Текст книги "Хранительница врат (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Шон закашлялся в кулак. Один из звуков подозрительно напоминал слово "брехня".

– Я смиренно прошу вашего прощения. Не заслуживая и не ожидая его, я лишь взываю к вашему сочувствию. И если мне выпадет честь быть прощенным, обещаю, что никогда более не повторю свой грех.

К несчастью для Арланда, мне уже приходилось встречаться с вампирами.

– Когда-то вампир из другого Дома говорил мне нечто весьма схожее. При этом он даже встал на одно колено.

– Вы простили его? – Арланд одарил меня еще одной улыбкой. Нет, улыбки вампиров нужно непременно запретить законом.

– Пока я над этим думала, он набросился на меня и попытался прокусить мне шею – поэтому нет. – Мне было пятнадцать лет, и, в то время, это стало мне хорошим уроком по манерам вампиров. Несмотря на их прекрасные лица и очарование, религию и церемонии, вампиры оставались хищниками. И вы рискуете жизнью, забыв об этом хоть на секунду, ведь они-то помнят.

Арланд открыл рот.

– Я не обижена на вас, милорд. Я просто понятия не имею, как поймать дахака. Или как его убить.

– Можно мне чаю? – попросила Калдения.

– Конечно. – Я прошла на кухню и достала из шкафчика ее любимую кружку.

– Сгодится ли для этого мощная винтовка? – спросил Шон.

– Какого типа? – поинтересовался Арланд.

– Снайперская модульная винтовка, – ответил Шон.

– Она стреляет металлическими пулями?

– Да.

– Как быстро?

– Настолько быстро, чтобы убить человека на расстоянии две тысячи ярдов.

– Не верится, – Арланд скривился. – Дахака, вероятно, помимо брони оснащен магнитными разрывателями, шлемом и у него очень плотный череп.

Я принесла чашечку лимонного чая для Калдении. Она взяла его, кивнув мне.

– Можно попробовать бронебойные, – размышлял Шон.

– Если позволите. – Калдения помешала чай. – Вы задаете неправильные вопросы.

– А какой вопрос был бы верным, Ваша Милость? – спросил Арланд.

– Кто-нибудь из вас нанимал хоть раз убийцу? – Калдения подняла чайную чашечку, удерживая ее длинными пальцами. Ее ногти, наманикюренные и идеально оформленные, все равно напоминали когти.

– Нет, – ответил Арланд.

Шон покачал головой.

– Полный беспорядок. Если нанимаешь кого-то для особого дела, тогда его потом придется уничтожить, а потом нанять еще кого-то, чтобы убить киллера...Это как домино. Конца не видно. – Калдения пожала плечами. – Хороший убийца всегда подложит соломки. Нечто вроде страховки, доказательства, которое позволит ему угрожать нанимателю в случае, если убийца почувствует для себя опасность со стороны нанимателя, который, если разумен, точно предпримет такую попытку.

– Замкнутый круг, – заметил Шон.

– Дилемма, – отозвалась Калдения, – Большинство нанимателей пытаются убить киллеров после проделанной работы, а большинство убийц, естественно, хотят остаться в живых. Теперь, зная это, спросите себя – зачем здесь дахака?

– Я вас не понимаю, – нахмурился Арланд.

– Почему он не вернулся на свою планету, кишащую другими дахака?

– Мы не знаем, точно ли это "он", – пробормотала я.

– Всегда одушевляй противника, – заметила Калдения, – Он хочет, чтобы ты считала его тупым животным. Почему он остался тут, в нейтральном мире, рискуя быть раскрытым, когда он может наслаждаться плодами своего труда на собственной планете, где ему ничего не грозит?

Хороший вопрос.

– Возможно, он не может отправиться домой? Может он в изгнании, но даже так, он бы не стал оставаться на одном месте.

Калдения кивнула и взглянула на Арланда.

– Напомните мне, что происходит, когда корабль входит в атмосферу вашей конкретной планеты?

– Порядок одинаков для всех шести планет Святой Анократии, – ответил Арланд. – Орбитальные силы вызывают корабль, который затем передает пароль через герб одного из Домов. Как только они садятся на территорию Дома, воздушные силы в свою очередь вызывают их. И снова герб передает пароль. Например, мы на неделю разрешили членам Дома Грон входить в нашу атмосферу, чтобы посетить все свадебные мероприятия.

О, нет.

– А герб Дома можно скопировать? – спросила я.

– Нет. Он генетически закодирован на каждого члена Дома и развивается вследствие действий его носителя. Это коммуникатор, зарядное устройство в экстренных случаях и много что еще. Вампир никогда не расстается с ...

Калдения улыбнулась в свою чашку.

Арланд умолк.

– Я идиот.

– У дахака есть герб Дома, – догадался Шон.

– Это единственный способ, которым он смог бы пройти через воздушную защиту Дома. Мы думали, что его кто-то протащил тайком, но не смогли обнаружить ни одной записи о корабле, который бы приземлялся или улетал в период убийства. Конечно, если у него был герб, мы и не узнали бы. Пропуск от герба Дома действует как ключ – открывает безопасный путь, но записей о том, какие были активированы, нет.

– Кажется, прокол в системе безопасности, – заметил Шон.

– Мы не любим, когда за нами следят. Если у дахаки герб, он мог спуститься в лесу, выйти, убить мою тетю и снова улететь.

Арланд напряг все мускулы на теле. Выглядел как кот, готовый атаковать. Глаза его горели красным.

– Так низко пасть, чтобы позволить чужаку завладеть собственным гербом. Это глубокое оскорбление Дома. Кто бы это ни сделал, он был в отчаянии.

– Верно, – отозвалась Калдения, – Наконец-то ты мыслишь в правильном направлении.

– Он все еще у него, – прорычал Арланд. – Герб все еще у него, иначе он бы не смог покинуть планету.

– Если он попадет к тебе в руки, ты узнаешь, кому он принадлежит? – спросил Шон.

– Да.

Арланд сверкнул клыками, а мне захотелось попятиться. Чудовище зарычала под моим стулом. Вот он, настоящий вампир. Неудержимый разъяренный убийца. Вот что делало их такими искусными воинами. Если бы они не воевали друг с другом, то уже давно бы смогли бы захватить свой уголок галактики.

– На Земле, когда мы кого-либо нанимаем, мы платим им половину наперед, – сказала я. – И половину после, когда работа выполнена.

– У нас точно так же, – кивнул Арланд.

– Выходит, если герб Дома все еще у него..., – начала я.

– Он ждет, когда его заберет владелец, – подхватил Шон. – Герб – его страховка. Дахака обменяет его на остальные деньги и отчалит. Только из-за этого он здесь и торчит. Он не может отправиться домой, потому что вампиры не станут лететь туда, а он хочет получить свои деньги.

– И он не может оставаться в Святой Анократии, ведь любого замеченного дахака тут же схватят, – сказал Арланд. – Вопрос в том, чей у него герб. Дома Грон или Дома Крэр?

Калдения подалась вперед, внезапно посуровев.

– Подумай. Подумай о своем дяде.

Арланд прищурился.

– Дахака хотел убить его. Почему? Вряд ли это убийство в драке, дахака уже победил дядю и ему ничего не надо было доказывать. Он не мог быть трофеем, потому что у наемников свой код, они не собирают трофеи, с тела моей тети ничего не было снято. Дахака убивает за деньги.

Картинка сложилась у меня в голове. Я посмотрела на Калдению.

– Бонус.

Она кивнула.

Арланд замер.

– Дахаке заплатили бы дополнительно за моего дядю. Сорен – отдельная цель. Если кто-то хотел вбить кол между Домами Крэр и Грон, то им это уже удалось.

– Но зачем платить еще и за дядю? По той же причине, если Грон несет ответственность за убийство, то смерть Сорена не имеет смысла. Он за Гронов и придерживается стойкой позиции со мной и в вопросах управления Домом, но он не задает тон политике. Если кто-то из Гронов хотел убить Сорена по личным соображениям, они бы вызывали его напрямую. В наемном убийстве нет чести.

Арланд уставился в никуда. Я прямо ощущала, как напрягся его мозг.

– Если Сорнена убрать, его собственность и контроль над солдатами перейдет к Ренадре. Она молода и неопытна, при обычных обстоятельствах, она, скорее всего, поддержит любое решение руководства Дома, но она также обожает отца, так что, если бы его убили и обвинили Дом Грон, тогда она искала бы мести.

– Ее бабушка по матери – Кровный Архимандрит Багряного Аббатства. До начала войны между Грон и Крэр, нужно разбить Пакт. Разорвать Пакт Братства может только разрешение от Рыцаря высокого ранга. Бабушка Ренадры подойдет. Ренадра – ее единственная внучка, и она к ней очень привязана. Она оказала бы ей такую услугу. Архимандрит благословила бы эту войну.

– А Дом Грон узнали бы об этом? – спросил Шон.

– Нет, – голос Арланда звучал тихо и злобно. – Не узнали бы.

– Ты уже знаешь, кто это, – уверенным тоном сказала Калдения, убеждая его. – Ты избегаешь ответа, потому что он приносит боль. Этот человек – родственник и друг. Но ты уже видел знаки, незначительные, шепотки недовольства, странное выражение на чьем-то лице. Не противься этому. Ты не можешь доказать, но дело не в доказательстве, ты просто знаешь.

Арланд уставился на нее. Его глаза горели ярким, насыщенным красным цветом, словно у рыси из кошмаров, глядящей из темноты на свою территорию. Волоски у меня на шее встали дыбом.

– Дахака ожидает своей оплаты, – произнес Арланд. – У предателя нет его герба, но он может отправить код, на который откликается герб. Так могу поступить и я. Таким образом мы находим своих погибших.

Калдения кивнула.

– Не все еще потеряно для тебя, мой мальчик.

– Что, если я ошибаюсь?

Она пожала плечами.

– Никто не победил, никто не проиграл. Но все же постарайся оказаться правым.

– И все же нас все еще двое против него и его Охотников, – заметил Шон.

– Трое, – возразила я ему.

Вампир и оборотень уставились на меня с одинаковыми выражениями лиц.

– Нет, – возразил Шон.

– Категорически нет, – согласился Арланд. – Вы теряете силы вне гостиницы.

– Так не дайте ему заманить вас подальше от нее, – заметила я. – Я вам понадоблюсь.

– Дина, нам двоим придется с ним бороться, – тихо проговорил Шон. – Охотники будут роиться вокруг нас. У Арланда есть броня, у меня – усиленная регенерация. У тебя – ни того, ни другого. Они заклинятся на тебе, и я мало что смогу сделать.

– Возможно, у меня есть кое-что, что поможет против Охотников, – сказала я. – Зависит от того, сколько денег я смогу собрать.

– Дом Крэр не бедствует, – отозвался Арланд.

– Я сообщу вам, когда мои запасы иссякнут.

Арланд кивнул.

– Если мы хотим заманить дахаку в ловушку, тогда потребуется тайное место, скрытое от свидетелей и небольшое, близко к отелю.

– За ее садом есть поле, – вспомнил Шон. – Оно изолировано и окружено деревьями со всех сторон.

– Да, там давным-давно был загон для лошадей. Забор снесли, но я продолжаю стричь траву, – отозвалась я. – Откуда ты узнал?

– Я нанес на карту местоположение твоей гостиницы, – сказал Шон. – Она на моей территории.

Ну еще бы.

– Я хотел бы осмотреть это пастбище.

– Я пойду с тобой, – отозвался Шон.

Отличная мысль. Сложно сказать, что может прийти в голову Арланду, останься он сам по себе.

Вампир направился к двери. Шон остановился у моего стула.

– Я не хочу, чтобы ты пострадала.

– Я ценю твою заботу.

Он нахмурился.

– Нам надо об этом поговорить. Наедине.

– Через полчаса, я отправляюсь за покупками. Можешь ко мне присоединиться.

Он кивнул и ушел вслед за Арландом.

Я допила остатки своего уже остывшего чая.

– Собираешься за покупками? – спросила Калдения.

– Да, Ваша Милость.

– Хочешь, продиктую список?

– Нет, спасибо. – Я поднялась. Надо одеть что-то еще, кроме балахона. Если повезет, эта поездка просто опустошит мой кошелек, и мои конечности останутся целыми.

– Дина?

Я обернулась.

Пожилая женщина улыбнулась.

– Почему ты им помогаешь?

– Потому что безопасность гостиницы и ее гостей сейчас под угрозой.

– А то, что они оба сердцееды, не имеет с этим ничего общего?

– На них очень приятно посмотреть. Но дахака угрожал мне в собственном доме. Такого я не потерплю, – злобный тон моего голоса удивил меня.

Калдения тихо засмеялась.

Я пошла одеваться. Мне понадобится хорошая обувь.

Глава четырнадцатая.

Я оделась и уже была готова, когда в дверь отеля вошел Шон. Он увидел меня, и его брови изогнулись. На мне была темно-фиолетовая футболка, джинсы и тяжелые ботинки. Еще я надела пояс с огромным ножом на нем.

Я подняла свой балахон и накинула его поверх одежды. Будет жарко, но ничего не поделаешь.

– Где Арланд?

– Златовласка решил пройтись по лесу, чтобы "ощутить поле битвы". Он не уйдет из отеля и обещал защищать его "все силой своего тела". Я сказал, что если он напорется на неприятности, то пусть споет, тогда все лесные существа придут ему на помощь. Не думаю, что до него дошло.

– Ты готов? – спросила я.

– Конечно.

Я взяла огромный серый плащ с кресла и протянула ему. Он подошел.

– Зачем?

– Потому что, если никто не знает, какое оружие у тебя есть и где твои деньги, то и не нападет.

– Мне стоит ожидать нападения?

– Не стоит исключать такую возможность.

Я накинула плащ ему на плечи и застегнула спереди. Он скрывал его от шеи и до пят.

Я подняла взгляд и увидела, как он смотрит на меня своими янтарными глазами. Это была ошибка. Его глаза пленили меня, манящие, полные неизведанной дикости, опасные, но такие заманчивые. Они всегда были такими, обычно он просто слегка скрывал их, особенно после появления вампиров. Я улавливала это краем глаза, словно картинку волка, бегущего меж деревьев, но сейчас, без предупреждения, волк появился и уставился на меня с любопытством, словно бросая мне вызов – более пристальный взгляд.

Меня словно ударило молнией.

Я стояла слишком близко.

И касалась его.

Шон не был волком, которого можно укротить. Не стоило мне смотреть ему прямо в глаза.

– И куда же мы идем за покупками? – тихо спросил он. Его губы слегка изогнулись.

Он точно знал, что делает, смотря на меня таким взглядом.

Я опустила руки, отступила и улыбнулась.

– В Баха-чар. Следуй за мной.

Я подняла метлу, схватила рюкзак с пола и прошла по коридору. Чудовище бежала впереди меня. Горящие ярко-голубые разломы тонкими нитями образовали проход, а метла повисла в воздухе, превращаясь в узловатый посох. Лезвие острым полумесяцем на сфере размером с кулак появилось на одном из концов посоха. Я одела рюкзак и поерзала, пытаясь удобнее распределить его вес на спине.

– Давай понесу, – предложил Шон.

– Нельзя. Ты мой телохранитель. Твои руки должны быть свободны.

– Это же не сумочка. Я его не в руках нести собираюсь. – Он поднял руки. – Я на спину одену.

Судя по его лицу, будет легче уступить ему. Он же не успокоится, пока не заберет у меня рюкзак.

Я передала ему поклажу.

– Почему надо все время все усложнять?

– Только в важных вопросах. – Он закинул рюкзак на плечо.

– Оставайся рядом. Никуда не сворачивай. Пожалуйста, не начинай драк. Если кто-то нападет, его можно убить, хотя не стоит использовать максимум силы, я буду благодарна, если ты сдержишь себя.

Перед нами распахнулась дверь. Яркий свет пролился в коридор.

– Готов?

– Всегда готов.

Я махнула рукой в сторону двери. Он прошел в нее, и я ступила в свет вслед за ним.

***

Жара окутала меня, сухое безжалостное тепло саванны в середине периода засухи. На мгновение я видела только яркое солнце, заполнившее все пространство золотым светом со странным лавандовым оттенком. Потом широкие бледно-желтые плиты, лежащие на дороге, появились передо мной.

Секунду спустя, я увидела высокие здания по бокам улицы. Построенные из песочного цвета камня и украшенные геометрической плиткой, они простирались к небу пятнадцатью этажами, каждый из которых был оснащен террасой, балконом, козырьком или мостиком, отделанными теми же геометрическими плитками и растениями. Там и тут яркие бордовые, золотые и бирюзовые флаги колыхались на ветру между странных лиан, висящих на стенах. Мы стояли в заброшенной аллее. Сверху что-то загудело.

Шон моргнул и посмотрел на меня.

– Это взаправду?

Я закрыла дверь отеля и пошла вниз по аллее.

– Догоняй, мистер Волк.

Аллея сужалась, изгибаясь, и превращалась в улицу.

Шон замер.

Перед нами расстилалась оживленная улица шириной в шесть полос. Здания с террасами поднимались по обеим ее сторонам, их тисненые балки и балконы были наполнены зеленью.

Каменные мостики пересекали улицу, опасно возвышаясь над ней. Там и тут торчали торговые прилавки под яркими тканевыми навесами, в них продавали странные фрукты в украшенных корзинках, запчасти для роботов, высококлассную кибернетику, духи, краски, существа в клетках, оружие и драгоценности. Открытые двери под светящимися вывесками заманивали покупателей, а продавцы махали голографическими картинками своих товаров прямо в толпу на улице.

Посреди всего этого роилась масса существ, разноцветных, непохожих друг на друга и громких. Некоторые были людьми, кто-то пушист, другие завернуты в броню или ткани. Воздух вибрировал сотнями спорящих голосов, а звуки ботинок, копыт и когтей царапали по плитке. Бриз приносил ароматы готовящегося мяса, кислых и горьковатых пряностей, а еще смесь странного запаха от толпы.

Наверху, в фиолетовом небе, поднялась огромная, почти прозрачная планета бледно-лавандового цвета. Массивные куски ее висели без движения, отделенные от основной массы, словно она была сделана из глины, и кто-то разбил ее края точным ударом молотка.

– Что это? – прошептал Шон рядом.

– Ноуд. Это Баха-чар. Место, где покупают.

Он выглядел потрясенными до глубины души. Его ноздри раздувались. Должно быть, разбирал незнакомые запахи. Я посещала Ноуд с пятилетнего возраста. Для меня это было необычно, но знакомо. Для него, со всеми этими звуками, запахами и существами, должно быть, было ошеломительно.

– Идем. – Я вошла в толпу. Он последовал за мной. Мы свернули направо и прошли в общем потоке. Чудовище семенила впереди нас, явно во главе отряда.

Слева небольшое существо в капюшоне метнулось сквозь толпу. Высокая, очень костлявая женщина, завернутая в тысячи серебряных цепочек, бежала за ним с криками. Существо вильнуло и бросилось вправо. Женщина попыталась догнать его и врезалась в высокого прохожего в плаще. Он развернулся, морда его напоминала смесь динозавра и человеческого лица, и прыгнул на нее. Они вцепились друг в друга, катаясь по земле. Толпа расступилась, но движение продолжилось, оставляя их рычать и огрызаться.

– Миленькое местечко, – заметил Шон.

– Что бы ты не искал, ты найдешь это на Баха-чар, – сказала я. – В том числе и проблемы.

Мы пересекли улицу и свернули налево, в один из переулков, который был ненамного меньше самой улицы. Здесь было поменьше народу. Слева и немного впереди шагали плечо к плечу двое мужчин. На первом были кожаные штаны и белая рубашка с широкими рукавами, а сверху кожаный жилет.

Широкий кожаный нарукавник скрывал его левое предплечье. Его волосы, редкого светлого оттенка, почти золотые, свисали в хвосте на спину. Он двигался с аристократической элегантностью, в идеальном балансе. При взгляде на него представлялось, что, если бы дорога внезапно превратилась бы в узкую веревку, он не сбился бы с шага. Мой отец тоже так двигался. Я немного ускорилась. Мы поравнялись, и я увидела тонкий меч на его запястье. Так я и думала. Опытный боец.

Я кинула взгляд на его лицо и моргнула. Он был невероятно красив.

Мужчина слева был покрупнее, с широкими плечами и телом, выражающим агрессию. Он не шел, он охотился, по его походке было видно, что он очень силен. Его каштановые волосы выглядели так, словно он встал с кровати, провел по ним рукой и так и ходил весь день. На нем были темные штаны и черная кожаная куртка, похожая больше на камзол, чем на косуху. Рваный шрам пересекал его левую щеку, а когда он повернул голову, его глаза засияли желтым. Интересно.

– Вечно с тобой проблемы, – сказал шатен.

– Некоторым из нас приходится думать о безопасности мира, – откликнулся блондин. Узкая улыбка изогнула его губы.

– Я отдал миру восемь лет своей жизни, пусть подавится, – резко ответил его компаньон. – Еще далеко?

Худощавый поднял левую руку. Ястреб спикировал вниз и сел на его наруч.

– Почти дошли. Два квартала осталось.

– Хорошо. Возьмем эту фигню и домой.

Они свернули в переулок.

– Птица пахла мертвечиной, – сказал Шон.

– Мертвечиной?

Он кивнул.

– Пару дней точно мертва. Скажи-ка, зачем жить на Земле, если можно жить здесь?

– Кто-то ездит в экзотические места на каникулы и влюбляется в них. Кто-то даже остается и, когда новизна ощущений смывается, они обнаруживают, что на новом месте так же сложно и обыденно, как и на прежнем. Другие же приезжают, проводят время и говорят: "Мило, но я скучаю по дому, пора уезжать". Земля – это дом. Нет неба красивее, травы зеленее и нет места, такого как она.

Шон задумался над этим.

Мы пару раз свернули направо и остановились у огромного здания. Прямоугольный вход виднелся посередине, словно пасть животного. В нем стояла серокожая женщина. Ее темные волосы спускались ниже талии тонкими дредами. Она смотрела на нас золотистыми глазами, а увидев меня, заулыбалась, показав рот, полный заостренных зубов.

– Здравствуй, Дина.

– Здравствуй, саар а. Торговец примет меня?

– Нуан Сее всегда уделит тебе время. – Саар а отступила в сторону. – Заходите.

Фойе переходило в просторную комнату. Большая квадратная плитка, серая, с уже знакомым геометрическим рисунком была выложена на полу и на стенах. Зеленые, голубые и темно-фиолетовые растения росли то тут, то там в украшенных горшках. На дальней стене из длинного проема по плиткам с мягким журчанием лился водопад двадцать футов вниз прямо в узкий бассейн.

Низкий столик, вырезанный из цельного куска вулканического стекла, стоял слева, окруженный удобными темно-фиолетовыми диванчиками. Саар а провела нас к нему, улыбнулась, показав акульи зубы, а потом встала у стены. Мы не садились.

– Кто она? – тихо поинтересовался Шон.

– Я лишь пару раз встречала ее народ, они живут уединенно и обычно не выходят из своего мира. Могу сказать, что саар а должна быть действительно хороша, чтобы служить Торговцу. На Баха-Чар сотни продавцов, но только несколько дюжин являются Торговцами. Они занимаются крупными сделками, и чтобы таким стать, надо иметь большой ассортимент и приличную выручку. Некоторые из них специализируются на больших объемах доставок. Некоторые, как Нуан Сее, занимаются редкими видами товаров. В общем, если тебе нужно что-то редкое или в большом объеме, и ты не можешь купить это на улице, ты идешь к Торговцу.

– Что расскажешь об этом особенном Торговце? – спросил Шон.

– Нуан Сее тщеславный, привередливый и капризный, – я взглянула на саар а. – Я что-нибудь упустила?

Острые зубы ослепительно сверкнули.

– Легко возбудимый.

– И это тоже. Еще он богат и очень уважаем, и, если он не может достать вам то, что вы просите, значит, вы просите о невозможном. – Не исключено, что Нуан Сее нас слышал, а немного лести никогда не помешает.

Прозрачная лавандово-голубая занавеска справа раскрылась и появилось существо. Оно шло прямо, но едва достигало четырех футов до кончиков своих шестидюймовых рысиных ушей.

Короткая, серебристо-голубая шерсть покрывала его тело мягким бархатом, на спине виднелись светло-золотистые пятна, а живот был почти белым. Его морду можно было назвать кошачьей, если бы не продолговатый нос, похожий на лисий пятачок. На нем был шелковый фартук и украшения, сделанные из ракушек кремового и голубого цвета. Его широкие круглые глаза бирюзового цвета светились умом и живостью.

Он улыбнулся мне, показав острые зубы.

– Дина. Проходи, присаживайся, присаживайся.

Мы сели.

Он посмотрел на Шона.

– Вижу, вы наконец наняли саар а.

– Он друг, – ответила я. – Мне не нужен телохранитель. Моя скромная персона не столь важна, как Нуан Сее.

Торговец улыбнулся.

– Мне всегда нравилось общаться с вами. Вы очень славная. – Вдруг его пушистое лицо омрачилось. – Есть какие-либо новости по поводу родителей?

– Нет.

Он кивнул.

– Я держал ухо востро, но ответов не было, лишь перешептывания, слишком незначительные, чтобы принимать их в расчет. Если что-то услышу, передам тебе.

Это слово дорого мне обойдется, но я заплачу за него, независимо от того, какую цену назовет Нуан Сее.

– Чем вам может помочь ваш покорный слуга?

– Я хотела бы приобрести жемчужины Ананси.

Нуан Сее подался вперед, а в его глазах загорелся хищный огонек. Он взволнованно улыбнулся, обнажив острые клыки.

– Оооо. Вы собираетесь кого-то уб...бить. Кто это? Я его знаю?

– Скорее всего, нет.

Его смех был похож на чих кошки. Он махнул лапо-руками.

– Хорошо, хорошо, храните свои секреты при себе. Чем собираетесь платить?

Я захватила с собой пару вещей. Мои родители торговали с Нуан Сее, поэтому я с детства видела, как заключаются сделки. Товары вроде золота и драгоценных камней ничего не значили для торговца раритетами. В конце концов, золото – просто металл, который можно найти в сотнях миров. Нуан Сее желал же заполучить нечто уникальное и редкое. Что-то окутанное легендой. А чтобы расплатиться за жемчужины Ананси, это что-то должно было быть очень особенным.

Шон протянул рюкзак. Расстегнув молнию, я вытащила три больших бутылки. На каждой была наклеена большая желтая этикетка с портретом пожилого мужчины, курящего сигару.

– Бурбон пятнадцатилетней выдержки, из семейных запасов. Лучший бурбон во всем Сан-Франциско. Его почти невозможно достать.

В качестве начала торгов, это не было настолько плохо. Мне чуть ли не вечность пришлось доставать этот бурбон, и я точно знала, что Нуан Сее торговал алкоголем с дюжиной планет. Так я доказала, что могу найти нечто редкое.

Нуан Сее с восторгом наклонился вперед.

– Любопытно. Четыре жемчужины. Для вас пять. Ваши родители всегда приносили мне лучшие вещи, в честь их памяти я буду щедр.

Пять недостаточно. Он хотел бурбон, но не столь сильно. Пришло время для кое-чего стоящего. Будем надеяться, он отлично сработал.

Взяв рюкзак, я извлекла из него маленькую баночку, обернутую в пузырчатую упаковку. Разорвав ее, я поставила банку на стол. Нуан Сее всмотрелся в вязкую желтую жидкость, находящуюся в ней.

– Что это?

– Сокровище. – Наклонившись вперед, я подвинула баночку. Ее осветил луч солнца, и жидкость запылала, как литое золото.

Глаза Нуана Сее загорелись.

– На Земле, в далеких южных краях близ экватора, лежит кристально-голубое море. У его северного побережья, где соприкасаются два континента, раскинулась безводная равнина. По мере удаления от воды, равнина превращается в бесплодные холмы и труднодоступные горы. Между гор скрываются вади – узкие плодородные долины, отгороженные от остального мира. Это древняя земля, названная в честь беспощадного воителя. Легенда гласит, что он был столь жесток в сражении, что для врагов схватка с его армией была равнозначна смерти. Они назвали это место Хадрамаут, что означает "приход смерти".

Нуан Сее внимательно слушал.

– Дважды в год простые крестьяне проделывают тяжелый путь сквозь эти горы, как делали их предки на протяжении семи тысяч лет. Они взбираются по тайным тропам на восток, к восходящему солнцу, пока не достигнут долины, где растут деревья сидр. Они священны для многих религий. Мусульманам они известны как райские деревья. Христиане верят, что, когда Человека Бог изгнал из Садов Эдема, именно плоды деревьев сидр изначально помогли ему выжить. Их корни так глубоко простираются в землю, что они могут выдержать самую тяжелую засуху или потоп. Каждая часть дерева лечебна, каждый лист бесценен. Но крестьяне не берут их. Аккуратно, с опаской они собирают мед у пчел, которые кормятся пыльцой тех деревьев и пускаются в обратный путь, полный опасностей. Сидровый мед, который они приносят, лечит многие болезни. Это суть той древней и дикой земли. Ее жизненная сила. Нет ничего более редкого и ценного.

Нуан Сее посмотрел на банку.

– Двенадцать.

Я поднялась.

– Прошу прощения. Я не осознавала, что к великому Нуан Сее пришли тяжелые времена. Простите меня. Я не хотела оскорбить вас.

Нуан Сее зашипел на оскорбление. Я взяла флягу.

– Двадцать, – рявкнул он.

Я усиленно размышляла над банкой, стоящей передо мной. Словно по канату над пропастью. Если сделка не удастся, понятия не имею, что дальше делать.

– Я в большой нужде. Это единственная причина, по которой я готова с ним расстаться. Я ставлю свою жизнь, Торговец. Вы знаете мою цену.

– Тридцать две, – прошипел он, – Ни больше, ни меньше. Это моя окончательная цена.

Я подождала пять мучительных секунд.

– Договорились.

Двадцать минут спустя мы покидали склад Нуана Сее, толкая тяжелую тележку. Внутри, в запечатанных клетях, лежали жемчужины Ананси. Тридцать две. Достаточно, чтобы убить батальон "морских котиков". Может, даже два.

– У "морских котиков" есть батальоны? – спросила я.

– Нет. У котиков команды, составляющие группы боевых действий. Каждая команда состоит из нескольких отрядов, обычно из шести. Батальоны у пехоты. Хоть что-то из твоей истории было правдой?

– Насчет меда? Да. Это самый дорогой мед в мире, и он собран в Йемене.

Он хмыкнул.

– Во сколько он тебе обошелся?

– В этой банке один килограмм или два фунта с хвостиком. Изначально он стоит девяноста долларов за фунт, а с учетом транспортировки, доходит до двухсот пятидесяти за банку. Конечно, нужно еще знать, где купить настоящий мед...

Шон уставился на меня.

– Что?

– Двести пятьдесят баксов?

– Ну, это же мед, не белые трюфеля. У него есть ценовой предел.

– Что произойдет, когда он узнает, что ты продала ему банку меда, которую он мог купить за двести пятьдесят долларов?

– Я продала ему самый редкий и дорогой мед на Земле. Как и рекламировала. Он использует мою историю, чтобы перепродать за тысячи в любой валюте, которой пожелает. Если он решит, что я обхитрила его, то будет уважать еще больше.

Шон покачал головой.

– Кроме того, если бы что-то пошло не так, ты бы ринулся спасать меня. Уверена, порычи ты так грозно...

Шон остановился и уставился вниз по аллее. Я прислушалась. Тихая прекрасная мелодия печально играла на ветру. Она раздавалась из темной арки прямо перед нами. Шон толкнул тележку вперед, забыв про меня, и остановился у двери.

В проеме, облокотившись, стоял мужчина. Высокий, широкоплечий, с гривой седых волос, он смотрел на нас из тени. Отразившийся в его глазах свет полыхнул сигнально-желтым огнем. Оборотень.

Рядом со мной замер Шон. Он не испугался. Просто стоял, в ожидании, свободно, готовясь к чему-то, наблюдая и слушая.

– Какой взвод? – обратился к нему мужчина.

Шон не ответил.

– Я задал вопрос, солдат. Где ты базировался?

– Форт Беннинг, – ответил Шон. – Я не сражался в твоей войне. Я боролся за свою страну в моей.

Мужчина сделал шаг вперед. Погода и возраст сделали его черты резкими. Он выглядел старым, потертым по краям словно старый пистолет, и таким же смертельным. Мужчина тяжело выдохнул.

–Альфа. Тебе должно быть не больше тридцати. Значит, родился на Земле. – Он слегка оперся на дверной проем. – Что ж, вот это да. Мы все-таки смогли дать им живучее потомство. Заходи. Ты – работа всей моей жизни. Не надо меня бояться.