Текст книги "Птице нужно небо. Часть I и II (СИ)"

Автор книги: Икан Гультрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

«…Всего в настоящее время известно пять месторождений сермирита, из которых три, самые значительные, находятся в Ниревии. Старейшее из них – Тымха, неподалеку от одноименного села на юго-востоке графства Дайвир. Еще одно расположено на землях короны, права на его разработку принадлежат купеческому дому Вострок. Крупнейшее месторождение – Черный Холм – находится также на землях короны непосредственно на границе с герцогством Алейя. Восемьдесят лет назад геолого-магическая разведка этой местности проводилась по инициативе герцога Алейского, ему же удалось получить наследственные права на разработку месторождения…»

Ну да, вот он, этот Черный Холм на карте… Чудненько! Оказывается, я удирала от своего женишка с его собственным обозом. Кому рассказать – не поверят. Я хихикнула и поймала недоуменный взгляд соседки по комнате.

Рейяна в последнее время стала задумчивой, что неудивительно. Она перестала ко мне цепляться, но и дружескими наши отношения никак нельзя было назвать. Мы просто сосуществовали на одной территории, обращались друг к другу, когда была необходимость, но не чаще. И меня это вполне устраивало.

Куда больше меня тревожил Ингор. В свое время я ответила на письмо его отца… словами утешения. Написала, что Ингор еще очень юн, что у него будет возможность осмыслить свои поступки и принять новый путь. Но это было еще до бала. Тогда он был потрясен, но не сломлен. Он разгуливал с мрачным видом, сторонился людей и лелеял свою обиду на отца. Так мне казалось.

Бал все изменил. Теперь, встречаясь с Ингором в столовой или в коридорах учебного корпуса, я видела его застывшее лицо, потерянный взгляд – и пугалась. Что-то происходило с ним, и я догадывалась, что именно: он начал осознавать, что все это время у него за спиной стоял манипулятор, управлявший его поступками, и то, что он полагал своими решениями и поступками, было навязано ему извне. Страшное открытие.

Другой его сообщник, правовик-первокурсник, с которым нам волей-неволей приходилось ежедневно сталкиваться, при встрече избегал встречаться со мной взглядом. Я его понимала.

А еще один участник этой истории, которого я мне не довелось увидеть в лицо, сам решил явиться пред мои очи. Он просто подошел ко мне в столовой и попросил разрешения сесть за мой столик.

Вообще-то я всегда предпочитала есть в одиночестве. В школьной столовой было достаточно сидячих мест, чтобы никто никому не навязывался. Конечно, пару раз особо общительные однокурсники порывались составить мне компанию, но, наткнувшись на мой не слишком любезный прием, оставляли свои попытки. Единственным, с кем я с удовольствием делила трапезу, был Наттиор. Но он нечасто появлялся в общей трапезной: преподавателям школы платили достаточно, чтобы они могли себе позволить заказывать еду в ближайшем трактире – несомненно, куда более вкусную и питательную, чем наша казарменная баланда.

Однако парень, который сегодня выразил желание очутиться за одним столом со мной, был мне знаком не только по общим лекциям и семинарам – боевик и природник с моего курса, невысокий, коренастый… чуть скуластая физиономия с белобрысой челкой… умоляющий взгляд. Еще я помнила его по приключению в парке – успела срисовать, когда поймала волну эмоций за спиной. И теперь узнала. Молча указала ему на свободный стул и терпеливо ждала, пока он решится заговорить.

– Я пришел… просить у тебя прощения… – едва слышно пробормотал мой визави. – Это ведь я ударил тебя тогда… в парке.

– Я знаю, что это был ты, и не держу на тебя зла.

– Мне говорили, что ты не стала выдвигать обвинение в магическом нападении.

– Кто говорил?

– Магистр Релинэр.

– Значит, он тебя тоже вычислил. Я ведь на тебя не указывала.

– Да… знаю. Магистр сказал, что мое имя не упоминалось во время разбирательства. В противном случае, это грозило бы мне не только исключением из школы, но еще и блокированием дара на определенный срок. Для меня это было бы страшным наказанием. Я очень благодарен тебе…и магистру Релинэру. Но… я хотел бы знать, почему ты…

– Потому что тебя вынудили. И мне это известно.

– И тебе известно, как именно?

Я помотала головой. Неизвестно, потому что я не пыталась его читать, хоть и могла бы – защиты у него никакой.

– Дело в том, что я оборотень. – парню явно неловко об этом говорить. – из-за сильного магического дара у меня запоздал оборот, и теперь звериная ипостась сильно отстает в развитии от человеческой. Как оборотень я немножко… нестабилен. Мне надо регулярно выматывать своего зверя, чтобы не было спонтанных оборотов или… приступов немотивированной агрессии.

– Понимаю, – кивнула я.

– Я видел тебя в парке вечерами, пока бегал зверем, – улыбнулся оборотень, но тут же помрачнел. – Они тоже подошли ко мне в парке. Остановились, рассматривая. И я остановился. Мне не очень понравился запах, но я… проявил вежливость. Потом один из них махнул рукой – и дальше я ничего не помню. Провал. Очнулся над телом… Нет, вполне живым – парня с нашего курса, который был там с ними. У него была располосована рука. Другой парень – тот, что махнул рукой, – держал руку у меня на холке, придавливая к земле. Он сказал, что я дикий и неуравновешенный. Что меня надо выкинуть из школы. Но он добрый. Он берет меня под свою руку.

– Позволь, угадаю – это был тот бледнолицый второкурсник с серыми волосами?

– Да, именно он. А еще он сказал, что обернуться я теперь смогу только с его разрешения. Я не поверил. Попробовал – ничего не вышло. А он смеялся. Потом снова махнул рукой: «Оборачивайся!» И я обернулся… – парень всхлипнул.

Я, утешая и успокаивая, накрыла его руку своей. Ситуация была отвратительной… унизительной – стоять там голышом этими уродами… С самого начала он был в этой истории жертвой, а не преступником. И теперь парню придется пережить свою слабость, память о своем позоре. Вырасти над этим, стать сильнее. Сдюжит ли?..

– Он добавил, что запер меня в человеческом облике. И позволит мне обернуться, если только я сделаю то, что мне прикажут. Я не хотел. Я несколько дней пытался преодолеть запрет, но ничего не выходило. Запертый зверь рвался наружу, я сходил с ума… И когда они пришли и велели идти с ними в парк и напасть на тебя со спины… я согласился.

– Как тебя зовут?

– Лех.

– Лех, почему ты не обратился за помощью ни к кому из преподавателей?

– Я боялся… Меня ведь обвинили в нападении на человека.

– Не было никакого нападения. Как и запрета на оборот. А было незаконное ментальное воздействие, которое можно было сразу определить, если бы ты попросил помощи. И магию блокировали бы настоящему преступнику, а не тебе.

…И не произошло бы других неприятных событий – ни нападения в парке, ни грубых рук, лапавших меня в душевой, ни унизительного допроса. А что было бы?

Я еще раз украдкой оглянулась на соседку. Рейяна задумчиво грызла карандаш и раскачивалась на стуле. Моих взглядов она не замечала. Я вздохнула и решила, что час уже достаточно поздний, стоит отложить книжки и пойти подышать воздухом перед сном, пока я тут окончательно не впала в грустные и, надо признать, довольно бессмысленные размышления.

Я накинула куртку, сунула ноги в сапоги и вышла из комнаты.

Погода стояла сухая и прохладная, я сперва прогулялась неспешно по парковым дорожкам, потом решила, что стоит пробежаться. Сделала несколько кругов, не особенно напрягаясь, снова перешла на шаг, а потом и вовсе нашла подходящую скамеечку и расслабленно опустилась на нее. Хотелось отвлечься от всего, просто полюбоваться ночным небом, отдохнуть… побыть… просто побыть. Не кем-то и не где-то. Но тревожные мысли не оставляли. И тогда я позволила себе откинуться на спинку скамейки и уйти в медитацию, отключившись от внешнего мира.

Вернулась резким толчком – изнутри, не снаружи. И обнаружила, что основательно продрогла. Осенняя ночь нахально забралась под куртку и неприятно холодила спину. Я поежилась, но уходить не спешила – что-то еще должно было произойти.

Зверь появился из-за деревьев внезапно. Я удивилась, что не почувствовала его приближения – вероятно, эмоциональный фон оборотня в звериной ипостаси сильно отличается от того, что я срисовала с человека.

Волк – да какой там волк, щеняра толстолапый! – подбежал поближе и положил голову мне на колени. Я не удержалась, погладила лобастую башку, почесала за ухом. Щенок расплылся в оскале-улыбке, прижмурил глаза, растекся блаженно.

– Эй, Лех, – осторожно окликнула я, – надеюсь, ты понимаешь, что если я почесываю твою волчью шкурку, это ничего не значит, когда ты в человеческом облике? Я готова ласкать только зверя!

Волк шевельнул ухом, открыл глаза, глянул на меня – и снова зажмурился, едва ли не мурлыкая от удовольствия. Вот ведь влипла!

Просидели мы так около получаса. Я забыла, что мне было холодно, волчонок тоже не спешил уходить из парка. Времени не было – оно осталось где-то там, снаружи. А внутри были только мы вдвоем, человек и волк, и сейчас нам не нужен был никто другой.

Очнулись мы одновременно. Волчонок убрал тяжелую башку с моих затекших коленей, я поднялась и зашагала в сторону общежития, а зверь неспешно потрусил рядом со мной. Разошлись мы у стола коменданта – я свернула на женскую половину, зверь на мягких лапах неслышно скользнул на мужскую.

В комнату я вернулась, когда соседка уже видела десятый сон. Я не зажигала свет, чтобы ее не потревожить – сразу отправилась в ванную, настроила себе теплый душ, чтобы отогреться после затянувшейся прогулки, наскоро привела себя в порядок и нырнула под одеяло.

Сегодня у меня появился друг. Я знала это. И впервые за много дней чувствовала себя хорошо. Меня не тревожили тяжелые мысли и дурные предчувствия. И зря.

Глава 8

Ингора я встретила спустя пару дней за обедом. Он набрал еды на поднос и отправился к своему месту, никого не замечая вокруг. Что-то мне не понравилось. В осанке. В движениях. В смоляной прядке, упавшей на лоб. Я тоже подхватила свой поднос, двинулась следом и, не спрашивая позволения, подсела за его стол.

Ели молча. Вернее, я ела, а Ингор с отсутствующим видом размазывал еду по тарелке.

– Ингор! Эй, Ингор!..

Он не сразу среагировал, будто был далеко-далеко. А когда поднял на меня глаза, мне стало по-настоящему не по себе. Потому что я уже видела такие взгляды – опрокинутые, повернутые не внутрь даже, а – в никуда. В небытие. Взгляды людей, готовящихся шагнуть за грань.

– Не спеши, Ингор. Еще не время, – это были не мои слова.

Не мои. Не я подумала их. Но я произнесла. И эти слова – я знала – давали отсрочку. Мне. Ему.

Не дожидаясь конца учебного дня я сразу из столовой бросилась в свою комнату, набросала записку для Аргела мер Сельмира и тут же отправила ее через коменданта общежития – он заведовал нашей почтой. В записке было всего несколько слов: «Ингор срочно нуждается в помощи. Свяжитесь со мной». Ответа я не получила.

В выходные я заглянула к господину дознавателю домой. Дверь открыл суровый дворецкий, который заявил, что хозяин уехал из города минимум на декаду. Отсрочка грозила обернуться пустотой.

После дежурства в лечебнице я поспешила обратно в школу. Кинулась к ректору, потом к магистру Релинэру. Никого не было. Даже Наттиора. Ну да, выходной день. Они появятся в школе в лучшем случае сегодня поздно вечером, поговорить с кем-то я могу только завтра утром, а развязка может наступить раньше.

Вернулась в свою комнату. Попробовала спать – безуспешно. Несмотря на то, что в лечебнице выдалась тяжелая ночь и мне удалось вздремнуть от силы часа на полтора… Вскочила, заметалась по комнате, ловя недоуменные взгляды соседки. Мысль, крутившаяся где-то на грани осознанного не спешила обретать ясность, и я доверилась интуиции – открыла шкаф, пошарила ищущим взглядом по полкам. Есть! Пакетик с ржаными зернами, купленный еще после встречи с Натом, буквально прыгнул мне в руку. Сунув ноги в сапоги и на ходу застегивая куртку, я выскочила из комнаты.

Храм находился за учебным корпусом, в нескольких минутах ходьбы от общежития. Ступив под своды из серого камня, я взглядом нашла знакомую фигуру – Лейнар. Бухнулась на колени, горстью зачерпнула зерен из пакетика, высыпала на жертвенник, потом подумала и добавила тонкую прядку своих едва отросших волос. Подожгла. Слова опять были не моими, но мною разделяемыми:

– Милосердная богиня, дозволь мне стать твоими руками и помочь тому, кто опутан чужими чарами и не в состоянии выбраться из паутины.

Богиня молчала. Я поднялась с колен, постояла еще некоторое время в тишине храма, потом развернулась и отправилась восвояси.

О том, что моя просьба услышана, я догадалась, когда обнаружила, что давно стою перед общежитием, не спеша заходить внутрь и разглядывая окна. И вот за тем окном – третьим справа на втором этаже – мается тот, что нуждается в моей помощи. Не сейчас. Сейчас я могу только сказать слова, сотрясти воздух – и не быть услышанной. Еще не время. А когда будет пора, я об этом узнаю.

«Час Х» настал поздним вечером, когда я уже засыпала. Подорвалась сразу, впрыгнула в штаны и босиком припустила на выход. Одеваться было уже некогда – я откуда-то знала, что на счету каждая секунда. Комендант уже ушел в свою квартирку, поэтому фойе между женским и мужским общежитиями пустовало. Я свернула на лестницу, по которой до сих пор ни разу не поднималась, взлетела на второй этаж и уже через мгновение стояла перед нужной дверью. Вот только удастся ли мне попасть внутрь?

– Ингор? – стукнула легонько. – Можно войти?

– Мо-ожно, – голос мне не понравился – вялый какой-то, и звуки растянуты.

Но разрешение было получено, защита комнаты меня пропустит… Только пропустит ли замок? Я подергала ручку – закрыто.

– Ингор, открой мне дверь!

Молчание.

Что ж, двери в общежитии хлипкие, не чета той, что не выпускала меня из тайного хода в Алейе… Да и я стала сильнее за прошедшие месяцы. Просто шаг назад для минимального разбега, резкий удар, сопровождающийся выбросом силы – и дверь приглашающе распахнулась передо мной. Я влетела в комнату Ингора. Две кровати – одна из них пустует. Раньше на ней спал тот, кого Ингор считал другом… или прихлебателем-подпевалой. И которой на самом деле был кукловодом. Сам Ингор сидел на кровати, привалившись к стене. Взгляд у него был блуждающий, губы кривились в улыбке. На столике – графин с водой, два стакана, пустой пузырек от… Мне не понадобилось особенно принюхиваться, чтобы понять, что в нем было раньше. У меня в запасе – максимум час, пока последствия не станут необратимыми.

Тем временем, в дверном проеме появились привлеченные шумом соседи – двое. Я сориентировалась мгновенно. Скомандовала:

– Так. Ты – за помощью. Нужны лекарь и алхимик. Ты – остаешься со мной. Поможешь тут.

Первый парень тут же испарился, второй, осознав серьезность ситуации тут же шагнул в комнату.

– Что надо делать?

– Будешь пока воду подавать. Нужен второй графин или чайник.

– Есть чайник с кипяченой водой. Нести?

– Тащи скорее.

Я понюхала один из стаканов – чистый, плеснула в него воды до самых краев, села рядом с Ингором и поднесла стакан к его губам:

– Пей!

Парень не сразу понял, что от него требуется, но когда стакан коснулся губ, послушно наклонился и сделал глоток. Потом еще один. Я влила в него воду. Потом еще один стакан. И еще.

Заспанный лекарь появился, когда я, заставив парня перегнуться через спинку кровати, засунула пальцы ему в рот, вынуждала его избавляться от выпитого. Парень вяло сопротивлялся.

– Что случилось? – это лекарь.

– Анхама. Яд молюсков из…

– Я знаю, что такое анхама, – перебил лекарь, – у меня нет противоядия.

Я на мгновение прикрыла глаза, обращаясь к змеиной памяти, потом оттарабанила как по-писанному незнакомый мне рецепт.

Алхимик, уже ожидавший в дверях, кивнул и стремительно удалился. Я снова принялась накачивать своего пациента водой. Понятно было, что это даст немного, но надо было вывести из организма хоть малую часть яда, добыть, урвать еще хоть немного времени у смерти.

Дальше все слилось в какое-то бессвязное мелькание картинок: Ингор с бессмысленным взглядом – вялый, уже ничему не сопротивляющийся, школьный лекарь, сменивший моего помощника, вновь появившийся алхимик… Я отметила только, что он успел – в последнюю минуту, но успел. Отступила в сторону, прислонилась к стене, отстраненно наблюдая за тем, что происходило дальше. Народу в комнате стало больше, но я уже была не в состоянии понять, кто еще пришел. Вторая бессонная ночь, стресс… Я все еще стояла на ногах и даже глаза держала открытыми, но сознание уже покинуло меня.

Очнувшись, я долго лежала, уставившись в потолок, и пыталась понять, куда меня занесло. События прошедшей ночи помнились, но обрывочно и с какого-то момента не очень четко. О том, где я нахожусь, мне сообщил собственный нос. Пахло лекарствами. Значит, я в лечебнице… вероятно, школьной. И, поскольку я точно не больна, значит, я просто свалилась от усталости в комнате Ингора, и мою тушку тоже доставили сюда.

Завтрак мне принесли прямо в постель. А потом ко мне, немытой и нечесаной, явились посетители. Нетрудно было предугадать, что это будут магистры Хольрин и Релинэр.

– Скажите, Лариса, – вкрадчиво начал менталист, – почему везде, где случается что-то странное и неприятное, оказываетесь вы.

– Судьба у меня такая, – буркнула я в ответ.

– И все-таки? Как я понимаю, вы знали, что Ингор находится на грани самоубийства, но почему-то не обратились за помощью, а действовали сами, на свой страх и риск.

– Я обратилась за помощью.

– Разве? К кому же?

– Я послала записку его отцу. Он не ответил. Потом выяснилось, что его просто нет в городе. Вчера я заходила к вам обоим, потом к Наттиору Залесному. Никого из вас тут не было. Тогда я отправилась к Лейнар.

– К кому?! – опешил ректор.

– К богине Лейнар, – терпеливо повторила я.

– И?

– И я просила ее о милосердии к страждущему.

– И богиня вам ответила?

– Да. Она дозволила мне стать в этом деле ее руками. А заодно, как выяснилось, ее ногами, глазами и всем остальным. Вот скажите мне, почему, если обращаешься к богу, нельзя получить простое банальное чудо на блюдечке?! Чтобы – р-р-раз! – и все готово. Не-э-эт, почему-то нужно бегать, психовать, спасать кого-то…

Меня несло. Я не сразу заметила, что уважаемы магистры в молчаливом удивлении пялятся на меня. Наконец, ректор оправился от шокового состояния и задал вопрос:

– Студентка Май, вы действительно уверены, что получили помощь от богини?

– Не сомневаюсь в этом. Иначе я не знала бы, в какой момент и куда мне надо бежать.

– Вы первый человек на моей памяти, который свидетельствует о реальной помощи кого-то из богов. Есть множество свидетельств о подобных случаях из прошлых веков, но ни одного – от наших современников.

– Со мной это происходит не впервые.

О, да! Я уникум. Что бы вы сказали, если бы я призналась, что мне не только оказывали помощь, но даже однажды удостоили беседы? Но я об этом не буду распространяться. А то еще упекут в палату с мягкими стенами. И браслет Эрмара нацепят.

– Собственно, моя уникальность – не главная проблема школы на сегодняшний день, как я понимаю? – нарушила я затянувшееся молчание.

– Что вы имеете в виду?

– Анхаму. Это очень редкий яд. Рейяну тоже пытались отравить редким ядом. И я полагаю, что нынешний получен из того же источника. То, что попытка самоубийства спровоцирована наложенными ментальными чарами, надо думать, для вас уже не секрет, магистр Релинэр? – магистр кивнул в ответ. – И это не первый случай. Я имею в виду…

– Я знаю, кого вы имеете в виду, – менталист дал мне понять, что ректор не полностью в курсе ситуации. Интересно. Но с ректором пусть он сам объясняется – я уже вижу по глазам магистра Хольрина, что он готов задавать вопросы.

– Но главное – яды. Парень, конечно, псих, но яды он где-то доставал… и надо полагать, здесь дело все-таки выходит за рамки внутришкольного конфликта. Вам ведь придется поставить в известность службы правопорядка, не так ли?

– Так, – сухо отозвался ректор и умолк.

– А что с Ингором? – наконец задала я вопрос, который волновал меня куда больше всех этих интриг и преступлений.

– Его жизнь вне опасности, – ответил магистр Хольрин. – А вам стоит еще немного отдохнуть. От физической подготовки вы сегодня освобождены, к урокам можете приступить после обеда.

Я глянула на часы – девять. Стоит и впрямь подремать еще немного. Посетители ушли – магистр Релинэр смерил меня напоследок очередным заинтересованным взглядом, – а я провалилась в сон…

Через несколько дней оправившегося после отравления Ингора забрал отец. А еще два дня спустя меня пригласили… в школьную конюшню.

– Вот! – гордо произнес конюх, открывая передо мной дверь стойла, в котором переступала с ноги на ногу гнедая кобылка.

– Что – вот? – спросила я.

– Ну… эт-та… А-а-а! Письмо тут тебе, – и конюх протянул мне конверт.

Я надорвала край и в руку мне выпал листок бумаги, даже не письмо – записка:

«Вы вернули мне сына. Его жизнь для меня бесценна. Считайте, что Вы спасли двоих – его и меня, потому что без него моя жизнь – ничто, у меня нет больше никого на целом свете. Если Вам когда-нибудь потребуется помощь – обращайтесь, не раздумывая. А пока – то немногое, что я могу для Вас сделать. Я спрашивал о Вас, мне сказали, что Вы работаете в лечебнице и вынуждены выходить из школы еще затемно, чтобы успеть к дежурству. Лошадь сбережет Вам драгоценное время и подарит лишние минуты сна. Она пригодится Вам и для летней практики.

Кобылу зовут Мирка. К лошади прилагается полный комплект сбруи, обеспечение ее содержания в школьной конюшне на все время Вашего обучения и оплата уроков верховой езды, если Вы в них нуждаетесь.

Ваш вечный раб Аргел мер Сельмир».