Текст книги "Лазоревый день. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Игорь Вереснев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Ну уж нет, она не собиралась ТАК умирать! Пусть не рощи Аквитании, но другой лес она увидит. Коснётся пальцами листьев неведомых деревьев, почувствует его аромат.

Русана осторожно скосила глаза на сосредоточенно сканирующего радиодиапазон навигатора. Как будто тот мог прочесть её крамольные мысли.

* * *

Давид вскрыл последнюю упаковку туб с пищевым концентратом. Виновато взглянул на спутницу:

– Руся, наверное, нам придётся экономить. Если расходовать одну тубу за два дня…

– Этого недостаточно! Мы и так съедаем две вместо четырёх по норме. А то, что ты предлагаешь – это медленная смерть от голода.

Давид вздохнул. Разумеется, он и сам понимал, что этого мало. Но другого выхода нет, продуктовый запас исчерпался. Через пять дней сравняется два месяца после катастрофы «Паннонии», и они до сих пор живы. Верил ли он с самого начала, что помощь придёт? Почему бы и нет? Маловероятно не означает невозможно, упрямый лягушонок должен барахтаться, пока есть силы. Но шансы их стремительно падали. Что делать дальше, Давид не знал, поэтому оттягивал минуту, когда придётся принимать решение.

– Хорошо, тебе тубу в день, а мне половину. У меня масса меньше…

– Дад, не мели ерунды! Экономия нам не поможет. – Она выразительно повела глазами на оранжевый индикатор, предупреждающий, что фильтр в регенеративной батарее пора менять: – Какая польза от пары сэкономленных туб, если мы не сможем пить воду? Разве что спуститься на планету. Там наверняка полно пресной воды. Заправим баллоны.

Давид невольно поёжился от такого предложения. Высадка на неисследованную планету, к тому же забитую неизвестной, несомненно, враждебной жизнью…

– Слишком опасно. Мы понятия не имеем о том, что подстерегает внизу. Никто не высаживается на биологически-активных планетах без тщательного изучения с орбиты. Многонедельного изучения! А у нас ни лабораторий, ни аппаратуры, ничего.

– Пить мочу лучше?

Давид напряженно уставился на жёлтый глазок, как будто пытался перекрасить его назад в зелёный цвет.

– Это пока не опасно. Может быть, уже завтра придёт корабль…

Орелик отвернулась, не желая продолжать спор.

Глава 4. Последнее желание

Тонкий писк возник где-то на границе сознания. Едва заметный, он тем не менее выдернул из дрёмы. Русана открыла глаза, тревожно посмотрела на пульт. Что-то случилось? Мирно светились индикаторы, на обзорных экранах всё оставалось на своих местах: Виталина, обе её луны, солнце, непривычный рисунок созвездий.

Девушка оглянулась. Ах, вот в чём дело! Оранжевый глазок на регенераторе сменился красным. Всё, фильтр отключился. Брезгливо морщась, она отсоединила шланг, тянущийся к поясу её скафандра. Взглянула на Арояна. Навигатор сладко спал в своём кресле. Должно быть, порхает бабочкой в дурацком психомире. Пусть спит!

Она заблокировала ручное управление шлюпкой, ввела в автопилот заранее приготовленную программу спуска. Затем – команду «Выполнить».

Кораблик легонько вздрогнул, гася скорость, позволяя притяжению планеты увлечь себя. Начал снижаться. Плавно, крадучись, постепенно сужая витки. Траекторию Русана постаралась рассчитать максимально комфортную, чтобы не разбудить навигатора. И место для посадки выбрала заранее.

Ароян проснулся, когда шлюпка вошла в тропосферу. Открыл глаза и застыл, стараясь разобраться в происходящем. Испуганно обернулся к спутнице.

– Что случилось?

– Дад, у нас вода закончилась.

Она ожидала, что навигатор среагирует мгновенно, – попытается остановить спуск, увести шлюпку назад на орбиту. Когда поймёт, что управление отключено, попробует изменить выполняемую программу, снять блокировку. Русана не сомневалась, что справится со щуплым малорослым Арояном. Но драться не хотелось. В такой день! Последний день их жизни.

Однако навигатор продолжал сидеть неподвижно, заворожено глядел на несущийся навстречу лазорево-синий океан. Лишь прошептал обречённо:

– Зачем?

Теперь уже Орелик растерялась – подобной реакции она не ожидала – и поспешила оправдываться:

– Дад, всё в порядке! Мы сможем заправить баллоны водой.

Ароян поёжился.

– Да уж, воды здесь предостаточно.

– Я говорю о питьевой!

Русана в сердцах шлёпнула ладонью по подлокотнику. И подтверждением её слов на горизонте замаячило пятнышко острова.

Краешек архипелага увеличивался на глазах, приближался. Зажелтела широкая полоса песка, обрамлённая зеленью. Лес уходил вдаль и вверх, к вершинам невысокого хребта. Что было за хребтом, они увидеть не смогли, шлюпка летела над самой водой, обгоняя медленные пологие волны. Навигатор смотрел уже не в иллюминатор, а на цифры, сменяющие друг друга на экране альтиметра. Пять, четыре, три, два. Под днищем мелькнула полоса прибоя. Ещё несколько секунд, и опоры мягко ткнулись в плотный, утрамбованный песок. Программа спуска отработала гладко, как на симуляторе, никаких тебе атмосферных катаклизмов.

Не дожидаясь, пока спутник придёт в себя, Русана открыла дверь, неуклюже вывалилась наружу, – массаж массажем, но за полтора месяца невесомости мускулы подзабыли свои обязанности. Она и не старалась устоять на ногах, с удовольствие плюхнулась на девственно чистый кварцевый песок, звучно скрипнувший под задницей. Совсем как у берегов Аквитании. Только этот пляж был невообразимо широким! Слева и справа он уходил до самого горизонта, лишь вдалеке темнела полоска обрыва с нависающими над ней кронами деревьев. Километра два, не меньше. Сверху пляж не казался таким огромным.

Русана обернулась. В каких-то двух сотнях шагов на песок с тихим шорохом накатывали невысокие волны и отступали, рвались клочьями пены. Она зажмурилась. Не сомневаясь больше, убрала гермошлем.

Воздух пах морем. Знакомый с детства запах соли, воды и чего-то неуловимого, не передаваемого словами. Запах колыбели всего живого, не похожий на мертвящую стерильность атмосферы корабля. Тем более – на усиливающийся привкус затхлости внутри скафандра.

Орелик поднялась на ноги, торопливо отключая застёжки на груди.

– Ты что делаешь?! – закричал навигатор.

С выпученными от ужаса глазами он выглядел комично. Русана улыбнулась.

– Как видишь, раздеваюсь. Снаружи воздух просто замечательный.

– Атмосфера биологически активна! Это смерть!

Орелик покончила с застёжками и, нетерпеливо дёргая плечами, начала освобождаться от скафандра. Спорить и переубеждать не было никакого желания. Сейчас хотелось одного – поскорее раздеться. Внезапно пришло ощущение до невозможности грязного, давно не мытого тела. Она понимала, что это иллюзия, проделки подсознания, скафандр поддерживал кожный покров в идеальной чистоте. Но теперь смысла заниматься самовнушением не было. Неприятное ощущение можно преодолеть по-другому. Смыть его!

– Руся, ты слышишь, что я говорю?! – Ароян так и сидел за штурвалом шлюпки, не решаясь даже голову наружу высунуть.

Скафандр наконец поддался, осел бесформенной серой грудой. Русана выдернула ноги из башмаков, шагнула на песок. Тёплые иголочки приятно вонзились в голые пятки.

– Конечно слышу. Дад, не кипятись. Ты же понимаешь, – корабля не будет. Во всяком случае, за ту крошку времени, что мы протянем на оставшихся запасах. Сдохнуть от голода и жажды в консервной банке на орбите, я не хочу. А ты можешь возвращаться.

На этой долготе начался вечер. Солнце висело градусах в десяти над синим горизонтом-океаном. Лучи его не жгли, а бережно ласкали кожу. Лёгкий бриз коснулся её лица. Не обращая внимания на мужчину, Русана стащила трико, размахнувшись, зашвырнула его подальше. Осторожно, прислушиваясь к ощущениям в просыпающихся мускулах, побежала к воде.

«Шлёп, шлёп» – зачавкал влажный песок под ногами. Орелик заметила движение, остановилась. Маленькая – не больше мизинца – полупрозрачная тварька, смахивающая на рачка-долгоноса, смешно ковыляла, торопилась догнать отступающую пену. Проворности ей явно не доставало. Сжалившись над своим обитателем, океан бросил следующую волну, подхватил малявку, огромным языком лизнул по лодыжкам двуногую незнакомку. Вновь отступил.

Русана стояла, нерешительно вглядываясь в его синеву. Тогда бриз, будто заигрывая, сорвал пригоршню пены и швырнул ей в грудь. Она ойкнула от неожиданности и, тут же захохотав, ринулась навстречу проказнику.

* * *

Давид следил, не в силах отвести взгляд, за удаляющейся фигурой девушки. Орелик свой выбор сделала, теперь его очередь. Да, можно захлопнуть дверь, включить двигатель и подняться на орбиту. Чтобы затем неделю, от силы две, барахтаться там в одиночестве. Нужно оценить положение трезво: остался ли у него шанс выкарабкаться? Если разведчик и появится, гравитационное натяжение выбросит его где-нибудь вблизи звезды. Пока обнаружат сигнал со шлюпки, пока разберутся, пока дошлёпают на планетарных… Да, вероятность спастись всё ещё остаётся. Микроскопическая. Навигатор ещё мог оказаться единственным выжившим из экипажа «Паннонии».

Он осторожно выбрался наружу. Постоял, держась за борт, привыкая к вернувшейся силе тяжести. Добирались до планеты они на одном «же», но на орбите пришлось висеть при нуле. И пусть на поверхности гравитация была чуть меньше единицы, после невесомости она чувствовалась. Лишь убедившись, что адаптировался, он побрёл к кромке воды.

Огненная шевелюра кибернетика прыгала над волнами в доброй сотне метров. Заметив навигатора, девушка вздёрнула вверх сжатую в кулак руку с оттопыренным большим пальцем. И вдруг, кувыркнувшись, так что на миг из воды приподнялась попка, исчезла. Давид замер, с тревогой вглядываясь в поблёскивающую в лучах солнца синеву. Сердце нехорошо затрепыхалось, губы пересохли.

Вынырнула девушка значительно ближе к берегу. Фыркнула, тряхнула головой, разбросав веер брызг. Стала на ноги, приглаживая мокрые слипшиеся волосы. Давид облегчённо выдохнул. Он не знал, что можно так запросто, без всякого снаряжения, плавать под водой.

– Дад, искупаться не хочешь? – крикнула Орелик.

Солнце готовилось опуститься за океан. Давид неожиданно поймал себя на мысли, что никогда не видел таких закатов. В родном Гданьске солнце садилось в скалистые фьорды, в Столице – за частокол небоскрёбов, на тренировочной базе – за синеющие вдали хребты Серединного Массива. Как странно: он успел побывать в десятках звёздных систем, а видел всего три уголка одной единственной планеты. И никогда, ни разу в жизни, не купался в настоящем океане. И не ходил по настоящему пляжу. В прилепившемся к северной оконечности Каледонии Гданьске тоже было море, но холодное, неуютное. Купаться в нём отваживались отъявленные оригиналы и то только летом. Остальные предпочитали довольствоваться аквапарком, родители Давида в том числе. А когда он сам стал взрослым, пошёл служить в Космофлот, ни разу и мысли не возникало, что необязательно весь отпуск просиживать в квартире. Достаточно сесть в вагончик монорельса, и через каких-то десять часов будешь стоять на берегу Золотого Залива, под палящим солнцем Гелиополиса… В психомирах и моря, и солнца было в избытке. И женщин. На любой вкус и для самой изощренной фантазии.

Ароян снова посмотрел на радостно плещущуюся Русану. Стоя по пояс в воде, та на женщину как раз не очень-то и походила. Скорее, красивый парень, высокий, в меру плечистый и мускулистый. В одном из фильмов Давид пробовал заняться сексом с мужчиной – ничего не получилось. Должно быть атавизм, аномально-узкая гендерная направленность.

Не дождавшись ответа, девушка легла на спину, поплыла вдоль берега, красиво выбрасывая руки. Ритмичные всплески и шорох прибоя – единственные звуки, заполнявшие этот мир. Давид оглянулся. Шлюпка грязно-серым пятном маячила на сверкающем чистотой пляже. Она выглядела такой неуместной и ненужной здесь.

Рука медленно поднялась. Давид ясно и чётко осознавал каждое своё движение и вместе с тем будто наблюдал за своим аватаром со стороны. Обычное состояние, когда создаёшь психофильм. Временами оно возникало и в реальности.

Пальцы коснулись выступа на воротнике, убирая гермошлем. Пробежались по застёжкам на груди. Невысокий черноволосый мужчина неторопливо стащил с себя скафандр. Ступил босыми ногами на влажный песок полосы прибоя. Нерешительно освободил плечи из плотно облегающего тело голубого трико. Немного помедлил и сбросил одежду полностью. Аккуратно положил на сухое место, рядом со скафандром. Шагнул к воде.

– Дад, молодец! Здорово! – радостно завизжала Русана, увидев осторожно заходящего в воду Арояна.

Её возглас и ударившая по лодыжкам волна привели в чувство, заставив половинки восприятия соединиться. Мгновенно смутившись, Давид прикрылся руками. Этот жест вызвал у девушки новый взрыв веселья.

– Эгей, на всей планете никого нет, кроме нас! Подглядывать некому, не бойся!

Тут же перевернувшись, она нырнула к нему навстречу. Ароян беззвучно засмеялся. В самом деле, чего уж теперь! И разбежавшись, бросился в медленно накатывающие волны.

Прогретая за день вода была тёплой. Как любой нормальный здоровый человек, плавать Давид умел. Конечно, не так красиво и ловко, как Орелик. Ну и пусть! От души фыркая, он быстро заработал руками. Где-то на периферии сознания промелькнула мысль о живности, скрывающейся под водной гладью. Давид тряхнул головой, отгоняя её подальше. Не думать ни о чём, просто плыть.

Остановился он, только когда почувствовал усталость в руках. Лазоревая бесконечность океана сливалась с небом, и на секунду стало страшно от ощущения своей мизерности и потерянности. Давид поспешно развернулся и увидел, что берег не так и далеко, а в метре позади торчит над водой весело улыбающаяся голова девушки.

– Ты неплохо плаваешь, – похвалила она.

– Ладно тебе, не преувеличивай.

Он улыбнулся. И потому, что услышать комплимент было приятно, и потому, что девушка рядом. Двое на необитаемой планете, это совсем не то, что один. Поняла ли Русана, чему он улыбается? Может, решила, что от удовольствия поплескаться в тёплой чистой воде? Тут же предложила:

– Давай нырнём, посмотрим, что там на дне?

Вода была прозрачна, почти как в бассейнах аквапарка. Давид видел светлое песчаное дно и какие-то тёмные предметы на нем. Но всё же отрицательно покачал головой:

– Нет, я нырять не умею.

Орелик, против ожидания, не рассмеялась, не скорчила притворно-удивлённую гримасу. Согласно кивнула.

– А я нырну.

Ароян смотрел, как бледная фигура быстро погружается на дно. Здесь было глубже, чем он думал, от осознания этого сделалось неуютно, сразу же появилась предательская слабость. А девушка не торопилась, что-то рассматривала на дне, перебирала руками. Он еле дождался, пока она вынырнет на поверхность.

Орелик тряхнула головой, сделала глубокий вдох. Протянула поднятый со дна предмет. Это была раковина моллюска. Тёмно-коричневая, шипастая, размером с кулак. А внутри – гладенькая, словно лакированная, поблёскивающая перламутром.

– Там полно таких. А рыб не видела. Дад, может, здесь пока нет рыб? Вообще нет хордовых?

– Ага.

Давид тоскливо посмотрел на берег. Тело, отвыкшее от физических нагрузок, начало уставать. Кажется, Орелик догадалась. Предложила:

– Поплыли назад.

Весь обратный путь она держалась рядом, хоть могла играючи обогнать. Только когда ноги достали до дна, рванула вперёд и, выскочив на берег, побежала к шлюпке.

Пока Давид выходил из воды и подбирал одежду, Русана успела вытащить из кабины оставшиеся тубы с рационом и плюхнулась на песок у брюха машины. Заявила:

– Теперь можно и позавтракать. Или поужинать, если придерживаться местного времени. Так, что у нас тут осталось?Бифштекс с картофельным пюре – тебе. Паштет печёночный – мой. Крабовый соус – это тебе, мужчинам полезно. Сгущённое молоко – мне. Мармелад яблочно-айвовый. – Она комично шмыгнула носом и с сожалением положила последнюю тубу на песок. – Тоже твой. Всё, приступим к трапезе.

Давид недоуменно разглядывал свою порцию.

– Несправедливо. Возьми мармелад или соус. Тебе нужно больше калорий, у тебя…

– Не спорь! Я же знаю, как ты последнюю неделю тайком на себе экономил. Так что это – твоя доля. Но я, так и быть, помогу её добить.

И показывая, что препирательства неуместны, сорвала шляпку-предохранитель с паштета, сунула тубу в рот, медленно выдавливая содержимое. Выглядело это… К Давиду тут же вернулось понимание, что он стоит в метре от женщины абсолютно голый. И следом – смущение. Он быстро поднял трико.

– Руся, наверное, нам стоит одеться перед тем, как ужинать?

Орелик удивлённо посмотрела на него.

– Зачем? Тебя чья нагота стесняет, моя или своя собственная?

Она столь откровенно уставилась на его пах, что Давид смутился ещё сильнее. И одновременно почувствовал усиливающееся напряжение внизу живота. Конечно, со стороны это тоже было заметно. Русана улыбнулась уголками губ, пожала плечами. Позволила милостиво:

– Если собственная – одевайся, а мне так приятнее. Осточертела эта тряпка.

Понимая, что выглядит идиотом, Ароян натянул трико. Ткань из биоинертного пластика привычно облегла кожу и успокоила. Щёки продолжали предательски гореть, но Давид решил не обращать на это внимания, сосредоточился на еде.

Расправившись с паштетом, Орелик взялась за вторую тубу. Сгущёнку она смаковала неторопливо, растягивала удовольствие. Давид исподтишка разглядывал её. Выглядела кибернетик забавно: огненный ёжик коротко стриженых волос, блаженная улыбка, зажмуренные глаза, вымазанные в белую массу губы.

– Тебя не Русаной нужно было назвать, а Огнёвой, – произнёс он, сам не зная, почему.

Девушка приоткрыла правый глаз, хитро посмотрела на него.

– Ещё один попался. Решил, что Русана – от русая? Фигушки! Это меня дед так назвал, глава нашей династии космофлотцев. У нас вся родня «летучая», ты не знал? Отец, мама, дядя, брат. А дед – глава. Командир Леонид Кучеренко, тридцать с гаком лет в косморазведке. Он и назвал меня в память о своём корабле. «Владимир Русанов», слышал о таком?

– «Русанов»? Исследование Дзёдо, экспедиция на Сентябрь? Конечно, слышал. Так ты внучка Кучеренко?

– Ага. Хорошо дед полетал. Первая экспедиция пилотом – бац, Дзёдо[1]. Первая экспедиция командиром – бац, Сентябрь[2]! Ко всему, дважды в экипаже Пристинской[3] сходить успел.

– Той самой, Снежной Королевы? Которая на Горгоне…

– Той самой. Внучке повезло меньше, как видишь.

Замолчала, сосредоточенно рассматривая кодировку на полупустой тубе. Несколько минут они сидели молча, дожёвывали ужин. Наконец Давид осторожно заметил:

– Мы тоже хорошую планету открыли. И тайн на ней может оказаться не меньше, чем на Дзёдо и Сентябре.

– Ага, открыли, – кивнула девушка. – Мы открыли, мы и закроем.

Она решительно выдавила в рот остаток сгущёнки, забросила опустевшую тубу в кабину.

– Хватит о грустном! Ты чего так медленно ешь? – Но едва Давид протянул соус, возмущённо покачала головой: – Э, нет! Это особенно полезное мужчинам блюдо.

– Почему именно мужчинам?

– Потому. – Орелик подхватила лежащий на песке мармелад: – Ешь скорее, а то передумаю, без сладкого оставлю.

Без сладкого Давид не остался. Наоборот, «поделиться» практически не получилось. Хоть и доказывал, что от айвового привкуса у него вяжет во рту, Русана вынудила опорожнить почти всю тубу, оставив себе «капельку напоследок».

Когда с ужином было покончено, девушка вдруг предложила:

– Давай сбегаем к лесу, пока не стемнело.

Медленное солнце Виталины ещё не коснулось синей глади океана, до наступления сумерек времени было навалом. К тому же зачем бегать, когда шлюпка – вот она? Но Орелик возражения отмела:

– Я по песку пробежаться хочу. Это же здорово, Дад!

В чём прелесть такой беготни, Ароян не понимал. Но времени спорить девушка ему не оставила. Грациозно, будто танцуя, заскользила к темнеющей вдалеке полосе. Бежала не торопясь, то и дело оглядывалась на спутника, заливаясь непонятным смехом. Казалось, догнать её будет не сложно, но стоило Давиду чуть припустить, ноги Орелик начали двигаться быстрее, так что дистанция вновь увеличивалось. Трижды спина её оказывалась почти на расстоянии вытянутой руки, и каждый раз не хватало сноровки схватить. А когда он, смирившись и несколько запыхавшись, решил перейти на шаг, Русана остановилась сама, обернулась навстречу.

– Знаешь, чего ещё хочется напоследок?

– Чего?

Вместо ответа Орелик звонко захохотала и, внезапно схватив его за локти, повалилась спиной на песок, опрокидывая на себя. Это было так неожиданно, что Давид не устоял на ногах, плюхнулся сверху на девушку. Дёрнулся назад, испугавшись, что придавил, причинил боль. Но Русана не отпустила, крепко обхватила за плечи. Её лицо было рядом, в зелёных глазах горели огоньки.

– Я хочу секса. Не сопротивляйся, Дад. Один раз.

Он не сопротивлялся, позволил наклонить свою голову. Губы и язык Руси были сладкие от сгущёнки и мармелада, а кожа пахла морем и… Должно быть, это запах женского тела? Давид попытался вспомнить, когда последний раз целовался в реале. Давно, до Космофлота, до Академии. Те юношеские впечатления успели утонуть под слоями психожизней.

Крепкие ловкие пальцы Русаны стащили с него трико. Помощь не потребовалась, Давид и не понял, как у неё это получилось, только ощутил, что преграды между телами больше нет. И что его затвердевший член направляют, указывают путь в горячее и влажное.

Обхватив руками и ногами, Орелик перекатила партнёра на спину. На секунду Давид опешил от резкой смены позиции. Но женщина не дала времени опомниться, полностью перехватила инициативу. Она была достаточно сильна, а он – возбуждён. Даже если бы попытался воспротивиться, ничего бы из этого не вышло. Он подчинялся неистовому ритму женщины, её страсти.

В какой-то миг Давид провалился в состояние психожизни. Представилось, что вокруг не реальность чужой планеты, а декорации фильма. Что он попал в лапы тигрицы, жаждущей совокупления. Иллюзия подхлестнула возбуждение. Он уже не просто обнимал партнёршу – добавлял силы и резкости её движениям. Тигрице понравилось, рык стал громче. А Давид вдруг испугался, что не выдержит, взорвётся оргазмом раньше срока. Допустить такое нельзя ни в коем случае, женщина-тигрица должна быть умиротворена!

Регулировать эрекцию оказалось сложнее, чем в психофильмах. Давид стиснул зубы, стараясь отвлечься на что-то стороннее. Но тигрица двигалась всё резче и резче, терпеть становилось невыносимо… Рык перешёл в громкий стон. Всё ещё содрогаясь, Русана упала на его грудь, прижалась лицом к щеке. Это послужило сигналом: теперь – можно!

Несколько минут они лежали неподвижно, намертво вцепившись друг в друга, не в силах произнести ни слова, только часто хватали ртами воздух. И слушали, как колотятся два сердца в нескольких сантиметрах друг от друга.

Отдышавшись, девушка перекатилась на спину.

– Спасибо, Дад.

– Мне? За что? – Ароян искренне удивился. – Ты всё сделала сама.

Орелик помолчала. Затем повернулась на бок, подпёрла рукой голову, вопросительно уставилась на него.

– Так я не поняла, тебе понравилось? Лучше, чем в психофильме?

Давид помедлил. Искренний ответ мог обидеть, разгаданная ложь – тем более. То, что произошло между ними, оказалось чересчур яростным и агрессивным. Он не мог позволить себе расслабиться, сосредоточить внимание на сладостных ощущениях. В фильмах иначе, там он давал волю фантазиям. Любым, лишь бы они были приемлемы для партнёрши.

Молчание тоже послужило ответом. Орелик поняла, обиженно скривила губы.

– Ясно, я не в твоём вкусе. Слишком активная, да? Или тебе нравится заниматься любовью с мотыльками, рыбками и… кем там ещё?

Завершение фразы прозвучало совсем уж зло, почти как оплеуха. Незаслуженная, но Давид всё равно почувствовал себя виноватым. Наверное, на лице это отчётливо отразилось, так как Орелик неожиданно улыбнулась.

– Извини, Дад. Это я сгоряча ляпнула. Правда, набросилась, словно дикая. Но всё-таки, какие тебе девушки нравятся?

Ароян пожал плечами. Странный вопрос: разве можно вывести обобщённые критерии? Тут допустимо говорить лишь о конкретных людях. Он искоса скользнул взглядом по почти мужскому торсу кибернетика. Поколебался, – сказать, или нет? Но сама же разговор затеяла! Спросил для начала:

– Почему ты решила их убрать?

Русана удивлённо посмотрела на свою плоскую мускулистую грудь.

– Молочные железы? Это же атавизм. У меня нет ни времени, ни желания вскармливать ребёнка таким первобытным способом. А в повседневной жизни они только мешают. – Добавила понимающе: – Так тебе нравятся грудастые? Я читала, в начале тысячелетия большие груди считались эталоном красоты, чем больше, тем лучше. Даже протезы вставляли, чтобы увеличить. Надо же было так над собой издеваться! И ради чего? Чтобы кому-то было приятно лапать твоё тело?

Давид отрицательно покачал головой:

– Ради ощущения собственной привлекательности. Такова природа женщин: стремиться выглядеть красивой. А представление о красоте меняется из века в век. Триста лет назад в моде был объёмный бюст, в наше время – маленький или полное его отсутствие. Пройдёт ещё триста лет, опять всё измениться. Мне нравятся разные женщины, Руся. Мне не нравятся стандарты и эталоны.

Орелик засмеялась натянуто. Потом подвинулась ближе и положила голову ему на плечо.

– А мне наоборот, нравятся мужчины строго определенного типа, вполне стандартного и эталонного. Но выбор у нас здесь не богат. Будем довольствоваться тем, что есть. Правильно, Дад?

[1] О экспедиции на Дзёдо рассказано в романе «Далёкие острова».

[2] Планета Сентябрь описана в рассказе «Шорох палой листвы».

[3] Елена Пристинская – главная героиня трилогии «Звёздная сага».