Текст книги "Лазоревый день. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Игорь Вереснев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава 26. Время ощущать, время действовать

Дождь хлынул внезапно, как и год назад. Стена воды отгородила их пещеру, не выпуская наружу. Выскочить хоть на несколько секунд означало промокнуть до нитки. Поэтому не выскакивали. Пищи достаточно, даже орче Тассит умудрялась подогревать на углях тлеющего у входа костерка. Вода же текла сейчас прямо с неба. Некоторые неудобства причиняло иное – старого знакомца, горшок с крышкой, тоже приходилось использовать прямо здесь, а потом выплёскивать содержимое наружу. Но и в этом нашлась своя польза. Отправление естественных надобностей «в кругу семьи» окончательно сроднило их, даже Давид сумел преодолеть дурацкую застенчивость. И однажды вечером, засыпая, Русана услышала тихое сопение и урчание рядом. Улыбнулась понимающе: звуки любви.

А утром Тассит осторожно высунула голову из пещеры и торжественно возвестила:

– Сегодняшний день – Лазоревый!

Будто ответом на её слова сильная тягучая боль ударила Русану в низ живота. Насквозь, до самого позвоночника. Отпустила. Снова ударила. Должно быть, и на лице это отразилось – открыв глаза, Орелик увидела, как испуганно и вопросительно смотрят на неё супруги. Медленно поглаживая живот, стараясь дышать ровнее, сообщила:

– У меня тоже новость. Сегодня нас здесь станет пятеро.

И так большие глаза Тассит ещё сильнее округлились от восторга.

– Русит, тебе нужно как-то помочь?

Убедившись, что первые схватки закончились, Орелик села, распорядилась:

– Для начала помоги мне раздеться. И запоминай всё, что буду рассказывать. От мужчины в этом деле мало толку, а за себя я не уверенна, что смогу руководить процессом до конца. – Повернулась к Арояну: – Дад, ты набери воды и нагрей. Побольше!

Всё оказалось не так страшно, как она представляла. Возможно, повезло или потому, что Русана старалась сосредоточиться не на собственной боли, а на маленьких существах, готовящихся начать самостоятельную жизнь в этом огромном мире. А может, Джуга что-то сделала с её телом, усовершенствовала, – как знать? Главное, она справилась. Без санаториев, без техники и фармации, без профессионалов. Тассит оказалась акушеркой хоть и неопытной, но очень старательной. Главное – не испугалась. Лишь в самый ответственный момент ойкнула изумлённо:

– Он выходит без яйца!

Наверняка, до последней минуты не верила, что дети могут рождаться живьём. Русана просипела сквозь зубы:

– Головку придерживай… И сдвигай, как я показывала…

Девушка послушно склонилась, что-то делая между её разведённых ног, приговаривая:

– Какой большой а. Движется, движется… Животик… Ножки…

– Пуповину перерезать не забудь, – Русана махнула рукой на костёр, где ждал прокалённый нож.

Проверить она не могла, но надеялась, что девчонка всё делает правильно. И когда младенчик смешно хрюкнул и заплакал, облегчённо вздохнула, – живой… Её ребёнок, её частичка. Её… сын? Дочь?

– Кто? Девочка или мальчик?

Тассит удивлённо-растерянно осмотрела младенчика. Призналась:

– Я не знаю.

Русана постаралась объяснить:

– Есть кхасс между ногами? Как у Дади, только маленький?

– Нет.

– Девочка…

И тут же внизу вновь начало распирать. Братишка торопился наружу, не давая маме времени отдохнуть.

– Тассит, быстрее… Второй…

Второй оказался мальчиком, Джуга не ошиблась. Ещё бы, сама принимала весьма значимое, хоть и не совсем понятное участие в зачатии. Чувствуя, что сил не осталось, Русана позволила себе погрузиться в накатывающее забытьё.

Она не помнила, шёл ли дождь, когда дети появлялись на свет, но когда проснулась, лило как из ведра. Первая мысль – где они?! Тут же успокоилась: Тассит сидела рядом, бережно прижимая смешно причмокивающего малыша к налитой молоком груди. Мгновенная зависть скользнула холодным червяком. Тут же отступила. Так даже лучше, что сама она не способна кормить грудью. Так лучше…

Тассит заметила, что Орелик проснулась, спросила смущённо:

– Ты разрешишь мне кормить малышей?

Русана улыбнулась в ответ.

– Ты уверена, что я должна давать разрешение, а не просить тебя об этом?

Она повернула голову, в поисках второго. Он тихо посапывал на коленях немного ошеломлённого Давида. Папаша, кажется, и шевельнуться боялся.

– Дад, как ты назовёшь сына?

Ароян растерялся.

– Я должен дать имя? Тогда… пусть будет Александр. Так звали… зовут моего отца.

Русана хмыкнула.

– Боюсь, кхирам такое словечко ни за что не выговорить, даже в два захода. Хотя, если сокращённо… Саша, Саши. – Она повернула голову к девушке: – Тассит, Саши – подходящее имя для рта?

– Да.

– Значит, так и будет. А дочь мы назовём…

Она задумалась. Как бы Джуга назвал ребёнка? Он ведь имел на это право не меньшее, чем Давид. Странно осознавать, непривычно – у её детей два отца. Не в каком-то там переносном смысле, а в самом прямом, биологическом и генетическом. Но пока это тайна, известная лишь ей и Джуга. Скоро о ней узнает ещё один… одна. Та, кто согласится нести бремя Хранительницы Кхарита, вопреки воле всего остального Шакха. Хранительницы её детей. Самых ценных детей, родившихся в этом мире за последние шестьдесят тысяч лет.

Но имя, тем не менее, придумать следовало. Вспомнился мокрый весенний пляж, тот день, когда ртаари впервые предстал перед ней в человеческо-мужском обличье. Цветок в большой сильной ладони.

– Дочь мы назовём Ирис.

– Ирис, – восхищённо повторила Тассит. – Какое красивое имя. Она и сама вырастет красивой. Похожей на тебя.

– Такой же рыжей? – засмеялась Русана. – Может быть.

То, что случилось вчера – или сегодня? Она так и не спросила, долго ли спала, – сделало её другой. Одновременно с детьми, с осознанием себя мамой, родилось ощущение. Джуга говорил: «поймёшь, когда придёт срок». Срок пришёл, и она поняла.

Ни черта не поняла! Нужно родиться кхиром, чтобы понять. У людей нет ни слов, ни образов для этого. Поймут эти маленькие розовые комочки, её продолжение, – позже, когда вырастут. Она же идёт дорогой предчувствий и предвидений. Раньше не смогла бы, но теперь стало иначе. Отныне её жизнь сосредоточена не только в ней самой.

* * *

Русане казалось, что дети растут слишком быстро, впрямь не по дням, а по часам. Наверное, это игра воображения. Ароян, например, ничего не замечал. Говорил, что они всё такие же маленькие, только и делают, что спят да едят. Чего же он ожидал от крохотуль, которым по местному времени едва месяц исполнился? Пусть радуется, что не плачут и не орут. Саши только громко «угукал» проголодавшись или соскучившись по Тассит, которую наверняка считал мамой. Ирис вообще предпочитала помалкивать. Таращилась на всех большими голубоватыми глазёнками с вытянутыми, как у кошки, зрачками. Вернее, как у кхира.

Каждый раз, встретив этот взгляд, Ароян растеряно оглядывался на Русану. Ждал объяснений, а спросить не решался? И что она могла объяснить? Она не генетик, представления не имеет, мыслимо ли вообще с точки зрения земной науки то, что произошло с ними. И продолжает происходить…

Роды потребовали много энергии, но сейчас тело Орелик восстанавливалось, возвращало потраченные силы. Она подозревала, что становится сильнее прежнего, выносливее, крепче, – Джуга и об этом позаботилась. Ей постоянно хотелось есть и двигаться. Она и ела, пугая Давида шутками, что запасы иссякнут раньше, чем планировалось. И двигалась, использовала любой промежуток между дождями для того, чтобы выбраться из норы и тренировать, накачивать мускулы. Она должна быть готова!

Дзюдар подошёл к концу. Где-то в ц’Аэре закончился Кхи-охроэс. Бесславно закончился, и ошеломлённые, раздавленные бедой Избранные расползлись по тирчам, разнесли весть о трагедии, обрушившейся на Кхарит. Хранительницы Шакха не станут медлить, поспешат выжечь гибельную мутацию. Они будут действовать жёстко и беспощадно, отсекая поражённую ветвь, хоть большенство плодов, зреющих на ней, оставалось здоровыми. Их можно понять, целое важнее части, выживание вида превыше всего. А гуманность – миф, выдуманный цивилизацией индивидуалистов.

Всё правильно. Если бы не маленький привой, начавший приживаться на поражённой болезнью ветви. Привой, созданный Джуга для чего-то, о чём пока не знал никто, кроме создательницы. Но для Русаны это были не абстрактные существа, результат непонятного эксперимента. Её дети! Ради них Хранительниц нужно остановить во что бы то ни стало. Как? Русана не знала, доверяя ощущениям, определяющим теперь её поступки. И уж тем более она не могла объяснить этого Давиду.

Поэтому и не стала ничего объяснять. До самого последнего дня её крошечное племя оставалось в неведении. А затем настал день, когда она поняла, что пора, что откладывать дольше не следует. Коротко обрезала ножом успевшие лечь на плечи волосы, надела мужскую тунику, перевязь с мечом, бросила в сумку походную подстилку, несколько горстей орехов, жгут сухого мяса.

Тассит смотрела за этими приготовлениями молча. Давид спросил:

– Мы куда-то уходим?

– Я ухожу. Не век же прятаться в этой норе.

– Так ты на разведку? – Ароян выскочил вслед за ней наружу. – Тебе нельзя. Это рискованно, а у тебя дети. Я пойду в ц’Аэр и узнаю, что там делается.

Улыбнувшись, Русана отрицательно покачала головой:

– Дад, милый, ты ничего не понял. Это у вас с Тассит дети. Она кормит их с первого дня, для них она мама, «со». Она будет заботиться о них, растить. А ты – оберегать и защищать.

Говорила, а у самой колючий комок стоял в горле. Всё правильно, поэтому одёргивала себя постоянно, старалась не взять лишний раз родные комочки на руки, прижать к груди. Понимала, что потом труднее будет уйти.

– Это ваш с Тассит путь. Справитесь?

Ароян хотел было снова возразить. Передумал, кивнул:

– Мы всё сделаем, за детей не волнуйся.

– Вот и отлично. Прощай!

Быстро чмокнула его в губы, отвернулась, торопливо зашагала к выходу из лощины.

– Что значит «прощай»? Ты разве не вернёшься? – опомнившись, закричал в спину Давид.

– Вряд ли получится, у меня много дел накопилось. А вы переждите здесь до лета и ступайте в Джасжарахо. К тому времени всё наладится.

Она была уже далеко, когда Давид опять закричал сзади и шумно зашлёпал по влажной траве:

– Подожди! Да постой же!

Русана нехотя обернулась, дожидаясь.

– Руся, но мы же с тобой ещё увидимся?

Взгляд Давида буквально молил: «Подтверди!» – но обманывать не хотелось. Не было уверенности, что переживёт ближайший месяц. Поэтому лишь плечами пожала в ответ.

– Но ты же не можешь так запросто уйти – навсегда?!

– Почему же, могу. Дад, не переживай, я знаю, что делаю. И кроме меня это сделать никто не сможет. Как говорят кхиры? «Это мой тхе-шу».

Ароян вздохнул, опустил глаза.

– Руся, тогда… Я хочу сказать, что ты…

– Знаю, знаю! Что я была отличным товарищем и так далее. Всё, на этом закончим, договорились? Поверь, мне нелегко оставить своих детей и уйти.

Она взглянула ещё раз в сторону пещеры, взмахнула рукой, прощаясь с выбравшейся наружу Тассит. И ушла. Больше её никто не пытался задержать. Русана шла, продолжая улыбаться. Но это была гримаса, прилипшая к лицу. Поверх неё из глаз катились слёзы.

* * *

К вечеру третьего дня Орелик выбралась на юго-восточную дорогу. Долго стояла, глядя на серую каменную ленту, убегающую в обе стороны. Если повернуть направо, то через четыре дня она будет в ц’Аэре, в самом центре событий. Вновь увидит небесный дворец и…

И что? Чце-ригхтоэ’ох теперь не её дом. В каком-то смысле это цитадель неприятеля, которую придётся «брать штурмом». Что ждёт её там? Она даже не знает, чем закончился Турнир, кто из ртаари бросил вызов установленному порядку. И не будет знать, пока не встретит кого-то из смотрителей. Кхиры из чужих тирчей, дополнительные трудности в общении. Да и позволят ли ей дойти до ц’Аэра? Ступив в долину, она неминуемо себя выкажет.

Путь налево был гораздо длиннее, трудней и опасней. Но он вёл в Джасжарахо, к тем, кто успел стать её друзьями, её сёстрами и братьями. Оказавшись там, она поймёт, что изменилось в Кхарите, как далеко зашёл распад его организма. А шагнуть в небесный дворец из Джасжарахо не труднее, чем из ц’Аэра. Более длинный путь иногда скорее приводит к цели. Русана повернула налево.

Второй раз она шла по этой дороге, теперь в одиночку. Спать в тёмное время суток не рисковала – дневные хищники предпочитали не связываться с хозяевами планеты, но ночная кровососущая мелочь была слишком тупа. Зато днём Орелик позволяла себе несколько часов сна в развилке ветвей. Привязывалась к стволу, чтобы не свалиться ненароком, и засыпала. Это тоже мера предосторожности – против хищников двуногих.

Впрочем, ни шо-ачи, ни кто другой на её пути не встал. Наверное, слишком странно выглядел со стороны этот неправильный, высокий, голокожий рта. На девятый день Русана благополучно вышла к знакомому тирчу. Последние километры топать дорогой стало опасно, потому женщина свернула в лес. Пробираться сквозь заросли было не в пример тяжелее, но предосторожность была вознаграждена: среди травы и палой листвы журчал ручеёк. Едва Русана услышала звук, увидела блики, сразу же пересохло во рту. Не мешкая опустилась на колени, зачерпнула воды. В ладони помещался только глоток, поэтому она растянулась на животе. Напилась вволю и на смену жажде пришёл голод. Сумка давно опустела, а весенний лес ещё не готов прокормить путешественницу. Не страшно, через полчаса она будет в Джасжарахо, и там уж сможет наесться досыта. Пусть даже и орче…

Среди деревьев раздался чуть заметный треск. Сухая веточка отвалилась? Или переломилась под чьей-то ногой? Орелик мгновенно подобралась, готовясь вскочить… сразу же расслабилась. К ручейку шли охотники: Зурси с четвёркой ачи. Русана села, позволяя увидеть себя.

Встреча ошеломила рта не меньше, чем в самый первый раз, на южном острове. Замер, присел на полусогнутых, положил руку на рукоять меча. Затем решил, что этого мало, выхватил оружие и медленно пошёл к ней, выставив вперёд острие. Ачи сыпанули в стороны с явным намерением обойти со спины. Это было забавно – наблюдать за охотой. Если бы объектом её не была она сама.

Русана на всякий случай помахала рукой, окликнула:

– Привет, Зурси! Это я, Русит.

– Русит? Как ты можешь быть живой? Ты разве не ушла с Джуга? Тхе-шу ртаари и её орайре неразрывен.

Значит, Турнир состоялся, и Джуга больше нет… Мысль отвлекла на секунду, и Орелик не заметила, как охотник оказался рядом, в пяти шагах. И продолжал приближаться, по-прежнему направляя меч ей в грудь. Русана поспешно вскочила.

– Да, верно. Но…

– Почему ты жива, Русит? Это неправильно, стыдно. Ты позоришь себя, позоришь наш тирч. Если тебе страшно, я сделаю это для тебя. Закрой глаза и не думай о боли.

Русана еле успела выхватить меч и парировать удар. Рта был фехтовальщиком опытным и умелым, но она сильнее, выше и проворнее. Теперь – намного проворнее. Отбивать выпады, уклоняться, оказалось не сложно, выглядело почти игрой. Но игра затягивалась.

– Зурси! Прекрати!

Бзимм!

– Я не хочу с тобой драться!

Сссах!

Кажется, он не слышал её слов. Желал одного: избавить подругу от агонии, в которую превращается жизнь орайре после ухода ртаари. Он действовал так, как действовали его предки многие тысячи лет. Увещевания и аргументы тут бесполезны.

Орелик могла закончить поединок – Зурси открывался на доли секунды, этого было достаточно. Однако в планы Русаны не входило тяжело ранить охотника или, тем более, убить. А обезоружить не удавалось. Да и помогло бы? Ачи с копьями наперевес следили за каждым её движеньем, сбежать не позволят. И некуда ей бежать от кхиров. Она ведь шла к ним, стало быть, обязана принять их законы.

Пришлось рискнуть. Они «танцевали» на берегу ручья минут десять, и Зурси начал уставать. Рука его держала меч уже не так цепко. Изловчившись, Орелик сильно ударила по лезвию у самой рукоятки, снизу вверх. Сообразила, что подошла слишком быстро, что нарвалась-таки. Чужое лезвие прорвало тунику слева на рёбрах, разрез сразу же начал багроветь, намокая кровью. Но меч Зурси уже отлетел в сторону, и сам он, не удержавшись на ногах, опрокинулся. Не дожидаясь, когда наконечники копий упрутся в спину, Русана рухнула на колени, направила лезвие собственного меча себе под рёбра.

– Я не боюсь! Я сама справлюсь, видишь?! Но не здесь и не сейчас! Я должна это сделать в Джасжарахо. Перед со-ртох.

Зурси, мигом откатившийся к своему оружию, недоверчиво уставился на неё. Сел. Потом поднялся на ноги, потирая ушибленную руку. Подошёл, целя острием в лицо.

– Гур одинаков хоть здесь, хоть в тирче…

– С каких пор рта судят о целях ртаари? Я сделаю то, что велела мне Кхарит-Джуга.

– Джуга всё равно, она в Усыпальнице… – пробормотал охотник.

Некоторое время они так и стояли рядом: Русана на коленях, целя себе в солнечное сплетение, и Зурси над ней, готовый в любой миг воткнуть лезвие в глаз. Раньше Орелик подумала бы, что рта размышляет над её словами, теперь знала – слушает её ощущения. Пусть, обманывать его сотрясением воздуха она не собиралась.

– Я прошу помощи не в том, чтобы завершить тхе-шу, а чтобы завершить его достойно.

Зурси отступил. Произнёс, всё ещё неуверенно:

– Я провожу тебя в Джасжарахо, но меч отдай. В тирче я верну, чтобы ты могла сделать гур, как настоящий рта. Хоть ты и не рта.

Орелик разжала ладони, позволяя забрать оружие. Поднялась с колен.

– Я не рта, и меч мне больше не понадобится. Сохрани его… для моего сына.

* * *

Слух о её возвращении облетел Джасжарахо, словно искра. Что-то подобное было, когда их с Арояном впервые принесли, нанизанными на шесты как охотничью добычу. Такое же изумление на лицах, и со-ртох также спускалась навстречу по парадной лестнице.

Конечно, это была не Ишбит, – первая мать ушла, узнав, что Джуга больше нет. Преемницей стала та, кого Претендентка вела в танце последнего Кхи-охроэс, как и предполагал Жуби. Только была это не Турха, а Дарса! Почему так произошло, никто из кхиров не понимал, Первые Матери тирчей могли лишь догадываться. Джуга-Кхарит ушла, и вместе с ней ушла Турха. Хранительницей стала огненная ртаари. Что ж, это тхе-шу, его следует принять и идти по нему далее.

Спустя час Русана и со-ртох Ракиш сидели напротив друг друга в комнате на самом верху дома Джасжарахо, в маленькой башенке, поднимающейся над черепичными крышами. Комната была совершенно пуста: голый пол, голые стены. Когда-то они с Арояном считали, что со-ртох использует это помещение для медитаций. Оказалось, для разговоров с ртаари.

Раньше Русана была едва знакома с этой арт: неделя совместного паломничества в ц’Аэр, а до этого ядовитая рыбёшка, сунутая в клетку инопланетников, – больше они не пересекались. Поэтому сейчас старались понять, услышать друг друга. Внешне со-ртох мало походила на предшественницу: тёмношерстая, кареглазая, достаточно молодая. Она говорила медленно, тщательно выговаривая слова, и делала долгие паузы между фразами. Слушала. А Орелик слушала её.

Странный двойной Турнир остался позади, Дарса вернулась в небесный дворец Хранительницей, и постепенно жизнь в Кхарите начала возвращаться в привычное русло. Во всяком случае, так видели это кхиры. До со-ртох долетали отголоски странных бурь, продолжающих сотрясать чце-ригхтоэ’ох. Но Дарса не хотела беспокоить свой народ, и Первые Матери хранили молчание.

Русана опустила глаза на тхе-гур, лежащий на полу между их коленями, – протяни руку и возьми, даже наклоняться не нужно. Собственно, именно этого ждала от неё Ракиш. И все её соплеменники внизу. Не исключено, что острая бронзовая игла когда-нибудь закончит путь жизни Русаны Орелик. Но пока думать об этом рано.

– Ты говоришь, Дарса стала хорошей Хранительницей?

– Как иначе? Каждая ртаари мудра и сильна. Хранительница всегда лучшая из них.

– Всегда?

Губы женщин не шевелились, разговор был слишком серьёзен, чтобы сотрясать воздух. Каждая из собеседниц слышала немного больше, чем говорила другая.

– Я орайре, со-ртох. Не пытайся молчать.

– Орайре, оставшаяся без своей ртаари. Мне жаль тебя.

– Ты пытаешься быть верной Дарса, я – частица Джуга, хранившей Кхарит многие годы. Она чувствовала, что с её наследницами может случиться беда, и оставила помощь для них. Если всё благополучно, помощь не понадобится, мой путь будет закончен, – Орелик провела пальцами по игле. И сурово добавила: – Если же нет – я должна передать в небесный дворец послание моей Хранительницы. Пока Кхарит ещё существует.

Ракиш опустила веки, нехотя продолжила рассказ. Кхи-охроэс прошёл как обычно, большинство Избранных не сомневались в этом. Все они попали в ц’Аэр впервые, такова воля Хранительницы. И в этом заключалась первая странность. Второй стало то, что рта среди них было втрое больше, чем арт, и половина из них не вернулась в тирчи, осталась жить в доме смотрителей. Третья странность пугала: яйца, что зрели в телах матерей, несли исключительно мужские зародыши. Зачем Хранительнице нужно так много мужчин? Каким видит она путь своего народа?

Была ещё одна странность. Гзура, теперь сильнейшая ртаари после Хранительницы, не дождалась Лазоревого Дня, ушла в сноявь Усыпальницы. Так и раньше бывало, не все ртаари способны подняться на верхнюю ступень знаний, не все становятся Претендентками, тем более, Хранительницами. Исчерпав себя, они уходят, оставив энергию сёстрам. Но не в год Турнира!

Первые Матери видели это, и чёрные тени ложились на их мысли. Часто смотрели они на тхе-гуры, предчувствуя, что не долго смогут служить своему народу. Нечто подобное было когда-то, очень давно. События, не похожие на сегодняшние, но такие же пугающие и необъяснимые. Первые Матери ждали.

– Они пришли? – оборвала рассказ со-ртох Русана. Она не стала уточнять, кто должен прийти, и так понятно.

Ракиш поняла:

– Да, на северном побережье. Турнир начался три дня назад. Он тоже неправильный.

Орелик уже видела эту «неправильность». На севере, на противоположном краю острова, шёл не Турнир, шёл бой. Кхиры воевали с кхирами, Дарса развязала первую на этой планете войну. Зачем? Что могли решить примитивные мечи и стрелы в поединке сил, могущество которых трудно представить? Для чего эта бессмысленная бойня?

Русана поймала себя на том, что рассуждает как кхир. Люди бы в происходящем не заметили ничего противоестественного, вся история земной цивилизации устлана горами трупов и полита реками крови. Лишь сейчас её соплеменники начали осознавать, что существуют другие методы решения споров. Да и то далеко не все.

События развивались иначе, чем в саге о Тайриш, Дарса воспротивилась воле Хранительниц Шакха. Была ли в этом хоть толика здравого смысла? Что произойдёт, если она победит? В Кхарит явится новая претендентка? Или мятежный остров оставят в покое, признав право на выбранный тхе-шу? В любом случае, Русане следовало торопиться. Пусть Ракиш не понимала, куда приведёт дорога, по которой новоявленная Хранительница делала первые шаги, Русана же знала это слишком хорошо. По учебникам истории.

Она вновь провела пальцем по тхэ-гуру. Рывком поднялась.

– Благодарю, со-ртох. Прощай, я иду в небесный дворец. – Глядя, как поднимается собеседница и прикалывает иглу к поясу, добавила: – Когда Дарса уйдёт, не спеши за ней.

– Дарса выиграет Турнир, я верю в это, – упрямо возразила Ракиш.

Новоявленной со-ртох пока не часто приходилось видеть, как путешествуют орайре. Ей было интересно, поэтому она не спешила выйти из комнаты, оставить гостью саму. И удивлялась, почему медлит та. А Орелик пыталась найти вход в чце-ригхтоэ’ох. Там больше не было Джуга, не было ничего, с ней связанного: ни орайре, ни комнаты, где Русана провела несколько месяцев. Попасть просто в небесный дворец невозможно. Она могла войти лишь в определённое место, которое знала и способна представить.

Разумеется, Сахра по-прежнему живёт во дворце. Младшая ртаари могла бы стать ключом к его воротам. Но он не действовал! Девчонка приходила к ней лишь во сны. Раньше Орелик не придавала этому значения, но теперь поняла – она ни разу не видела Сахра в яви, поэтому не могла представить её образ. А над снами чце-ригхтоэ’ох не властен.

Русане вдруг стало страшно. Ракиш заметила растерянность на её лице, потянула тхэ-гур обратно: разве Джуга доверила бы послание той, которая не способна его доставить? Конечно, Орелик могла убить со-ртох голыми руками и уйти отсюда. Но далеко ли? Внизу ждали стрелы и мечи рта. Нет, из этой комнаты у неё было лишь два выхода. И назывались эти выходы: чце-ригхтоэ’ох и гур. Если первый заперт, значит остаётся…

И тут Русана вспомнила – у неё есть ключ от ворот небесного дворца! Она забыла о нём, а он спокойно лежал в дальнем кармашке памяти. Самая первая её «экскурсия» по бесконечной анфиладе комнат, рыжая орайре, нежащаяся в ванне. Как её звали?! Вспомнить, вспомнить скорее! Шорих!

Едва имя всплыло из памяти, как мягкая лапка чце-ригхтоэ’ох коснулась сознания Русаны. В следующее мгновение стена комнаты исчезла, на её месте заклубилось белёсое ничто. Орелик шагнула…