Текст книги "Питерский битник"

Автор книги: Игорь Рыжов

 
Люби меня нежно, люби меня сладко,
В доме темно, на улице гадко.
Поставь на огонь вчерашний обед, —
Нам спать с тобой три тысячи лет.
А в двери войдёт фиолетовый кот,
Часы остановит: смерти завод.
Столетия прочь, великая ночь!
У нас будет сын, у нас будет дочь.
А мы их убьём, мы будем вдвоём,
Нас некому старить, и мы не умрём.
Нас незачем помнить, нас можно забыть, —
И мы всех забудем, и будем любить.
Ведь утро придёт со стаканом дождя,
И кот будет плакать, от нас уходя.
Ты тоже уйдёшь, выпив дождь без остатка,
Люби меня нежно, люби меня сладко…
 

* * *

Остаюсь

 
Разгадать бы Ночь, как ребус, прицепить медаль на бантик.
Незаполненный троллейбус, незаконченный романтик.
Дома – сыр и чашка кофе, дома – всё, чем жив сегодня,
Звёзд рассыпанные крохи, светел был пирог Господень.
Два шага до горизонта, манит кто–то, умоляет,
Я не вижу – вот позор–то! Я её лишь представляю!
Лодка в небе, землю клонит, лодка в небе, лодка в небе.
Я б уплыл бы, да догонит: «С кем бы? Как бы?», – просто, с ней бы…
 

*****

 
Я в предсказания не верю,
Пророчеств вьюга – день вчерашний.
Уж приготовил яд Сальери,
А я всё пью, и мне не страшно.
И я, в простуженном трамвае,
Зеваю, ведь ангина – бред.
Живая, милая, живая!
Та бабочка, что в октябре!
 

*****

Пустячок

 
«Я с вами, вроде бы, знаком», – она, в ответ: «Возможно»,
И плакал ветер сквозняком, часы ушли безбожно,
И вечер обещал роман карманного формата,
Снег часто падал на дома ноябрьскою ватой.
«Я безнаказанно влюблен», – она, в ответ, – «Не верю!».
И раскаленный листик клен оставил перед дверью,
А ветер напевал романс, томительно красивый,
Он был наказан, и обман она ему простила.
 

*****

Скоро, скоро…

 
Скоро, скоро, очень скоро, будет утро, и тогда,
Все ночные разговоры вспомнишь словом «Ерунда».
Все – хуйня, когда проснешься, лишь себя немного жаль,
Покраснеешь, улыбнешься, и пойдешь сдавать хрусталь.
Завтра будешь космонавтом, завтра в космос полетишь,
За моря поедешь завтра, спи спокойно, мой малыш!
Спи, малыш, целуй подушку, как мечту свою, тайком.
Завтра – курица–несушка разродится пятачком.
Пятачок – тебе награда, не одежке, а уму,
Приютит тебя отрада, во высоком терему.
Приютит тебя удача, даст тебе за пятачок,
Все прекрасно, не иначе, спи спокойно, дурачок.
Ведь, пока что, – темень злая, и собак тревожен сон.
Где–то, где–то в Гималаях спит медведь, а, может, слон.
Тихий Ангел пролетает над постелию твоей.
И купить тебя мечтает за четырнадцать рублей.
 

P. S:

Портвейн тогда на углу «Пушки» и «Колоколов» 15‑ть стоил. У меня в ночи

юксовый по карманам нашарился, а остальное – по голяку… Сбодунило…

*****

Ночной буфет Московского вокзала

 
Я знаю, что ты идиотка,
Ты знаешь, что я идиот.
Количество выпитой водки
Терзает умы и живот,
И мечется в бешеном лифте,
Решая, под стол иль на стол.
Буфетчица, осчастливьте,
Добавьте ещё раз по сто!
Добавьте ж немного надежды,
Что жили мы всё же не зря.
И наши скупые одежды
Займёт подвенечный наряд.
Всё будет, как в самом начале,
Придём, как впервые, домой.
«И в Радости, и в Печали,
И в Благости, и с сумой».
И что–то ещё про «Навеки…»,
Спешащий у батюшки вид.
Подставьте ж плечо, человеки!
Подстреленной кем–то Любви!
Но, выпив, мы молча бродили,
Успев на сведение к трём.
Как здорово, что нас родили!
Как грустно, что всё же умрём…
 

*****

 
Есть в этом воздухе беда,
Идущая на серых лапах,
Имеющая цвет и запах,
Бесформенная как вода.
 
 
Пока ты счастлив – для неё
 
 
Заветное готовишь место:
Она приходит, как невеста,
И гости спят, и вы вдвоём.
Есть в этом городе беда,
Что пахнет старостью и пылью,
Что птицам подрезает крылья,
И не смеётся никогда.
И вот, когда наверняка,
Ты принимаешь все условья, —
Она окажется Любовью,
Лишь заколдованной, слегка.
 

*****

СашБашу

 
Какая разница, с какого
Он этажа шагнул в рассвет?
С восьмого, господа, с восьмого.
Вам легче? Мне, допустим, нет…
Уходом и началом между,
Посередине – тридцать лет.
А я хромаю, как и прежде,
Слегка оглох, чуть–чуть ослеп.
Хотя я жив, а это много,
Хотя бы это – в полный рост:
Трудней идущему дорога,
Когда уход с неё так прост.
Но так же недоступна Осень,
И так же дышится весной!
Мне будет вечно – двадцать восемь
За тех, кто не дошел со мной.
 

*****

 
Дави любовь, как прыщ на морде,
Ногтями, суку, до крови.
Нет выше радости, не спорьте,
Чем отказаться от любви!
Дави её, как таракана,
Как вошь, как гниду, как клопа,
В очарование стакана поверь —
И отправляйся спать.
А утром, по отдохновенью,
Сложив в шалмане по рублю,
Ты, ощущая вдохновенье,
Гундосишь: «Я, Тебя, Люблю!..».
 

*****

 
Напомнив, что есть где–то снег
В июле, – он в жару опух, —
Влетает неземной, извне,
Не тая тополиный пух.
Смешенье лета и зимы
Мешает мысли, бредит явь.
И я, в окно своей тюрьмы,
Гляжу, не видя ни х..я.
 

*****

 
Я видел Бога, глядя на Неё,
Я знал, куда лежит меня дорога:
Всё об одном – от кабака к острогу
Вело меня по жизни вороньё.
 
 
Всегда быть рядом, сбоку, не у дел,
Уже, но оставаясь у порога.
Я жив лишь тем, что я увидел Бога,
А он меня – увы, не разглядел
 

*****

Весенняя

 
Нет, этот мир – непобедим!
Лишь в подворотнях снег растает,
Как сумасшедший Никодим
Вновь воробьям стихи читает.
Все сочинения свои,
Что гениальны, что бездарны.
И в подворотнях воробьи
Ему за это благодарны.
 

*****

 
Спите, руки, спите, ноги, головы заросшие,
На хвосте, что у сороки, вести лишь хорошие.
Смерть повсюду отменили – выгнали взашей её,
Куличом висит с ванилью месяц над траншеею.
Спит в вагончике рабочий, долго спит, уж с вечера,
Хорошо в июле ночью, если делать нечего!
Хорошо, когда тревожат лишь дела приятные,
И шевелятся под кожей чувства необъятные!
 

*****

 
Между числами – нет слов, по воде скользит весло:
Не пробить тугую воду, непростое ремесло.
Но, порой, хранит число всё, что было, не было,
Дату первого прихода и ухода, всем назло.
Между числами и мной – срок отрезанный, земной,
И не мне читать те числа летом, осенью, весной.
Ведь зимою, в холода, их под снегом не видать,
И стоят они на страже, вечные, как никогда.
Точка, точка, запятая, знак «тире», как привиденье.
Арифметика простая – дата смерти и рожденья.
Знак «тире» – вся жизнь до края, числа по краям застыли,
Точка, точка, запятая, а вокруг – слова пустые.
Точка, точка, два цветочка, фотография в овале,
И три слова в завиточках – как меня при жизни звали.
Два числа, как часовые, по весне, как снег растает.
Что, не страшно, вам, живые? Ведь в конце лишь – запятая,,
 

*****

 
Опять задержалось лето,
А хочется, всем назло!
Кофе мешать с сигаретой,
Петь, чуть касаясь слов,
Сидя с тобою где–то,
Где–то, где нам тепло!
Опять задержалось лето,
Значит – не повезло…
 

*****

Иллюзии

 
Все теряется когда–то: даты, праздники, ключи.
Злато, то, что до зарплаты: потерял, и не ищи.
Жизни в том великолепье, что одним не поит нас.
Это – детства праздник летний: с молока на спелый квас.
С кваса – на хмельное пиво, с пива – на стакан вина,
Ухмыляется, игриво, поднося все это нам.
Бьют часы, стучат минуты, оставляя за собой,
Непривязанность к чему–то, непронзающую боль.
Что не будет на прощанье бить тебя во все места:
Равнодушие печально, но опаснее, – мечта…
 

*****

 
Свет мой, зеркальце, заткнись!
Или на х. й, отвернись!
Знаю сам, молчи, зараза!
Заебло, угомонись!
Видишь: не выходит сразу,
Хоть сто раз ты ебанись,
Жить. А хочется! Паскуда —
Злоебучая стезя…
Чудо. Где–то бродит чудо,
Там, где пешка ест Ферзя,
Решка бьёт орла. Рассудок
Знает – этого нельзя.
Зябко. Сводит мозг желудок
От желания всего.
Мост меж нами: «Спи, ублюдок!
Ты добился своего!».
Всё… Весна. И амальгамы
Чуть со сна идёт черта,
Там – где Бог играет гаммы,
Остальное – Пустота…
 

*****

 
Перегорела лампочка, болтается спираль.
Капризная ты, дамочка, судьба моя, а жаль.
Уплыли пароходики куда–то без меня,
Идут быстрее ходики: такая, вот, хуйня.
Когда всё это кончиться, – я первым помолюсь:
Мне ничего не хочется, я этого боюсь.
Я выписал названия всех улиц, где я жил:
Весь город. До свидания. Считайте этажи.
 

*****

 
Говорите обо мне, что угодно, люди.
Мне – ведь, зёрнышко в говне,
Вам – лишь хрен на блюде.
Что допился, что издох, евнух в Эмирате:
Просто, пил ту жизнь на вдох,
А на выдох – тратил.
Говорите, ну, ещё! Просто, говорите!
Мне всё это – за плечо,
Мой любимый критик.
На иврите, идиш, так – русского не бойтесь!
Яйца лижут у кота,
Коль не в силах коитус.
Вы попробуйте, как я: реки по стаканам,
Ведь не выйдет ни хуя,
Слышу: «На хрена нам!
Молоко рассвета пить, с ветром хороводить.
Всё, что хочется – любить —
Не пристало, вроде.
Ты – налево, мы – в тираж, что, весьма, оплачен».
Плачет матушка Кураж
У застенка Плача.
Где Господен Глас сумой, богатея, дышит.
Я свободен, я живой,
Но меня не слышат…
Жил на свете дурачок. Слёзы – дурь Ивана.
Ловил звёзды на крючок,
Да любил – незваным.
Жил на свете, да не жил, жил до воскресенья.
Просто хлынули из жил
Воды предосенни.
Обернулись они льдом, да надолго встали.
Дом, уютный милый дом,
Напрочь разметали.
Разлетелась голова: стены, крыша, двери.
Сам себя найду едва ль.
Ну, а вам – не верю.
Говорите обо мне, вам ведь то пристало!
Внутрь то – что изо вне
Запихать сначала:
«Он урод, по жизни, был. Ну, мудак, уж точно.
Он считал собой столбы,
Возвращаясь ночью.
Говорят, издох вчера, вены вскрыл, разбился.
Помер, давеча, с утра,
Не опохмелился.
Спьяну провалился в люк, не родился, даже»,
Я не знаю, я – ЛЮБЛЮ!
Остальное – Лажа!
 

* * *

 
Обыкновение разлуки, как дней осенних перебор,
А солнце, предвкушая муки, садится жопой на собор.
Закат согреет лишь поэта своей предсмертной красотой,
Как, догорая, сигарета в руке любимой и простой.
Из тех, что по ночам не снятся, и не мерещатся в окне,
Я – не поэт, и преклоняться мне не пристало перед ней.
Мне хочется лишь эти пальцы в своей ладони сжать сейчас,
Пускай безумные страдальцы стихи слагают сгоряча,
И мечутся в ночи весною, барахтаясь в обрывках слов,
Чтоб одиночество, родное, в них образ зыбкий обрело.
Мне хочется тепла живого, крови горячей, кожи соль,
Того, пред чем бессильно слово: руки любимой и простой
Лишь ощутить прикосновенье, а дальше – пусть идет, как есть,
Разлуки, пусть, обыкновенье вернётся – я уже не здесь…
 

* * *

Прогулочка

 
Вывожу я детей на прогулку,
Всюду снег, но во фляжке коньяк.
Только слышно, как ухает гулко,
В тишине где–то тяжко маньяк.
Чуть поправлю ремень автомата,
Разгоню алкашей и бомжей
Своим чудным, уверенным матом:
Как всё это достало уже!
 

* * *

 
Маленький человечек —
Жиру – на пару свечек…!
 

* * *

Дети

 
Дети рисуют п. зду на заборе,
Не получается: непредставимо!
Преобразуют в ёжика с горя,
Взрослые йети проходят мимо.
Им всё известно давно про Детство,
В жизни говном плывут куда–то.
А, если честно, всё ж приглядеться:
Ёж на заборе – живой и п. здатый!
 

* * *

 
Мой сынок похож немного
На бульдога и на дога.
На Вована и Серёгу,
На козла через дорогу.
На овчарку, на лягушку,
На неведому зверюшку.
Бабуина, свина–хрюшку,
На Рыжова Игорюшку.
Что в округе есть живого —
На него похож, любого,
Даже Стёпу, постового.
Жертва секса группового.
 

* * *

 
К вопросу о комплексах.
Не растут на жопе волоса,
Хоть, и тело всё, уж волосато.
Есть ещё в природе чудеса,
Дело тут в причудах пубертата.
На губе красивые усы,
Борода уж в просинь на подходе.
Но снимаешь, если где, трусы —
Жопа вызов бросила природе.
Жопы волосаты у других,
У Витали или у Ахмеда.
Может, виноваты в том враги?
Подмешали что–то за обедом?
Я брожу от двери до окна,
За которым ливня злые плети.
Остаётся верить, что она
Обрастёт до совершеннолетья.
Но я верю, что во всей красе
Повернуться я смогу спиною.
Будет моя жопа как у всех,
И жена гордиться будет мною.
 

****

Новогодняя исповедь ребёнка

 
Всё на свете обман,
Завяжи узелок.
Дед Мороз–клептоман
DVD уволок.
Папа где–то лет пять,
Мама пьяная в Же.
И дерутся опять
На восьмом этаже.
С ёлки падает снег
Растворимой лапшой.
Как же в этом говне
Мне окрепнуть душой?
Ведь квартира одна,
Денег только на гроб.
Впереди – ни хрена,
Под окошком – сугроб.
Наверху – Пустота,
С Новым Годом, друзья!
Здесь проходит черта,
А за ней – ни х..я.
 

****

 
Беда, коль провалился в люк,
Мудак, и в никуда летишь…
С годами женщину люблю
Всё больше лишь по памяти.
Всё помню: где и что, зачем..
Забыл – спрошу у Windows'а.
Исполнить – в этом суть проблем.
Желаний – ниже плинтуса.
А может, я не виноват,
Идем одними тропами?
Одни уж на двоих слова,
Стареем просто оба мы?
Истерлась бытом красота,
Сошлись углы и трещины.
А может, женщина не та,
Иль я не тот у женщины?
И лишь от сопричастия
Все мысли безобразные?
И нам нужны для Счастия
Колодцы просто разные?
И не была печальна бы
Жизня с ее закрутами,
Коль шли бы изначально мы,
Но разными маршрутами?
Чтоб Там переиграли бы,
Ну так, чтоб приколоться!
И нас с тобой направили
По разным, по колодцам…
 

* * *

Борщи и лещи

 
Эх, пожрать бы борща натощак,
Да леща к нему жаренного!
Только нет в моём доме леща,
И на борщ ни черта не затарено.
А ведь есть у народа борщи!
У Киркорова и китайца.
И шкворчат в сковородках лещи,
Масло в стороны разлетается.
Друг степей пусть не варит борща —
Грустно: минус свеклы культивации.
Да и чукча не жарит леща,
Нет леща – вот и нет мотивации.
Ноги в руки, иди и ищи:
Темнота, ночь, сугробов стойла.
Снятся, суки, борщи и лещи,
Да и та, чтобы их сготовила.
 

*****

Оголодал

 
Хочется женщину светло–зелёную,
Женщину цвета с грядки гороха.
Кислую, сладкую, сложносолёную,
Можно и гадкую, летом – неплохо.
Я не хочу её в плане соития:
Скучно и грустно, жара и не время.
В жизни ведь есть и другие события —
Пищи, допустим, с утра сотворенье…
 

*****

 
Вот и тело подоспело,
Незнакомое ещё.
Говори, чего хотело,
Накормлю тебя борщом.
Я люблю, когда ночами
Кто–то запросто зашёл,
И готов кормить борщами,
И готовлю хорошо.
Ведь когда повсюду стужа,
Окна лентами трещат,
Кто–то очень–очень нужен
На бутылочку борща!
 

*****

Веганам

 
Мне свинарник достался в наследство,
Не в Селятино, не в ебенях.
Я люблю поросятинку с детства,
А наследство боится меня.
Значит, чует лихую кончину
На той даче под финским ножом.
Плачет свински и небеспричинно.
Мрачно время свернулось ужом.
 

*****

 
Я трупы ем ещё при жизни:
Другие после мой съедят.
В еде я, в общем, не капризный —
Вредил себе и жил, вредя.
 

*****

К кулинарии

 
Кролик, тушённый с капустой
И рисом, вполне ничего.
Но как–то без кролика пусто,
И мисочкам грустно его…
 

******

Каннибальская

 
Эскулап ел эскалоп,
И скула его дрожала.
Чавкал, утирая лоб,
До отвала, в одно жало.
Резво перец и укроп
Добавлял своей десницей.
Эскулап ел эскалоп,
Тот, что срезал с поясницы
Пациента, что усоп
В муках – у него лечился.
Эскулап ел эскалоп,
Сука, и не подавился!
 

*****

Мечты и реалии (Дао)

 
Я сидел на брегу Брахмапутры,
Ел я пряное с карри чапати.
И всё думал: какого же хрена
Занесло меня в те Палестины?
Я бы мог сейчас в тихой пельменной,
На Балтийском суровом вокзале,
Пить дешевое светлое пиво,
Под мечтанья об Индии дальней!
 

*****

 
Тело – бред, храните душу,
В этом с Богом Света нить.
Человеков надо кушать,
А не где–то хоронить.
 

****

 
Женщина – это, вообще–то, на счастье,
Если в борще её плавают части.
Главное, ведь, приготовить искусно,
Да и заметьте: полезно и вкусно!
 

*****

Колыбельная для двоих

 
Еще один день за плечами,
Он пройден, осмыслен, распят.
Вы спите, родные: ночами
Хорошие кисоньки спят.
Свернувшись в уютный клубочек,
Во сне, столь полезном, не вру!
И ждут, когда множество точек
На небе исчезнут к утру.
 

*****

Зимняя

 
Вы мне сосали на заре,
Прильнув блаженными устами.
Я вас любил уже местами,
Растаяв с вами в январе.
Смотрел, вот за окошком снег
Кружил, как новосел, неверно.
Я жил под Вами. Всё, наверно,
Немножко было как во сне:
И потолка седая сень,
И гончих фар на нем метанье.
Я кончил. Я весь в ожиданье
Пока не даст нам силы день.
 

*****

Похмельная – Любимой

 
Я вам пишу, чего же боле…
Что я могу ещё. Сказать?
Признанье в том, что алкоголик
Любую может наказать
Одним своим существованьем,
За то, что влюбится она.
Абрам, Арам, пусть Герман, Ваня —
Примеров этих до хрена.
Мы все говно, пока мы живы,
Пока есть что–то на столе.
Нам всё одно – мы пассажиры,
Забывшие купить билет.
На шею камень давит, знаю,
Я на обрыве, не свернуть.
Мой Бог, Любимая, Родная,
Тебе лишь только подтолкнуть
И всё, я умер. Ты – свободна.
В вине – одна моя вина.
Ты сможешь видеть что угодно
Во сне. Одна, иль не одна.
И набело писать сюжеты
Тебе лишь преданного дня.
А я уйду обратно, где Ты
Ещё не ведала меня.
 

*****

Вальсок (песенка)

 
Я в детстве ушибся больной головой
О памятник Ленину, но я живой.
А памятник Ленину, словно Каренину,
Вниз увезли по ночной мостовой.
Любил я детали, ходил как павлин,
Ловил гениталией адреналин.
Но портиться стали мои гениталии —
Врач подсадил меня на «Бицеллин».
Тушил я раз по пионерски костёр,
Костёр оказался премерзки хитёр.
Хоть ссал от души – он взметнуться решил,
Теперь на конец я не слишком остёр.
Когда я на почте служил кое–как,
Звезда звезданула в меня у ларька.
И я, с той минуты, хожу звезданутый,
А в небо направлен стакан коньяка.
Когда я был молод, селёдку имел,
А с нею силёнку прожить опохмел.
Теперь же не пью я, всё чаще блюю я,
Но выводов сделать опять не сумел.
Однажды природа схоронит меня,
Как в детстве, при родах, уронят меня.
А мне по. бать – не мне зарывать,
Меня не волнует вся эта фигня.
А мне по. бать, это ж вам зарывать,
Меня не смущает вся эта фигня.
 

******

 
За то, что не сложилось,
За то, что не срослось.
За то, что просто «жИлось»,
А может быть «жилОсь»?
За всё прости, родная,
За грустное – прости.
И всё пройдет, я знаю,
Прости меня, прости…
 

*****

 
Ждёшь его, психа, сердце на части,
Вот оно, тихое женское счастье…
 

****

 
Половозрелая особь,
В теле – гормонов движенье.
Нужен проверенный способ:
От обороны к сближенью.
– Девушка, как насчёт водки?
Быть я хочу вашей тенью! —
Но в торопливой походке
Чуется нехотенье.
 

*****

 
Знавал я женщину одну, —
Имела склонность та к вину.
Знавал я женщину другую, —
Pardon, имела склонность к хую.
И склонность поражала третьей,
К вину, и к хую, к сигарете…
И тут я сдался, разумея,
Что склонность каждая имеет.
 

*****

 
Из ребристого хряка струя на прилавок текла,
Из глубин необъятных штанов, сквозь мотни амбразуру.
Он в похмельи своём не желал окружающим зла,
Он любил их, а так обходил по привычке цензуру.
 

*****

 
Madame, целую вашу печень!
И остальное, заодно.
Я пьян в говно, гордиться нечем:
Но вы со мною, всё равно!
 

*****

 
Бодун редчайшей красоты
Ко мне пришёл. А с ним – и Ты!
 

*****

Бессонница

 
Отрезаю по минутам от ночного пирога,
Сон сегодня, почему–то, приходить не хочет, гад!
Будет завтра морда злая, с синяками по рублю,
Вместо: «Здравствуйте!» – залаю, вместо: «Как дела?» – пошлю.
Нагрублю пенсионеру, что попросит уступить,
Положительным примером завтра мне уже не быть…
 

*****

 
Солнце рыбкой уплывает,
День, как корюшка плывёт.
Еду на «Шестом» трамвае
В дом, где милая живёт.
В понедельник, вторник, среду,
Коль торчишь – опять беда.
Еду, еду, еду, еду,
Да, как Чиж, всё не туда.
 

******

Сексуальный комментатор

 
В экстазе не участвовал,
Присутствовал в процессе.
Руководил, начальствовал,
Начитан, интересен.
Знал назубок в теории
Кого, куда и сколько.
Игрок был априори он,
А в жизни – зритель только.
 

*****

 
Нас утро встречает прохладой,
Студя полуночный загул.
Кудрявая, может не надо?
Я больше уже не могу!
Желанье одно, но простое
Являют движенья твои.
Кудрявая, может не стОит,
Когда ни фига не стоИт?
 

*****

Нечаянная отчаянная

 
Сняла колючие чулки,
С руки перчатки, расстегнула лифчик.
Сказала мне: «Все чудаки!
Всё сгоряча, а ты – счастливчик!
Случайно пусто мне, встречай,
Я так устала, будь отчаян!»
Скажу без грусти: «Сгоряча,
Я с кем попало – не кончаю».
 

*****

 
Стюардесса присела на кресло,
Помассировать мне мои чресла.
Всё массировала и массировала,
А потом – вообще изнасиловала.
 

*****

Грустная осенняя

 
Когда на юг уходят журавли,
Причём неторопливою походкой,
Я обречённо вновь иду за водкой
И пивом, в ту лавчонку, что вдали.
Когда медведь нагуливает жир,
Уж выкопал уютную берлогу,
Я взял за гуж, веду свою дорогу,
А сверху мне кивают этажи.
И дворники мне машут в тишине,
И честь мне предлагают постовые,
Идут со мной не павшие, живые
Собратья: те, чья рать не в стороне.
Их жёны напряжённо счастья ждут,
И плачут у разбитого корыта.
Сожжённый мост, опять везде «Закрыто»,
И ангел посылает всех в п. зду.
 

*****

 
Если жена мертва —
Это, ведь, ничего,
Надо рубить дрова
Только для одного
Дела, чтоб настрогать
Досок жене на гроб,
Больше она ругать
Тебя бы не смела, чтоб.
 

*****

Вуайеризм поневоле

 
Раздевается девушка
На балконе напротив.
Вся живая, но где уж там
Целовать этот ротик.
Дорогая, наверное,
Без греха, без изъяна…
Напугаю безмерно я
Своей харею пьяной.
 

*****

Выпивка и любовь

 
Одно другому не мешает:
Усталость, занятость, года.
Но масса случаев, когда
Одно другое воскрешает.
Одной неосторожной спички,
(Я не про трах, а про Любовь)
В кострах потухших чтобы вновь
Возникло пламя из Привычки…
 

*****

 
Я в жаркий день пошёл к ручью напиться,
Но не дошёл я до ручья, напился раньше.
Хотел в глазах твоих бездонных утопиться,
Не вышло, стопы вновь к ручью направил…
 

*****

Язва желудка

 
Здравствуй, язвы обостренье!
Здравствуй, тазик и диван!
Колокольней голова
И на минус сон и зренье.
Слипшийся от пота хайр,
Путь далекий до толчка.
И в ногах у дурачка
Ангелы поют: «Ле Хаим!»
Врач опять терзает руку
В поисках одной из жил.
Здравствуй, язва, здравствуй, сука!
Сдохла б ты, а я б – пожил!
 

*****

 
Оральный секс на сцене.
Суфлёр подсказывал вафлёру
Движенья губ и жеста суть.
Вафлёр показывал суфлёру:
«Уж как могу! Не обессудь!»
 

******

Злой постовой

 
Постовой изнасиловал зебру
Палкой своей полосатой.
Прохожие тихо роптали:
Ничего постовому не будет.
Будни его неприглядны,
Пьяные выходные,
Имя жены не вспомнит —
Будьте ж добрее, люди!
 

******

Добрый постовой

 
Я помню, как я шёл по лужам:
Босой, бухой, едва живой,
Как никому я был не нужен,
Но появился постовой.
Своей накидкой поделился,
Свои мне отдал сапоги,
Дал пива – я опохмелился,
Теперь мы больше не враги…
Я верю, так случится с каждым,
Я знаю – свет тот неспроста.
И в двери постучит однажды
Простая эта доброта.
 

******

 
Кошмар приснился: я с женой
(А, может быть, она со мной?)
Процессом заняты вечерним
(Или ночным?), а всюду черви,
Из всех щелей – такое бл. дство!
Пришлось скорей опохмеляться!
 

*****

Слесарь

 
Я соседке в замочную скважину
Ключик вставил разок при луне.
А какой это ключик – не важно,
Но соседка довольна вполне.
Мы процессом их соединения
Занимается, также как все.
Наплевать нам на чьи–либо мнения,
И поймать нас не может сосед.
 

******

О снах и трусах

 
Ненавижу спать в трусах:
Ссать охота, яйца преют.
Сплю и чувствую, старею,
Зреет что–то в Небесах.
Рядом не лежит никто,
С надоевшей уже рожей.
И с ненадоевшей – тоже,
Всё, закрыто шапито.
Ненавижу спать один,
Как в гробу: ни смеха, плача.
Раньше было всё иначе,
Что за веха впереди?
 

******

Помощь

 
Я помог по мужской части ей —
Думать плохо не смей про соседку!
Я порезал ей лук, не порей,
А ещё починил ей розетку.
 

*****

Революционно–поллюционная

 
Мне грезилась голая Крупская…
Что может присниться Рыжову
В депрессии? Девушка русская,
С косою до попы тяжёлой.
Присела ко мне на колени она,
«Хочу!» – мне шептали – «Смелее!».
Рога мы наставили Ленину,
О чём я ничуть не жалею.
 

*****

Гигиеническая

 
Дорого яичко ко Христову Дню,
Я свои яички каждый день храню.
Чистую холстину на порты пустил,
Господи! Прости нам! Иль уже простил?
 

*****

 
Шёл я летом в пять часов,
Видел бабу без трусов.
Шёл обратно в неглиже —
Бабы не было уже.
 

*****

 
Не поэт я, не об этом речь:
Все поэты, в принципе, говнисты.
Руки надо, граждане, беречь!
И любить, как любят онанисты —
 

 
Левую и правую свою,
Сразу обе, иль попеременно,
Что порой сойдутся на х. ю,
Сняв рукопожатием измену!
 

******

Пирсинг

 
Всё! Снимаю с яиц якоря!
Окольцованные мои птицы!
Под концом вы висите не зря,
Якорями бы не зацепиться!
 

* * *

 
Все начинается со слова,
И все вы знаете, с какого….
 

****

 
Примат общенья над минетом.
Не бери губами душу, не впервой,
А пойми мозгами – уже весь я твой.
Губы, ведь, снаружи той же головы,
Мне же разум нужен, что внутри, увы.
 

****

 
Ты меня на рассвете не будишь —
Я тебя на рассвете не буду.
А вот если бы разбудила —
Вот тогда б замечательно было!
 

******

 
Времени скрипучая телега,
Вдаль растянет ночи пеньюар.
Трое алкоголиков под снегом,
Жить мечтали очень, но в ЮАР…
 

* * *

 
Тогда Художником зовешься ты,
Коль завтрашнее видишь во вчерашнем.
И ловишь отголоски Красоты
Во всем, что омерзительно и страшно.