Текст книги "Воин ночи (СИ)"
Автор книги: Илья Маслов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
‑За мной! Поможем братьям! Бей нечистую силу!
Краем глаза кузнец неотрывно следил, как поблизости сражается Пересвет. Купец сам по себе уступал профессиональным воинам, но зато поблизости была его дружина, готовая отразить неожиданный удар или прикрыть спину. Да, Пересвет не любил битвы, он и в бою, как и в жизни, не лез вперед ‑ но зато уж и рубился, не отступая вспять. И всем сердцем стремился освободить путь к холму: туда, где вопреки нескончаемым атакам, упрямо и гордо реяло искромсанное, изрезанное на перевязи и пробитое стрелами знамя арийских полководцев: алое полотнище с крутящимся влево крестом.
Но случилось непредвиденное и непоправимое. В суматохе битвы в общую давку попал и один из военных вождей войска Хейда, бывший до того неким райксом с берегов Райне. Он сохранил и боевого коня, и конную же стражу, и теперь стремился лишь к одному: пробиться на простор, чтобы оценить происходящее и подобрать место для нового удара. Разумеется, знатный вампир думал, что с ариями почти покончено, и потому не слишком выбирал дорогу. Неожиданно сверкнувший меч обрушился на морду его коня, и тот рухнул вместе с седоком. Когда бывший райкс вскочил, выхватывая освободившейся от поводьев рукою кинжал, перед ним вырос Пересвет с выставленным щитом и занесенным клинком. Они схватились, и со стороны казалось, будто купец легко одержит победу над медлительным противником, но на самом деле вампир просто ждал подходящего момента. Когда Пересвет, не заметивший, что сильно оторвался от своих дружинников, очередной раз размахнулся, бывший райкс метнул ему в колено кинжал. Резкая боль заставила купца непроизвольно склонить голову вниз, и тут вампир ударил его по шлему мечом. Пересвет, обливаясь кровью, рухнул, и тогда его враг закончил поединок классическим добиванием Западных Земель: занес меч клинком вниз двумя руками над головою и с силой вонзил в грудь поверженного ария. Впрочем, тот уже ничего не чувствовал.
Огнеяру было хорошо видно все. Когда вампир опустил меч, и вверх ударил кровавый фонтан, кузнец на миг замер, невероятно побледнев, а затем, не разбирая дороги, бросился вперед. И вампиры, и арии прерывали бой и расступались перед воином, который шел к своему сраженному другу. Никто не смел встать на пути Огнеяра, покуда он не оказался лицом к лицу с убийцей Пересвета. Тот, увидев перед собой нового врага, принял боевую стойку, призванную устрашить противника. Подумаешь, какой‑то старик, пусть и могучий, но зато без всякого доспеха, в простой рубахе, пропитанной потом! Много раз бывшему райксу удавалось своим великим искусством победить врага, завораживающе крутя мечом и кинжалом, выбрать момент и нанести смертельный удар. Да, неприятели вспоминали все, что умели сами, но он разгадывал все их хитрости, парировал удары и, наконец, наносил свой ‑ точный и решающий…
Но Огнеяр даже не посмотрел на хитрость противника. Занеся над головой чудовищный молот, с развевающейся седою бородою, он стремительно приближался к вампиру. И каким‑то неведомым чувством тот понял: никакие приемы и умения его не спасут. С тем же успехом он мог бы попытаться парировать натиск горной лавины! Вампир неожиданно отбросил и меч, и кинжал, развернулся и побежал прочь. И тогда кузнец, резко остановившись над телом Пересвета, швырнул боевой молот вслед убийце. Страшный вихрь, неистово крутясь, смел и бывшего райкса, и еще нескольких вампиров на своем пути, проложив глубокую "просеку" во вражеских рядах. И в тот же миг битва закипела еще яростней, арии, позабыв про усталость, яростно теснили неприятелей, прорываясь к холму. Но Огнеяра среди них больше не было…
Кузнец опустился на колени рядом с убитым, на несколько мгновений замер, склонив голову набок, словно прислушиваясь, не дышит ли Пересвет, не стучит ли его сердце? Затем он выпрямился, подняв тело на руки ‑ и время словно остановилось. Огнеяр, больше не замечая яростного боя вокруг, медленно пошел между сражающимися в сторону лагеря ариев. Кругом сыпались из под мечей искры, пущенная кем‑то стрела пронеслась мимо его виска, задев волосы, но кузнец даже не мотнул головою.
Иные утверждали, что по лицу могучего воина текли слезы, и он не думал скрывать их. Впрочем, я не могу с уверенностью сказать этого, ведь сам там не был, а в каждой песне о старых временах, которую я слышал, поется немного по иному, чем в остальных.
‑ Ну что, царь? Пропали мы, никак?
Ледар и Гердан стояли спиною к спине точно в середине плоской вершины холма, рядом с изодранным на перевязи стягом. Оба потеряли в бою щиты, шлемы, драгоценные, расшитые золотом плащи, и теперь сжимали рукояти мечей обеими руками, чтобы они не выскользнули из пылающих болью, скользких от крови ладоней. А вокруг… А вокруг без счета лежали трупы ‑ изрубленные, расчлененные страшными ударами, без конечностей и голов, с торчащими из тел мечами, стрелами, копьями. С холма бежали кровавые ручьи, его вершина превратилась в какое‑то чавкающее болото. Теперь даже зрелище жуткой кровавой трапезы вампиров, рвущих горло зачастую еще живым, находящимся в сознании людям, не могло устрашить ариев. Хотя "ариев" ‑ сказано слишком громко. Все защитники холма полегли, защищая своего царя. Только он сам и чудом выживший Небесный Мститель еще упрямо цеплялись за жизнь. Над их головами, на фоне заката, медленно двигались в неизвестность тяжелые облака…
Гердан, казалось, обезумел. Впрочем, скорее всего так оно и было: он смеялся и шутил, рубя направо и налево, принимался разговаривать, не сбавляя темпа поединка, с отцом, матерью, давно умершими наставниками, неведомой Ледару Лучезарой. Тени, образы представали перед витязем, в то время, как его тело заученно отражало и наносило удары. Сраженных врагов Гердан отпихивал ударами сапог, чтобы не споткнуться. Стрел в них больше не пускали: видимо, хотели взять живыми. Для чего? ‑ думать не хотелось.
Так, на поле брани, среди десятков поверженных врагов, умирали настоящие герои древности, о которых слагали былины. Могучие рубящие удары отсекали конечности, перерубали мечи, наносили глубокие раны. Один из вампиров кинулся к Ледару под ноги, стремясь их подрубить, но царь оказался быстрее, и его клинок рассек шлем вместе с головою противника надвое. Тут же напали еще двое, но Ледар успел вырвать оружие из мертвеца, и тяжелой рукоятью ударил одного в лицо, отбил удар второго и наискось всадил меч врагу в грудь. С вершины холма царь хорошо видел, как воины его войска изо всех сил рвутся на подмогу. Однако им уже не успеть… Царь свалил еще одного неприятеля, вооруженного топором, и вдруг услышал, как откуда‑то с поля брани, сквозь оглушающий шум битвы, долетел могучий крик:
‑ Держись, царь! Держись!..
Но все это было зря. Даже самый сильный богатырь в одиночку не может одолеть целое войско. Вот перед Герданом появился новый противник ‑ очевидно, один из вождей армии Хейда, так как не имел щита, сражаясь мечом и длинным кинжалом. Два меча встретились, и Небесный Мститель не уступил вампиру. Напряжением мышц он начал отводить клинок врага в сторону… И тут молниеносным выпадом тот полоснул витязя по горлу ‑ самым острием, но этого оказалось достаточно. Сперва Гердан даже ничего не почувствовал, резко рванул свой меч в сторону, чтобы вырвать оружие из рук врага, но тут же кровь неудержимо хлынула из раны, и Небесный Мститель начал оседать назад.
Ледар почувствовал, что боевой товарищ навалился ему на спину, обернулся ‑ и Гердан, уже не державшийся на ногах, упал. На миг Ледар и вампир ‑ победитель оказались лицом к лицу. А затем стремительно взлетел в небо клинок царя, сверкнул, будто молния ‑ и страшная сила смертельного удара швырнула врага на колени. И тогда, понимая, что все кончено, Ледар сверхчеловеческим усилием, одним рывком вколотил меч сверху вниз в грудь вампира. Закругленные наконечники мечей пешего боя той эпохи не предназначались для колющих ударов, и проткнуть врага могли только самые могучие воины ‑ или те, кому ненависть и отчаяние придают сил. А затем Ледар даже не ощутил боли ‑ словно кто‑то толкнул его в спину, и вдруг подкосились ноги, он попытался удержаться, схватившись за древко знамени, но новый удар окончательно заставил царя потерять равновесие, и когда боевой топор пробил доспех на груди, он уже проваливался в темноту…
Глухой стон вырвался из груди каждого воина ариев, когда они увидели, как изорванный стяг над холмом упал. ТАМ все было кончено, и теперь следовало мстить за царя… но сил не оставалось. К бледному, кусающему губы Яросвету тяжелыми шагами подошел кузнец Огнеяр и устало проговорил:
‑ Отводить пора рать, боярин. Тем, на холме, мы уже ничем не поможем. Лучше завтра с новыми силами в бой пойдем ‑ и уж тогда будем стоять до последнего!
Яросвет кивком головы подозвал вестового с перевязанной головой и что‑то ему сказал. Вестник ускакал к лагерю, и через считанные мгновения оттуда раздался тяжелый рев боевых труб: отступление.
Но точно такие же трубы трубили в лагере Хейда.
…И вот снова стояли два войска, перестроившиеся и готовые к схватке. Лишь поле, как и прежде, разделяло их. Как не похоже было оно, залитое кровью, усеянное трупами и сломанным оружием, на утреннее, блестящее росою, исполненное чарующего запаха трав! И таким страшным показалось это поле вампирам, что они не дерзнули снова ступить на пропитанную кровью почву…
Хейд в сопровождении своих военных вождей прошел между построившимися для новой атаки пехотинцами, но затем сделал знак командирам остановиться и один вышел из черных рядов на край поля брани. Никто не смел остановить повелителя вампиров, в задумчивости идущего между мертвых тел в сторону рати ариев ‑ поредевшей, усталой, но полной решимости биться насмерть.
Затем он остановился и, словно в недоумении, огляделся вокруг. Трупы. Трупы людей и лошадей, кровь, отсеченные конечности, растоптанные ногами и копытами внутренности, вырванные из вспоротых животов. Арии, вампиры, отважные чудские охотники, которые могли бы еще долго и счастливо жить в своих дремучих лесах, на берегах таинственных озер… Такова ли победа, которая обычно представала взору завоевателя? Да, уничтожена огромная часть вражеского войска, убит царь ариев и множество его бояр и воевод, но и его рати еще не ведали стольких потерь. Раньше он побеждал малой кровью, военной хитростью, различными построениями, но здесь потери почти достигли половины его войска, а до победы еще далеко. И страшно даже вообразить, во что она обойдется. Хейд уже понял, что ни одного сраженного ария он не сможет превратить в вампира, чтобы восполнить потери, как во всех других походах! Прочь, прочь из этой страшной Земли, от ее несгибаемого народа, чья воля куда тверже любого металла или камня, а ненависть к захватчикам пылает, подобно лесному пожару!
Когда Хейд развернулся и пошел обратно, полководцы вампиров уже поняли, какое решение он принял. Когда снова взошло Солнце, арии не увидели черного воинства. Оно сгинуло, словно дурной сон, словно ядовитый туман болот, под яркими лучами уползающий в свое логово ‑ на Закат…
Неимоверным усилием Ледар открыл глаза. Боли он не чувствовал, вернее ‑ она была где‑то там, далеко, словно эхо или отсвет реальности, потерянной им. Царь больше не ощущал ран ‑ только одну большую усталость, которая подобно теплому одеялу обнимала его, тянула в сон. Он не мог ни двинуть руками или ногами, ни даже застонать, только сознание все еще жило, и царь понял, что умирает.
Закатное небо, словно вобравшее всю кровь этого страшного дня, призывало его. Рваные облака медленно двигались, клубясь, и в этих туманных вихрях Ледар видел всадников. Павшие герои прошедших тысячелетий неслись в неведомое, повинуясь воле арийских богов, реяли плащи, сверкали доспехи, развевались русые волосы… Там ‑ все предки Ледара, от легендарных вождей варварских племен Ледникового Периода до владык Русколани, правителей величайшей страны Белой Расы. Там все те, кто пал в боях за свою Родину. Золотые луга великого Сварога излечивают любые раны и увечья. Вот‑вот прервется нить жизни, и вольной птицей вырвется душа в непостижимую высь, ступит на Дорогу Звезд! Однако образы древних витязей сменялись совсем иными видениями.
Любавушка! Все бы отдал Ледар, лишь бы хоть на миг снова обнять ее, зарыться лицом в волосы, да только нечего было отдавать, ничего, даже жизни, не осталось у царя… Все бы отдал Ледар, но это "все" уже было принесено в жертву ради другой любимой ‑ Родины!
Теперь умирающий явственно слышал тот звон золотых лучей, о котором говорил ему Гердан. Царь не смог бы выразить свои чувства, но он ощущал, что неразрывно связан и с залитым кровью полем, и с лесом вдалеке, и с этими облаками Заката, с небом и зарею, с каждой травинкой и с каждым обгоревшим бревном на развалинах Смолограда. И еще он вспомнил, что то же самое было с ним в детстве, такими же летними вечерами, когда покидал своих сверстников, боярских детей, забирался на одинокое дерево посреди просторов, окружавших Русколань, и в молчании смотрел и слушал: вот коровы мычат, вот девушка несет коромысло с полными ключевой водою ведрами, вот два подгулявших мужика уж было взяли с бранью друг друга за бороды, да только разняли их подоспевшие ополченцы‑стражники… И та же светлая печаль, что и теперь, посещала ненадолго сердце будущего грозного предводителя ариев. Но какая же пропасть легла между мальчишкой, еще только учащимся жить, и израненным воином, умирающим на поле брани! Бездонная пропасть ‑ длиною в один шаг? Только меч сломался, и конь прискачет домой, в стольную Русколань, без седока…
Новый звук родился толи в пылающих небесах, толи в его собственной голове. Это было волшебное, чарующее, пусть и очень далекое, пение хора. Постепенно оно нарастало, приближаясь, печальная мелодия скорби сменилась торжественным гимном, и умирающий увидел над собою, в ореоле сверкающих лучей, с золотисто‑красным нимбом Солнца, вплетенным в волосы, Любавушку. Она улыбалась ему, протягивая вперед младенца. Их сына.
Ледар приподнялся, рукой попытался коснуться ускользающего видения, прошептал какое‑то слово, но солнечный свет неожиданно затопил все видимое пространство, с ним слился хор…
Царь захрипел и упал обратно на землю. Правая ладонь, сжимавшая рукоять сломанного меча, разжалась.
Ясный даже на пороге смерти взор погас.
…Я любила тебя, люблю, и никогда не полюблю другого, сколько бы времени ни прошло…
14.
Спустя несколько месяцев после бесславного возвращения из Арьяварты Хейд приказал самым верным из своих военных вождей и Черной Госпоже Ульре собираться в дальний путь. Куда и зачем, он не говорил, видно было лишь, что предстоит нечто очень важное. Вскоре кавалькада всадников покинула замок повелителя вампиров и двинулась на Полночь.
По пути им попадались разоренные еще со времен первых походов Хейда селения. Виллены жили в немыслимой грязи, в каких‑то примитивных землянках ‑ как и полагалось рабам. Спутники повелителя вампиров утоляли жажду крови у всех на виду, справедливо презирая двуногий скот, как и положено Высшей Расе. Хейд никогда не присоединялся к их трапезе, лишь презрительная улыбка кривила губы завоевателя, желавшего зрелищами рабской покорности изгнать память о неудачном походе на Восток.
На границе ледяных пустошей и заснеженных лесов Вечной Зимы Хейд попрощался со своим эскортом. По‑прежнему ничего не объяснив, он поручил Ульре править Империей до его возвращения. В одиночестве он проскакал еще несколько дней, а затем, на границе Замерзшего Леса, отпустил коня и вошел под своды сплетенных тысячелетия назад ветвей. Эти деревья, ныне спящие, были уже невероятно старыми, когда пришли льды, и им суждено пробудиться, когда льды уйдут. Но даже их жизнь была лишь мгновением перед Вечностью, которой обладал повелитель вампиров. Хейд шел в неведомое, ожидая, когда лес кончится, и его взору откроются обледенелые пики гор над бесконечной белой пустыней, а на одном из плато вознесутся башни Замка, который показывал ему в видениях колдун…
Повелитель вампиров не слишком любил встречаться с ним. Присутствие колдуна напоминало Хейду о том, что он не всесильный император, а лишь воин на службе истинного повелителя. Зачем Ангорду, который обладал способностью по своему желанию оказываться в любом месте, понадобилось звать оживленного им вампира в свою таинственную обитель? Все приозошло мгновенно. Неожиданно перед взором Хейда возникли затерянные в просторах Севера горы, и хорошо знакомый насмешливый голос сказал:
‑ Я призываю тебя, Хейд! Время пошло на новый круг, а мясо уже сошло с костей… Когда ты придешь сюда, тебе многое откроется.
Только эти слова и прозвучали, но мозг вампира оказался переполнен образами и мыслями, переданными ему колдуном. Они зачастую были почти неосознанными, но по надобности всплывали в памяти. Именно так Хейду открылась дорога сквозь ледяные пустоши к немыслимо древнему Замку. Впрочем, может быть он сам был тут тысячи лет назад ‑ в ином образе, в ином теле?
Ни малейшего признака жизни вокруг. Тишина Замерзшего Леса сменялась диким завыванием ветров на бескрайних снежных равнинах, которые повелитель вампиров преодолевал по несколько дней. Ледяная кора, покрывавшая деревья, была хрустально‑прозрачной, позволявшей разглядеть любую трещинку на коре. Лес спал. Может быть, в своих снах он видел мир таким, каким он был до великого катаклизма на Полночи, до катастрофы, уничтожившей неведомые формы жизни? Кто ответит, сколько раз приходили льды? Что поколебало глубинные пласты в эпоху Черных Вод, когда над бескрайним и бездонным Океаном возвышалась одинокая горная вершина? Хейд знал, что даже корни деревьев вокруг покрыты льдом, ибо сама Земля промерзла здесь на многие мили вглубь.
Когда же наконец он достиг своей цели, и мрачная цитадель великого колдуна предстала перед повелителем вампиров, то ледяные чары заставили завоевателя ненадолго остановиться, и он замер, словно отдавая дань почтения тому Неведомому, чье присутствие он ощущал здесь все сильнее…
Зал, в котором колдун ожидал Хейда, поражал своими размерами. Здесь не было колонн, неведомый творец, превративший одну из горных вершин в неприступную твердыню, сделал залогом ее вековечности не подпорки, а твердость целостного монолита. В центре было ступенчатое возвышение, на котором, у огромного черного трона из неизвестного ныне камня, стоял Ангорд, и капюшон, как и прежде, скрывал его лицо. Он словно и не заметил появившегося в титанической арке входа повелителя вампиров. Хейд стремительно пересек зал и встал у основания лестницы, ведущей к трону:
‑ Я пришел по твоему зову, колдун! Для чего я тебе понадобился?
Едва заметно колыхнулись складки балахона. Голос, хранящий тысячи оттенков самых различных чувств, ответил:
‑ Жаль, что ты так и не научился благородному обращению…
Хейд нетерпеливо дернул подбородком:
‑ Я воин, и мне не нужны такие тонкости! Что ты хочешь?
‑ Разумная и неторопливая беседа несет нам знания, но если ты столь поспешен, то перейдем к делу: пора решить дальнейшую судьбу империи, которую создал твой меч.
Хейд внутренне содрогнулся. Нечто подобное он предполагал, разумеется, не стоило надеяться, что колдун, который столетиями и тысячелетиями рвался к власти, вдруг уступит ее оживленному им бродяге, ограничиваясь, как и прежде, редкими советами. Ангорд между тем продолжал:
‑ Покуда ты закладывал фундамент будущего государства, я не вмешивался, ибо предоставляю тебе полную свободу в военных вопросах. Но основав государство, им нужно еще и управлять. Это и было моей целью, когда я некогда разглядел в тебе настоящего завоевателя. Отныне я возьму в свои руки власть там, где стоят твои легионы. А тебе и твоим воинам предстоит расширять границы МОЕГО царства!
МОЕГО ЦАРСТВА… Хейд понял, что мир рушится. Итак, все его усилия, все походы и победы ‑ лишь для этого высокопарного колдуна, который в жизни не держал меча и вряд ли садился на коня…
‑Поднимись сюда, Хейд, и я покажу тебе то, что привело меня в этот Замок, что позволило постичь тайны Вселенной.
Повелитель вампиров поднялся на несколько ступенек ближе к колдуну, который держал в руках неведомо откуда взявшийся старый фолиант. Ангорд раскрыл книгу, и Хейд увидел там неведомые письмена, выполненные четкой рукою на странном материале.
‑ Что это значит, колдун?
‑ Это "Тени Предвечного", книга, которую многие тысячи лет искали и ищут все, кто стремится к знанию, а значит ‑ к власти. Ее бессчетное число раз переписывали и дополняли, она прошла через руки Даннера Разрушителя, и даже он не в силах был понять многих закономерностей и символов, дрогнув на пороге Ночной Стороны… "Тени Предвечного" всплывали из небытия в канун великих испытаний, появляясь то в стране Кемет, то у кочевников Степи, то на берегах Желтой Реки или в тронных залах владык Альбиона. Наиболее древний переписчик, известный нам, это верховный жрец великой Антлани, исчезнувшей в водах. Он считал эту книгу средоточием зла, но уничтожать Знание было для него преступлением, и он лишь создал шифр, разгаданный лишь столетия спустя… Но уже до него было множество авторов и переписчиков, кои не всегда были людьми. Когда же я обнаружил разрозненные деревянные таблички у одного из диких вождей морских разбойников Галогаланда, я произвел многие ритуалы, которые вселили бы страх даже в твое сердце, Хейд, удалился в этот замок, который именуется в книге таинственным именем, и стал постигать мудрость всех поколений предшественников. Даже я не дерзаю спускаться в глубины подземелий внутри скал, ибо там скрыта невероятная Сила, скованная пришедшими льдами, проигравшая на эпохи космическое противостояние. Впрочем, я не забыл и своего долга перед древними переписчиками, и со своими дополнениями переложил деревянные таблички на материал хитроумных людей с желтой кожей, живущих на Восходе.
‑ Что же там, в этой книге, колдун? Заклятия?
‑ Там рассказы о минувших веках, исполненные очевидцами или со слов таковых. Описывать ритуалы и подобные им вещи нет никакой необходимости, ибо человек, который способен воспринимать Сокровенное, сам пробудит нужные слова и обряды в своей памяти, ибо некогда, в иной форме бытия, мы все совершали их на просторах Зазвездного Края. Рожденный властвовать должен лишь коснуться с наследием древних, и он обретет силу внутри себя.
Хейд усмехнулся. Колдун рассуждал слишком заумно и непоследовательно!
‑ Ритуалы, обряды… Значит, Боги все‑таки существуют, если существуют заклятия и молитвы, обращенные к ним?
‑ В той форме, в какой мыслят Богов невежественные люди ‑ нет. Обращение мудрого к Богу есть лишь поиск его в глубинах своей личности, ведь Бог ‑ это Сила и Власть, а обладающий ими способен сам войти в число Богов или даже стать Единственным Богом. Мы все были некогда Богами ‑ светлыми, темными, это не важно. Впрочем, стоит нам встретить нечто, более могущественное, чем мы, и мы сразу заносим это в число Злых Сил. Зло ‑ это Добро для самого себя, но непреодолимая мощь по отношению к остальным.
Колдун все больше распалялся, казалось, его гипнотизировала собственная мудрость. И Хейд тоже начал более внимательно вслушиваться в его слова, еще не осознавая целиком своих мыслей…
‑ Мы творим Зло, чтобы возвыситься. Что значит для нас чужое страдание, если мы обретаем им собственное счастье? Прежде даже самые великие из числа людей были все же смертными, их страшило неведомое, их пугали сказки, выдуманные для удержания в узде беснующихся толп! А нам не грозит ни Пекло, ни Небо, мы ‑ хозяева здесь, на Земле, началась наша Эра! Только мы свободны по настоящему, и наша свобода оборачивается рабством для тех, кто слабее, ибо они этого достойны, мы ‑ новая Раса, пришествие, точнее ‑ возвращение, которой предрекалось тысячелетия назад! Не отступай, Хейд, и мир будет нашим, будь беспощаден ко всем, кто стоит на твоем пути!..
Внутренняя вспышка озарила разум вампира. Он медленно сделал еще один шаг верх, рука сама собою легла на рукоять меча, и завоеватель негромко сказал:
‑ Ты говоришь, что я должен быть беспощадным. Почему же тогда я должен щадить тебя?..
Клинок вонзился в грудь Ангорда, и тот беззвучно рухнул к ногам Хейда. Еще не осознавший до конца своего поступка, повелитель вампиров носком сапога откинул капюшон с головы колдуна, чтобы увидеть его лицо. Он ожидал чего угодно: оскаленного черепа с пустыми глазницами, бледного лица вампира или даже демонической хари с рогами и клыками, но против ожидания все оказалось совершенно по другому. У мертвого Ангорда было совершенно обычное лицо ‑ не слишком молодое, с морщинами у глаз, рта и на лбу, с небольшой бородкой, во взоре застыли испуг и недоверие. Драгоценная книга "Тени Предвечного" выпала из разжавшихся рук и лежала у подножия черного трона. Хейд почувствовал странную вибрацию, словно таинственные силы, заключенные в недрах скал, рвались наружу. Рождалась новая История.
И тогда завоеватель воздел руки к сводам великого зала и расхохотался. Его смех разбился о камень, и эхо заполнило собою бесчисленные коридоры и комнаты замка. Он мог позволить себе смеяться над чем угодно ‑ над Жизнью и Смертью, Людьми и Богами, Добром и Злом, Правдой и Ложью, ибо теперь он был вне этих мерок, по ту сторону любого Закона. Он был Властелином, хозяином Империи, которому суждено править Вечно.
Так, в древнем Замке среди Северных Гор, окруженном ледяными пустошами, на мили пути лишенными и следа жизни, в огромном зале торжествовал свою победу Хейд из Равенлоу, повелитель вампиров, завоеватель и гонитель народов, Воин Ночи, и холодный ветер вторил его голосу, проносясь над снегами Полуночи…
