Текст книги "Дмитровское шоссе"

Автор книги: Игорь Крумин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Находка

Ночь прошла спокойно. Рэд не лаял, значит, никто не бродил около забора. С наступлением осени взломы дач особенно участились. Олег Степанович слышал, что в генеральском поселке – за рекой, в километре отсюда, – дачи взламывают едва ли не каждую ночь. Но в поселке никто постоянно не живет, семьи приезжают только на лето, и владельцы не хотят тратиться на сторожей, надежные заборы и решетки на окнах. Впрочем, за последнее время и характер «проникновений» изменился. Если раньше, когда были живы старые генералы, в дачах искали оружие – у многих оно сохранилось как воспоминание о войне – затем взялись за поиски продуктов и выпивки, а вот теперь дачи взламывали в порядке борьбы за социальную справедливость. В даче Машковской, вдовы адмирала, разбили молотком все розетки и выключатели, превратили холодильник в кучу металлолома, изрезали ножом диваны и кресла – но почти ничего не взяли.

Олег Степанович посмотрел на огромные цифры часов, отражающихся на потолке спальни, – восемь утра. Он включил свой «Браун-сателлит». Этот радиоприемник надежно принимал любую станцию мира, но Олег Степанович слушал только Би-Би-Си, считая английскую станцию самой беспристрастной службой новостей. Ничего сенсационного за ночь не произошло. Олег Степанович принял душ, позавтракал, достал из холодильника кусок телятины килограмма на полтора – телятину он покупал в соседнем совхозе по шестьдесят копеек за килограмм, – положил оттаивать в раковину на кухне и пошел в гараж.

За прошлую неделю он сумел вырубить в бетонном полу гаража квадрат размером метр на метр. Оставалось копать вглубь. Олег Степанович не питал иллюзий насчет своей производительности труда. Вот скоро из армии вернется сын, это должно произойти со дня на день. Но пока Олег Степанович начнет копать сам и покажет сыну что у отца еще остались силы.

Работа продвигалась даже медленнее чем он ожидал. Первые полметра дались легко. Он наполнял тачку глиной и отвозил к воротам, засыпая там узкий овраг. А вот теперь придется наполнять сначала ведро, затем высыпать его в тачку – причем глина норовила прилипнуть к стенкам – и уже потом катить тачку к воротам. Когда наступил полдень, Олег Степанович выкопал яму глубиной около метра. Он с трудом встал с коленей, разогнулся, держась за ноющую спину, и пошел в дом. Кусок телятины в раковине успел оттаять, и он кинул мясо Рэду. Теперь к нему лучше не подходить – хозяина пес, конечно, не укусит, но зарычит и потом будет долго ходить и умильно заглядывать в глаза, униженно извиняясь. Ладно, покопаю еще час, решил Олег Степанович.

Его планы нарушились, однако, почти сразу. Он ткнул лопатой в глину что-то металлическое? Олег Степанович лег на край уже довольно глубокой ямы, потыкал ржавой отверткой в грунт и удивился. Какая-то гнилая ткань вроде мешковины – и металлические предметы: ложки, вилки, чашка – и масса монет! Олег Степанович встал, поставил рядом с ямой раскладной стул и задумался. Где-то он слышал. да, определенно слышал. Лет десять назад к отцу приезжал генерал Лизавин и рассказывал что осенью сорок первого его начштаба отправил в Москву кассира Дмитровского банка на полуторке, полной каких-то ценностей. Разговор шел как бы между прочим, без особого интереса. Генералы любят поговорить о войне, вспомнить былое – в конце-концов война была самым ярким временем в их жизни, кто их упрекнет? – особенно когда на столе стоят бутылки и воспоминания всплывают из прошлого. О каких ценностях говорил Лизавин? Точно, кассир вез несколько мешков бумажных денег, серебро и золото. Золото! Чепуха, таких совпадений в жизни не бывает. Но ведь кто-то говорил что жизнь имитирует театр? А вдруг…

Отец построил гараж, затем сын прорубил бетонный пол именно в том месте где закопаны ценности. А может, именно в жизни и случаются такие невероятные совпадения? Действительно, машина попала под артобстрел и погибла. Верно и то, что несколько дней спустя немецкие войска перерезали Дмитровское шоссе и вышли на восточный берег канала южнее Яхромы. А когда их отбросили назад, Лизавин сообщил о кассире в штаб армии. Из Москвы приехала комиссия, которая допросила свидетелей. Приехала и ничего не нашла. Очкастый командир, рассказал Лизавин, утверждал что деревня проехала деревню Ларево и укрылась в лесу, скрываясь от артобстрела. Но комиссия выяснила, что какой-то грузовик был разбит прямым попаданием тяжелого немецкого снаряда на Сухаревском подъеме, в шести километрах ближе к Москве. У окрестных жителей действительно нашли массу бумажных денег. Но ни один из них ничего не знал о золоте и серебре.

Итак, в Дмитрове ценности банка погрузили на полуторку, она поехала на юг по Дмитровскому шоссе, а вот уже в Сухарево в ней оказались одни ассигнации. Так где же ценности? Со слов начштаба Лизавин говорил что у кассира было с собой примерно двадцать килограммов золота и много серебра. Наверное, начштаба преувеличивал – такие ценность не хранятся в провинциальном банке. Не хранятся в мирное время, а в военное, особенно когда начинается паника? И разве не мог кассир, которому запретили ехать дальше из-за опасности артобстрела, закопать серебро и золото где-то по дороге? Его остановили в Ларево, грузовик проехал мост и свернул в лес, а погибла машина в Сухарево. Итак, он закопал ценности, скорее всего, в лесу, недалеко от дороги, – у него мало времени. Закопал, а потом погиб вместе с полуторкой. Ни одного свидетеля.

Олег Степанович встал и снова заглянул в яму. Да, серебра здесь порядочно. Сначала нужно собрать все, что лежит сверху. Лопатой работать не с руки. Он подошел к верстаку, включил переноску и повесил над ямой. Сразу стало светло. Затем разостлал у ямы старую телогрейку и принялся за работу.

Когда через два часа Олег Степанович наткнулся на ржавый ящик, бетонный пол гаража был усыпан серебряными ложками, вилками, подстаканниками, подносами. Стоял даже почти не потемневший небольшой серебряный самовар удивительной красоты. Но больше всего здесь лежало монет как царской, так и послереволюционной чеканки. Рассмотреть год выпуска было трудно – многие монеты окислились и потемнели.

В яме оставалось еще немало серебра, но Олег Степанович, не обращая на него внимания, опустил в яму плечи и руки, обхватил ящик и потянул.

Ящик был небольшим – сантиметров сорок в длину и тридцать в ширину, но Олег Степанович не смог даже сдвинуть его с места. Тогда он достал монтировку из машины, спрыгнул в яму, поддел ящик и приподнял. Ящик шевельнулся. Олег Степанович подхватил его руками за дно, напрягся, и через несколько секунд тяжеленный ком глины стоял на полу гаража рядом с ямой. Олег Степанович очистил ящик отверткой и увидел, что он заперт на висячий замок. Теперь стало ясно, что это, скорее, самодельный сейф. Олег Степанович поставил его на верстак, сунул отвертку в дужку хилого замка, надавил и замок развалился. Он поднял крышку и замер от удивления.

Олег Степанович никогда не ожидал, что увидит подобное. Ящик до половины был наполнен золотыми цепочками, кулонами, портсигарами, крестиками, ложками, кольцами, перстнями с разноцветными камнями и без них. И повсюду лежали золотые монеты – маленькие и побольше. По правде говоря, Олег Степанович не мог поручиться, что все эти предметы, включая монеты, были золотыми. Но кому придет в голову прятать на дне ямы, полной серебра, ящик с медью? Да и за тридцать с лишним лет медь совершенно окислилась бы. А если принять во внимание вес…

Олег Степанович взглянул на часы. Половина четвертого. Ого, он даже не заметил, что уже поздно. Он выключил свет, накрыл яму с разбросанным вокруг серебром старой плащ-палаткой, а ящик сунул под верстак. Мускулы усталой спины застонали, когда он наклонился с тяжелым грузом. Конечно, все эти ценности стоят дорого, подумал Олег Степанович, очень дорого. Интересно, сколько? И что еще там, в ящике? Да и в серебре неплохо бы покопаться… Все эти мысли проносились в голове измученного Олега Степановича беспорядочным роем. У него уже не осталось сил на обед – он выпил стакан молока и улегся на диван. И сразу уснул.

Щелчок выключателя и яркий свет разбудили его.

– Это ты, Зина? – спросил Олег Степанович, мгновенно проснувшись.

– Да. А ты опять забыл встретить меня на станции?

– Забыл, – виновато ответил он. – Зато я нашел клад.

– Склад?

– Нет, клад. Знаешь, золото и серебро.

Жена повернулась и с любопытством посмотрела на него.

– И где же твой клад?

– Сейчас принесу.

Олег Степанович встал и вышел из дома. На дворе совсем темно.

Войдя в гараж и включив лампы дневного света, он внезапно остановился. Впервые он понял, что действительно нашел клад, настоящий клад. Интересно, сколько в ящике золота? Олег Степанович подошел к верстаку, нагнулся, поднял ящик и поставил его перед собой. Открыл крышку, заглянул внутрь, затем принялся доставать различные предметы, раскладывая их на верстаке.

Через пятнадцать минут перед ним стояли столбики сверкающего желтого металла – золотые монеты, большие и маленькие, – лежало три массивных портсигара, причем один с монограммой, а другой украшен разноцветными камнями – зелеными, красными и желтыми. Рядом кучка цепочек, крестиков, колец, перстней, сережек, браслетов, брошек, а также три чайных ложки и даже подстаканник. Интересно, кто мешал чай золотыми ложками и ставил стакан в золотой подстаканник? Монеты он расставлял столбиками по десять штук. Всего оказалось сорок два столбика больших золотых монет и тридцать шесть столбиков монет поменьше.

Олег Степанович выбрал одну большую монету, одну маленькую, а также массивную золотую цепочку длиной почти в метр. Он выключил свет в гараже и только собрался запереть дверь, как в темноте зашуршали листья, послышалось тяжелое дыхание и теплый язык лизнул руку.

– Охраняй, Рэд. У нас неожиданно появились сокровища – как у пиратов. Охраняй.

Олег Степанович вернулся в столовую.

– Вот, – сказал он, бросая монеты на поверхность огромного дубового стола. – А это – тебе, – и Олег Степанович набросил на плечи жены цепочку, которую не носили почти сорок лет.

– Олег, но ведь это настоящее золото. – Зина взяла монету и посмотрела на ребро, где четко виднелись цифры, означающие вес и пробу. – А цепочка старинная. Где ты все это нашел?

– В гараже. Помнишь, я говорил, что хочу выкопать там подвал? Так вот, начал копать и наткнулся на них.

– Сразу на все? И монеты и цепочка – в одном месте?

– Нет, не сразу. Хотя все они лежали в одном месте – вернее, в одном ржавом железном ящике. Там оказалось 420 крупных монет – вот таких – и 362 поменьше. И много других золотых изделий. Кстати, что это за монеты? – Олег Степанович подошел к шкафу с томами энциклопедии, достал один, поставил на место, затем другой и, наконец, торжествующе поднял том над головой.

– Нашел! Вот, слушай: «Империал. Русская золотая монета, чеканилась с 1755 по 1897 год. Равнялась по ценности десяти серебряным рублям. Согласно Монетному уставу содержала два золотника и 69.36 доли чистого золота (11.61 грамма). После денежной реформы 1897 года золотое содержание десятирублевой монеты установлено в один золотник и 78.24 доли чистого золота (7,74 грамма)».

– Олег, это нужно сдать. Будут неприятности.

– Знаешь, Зина, за последние годы у меня было столько неприятностей, что дополнительные я даже не замечу. Скажи, мне никто не звонил?

– Звонили. Какой-то, – жена достала из сумочки листок бумаги. – Вот, звонил Денисов Иван Трофимович. Телефон не оставил. Сказал, что ты знаешь где его найти.

– Да, знаю.

Олег Степанович

Он решил не звонить Денисову – все равно тот ничего по телефону не скажет, – а подъехать к нему. На следующее утро перед отъездом он убрал золото в сейф, замурованный в бетонной стене подвала под домом, а кучу серебра, совершенно неподъемную, накрыл брезентом. Яму пришлось оставить времени на дальнейшие раскопки не оставалось. Олег Степанович решил сразу после возвращения из Москвы засыпать ее и залить бетоном.

Проехав по Дмитровскому шоссе и Бутырской улице, мимо Савеловского вокзала, он, как всегда, по Каляевской улице (как интересно, подумал он, проезжая по ней, мы – единственная страна в мире, где в честь убийц называют улицы) выехал на Садовое кольцо, за Курским вокзалом свернул на улицу Обуха, далее на Бульварное кольцо и набережную Москва-реки. Олег Степанович предпочитали ездить по давно проверенным маршрутам, «как по рельсам», говорил он, хотя Москву знал отлично, изъездил ее вдоль и поперек. Поставил машину у гостиницы «Россия», запер ее и направился к Спасской башне. Там, рядом с подземным туалетом, находилось невысокое одноэтажное здание, соединенное с внутренними помещениями Кремля подземным коридором – бюро пропусков. Войдя в приемную, Олег Степанович подошел к телефону и набрал номер Денисова. Помощник, который снял трубку, ответил, что Иван Трофимович вышел, но пропуск Олегу Степановичу сейчас закажут.

Едва он повесил трубку, как за стеной зазвонил телефон и послышались негромкие голоса.

Окошко открылось, и вежливый голос произнес:

– Ростов Олег Степанович?

– Да.

– Паспорт, пожалуйста. Оружие есть?

– Нет.

– Подождите.

Вопрос об оружии был одной из тайн, которую Олег Степанович безуспешно пытался разгадать. Даже если бы у него и было табельное оружие – а должность старшего научного сотрудника одного из институтов Академии наук никак не давала на это права, – неужели ему пришло бы в голову явиться в Кремль с пистолетом, зная, что по пути на третий этаж придется миновать четыре контрольных поста и по крайней мере один металлодетектор? Правда, пару лет назад, вспомнил Олег Степанович, он поехал в Кремль прямо с какого-то совещания, которое проводилось в Президиуме Академии наук СССР, поговорить в Комиссии по военно-промышленным вопросам о некоторых проблемах разоружения и заодно пообедать в отличной – и очень дешевой – кремлевской столовой. С ним увязался какой-то высокий, худой, носатый мужчина. К полному изумлению Олега Степановича в ответ на традиционный вопрос об оружии мужчина утвердительно кивнул, сунул руку под мышку и передал пистолет дежурному, который, не моргнув глазом, положил его на в одно из отделений на полку. Олег Степанович подумал тогда, кто же это ходит по Москве с оружием и неужели обсуждение научных проблем разоружения является таким опасным занятием. Больше ему не приходилось встречаться с этим мужчиной, да и фамилию его он позабыл. Правда, вместо паспорта мужчина с вороватым видом сунул в окошко какое-то удостоверение.

– Пожалуйста, Олег Степанович. – Это тоже казалось Ростову странным: только здесь, в бюро пропусков Кремля, называли людей не по фамилии, а по имени и отчеству.

Олег Степанович взял паспорт с вложенным туда пропуском на сиреневой отнюдь не простой – бумаге и вышел к Спасской башне. Миновав четыре поста, где вооруженные офицеры КГБ тщательно проверили документы, и одну кабину с металлодетектором, он поднялся на третий этаж, прошел в конец коридора и открыл дверь в приемную.

– Проходите, Олег Степанович, Иван Трофимович ждет вас, – вежливо произнес помощник и дружески улыбнулся ледяными глазами.

Пройдя еще две двери, обитые войлоком и гарантирующие полную звуконепроницаемость, Олег Степанович вошел в огромный кабинет Денисова.

Денисов, который занимал один из руководящих постов в Комиссии по военно-промышленным вопросам при Президиуме Совета министров СССР – ВПК был уже давно знаком с Олегом Степановичем. Коренастый мужчина с хитрым лицом простоватого русского крестьянина встал из-за стола и пошел навстречу. Его рукопожатие было сухим и крепким, будто лапа крупного хищного животного охватила руку Олега Александровича.

– Здравствуй, Олег. Тут у нас возникло одно дело, и я хотел посоветоваться с тобой, – произнес он низким хриплым голосом.

Имя Денисова в определенных кругах было поистине легендарным. Еще до начала войны, работая в химической лаборатории одного из секретных институтов, вытянувшихся длинным рядом вдоль шоссе Энтузиастов, он случайно разлил ядовитую жидкость из колбы, которую держал в руке. В этот момент Иван Трофимович стоял так, что успел дотянуться до вытяжного шкафа и это спасло ему жизнь, но при этом он все-таки вдохнул ядовитые пары, невольно приоткрыв головку колбы, закрытую большим пальцем правой руки. С тех пор Денисов говорил хриплым голосом, напрягая поврежденные голосовые связки.

Призванный в армию лейтенантом химической службы, он закончил войну полковником, а за операцию, проведенную в апреле 1945 года, получил звание Героя Советского Союза. За несколько недель до конца войны, когда крах нацистской Германии был неминуем, агентурная разведка сообщила, что немецкие войска собираются применить нервно-паралитические газы и что в полевых частях солдатам и офицерам раздают противогазы со специальными фильтрами. В то время Германия действительно опережала все страны мира в разработке химического оружия, и войска союзников не имели защитных средств против «табуна», «зарина» и «зомана», разработанных и испытанных немецкими военными химиками.

Советское командование пришло к выводу, что нацистские главари, решив, что им нечего терять, действительно могут применить химическое оружие. Это вряд ли изменило бы стратегическую ситуацию на фронте, но потери среди советских войск могли стать колоссальными. Нужно было срочно раздобыть образец такого противогаза или хотя бы фильтра. Руководство операцией поручили майору Денисову вместе с армейской разведкой. Противогаз – даже несколько – достать удалось и это подтвердило опасения советского командования, однако изготовить миллионы фильтров за оставшиеся дни оказалось невозможным. И тогда советское командование, имевшее подавляющее господство в воздухе, пригрозило залить Берлин и прилегающие районы отравляющими газами, хотя и не столь эффективными, как немецкие, зато в огромном количестве – если немцы осмелятся применить нервно-паралитические вещества. Противник так и не отважился сделать такой отчаянный шаг, и война закончилась без единого случая применения химического оружия. Потом выяснилось, что опасность была вполне реальной – запасы снарядов и бомб, начиненных «табуном» и «зарином», на немецких складах были огромными.

– Садись, Олег, – прохрипел Иван Тимофеевич. – Как ты смотришь на то чтобы съездить со мной в Женеву?

Олег Степанович знал что Денисов редко выезжает за границу.

Но всякий раз, когда возникает такая необходимость, он берет в качестве переводчика Олега Степановича. И дело не только в хорошем отношении Денисова к нему. Олег Степанович действительно был незаурядным переводчиком. По-английски он научился говорить еще до войны, когда в 1939 году его вместе с матерью поселили в Молотове – так в то время называлась Пермь – где на машиностроительном заводе работали иностранные инженеры. В трехкомнатной квартире две комнаты занимала семья Соловьевых, а в третьей комнате жил американский техник – тихий неразговорчивый человек, неплохо говоривший по-русски. Однако при встречах с маленьким Олегом он буквально преображался, оживал и говорил с ним только на родном языке. Мальчик проявил незаурядные способности свойственные, впрочем, многим детям, и уже через несколько недель свободно отвечал американцу. Может быть, Олег чем-то напомнил технику детей, которых тот оставил за океаном?

Через пару лет ежедневного общения Олег владел английским языком не хуже русского. В школе преподавали немецкий, и преподавали по-настоящему хорошо, так что и немецким Олег овладел быстро. Когда он поступил в Военно-морское училище имени Фрунзе в Ленинграде, уже после первых уроков английского молоденькая преподавательница прозвала его «джуляй» – июль по-английски и, чтобы не подрывать свой авторитет у остальных курсантов, освободила Ростова от уроков.

Он проводил свободное время в огромной библиотеке этого старейшего высшего учебного заведения России, читая в подлиннике дореволюционные тома Лондона и Киплинга. А когда после хрущевского сокращения вооруженных сил Олег Степанович, служивший тогда на Северном флоте, уволился в запас, с облегчением вздохнув – и его командиры вздохнули с неменьшим облегчением, он пошел учиться на переводческий факультет института иностранных языков на Метростроевской.

Как бывшему офицеру с высшим образованием, ему нужно было сдать только один экзамен – по специальности, то есть по языку. Преподаватель, который вел экзамен, сам известный переводчик Саша Вайцель, (впоследствии он и Олег Степанович стали друзьями, насколько было возможно стать другом Олега Степановича) заглянул в тетрадь уже немолодого – по масштабам поступающего в институт – абитуриента, не скрывая иронии. Известие о том что капитан-лейтенант военно-морского флота решил поступить на переводческий факультет где такой отчаянный конкурс, быстро разнеслась по институту, и все ждали экзамен по языку который бывший офицер с треском провалит. Вейцель, не веря своим глазам, прочитал ответы на вопросы, заговорил с Олегом Степановичем по-английски, подозвал преподавателя немецкого языка который тоже задал несколько вопросов, и с изумлением покрутил головой. Не ожидая когда закончатся сорок пять минут, отведенных на подготовку, Вайцель поставил Олегу Степановичу «тройку» и сказал что тот может идти.

Пораженный Олег Степанович спросил – почему тройка? Вайцель ответил что с таким знанием языков нужно не поступать на факультет переводчиков, а заканчивать его, и что с тройкой Ростова все равно примут, а ему дана норма выставления пятерок – их должно быть как можно меньше, – и он не собирается тратить пятерку на Ростова. Действительно, набрав из двадцати баллов всего три, Олег Степанович был принят в институт и после первого курса перешел на французское отделение, где вторым языком был шведский. Владея английским и немецким, Олег Степанович без труда справился с еще двумя языками и закончил институт в 1963 году за четыре года вместо положенных шести. Он считал что в его возрасте тратить лишние два года очного обучения непозволительная роскошь.

В это время страна испытывала отчаянную нужду в квалифицированных переводчиках, тем более переводчиках с инженерным образованием, и Ростов, знающий четыре языка, пришелся как нельзя кстати. Но вот тут-то и начались чудеса. По факультету расхаживали таинственные люди, и студентов старших курсов то и дело вызывали в деканат. Вызывали многих, кроме Олега Степановича. Он ожидал что его, члена КПСС с десятилетним стажем, загребут или в ГРУ или в КГБ, и с трепетом готовился отказать этим могущественным организациям.

Наконец, незадолго до выпускных экзаменов, к нему подошел полный мужчина с седыми волосами, сказал что слышал о его отце, и поинтересовался не захочет ли Олег Степанович принести пользу Вооруженным силам в своем новом качестве. Ростов ответил что уже принес немалую пользу Вооруженным силам и посоветовал мужчине, который по рассеянности забыл представиться, ознакомиться с его послужным списком. Мужчина заявил, что у кадрового флотского офицера и, к тому же, сына такого знаменитого генерала, наверняка завидный послужной список, но обещал последовать совету Олега Степановича. Это был первый и единственный контакт Ростова с вербовщиками из разведывательных органов. Седой мужчина исчез, словно корова его языком слизнула, Олег Степанович с облегчением вздохнул и продолжил карьеру переводчика.

Он получил приглашение поступить на курсы переводчиков ООН в Женеве редкая честь для советского переводчика – успешно закончил их и даже был приглашен вести преподавание синхронного перевода на курсах, что вообще было неслыханно. Олег Степанович, однако, с благодарностью отклонил столь лестное предложение, подписал контракт и стал синхронным переводчиком в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, куда переехал вместе с семьей. Из огромного жалованья переводчика больше половины приходилось отдавать государству, но Олегу Степановичу хватало. Но главное, он ощущал несравнимое чувство свободы в этом огромном космополитическом городе, «плавильном котле» наций. Его нередко приглашали и в другие страны на конференции, проводимые международными организациями.

После завершения срок контракта Ростов вернулся в Москву, быстро защитил кандидатскую диссертацию – но, к удивлению знакомых переводчиков, не по филологии, а по истории рабочего движения, – и был принят на работу в один из институтов Академии наук. Сначала устроиться на работу казалось непросто – в управлении кадров на третьем этаже импозантного здания Президиума на Ленинском проспекте допытывались, почему Олег Степанович решил оставить переводческую работу и заняться наукой. На другой день, однако, заместитель начальника управления быстро оформил его, и даже не на должность младшего научного сотрудника, – как рассчитывал Олег Степанович, – а сразу старшим. Впрочем, он знал почему так радикально изменилось мнение кадровиков, и поблагодарил Денисова за помощь.

Теперь, в ответ на предложение съездить в Женеву, Олег Степанович искренне ответил: – С вами, Иван Трофимович, куда угодно. Я даже не спрашиваю зачем.

– Вот и отлично. Мы тут пришли к выводу, что неплохо послушать на месте, как идут дела в комитете по химическому и биологическому разоружению. Решение о выезде уже есть. Отправляемся в среду, рейсом «Аэрофлота» в 9.15. Твоему директору сообщили, он не возражает. Встретимся в половине девятого в депутатском зале. А сейчас поезжай в отдел международных организаций МИДа и забери у них все, что прислали по этому вопросу. Там уже приготовили материалы. Освежишь знания. Кстати, почему ты не хочешь чтобы в твоей крепости поставили телефон? Я понимаю, за городом жить лучше, чем в Москве, сам бы жил там. Но иногда ты нужен, а до тебя не доберешься, хоть машину посылай.

– Что вы, Иван Трофимович, я не возражаю, пусть ставят. Дайте команду. Да и вам было бы интересно заехать ко мне.

– Вот вернемся, позвоню министру. А за приглашение спасибо. Там видно будет.

Было уже темно, когда Олег Степанович выехал из Москвы. Ну что ж, если нужно, поедем и в Женеву. Командировка с Денисовым означала что им обоим оформили дипломатические паспорта. Депутатский зал – не надо проходить таможню и паспортный контроль. Да и буфет там куда лучше. Все пройдет намного спокойнее, чем при обычной служебной командировке.

Не то чтобы Олега Степановича знакомые таможенники беспокоили и в обычном зале. И вдруг его осенило. А почему не взять с собой золото? Риска никакого, да и случай не такой уж частый. К тому же едем в Женеву, к Саргосяну. И килограммов двенадцать-пятнадцать – не слишком большой вес, особенно если учесть что летишь первым классом. А остальное пусть лежит в Москве, потом разберемся, подумал Олег Степанович. Решено. Теперь нужно подготовиться.

Суббота и воскресенье оказались трудными. Олег Степанович засыпал яму, размешал бетон и аккуратно загладил поверхность пола в гараже. Почти незаметно. А что делать с серебром? Один портсигар с императорским гербом, выполненным эмалью, и поразительно четкой, словно сделанной только вчера, надписью: – Жив, курилка! Поздравляю. Николай. – выгравированной на обратной стороне, Олег Степанович отложил в сторону. Остальное сложил в два мешка, оказавшиеся очень тяжелыми. Когда он напрягся и поднял один из них, мешковина лопнула и содержимое высыпалось на пол гаража.

Пришлось разместить серебро в трех мешках. Один из них Олег Степанович взвесил на медицинских весах, стоящих на втором этаже – двадцать семь с половиной килограммов. Итого за девяносто.

В понедельник съездил в соседний совхоз, зашел к директору, спросил что ему привезти – тот был счастлив и попросил журнал «Плейбой». Олег Степанович усмехнулся и пообещал. В совхозном магазине купил двадцать килограммов телятины – двенадцать рублей и три рубля рубщику.

Олег Степанович уже решил как упаковать монеты – в пластмассовый шланг от насоса «Малыш». Взяв отрезок около метра длиной, он провел острым лезвием бритвы вдоль одной стороны. Шланг раскрылся. Монеты, что побольше, Олег Степанович аккуратно ставил поперек шланга и через каждые пять сантиметров обматывал скотч-тейпом. Затем взял отрезок покороче и проделал аналогичную операцию с маленькими монетами. На этот раз края шланга перехлестнулись, но так получилось даже лучше. Теперь перед Олегом Александровичем лежали две пластмассовые кишки – одна с метр длиной, другая сантиметров шестьдесят. Он взял ту, которая покороче. Вес, по сравнению с видимыми размерами, был поразительным. Значит, он берет с собой почти восемьсот старинных золотых монет. Олегу Степановичу даже не снилось, что когда-нибудь у него в руках окажется столько золота. Во время войны Олег, живший тогда с матерью в Перми, однажды нашел во дворе своего дома два золотых червонца. Эта находка в то время тоже казалась совершенно сказочной. Червонцы забрала мать и они исчезли – наверно, их обменяли на продукты. Но он до сих пор помнил чувство эйфории, когда в его грязных мальчишеских ручонках оказались две маленькие сверкающие монеты.

Вторник Олег Степанович провел за чтением материалов и оторвался лишь на полчаса – съездил в сторожку генеральского поселка и позвонил Денисову. Все в порядке – паспорта, визы и валюта получены. – До завтра, – сказал Иван Трофимович и положил трубку. Ну что ж, теперь действительно все в порядке. Пара смен белья, три белые рубашки и темный костюм, туалетные принадлежности, а также две свернутые вдвое пластимассовые кишки, такие неприглядные с вида, уложены в небольшой чемодан из свиной кожи, который Олег Степанович купил в стокгольмском универмаге «Нурдиска компаниет» «НК». Правда, чемодан оказался поразительно тяжелым для своих размеров, но пассажиры первого класса, проходящие через депутатский зал с дипломатическими паспортами, пользовались определенными привилегиями, одна из которых разрешала брать чемоданы с собой, не сдавая их в багаж. Относительно золота у Олега Степановича не было ни малейших угрызений совести. Найди клад кто-нибудь другой, ценность оприходовали бы и направили на дальнейшее финансирование стройки развитого социализма. Ничего в магазинах не прибавилось бы из-за этого впрочем, Олег Степанович в магазины не ходил. Где-то в министерстве финансов поставили бы крохотную птичку – ценности, пропавшие во время войны, найдены. Исчезнет еще одна малюсенькая песчинка в гигантских государственных жерновах, бесполезно перемалывающих миллиарды нефтедолларов.

Но у Олега Степановича была еще одна, может быть, более важная, причина, из-за которой он даже не подумал о сдаче клада государству. Этой причиной было нежелание снова привлекать к себе внимание. Если уж ему не поверили, когда он сдавал оружие отца, то и теперь не оставят в покое и начнут проверять, не утаил ли Олег Степанович пару-тройку золотых монет в корыстных целях. А привлекать к себе внимание он просто не мог.