Текст книги "Мятежные системы"

Автор книги: Игорь Кощиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

– Думаю у Вернера больше всего шансов.

– Согласен, хотя мало что знаю о нем, но ради консолидации... Какую миссию вы хотите возложить на меня?

Канадинс изучающе посмотрел в глаза Кагеру и поставил пустой бокал на столик.

– Постарайтесь склонить к нашему решению всех друзей вашего отца. С делайте их вашими по возможности.

Оба союзника встали и крепко пожали друг другу руки. А впереди была еще целая бальная ночь.

Глава 2

Текрусия Империи Нишитуры состояла из двухсот ее членов – текронтов. Каждый текронт являлся главой знатного нишидского рода, владевшего имением в несколько планетных систем, и нередко, в несколько десятков оных. Каждому роду принадлежали всевозможные фирмы, корпоративные права в промышленных концернах, торговых компаниях и право абсолютного контроля над ними.

На малопригодных для жизни планетах, где велись промышленные разработки недр, использовался рабский труд. Причем, рабами становились как от рождения, так и за уголовные преступления и преступления против нишидов. Средняя продолжительность жизни на этих планетах-тюрьмах равнялась десяти – двенадцати годам. Поэтому миры смерти регулярно требовали подпитки. И это являлось краеугольным камнем нишитурской экономики и политики. Но самый важный фактор состоял в том, что лишь пятая часть миров смерти принадлежала высокородным нишидам. Львиная доля этих миров состояла в собственности самой империи, а управление ими осуществлялось эфором промышленности.

Эфор промышленности осуществлял и другие функции, такие как определение внешнеэкономической политики, дача заказов под имперские нужды и другие не менее важные вопросы.

Всего эфоров было пять. Они курировали все самые важные сферы жизнедеятельности империи. Им подчинялись многочисленные разветвленные и централизованные аппараты, с жесткой внутренней дисциплиной.

И все же эфоры не обладали полной властью. Абсолютной властью обладал император, который в критический момент мог отправить в отставку любого эфора и назначить избрание нового. Император мог «посоветовать» коллегии эфоров как следует строить имперскую политику, он мог начать войну и заключить мир.

Но, тем не менее, эфоры были относительно независимы, ведь за их спиной стояло большинство Текрусии, а иногда и вся.

Дворец Текрусии находился в столице империи – планете Нишитура. Это был холодный невзрачный мир, три четверти года которого поверхность планеты покрывали снега. Даже летом температура едва-едва достигала десяти градусов по Цельсию. Северный и южный полюса покрывали два гигантских ледника. Любой, кто впервые прибывал на Нишитуру, задавал себе вопрос: почему нишиды выбрали себе в столицы этот холодный, неприветливый мир? И чем больше он узнавал нишидов, тем больше понимал, что мир этот подстать их характеру: холодному, беспощадному, неумолимому.

Дворец Текрусии был выстроен на одном из северных материков у самых границ ледника. Это было огромное величественное сооружение из белого металла не поддающегося коррозии и времени. Широкие, высотой в двадцать метров, колоны, статуи исполинов и прекрасных дев, огромные портики и нескончаемые ряды ступеней. Все это поражало своим размахом и вызывало у человека чувство, что он лишь ничтожная букашка, копошащаяся в хоромах великанов.

Дворец имел еще одну особенность – никаких украшений, все линии прямы, четкая незатейливая простота.

По обычаю, текронты стали собираться за две недели до начала совета. Одна треть прибыла сразу же, занимая отведенные им покои, остальные же не спешили прибыть столь рано. И дело вовсе не в том, что было неуютно себя чувствовать постоянно подмерзая (а дворец, согласно обычаю, так и содержался), и не в том, что все утопали в работе и в неожиданном ворохе проблем свалившихся в последние дни. Причина крылась в ином, многие текронты хотели провести как можно больше переговоров, чтобы как можно меньшее число (врагов? конкурентов? кого угодно?) о них узнало.

Виктор Кагер покинул свой крейсер «Аспет» на спасательном боте и направился к точке рандеву – на орбиту одной из планет безымянной звезды отмеченной лишь в имперском каталоге. Бот подлетел к молодой планете, находящейся в стадии формирования. Сенсоры определили наличие ядовитой атмосферы, нестабильность материков и прочие сюрпризы «приятные» для живых существ.

–Нас обнаружили, ваше превосходительство, – доложил пилот. – Передают свои координаты.

– Вперед, – дал команду Виктор.

Бот лег на курс к заданному квадрату эклиптики системы, где его ждал искомый корабль. Через несколько минут его уже можно было наблюдать визуально через видеосенсоры.

Яхта текронта Кюдериона лишь внешне оправдывала это название. На самом деле это был легкий быстроходный боевой корабль со спартанской обстановкой внутри. Спартанской лишь для чужаков, как только они покидают яхту, маркиз-текронт Кюдерион возвращает себе обычное окружение. Он любил потакать своим маленьким слабостям.

После проведения стыковки, Виктор вступил в шлюз яхты, сразу после того, как он наполнился воздухом и открылся, Кагер вступил внутрь. За шлюзом его ожидал хозяин корабля, одетый, как и гость, в строгий черный облегающий костюм.

– Рад видеть вас, граф-текронт Кагер на борту моей скромной яхты, – приветствовал хозяин.

– Я тоже рад познакомиться с вами, маркиз-текронт Кюдерион, – Виктор коснулся правой рукой левого плеча и кивнул головой, соблюдая форму старинного нишидского приветствия. Хозяин яхты проделал тоже самое.

– Прошу в мои покои. – пригласил он и пошел немного впереди, показывая гостю дорогу.

Для данного класса звездолета, каюта Кюдериона была несколько большой. Кругом господствовал металл и пластик, никаких украшений, никакого уюта. Лишь голограммы знаменитых предков и герб рода напротив рабочего стола, на котором компактно размещалась компьютерная техника. Впрочем, был один предмет, несоответствующий обстановке – кресло, обшитое кожей и принимающее форму тела хозяина. В него-то и предложил сесть свому гостю Кюдерион. Сам он присел на край стола.

– Желаете чего-нибудь выпить?

– Благодарю, нет, – отказался Виктор.

Налаживая связи с друзьями отца, невольно приходилось накачиваться всевозможным изысканным пойлом, поэтому Виктор решил хоть в этот раз дать своему организму передышку.

– Напрасно, напрасно, – проговорил Кюдерион и полез в стол. – Ну а я-то позволю себе пропустить стаканчик.

Маркиз-текронт был типичным представителем нишидской расы. И рост, и комплекция выдавали в нем атлета, коим он и был в силу врожденных качеств и обязательных еженедельных тренировок, которых требовал от расы Закон Нишитуры. Множество глубоких морщин изрезали его лицо, властный изгиб вечнонедовольных губ, серые глаза на фоне молочно белой кожи – типичные черты нишида, если бы не крючковатый, переломанный нос и большие залысины, которые очень не характерны его расе.

– Как я понимаю, граф, своим визитом вы преследуете какую-то цель. Вы прибыли ко мне с каким-то предложением? Причем инкогнито. Стало быть, вам не выгодно, чтобы кто-то узнал о нашем разговоре, не так ли?

– Совершенно верно, маркиз. То что я хочу вам предложить, может совсем не понравиться вам.

– Дайте попробую угадать, – Кюдерион залпом прикончил содержимое стакана. – Я должен проголосовать за одного из кандидатов неугодных Иволе, так?

Виктор кивнул и собрался что-то сказать, когда Кюдерион поднял руку и продолжил:

– Я уже получил предложение от одного из кандидатов, которого поддерживает Ивола и некоторые текронты. К несчастью, я не могу сказать ничего утешительного для вас, граф. Кроме всех посул, текронт Туварэ в качестве эфора будет мне выгоден.

Кюдерион встал и подошел к стене, у которой находилась койка в полуутопленном в пол положении. Он нажал что-то на небольшой панели и тонкие пластины на стене разъехались в стороны, обнажая коллекцию старинного холодного оружия. Здесь были сабли,мечи всех форм, стилеты, секиры, лабриксы и даже шипастая палица. Все это оружие было искусно подсвечено, что выгодно подчеркивало красоту и отменное состояние экспонатов.

Кюдерион нали себе еще, давая время гостю оценить коллекцию.

Виктор, как всякий истинный нишид, восхищенно взирал на древние орудия убийств. Но другой частью сознания он лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Несомненно, показ, устроенный маркизом, был подсказкой, ключом. Но к чему?

Еще только ища встречи с ним, Виктор абсолютно не знал, как сможет повлиять на маркиза. К числу отцовских друзей он не относился, их деловые интересы не пересекались... Он и сам не знал почему ввязался в эту авантюру. Почему он решил, что фраза, оброненная одним из старинных друзей отца о том, что Кюдерион жаден, поможет подобрать ключик к нему? Наверняка, напрасная трата времени.

Виктор встал и подошел к стеллажу. Глядя на широкий обоюдоострый двуручный меч, ему показалось, что он нашел решение загадки маркиза.

Кагер повернулся и сказал:

– Прекрасный клинок.

– Который? – спросил Кюдерион и подскочил к стеллажу немного быстрей чем ему хотелось бы.

– Этот.

– О!.. Когда-то это было сокрушительное оружие. Возьмите!

Виктор осторожно взял в руки тяжелый двуручный меч, клинок был отлично сбалансирован, рукоять в виде переплетенных змей удобно располагалась в руках. Он сделал несколько профессиональных взмахов и посмотрел на свое отражение на зеркальной поверхности широкого лезвия.

– И в прекрасном состоянии.

– Как и все оружие, – довольно ответил хозяин, глаза которого разгорелись. – Я вижу он вам понравился.

– Не скрою, я питаю слабость к холодному оружию. Но такого я в руках еще не держал.

Он повернулся к Кюдериону.

– Жаль, что вы не знали моего отца лично, у него тоже была коллекция. Но по крайне мере об одном вы слышали, что ему принадлежало. Транцетия – великолепный мир, необитаемый, населенный экзотической фауной. И флора, кстати, тоже – сплошная экзотика. Если бы вам удалось поохотиться там, это бы на очень долго оставило неизгладимые впечатления.

На лице маркиза теперь играла довольная улыбка.

– Уверен, граф, я знаю о чем идет речь. Это райская планета в скоплении Клешни. Старинное имение Кагеров, вблизи центральных миров.

Виктор утвердительно кивнул и положил меч на место.

– Уверен граф, – продолжил Кюдерион, – в будущем мы могли бы стать партнерами. Хочу вас заверить, мой голос имеет некоторое влияние на некоторых текронтов.

Кагеру стало жутко смешно, но он все же смог сдержаться и не выдать себя не единым мускулом. Ему было весело наблюдать, как человек являющийся кредитором чуть ли не двух десятков текронтов, корчит из себя великого скромника.

– Так кого бы хотели видеть вместо этого недотепы Карбо?

– Я думаю, эфором транспорта самое место быть всеми уважаемому Соричте.

– Гм... Считайте, что он уже эфор.

Эфор Ивола хотел найти название своему настроению. Гнев? Бешенство? Отчасти. Злость? Впрочем, злость в нем всегда присутствовала. Скорее затаенная до поры до времени ярость.

Ивола был крупен даже для нишида. Его рост достигал двухсот тринадцати сантиметров. Железные мускулы, казалось, вот-вот разорвут мундир. Черные волосы, седеющие виски, квадратный подбородок отмеченный шрамом, удалять который его хозяин считал ниже своего достоинства. Серые тусклые глаза, казалось, никогда не светились огоньком, лоб испещряли глубокие морщины. Властный изгиб губ говорил, что этот человек привык беспрекословно повелевать.

Эфор безопасности нажал кнопку внутренней связи.

– Дежурный отдела слушает, – послышался голос из аппарата.

– Пригласите ко мне полковника Гнейпа.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

Через минуту вызванного офицера идентифицировал дверной компьютер и доложил: «Полковник Гнейп».

– Впусти!

Дверь отворилаь и в кабинет вошел худощавый офицер в мундире с орденской планкой, застегнутом на все пуговицы, не смотря на то, что в кабинете было душновато.

– Ваше высокопревосходительство, – приветствовал он.

Ивола кивнул.

– Что с Текрусией?

Гнейп, стоя по стойке «смирно», раскрыл папку и начал доклад:

– Со всей достоверностью можно говорить о консолидации группировок текронтов в стремлении заполучить единого кандидата. Имею основания заявить, что некоторые текронты, которые ранее считались благонадежными, ведут тайные переговоры с лидерами различных фракций.

– Имена.

– Текронт Плиний, текронт Ганер, текронт Торес...

– Ладно, продолжайте, – перебил Ивола.

– Среди наиболее заметных, так сказать дипломатов, замечены текронты Канадинс, текронт Марк, текронт Кагер и текронт Соричта.

– Соричта? Он ведь наиболее сильный претендент в эфоры транспорта и торговли.

– Именно, ваше высокопревосходительство. Текронт Соричта развернул бурную компанию против Карбо и против Туварэ.

– А кто сильнейший конкурент Туварэ на текущий момент?

– Тут нашим оппонентам сложнее договориться, но все же определенные шаги они уже сделали.

– Так-так... – Ивола побарабанил пальцами по столу. – А кто этот выскочка Кагер? Кажется он еще не представлен Текрусии?

– Совершенно верно, ваше высокопревосходительство. Но тем не менее, похоже на то, что молодой текронт Кагер не менее влиятелен, чем его покойный отец.

Ивола откинулся в кресло и задумался.

– Дайте мне список имен сомневающихся, – приказал он.

Полковник вынул из папки лист пластика и отдал начальнику в руки.

– Подготевте отчет о финансовом состоянии этого Кагера, о его деятельности, личной жизни, привычках, хобби, войска, которые он контролирует. Меня интересует все.

– Понял, ваше высокопревосходительство.

– Сделайте тоже самое на Марка.

– Понял, ваше высокопревосходительство.

– Все, вы свободны, полковник.

Офицер кивнул, повернулся кругом и четким строевым шагом вышел из кабинета.

Старый Морс Клодер был простым нишидом. Он родился и вырос на планете Саркоя, относящейся к центральным мирам империи. Это был благодатный мир, с хорошим климатом, где трудились фермеры и сельские общины. На Саркои почти не было промышленности, если не считать трех десятков перерабатывающих комбинатов и заводов по производству стройматериалов. Все что нужно было планете, она закупала экспортируя все, начиная от зерна и овощей и заканчивая мясными тушами. Крестьяне на Саркои никогда не знали нужды, всегда могли заказать из других миров сельскохозяйственных роботов, гравитолеты, химические удобрения, компьютерную аппаратуру. Поэтому уезжать из Саркои никто не собирался.

Когда-то давно, лет сто пятьдесят назад, Саркоя была населена высокоразвитым народом, оказавшим очень серьезное сопротивление армадам нишидов. Тогда, в эпоху великих завоеваний, перестали существовать многие свободные народы. И саркойцы не стали исключением. Они все были либо истреблены либо превращены в рабов, а пустующий мир отдали ветеранам Нишитуры. С тех пор сюда не допускались люди иных рас.

В далекой молодости, когда юному Морсу Клодеру исполнилось двадцать лет, его призвали в армию и он покинул родной мир. В те годы он был полон мечтаний, ему хотелось повидать галактику и, поэтому, когда истекли десять лет его обязательной службы, молодой Клодер не оставил армию. Он так и остался романтиком на многие годы, и его мечта осуществилась – он повидал многие миры. Судьба была несказанно ласкова к нему, Клодер дослужился до сержанта и, за многие десятилетия, ни разу не участвовал в боях, неся службу в отдаленных гарнизонах.

Уйдя в отставку в шестьдесят лет, Клодер вернулся на родную планету и приобрел на деньги сэкономленные за долгую службу, участок в две сотни гектар. Его армейских сбережений хватило на то, чтобы заняться делом о котором он так долго мечтал. Через десять лет он увеличил свои земли, еще через год познакомился с молодой тридцатилетней женщиной из соседней общины. Еще через год они сыграли свадьбу. Вскоре у них родился сын, названный Гаем. Еще через пару лет жена родила второго сына – Марка. Старый Клодер ненарадовался детям, своим наследникам. Малыши росли крепкими, здоровыми.

Когда старшему исполнилось семь, а младшему пять, отец купил небольшую рощу с участком реки, чтобы ходить с сыновьями на рыбалку. Но тем летом случилось несчастье, его жена каким-то непостижимым образом оказалась под включенными антигравами гравитолета, когда тот завис на месте на небольшой высоте. В результате, он не смогла выйти из-под нависшей машины, а созданное под гравитолетом поле за несколько секунд убило ее.

Морс Клодер горевал долго. Но у него росли два маленьких сына, ради которых стоило жить дальше. Морс хотел еще детей, ведь у нишидов не приняты маленькие семьи, но его желаниям не суждено было сбыться.

Сыновья росли и на пятнадцатилетие Гая, старшего сына, Клодер приобрел ранчо с саркойскими быками, мясо которых ценилось даже за пределами империи.

Шло время и сыновья один за другим на несколько лет уехали учиться в один из саркойских университетов, приезжая домой только на каникулы. Когда же Гай окончил учебу и в двадцатилетнем возрасте приехал в отчий дом, его должны были призвать в армию. Но случилось несчастье, старый Клодер попал под быка и его пришлось отправить на многие месяцы в больницу, чтобы заменить отбитые почки и раскрошенные кости. Молодому Гаю дали отсрочку.

Спустя два года отец полностью отправился от увечий и мог уже взять управление фермой в свои руки. Тем временем, младший сын – Марк, окончил университет и вернулся домой. Его и его старшего брата уже ждала повестка в армию.

Проводив своих сыновей и сказав напутственные речи старого солдата, Морс Клодер облетел свои земли. Ничего, через десять лет они вернутся и он отдаст им эти великолепные поля и луга со стадами полудиких саркойских быков.

Константин Масканин проснулся. Стояло раннее утро, не нарушаемое привычным городским шумом. Таймер показывал шесть двадцать две. Константин посмотрел на спящую рядом женщину и аккуратно, чтобы не разбудить ее встал с постели. Цинтия понравилась ему с первого взгляда, еще тогда, много недель назад на верхнем уровне Полы. Тогда ему показалось необычным, что такая стройная и красивая женщина может гулять ночью в одиночестве.

Масканин принял душ и решил сварить кофе.

Он так и не дотронулся до кухонных агрегатов, царящих на кухне, отдав предпочтение ручному методу, во время чего задумался о минувших выходных. Заполнив крупными зернами кофемолку, он окунулся в приятные и свежие воспоминания, машинально совершая все операции.

Он вспомнил уединенный курортный остров Обус, где они на несколько дней сняли один из уютных пляжных домиков в ста метрах от самого моря, построенных для прилетающих на Обус туристов. Вспомнил свои ежедневные утренние пробежки и разминки, которые железно вошли в привычку с тех лет, когда он серьезно и систематически занимался единоборствами. Цинтия его удивляла. Вместо того, чтобы подольше поспать утром, она всегда вставала с ним наравне, а однажды пробежалась с ним на перегонки 5 километров и даже почти выиграла, хотя Масканин был превосходным бегуном от рождения и всилу регулярных тренировок.

– Ну, как? – спросила она совсем не запыхавшись, ожидая похвалы.

– Да, в тебе чувствуется заряд. И пыталась ты обогнать меня не ради желания его продемонстрировать.

– Угу, я бежала ради удовольствия.

– Странная ты.

– Странная?

– Я хотел сказать необычная.

Она улыбнулась и с наигранной злостью заявила:

– Ну да, вы самцы привыкли ставить себя выше. Это какой-то мужской шовинизм, что ли. Если уж я родилась без кое-чего между ног, значит должна вписываться в рамки слабого пола. Вы еще называете нас прекрасным полом, но разве слабость всегда прекрасна?

– Я совсем так не думал, Цинти, не горячись.

Она скривилась.

– Пошли, Костя. Когда-нибудь я еще затащу тебя в горы. Занимался альпинизмом?

– Не приходилось вообще-то. Но предчувствую, скоро ты страстно загоришься желанием стать моим инструктором.

– Угадал. И сюсюкаться не буду.

– Что ж, переживем.

Какое-то время они шли молча. Масканин размышлял о ее частых и довольно грубоватых шуточках, к которым уже успел привыкнуть, и о ее горячем темпераменте. Да, она не была обычной «приземленной» женщиной, созданной для домашнего очага. В ней чувствовалась какая-то тайна, и это интриговало.

В нескольких метрах впереди по мокрому белому песку, быстро перебирая дюжиной длинных тонких лапок со множеством сегментов, боком пятился спамер, удирая от совершенно не обращающих на него внимания людей. Четыре выпуклых, на тонких ножках глаза, расположенных посреди дискообразной головогруди, одновременно глупо таращились на беззаботных преследователей.

– Смотри-ка, спамер, – сказал он.

– Какой-то он крупный, – удивилась Цинтия, – наверное, очень старый.

– Наверное.

Они пошли вдоль берега моря. Легкий бриз овевал свежестью, шумели, перекатываясь, волны. Одна из них настигла пугливого спамера и унесла с собой, одновременно окатив людей по колено.

– Вода уже совсем прогрелась. Поплаваем? – предложила Цинтия.

– Хочешь проверить на прочность волны?

– Если не хочешь, то я сама.

– Кто это не хочет? Пошли.

И они побежали навстречу набегающей волне, врезавшись в водяную стену, исчезнув в ней на несколько долгих мгновений. Первой вынырнула Цинтия и звонко рассмеялась, за ней показалась голова Масканина, потом его руки обхватили девушку и развернули к нему. Держась на плаву, они умудрились поцеловаться.

Вскоре, также стремительно, как набежав, волна стала отступать, влеча беззаботную парочку за собой.

– Ну вот, лифчик потеряла.

– Что-то я не чувствуя в твоих словах досады.

Они вышли на берег. В это время на планете Пола наступило раннее лето, воздух успел прогреться, поэтому холод после купания не ощущался, как месяц назад, когда они прилетали на этот же остров.

– Досады? – она улыбнулась. – Да я в ярости! Ты же его расстегнул!

– И ты усмотрела в моем действии злой умысел?

– Нет, всего лишь расчет и провокацию.

Константин пристально посмотрел на ее красивые груди с набухшими сосками и сглотнул.

– Цинти, это был намек.

– Ты пакостный мальчишка, Костя.

– Ага, я большой плут и мелкий пакостник и все из-за того, что я не смог сдержать внезапный порыв.

– Я этого не говорила, это твои комплименты самому себе.

Резко, но нежно он подхватил ее за бедра и быстро закружил, глядя снизу вверх в ее лицо, озарившееся довольной улыбкой, закрытые глаза, растрепавшиеся мокрые волосы и на сине-зеленое небо над головой.

– Идем к гравитолету, – предложила девушка, когда он опустил ее на песок, – разопьем бутылочку красного уредонского вина и ты убедишься, что твой намек попал в «яблочко».

Цинтия вытащила из бара воздушной машины бутылку и пару бокалов, потом постелила на песок покрывало. За каждым бокалом следовали продолжительные поцелуи, переходящие в ласки.

– Стоп, – скомандовала Цинтия. – Сейчас допиваем вино и в домик. Не хочу, чтобы нас потревожили любопытные соседи или их вездесущие детки.

– Тогда быстрей наливай.

В тот же лень они занимались любовью почти до вечера. Потом плотно покушали, прогулялись по вечернему пляжу и снова скрылись в спальне на полночи. А Масканин как-то подумал, как у него выходит каждый день удовлетворять непомерные запросы его женщины?

Когда кофе был перемолот и сварен, он разлил его по чашкам и понес в спальню.

– О, ты уже проснулась.

Цинтия почуяла аромат напитка и, взяв из рук парня блюдце с чашкой, улыбнулась.

– У – у, вкусно, – сказала она. – Ты великолепно его готовишь.

– Ты мне льстишь.

Масканин сделал несколько глотков.

– Вчера я разговаривал с начальником. Он согласен дать мне отпуск на месяц.

–Вот и прекрасно, – обрадовалась Цинтия, – не будем терять времени. Ты отправляйся по туристическим фирмам, а я навещу некоторые конторы этого муравейника. Встречаемся здесь же, в полдень.

– Принято. – Масканин сделал следующий глоток и задумался о предстоящей беготне.

Первая половина дня выдалась безрезультатной. Все туристические фирмы, офисы которых посетил Масканин, предлагали стандартный набор маршрутов на тихоходных пассажирских лайнерах. Масканину пришлось отказываться всякий раз, слыша названия курортов, где он бывал неоднократно, посещая их по долгу службы, порой даже на довольно продолжительное время.

Константин был пилотом, летал на грузовозах, принадлежащих небольшой транспортной компании, занимающейся перевозкой каких угодно грузов в любые уголки освоенной галактики. Он любил свою профессию, но и она имела свои минусы.

Цинтия ему рассказывала, что все эти курорты ей тоже приелись и что ей хотелось чего-нибудь необычного. Чего-то, как она выразилась, первобытного.

Наступил полдень – условленное время. В отличие от Масканина, Цинтия выглядела бодро и уверенно. Он с досадой рассказал о неудаче.

– Ничего, – успокоила Цинтия, – зачем кому-то платить деньги за то, что мы можем позволить себе сами? Не смотри так удивленно, мы теперь и сами сможем добраться до любой точки этой чертовой вселенной.

– Ты хочешь взять на прокат космическую яхту?

– Не угадал. Я уже купила ее. Ну что ты смотришь, как чертов орнер на свое зеркальное отображение? Смотри, а то челюсть отдавит тебе ноги, лучше захлопни ее. – В ее голосе не было ни капли злости.

Масканин мотнул головой и улыбнулся.

– Пошли покажу, – скомандовала Цинтия и открыла дверцу гравитолета.

Добравшись на окраину округа в котором они снимали квартиру, Цинтия посадила гравитолет перед небольшим частным космопортом. Они прошли мимо административных зданий, доков, ангаров, между которыми сновали бесконечные потоки обслуживающей техники и персонала. Наконец, они добрались до стандартного ангара для частных космических кораблей. Цинтия нажала комбинацию кнопок и вставила в электронный замок силовой ключ. Ворота ангара разъехались.

– Ух, ничего себе! – Масканин присвистнул. – Да это же «Галатур» последней модели. Просто красавец. Никогда не пилотировал подобную яхту.

– Пошли, осмотришь все изнутри.

Если новенькая яхта корпорации «Галатур» внешне выглядела просто идеально, то внутри она перещеголяла комфортом все свои предидущие модели. Здесь было аж три спальных помещения, при желании сливающихся в одно, просторная душевая и гальюн, небольшой спортзал, камбуз, кают-компания и автоматизированная навигационная рубка. Впрочем, при желании можно было перейти на ручное управление.

Масканин был явно восхищен, осматривая внутреннее убранство, даже на первый взгляд тянущее на баснословную сумму.

– Но Цинтия, – обратился он, – сколько же она стоит? Я бы и за десять лет не заработал на такую игрушку. Да и за двадцать, наверное тоже.

– Не беспокойся, дорогой, у меня были кое-какие сбережения.

– А, наверное, внезапно объявился чрезвычайно богатый родственник. И ты единственная наследница.

Цинтия немного натянуто рассмеялась.

– Пошли, я уже успела набить эту посудину всем необходимым, – она открыла бар и стала извлекать фужеры, фрукты и бутылки.

– Я же тебе говорила, что работала на одну очень солидную фирму, ну и сумела убедить ее поделиться со мной частью доходов.

– Подозреваю, что фирма не сразу поддалась твоим убеждениям.

Цинтия решила не реагировать на последнюю шутку и разлила по фужерам какой-то изысканный напиток.

– Стереовизор, – скомандовала она и передала один фужер Масканину.

По ее команде появилось трехмерное изображение какого-то стереофильма и звук.

– Просмотр, дальше.

Изображение стало меняться, показывая передачи различных каналов.

– Стоп. Увеличить изображение.

Влюбленные занялись просмотром шоу с участием экзотических животных. Но передача вскоре закончилась, уступив место рекламе. Цинтия переключилась на другой канал, где передавали международные новости:

"ФИРМА «ОПЕТСКИЕ КИБЕРСИСТЕМЫ», ОДИН ИЗ ГАЛАКТИЧЕСКИХ ЛИДЕРОВ В ЭЛЕКТРОНИКЕ И КИБЕРНЕТИКЕ, ЗАКЛЮЧИЛА С ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ОБЪЕДИНЕННЫХ МИРОВ НОМАРА КОНТРАКТ НА ПОСТАВКУ ОБОРУДОВАНИЯ НА СУММУ ШЕСТЬДЕСЯТ МИЛЛИАРДОВ КРЕДИТОВ В ВАЛЮТЕ ОМН.

НА СВОЕМ СЛЕДУЮЩЕМ СОЗЫВЕ ТЕКРУСИЯ НИШИТУРЫ ДОЛЖНА ИЗБРАТЬ НОВЫХ ЭФОРОВ ТРАНСПОРТА И ТОРГОВЛИ, И ПРОМЫШЛЕННОСТИ.

РЯД МИНИСТРОВ НОВОЗЕМНОГО СОЮЗА ОБЪЯВИЛИ О НЕЖЕЛАНИИ СОТРУДНИЧАТЬ С ПРЕЗИДЕНТОМ НОВОЗЕМНОГО СОЮЗА И О ВЫХОДЕ ИЗ СОСТАВА ПРАВИТЕЛЬСТВА".

Масканин переключился на блок музыкальных каналов и, найдя нужный, выбрал трансляцию концерта новомодной группы, извергающей переплетение ритмов, цветов и спецэффектов.

– Золотце, ты уже решила куда мы полетим?

– Я думала. Пока не знаю. Впрочем это не очень важно. Хотя, знаешь... ты бывал на Земле?

– На Земле? Эта та планета, о которой утверждают, будто она родина человечества?

– А ты, вижу, не веришь? Не веришь, ведь правда? Тебе следует там побывать. Земля понравится тебе, обязательно понравится.

– Ну и где находится эта родина человечества? Говорят где-то на краю галактики.

– Всего чуть более трехсот парсеков от нас, на задворках Новоземного Союза.

– Ага, совсем чуть-чуть. Столько же в противоположном направлении и мы будем у границ Нишитуры. Когда отправляемся?

– Немедленно!

Цинтия села в кресло пилота и запустила программу подготовки к старту. Когда от диспетчерской службы пришло разрешение на взлет, она запустила антигравы. Константин уселся во второе кресло, которое он мысленно назвал креслом второго пилота, хотя для данного класса кораблей подобное не предусматривалось.

В верхних слоях атмосферы яхта перешла на химические двигатели и покинула Полу. Еще полчаса ей понадобилось, чтобы покинуть плоскость эклиптики системы и перейти на межзвездные двигатели, работающие на антивеществе.

– Ко всем талантам ты еще и пилот. – Восхитился Масканин. – А сможешь так же лихо совершить посадку на незнакомую планету?

– Обижаешь детка. Ты еще не знаешь на что я способна... Слушай, Костик, а у тебя было когда-нибудь, что-то вроде прозвища? Ну знаешь, как друзья называют или дома родные?

– Зачем тебе?

– Так просто.

– Было. Мэк.

– Что это означает?

– Заглавные буквы имени и фамилии.

– И кто тебя так называл?

– Все, когда я учился в школе. Я так подписывался. Да и удобно как-то было.

Масканин вдохнул естественные запах волос Цинтии и коснулся губами ее нежной шеи. Девушка встрепенулась как от электрического разряда, развернулась к нему и встретилась с ним взглядом. В ее глазах горел огонек плутовства и воспаленной страсти. Нежный ротик с алыми сочными, но не толстыми губками раскрылся в немом зазывании и предвкушении.

Их губы надолго сплелись в поцелуе, а руки в крепких объятиях. Цинтия оторвалась от страстного поцелуя и, потянувшись к пульту управления, перевела яхту в режим автопилотирования. В это же время Масканин расстегнул застежки платья. Поведя плечами, она скинула мешавшую одежду, оставшись в одних трусиках.

Завораживающее зрелище полных упругих грудей с торчащими сосками заставило Масканина позабыть обо всей вселенной. Он покрыл их нежными поцелуями и, подхватив Цинтию, понес ее в спальню. Время потекло для них совершенно особенно. Впрочем, чего-чего, а времени было в избытке...