Текст книги "Прыгай, Филька!"
Автор книги: Илья Ангелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Ангелов Илья
Прыгай, Филька!
Необходимое предупреждение!
– перед вами роман-сказка в стиле «трэш»
– несовершеннолетним читать роман не рекомендуется
– текст содержит ненормативную лексику, сцены секса, насилия и убийств
– любое сходство с реальными лицами и событиями случайно
– автор может не разделять точку зрения героев
– автор не несет ответственности за действия и мысли героев
– перед вами художественное произведение, а не политическая платформа, манифест или руководство к определенным действиям, поэтому любая попытка обвинить автора в пропаганде экстремизма, разжигании национальной розни, расизма и пр. – неуместна.
Если вы согласны принять вышеперечисленные пункты – приятного чтения!
Часть первая
Городок
Глава первая
Семья
В небольшом городке, что раскинулся на берегу великой русской реки в сотне километров от Москвы, жили-были дедушка, бабушка, папа, мама и мальчик Коленька.
Дедушка был совсем старенький – недавно ему исполнилось девяносто лет. Большую часть времени дедушка лежал на постели и слушал радио или спал.
Бабушка вела домашнее хозяйство и ухаживала за дедушкой.
Папа и мама Коленьки были учеными-физиками. Они исследовали атом и открывали новые частицы и элементы.
В свободное время папа слушал джаз и собирал книги по искусству, а мама выращивала цветы, которые весной высаживала в саду. Сад был маленький, всего шесть соток, но в нем имелось все, что требуется человеку для пропитания – картошка, капуста, яблоки, малина, смородина, ежевика, клубника, огурцы и даже маленькие зеленые помидорчики. Осенью папа садился на велосипед и каждый день привозил домой мешки с припасами на зиму. Бабушка и мама варили варенье, компоты, солили и мариновали огурчики, сушили на батареях нарезанные тонкими кусочками яблоки, которые затем складывались в бумажные пакетики и убирались в буфет.
В хорошую погоду папа ездил в лес за грибами и ягодами. Лес был огромный, с болотами, он начинался прямо за железной дорогой и тянулся на многие километры в мутные, неясные дали, известные как Савеловская глухомань.
Папа возвращался домой поздно вечером, потный, уставший, но довольный. Он гордо ставил на стол корзину и дом наполнял невыразимый аромат грибов, которыми так щедра русская земля.
Дедушка лежал на кровати и жадно вдыхал этот запах. Он многие годы уже не выходил на улицу – не было сил, и хотя лес находился рядом, всего в двухстах метрах от дома, он отдалялся от дедушки все быстрее и быстрее, свертываясь в серую пелену, как и все вокруг. И жизнь все быстрее и быстрее истекала из когда-то мощного дедушкиного тела. И оставалось ее совсем немного, маленький затухающий уголек…
По профессии дедушка был инженером-строителем. Первая его семья погибла в Великую Отечественную войну и он многие годы хранил ей верность.
В конце сороковых 28-летнего майора Санычева, занимавшегося строительством спец-объектов, срочно направили в секретную командировку в болотистые леса Глухомани. Здесь по приказу Берии в кратчайшие сроки предстояло построить самый большой в мире Ядерный институт и городок для его сотрудников. Страна нуждалась в атомном оружии.
Задание Берии выполнили в срок, а в окрестных лесах появились многие тысячи могил зэков.
Затем умер Сталин, Берию расстреляли и к власти пришел Хрущев. Наступила "оттепель".
Тайный город вместе с Институтом рассекретили и превратили в международный центр ядерной физики, куда со всего соцлагеря пригласили для работы ученых-ядерщиков. Началась новая эра в жизни маленького русского городка, получившего впоследствии мировую славу и известность.
К тому времени майор Санычев уже стал подполковником запаса и занялся тем, о чем мечтал всю жизнь – строительством жилых домов.
А в канун 30-летия Победы случилось невероятное – к пятидесятипятилетнему подполковнику вновь пришла любовь. Избранницу Санычева звали Елена Власьевна и она была на двадцать лет младше будущего мужа. Справив скромную свадьбу, супруги зажили в большой двухкомнатной сталинке, отпущенной подполковнику строительным управлением. А через год уже родилась девочка Катенька и квартира наполнилась жизнью и радостью…
Прошло много лет. Катенька выросла и стала физиком. Работать она вернулась в родной город, где и зажила с родителями. Замуж Катенька вышла поздно, муж – Сергей, трудился в соседней лаборатории, так что на работу они теперь ездили вместе. Прежнюю квартиру и комнату Сергея обменяли на трешку – отдельно от родителей Екатерина Николаевна жить не захотела – отцу было за восемьдесят и он уже почти не вставал с кровати – требовалась помощь.
И опять потянулись дни…
Накануне 60-летия Победы Сергей привез жену из роддома. Супруги зашли в комнату дедушки и торжественно положили ему на кровать маленький сопящий сверточек. Дедушка приподнял руку и осторожно отвел в сторону уголок одеяльца у личика младенца. Шепотом спросил, затаив дыхание:
– Кто?
– Мальчик! – гордо ответила дочь. – Коленька!
Ребенок проснулся и открыл глазки. Они были синими-синими. Екатерина Николаевна сняла одеяльце с головы малыша. Показались светленькие волосики. Личико у Коленьки было кругленьким и похож он был на…
– Пап, весь в тебя, один к одному, – нежно проговорила дочь.
Дедушка вгляделся и заплакал. Ребенка унесли, а дедушка отвернулся к стене и плакал весь день и часть ночи, пока не заснул. Бабушка не трогала его, лишь пару раз принесла воды и укутала одеялом, чтобы не замерз.
Дедушка плакал и это были слезы счастья. Сегодня он, атеист и коммунист с 65-летним стажем, понял, что Бог есть. Ибо Бог спустя столько десятков лет вернул ему самое дорогое, что было у него когда-то.
И лишь бабушка знала, почему так плачет ее супруг.
На самом дне старинного дедушкиного сундука, оставшегося со времен войны, в кожанной папочке хранилась потертая чернобелая фотокарточка, которую никому никогда не показывали.
На фотографии был запечатлен молодой статный мужчина в военной форме. Рядом с ним стояла высокая красивая женщина с длинной русой косой. На руках она держала мальчика, как будто уменьшенную копию мужчины. И ребенок этот, светленький, круглолицый, был в точности Коленька.
Домик в глухой белорусской деревне, на фоне которого сфотографировалась семья, сожгли в 1941 году фашистские каратели. Женщина и ребенок сгорели заживо.
Глава вторая
Коленька
Медленно несла мимо городка свои воды великая русская река. Лето сменялось осенью, а затем наступала зима. Весной с юга прилетали бесчисленные стаи птиц, зеленели деревья и весь город превращался в огромный цветущий сад.
И Коленька уже стал совсем большим мальчиком – целых четыре года!
Утром Коленьку водили в детсад, а вечером папа читал ему книжки с картинками или, если мальчик хорошо себя вел, крутил ему на компьютере мультики.
Игрушек у Коленьки было много-много! И кубики, и конструктор-строитель из кирпичиков и панелек, и пластмассовые пистолет с автоматом, и машинки, и плюшевый медведь с жирафом, и конечно же любимая белая киска, которую мальчик любил таскать с собой по квартире и даже кушал вместе с ней за одним столом. Одна беда – киска тоже была плюшевой! Ненастоящей!
Однажды осенью бабушка пошла забирать Коленьку из детсада.
Мальчик выглядел расстроенным. Он молчал, дергался и казалось вот-вот расплачется. "Что случилось? – удивилась бабушка. – Никогда он так себя не вел. Ну ничего, придем домой – разберемся!"
Дома, также молча, Коленька прошел в комнату и принялся доставать из коробки все свои игрушки. Бабушка пошла проведать дедушку.
Вдруг из комнаты мальчика послышался треск, удары и плач. Бабушка бросилась к внуку.
Посередине комнаты сидел Коленька, а вокруг него в беспорядке валялись части конструктора, мишка, жираф, сломанные машинки. Коленька плакал.
– Что с тобой, миленький? – спросила бабушка и обняла внучка. А тот заревел еще сильнее. Затем он всхлипывая прижался к бабушке и сквозь слезы сказал:
– Бабушка! Хочу киску! Ну почему у нас нет настоящей киски? У Федьки Иванова есть. У Машки тоже. У Юльки целых две! А у меня ни одной!
Бабушка задумалась. Раньше у них всегда жили коты. Кто-то умирал, кого-то убивали на улице, за ними появлялись другие, и так многие годы. Последний кот скончался за год до рождения Коленьки. Новое животное решили не брать, чтобы не навредило младенцу, а такие случаи в жизни случались не раз. Кто в городке не знал кривую Анюту, которой кот выцарапал глаз, когда ей было три года! Так и ходит теперь одна, никому ненужная, пьянствует и вешается всем мужикам на шею. Только не берет ее никто, потому что девок в городе хоть отбавляй. Трудно нынче девкам-инвалидам…
– Знаешь, миленький, – бабушка погладила мальчика по голове, – я вечером поговорю с папой и мамой. Сама-то я не против, так что если они согласятся, возьмем тебе киску. Только лучше не киску, а котика. Маленького такого котеночка. Хочешь?
– Бабушка! – слезы у Коленьки мигом высохли и теперь он смеялся. – Конечно хочу, бабушка! Пусть будет котик!
– Только понимаешь, Коленька, киска это ведь не игрушка, а живое существо. За ней надо ухаживать! Кормить, наливать в блюдечко свежую воду. Киска, также как и ты, писяет и какает. И кто-то должен за ней убирать. Ей нельзя выкручивать лапы, пинать, бить, таскать за хвост. Киска может заболеть и умереть, но в любом случае она разозлится и будет защищаться. Расцарапает тебя до крови, а может и выдрать глаза. Ты же не хочешь остаться слепым, Коленька?
– Я, бабушка, все понимаю, – рассудительно ответил мальчик. – И буду очень котика любить и ухаживать за ним! Если надо, выкину все игрушки на помойку, а котика поселю сюда в ящик. И подушечку свою ему отдам!
– Ну, – заулыбалась бабушка, – игрушки выкидывать не стоит. Одно другому не мешает. А котика мы поселим в коробку из-под обуви и поставим ее на кухню к батарее, чтобы ему было тепло. Хорошо?
– Хорошо, бабушка! – закричал от восторга мальчик и бросился обнимать Елену Власьевну. – Знаешь, бабушка, я очень тебя люблю!
– И я тебя люблю, Коленька, – ответила бабушка. А теперь давай соберем игрушки и пойдем на кухню греть ужин. Скоро ведь придут папа с мамой…
Глава третья
Появление Фильки
К удивлению бабушки идея взять в дом котенка не встретила особых возражений у папы и мамы.
– А что, правильно! – задумчиво теребя бороду одобрил папа. – Пусть ребенок с детства приучается любить животных и заботиться о них. Давайте поищем котенка, только не какой-нибудь элитной породы, из тех, что стоят по шесть моих зарплат, а самого обычного – нашего русского кота, пушистого и неприхотливого!
– Что ж, подумав, согласилась мама. – Тогда и я «за». Будем искать!
– Ура! – запрыгал от восторга Коленька. – Спасибо, мамочка и папочка! Теперь у меня будет настоящий котик! Ура!!!
*********
Домашних животных в городке было много. Сама обстановка к тому располагала – большие дворы, зелень, парки, лес, тихие улочки старой, так называемой Институтской части, с огромными деревьями повсюду. Раньше, когда бродячих собак и машин было меньше, в городке проживало множество котов, причем бесхозяйственных почти не встречалось – кот считался любимым и уважаемым животным, стоящим на ступень выше собаки…
В 90-е годы обстановка однако изменилась. Стаи бродячих псов, голод и болезни, резко снизили местное кошачье поголовье. В моду вошли собаки-защитники – питбулы, терьеры, ротвейлеры, немецкие овчарки. Немало они попили кошачьей крови, пусть будет пухом земля несчастным жертвам кошачьего геноцида…
Все это привело к тому, что типичная русская дворовая порода котов стала исчезать. Если раньше можно было спокойно каждый день выпускать своего питомца одного на улицу погулять, теперь люди предпочитали держать домашних любимцев дома. Чуть ли не повседневьем стала кастрация котов и кошек. Многие котолюбители перешли на элитные породы – так в городе появились гордые мордатые британцы, голокожие отвратительные сфинксы, пушистые и глупые ангорки с приплюснутыми носами, похожие на чайник. Кто-то даже приобрел парочку запредельно дорогих и таинственных мэйнкунов, чья цена начиналась от тысячи евро за штуку. Мэйнкуны, огромные зверообразные котяры с кисточками на ушах, весили от пяти кило и их даже побаивались некоторые собаки…
Легко сказать – найди котенка! А вот попробуй найди…
…Искали уже неделю.
Старушки во дворе показали бабушке подвал в одном из соседних домов. Там на грязной завшивелой подстилке лежала в окружении пяти котят исхудалая белая кошка. Котята были совсем манюсенькими и слепыми. Перед кошкой стояла миска с холодной кашей.
Увидев бабушку, кошка предостерегающе зашипела. Бабушка осторожно подошла поближе и стала рассматривать котят. Нет, не подойдут…Слишком маленькие, не больше недели, а то и меньше. Да и нельзя именно сейчас отбирать у кошки детишек, пусть подрастут. Нет, не подходит…
Позвонила знакомая семьи. Предложила котеночка, но…девочку.
Папа и мама расспрашивали на работе коллег – но и там не ладилось. Кто-то предлагал британца, стоимостью в одну зарплату, кто-то сиамца, бесплатного, но до жути злого…
А время шло.
Каждый день Коленька приходил домой из детсада и спрашивал:
– Ну что, бабушка, нашли мне котеночка или нет? – и в очередной раз расстраивался.
– Будет тебе котеночек, Коленька! Обязательно будет! – успокаивала мальчика бабушка. – Ты мне веришь?
– Верю, – вздыхал Коленька и шел играть мишкой, жирафом и плюшевой киской…
И вот в пятницу в обед папа приехал на велосипеде домой. Он был весь мокрый от дождя, но возбужденный и веселый. Мама под дождь не захотела и пошла кушать в институтскую столовую.
– Елена Власьевна! – прямо с порога позвал папа.
– Ау? – отозвалась бабушка.
– Елена Власьевна, тут такое дело. Разговорился утром с нашей уборщицей. Оказывается нее есть настоящая кошка с острова Мэн! Породистая, черная, короткошерстая и длиннолапая. Дочка купила в Москве за какие-то бешеные деньги, но потом переехала на новую квартиру, где хозяйка не позволяет держать животных. Поэтому она отдала кошку матери, в наш город.
И вот как-то кошка улизнула из дома и не возвращалась три дня. И что оказалось впоследствие? Беременная!
Родила два месяца назад шесть котят, но папа видно попался простой, подзаборный русский котяра, поэтому все котята "попорчены" – не чисто черные, а с белыми и серыми пятнами то тут, то там. Ясно, что ни одного котенка из этого помета не продать, поэтому женщина отдает их теперь бесплатно. Остался один котенок, по ее словам, черный-черный, лишь на груди, ближе к шее, большое белое пятно, как жабо.
Елена Власьевна! Может возьмем, а?
Бабушка молча налила папе тарелку супа и, отставив половник, села на стул.
– Что-то я не слыхала о такой породе – с острова Мэн… Может дикие какие? Злые? Да ты садись, Сергей, ешь, а то остынет, тебе ж еще на работу бежать…
Папа сел и с аппетитом принялся есть суп.
– Она говорит, что раньше эти кошки были дикими. Бегали по острову, ловили рыбу. Но потом люди сделали их домашними, облагородили и теперь это совсем нормальные животные. Отличаются от других кошек тем, что у них длинные хвосты. Шерсть короткая, блестящая, сами они очень грациозны…
– А что едят? – заинтересовалась бабушка. – Если «вискасы», то никакими «вискасами» я кормить его не собираюсь. Все коты, что у нас жили, ели то же, что и мы. Ну разве что рыбу мы им покупали еще, варили, супчик делали…Сколько, говоришь, котенку? Два месяца? Это хорошо, значит к «вискасам» еще не приучен…
– Да вы не беспокойтесь, Елена Власьевна! – убеждал бабушку Сергей. – Я думаю, надо брать. Где и сколько мы будем еще искать русского пушистого кота?
Бабушка поджала губы и задумалась.
– Ох, и доверчивый же ты, Сергей! Что тебе ни скажут, все принимаешь за правду!
Тут бабушка была полностью права. Папа и в самом деле был немного не от мира сего, кабинетным ученым, жутко доверчивым и честным человеком, и из-за этого с ним постоянно случались неприятности. Папиным идеалом был Достоевский, чей бюстик стоял у него на полке. В тяжелые минуты папа часто садился напротив бюстика и беседовал с ним: «Ну что, Федор Михайлович? Видишь, как оно вышло? А ведь и тебе в жизни пришлось нелегко, знаю. Так что будем и дальше бороться, да…».
– А Катя согласна? – решилась наконец бабушка.
– Согласна, Елена Власьевна! Только вашего мнения и ждем!
– Ну ладно, – махнула рукой бабушка. – Пусть будет кот с острова Мэн…
Вечером она привела из детсада Коленьку. Тот по привычке оббежал квартиру и спросил:
– Бабушка! Так где же котик? Будет ли у меня котеночек? – и губки у него опять затряслись в готовности заплакать.
И тут бабушка посмотрела на Коленьку вдруг помолодевшим взглядом и задорно ответила:
– Будет, Коленька! Сейчас папа с мамой привезут тебе котика!
И в этот миг зазвенел дверной звонок.
– Урааааааа! – завопил мальчик и ринулся к двери. Бабушка открыла ее и в квартиру вошли радостные и мокрые мама с папой. И в руках у мамы был пакет, из которого выглядывала испуганная черная головка с длинными белыми усиками!!!
Счастью Коленьки не было границ. Пакет занесли в комнату, осторожно положили на пол и из него стремительно вырвался маленький черный котенок! Крутнув головкой, он бросился к черному маминому пианино и попытался заползти за него, но мама ловко перехватила беглеца, прижала к груди и принялась, успокаивая, гладить.
– Коля, не кричи! Ты же его пугаешь, а он такой маленький!
Коленька успокоился и принялся с любовью рассматривать котенка. Тот вначале пытался царапаться, дрыгал тонкими длинными лапками, поджимал хвост, а потом затих и во все глаза уставился на окруживших его людей.
– Нравится? – спросил папа, от волненья щипая себя за бороду.
– Да, папочка! Очень нравится! – восхитился Коленька. – Прямо трубочист! Измазался сажей и брыкается!
– А ты придумал ему имя? – в свою очередь поинтересовалась мама. – Как мы его назовем?
Коленька смутился.
– Не знаю!
– Барсик? Степка? Мурз? Тимофей? – наперебой стали предлагать бабушка и родители.
Но Коле ни одно из перечисленных имен не понравилось.
И тут он вдруг протянул ручку в сторону телевизора, по которому шла какая-то музыкальная программа и завопил:
– Хфилипп! Хфилипп!
Все повернулись к телевизору и прыснули, еле сдерживая хохот.
По сцене бегал и прыгал с микрофоном известный российский певец. Его показывали по телевизору почти каждый день во множестве передач, поэтому все в стране от мала до велика знали, кто такой Филипп.
– Мама, смотри какой он черненький и как дрыгает ручками и ножками! – восхищенно кричал Коленька. – Прямо как наш котик! Хфилипп! Пусть будет Хфилипп!
Тут папа не выдержал и загоготал во весь голос. Но тут же остановился и строго поправил Коленьку:
– Не Хфилипп, а Филипп!
– А я что говорю, папа? – удивился мальчик. – Хфилипп!
Папа нахмурился и хотел что-то сказать, но встретил предостерегающий взгляд мамы и сдержался.
– Сереж! Ведь это ребенок! Он же маленький!
На том и порешили. Котенок получил официальное имя «Филипп», а сокращенно его решили звать просто – Филькой.
Глава четвертая
Филипп, да не совсем…
Как и предлагала бабушка, Филиппа поселили на кухне у батареи. В коробку из-под маминых сапог положили старую шерстяную кофту, толстую и пушистую. В уголок у коробки поставили мисочку и блюдечко. Папа по-быстрому сбегал в магазин на соседней улице и принес новоселу целый пакет мороженой рыбы. Пару рыбин тут же сварили и, очистив от костей, выложили несколько кусочков в мисочку, полив ароматным, на корешках, бульоном.
Вначале котенок категорически отказывался есть. Он вылез из коробки и забился под батарею, просидев там до позднего вечера. Лишь изредка из укрытия высовывалась маленькая черная мордочка животного и бдительные желтые глазки оглядывали кухню.
Бабушка делала вид, что ничего не замечает. Она варила на завтра суп и кипятила молоко. Коленька много раз забегал на кухню и спрашивал:
– Ну что, бабушка? Вылез?
– Ох, миленький, если б ты знал, как ему сейчас страшно! – отвечала бабушка. – Пусть пока сидит под батареей и привыкает. Когда проголодается, обязательно вылезет!
Бабушка оказалась права. Часов в одиннадцать ночи послышалось шуршанье, котенок выбрался из своего убежища и подошел к мисочке. Супчик давно уже остыл. Филипп осторожно обнюхал его и принялся лакать. Выпив бульон, котик с остервенением набросился на мясо и вмиг его слопал. Умывшись, он принялся осматривать свое новое обиталище, жадно принюхиваясь к запахам вокруг. Свозь стекла двери на кухню проникал неяркий желтый свет – родители решили не гасить в эту ночь лампочку в коридоре, чтобы котенок не пугался темноты.
Обследовав кухню, Филипп вернулся к коробке, залез внутрь и долго, шурша, устраивался. Через несколько минут он уже спал.
Первый его сон на новом месте оказался коротким. Где-то через час Филипп проснулся и жалобно замяукал. Спустя несколько минут, покряхтывая, на кухню зашла бабушка и включила свет. Котенок зажмурился и умолк.
– Ну что, сиротинушка? – ласково спросила бабушка, – покушал? Спи, не бойся, никто тебя здесь не обидит. Давай-ка налью тебе молочка. Хочешь молочка?
Котенок молча таращился на бабушку. Она сняла с плиты кастрюльку с молоком и аккуратно наполнила им блюдечко Филиппа.
– Ну спи давай, спокойной ночи! И не мяукай так жалобно, дай уж поспать!
Свет на кухне потух и дверь снова закрылась. Котенок попил молока и сон на этот раз окончательно поборол его. Филипп сладко уснул, свернувшись калачиком в своей коробке…
*********
Первый месяц проживания котенка на новом месте оказался самым хлопотным, прибавив бабушке и папе несколько новых седых волосков.
Утверждение уборщицы о том, что котик уже приучен к лотку, оказалось мягко говоря неверным.
Филипп писял и какал повсюду, где только можно, категорически отказываясь справлять нужду в старинную пластмассовую ванночку для проявления фотографий, наполненную песком и поставленную в туалете.
– Ах ты, идол ефиопский! – в сердцах ругалась бабушка, подтирая очередную лужицу, появлявшуюся то в коридоре, то в ванной комнате, то за дверью у холодильника, то перед туалетом.
Она хватала "ефиопа" за шкирку и тыкала носом в мокрый пол. "Ефиоп" жалобно пищал, вырывался, а потом, униженный и обиженный, бежал прятаться в какой-нибудь укромный уголок, где долго и старательно умывался.
– Вот сюда, сюда ходи! – увещала бабушка, сажая котенка в ванночку. Тот задумчиво скреб песок и…через пару часов на половике в прихожей вдруг возникало новое мокрое пятно!
Ночами Филипп долго не мог утихомириться. Котик горевал, вспоминая маму-кошку и братиков с сестренками.
– Мяу! Мяу! Мяу! – часами доносилось из кухни.
Коленька мяуканья не слышал. Он спал чистым, глубоким детским сном. В отличие от него мама и папа долго не могли заснуть, ворочаясь и тихо ругаясь. Дней через пять после появления в доме Филиппа папа специально сходил в аптеку и приобрел себе и жене особые восковые затычки для ушей. Однако и они не всегда помогали. Папа и мама уходили на работу хмурые и не выспавшиеся.
– Нда…не было печали, черти накачали… – жаловался папа, почесывая бороду.
– Оставь, Сереж, – отвечала мама, в глубине души все же соглашаясь с мужем. – Зато посмотри на Колю, какой он счастливый!
А Коленька и вправду был так счастлив!
– Филька! Фиилька! – кричал он с порога, вернувшись домой из детсадика. – Филька! Я пришел!
И, на удивленье старшим, очень скоро оказалось, что, заслышав голос Коленьки, котенок бросает все свои дела и радостно мчится в коридор встречать своего маленького хозяина!
Заброшены в сторону были и плюшевые медведь с жирафом, и машинки, и конструктор, и пистолетики. Целыми вечерами Коленька теперь играл с котенком, бегая с ним по квартире и смеясь.
Бабушка дала внучку поясок от своего старого халата, а папа привязал к нему бантик из газеты.
Котенку жуть как нравилась эта игра – прыгать и скакать вслед за Коленькой, бросаясь на бумажную "мышку"!
Когда мальчика не было дома, бабушка привязывала поясок к двери кухни и Филипп часами развлекался, гоняя бантик лапками, кусая его и разрывая на клочки. Оп! И нету мышки!
Пару раз Коленька пытался познакомить котенка с плющевой киской. Но киска Филиппу не понравилась и играть с ней он не захотел. Фыркал и уходил лежать на кресле.
Как-то котенок толкнул неплотно прикрытую дверь в дедушкину комнату и осторожно пролез внутрь. Пахло здесь по-особому, не как в остальной части квартиры. Запах казался неживым, тяжелым, тревожным. Филипп почувствовал, как по его тельцу пробегает дрожь.
Дедушка лежал на кровати и слушал радио. Рядом сидела в кресле бабушка и вязала Коленьке носки на зиму.
Заслышав скрип двери, дедушка с трудом повернул голову, заметил котенка и долго с удивлением смотрел на него. Также удивленно разглядывал дедушку Филипп.
– Мать! – слабым голосом позвал дедушка. – Смотри, какой черный! Кто это?
Память все чаще и чаще изменяла дедушке и порой он забывал совсем элементарные вещи.
– Так это ж Филька, Филипп, – терпеливо ответила бабушка. Котеночек, которого взяли Коленьке. Он иностранец, вроде с каких-то английских островных колоний, потому и черный. Особая порода.
– Хм, – вздохнул дедушка, задумался и вдруг подмигнул котенку. – Ну, чего стоишь? Проходи!
Филипп почему-то испугался. Неловко повернувшись, он выскочил из комнаты и драпанул к себе на кухню. Больше в комнате у дедушки он старался непоявляться. Что-то останавливало котенка у самой двери, некая незримая черта, которую он боялся переступить…
*********
…В середине ноября повалил снег. В квартире пустили батареи.
К тому времени котенок уже немного подрос и выучился запрыгивать на стул, а оттуда на подоконник.
Сидя у окна, Филипп часами мог наблюдать за снежинками. Но сколько ни пытался котенок поймать хотя бы одну из них, ничего не выходило – лапки тщетно били по стеклу – странной и непонятной преграде в другой мир, такой интересный и недоступный…
Очень скоро бабушка начала замечать странности, происходящие с котенком. Филипп вытянулся, лапы его стали длинными и стройными. Передвигался он теперь легко, грациозно, иногда манерно, как… балерина. И в движениях его теперь проскальзывала неуловимая…женственность!
«Черт, – похолодела от догадки бабушка. – А ведь это же…».
Надев очки, она торопливо поднялась со стула и подошла к котенку, сидевшему на окне. Осторожно уложив его на подоконник, бабушка раздвинула Филиппу задние лапы. Котенок непонимающе уставился на бабушку.
– Кошка! Кошка, твою мать! – бабушка никогда не ругалась, но тут уж не могла себя сдержать. – Ну Сережка! Ну даешь! Кого ж ты нам принес, физик ты наш малахольный, Достоевский с бюстиком? Тьфу!
Бабушка выпустила из рук изумленного Филиппа и достала из шкафа пузырек с какими-то каплями. В комнате резко запахло чем-то пряным.
Вечером разразился скандал.
В последнее время папа и мама возвращались домой поздно. Работа по открытию нового элемента таблицы Менделеева настолько продвинулась, что о домашних делах родители почти и не думали. Доходило до того, что иногда прямо во время ужина папа, осененный интересной идеей, вскакивал из-за стола и бежал к компьютеру. Впрочем, следует отметить, что поведение папы не являлось чем-то исключительным – десятки и сотни физиков в городке вели себя также. Недаром в местном Институте делалось столько открытий, заслуженно принесших ему мировую известность и славу…
Услышав о том, что Филипп как бы вообще не Филипп, родители так и сели в прихожей на тумбочку, а папа ошарашенно схватился за бороду.
– Куда ты смотрел, Сергей, когда его брал, а? – в сердцах выговаривала зятю бабушка.
– Елена Власьевна! Ведь мне сказали, что это котенок! – пытался защищаться папа и разводил руками.
– А ты и поверил сразу! – стыдила бабушка. – Принес кота в мешке! И что нам теперь делать? Она же скоро подрастет!
Тут в коридор прибежал Коленька. Ему объяснили, что Филипп не котенок, а совсем даже кошечка. Киска.
Коленька удивился, но ни капельки не расстроился.
– Мама! А как мы теперь будем ее звать, нашу киску? – спросил он.
Мама задумалась.
– Филиппа! Вот так и будем звать… Филиппа…Филька! Только "Филька" не в мужском роде, а в женском. Она.
– Ураааа! – запрыгал от восторга Коленька, узнав, что имя киске менять не придется. – А когда Филька подрастет, у нее будет много котенков и кисок! Я люблю кисок! Мы их всех поселим в гостиной, хоть двадцать штук – пусть скачут, дерутся и балуются!
Тут все взрослые одновременно охнули и направились на кухню, где бабушка нацедила каждому по тридцать капель из своего пахучего пузырька.
Филипп тихо сидел в своей коробке у батареи и встревоженно наблюдал за хозяевами.
"А ведь я уже понимаю почти все, о чем вы говорите, – думал кот. – И что ж выходит? Что я не кот, а кошка? Как же тогда выглядят коты? Ладно, черт с вами, буду кошкой. Филиппой. Филькой."
Перед сном расстроенный папа по привычке сел побеседовать с бюстиком Достоевского.
"Ну что, Федор Михайлович, видишь, как оно вышло, а? – жаловался папа. – Никому нельзя верить. Доверяй, говорят, но проверяй! Эх…, а ведь и тебе в жизни пришлось нелегко, знаю…Так что будем и дальше бороться, да…".
