Текст книги "Хоботок по прозвищу Слоняйка"

Автор книги: Ико Маран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Кто там шепчется? – спросил Хоботок.

– Никого там нет, просто это листья шелестят в траве, – ответил Сийм чуть слышно.

Дальше он уже пошел крадучись, время от времени останавливаясь и озираясь.

Хоботок понял, что тут кто-то есть, и тоже насторожился. Вдруг он почуял незнакомый запах. Он еще никогда такого не нюхал, но он точно знал, что это очень вкусный запах, потому что он привлекал, манил, просто притягивал за хобот к себе.

Шаг у Хоботка стал легким, танцующим, он, словно игрушечное облако, парил над длинной белой дорожкой.

Дорожка кончилась – дальше росла трава. Кустов уже не было, а были тонкие стволы деревьев и был очень вкусный запах. Но что именно так пахло, не было видно. Хоботок внимательно огляделся вокруг, затем взглянул вниз – на траве лежали черные тени, а на них копошились яркие желтые пятна. Хоботок понюхал их – нет, это пахли не пятна! Вернее, пятна пахли, но так, как пахнет нагретая солнцем земля, а не так, как очень хорошая вещь.

– Что так пахнет? Откуда пахнет? – спросил Хоботок.

Но и Сийм этого не знал. Он также недоуменно смотрел по сторонам. Тут снова послышался шепот, но на этот раз уже откуда-то сверху. Хоботок задрал голову. Сияющее синее небо опустилось так низко, что его почти можно было потрогать хоботом, только чуть-чуть не доставало. А в этом сияющем небе тихо покачивались ветки с темно-зелеными листьями, а среди листьев висели синенькие шарики. Оказывается, они-то и шептались. А теперь эти шарики и вовсе запели:

 
"Мы сливы, мы сливы,
очень сладкие сливы.
Стряхните нас с ветки и съешьте,
затем мы сюда вас и звали".
 

5.

Сийм и Хоботок решили устроить соревнование: кто быстрее съест десять слив. Но как только они доходили до трех, каждый раз сбивались со счету и приходилось начинать все сначала.

Когда Сийм почувствовал, что в него больше не лезет ни одна слива, он сказал:

– Давай сделаем так, будто мы выйграли.

Хоботок ничего не ответил, потому что его неожиданно сморил сон. У него был такой характер, что как только он наедался, глаза у него сами закрывались, хобот поникал и в голову ему ударял сон.

Сийму пришлось долго трясти своего друга, прежде чем тот открыл глаза и спросил:

– Ты чего пихаешься? Что я опять неправильно сказал?

– Ты так храпишь, просто невыносимо! Проснись же наконец! Я покажу тебе колодец! – возбужденно говорил ему Сийм.

Хоботок вмиг был на ногах.

Сийм прошел мимо сливовых деревьев, протиснулся сквозь высокий кустарник и остановился перед толстой серой трубой, которая торчала из земли.

Труба была сверху прикрыта крышкой, на крышке стояло ведро, а от ведра тянулась цепь. Другой конец цепи был намотан на круглое бревно, а в него была вставлена рукоятка. А еще от бревна шли в землю два толстых столба.

Сийм показал пальцем на странную серую трубу и боязливо сказал:

– Это колодец.

– А что он делает? – также боязливо спросил Хоботок.

– Колодец глубокий, – ответил Сийм. – Если ребенок в него свалится, он может утонуть.

– А это плохо, если ребенок утонет?

– Это очень плохо. Тогда он не сможет кушать сливы, не сможет играть, не сможет ездить на автобусе. Он сможет только спать и много думать.

– Я бы не хотел утонуть, – решил Хоботок.

– Тогда тебе нельзя заглядывать в колодец.

– А как в него заглядывают?

Сийм осторожно приблизился к колодцу, встал на цыпочки и радостно воскликнул:

– Люк открыт!

Затем он огляделся вокруг, заметил в тех самых кустах, сквозь которые они пролезли, старое ведро. Он подтащил его к колодцу, опрокинул вверх дном и встал на него. Потом набрался храбрости и заглянул в люк.

– Как там жутко, – сказал Сийм дрожащим голосом. – Так жутко, что даже смотреть страшно.

– Покажи мне тоже, – стал упрашивать Хоботок, который стоял внизу, на земле. – Я тоже хочу посмотреть, как бывает так жутко, что даже смотреть страшно.

Пришлось Сийму поднять Хоботка и усадить на краешек люка. Он стал поучать Хоботка:

– Только смотри – не свались в колодец. Не то нам обоим влетит.

– Не свалюсь, – пообещал Хоботок и придвинулся еще поближе к краю, заглянул вниз, потряс головой и подождал, когда ему тоже станет жутко. Но жутко почему-то не становилось, Колодец был внутри совсем не страшный. Только чем глубже, тем уже и темнее он становился. На дне колодца было светлое окошко. Из него смотрели на Хоботка мальчик со знакомым лицом и игрушечный слоник.

– Кто смотрит на нас из колодца? – спросил Хоботок.

Сийм тоже не знал, кто живет в колодце. А если бы и знал, то не смог бы ответить: так он был скован страхом. Из колодца веяло прохладой, сыростью, коричнево-зеленым сумраком… и еще чем-то. Это "что-то" тихонько тянуло его вниз. Оно прямо-таки звало, манило…

– Сийм, кто там на дне? – снова спросил Хоботок. Но и на этот раз Сийм не ответил. Хоботок крикнул в колодец:

– Кто вы такие?

– А-к-и-и-е! – ответили снизу.

Хоботок не разобрал ответа. Потому что колодезный мальчик и колодезный слоник были очень глубоко. И он крикнул:

– Идите к нам!

– Иди сам! – позвал в ответ колодезный слоник.

(((

А у него самого было такое лицо, будто он хочет сказать Хоботку что-то очень важное.

Хоботок никогда в жизни не разговаривал с колодезными слониками, поэтому ему было очень интересно, что тот ему скажет.

Хоботок заявил Сийму:

– Я ненадолго прыгну в колодец.

Сийму от этой мысли стало так жутко, что он только смог пролепетать:

– Н-н прыгай!

Хоботку же послышалось: «Прыгай, прыгай!» Он набрал в себя побольше воздуха и прыгнул в колодец.

Сийм видел, как его хорошенький толстенький слоник делается все меньше и меньше, как он ударяется в светлое окошко, как это окошко вместе с колодезным мальчиком и колодезным слоником разбивается на мелкие осколки. Больше Сийм ничего не видел. Он закричал.

6.

Потом только и разговоров было, что о Хоботке. Как, мол, он невозмутимо плескался в воде, когда все сбежались на крик Сийма, как он ловко прыгнул в ведро, которое спустил ему в колодец папа и как, вылезая из него и отфыркиваясь, деловито сказал:

– Ну и водичка – прямо ледяная!

Все в один голос решили, что Хоботок чрезвычайно смышленый игрушечный слоник. Когда все сели кушать торт, мама усадила Хоботка между Сиймом и собой и время от времени гладила его по голове. И, конечно же, Сийма тоже.

Сийм сидел притихший и растроганный. Он наблюдал, как солнце перебирается с ветки на ветку, и смотрел на всех с умилением и нежностью. – «Как это странно, – думал он. – Если ребенок немножко набедокурит, то его бранят, а если сильно набедокурит, то все очень ласковы с ним».

Если теперь кто-нибудь его будет бранить, он тоже прыгнет в колодец. Тогда мама схватит его на руки, прижмет к себе так крепко, что трудно будет вздохнуть, и воскликнет:

– Сыночек мой, родной, ведь ты мог утонуть!

И тогда Сийм почувствует, как он дорог маме… Но в колодец он пока прыгать не будет. Вдруг еще и вправду утонет. Тогда мама тоже будет его обнимать, но от этого уже нет никакого толку, потому что тогда Сийм уже ничего не будет видеть и слышать.

– Папа, мертвый человек может только много думать, да? – спросил Сийм.

За столом все замолчали. Наконец папа сказал:

– Нет, думать он тоже не может.

– Он может только спать?

– Нет, и спать он не может.

– Но храпеть-то он может? – спросил Хоботок.

Папа покачал головой.

Сийм все же правильно сделал, что не прыгнул в колодец.

7.

Когда возвращались домой, было уже совсем темно. Но в автобусе было не совсем темно, а только немножко темно, потому что под потолком горели две маленькие лампочки.

Сийм и Хоботок так устали от приключений этого длинного дня, что решили вздремнуть. Но только они закрыли глаза, как автобус круто повернул, и Хоботок закричал:

– Смотри, какая-то большая и красная вещь бежит за нами!

Взошла луна. Она низко плыла над лугом, догоняя автобус.

– Это луна, – сказал Сийм. – И она не бежит, а катится, потому что она круглая… Папа, куда луна катится?

– Она катится на небо, потому что ночью должна освещать землю. Совы, соловьи и ночные птахи не могут в темноте обучать пению своих деток. А это было бы очень обидно.

И верно, луна поднималась все выше и постепенно становилась все светлее и желтее. Невысокие зубчатые деревья, что росли у дороги, были видны ясно, как днем. Только они были не зеленые, а такие блестящие.

Потом снова побежали деревья, потом река, потом снова деревья и луг. Этот луг был очень просторный, и на нем росли огромные темные блестящие деревья. А луна прыгала от одного дерева к другому. То дерево, за которым она как раз пряталась, красиво светилось. Каждое дерево отбрасывало длинную черную тень, и Сийм смотрел, как эти тени медленно двигались, будто часовые стрелки.

Сийму очень понравился луг, залитый лунным светом. Ему так хотелось бы побегать по блестящей траве среди темных деревьев, но он даже и не стал просить разрешения у папы, потому что ночью детей никогда не выпускают играть… Вот если бы днем было темно и светила луна, тогда – другое дело.

Изредка за окном мелькали дома… А потом снова побежали деревья, еще выше и пышнее, чем раньше. Луна отчаянно барахталась, чтобы выбраться из них.

Хоботок, который все это время сидел молча, вдруг закричал:

– Смотри, Сийм, луна едет со мной. Потому что она должна ночью светить в мое окошко.

Сийм бы сам до этого не додумался. Он считал, что луна катится с ними просто так, потому что им по пути. Открытие Хоботка его обрадовало. Но мама сказала:

– Это только кажется, что луна едет. На самом деле едем мы.

Сийма расстроило такое будничное объяснение, а Хоботок и вовсе не захотел мириться с ним. Он стал капризничать, топать ногой по сидению и твердить:

– Все равно луна со мной едет. Луна все равно едет со мной. Луна мой друг, я знаю.

На это мама недовольно сказала:

– Хоботок, что все это значит?

Хоботок умолк, но продолжал топать ногой. Тогда мама сказала:

– Я вижу, тебя нельзя никуда брать с собой.

Хоботок испугался.

Мама продолжала:

– Ты не слушаешься старших. А что самое ужасное – так это твои замечания насчет посторонних людей! Прежде чем сказать, надо подумать.

Тут Хоботок долго-долго думал и сказал:

– Это только казалось, будто у тети на голове грелка для кофейника, правда? Это оттого, что мы двигались. А на самом деле…

– На самом деле вздремни-ка лучше, – сказала мама и склонила голову Хоботка к себе на колени.

8.

Когда автобус остановился, Сийм уже сладко спал. Его пришлось на руках отнести домой. Проснулся он лишь тогда, когда оказался с Хоботком уже в постели. Их обоих разбудила луна. Она щекотала у них за ухом до тех пор, пока они не проснулись, и объявила:

– Видите, я пришла к вам!

Сийм от изумления сел в кровати и спросил у Хоботка:

– Слоняйка, ты откуда знал, что луна наш друг?

Хоботок взялся кончиком хобота за лоб – он так всегда делал, когда не мог сходу что-то вспомнить – немного посопел и сообщил:

– Мне это сказал колодезный слоник. По правде говоря, я затем и прыгнул в колодец, чтобы он смог мне это сказать.

– А солнце тоже ходит с нами. Каждый день оно светит в нашем дворе, а сегодня, когда мы поехали в Виймси, оно было там. Солнце тоже наш друг, да?

Хоботок, у которого уже слипались глаза, кивнул:

– Угу, солнце тоже наш друг, потому что оно круглое…

Сийм блаженно откинулся на подушку, накрыл одеялом Хоботка и заснул.

Хорошо засыпать, зная, что солнце и луна твои друзья.

Плохой день, который хорошо закончился

1.

Сийм с закрытыми глазами стоял на ступеньках крыльца, но ясно видел весь двор: куст сирени, поленницу дров, каштан за забором соседнего дома. Все предметы вокруг странно блестели, будто в лунном свете.

– Я сейчас спрыгну с крыльца, – сказал себе Сийм.

– Прыгать вредно для здоровья, – произнес знакомый голос. – Давай лучше полетим.

– Человек не может летать, – ответил Сийм.

– Если я научу, то сможет, – сказал Хоботок и хитро улыбнулся. – Ты хочешь летать, как самолет или как воздушный шар?

– Как воздушный шар, – ответил Сийм. Потому что он не хотел гудеть. И тарахтеть тоже не хотел.

– Как синий воздушный шар или как красный? – продолжал расспрашивать Хоботок.

– Как красный, – нетерпеливо ответил Сийм.

– Тогда это очень просто, – сказал Хоботок. – Слегка разгонись, потом лягни задними ногами, будто ты хочешь прыгнуть очень далеко, и тогда ты взлетишь. На всякий случай я тебе покажу, как это делается. Смотри внимательно!

Сийм смотрел во все глаза.

Хоботок действительно лягнул задними ногами, поднялся в воздух и плавно полетел через двор к кусту сирени. А так как Хоботок летал как красный шар, то весь стал прозрачным и красным. Неожиданно он приземлился рядом с Сиймом и сказал:

– Теперь твоя очередь.

Сийм тоже лягнул и вместо того, чтобы опуститься на землю, как это обычно бывало с ним, когда он прыгал с крыльца, он плавно полетел к кусту сирени.

Какое это было блаженство! Это было гораздо приятнее, чем плескаться в теплой ванне. Сийм летал бы всю жизнь! Но… к его огорчению, у куста сирени он приземлился. И тут же испугался: а вдруг это было понарошку, а не на самом деле? Вдруг то, что он летает, он увидел во сне?

Сийм бегом вернулся на крыльцо, снова прыгнул и… снова запарил в воздухе. На этот раз его восторгу не было границ, потому что теперь он уже не сомневался, что это на самом деле. Теперь, стоит ему только захотеть, и он сможет то, чего другие не могут: парить, парить, парить! И этой чудесной вещи научил его не кто-нибудь, а его же собственный сыночек!

Сломя голову, Сийм помчался в дом, чтобы поделиться своим счастьем и гордостью с мамой.

Но он не нашел сразу мамы – все комнаты были почему-то незнакомыми, очень большими и мрачными.

2.

Мама на кухне подвешивала липучку для мух. Она повесила ее прямо у форточки, чтобы муха, как только влетит, тут же прилипла к ленте. А если влетит еще одна муха, то и она прилипнет.

Сийм вбежал на кухню с Хоботком под мышкой и стал с жаром рассказывать:

– Мама, мама, Хоботок научил меня летать!

– Летать? Это как же? – спросила мама.

– Очень просто: я становлюсь на ступеньке крыльца, отталкиваюсь ногами и лечу к кусту сирени, как воздушный шар.

– Когда же ты так летал?

– Только что!

– Ты только что встал с постели… Все это ты увидел во сне, сынок!

Сийм насупился. Действительно, он был в ночной рубашке и босиком, как всегда со сна. Видно, мама была права. Но ведь Сийм все же летал.

– Я тоже вначале думал, что это во сне, – убежденно сказал он. – Но я летал несколько раз, и это было на самом деле. Правда, Хоботок?

Хоботок, все еще сонный, вздрогнул под мышкой у Сийма, кивнул и сказал:

– Да, я тоже только что встал с постели.

Сийм тряхнул Хоботка, чтобы тот проснулся, и воскликнул:

– Я рассказываю про то, как я летал!

Хоботок встрепенулся и спросил с любопытством:

– А где ты летал, Сийм?

– Как – где? Во дворе, – растерянно сказал Сийм. – Ты же меня учил! А сам ты стал таким красным и прозрачным. Неужели не помнишь?

Хоботок стал вспоминать. Нет, что-то он не припомнит такого!

– А ты покажи, каким я стал красным и прозрачным, – попросил он Сийма. – Тогда я вспомню.

– Вот всегда ты так, – возмутился Сийм. – Все ты забываешь.

– Нет, я не все забываю, – сказал Хоботок. – Я не забываю, что я твой маленький, хорошенький дорогой сыночек.

– Гм, – только и сказал Сийм. Да на такие слова ничего другого и не скажешь.

3.

Сийм опять стоял на крыльце, но уже несчастный. Из его летания ничего не выходило! Как он ни старался, он камнем шлепался вниз. Сийм был разочарован и пришиблен: почему всегда так, что очень хорошие вещи никогда не бывают всамделишными, а всегда оказывается, что это во сне или в сказке? А очень плохие вещи бывают всамделишными. Однажды ночью у Сийма разболелось ухо. Вначале он думал, что это сон, и пытался спать дальше. Но ухо болело не во сне, а на самом деле. Вот если человек теряет что-то очень дорогое или нечаянно разбивает его, почему это всегда бывает на самом деле? Почему это не может быть сном или сказкой?

Хоботок стоял рядом с Сиймом. Он чувствовал себя немного виноватым, что учил Сийма летать во сне, а не на самом деле. Он всегда чувствовал себя немного виноватым, когда Сийм бывал не в духе. Ведь он сыночек Сийма и должен ему приносить радость.

Чем бы сейчас обрадовать его? Хоботок подумал немного и, желая утешить Сийма, сказал:

– Хочешь, я покажу тебе свою гусеницу? Но ты не бойся, она не щипается, как гусь, потому что она маленькая и мохнатая. И она не шипит, а только немного шебуршит – шр-шр.

Сийм недоверчиво сказал:

– Нет у тебя никакой гусеницы. Ты все выдумал.

– Нет, есть гусеница, – заверил Хоботок. – Она очень красивая: полосатая, пятнистая, коричневая, синяя и чуть-чуть желтая. А когда она спит, то видит во сне, что летает.

Сийму на миг показалось, что Хоботок разыгрывает его, но он все же сказал:

– Я хочу взглянуть на твою гусеницу.

– Идем, покажу, – сказал Хоботок и направился к кусту сирени.

Под кустом лежал кусок древесной коры. Хоботок склонился над ним и сказал:

– Моя гусеница спит под этим куском коры. Я накрыл ее корой, чтобы ей было теплее. Только ты обещай, что не тронешь ее. Она не любит, чтобы ее трогали. Тогда у нее начинает болеть живот и она свертывается в клубок.

Сийм дал слово, что не тронет гусеницу. Хоботок приподнял кору, но гусеницы под ней не оказалось.

Сийм с упреком сказал:

– Вот всегда ты так! Только обещаешь … Не было у тебя никакой гусеницы.

– Была, – настаивал на своем Хоботок. – Просто ее сейчас нет дома, она вышла погулять. Она должна каждый день гулять, потому что у нее очень много ног. Ни у кого нет столько ног, сколько у нее.

Хоботок обошел вокруг куста, высматривая, куда могла подеваться его гусеница. Вдруг он резко остановился, будто бы кто-то схватил его за ногу, и залился тонким смехом:

– Ха-ха-ха! Кто-то щекочет мне пятку!

– Может, это твоя гусеница? – спросил Сийм, повеселев. – Подними-ка ногу.

Хоботок приподнял ногу. В земле была маленькая круглая дырка, а в ней билась оса.

Хоботок говорил сквозь смех:

– Смотри, какая красивая муха меня щекотала. Ха-ха-ха! Она тоже полосатая, и коричневая, и желтая, и у нее тоже много ног. Ха-ха-ха!

Сийм спросил:

– А это приятно, когда муха щекочет?

– Очень приятно, – ответил Хоботок, наступил ногой на дырку и снова залился смехом.

– Пусти меня, я тоже хочу попробовать, – сказал Сийм. Настроение у него постепенно улучшалось.

Хоботок пустил. Сийм тоже наступил ногой на дырку, но ничего не почувствовал. Виноваты были сандалии. Сийм снял одну сандалетку. На подошве ее сидела оса. Она немного посидела, а потом улетела.

– Я тоже хочу щекотки, – пожаловался Сийм.

Но тут из дырки вылетела еще одна оса.

– Скорее ставь на нее ногу, а то и эта улетит, – посоветовал Хоботок.

Сийм быстро наступил пяткой на дырку, склонил голову и стал прислушиваться, не пищит ли, и когда же будет щекотно. Неожиданно он отдернул ногу и громко закричал:

– Ай-ай-ай! Больно!

На третьем этаже распахнулось окно. Мама встревоженно воскликнула:

– Сийм! Что случилось, сынок?!

– Она укусила меня! Гадкая муха укусила меня! – закричал Сийм и изо всех сил припустил, босой, к дому.

4.

Правая нога у Сийма была перевязана красивым белым бинтом. Это сделала мама. А еще мама приготовила ему морс из воды с вареньем и дала выпить. Она даже пообещала принести ему шоколадку «Анечка», если он перестанет хныкать и будет хорошим мальчиком, пока она сбегает в магазин.

Вот он теперь и был хорошим мальчиком: сидел за кухонным столом и попивал свой морс. Морс был красивого красного цвета, сладкий и чуточку кислый. Сийм пил его не спеша, с удовольствием. Между делом он ждал маму и бранил Хоботка:

– Почему ты сказал, чтобы я поставил ногу на осиное гнездо?! Только плохие мальчики говорят другому: поставь ногу на осиное гнездо, поставь ногу на осиное гнездо!

– Ну вот, опять я виноват, – вздохнул Хоботок. – Разве я выдумал осу?! Разве я велел ей ужалить тебя?!

– С тобой вообще нельзя разговаривать, – прикрикнул на него Сийм.

Это задело Хоботка за живое. Он переживает за Сийма, ломает голову, как бы его обрадовать, даже выдумывает красивую гусеницу, а Сийм, вместо благодарности, отказывается с ним разговаривать. Ну и не надо, если не хочет. Хоботок с ним тоже не будет разговаривать.

Хоботок повернулся к Сийму спиной, захлопнул свой рот и решил теперь молчать всю жизнь.

Сийм тоже крепко сжал губы, чтобы ни одно словечко нечаянно не выскочило. Но вдруг из-за угла послышалось зловещее жужжание. Сийм испуганно посмотрел туда и закричал:

– Хоботок, Хоботок, смотри, она опять здесь!

Хоботок посмотрел в угол. Там валялись носки Сийма. По одному носку ползла оса. Видно, мама в спешке ее незаметила.

– Она хочет меня снова ужалить, – захныкал Сийм.

"Ага, – подумал Хоботок. – Как нужна помощь, так сразу – Хоботок, выручай! А какой игрушечный слоник выручал бы мальчика, который с утра до вечера только и делает, что ругает его? Такого игрушечного слоника не найти на всем белом свете. Такие слоники не встречаются даже во сне … Но все же один такой слоник есть. Один-единственный. И он пойдет и спасет Сийма от злой осы. рискуя собственной жизнью. Тогда Сийму станет очень стыдно за свои несправедливые упреки".

Хоботок отважно задрал свой хобот, протрубил, чтобы набраться смелости, приблизился к осе и сказал:

– Уходи, гадкая оса!

– Не уйду, – пропищала оса в ответ. – Вот ни за что не уйду!

– Если ты по-хорошему не уйдешь, то я тебя прогоню! – пригрозил Хоботок.

– Что ты сказал? – гнусаво спросила оса. – Ты, видно, хочешь, чтобы я тебя ужалила?

Тут Хоботок не на шутку рассердился и погрозил ей хоботом. Но оса, вместо того чтобы улететь, вцепилась ему в хобот и как ужалит! На беду жало угодило прямо в шов: насквозь не прошло, а крепко застряло в нем.

Теперь захныкала оса, а Хоботок пустился в пляс, потому что оса, вырываясь, сильно щекотала ему кончик хобота.

– Ха-ха! Ну и щекочет. Ха-ха! Ну и щекочет!

Сийм же решил, что Хоботок нарочно держит осу, что ему нравится щекотка, и он сердито закричал:

– Не балуйся! Перестань! Выкинь осу в форточку!

– Я не могу, – закричал Хоботок в ответ. Щекотно, ужасно щекотно!

Сийм подумал, что Хоботок оттого не может выкинуть осу, что он не достает до форточки, и решил ему помочь. Он схватил своего сыночка за задние ноги и подтянул к форточке.

– Я не могу, – кричал Хоботок, извиваясь от смеха. Сийм встал на цыпочки и поднял руки так высоко, как только мог. Он стоял в этой неудобной позе до тех пор, пока, наконец, жужжание не прекратилось и Хоботок не перестал извиваться. Тогда Сийм облегченно вздохнул и хотел было опустить Хоботка на пол … но тот не спускался, а стал снова извиваться, недовольно бормоча.

Оказывается, Хоботок зачем-то намотал на свой хобот липучку для мух.

– Не держись за липучку, – сказал Сийм. Хоботок несчастным голосом ответил:

– Я и не держусь. Это липучка держится за мой хобот. Отдери меня от нее.

Сийм рванул Хоботка за задние ноги. Хоботок благополучно упал ему в объятия… но вместе с противной липучкой … и противной осой.

Оса немного отдышалась и принялась жужжать с новой силой. Сийм отчаянно замахал руками. Первый же удар сразил Хоботка. Он описал в воздухе дугу и шлепнулся на стол, да так неуклюже, что опрокинул стакан с морсом, а тот залил весь стол, потом стакан со звоном упал на пол и разбился. Сийм ничего этого не видел. Он продолжал махать руками, потому что липучка все теснее обматывалась вокруг него. Наконец, бедный Сийм окончательно прилип к ней – пальцами и даже волосами. Он покорно сел на табуретку и захныкал.

Хоботок сидел на краешке стола и подвывал ему, потому что вся эта история не сулила ничего хорошего.

На кончике его хобота жалобно попискивала оса.

Морс капал со стола на пол: кап-кап-кап.

Это была очень грустная картина и, увы, не последняя в этот плохой день.

5.

Мама никак не могла отодрать липучку у Сийма от головы, поэтому пришлось взять в руки ножницы.

– Ты только посмотри, на кого ты теперь похож. С обкорнанной головой, – сказала она несчастным голосом и повела Сийма в переднюю к зеркалу.

Но Сийм не стал смотреться в зеркало. Он не хотел видеть своей обкорнанной головы. Он вообще ничего не хотел видеть. Он отвернулся, закрыл глаза и уткнулся лицом в мамин живот.

– Спать хочу, – сказал он. Мир был такой плохой, что наводил на него сон.

Мама отнесла Сийма в постель. Хоботок плелся рядом, печально опустив хобот. Вдруг он вспомнил что-то и спросил у мамы:

– А ты "Анечку" принесла? Ты обещала принести шоколадку "Анечка", если Сийм будет хорошим мальчиком …

– Конечно, все это очень хорошо, что вы тут натворили! – сказала мама и покачала головой.

Хоботок незаметно пихнул Сийма в бок, чтобы тот тоже завел речь про "Анечку". Но Сийм в ответ только пробурчал:

– Вечно ты выдумываешь разные глупости. Смотри, на кого я теперь похож с такими волосами!

У Хоботка сразу отбило аппетит к шоколаду. Он горестно вздохнул, пошлепал в свой угол, где стоял ящик с игрушками, спрятался за него и предался размышлениям.

Все же Сийм немножко странный. Сам он говорит, что Хоботок его любимый сыночек, а когда у любимого сыночка немного срывается хорошее дело, то Сийм сразу ругает его. Будь у Хоботка такой же сыночек, маленький, хорошенький и толстенький, как Хоботок, он бы не сказал ему ни единого плохого слова… Мама тоже немножко странная. Вместо того, чтобы похвалить Хоботка за то, что он помчался спасать Сийма, она его бранит. И гусеница немножко странная. То она торчит под корой, а то ее нет. И именно тогда нет, когда ее нужно показать Сийму. Да и оса ничуть не лучше других. Но самая непонятная вещь – так это липучка. Висит себе, висит и вдруг ни с того ни с сего наматывается на хобот. Вообще все кругом со странностями, кроме самого Хоботка … И разве это не странно, что именно он, Хоботок, единственный без странностей в этом странном мире.

Вот уж это, действительно, ну самое-самое странное!

6.

После того как Сийм проснулся, он поел с мамой на кухне печеночного соусу и направился с шоколадкой «Анечка» в большую комнату к большому окну. Он забрался коленками на стул с подушкой и стал смотреть в окно. Из окна детям разрешается смотреть на улицу, это не опасно, если окно закрыто. А когда окно бывает запотевшим, ребенок может пальцем нарисовать на нем кошку, а если хочет– и цветочек. Только нельзя колотить по стеклу твердой вещью. Тогда оно может разбиться, а это очень опасно. Тогда приедет «скорая помощь» и отвезет ребенка в больницу.

Сегодня Сийм ничего не стал рисовать, потому что стекло не было потным. К тому же, ему было не до этого – он должен был поскорее съесть "Анечку". Шоколад нельзя долго держать в руках, он может растаять и испачкать ребенка.

Сийм снял обертку с "Анечки" и вдруг почувствовал, как его кто-то уколол в руку. Он испугался: неужели это опять гадкая оса? Неужели она собирается мучить Сийма всю жизнь? Но это была не оса. Это был кактус, здоровенный толстый кактус. Сийм успокоился и сказал вовсе не сердито:

– Ты чего колешься?

Кактус заносчиво ответил:

– Сам размахивает у меня перед носом противным шоколадом, а еще поучает.

Такой ответ, конечно, разозлил Сийма. Он сказал:

– Размахивай и ты, если хочешь, а колоться не имеешь права.

– Вот еще, – фыркнул кактус, – захочу и уколю.

– Нет – нельзя, потому что другим больно.

– Не ври! Мне не было больно, когда я тебя уколол.

– Тебе-то, конечно, не больно. Зато мне больно, вот! – крикнул Сийм.

– Зачем ты мне об этом говоришь. Мне до этого дела нет, – пробурчал кактус высокомерно. – Замолчи, наконец, если не хочешь, чтобы я тебя снова уколол.

– Не уколешь, – уверенно сказал Сийм. – Я задвину тебя в самый дальний угол подоконника. А оттуда ты уже не дотянешься до других.

Сийм спрыгнул с сиденья, чтобы отодвинуть этого задаваку вместе с горшком подальше. Но как только он взялся за горшок, кактус перегнулся и впился всеми своими колючками Сийму в руку.

Сийм от испуга и боли вскрикнул. Из кухни донесся грохот. Это мама опрокинула стул, спеша на помощь сыну. Но раньше ее прибежал из маленькой комнаты Хоботок. В два прыжка он оказался под окном, встал на задние ноги и изо всех сил стукнул хоботом по горшку. Кактус рявкнул, выпустил руку Сийма и со злости прыгнул на шею Хоботку, Тот отскочил в сторону, но не успел убрать свой длинный хобот, и кактус пришпилил своей самой длинной иглой кончик хобота к полу.

– Что здесь опять происходит? – донесся с порога мамин голос.

Хоботок успел еще заметить, что из-за маминой спины появился папа, а потом у Хоботка все потемнело перед глазами.

7.

Чей-то голос в темноте говорил:

– Боже мой, кактус мог упасть ребенку прямо в лицо, если бы не слоник.

Другой голос отвечал:

– Вообще было неосмотрительно ставить кактус в такое место!

Кто-то погладил Хоботка по голове. Он открыл глаза и увидел, что он на коленях у Сийма.

– Слоняйка открыл глаза, – радостно воскликнул Сийм, крепко обнял его и спросил: – Ты видишь, что у тебя на хоботе?

Хоботок скосил глаза – на кончике его хобота опять сидела оса, но только черная. Хоботок подул на нее, потряс хоботом, но оса не улетела.

– Это не оса, – объяснил Сийм. – Это заплатка. Ее наложил папа, чтобы из тебя воздух не вышел. Ты только что был такой худой, как блин.

Хоботок собрался было возразить, зачем ему наклеили эту черную заплатку, но тут папа сказал:

– Она придает тебе еще более мужественный вид. Будь мой нос чуточку подлиннее, я бы непременно наклеил на него такую же круглую черную заплатку.

– Хоботок, ты хочешь шоколаду? – ласково спросила мама.

Хоботку ничего не хотелось. Ему было достаточно того, что Сийм, наконец, понял, какой у него хороший и отважный игрушечный слоник.