Текст книги "Бриллиантовый огонь (ЛП)"
Автор книги: Илона Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Я тоже хорошо провела время, – сказала я.
– Тогда давай это повторим? – предложил он. – Скажи «да», Каталина.
Он назвал мое имя.
– Да. Мы это повторим.
Я вошла внутрь, прошмыгнула в один из конференц-залов среди прочих комнат, и по очереди проверила трансляцию со всех камер. Все внутренние камеры работали. Я переключилась на камеры-«колибри» снаружи. Одна, две, три, четыре… девять? Должно было быть всего шесть. Я щелкнула видео с камеры семь. Она показывала зону отдыха на западной стороне, сразу за зданием. Камера восемь отображала дорожку, по которой мы пришли с Ксавьером. Камера девять была установлена на верхушке фонтана. Похоже, Берн захотел дополнительный обзор.
Ксавьер направлялся к своим кузинам.
Зазвонил телефон и я узнала номер. «Домашний кейтеринг Валентины». О, нет. Нет, нет, нет. За меню отвечала Арабелла. Если они звонили мне, значит, возникла проблема.
Я ответила.
– Каталина Бейлор.
В ухе раздался голос Валентины.
– У нас маленькая, крохотная, ерундовая проблема. Кто-то проник в наш ресторан.
Черт.
– Сейчас буду.
Глава пятая
«Домашний кейтеринг Валентины» располагался в Нью Браунфелс, в типично немецком городке в центре Техаса. Мы проводили собеседования и с более крупными кейтеринговыми компаниями из Остина и Сан-Антонио, но миссис Роган решила, что она доверяет Валентине, поэтому с ней мы и продолжили работу.
Как только я припарковалась напротив старого кирпичного здания, Леон поспешил выбраться с пассажирского сиденья. Арабелла все еще училась в школе, и сегодня она судорожно писала эссе на две тысячи слов, заданное ей месяц назад и начатое только этим утром. Поэтому в этой миссии моим боевым товарищем стал Леон и он был в восторге.
– Кондитерская, – сказал он.
– Да.
Леон многострадально вздохнул.
– Ты уверена, что меня будет достаточно? Подобные места могут быть довольно опасными. Заходишь ты в кондитерскую, а тут какой-то парень с пушкой говорит тебе: «Ты не здешний, приятель». И в следующий момент ты оказываешься посреди улицы, твоя лошадь мертва, бандюк за волосы уволок твою девушку, а у тебя осталась всего одна пуля.
– Что творится у тебя в голове?
– Темное царство беззакония, Каталина. Очень темное.
Я закатила глаза.
– Это маленький ресторанчик с пекарней. Большую часть денег они зарабатывают кейтерингом, но еще у них есть небольшая кондитерская двумя кварталами ниже. Четыре работника на полной ставке, помимо владельцев. Для обслуживания больших банкетов они нанимают официантов.
– Значит, мы нанимаем кого-то, а они, в свою очередь, нанимают еще кого-то? И кто проверяет этих официантов?
– В этот раз мы сами всех нанимаем, – успокоила его я. Роган предоставил мне почти неограниченный бюджет, и я постаралась нанять официантов с безупречными рекомендациями.
– Это единственное место, которому миссис Роган доверяет обслуживание банкета, поэтому мы сделали все возможное, чтобы его обезопасить. Люди Рогана установили превосходную сигнализацию и защитную систему.
– Кажется, ты говорила, они обнаружили взлом этим утром. – Леон придирчиво разглядывал здание.
– Да, это правда.
– Значит, они не включили свою превосходную сигнализацию?
– Давай узнаем это.
Большую часть здания внутри занимала большая кухня. Длинные металлические разделочные столы тянулись через комнату в два ряда. Слева у стены стояли два промышленных холодильника вместе с тремя большими раковинами, посудомоечной машиной и рядом духовок. Дверь рядом с ними вела в узкую комнатку с двумя большими морозильниками. Прямо напротив входа, другая дверь открывалась в просторную кладовку. Справа от нас, ряд окон в стене освещал пространство естественным светом. Это было чистое, незагроможденное пространство. В воздухе витал легкий запах кислого вина.
Валентина вскочила со своего места, когда мы вошли. Белая женщина за тридцать с короткими светлыми волосами с фиолетовыми прядями. Ее очки все время соскальзывали с носа, а она продолжала их поправлять. На щеках проступили красные пятна. Она была порядком взволнованна и готова вот-вот расплакаться. Ее помощник, Карлос, крепко сложенный мужчина лет пятидесяти, с черными волосами и бронзовой кожей, стоял рядом с ней, уперев руки в бедра.
– Они залезли сюда прошлой ночью, – сообщила Валентина. – Трое в темных капюшонах.
Леон кивнул на первое окно справа от нас, с подоконником, покрытым серой пудрой для снятия отпечатков пальцев.
– Так они сюда проникли?
– Да, – кивнул Карлос. – Мы немного приоткрываем окна, чтобы проветрить кухню.
– Сигнализация не сработала? – спросила я.
Валентина с Карлосом выглядели так, будто хотели провалиться сквозь землю.
– Беспроводной датчик на этом окне периодически выходит из строя, – сказал Карлос.
– Почему вы не дали нам знать, что датчик работал с перебоями? – спросила я.
– Это не казалось большой проблемой. Окно ведь очень маленькое. Обычно, мы его отключали, иначе оно начинало гудеть посреди ночи, – ответила Валентина.
– Это дети, – прорычал Карлос, багровея на глазах. – Вероятно, попытались открыть окно, поняли, что мы забыли его закрыть, и забрались внутрь. Готов поспорить, что это идиот Хадсон. Он и его шестерки вечно ошиваются в парке через дорогу. Не жди от них ничего хорошего. Сидят в парке целый день, дуют пиво и ищут проблем на свою задницу. В их возрасте у меня уже была работа. У меня была ответственность. Я…
Мне пришлось перебить его, пока это не превратилось в полномасштабную лекцию о подростках в наше время.
– Что они взяли?
Валентина скривилась.
– Ящик шампанского. Вероятно, все, что они смогли унести, ведь он довольно тяжелый. Остальное они разбили.
– Двести пятьдесят бутылок, по двести двадцать долларов за бутылку. – Карлос сплюнул.
Шампанское на пятьдесят тысяч долларов. Испарилось в никуда.
– Ни фига себе. Вот это вам не повезло, – вставил Леон.
Валентина позеленела.
– У вас есть запись с камер? – спросила я.
Минуту спустя я наблюдала, как трое типов в капюшонах и с банданами на лицах прыскают в камеры взятыми из холодильника взбитыми сливками.
– Обычно мы не используем консервированные сливки, – сказала Валентина. – Клиентка специально заказала их на девичник. Мы не стали возражать.
С экрана раздался звук бьющегося шампанского. Я оглянулась на Леона. Он кивнул.
Я отмотала запись.
– Смотрите. Они пробрались через окно и направились прямиком к холодильнику. Они знали, что окно будет открытым и незащищенным, и точно знали, где лежат взбитые сливки.
– На что вы намекаете? – спросил Карлос. Его глаза налились кровью. – Я знаю всех, кто здесь работает, и готов за каждого поручиться.
Люди справляются с риском, делая вид, будто его не существует. Хотя тысячи людей погибают каждый год в дорожных авариях, мы по-прежнему садимся в свои машины и ездим на них каждый день. Мы выстроили вокруг себя иллюзию безопасности и верим в нее, чтобы не сойти с ума.
Дом был одной из таких жизненно необходимых иллюзий. Это было наше убежище, место, где мы позволяли себе не быть начеку. В нашем доме с нами не могло случиться ничего плохого. Когда на наш склад напали наемники, было чувство, словно мой мир дал трещину. Я чувствовала себя слабой и беспомощной.
Валентина и Карлос сейчас чувствовали себя беспомощными. Финансовый урон был сокрушительным, но разгром их кухни был еще хуже. Это был маленький бизнес, где работники были скорее членами семьи, чем наемным персоналом. Вместе они провели в этой кухне уйму времени, готовя вкусную еду и прекрасные торты. Кто-то разнес все эти счастливые воспоминания на кусочки. Мысль, что это мог сделать кто-то из своих, была для них невыносимой.
– Остались еще бутылки? – спросил Леон.
Валентина заглянула под прилавок и вытащила оттуда тяжелую бутыль. Леон схватил бутылку за горлышко и ударил ею по стене. Бутылка осталась цела.
– Эй! – вскрикнул Карлос.
Я подняла руку.
– Мы возместим ущерб.
Леону понадобилось еще две попытки, чтобы бутылка наконец-то разбилась.
Слегка запыхавшись, он протянул мне бутылку.
– Две сотни, и чтобы так каждую?
Я повернулась к Валентине.
– Если бы подростки забрались сюда стащить вино, они бы взяли пару бутылок и ушли. На это же ушла куча времени и сил. Вопрос: зачем?
– Да, зачем? Зачем кому-то это делать? – спросила Валентина.
– Две вероятные причины, – ответила я. – Во-первых, они пытались скрыть звуки того, что они делали, а во-вторых, они рассчитывали, что вы сосредоточитесь на потере вина. В нашем с вами контракте указано, что в случае любых неприятностей вы первым делом должны позвонить нам. Почему вы этого не сделали?
– Мы позвонили в полицию, – сказал Карлос.
– Вы не понимаете, – воскликнула раскрасневшаяся Валентина. – Мы вошли внутрь и обнаружили горы стекла на полу. Все это вино, запах…
И она захотела убрать это как можно скорее, чтобы стереть осквернение их прекрасной кухни.
– Это для отвода глаз. – Леон кивнул на битое стекло на полу. – Битые бутылки, осколки стекла, дорогое вино на полу – все вокруг пахучее, залитое и липкое. Увидев такое, сразу примешься за уборку.
Я взглянула на Валентину с Карлосом, и все внутри меня сжалось в тугой болезненный узел. Были вещи, которые я должна была донести до них, жесткие и недобрые, и я должна была сказать их двум людям, которые уже были в отчаянии. Я чувствовала себя злобной и мерзкой. Но это была моя работа, которую я пообещала выполнить.
– Вы нарушили контракт, – сказала я. – Вы были наняты Домом Роган. Это дело Дома. Привычные правила здесь не работают. Мы ясно дали это понять при подписании с вами контракта. Мы с сестрой сидели за этим столом и читали вам контракт пункт за пунктом, а вы сказали, что все поняли и поставили свою подпись. Во-первых, вы отключили сигнализацию.
Карлос набрал полные легкие воздуха что-то сказать, но Валентина коснулась его руки.
– Во-вторых, вы не сообщили нам о взломе. В контракте четко указано, что в случае возникновения проблем, вы в первую очередь сообщаете нам, а не полиции, если это не непосредственная угроза для жизни. В-третьих, вы навели порядок, уничтожив улики.
Повисло напряженное молчание.
Валентина прикусила губу.
– Если вы все отмените, мы разоримся.
Я прекрасно понимала, о чем она думала. Она смотрела в будущее и видела крах своего бизнеса, а я была человеком, решавшим, жить ему или умереть. Еще никогда в жизни я так сильно не хотела телепортироваться. Будь моя воля, я бы сбежала и сделала вид, что этого никогда не было.
– Можем ли мы все как-то исправить? – спросила Валентина.
– Посмотрим, – ответила я. – Мне необходим доступ к вашему компьютеру. Я могу попросить вас о большем, в зависимости от того, что мы найдем. По условиям нашего контракта, я не могу заставить вас дать мне доступ. Вы можете отказаться.
– И что тогда? – спросил Карлос.
Я подняла руки.
– Мы уйдем.
– Продолжайте. – Валентина махнула на компьютерный столик в углу.
Я включила диктофон на телефоне.
– Это Каталина Бейлор. Сегодня двадцатое апреля. Сейчас я с Валентиной Крюгер, владелицей «Домашнего кейтеринга Валентины». Могу я получить доступ к вашему рабочему компьютеру?
– Да.
– Спасибо.
Леон направился к компьютерному столу. Его пальцы запорхали над клавиатурой.
– Вы выключили компьютер перед уходом?
– Да, – выдавила Валентина, будто ожидая, что мы треснем ее бейсбольной битой. – Мы выключаем его каждый вечер перед уходом.
– Над чем вы работали в последний раз? – спросил Леон.
– Над списком поставщиков рыбы.
– Так, – протянул Леон. – Кто-то включил его во время взлома и открыл файл «Торт Рогана».
Черт. Я повернулась к Карлосу и Валентине.
– Можно ваши телефоны, пожалуйста? Не нужно их разблокировать, я просто хочу, чтобы они пока полежали вон на том столе. И не трогайте их, пока я не отдам вам их обратно.
– О боже! – Глаза Валентины распахнулись. – Они испортили торт. Но он еще даже не собран. Вчера мы только приступили к бисквитным коржам.
– Телефоны, пожалуйста, – напомнил Леон. Его голос был невозмутимым, но что-то в его тоне подсказывало, что спорить с ним было очень плохой идеей.
Два телефона опустились на металлический стол.
– Я попрошу вас пройти в кладовую и проверить ваш инвентарь. Ни к чему не прикасайтесь. Если что-то покажется вам странным, не на своем месте или со сдвинутой крышкой, дайте мне знать. Пожалуйста, оставьте дверь кладовки открытой, чтобы я могла вас видеть.
Пара кондитеров отправилась в кладовку, а я набрала номер Рогана. Он ответил на втором гудке.
– Да?
– Есть подозрение, что кто-то отравил ваш свадебный торт. Как мне следует поступить?
Через полчаса, на двух бронированных машинах, прибыла команда Рогана, приписанная к дому миссис Роган. Путь от «Горной Розы» в Нью Браунфелс занимал всего полчаса, но мне показалось, будто прошла целая вечность. Я провела это время, пытаясь выяснить, кто мог захотеть отравить торт Невады. Роган с Невадой обзавелись множеством врагов, когда остановили заговор нескольких известных Домов, жаждавших прибрать к рукам власть в Техасе. Большинство из этих врагов были мертвы или сидели в тюрьме.
Когда Превосходные убивали кого-то из мести, они хотели, чтобы об этом знал весь мир. Они не поручали это кому-то другому, а сами хотели смотреть вам в глаза, пока их магия выжимала из вас все соки. Поэтому отравление казалось банальностью. К тому же, мы только-только стали Домом, и ни один из Превосходных не мог официально напасть на нас в течение трех лет.
Кроме того, на свадьбе будет множество Превосходных. Список гостей читался так же, как страница «Могущественные и влиятельные» в «Геральде». Кто бы ни отравил торт, он отправил бы к праотцам половину хьюстонской магической элиты. Ему бы не нашлось места, чтобы спрятаться. Это не походило на политически или финансово мотивированное покушение. Больше походило на ненависть. Ослепляющую ненависть, настолько сильную, что она заставляла забыть о своей собственной безопасности.
Я уже составила список подозреваемых, но теперь к нему добавилось еще одно имя. Кто-то, кто ненавидел Рогана и был завистливым, жестоким и безрассудным.
Первым в дверях появился Ривера. Следом за ним шла женщина в свободном камуфляже, который носило большинство сотрудников Рогана. На ее голове была низко натянутая бейсболка. Остальная команда оцепила периметр, расположившись внутри и снаружи пекарни.
Женщина сняла бейсболку и оказалась девушкой примерно моего возраста, рыжеволосой и такой бледной, что ее кожа буквально просвечивалась. Один из моих дедушек был чернокожим, а насчет второго мы толком и не знали. Обе бабушки были белыми, и в итоге их смешанные гены подарили мне естественно смуглую коже и темно-каштановые волосы. Большинство из моих друзей были светлее меня, но эта девушка побила все рекорды бледности, будто она отродясь не знала, что такое солнце. Как она вообще сумела выжить в Техасе?
– Руна Эттерсон из Дома Эттерсонов, Магус Венената. – Она протянула мне руку.
Венената означало «яд» на латыни. Руна была магом ядов и сейчас она улыбалась, протягивая мне руку. Наверняка она могла отравить меня, просто дохнув в мою сторону.
– Каталина Бейлор. Из Дома Бейлоров. – Я пожала ее руку.
Она ухмыльнулась мне.
– Ага, замешкалась на секунду. Не волнуйся, случайных незнакомцев я травлю только по вторникам.
– Сегодня вторник, – подсказал Леон.
– Упс. Ничего страшного. Ты уже назвала мне свое имя, так что мы знакомы. Можешь расслабиться. – Она повернулась к Леону. – А вот тебя я не знаю. Поэтому ничего не обещаю.
– Это мой кузен, Леон.
– Рада знакомству, кузен Леон. Так, и где у вас тут отравленные харчи?
Я провела ее к холодильникам и открыла двери. Полки были забиты тубами с глазурью и мастикой всех цветов. Руна потерла ладошки.
– Ну, чего стоим, кого ждем? Хватаем ложки и приступаем к работе. – Никто не проронил ни слова и не шелохнулся.
– Что? А вы как думали? Что я буду морщить нос и вынюхивать отраву? Если бы. Нет, лопайте сами и если умрете, тогда я смогу сказать: «Да, это отравлено».
Ривера вздохнул.
– Мэм. Пожалуйста, отнеситесь к этому серьезно. Согласно договору между Домом Роган и Домом Эттерсон…
– Да знаю. Я уже две недели торчу в домике охраны на тот случай, если на этой свадьбе кого-нибудь отравят. Дайте мне немного повеселиться.
Руна подняла руки. От нее повеял прозрачный зеленый туман, прошел через холодильники, и растворился. Она шагнула вперед, взяла тубу со снежно-белой мастикой, открыла ее, отщипнула немного мастики и отправила ее в рот.
– Ммм, вкуснющий цианид. Старая школа. Гистотоксическая гипоксия у вас, вашего дома и коровы. Погодите-ка. – Она подняла руку. – Что это за рыбное послевкусие?
Руна съела еще немного и громко причмокнула губами.
– Чувствую его на кончике языка. Ооо. Тетродотоксин. Коварно. Цианид прикончит вас за считанные минуты, но если вам посчастливится принять антидот, вас все равно угробит тетродотоксин.
Руна протянула руки.
– Каждая туба здесь отравлена. Вся мастика. Если бы отравитель просто покушался на счастливую парочку, то тогда бы он использовал таллий. У него нет ни вкуса, ни запаха, он смертелен и его действие требует несколько дней. Сделанное же нашим товарищем примерно так же тонко, как взять молоток и с размаху бахнуть им жениха с невестой по голове. Вы ищете кого-то, для кого смерть Коннора с Невадой глубоко личная. Этот человек хочет видеть, как они будут мучиться, умирая. Он будет находиться на свадьбе или вблизи нее. Он так сильно хочет причинить боль и наблюдать за этим, что готов рискнуть своей собственной безопасностью. Он не может этого дождаться. В этом ощущается радость и ужасная злоба.
Это сходилось со всем, о чем я думала на данный момент. Я нашла моего главного подозреваемого и показала планшет Ривере и Леону. Ривера сощурил глаза.
– Обретает смысл, – хмыкнул он.
Губы Леона растянулись в диковатой ухмылке.
– О, я на это надеюсь. Очень надеюсь.
– Кто ответственен за мастику? – спросила я.
– Джереми, – сказал Карлос. – Но он хороший малый. Он бы этого не сделал.
Ривера заговорил в телефон.
– Баг, мне нужен полный отчет по Джереми Вагнеру. Платежи, кредитная история, любая связь с Роганом или Бейлор. Я хочу знать, где он был и что делал с того момента, как Валентина была нанята на свадьбу. Все, что ты сможешь накопать.
Мы проверили досье каждого сотрудника. Джереми Вагнер был чист, а значит, либо мы были не компетентны, либо он хорошо скрывал свою темную сущность. Попытка отследить действия Джереми за последние дни, даже с талантом Бага потребует времени. У нас не было времени. Прямо сейчас в «Горной Розе» миссис Роган могла разливать детям отравленный лимонад.
Мне придется использовать свою магию. От этого меня знобило и подташнивало, будто меня саму отравили. Это было ужасным чувством. Сердце гулко колотились в груди. Я хотела остаться в каком-нибудь тихом месте наедине сама с собой, где угодно, но только не здесь. Мне хотелось, чтобы это было чужой проблемой.
Они собирались отравить мою сестру. И Рогана. И его мать. И всех их друзей, родственников и детей. Мию Розу с блестящим единорогом. На ум мне приходил только один человек, способный на подобную ненависть.
– Я допрошу Джереми.
Ривера порядком удивился, а Леон нахмурился.
– Ты уверена?
– Да.
– Настоящая цель – это тот, кто нанял Джереми, – сказал Ривера.
– Я знаю. Проверка подноготной займет время и может ничего не дать. Вопрос в том, что займет меньше времени и даст наилучший результат. Если я допрошу его, он мне все расскажет.
Ривера принялся размышлять вслух.
– Если бы я хотел отравить кого-то, использовав свадебный торт, я бы следил за пекарней, чтобы убедиться, что никто этого не обнаружил. Как только допросишь Джереми, нам придется надавить на него, чтобы он молчал. Если отравитель заподозрит провал с тортом, он попытается снова, и на этот раз мы можем не успеть вовремя. Отслеживать работодателя Джереми с помощью Бага будет менее рискованно.
– А если Баг ничего не найдет? – спросил Леон.
Что бы ни случилось, кузен был на моей стороне.
– Если он ничего не найдет, тогда мы прищучим Джереми, – сказал Ривера.
– Я могу допросить Джереми и убедиться, что он об этом не вспомнит.
Брови Леона сошлись на переносице.
– Вы уверены? – спросил Ривера.
Я не была уверена, но рано или поздно, мне пришлось бы попробовать. Это должно было сработать. От этого зависела жизнь моей сестры.
– Да. Ничего подозрительно в том, что мы побеседуем со всеми сотрудниками после взлома.
– Если Каталина говорит, что она может, значит она это сделает, – вступился Леон.
– Хорошо, – кивнул Ривера.
Я повернулась к Валентине.
– Пожалуйста, позвоните вашим сотрудникам и дайте им знать, что произошла кража и их будут допрашивать. Тем временем, мне нужно чтобы вы заменили всю мастику идентичным продуктом. Если это сделал Джереми, он не станет пробовать мастику, зная, что она отравлена, поэтому он ни в коем случае не должен знать о подмене.
– Кхм, – кашлянула Руна. – Или вы позволите мне очистить для вас мастику, и не придется ничего менять.
– Но будет ли это безопасно? – спросила Валентина.
С лица Руны испарилась улыбка. Внезапно, ее выражение стало холодным и жестким.
– Позвольте мне еще раз представиться. Руна Эттерсон из Дома Эттерсонов, Превосходная Венената. Я вошла в дом полный зарина, а когда закончила, прятавшаяся в убежище наверху семья спустилась и приготовила мне кофе в своей кухне. Чокнутый Роган доверяет моему Дому безопасность самых дорогих ему людей. Если я говорю, что мастика безопасна для использования, значит она безопасна. Отойдите, пожалуйста.
Руна вытащила мел и принялась рисовать на полу тайный круг.
Глава шестая
Я сидела в маленьком кабинете на другом конце здания. Обычно, эта комната использовалась для встреч с клиентами, обсуждения меню и выбора тортов. Сегодня, речь тоже пойдет о тортах, но с совсем другим вкусом.
Ривера взялся за обязанности главы безопасности со всей серьезностью. Он и двое его ребят неподвижно стояли позади меня. Руна примостилась на стуле, листая фотоальбом с тортами, на тот случай, если Джереми попытается меня отравить.
Леон присел на стол рядом со мной.
– Ты в порядке? – спросил он тихо.
– Да. – Магию мне придется применить очень деликатно. В прошлые разы ее активного использования мне приходилось выкладываться на все сто. С осторожностью дело обстояло совсем по-другому.
Когда я родилась, помогавшая при родах медсестра достала меня из кроватки, находившейся рядом с мамой, и бросилась бежать. Ее поймали еще до того, как она покинула этаж, и когда меня забрали у нее, бедная женщина кричала и плакала. За двадцать лет работы акушеркой, с ней никогда не случалось подобного. Женщина потеряла свою работу из-за того, что я родилась с магией, заставлявшей людей меня любить.
Она была первой, но не последней. В течение многих лет, были и другие. Дантист, проверявший мои зубы, попытался спрятать меня в своем кабинете, а затем заявил, что я сбежала. Мне было два года. В садике воспитательница посадила меня в машину и хотела переехать маму, когда та попыталась ее остановить. Когда мы ходили за покупками, незнакомцы ходили следом за тележкой, в которой я сидела, а продавцы пытались всучить мне свои товары бесплатно.
Других малышей поощряли быть милыми. Меня же учили никогда не привлекать к себе внимание, не улыбаться незнакомцам и не заводить друзей. Если мне нравились другие дети, они бросали все, чтобы поиграть со мной. Но вскоре игры становилось уже недостаточно. Зачарованные, они начинали ходить за мной повсюду, а затем им хотелось заполучить кусочек меня – лоскут платья, локон волос, кусочек кожи или палец. Как только это начиналось, я не знала, как это остановить. Только семья и мой педиатр имели иммунитет.
Я училась на дому вплоть до старшей школы, когда не стало ясно, что могу контролировать свою силу достаточно хорошо. Я тренировалась контролировать магию с того момента, как поняла, что разрушаю жизни. Мой талант был чрезвычайно редким, но я изучала похожую магию, практиковала тайные круги и читала все по теории магии, но теория, по определению, не была практикой.
Раньше я экспериментировала на своих сестрах, но у них был иммунитет, и я понятия не имела, будет ли что-то из выученного мной работать на самом деле. Ривере не стоило утруждать себя лекцией. Он и его ребята были нужны мне здесь. Он знал на что я способна. Если мне не удастся справиться со своей силой и одурманенный Джереми сорвется, они оттащат его от меня.
Дверь распахнулась и в комнату вошел Джереми Вагнер. Как и на фотографиях, которые я просматривала при его проверке, Джереми был высоким, темноволосым белым мужчиной лет двадцати пяти. У него было посредственное лицо, которое не было ни уродливым, ни красивым, а просто приятным в целом. В его поведении было что-то мягкое и застенчивое. Он походил на робкого человека, знавшего о своей робости и решившего использовать ее как свое преимущество.
Ему следовало бы быть встревоженным, расстроенным или даже враждебно настроенным. Большинство людей на его месте ощетинились бы. Но вместо этого, он выглядел немного сонным. Так могло бы быть, потому что он провел ночь за погромом пекарни, но судя по его фотографиям, он всегда так выглядел.
– Пожалуйста, присаживайтесь.
– Привет. – Он сел и улыбнулся мне. Даже то, как он мне улыбался, усиливало скромность, будто он пытался сказать «боже, я такой засранец, но разве я не милый?»
– Вы здесь, потому что кто-то проник в магазин прошлой ночью.
– Что, правда? Они украли что-нибудь?
Когда моя магия оценивалась комиссией из Превосходных, Архивариус, регистрировавший членов каждого Дома в Хьюстоне, подобрал название для моего вида магии. Он назвал меня Сиреной. Большинство людей представляют себе сирен как русалок, но в оригинальном мифе у них были перья и крылья. У меня тоже были крылья. Чарующие, прекрасные крылья, переливающиеся магией. Никто никогда их не видел, кроме меня, но, когда я раскрывала их, люди сосредотачивались на мне и забывали обо всем другом.
Для большинства людей использование магии требовало сосредоточенности и усилий. Вроде пинания боксерской груши или отжиманий. Они практиковались и становились сильнее. Для меня, все было наоборот. Держать свои крылья сложенными среди незнакомцев было все равно, что задерживать дыхание. Я раскрывала их без всяких усилий.
Для Джереми мне не требовалась вся моя сила, а лишь крохотная ее часть, поэтому я лишь мельком позволила ему увидеть мои перья. Он моргнул и улыбнулся мне.
Я открыла рот, и моя магия потянулась вперед, сливаясь с моим голосом и оплетая него чарующей невидимой нитью. Приходилось прилагать все усилия, чтобы сдерживать силу, используя ее лишь самую малость.
– Они разбили несколько бутылок вина. Вам нравится вино, Джереми?
Теперь он полностью сосредоточился на мне.
– Я больше люблю пиво. Мне нравятся все его виды, но большего всего индийский светлый эль. Вот где можно действительно почувствовать хмель. Настоящее пиво. Это будто изучать сюрреализм. Пьешь эль и в этом нет ничего абстрактного или размытого. Только цитрус и хмель…
Я его заполучила. В углу Руна села ровнее и отложила каталог тортов.
– … основа основ с которой стоит сравнивать остальное пиво. Крепче ли оно, чем эль? Слаще или в нем меньше хмеля? Тебе нравится пиво? Здесь неподалеку отличный пивной ресторан, куда можем отправиться прямо сейчас, и я куплю тебе индийский эль.
– Джереми, ты хорошо умеешь украшать торты?
– В украшении тортов мне нет равных. Лучшего любого повара по телику. – Глаза Джереми распахнулись. – Я смотрел «Пирожный турнир» и большинство из того дерьма настоящее убожество. Я же настоящий волшебник с мастикой. Будь у нас сейчас немного мастики, я бы показал тебе настоящее шоу.
– В кондитерской есть мастика, – сказала я.
– О, нет, мы не можем использовать ее. Она отравлена.
Леон улыбнулся.
– Странно. Кто же ее отравил?
Джереми махнул рукой.
– Мой младший бро и пара его приятелей из старшей школы. Неважно. Я сделал всю грязную работу. Я это устроил.
Мой голос оплетает его, соблазняя и расслабляя.
– Вот это да! Ты, должно быть, очень умный, Джереми. Зачем тебе это все устраивать?
– Мне никогда не нравились Превосходные. Они ведут себя так, будто они намного лучше нас. Да, и эта женщина заплатила мне сто штук наличными. Я закопал их у себя на заднем дворе. Я богат. Мне не нужно здесь работать. Давай я заберу тебя с собой? Мы могли бы поехать в Саут Падре2.
Я включила планшет и показала ему фотографию.
– Это она, – узнал Джереми. – Ты ее знаешь? Она дала тебе денег? Я был дал тебе деньги. У меня они есть.
– Ты знаешь, как она планирует попасть на свадьбу?
– Не-а. Она просто отдала мне связку наполненных шприцов и сказала вколоть их в мастику. А еще велела не уколоться ими и одеть пластиковые перчатки. – Он закатил глаза. – Пфф, словно я сам не знаю.
Пришло время приступить к самой сложной части.
Я открыла рот и запела. Слова не имели значения, только магия. Джереми слушал, отвесив челюсть. Магия обернулась вокруг него подобно мерцающей вуали, и он начал петь со мной.
– Бе-бе-бе, овечка, есть шерсть у тебя? Да, конечно, да, конечно, целых три мешка!
Умолкнув, я бережно распутала его от своей магии, мысленно нашептывая ему. «Забудь, забудь, забудь».
Его голова поникла, подбородок опустился на грудь. Он качнулся вперед, коснувшись животом стола. Джереми встрепенулся, проснувшись. Он заморгал, глядя на меня дикими глазами.
– Они разбили несколько бутылок вина, – сказала я. – Вы любите вино, Джереми?
– Я больше люблю пиво.
– Вы имеете какое-то отношение к взлому? – спросила я.
– Нет. Это постыдно. Насколько нужно быть безмозглым, что вломиться в пекарню?
– Где вы были прошлой ночью с часу до двух? – Сейчас я была такой уставшей, что у меня дрожал голос.
– Я был дома, за меня может брат поручится. Мы играли с ним в видео игры.
– Ладно, Джереми, можете идти.
– Отлично. – Он встал и протянул мне руку. Его рукопожатие было вялым.
– Рад знакомству. – Джереми вышел.
Никто не проронил ни слова. Ривера уставился в свой телефон. Леон ухмылялся, словно лунатик, показывая мне большие пальцы.
Ривера поднял взгляд.
– Так, он вышел в кухню.
– Ну, это было нечто, – сказала Руна.
Меня осенила дикая мысль, и я протянула руку.
– Каталина Бейлор из Дома Бейлоров, Превосходная сирена.
Руна посмотрела на мою руку и осторожно ее пожала.
– Держись подальше от моей головы.
– Не трави никого из моих знакомых, и я так и сделаю.
– Потеря памяти необратима? – спросил Ривера.
– Не знаю, – призналась я.
– Мы будем за ним наблюдать, – сказал Ривера. – Полагаю, он рассказал вам все, что знает, а она слишком умна, чтобы поделить с ним чем-то, что приведет к ней. Сделаем вид, что мы купились на историю с подростками и вином, и оставим здесь охранников, как она и рассчитывает.
