Текст книги "Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ"

Автор книги: Игорь Стодеревский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Да мы брали базы и укреплённые районы, которые до нас никто не мог взять. И мы делали своё дело.

Разгром базы душманов в Карере в марте 1986 года силами двух отрядов спецназа, одним из которых был наш родной отряд, считается делом спецназа. А вот разгром душманских баз силами 154 ООСПН, с минимальными потерями:

– в Джар-Кудуке, декабрь 1981 года, во взаимодействии с подразделениями 122 МСП (трое погибших);

– в Дарзабе, январь 1982 года (двое погибших);

– в Санчараке, апрель 1982 года (один погибший);

– в Кули-Ишане, октябрь 1982 года (убитых нет);

– и, наконец, в Мармоле, март 1983 года, во взаимодействии с группировкой войск (убитых нет).

Автор считает неспецифическими для спецназа задачами. Видимо автор совершенно не владеет ни информацией, ни обстановкой того времени. Ну да бог ему судья, и офицеры спецназа.

Козлов в книге пишет, что наш отряд стоял на охране трубопровода. Как мне кажется, здесь применимо правило, применяемое при обучении механиков-водителей – «Не вижу, не еду», слегка перефразированное – «Не видел, не пишу».

Но я благодарен С.Козлову. Если бы не эти его утверждения я, наверно, никогда бы не сел писать эту книгу.

Мы никогда, ничего не охраняли. За исключением одного случая. В мае 1982 года поступила информация о том, что душманы готовят нападение на городок советских специалистов и советское консульство под Мазари-Шарифом. Охрана там осуществлялась афганцами. Решением Кабула туда на усиление, недели на две, была направлена наша разведывательнодесантная рота во главе со старшим лейтенантом Ахметовым Р.М.

Этот офицер прибыл к нам только в апреле месяце и заменил командира роты Якименко В.П., которого забрали в Кабул на отдельную роту спецназ. Кстати оба они были не только однокашники по Киевскому ВОКУ, а ещё и друзья. Ахметов пытался попасть в наш отряд ещё в Чирчике при переформировании, и даже был у меня на беседе, но тогда свободных должностей уже не было. Как только представилась возможность, он добился направления к нам в отряд. В последствии, после перевода Ершова в Союз, он был назначен на должность начальника штаба отряда.

Замена офицеров и прапорщиков отряда началась через год. Это было сделано для того, чтобы плавно, без ущерба для боеготовности отряда провести замену. В течении этого года замена была произведена на 100 %.

Инструкция для спецназа, ко времени Афганской эпопеи, безнадёжно устарела, так же как боевые уставы для пехоты. Мы никогда не ходили в атаку цепями, да и вообще, как в таковую в атаку не ходили, за исключением редких случаев. Как, например, взятие опорного пункта в Джар-Кудуке. Но тогда всё за нас спланировал вышестоящий штаб. А обычно мы просачивались группами на доступных направлениях и брали объекты с минимальными потерями. Конечно нужны подразделения спецназа имеющие классическую структуру и выполняющие классические задачи. Но афганская война показала, что необходимы и такие структуры каким был наш отряд. И я считаю, что роковой ошибкой руководства было то, что в конце 1983 года у отряда забрали артиллерию, перевели на новое место дислокации в Джелалабад и ввели в состав бригады.

Да поняли, наконец, что надо развернуть в Афганистане две бригады. Но не надо было трогать 154 отряд. Он уже врос в свою зону ответственности. Местность мы уже знали не хуже местных жителей, нам и карты уже нужны были лишь для снятия координат. Всю свою зону ответственности мы прошли ножками и не один раз. Обросли агентурой. Сложились прекрасные отношения и с местной властью и жителями. Было организовано чёткое взаимодействие с силовыми структурами афганцев. И в одно мгновение всё это псу под хвост. Значить все потери понесенные отрядом оказались напрасны. И если наша передислокация из Акчи в Айбак, имела под собой хоть какую-то почву. Под Шибарган пришла мобильная группа пограничников, правда она не могла заменить спецназ. Задачи не те, подготовка не та, да и по своей структуре она значительно уступала нам. То перевод отряда в Джелалабад, не был вообще не чем мотивирован. Спустя не которое время, после ухода отряда, душманы снова стали нападать на колоны.

Необходимо было, чтобы в пункте постоянной дислокации отряда постоянно дежурили две пары вертолётов, о чём я всё время просил командование. И тогда не было бы в Армии более мобильного, обладающего большой огневой мощью и возможностями подразделения, способного быстро и качественно решать вопросы контрпартизанской борьбы.

Огромное, без преувеличения, значение имеет поддержание надёжной и устойчивой радиосвязи между подразделениями. Толи это на марше, толи при ведении боя. В течение месяца после ввода отряда в Афганистан я проводил занятия по соблюдению строжайшей дисциплины радиообмена. И мы добились, что на операции все подразделения отряда работали на одной частоте, хотя и положено было в каждой роте иметь свою.

Это экономило драгоценное время. При докладах мне командиров подразделений я организовывал между ними взаимодействия и ставил задачу, не вводя в обстановку. Этого просто не надо было делать. Не только каждый офицер, но и все сержанты, да и многие солдаты постоянно были в курсе всех событий благодаря тому, что все радиостанции были настроены на одну частоту.

Уже учась в академии я попытался доказать на занятиях, что такая связь возможна и что она целесообразно. Преподаватель сказал, что это нарушение, которое приведёт к хаосу в эфире и потере управления командиром батальона. Ну а так как я не был с ним согласен, то получил двойку.

Ещё одну двойку я получил по тактике, когда в задании на наступление полка сходу одну роту поставил охранять тылы полка. Преподаватель был возмущён тем, что я ослабил ударную мощь полка, выделив одну боевую роту для охраны тыла. Мои доводы о том, что неохраняемые тылы на марше раздолбает всего лишь одна группа зелёных беретов в составе 10–15 человек, и тогда уже не будет ни какой мощи вообще, так как не будет ни горючего, ни боеприпасов, услышаны не были.

5.1. Операция по уничтожению базы мятежников в кишлаке Джар-Кудук.

Когда идут в атаку, кому-то приходится быть впереди.

И первых почти всегда убивают. Но для того, чтобы атака состоялась, авангард должен погибнуть.

Сент-Экзюпери.

Справка: кишлак Джар-Кудук расположен в 60–80 км юго-западнее

г. Шибарган, административного центра провинции Джаузджан, в предгорье, среди высоких сопок.

По данным разведки на базе готовили для мятежников гранатомётчиков и связистов. За полгода до нашей операции базу уже пытались взять силами нашей пехоты и афганскими подразделениями, но ничего не вышло, понесли потери и отступили.

Операцией руководил представитель штаба 40 Армии генерал-майор Гришин, инициалы я не помню.

Принимали участие:

1. Северная группировка:

– бронегруппа 122 МСП;

– бронегруппа 154 ООСПН (все боевые машины кроме двух БМД, они пошли на десантирование, и в лагере осталось 10 машин для охраны);

– батальон 122 МСП (неполного состава);

– артиллерия ствольная и батарея «Град»;

– батальон Цирандоя. Они, выполняя роль наковальни, охватили кишлак с севера. Старшим этой группы был заместитель командира 201 МСД подполковник Пузанов.

2. Десантная группа:

– 154 ООСПН с двумя БМД (без одной роты), десантировался первым с трёх сторон кишлака на не подготовленные площадки, посадочным способом;

– батальон 122 МСП, десантировался после нас южнее кишлака.

Операции предшествовала хорошая подготовка и дезинформационные боевые действия.

Ход операции:

01.12.81 г. Вечером прилетел г/м-р Гришин с оперативной группой. Пришли подразделения 122 МСП из Ташкургана, и прилетело 30 вертолётов.

Накормили лётчиков свежим мясом. Они очень удивились, так как их кормили в основном тушёнкой. Когда я сказал, без задней мысли, что это мясо верблюда, у нас в хозяйстве было два, теперь остался один. Они не поверили и пошли на свалку проверить. Всё это во время обеда. Вернувшиеся подтвердили, что на свалке валяется голова верблюда. Двоим лётчикам, стало плохо, и они бегом выскочили из столовой.

Нам поставили задачу, что идём на десантирование в Сары-Пуль (около 60 км южнее г. Шибаргана). Погода дрянь, холодный ветер с дождём.

02.12.81 г. Подразделения 122 полка ушли утром на Сары-Пуль, ночевали рядом с нашим расположением. Мы сидим в готовности к десантированию, но погода не дала это сделать и тогда пошли на Сары-Пуль своим ходом.

В Сары-Пуль не входили, афганцы перед ним стояли уже двое суток. Сказали, что под мостом установлена авиабомба на неизвлекаемость. Но оказалось, что это дезинформация. Приказ был в Сары-Пуль не входить, но одному моему взводу дали такие координаты расположения, что он оказался в центре Сары-Пуля, командование ошиблось. Переночевали и благополучно выбрались оттуда.

После этого я больше никогда не принимал на веру то, что приходило сверху, обязательно перепроверял.

03.12.81 г. Пошли назад из Сары-Пуля в Шибарган, мне подобные действия были не

понятны, зачем вообще приходили. Тогда я не знал, что мы отвлекаем внимание противника от нашей основной цели, Джар-Кудука. Конечно, на дороге нам наставили мин. И у нас подорвались БМД и БМП, ранило лейтенанта Сергея Дудко (командир группы 2 роты), перелом обеих ног.

04.12.81. г. Стояли в танковом батальоне под Шибарганом. Советские специалисты организовали нам баню, помылся весь отряд. Как в старину на Руси, в бой идти чистым. Показали художественный фильм.

05.12.81 г. Сидим, ждём погоду, изучаем, по аэрофотоснимкам, укрепления базы Джар-Кудук.

06.12.81 г. Десантировались под Джар-Кудуком:

– 1 рота, под командованием старшего лейтенанта Сергея Рукавишникова, десантировалась западнее Джар-Кудука, прямо под опорным пунктом душманов на вертолётах МИ-8.

Я десантировался южнее и хорошо видел, как наши ребята бежали в лоб, под обстрелом, на ДЗОТ и траншеи. Бежать пришлось вверх по крутому склону. В опорном пункте было человек 15 душманов (дежурная смена), но со стороны кишлака к ним на помощь бежало ещё человек 50. Наши ребята под огнём добежали быстрее, потеряв двух человек убитыми и четырёх ранеными. Если бы замешкались, все бы легли. В ДЗОТ-е был ДШК, но душманам это не помогло, они и не ожидали такой атаки. Противник был уничтожен, а опорный пункт взят. Вот где сказалась хорошая физическая подготовка.

С этой ротой был ещё какой-то полковник с оперативной группы Армии, но работать не мешал.

– 2 рота под командованием старшего лейтенанта Николая Войтенко (но старшим я туда назначил своего заместителя старшего лейтенанта Вячеслава Посохова) десантировалась восточнее Джар-Кудука. Судя по аэрофотоснимкам, здесь должны были быть самые мощные укрепления, но оказалось, что таковые были у Рукавишникова.

С востока сопки были пониже и не такие крутые. 2 рота сопротивления здесь встретила не значительное. Вот только десантироваться пришлось далеко от намеченной площадки, вертолёты были обстреляны с ДШК. Да и затем, выдвижение роты на указанный рубеж, замедлилось из-за обстрела ДШК. Когда его взяли, вокруг валялось двенадцать трупов душманов. Вот, что значить хорошая огневая подготовка личного состава. Рота потерь не имела.

С ротой от оперативной группы Армии был генерал майор Кузьмин, военный советник по зоне «Север», но он тоже, слава богу, не мешал работать ротному.

– Я с 3 ротой, командир старший лейтенант Олег Частухин, на двух МИ-6 десантировались южнее Джар-Кудука.

Мы десантировались первыми, чуть раньше остальных. Увидев нас, душманы выскочили из кишлака, человек 200, и пошли в атаку, они были от нас не далее 600 метрах.

В одном вертолёте у меня было 40 человек, а в другом две БМД. Мы их быстро разгрузили и метров с 300 из всех 6 пулемётов как дали по толпе, а наступали душманы именно толпой. Ну и конечно десант открыл огонь. Но если бы не БМД-шки, толпа наверно бы нас смела. Ведь мы находились на открытой площадке, где и укрыться то не было за что. Душманы потеряв несколько десятков человек убитыми и ранеными ноги в руки и бегом назад в кишлак.

Мы заняли высоту, которая господствовала над долиной (шириной около 1 км) идущей от кишлака на юг в горы.

Со мной был генерал-майор Гришин, он руководил всей операцией, но это до десантирования, а затем постоянно, пока не был полностью блокирован кишлак, и не подошла наземная группа с севера, он был рядом со мной, но командовать батальоном не мешал.

– Затем высадился батальон 122 МСП (без роты), они перекрыли долину.

Минут через тридцать батальон подняли, и он пошёл в атаку на кишлак, как и учит боевой устав, цепью. Огневую поддержку осуществляла артиллерия и вертолёты. Вертушки зашли сзади пехоты и дали залп НУРС-сами по окраине кишлака, откуда вёлся интенсивный ружейно-пулемётный огонь. Хотели по окраине кишлака, а попали метров 100 перед цепью. Пехота залегла, и долго её ещё не могли поднять. Она была готова воевать с душманами, но не со своей авиацией. Потом всё наладилось, и больше таких казусов не было.

Наш отряд прочесал часть кишлака, кишлак был крупный, взяли много оружия и уничтожили большую группу мятежников. Потеряли убитым ещё одного человека, с 3 роты.

07.12.81 г. Ночью душманы пытались прорвать блокаду кишлака атакой нам в спину из соседних кишлаков. Атаку отбили. Здесь хорошо поработали расчёты АГС (командир роты старший лейтенант Валерий Якименко, командир взвода Александр Иванов), а затем по приказу Гришина по ущелью нанесла удар батарея «Град». Стреляли с огневых позиций километров 10 севернее Джар-Кудука. Снаряды летели над кишлаком, затем над нашими головами и рвались в ущелье. Больше душманы не совались. Всю ночь над кишлаком вешали осветительные бомбы и мины.

После двух часов ночи я приказал выкопать окоп и, расстелив в нём плащ-палатку «Дождь», она надувалась как матрац для плавания, стал укладываться спать. Гришин удивлённо сказал, что ведь возможно душманы опять пойдут на прорыв и идёт перестрелка. На, что я ему ответил, что если чего, меня разбудят, а перестрелка может идти всю ночь. А вот завтра предстоит бой, и мне будут нужны отдохнувшие мозги. Предложил ему лечь со мной, но он отказался.

Утром снова начали чистить кишлак. Взяли три исламских комитета и много оружия. Уничтожили большое количество мятежников. Перед зачисткой предложили мирным жителям, по мегафону, выйти из кишлака. Вышло человек триста, в основном женщины и дети, собрались около нас. Мы их определили в стоящий на отшибе большой дом. Но люди не могли туда зайти, мешал огромный волкодав. Я стоял не далеко. Подошла туркменка, кишлак был туркменским, и попросила меня убрать собаку. Как я не пытался его отогнать, ни чего не вышло, пришлось его пристрелить. Это было единственное живое существо, убитое лично мной, в Афганистане. Людей покормили с походных кухонь, к этому времени их уже подогнали.

В этот день я чуть не потерял брата. При ведении боя в кишлаке пуля попала ему в живот. Как он сам потом рассказывал, что от удара даже упал. Подумал, что всё, надо звать на помощь, ранение в живот это не шутка. Потом смотрит, крови нет, да и боли нет. Оказывается, пуля попала в гранату Ф-1 и расколола её пополам. И хотя в гранату был вкручен запал, она, слава богу, не взорвалась.

В конце дня, когда уже стемнело, у меня был неприятный разговор с одним большим начальником. В расположении пехотного батальона скопилась большая партия пленных, более двухсот человек. Так вот этот стратег предложил мне их расстрелять. Я категорически отказался. Сказав, что мои солдаты убивают противника только в бою.

08.12.81 г. утром снова обрабатывали кишлак авиацией и артиллерией, мирных жителей там уже не было. Они все вышли накануне. И снова прочесали. После обеда ушли на Шибарган.

Результат операции:

– уничтожено 290 душманов;

– только нами взято 197 единиц стрелкового оружия, в том числе 2 шт. ДШК, большое количество патронов и мин (итальянского производства).

Наши потери – 3 убитых, 4 раненых.

Кстати, в Афгане, для идентификации погибших, не были предусмотрены ни какие медальоны для военнослужащих. Даже во время великой Отечественной войны такие медальоны были. Нам было предложено, чтоб каждый солдат написал свои данные и записку вложил в гильзу от автомата. На начальном этапе мы так и делали. Но жизнь показала, что это не эффективно. Патрон лежит в брюках, а брюки могут и сгореть. Где потом искать этот патрон. Мы стали делать браслеты из электродов для сварки. Все данные наносились на браслет, в том числе и группа крови, и он надевался на руку. Я такой браслет начал носить ещё в Чирчике.

Спустя двадцать лет, уже уволившись в запас, при прохождении одной из медицинских комиссий, я узнал, что всё это время носил на руке дезинформацию. На браслете у меня была положительная группа крови, а при проверке оказалось, что она у меня отрицательная.

После операции, кто-то из оперативной группы Армии, обгадил и меня и батальон «за глаза» обвинив в каком-то мародерстве, пришло время делить награды. Из Разведывательного управления Туркестанского военного округа приезжал разбираться начальник 3-го отдела полковник Лобадзе. Кого-то допрашивали, что-то писали. Но ничего не накопали, так как ничего и не было. Осадок только в душе неприятный остался и у меня и у остальных офицеров отряда.

Всех, кто заслуживал, я подал на правительственные награды. А мне и спасибо, ни кто даже не сказал. Дело в том, что отряд оперативно подчинялся штабу 40 Армии, а всеми другими вопросами ведало Разведуправление округа. Так, что мы были ничьи. С одной стороны это даже было хорошо. В течение года, мы не видели на каких проверяющих.

За два года из ГРУ, ни у нас, ни в 177 ООСПН, никто не появлялся. А ведь у них было всего два воюющих отряда, но видимо, там, на Садовом кольце, были более важные проблемы.

При взятии базы мятежников в кишлаке Джар-Кудук погибли:

1. Младший сержант Рахматулин Рашид Шавкотович,

зам. командира группы, 1961 г. рождения.

Награждён орденом «Красная Звезда» посмертно.

Домашний адрес: г. Ташкент, массив Высоковольтный-81 кв.3 Мать: Курмаева Сойда.

2. Младший сержант Щёгалев Леонид Юрьевич,

командир отделения, 1960 г. рождения.

Награждён орденом «Красная Звезда» посмертно.

Домашний адрес: Читинская обл. г. Краснокаменск. 116/49 Отец – Щёгалев Юрий Данилович 1936 г.р.

Мать – Щёгалева Клара Васильевна 1937 г.р.

Брат – Щёгалев Юрий Юрьевич 1969 г.р.

Сестра – Щёгалева Ольга Юрьевна 1972 г.р.

Сестра – Щёгалева Елена Юрьевна 1974 г.р.

3. Младший сержант Калинин Михаил Валентинович,

старший пулемётчик, 1962 г. рождения.

Награждён орденом «Красная Звезда» посмертно.

Домашний адрес: г. Чита – 22 ул. Энтузиастов дом.11 кв.16Мать – Чередниченко Раиса Александровна.

Публикация в газете «Правда», о взятии базы в Джар-Кудуке. Воевали мы, а в газете служба безопасности ДРА.

Будни

9 декабря получили данные от «Каскада», специальное подразделение КГБ, что на наш лагерь готовится нападение силами двух банд. Перегнал в лагерь одну роту на БМП, и приказал заминировать все подходы к лагерю.

На следующий день пошли маршем на восток, в сторону Анхоя и далее на Маймене. Это уже провинция Фариаб. Задача была провести через зелёнку роту охраны аэродрома, которая шла с Союза. Этот район был крайне опасен. Ни одна колона не проходила без потерь. Мы стояли сутки, в пустыне перед зелёнкой, ждали роту. Кроме нас была почти вся группировка войск, которая участвовала во взятии Джар-Кудука. На дороге поставили шлагбаум, и я приказал, чтобы водителям всех проходящих машин говорили, что мы завтра пойдём, но если будет хотя бы один выстрел, мы повторим Джар-Кудук.

На следующий день рота подошла, но сопровождать её послали только наш отряд. На наших машинах десантом, сверху, сидели солдаты афганской армии. Между собой мы их называли эдельвейсами. Пехота и артиллерия осталась на месте.

Когда мы подъехали к первому кишлаку, я понял, что засады не будет, по улицам бегали дети, а местные жители занимались каждый своим делом. Душманы своё население никогда не подставляли. Если засада, то кишлак будет пустой. Видимо пропаганда сработала.

Не доходя до Маймене 14 км. встретили своих коллег, ребят из 177 отряда, это их зона ответственности, непонятно почему мы выполняли их работу. Передали им роту и приняли у них 70 шт. топливозаправщиков. Также без проблем прогнали их в обратную сторону.

Встреча колон в зеленке перед Маймена.

Выполнив задачу, пошли домой в свой лагерь. Около ноля часов с Кабула запросили, где мы находимся. Видимо пехота доложила, что мы ушли, а все передвижения ночью были запрещены. Я доложил в Кабул, что отряд на марше и через час мы будем в лагере. Офицер из штаба удивился и сказал, что ведь ночью двигаться опасно. Я ответил, что мы дома, и здесь ходим, когда хотим и где хотим.

К этому времени отряд уже окреп. Офицеры и солдаты приобрели опыт видения боевых действий, и мы были готовы к выполнению любых задач. Отряд жёстко контролировал свою зону ответственности. К тому же на колоны отряда душманы, как правило, не нападали. Мы их от этого отучили.

Но в этот раз я чуть было не поплатился за свою самоуверенность. Душманы попались какие-то, не такие, может быть залётные. Спустя пол часа колона была обстреляна из гранатомёта, граната попала в будку машины технической помощи. Слава богу, людей в будке не было, да и будка осталась целой. Так две дырки, с обоих бортов.

Я остановил колону. Шилками мы обработали местность. Затем, развернув боевые машины влево на 90 градусов, обстреляли нас слева, атаковали душманов в едином бронированном порядке (машины в линию), не спешивая солдат. Местность позволяла. Справа от дороги выставили боевое охранение. Наверно, это была единственная в Афгане атака на душманов на технике, да ещё и ночью.

Я не собирался ввязываться в затяжной, ночной бой, развединформации о противнике не было ни какой. Что это, просто мелкая группа, или целая банда? Но дать им понять, что нас лучше не цеплять, это было необходимо.

Когда боевые машины, атакуя, прошли метров 500, я их вернул назад на дорогу, и мы продолжили путь.

В транспортные колоны я всегда давал на сопровождение бронетехнику, из расчёта одна единица на три транспортные машины. Бронеобъекты ставились в колоне по два, рядом. Они уже шли с развёрнутыми башнями, один на лево другой на право. При нападении противника мы не пытались прорваться и уйти, как это делали другие. А останавливались и, отведя транспортные машины в безопасное место, принимали бой. Если сил было не достаточно, то на помощь приходили дополнительные подразделения с лагеря.

На всей нашей технике были опознавательные знаки, круг, в кругу парашют, пронзённый молнией. Так, что техника наша была узнаваема. Были случаи, когда душманы пропускали нашу колону, и нападали на ту, что шла следом.

Командир 5 роты старший лейтенант Рукавишников и командир инженерно-сапёрного взвода этой роты, старший лейтенант Ломакин. На БТРе эмблема.

Как-то раз, оказывая помощь именно такой колоне, мы застали жуткую картину. На дороге лежал солдат с подбитой машины. Колона прорвалась и ушла, бросив его. У него ломом были перебиты руки в нескольких местах и выкручены. Грудь разрублена топором и рядом с трупом на дороге лежало сердце. Это душманская сволочь, таким образом, пыталась нас запугать. Мы забрали солдата к себе в лагерь, и я приказал всему личному составу отряда пройти мимо него и посмотреть, как бывает с теми, кого бросают товарищи. Недели две пленных не было, не брали.

Потекли наши обычные боевые будни, засады, прочёсывания. То есть работа по стабилизации обстановке в районе ответственности.

17.12.81 г. утром провели операцию в кишлаке Ханака, взяли пятерых душманов, один из них оказался главарём банды. Всех сдали в ХАД.

Позвонил командующему Армией, попросил разрешения съездить в Чирчик.

Командующий пообещал спросить на это разрешения у Командующего округом.

На следующий день, при возвращении с очередной операции, обогнав колону и идя на двух БТРах в лагерь, я чуть не получил гранату в борт. Душманский гранатомётчик сделал не правильную поправку на нашу скорость, и граната прошла с метр сзади БТРа. Спешились, прочесали местность, но не кого не нашли, видимо это был одиночка.

19.12.81 г. поднялись в 4.00 и к 7.00 блокировали кишлак Биск-Паскаль. К 10.00 уничтожили около 25 мятежников. Прямо с операции, на УАЗ-469, поехал в Чирчик, это около 600 км. В 12 часов перешёл границу, а в 23.30 был уже под Самаркандом. Но там машина сломалась, и пришлось добираться до Чирчика на попутках.

22 декабря самолётом вылетел в Термез и на следующий день уже был в отряде. Сейчас уже точно не помню, но, кажется в конце 1981 года, мы построили капитальную баню из жженого кирпича, это была наша гордость, как и в любой другой части размещенной в Афганистане.

Кирпич местное руководство разрешило нам взять с разрушенных зданий. А доски мы брали от снарядных ящиков гаубиц Д-30, прекрасное дерево. В отряде был умелец прапорщик Липкин, инструктор химподготовки. Ну, а так как, его военная специальность в Афгане востребована не была, я закрепил его за баней. Мы называли её по старорусски «Мыльней», и перед входом в неё висела соответствующая табличка.

Липкин, работая одним топором, другого столярного инструмента просто не было, сделал из бани чуть ли не произведение искусства. В парной стояла кадка для воды, которую он переделал из обыкновенной бочки. А в кадке плавал черпак в виде утки, сделанный из цельного куска дерева. Вся парная была красиво отделана деревом. Вход был сделан не высокий, арочного типа, и отделан досками с резьбой, сделанной всё тем же топором. Но особенно красиво было сделано помещение, где находился бассейн и место отдыха. Выходишь из парной, делаешь два шага и падаешь в бассейн. Где мы взяли плитку, для его обделки, убейте меня, не помню.

С бассейном был связан курьёзный случай. Глубина его была где-то 180 см… Мой заместитель по тылу, майор Суханов, человек не большого роста, напарившись до упаду в парилке вышел и плюхнулся в бассейн. Пришлось ему помогать выбираться оттуда, так как он стал захлёбываться.

Две стены этого помещения были отделаны деревом, срезанным с торцов брёвен, каждый толщиной около пяти сантиметров, то есть были видны годовые кольца. На остальных двух стенах были нарисованы картины.

К сожалению, не помню фамилию солдата, который их рисовал. На одной стене было изображено озеро, на берегу берёзы и медведь, ловящий рыбу. На другой стене, изображена сцена в парной. Сидит мужик с бородой, лицо ему изобразили моё, обормоты. Его парит чёрт, а чертиха подливает воды на камни. Картины, чтобы не отсырели, были покрыты толстым слоем лака.

Рядом с бассейном находилось место отдыха. Стоял стол и стулья, сделанные Липкиным из доски пятидесятки. Стулья были массивны, со сплошной спинкой из дерева и в спинке были вырезаны масти игральных карт.

Ну конечно в бане имелась раздевалка и душ на десять сосков. Если, в некоторых частях были бани для солдат и офицеров отдельные, то у нас была одна на всех. Только разные дни помывки.

Всё оборудование приходилось где-либо доставать, и не только для бани. Краники для солдатского умывальника и те привозили из Союза офицеры и прапорщики, которых я отправлял в командировку или в отпуск. Всё покупалось за свой счёт. Кое-что мы доставали у наших советских специалистов в Шибаргане. И я безмерно им благодарен за ту помощь, которую они нам оказывали, а особенно за жилые вагончики. Именно благодаря руководителям этих специалистов, Павлову и Чаплику, мы смогли создать более, менее достойные условия проживания в лагере, и для солдат, и для офицеров и прапорщиков. Вот такое у нас было снабжение. Всё, что мы привезли с собой при вводе в Афганистан, не обеспечивало наших потребностей.

У вагончика со своими телохранителями, слева второй Заир, третий Тимур.

В своём вагончике

Почту привезли

При проведении операции в Джар-Кудуке, я первый и последний раз управлял отрядом из БМП-КШ (командно-штабная машина). В ней, да ещё с моим ростом, находится более чем одни сутки невозможно. Постоянно находишься в скрюченном состоянии, а спать, вообще места нет. Как я уже говорил, у командира всегда должна быть светлая голова, он должен иметь возможность нормально поспать хотя бы четыре часа в сутки. Иначе, через двое-трое суток, он уже не сможет нормально анализировать обстановку и принимать взвешенные решения.

На всех последующих операциях я работал: при движении отряда в БТР-70, а при ведении затяжного боя переходил в КП (командный пункт), который был оборудован на базе машины ЗИЛ-131. Заместитель по вооружению, капитан Ниязалиев, взял всё у тех же советских специалистов автомобильную будку. Её отремонтировали, установили на машину, сделали два спальных места, и оборудовали средствами связи. Удобное, мобильное КП, готово. На операции подходило БМП-КШ, подключалось к разъёмам, и можно было не только управлять подразделеньями отряда, но и поддерживать связь с Кабулом.

На подвижном КП отряда, во время проведения операции, с командиром 3 МСБ, 122 МСПмайором Сергеем Аксененко.

30 декабря начальник штаба 40 Армии, Тер-Григорьянц, разрешил мне самому принимать решения на проведения операций. Это добавляло оперативности в действиях, раньше я был обязан на каждую операцию запрашивать разрешение.

Новый год встречали у меня в вагончике. С начала по Ташкентскому времени, затем по местному, ну и конечно по Москве.

Несколько раз звонил Командующему, просился в отпуск, я в 1981 году в отпуске не был. Но меня не отпускали, то одна большая операция, то другая. И отпустили только лишь 15 мая. А в конце года пошёл в отпуск за 1982 год. Вот так, в мирное время не нашли возможности отпустить в отпуск, а в боевой обстановке Командующий отпустил дважды за год. Командовать отрядом за меня всегда оставался Вячеслав Посохов.

Сейчас уже точно не помню, кажется, после Нового года нам из Чирчика пригнали одну БМД-шку. При отправке мы её не взяли, она была не исправна. Всё это расстояние она прошла своим ходом, а это более 600 км. Я об этом и не вспомнил бы, если бы не курьёз, связанный с её перегоном.

Старшим на машине был старший лейтенант Ко, бывший мой командир группы. Так вот из Чирчика машина вышла глубокой ночью, чтобы спокойно, никому не мешая, объехать Ташкент, всё-таки гусеницы, грохот. Но какой-то бдительный гаишник доложил, что на Ташкент идёт танк, а так как заявки на движение боевой техники не было, то в штабе округа начался переполох. Даже была выделена команда с гранатомётами на тот случай, если так называемый танк не остановится по требованию. Но, слава богу, всё обошлось, умеем мы создавать себе проблемы. Ну, что сделаешь, не все знают «формулу – три П».