять долго и искренне извинялся. «В конце-концов я сама виновата, не надо было гонять с ним чаи, причем не раз. В подобной ситуации любой мужик нафантазирует себе таких перспектив, что… Дура ты, Аниска, ох какая дура…», – решила девушка и сменила гнев на милость – простила горе-приставалу. Договорились поддерживать коллегиальные отношения и мирно разошлись каждый по своим делам. Даже на всякий случай обменялись телефонами. Зачем? Черт знает…
И опять потекли унылые зимние деньки…
А потом наступила наконец-то весна…
* * * * * * *
Holy Saturday
– Ты это…смотри, не засиживайся! – позевывая, предупредил супругу Минька. – В четыре будь дома, а то потом начнут подъезжать ребята! Надо подготовиться. Слышишь?
Аниска молчала. Она только что вышла из душа и теперь, расчесавшись, старательно укладывала феном волосы. Горячий воздух ласково обдувал голову девушки, успокаивая и завораживая своей монотонностью.
– Зай, ты чо, глухая? – не унимался лежащий на кровати муж. – В четыре чтобы была дома!
– Да ладно тебе, куда я денусь? – помедлив, ответила Аниска. – Вы же все равно будете смотреть этот гребаный футбол и бухать. Чего я вам сдалась?
– Да ну, Зая! – обиделся Минька. – Футбол это конечно святое! Но неужели ты думаешь, что он для меня дороже, чем ты?
– Ага…, – тихо, так чтобы не услышал муж, вздохнула Аниска. И уже громче добавила:
– Не бойся, к четырем приеду! Должен же кто-то подать вам закуску, а то опять как в прошлый раз упьетесь в дым и начнете сраться, а мне вас разнимай…
– Ну ладно тебе, Зай! – почувствовав себя виноватым сразу же сбавил обороты Минька. – Обещаю! Ничего такого! Может еще вечером и в церковь пойдем, завтра ж Пасха!
«Да, завтра Пасха, Easter, а сегодня, как это…Holy Saturday, Великая суббота», – подумала Аниска. Недавно на курсах английского они проходили праздники и слова и выражения, связанные с религией.
«Holy Saturday, Holy Saturday…, а вчера была Good Friday – Великая пятница, день, когда иудеи распяли Христа, – продолжала припоминать Аниска. – Сейчас Holy-week, Страстная седмица, а сами мы the christians from the Eastern Orthodox Church. Выучила ведь! Молодец, девушка!»
Часы показывали девять утра. Аниска открыла балконную дверь, чтобы проветрить комнату и выглянула наружу.
Ночью прошел дождь, поэтому на асфальте перед воротами образовалась большая лужа. Вокруг нее, весело чирикая, прыгали воробьи. Чуть поотдаль на пробивающейся травке лежал Пуська и смотрел на резную ограду, опоясывающую двор. Услышав скрип двери, кот поднял голову и радостно мяукнул, углядев наверху любимую хозяйку. Откуда-то издали доносился собачий лай. «Опять небось бегал дразнить Гайдара…», – усмехнулась Аниска. Слава о пуськиных проделках давно уже гуляла по элитному поселку…
Любезный друг Пуся снова мяукнул и сделал несколько шажков в сторону дома.
– Сиди, Пусечка, сиди! Скоро спущусь! – с улыбкой крикнула девушка и Пуська как-будто все понял – вмиг успокоился и опять опустился на травку. "Вот кто меня по-настоящему любит и кому я еще не безразлична. Милый Пусечка, один ты у меня остался!", – с горечью подумала Аниска, но тут же пресекла грустные мысли – день еще только начинался и не стоило расстраиваться по мелочам.
А сделать сегодня предстояло немало. Сейчас она попьет чаю и поедет к родителям в гости – красить пасхальные яйца. Потом надо смотаться в центр и купить Миньке в подарок красивую рубашку, пару книжек себе, кое-что по мелочам… Обещалась позвонить Машка, которая вроде собралась замуж – значит будут кофий и долгий задушевный разговор…
А затем сюда – встречать и привечать минькиных друзей, приглашенных сегодня на футбол. Резать хлеб, колбасу, намазывать маслом и икрой бесчисленное количество маленьких бутербродиков, выносить пепельницы, мыть посуду, а ночью еще и переться в церковь. Да, серьезный денек предстоит. Holy Saturday…
…Минут через пятнадцать, наскоро попив чаю и перехватив бутербродик, Аниска выехала за ворота. Остановила машину, открыла дверцу, вылезла. Преданный Пуська, задрав хвост трубой, радостно бросился к хозяйке. Между ними давно уже установился неписаный ритуал – каждое утро кот с завидным постоянством провожал девушку на работу, выбегая на улицу даже в самые лютые морозы.
Аниска достала из кармана курточки бумажку, в которой лежало несколько кусочков красной рыбки, развернула ее и положила перед котом. Как не побаловать любезного друга Пусечку? Пока тот с аппетитом уплетал горбушу, с наслаждением закурила. Пуська доел, облизнулся и благодарно потерся об анискины сапоги. Потом поднял голову и мяукнул, как бы разрешая – езжай! Аниска погладила кота по густой шерсти и забралась в машину. Поехали!
……………….
Субботним утром шоссе, ведущее в город, было пустынно. Десять километров до круглосуточной бензозаправки с магазином, где она обычно покупала свой «Парламент», девушка взяла за семь минут. Остановилась, залила бак «Яриса», купила две пачки сигарет.
Еще трех минут с лихвой хватило, чтобы пролететь пять километров до первого светофора у въезда в город. Тут скорость пришлось резко сбавить – начиналась жилая зона с редкими пока домами. Следующий светофор, километра через полтора, висел у перекрестка с аптекой – сюда Аниске доводилось пару раз приезжать за аспирином и прокладками – в их элитном поселке не имелось ни магазинов, ни аптек, ни даже элементарного ларька с сигаретами – владельцы особняков категорически возражали против появления по соседству торговых точек…
Светофор горел красным, поэтому пришлось остановиться.
Аниска посмотрела влево, на аптеку, припоминая, нет ли необходимости заглянуть туда? Вроде нет. И прокладок дома полно, и презервативов, без которых она не соглашалась на секс с мужем, в тумбочке у кровати пылится достаточно…
Повернула голову направо и взгляд ее уперся в небольшой пустырь, по обе стороны которого стояли какие-то заброшенные сады и полуразрушенные деревянные домики. Земля тут была утоптанная, почти без травы. Кое-где виднелись полустертые следы шин. Видимо это место изредка использовали в виде стоянки посетители аптеки…
Загорелся зеленый и Аниска, чуть выждав, плавно тронула машину. Бросив прощальный взгляд на аптеку, девушка только теперь заметила старинную, покрытую ржавчиной табличку-указатель: «Ул. Цветочная. Љ 15»…
……………….
«Здравствуй, родной дом! Как же ты постарел за эти месяцы. И люди вокруг постарели. Даже вечные бабушки, десятилетиями сидящие на скамейках во дворе. И эти трещины в стенах коридора. Вроде раньше их не было. Или были?..И мама, бедная мама, прости, но ты тоже постарела. Наверное и я старею, а мне только двадцать шесть лет. Один братец Сашка растет и хорошеет – вон какой удалец, кровь с молоком! Милый братик Сашка…», – думала Аниска, сидя за столом на кухне родной квартиры, где они с мамой теперь красили пасхальные яйца.
Благостно бурлили на плите кастрюли, стояли в ряд баночки с разноцветной водой. Отдельно в стороне пузатилась старинная чугунная кастрюля, полная отвара из луковой шелухи – мать настояла на том, чтобы часть яиц красили по-старинке, а не новомодными химическими красителями…
Зеленые, синие, красные, оранжевые, с рисуночками, пятнышками, полосками яйца обсушивали и складывали в два берестяных туеска, сплетенных когда-то анискиным дедом. «Дедушка, дорогой, тебя уже нет столько лет, а туесочки живут. И память о тебе живет, милый дедушка, нет, не в туесочках, в сердце», – подумала Аниска и ей вновь сделалось грустно. Когда-нибудь и она умрет, а останется ли что-нибудь после нее? Память или хотя бы вот такой простенький туесочек из коры?
Мать расспрашивала о новой жизни. Как дом, что едят? Особенно настойчиво интересовалась – почему Аниска еще не беременна? Зачем тогда вообще надо было выходить замуж? Ведь мужики-то не дураки – только детьми их и можно привязать, иначе уйдет, загуляет, запьет, найдет другую…
Аниска отвечала нехотя, односложно, потом завелась – стала отругиваться, затем вновь как-то разом успокоилась, нащупала нужную тактику – надо было разговорить мать, заставить ее рассказывать о себе и домашних. Уловка подействовала и началось бескрайнее повествование о болезнях, соседях, родственниках, сорванце Сашке, решившем ни с того ни с сего поступать в Школу милиции. Так под заунывный монолог матери и покрасили четыре десятка яиц…
Потом обедали всей семьей. Лицо отца светилось радостью. Вчера, узнав, что утром к ним наконец-то пожалует дочка, он съездил на рынок, закупился свининой и говядиной, намолол фарша и весь вечер собственноручно лепил любимые анискины пельмени – так ему хотелось обрадовать дочку…
Покушав, Аниска ушла в свою бывшую комнату. Прилегла на ставшую уже чужой кровать и уснула…
……………….
Спустя час отдохнувшая и посвежевшая девушка снова села за руль «Яриса». Надо было ехать в центр за рубашкой Миньке.
Подарок мужу Аниска выбрала довольно быстро, купила еще и носки – белые, махровые, с плейбоевскими зайчиками – как раз под новые минькины адидасовские кроссовки, приобретенные им на прошлой неделе.
Тут запиликала «нокия». Звонила поганка-Машка, извинялась, что на встречу придти не сможет, мается животом. Договорились созвониться после Пасхи…
« До четырех еще два часа, – подумала Аниска. – А как не хочется домой! Пойду-ка поброжу по улицам, а кофейку попью и в одиночку. И такие дни бывают, да…», – и девушка медленным шагом направилась к местной достопримечательности – длинной пешеходной улице в центре, которую в городе с гордостью называли «наш Арбат».
Зашла в магазин сумочек, приценилась к туфлям на весну, постояла перед витриной фирменного джинсового бутика, разукрашенной в стиле Дикого Запада. «Джинсы что ли купить? Вон те, голубенькие?» – задумалась было девушка, но вовремя вспомнила, что денег в кошелечке осталось не так уж и много, на джинсы не хватит.
Расстроилась и двинулась дальше. Вспомнила, что хотела купить книжек. Минут двадцать выбирала, выбирала и все не могла выбрать, а затем, повинуясь какому-то непонятному импульсу, взяла читанный несколько лет назад роман Сорокина «Лед». Было это в тяжелые дни очередного расставания с любимым Петей. Повесть о дивной, неземной, чистой любви, любви без секса, любви сердцем – такой невозможной и желанной – потрясла Аниску и она, помнится, не раз прерывала чтение, чтобы вволю наплакаться – так одиноко становилось на душе…А потом они с Петей вновь помирились и зажили вместе. И…книга…книга забылась, уступив место бурным ночам плотской страсти, сжигающей и испепеляющей.
И вот теперь она снова в ее руках. Зачем? Непонятно…
И еще больше взгрустнулось. «Арбат» закончился и Аниска вышла на длинный металлический мост. Внизу медленно влекла свои воды зеленоватая река. «Нил, она так похожа на Нил», – подумалось Аниске. Вспомнился Египет, где она когда-то отдыхала с любимым Петей. Девушка почувствовала, что если сейчас не уйдет с моста, то расплачется навзрыд – такая безграничная печаль накатила…
Ушла. Вернулась на «Арбат» и села в одной из кофеен. Долго сидела, курила, изредка потягивая крепкий ароматный кофий.
«Holy Saturday, Holy Saturday…, – опять застучали в голове знакомые английские слова. – Да что ж они ко мне привязалось-то?» – удивилась Аниска.
* * * * * * *
"…Иисус Христос как часть Святой Троицы существовал изначально. С самого Сотворения Земли он присутствовал на ней незримо, но во всей полноте своей божественной сущности, наблюдая за родом человеческим, заботясь о нем, протягивая руку помощи нуждающимся, подымая падших, утешая страждующих, вдыхая надежду в отчаявшихся и укрепляя веру пошатнувшихся. Христос, посредник между Богом-Отцом и людьми, был не только незримым советником и духовным утешителем, но и Божьим воином, сражающимся с Сатаной и демонами за человека. Был он также строгим, но справедливым Судьей, вершащим Суд и наказывающим закореневших в грехах и заблуждениях.
…Бог дал человеку свободную волю – право выбора и принятия решений. Поэтому не задавайте мне вопросы – а почему мы так плохо живем? Почему в мире постоянно ведутся войны, умирают от болезней и голода сотни тысяч людей, царят беззаконие и случаются целые эпохи полного беспредела. Не Бог виноват в этом. Виноват сам человек. Ибо он живет на земле и творит все, что ему заблагорассудится, пренебрегая Божьими заповедями и теми духовными и общечеловеческими ценностями, о которых каждый из нас знает, но почему-то не хочет соблюдать.
Да, Бог вмешивается в людские дела и приходит на помощь, когда его попросят об этом люди веры, чистые сердцем и помыслами, праведники. Если бы не так, человечество давно бы уже исчезло с лица земли…
…Проходили годы, столетья, тысячелетья. Беззакония и грехи человечества умножились до такой степени, что Бог понял – нет на Земле спасения никому, но все заслужили смерть!
И задумался Бог – неужели ничто и никто не может спасти человека?
И тогда Всевышний принял единственно возможное решение.
Он послал на землю своего единственного сына, Бога-Сына, Иисуса Христа, дабы тот, родившись в образе человека, принял мученическую смерть и искупил ею грехи всего человечества – прошлые, настоящие и будущие. Только ценой этой невыразимой жертвы можно было спасти людей от неотвратимого наказания. Прощение грехов и Вечную Жизнь впредь мог получить каждый, кто согласится признать Иисуса своим личным Спасителем и попросит его взять грехи покаявщегося на себя.
Так две тысячи лет назад в бедной еврейской семье родился мальчик Иисус – сын Бога и женщины, Богочеловек.
Он был совсем обычным ребенком, играл со сверстниками, подросши, работал плотником, а затем, когда наступило предначертанное время, стал проповедовать людям учение о Божьем царстве и Спасении.
Три года Иисус Христос бродил по стране, распространяя Божию весть. Он творил чудеса, воскрешал мертвых, исцелял недужных, изгонял бесов. Услышав Иисуса, раскаивались в своих преступлениях и шли за ним казалось бы самые закоренелые грешники – разбойник Петр, мытарь Леви Матфей, блудница Мария…
Но большинству людей не по душе пришлось Божье Слово, так как оно изобличало и жгло раскаленным железом, а кому из людей по нраву боль, пусть даже исцеляющая?
И люди поймали Христа и умертвили его жесточайшей и мучительнейшей смертью, распяв как преступника на кресте.
Произошло это в пятницу, которую теперь по-английски принято называть Good Friday. Пишите: Good Friday.
…Несколько часов спустя после смерти Иисуса ученики сняли его тело с креста, похоронили в гробнице и разошлись, неутешимые в своей скорби. Казалось, все их надежды рухнули и вновь над человечеством сгущается беспросветная тьма…
И наступила суббота. Самая мрачная суббота в жизни осиротевшей Земли. Суббота без Бога. Ее по-английски называют Holy Saturday. Пишите: Holy Saturday.
Нет-нет! Казалось бы жизнь продолжалась как прежде. Светило солнце, рождались дети, люди работали, веселились, предавались наслаждениям. Но исчезла с земли Любовь. Не было больше Любви. Потому что ее божественный источник, питающий все живое, угас…
И лишь немногие понимали – в этот день Земля, род человеческий, полностью беззащитны и являются легкой добычей для злых сил, которые со всей мощью уже обрушились на людей с целью уничтожить их…
А где же был в это время Иисус? Неужели он на самом деле бросил тех, ради кого претерпел такую мучительную смерть?
Нет-нет!
Покинув поверхность земли, умерев в личине человека, Иисус как дух спустился в Подземное царство и атаковал Врата Ада!
Разбив цепи, связывающие их, Иисус начал величайшую битву с демонами за освобождение душ мертвых грешников. В своей милости Божий Сын не хотел оставить вечно страдать тех, кто умер до его появления и не услышал Благую Весть, несущую Спасение тем, кто согласится принять ее.
Долгие часы длилось ужасное сражение. На помощь хранителям Ада поспешили ринувшиеся было на землю демоны и бесы.
Час за часом продолжался неравный бой, но в конце-концов Иисус победил.
Души миллионов и миллионов грешников покинули Ад и, прощенные, вознеслись на Небеса. А Христос поднялся из недр Шеола назад, к людям.
И пришел день третий.
В ранние предрассветные часы душа Бога вернулась в тело человека Иисуса, он восстал из гроба и наступил самый радостный день в истории человечества – Светлое Воскресение Христово! Его мы привычно называем еврейским словом Пасха, а по-английски это будет Easter. Запишите: E-a-s-t-e-r.
С этого дня на землю вновь неиссякаемым потоком хлынула божественная Любовь…
…О Пасхе и ее значении можно говорить бескрайне много, но я хочу вернуться к Holy Saturday, дню, который мы, верующие, посвящаем воспоминанию о пребывании Иисуса в гробе и его сошествии в ад для избавления душ умерших.
У Holy Saturday есть еще одно, я бы сказал сакральное, скрытое значение.
Для тех, кто не верит в Бога, Holy Saturday, хотя они сами того и не подозревают – продолжается на протяжении всего их земного существования. Нет, это не обычный субботний день перед Пасхой.
Это – жизнь без совершенной любви и внутреннего душевного покоя, жизнь в тревоге, постоянном страхе перед будущим, жизнь без удовлетворения. Жизнь в том земном аде, который они сами себе устраивают и из которого не хотят выйти.
Жизнь без Божьей любви, без духовной защиты, жизнь беспросветная, медленно катящаяся под откос к своему закономерному итогу – смерти и наказанию. Путь, упирающийся в незримый и непреодолимый барьер – вот что такое Holy Saturday.
А ведь совсем рядом, прямо под носом, перед каждым человеком распахнута дверь, за которой начинается Светлое Воскресение Христово, Easter, с его неизмеримыми водопадоми Божьей любви и радости, изливающимися на верующего не миг, не день и не жизнь – Вечность!
……
Ти-ти-там! Там-там-там! – затрезвонил вдруг чей-то мобильник.
Старенький преподаватель английского Лавр Иванович поперхнулся, умолк, закашлялся, стал озираться, покраснел, оглядывая притихших слушателей курсов.
– Ох, друзья! Экскьюз ми, плиз! Дамы и господа, покорнейше прошу простить меня! Увлекся, заболтался, старый дуралей, эх. И чего это меня так понесло? Еще раз простите! А теперь запишите вот эти выражения…
* * * * * * *
Ти-ти-там! Там-там-там! – затрезвонил вдруг анискин мобильник.
– Аниска, ты чего? – послышался недовольный голос мужа. – Полпятого! Ты где? Ведь обещала! Ребята начали подтягиваться, ну!
– Ой, Минька, извини! – всполошилась девушка. – Я в центре, через пятнадцать минут буду! Вам что-нибудь еще купить по дороге?
– Да нет, все есть, давай быстрее! – смягчился муж, выключаясь.
Аниска расплатилась, схватила покупки и побежала к машине. Через пару минут, пренебрегая знаками и правилами, она вырулила из центра и понеслась на полной скорости к дому.
………………………………………
…В просторной гостиной на первом этаже перед огромным плазменным телевизором – гордостью Миньки (он приобрел его «для дома» на собственные деньги) сидело уже человек пять парней, трое из них пришли с подружками. Тамара Борисовна и Павел Игнатьевич ушли в гости к соседям, чтобы оттуда вместе с ними поехать на вечернюю службу в центральный городской храм, поэтому весь дом остался в распоряжении молодежи.
На столе стояло пиво, бутылка «беленькой», валялись распечатанные пакетики с орешками.
– Ну балбес! – в сердцах сказала Аниска. – Неужели лень было выложить на пару тарелок хотя бы нарезку из вакуумированных пакетов, что в холодильнике?
– Так ты ж обещала быть к четырем, а тут стали подходить гости, вот я и не успел! – не моргнув глазом ответил Минька. Он сидел на диване с банкой "Хайникена", но до Аниски долетел явный запашок водки, исходящий из минькиного рта. Видимо муж "полировал".
Аниска, чертыхаясь, бросилась на кухню. К счастью, девчонки – Наташка, Ленка и Фарида проявили женскую солидарность и пришли помогать. Вчетвером они быстро приготовили бутербродики с икрой, разложили по тарелкам колбасу, рыбку, сыр, орешки. Принесли бокалы для тех, кто не хотел пить из банок. В общем, очень скоро стол принял совсем приемлемый вид.
Аниска чувствовала, как нарастает в ней напряжение. Хотелось сорваться, поругаться с мужем, вцепиться ему ногтями в лицо, драть, драть и кричать не останавливаясь.
«Что со мной происходит? – испугалась девушка. – Парни, друзья, собрались посмотреть футбол. Почему я так реагирую?»
Даже вино не принесло утешения. Аниска налила себе бокальчик итальянского белого, пригубила, сделала пару глотков, но впечатление было, будто кто-то долго вымачивал в вине свои старые вонючие носки, прежде чем закатать его в бутылку.
Приходилось терпеть. Девушка покорно уселась на диван рядом с мужем и попыталась успокоиться. Минька тем временем откупорил вторую банку. Пил, веселился, громко хохотал и лишь изредка для приличия интересовался:
– Зая, ну чо ты куксишься, а? Ну Зайк!
Где-то без двадцати шесть, когда до начала матча оставалось еще двадцать минут, Аниска не выдержала. Встала, будто по делам, а сама пошла к себе на второй этаж и заперлась в туалете.
Опустила крышку на унитаз и уселась сверху, обхватив руками голову.
"Еще немного и я умру, – подумалось, – нет, не могу больше! Просто не могу! Что со мной?"
Посидела так минут пять, покачиваясь из стороны в сторону. Встала, подняла крышку унитаза, сняла трусики, пописала.
Приподнялась, вытерлась кусочком туалетной бумаги и…
…случайно дотронулась до волшебного бугорка над своей нежной раковиной.
Бугорок отозвался. Девушка вновь притронулась к нему и погладила.
По всему телу прошла судорога, задрожали и онемели ноги. Аниска села на унитаз и снова погладила себя. «Кончить что ли? Или…»
И тут же одернула себя: «Боже, это ж надо до такого докатиться! Одиноко сидеть в туалете и дрочить – при живом муже и стольких мужчинах, которые чего бы только ни дали, чтобы пососать этот клитор и позволить кончить на себя!»
Девушку пробил истерический смех, затряслись худенькие плечи, задергались полусогнутые ноги. И тут раздался тихий стук чего-то металлического, упавшего на кафельные плитки пола.
Аниска остановилась и посмотрела вниз. На полу лежала ее «нокия», выпавшая из кармана джинсов.
Телефон.
Телефон.
Телефон.
Не отрываясь, девушка смотрела на мобилу секунд десять, а потом подняла ее, разблокировала и быстро начала рыться в телефонной книге.
Нашла. Теперь «редактор». Застучала пальцем по клавишам.
«Привет. Хочешь?» Отправила и замерла.
Прошла пара минут.
Телефон замигал и пикнул.
«Аниска! Да! Да! Да!»
Девушка почувствовала, как сжимается в пружину тело, проясняются мозги и десятки маленьких мощных насосов начинают без устали качать и прокачивать по венам и всем клеточкам тела адреналин.
«В 19. Западный выезд из города. Цветочная-15, пустырь напротив аптеки, ОК?»
«Буду! ОК! Целую!»
Аниска резко поднялась, застегнула джинсы, вымыла руки и посмотрела в зеркало. Оттуда, хищно скаля зубы, на нее глядел хитрый красивый зверь.
"Тише, тише, спокойнее… Прими человеческий облик. Сейчас ты их всех сделаешь! Но надо, чтобы никто ничего не понял. Успокойся. Смотри безмятежней. Сосчитай до десяти.
Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. ДЕСЯТЬ!
Успокоилась?
А теперь в бой!"
Тихо, чтобы никто не услышал, спустилась по лестнице, зашла в прихожую и проверила карман курточки – вторая из купленных сегодня пачек сигарет была на месте. Проследовала в гостиную. За время, что она отсутствовала, народу прибавилось. Приехала минькина сестрица Дашка с очередным хахалем, появился сосед – сын налоговика Панчикова, младший Панчиков – толстый краснорожий веселый парень. С ним прибыли подруга и полуторалитровая бутыль дорогущего виски.
Аниска изображала веселье, бегала за стаканами, тарелками, затем уселась рядом с Минькой и принялась делать вид, что смотрит футбол. Довольный муж изредка одобрительно косил на нее пьянеющим взглядом.
По полю бегали игроки в красной и синей формах. Вроде англичане.
Ребята перед телевизором орали, улюлюкали, давали футболистам советы, которые те не могли услышать. Аниска тоже орала, хлопала в ладоши, а в шесть тридцать пять, когда до конца первого тайма оставалось десять минут и страсти достигли невероятного накала, тихонько скользнула с дивана, как бы невзначай сунув в карман первую из пачек своих сигарет, ту, что лежала открытой и полупустой напротив; играя роль старательной хозяйки собрала со стола пустые бутылки и пошла на кухню.
Как и предполагала девушка, вслед за ней двинулась Наташка, которая, как подметила Аниска, тоже не особо интересовалась футболом.
Девушки сгрузили пустые банки в помойное ведро и тут Аниска достала сигареты, предложив покурить и поболтать в тишине. Наташка побежала за своими «Давидоф», а Аниска тем временем стала собирать со стола на кухне грязную посуду – там всего-то была пара тарелок и вилок и один грязный стакан с видневшимся в нем окурком.
Поставила приборы в раковину, пустила воду. Внимательно положила пачку своих сигарет на полку над раковиной так, чтобы пачка выступала наружу.
Когда Наташка вернулась, принялась с ней болтать, одновременно ополаскивая стакан.
Взяла правой рукой дымящуюся сигарету, затянулась, а левой не глядя поставила стакан на полку и, опуская руку, неловко смахнула пачку прямо под струю воды!
– Блин! Еклмн! Да что ж это такое! – заорала в возмущении.
Схватила пачку. Как и требовалось по сценарию, сигареты оказались безнадежно испорченными.
– Да не парься! Кури мои! – великодушно предложила добрая Наташка.
– Ой, нет! Не могу "Давидоф". Привыкла к "Парламенту". Что ж делать-то? Еще весь вечер впереди, притворно ужаснулась Аниска и тут же, "озаренная идеей", решила:
– Я вроде самая трезвая из всех. Сгоняю за новыми. Это пять минут.
– Давай поеду с тобой! – произнесла Наташка то, чего больше всего опасалась Аниска.
Девушка сделала вид, что обдумывает предложение. Потом покачала головой.
– Знаешь, будет лучше, если ты останешься здесь за хозяйку. Проследи, пожалуйста, чтоб на столе все было, а то на Миньку нет никакой надежды – вон он уже какой пьяненький!
Услышав "за хозяйку" Наташка исполнилась собственной значимости и закивала:
– Конечно останусь, не вопрос! И пива принесу, и посмотрю, чтоб не гадили. Не боись, подруга!
Аниска вернулась в гостиную. До конца тайма оставалось 5 минут. Парни не сводили с экрана глаз.
– Минька, блин! Представляешь, у меня сигареты упали в раковину! Курить нечего! Поеду за новыми.
– А? – повернул голову муж. – Что? Какие сигареты? Бери мои!
– Минечка, ну ты же куришь "Мальборо"! Сильные! Я сейчас по-быстрому сгоняю на заправку за новыми. Тебе что-нибудь взять?
Минька на мгновенье задумался, потом разрешил:
– Езжай! Только зря ты так, через пять минут конец тайма!
– Минечка, ну ведь ты мне потом расскажешь, да? – Аниска была сама невинность и послушность.
– Все, беги, быстрей давай, Зая!
Аниска с виноватым видом вышла из комнаты. Надела курточку, старые удобные кроссовки, взяла сумочку и…
