Текст книги "Криминальная история"

Автор книги: Игорь Гриньков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Двадцатипятилетний Наран оказался в СИЗО из-за стечения роковых обстоятельств, собственного понимания справедливости и вспыльчивости характера. Он приехал из района в Элисту дня на три-четыре, чтобы купить двум своим малышам зимнюю одежду, и остановился на квартире у старшего брата. Когда запланированные покупки, включая подарок молодой жене, были сделаны, Наран решил к вечеру возвращаться домой. Он вышел из подъезда дома брата примерно в одиннадцать часов утра. Настроение у него было превосходное. До отъезда автобуса времени было более чем достаточно, и Наран решил погулять, воспользовавшись хорошей, солнечной с легким морозцем погодой.

У ближайшего киоска он с удовольствием выпил бутылку почти ледяного пива, приятно ломящего зубы. Неожиданно к нему подошел милиционер в форме с сержантскими нашивками на погонах:

– Ваши документы?

Наран слегка опешил:

– Не ношу я с собой паспорт.

– Тогда нам придется пройти в ближайший опорный пункт для выяснения вашей личности, – последовал холодный ответ.

– Ты чо, сержант? Мы же не в Москве, где всех с нерусскими лицами трясут на каждом углу. Ты калмык, я калмык. Чего я буду в своей республике таскать с собой документы?

Но сержант оставался непреклонным.

Наран, чувствуя, как в груди закипает что-то нехорошее, а к голове приливает кровь, попробовал последний раз урезонить ревностного служаку:

– Вон в метрах двухстах стоит пятиэтажный дом. Там живет мой родной старший брат. Мои документы находятся у него в квартире. Пройдемте туда, и вы убедитесь, что паспорт у меня в порядке.

На эти аргументы последовала следующая реакция упертого милиционера. Он крепко, даже чересчур, взял Нарана за локоть, а по рации связался с горотделом милиции, сообщил координаты и попросил прислать машину:

 – Тут один гражданин в нетрезвом состоянии отказывается предъявить документы и оказывает сопротивление.

Наран взорвался. Резким движением он вырвал правую руку, которую плотно удерживал блюститель порядка, и ею же, кулаком, нанес удар в подбородок милиционеру. Тот, как куль, неловко повалился на спину.

Нарана взяли у подъезда братова дома, он не делал никаких попыток скрыться или убежать, шел на автомате. Как потом выяснилось, милиционер упал очень неудачно; ударился при падении затылком об асфальт, и у него треснула затылочная кость. К счастью, травма не имела серьезных последствий для потерпевшего, но это обстоятельство ничего не меняло в положении обвиняемого.

Теперь Нарану светила очень нехорошая статья: оказание активного сопротивления сотруднику милиции при исполнении и причинение ему тяжких телесных повреждений.

Солидный Бембя пользовался непререкаемым авторитетом в камере (жил положняком – блатное); такой вес он имел и в преступном мире города, хотя, что очень удивительно, до этого ни разу не сидел. Многочисленные обвинения, которые ему время от времени предъявлялись, еще в ходе предварительного следствия рассыпались карточными домиками и не доходили до суда. На этот раз он влип, похоже, основательно.

В одной из колоний республики начались массовые беспорядки. Бембя с группой «сподвижников» выехал туда, чтобы поддержать мятежников, а заодно спровоцировать население поселка рядом с колонией на поддержку зачинщиков беспорядков, «перевести стрелки» на администрацию колонии и правоохранительные органы района. В этом они преуспели, конфликт получил неслыханный резонанс. Власть, чувствуя, что ситуация приближается к неуправляемому процессу, арестовала наиболее активных внешних подстрекателей, а в колонию были введены внутренние войска. В числе арестованных оказался и Бембя, отнесшийся к этому спокойно, по– философски:

– Пусть сначала докажут вину. А, если что, то поживем и на зоне.

Чего нельзя было сказать о Хонгоре; на него постоянно давил гнет несправедливого обвинения. За две недели пребывания в следственном изоляторе следователь Волшебников вызвал его на допрос лишь один раз.

– Ну, что, так и будем играть в несознанку? – первым делом спросил он. – Между прочим, Кокуев, сегодня я допрашиваю тебя уже в качестве обвиняемого. Смекаешь?

– Вы не можете строить обвинение на одних косвенных доказательствах! – сказал Хонгор.

– Ишь, ты, понаблатыкался в тюремных университетах! Теперь тебе никакой адвокат не нужен. Да и не сможешь ты нанять адвоката, ты же босяк!  Хотя государство все равно выделит тебе защитника. Оно у нас гуманное. А, по мне, таких, как ты, ставить надо к стенке без суда и следствия! Не тратить деньги законопослушных налогоплательщиков на все эти формальные процедуры, содержание в тюрьме с трехразовым питанием и баней со сменой белья через каждые десять дней. Но, учти, я тебя и на косвенных, как ты выразился, упеку, – спокойно парировал следователь. – Да и кровь отца на твоей одежде суду может показаться объективным доказательством твоей вины.

– Я уже объяснял Вам, как она могла оказаться на моей одежде, – с излишней горячностью проговорил Хонгор.

– Это ты судье будешь объяснять, а мне все и так ясно.

Следователь несколько отвлекся от допроса и отошел в сферу философски– гуманитарных рассуждений:

– Все же, Кокуев, я надеялся на какое-то раскаяние с твоей стороны. Отца ведь родного убил из-за денег паршивых, хотя и больших. Но, огорчаешь ты меня! Видно, совести у тебя нет. Не то, чтобы нет, а совершенно нет. Хотя удивительного здесь ничего не вижу, сейчас много развелось людей совсем без совести.

– Не вам говорить о совести! Я не убивал своего отца!

– Значит, стоишь на своих прежних показаниях? Протокол подписывать будешь?

– Ничего подписывать я не буду!

– Дело хозяйское, – равнодушно отозвался Волшебников. – Так и зафиксируем: «От подписи отказался».

И совершенно безразличным жестом нажал на кнопку вызова конвоя.

Глава V
РОЗЫСК СЫСКАРЯ ВОЛОДИ

На следующий день после убийства Кокуева Максима Сергеевича сыскарь Володя лично решил перепроверить все, что творилось за последнее время вокруг дома убитого. Не то, чтобы он не доверял своим помощникам или участковым, но у него существовало правило: убедиться во всем самостоятельно.

Во-первых, он передопросил продавщицу магазина «Гиссар», особенно по поводу визита за месяц до убийства русского молодого человека, искавшего работу в магазине. Среднего роста, нормального телосложения. Одет в черную кожаную куртку и черные джинсы, на ногах кроссовки. Был ли на шее красный мохеровый шарф, продавщица точно сказать не могла. Голова не покрыта. Волосы короткие, прямые, каштановые. Голос тихий, вкрадчивый. Глаза серые, холодные, с прищуром. Речь внятная, правильная, без вульгаризмов и ненормативных словечек. Лицо продолговатое, лоб высокий, брови широкие, сходятся на переносице. Нос прямой. Уши небольшие, плотно прижаты к черепу. Выбрит гладко. На видимых зубах особенностей нет. Губы тонкие, как бы сжатые, подбородок приближается к квадратному, слегка выступает вперед, на нем слева – слабо заметный бледный рубец линейной формы, длиной около двух сантиметров. На руках парня были перчатки, поэтому вопрос о наличии или отсутствии на них татуировок повис в воздухе.

С помощью продавщицы Володя составил у криминалистов «фоторобот» этого человека и с полчаса вглядывался в него, будто пытаясь увидеть что-то за пределами бумажного листа. Не так уж густо, но кое-что есть! Эти уши, лисьи ушки, прижатые к черепу, сросшиеся брови, а главное – рубец на подбородке. Найдем, если не залетный!

Потом он скрупулезнейшим образом сделал повторный обход всего квартала, прилегающего к дому убитого Кокуева. И опять ему повезло. Впрочем, везет тому, кто ищет. Пожилой мужчина, живший через два дома от Кокуева, вспомнил, что в ночь убийства ему захотелось в туалет. Выйдя во двор, заметил у забора соседа автомобиль, похожий на такси; но он в этом не уверен. Естественно, он не видел номера, темно было, да и не к чему ему эти подробности. Относительно марки и цвета машины  у него тоже были сомнения; вроде ВАЗ -10, а там, кто его знает? А цвет? Ночью все кошки серы. Главное, что не слишком светлый, в этом он совершенно убежден. Почему не был допрошен вчера? С раннего утра поехал на автовокзал, навестить сына, живущего в районе.

Сыскарь Володя ощутил, что его охватывает азарт охотника, чувствующего, что дичь рядом.

Не так уж много было в городе частных таксофирм, не считая государственного предприятия, чтобы не выяснить, кто позавчера ночью возил пассажиров на улицу маршала Жукова. Уже к вечеру в его кабинете сидел дородный мужчина, таксист одной частной фирмы, который дал очень четкие, конкретные показания:

– Я дежурил около нового корпуса гостиницы «Элиста». Клиентов в ту ночь было немного. Примерно в два часа ночи в такси сели трое: двое кавказцев, по-моему, грузин, и один русский мужчина, и попросили отвезти их на улицу Жукова. До этого я этих людей никогда не видел. По дороге они практически не разговаривали между собой. Грузины сидели сзади, поэтому я их почти не разглядел. Морды небритые, на головах вязаные шапочки. Кавказцы, как кавказцы, носатые, глаза навыкате, ничего особенного! Обменялись парой фраз, поэтому я и решил, что они грузины.  Русский сидел рядом со мной, но и на него я тоже не обратил особенного внимания. Без головного убора, кажется, был.

Нет, спиртным от них не пахло. Но мне приходится возить разных пассажиров, начальник, и мне показалось, что они были изрядно под кайфом. Наркоманов я за версту чую. Когда приехали по указанному адресу, Жукова, 16, они расплатились и попросили подождать минут тридцать. Вышли все трое. Куда пошли, не заметил. Я подождал минут пятнадцать, а потом уехал. Знаю я эту публику; сказали – через тридцать минут, значит, верняк, часа через два будут, если вообще вернутся. Или денег не окажется, или еще какая-нибудь заморочка, а тут глухомань! Нет, красных шарфов я на них не заметил.

По просьбе Володи таксист составил «фотороботы» всей троицы. Лица кавказцев напоминали карикатуру и казались, как бы, скопированными друг с друга. Использовать всерьез эти портреты для розыска было бы крайне легкомысленным делом. Портрет третьего пассажира тоже не нес на себе каких-то индивидуальных примет, но чем-то неуловимо напоминал «фоторобот» продавщицы, которая общалась с ним при свете и гораздо дольше. Все же профессиональная память таксиста зафиксировала нечто общее с первым рисунком.

План розыска вырисовывался однозначным; надо было поработать с агентурой из числа наркоманов и содержателей кельдымов – притонов. Действовать необходимо чрезвычайно аккуратно, осторожно, чтобы ненароком не спугнуть разыскиваемых. Сегодня уже поздно, начать придется с завтрашнего утра.

Единственное, что еще сделал сыскарь в этот вечер: снял с десяток ксерокопий с «фотороботов». Да позвонил по мобильному телефону трем своим агентам, двум «бондарям» – содержателям наркопритонов и одному наркоману, которым назначил встречи на конспиративной квартире в разные часы первой половины предстоящего дня…

На следующий день в пустующей служебной квартире, которую для солидности сыскарь нарек конспиративной, у него состоялись встречи со своими агентами.

Первый же «бондарь» Саша, едва взглянув на «фоторобот», сразу же без всяких сомнений заявил:

– Это Короедов Юрий по кличке Короед. Портрет почти один к одному, да еще этот шрам на подбородке.

– Наркоман?

– Естественно. Шировой. Потреблял все, что вызывает кайф, но предпочитал «ханку». Но я его не видел ни разу больше шести лет. А до этого он у меня частым гостем был. Нет, с кавказцами не приходил ни разу. Откуда брал деньги на наркоту, не знаю, мне не рассказывал. Но в долг никогда не просил, всегда расплачивался «капустой». Цинкану (сообщу – блатное) сразу, как объявится, начальник!

Второй «бондарь» тоже опознал Короеда без особых затруднений. Подтвердил, что очень давно его не видел. Да, и когда тот был завсегдатаем «кельдыма», то частенько исчезал на неделю-другую; наверное, по другим местам ошивался. Может быть, и в живых его уже нет, хотя «фоторобот» противоречит этому предположению. С кавказцами Короеда не видал ни разу.

Ценную информацию сыскарь получил от агента-наркомана:

– Вообще-то, Короед родом из Астрахани. После школы переехал в Элисту, здесь у него какие-то близкие родственники. Чем добывал средства на наркоту? Я с ним плотно не общался, но ходили слухи, что был скокарем (совершал квартирные кражи с взломом – блатное). Для этого уезжал в Астрахань, на месте не следил. Народ говорил, что на последней краже Короед засыпался и получил срок. Этим объясняется его долгое отсутствие. Слышал краем уха, что снова нарисовался в Элисте, но я его лично не видел. Поставлю вас в известность, какой базар?

Теперь у сыскаря Володи в руках оказался конец тонкой нити, осторожно потянув за который, можно было распутать весь клубок.

Он организовал розыск по всем направлениям: послал запрос на Юрия Короедова в Астраханское УВД; установил негласное наблюдение за домом, в котором проживали родственники Короеда; слежка велась за каждым известным милиции наркопритоном.

Сыскарь поделился полученной оперативной информацией со следователем Волшебниковым. Тот отнесся к ней как-то индифферентно:

– Вот когда приведешь ко мне всех троих, и мы однозначно убедимся в их причастности к совершенному убийству, тогда другое дело. А пока Хонгор Кокуев остается главным и основным обвиняемым по делу.

Между тем, Володин агент свел опера с девушкой-наркоманкой, проживавшей в том же районе, где жил убитый Максим Кокуев, которая в конце ноября видела Юрия Короедова в одном из притонов. Они там познакомились во время поглощения зелья. Девушка, сидевшая перед сыскарем, была молода, недурна собой, прилично одета, но не очень расположена к беседе; ее уже потряхивал кумар.

Бывалый оперативник вкрадчиво, с деланным сочувствием к ее состоянию, предложил:

– Расскажи, как было, а я потом дам тебе дозу.

– А не кините?

– Истинный крест, дам! – богохульственно побожился Володя.

– Вау! – воскликнула девица.

– Ты мне эти обезьяньи выкрики прекрати! – охладил ее восторг сыскарь.

Отрезвленная таким обращением, наркоманка уже неуверенно протянула:

– Не верится мне в честность мента! Но, делать нечего, рискну! Только никаких протоколов. Встретились мы случайно на хате у Нукзара. Там было еще два каких-то грузина (сыскарь встрепенулся). Юра мне понравился. У меня не было воздуха (денег – блатное), и Нукзар не хотел давать в долг. Так, Юра заплатил за мою дозу. Когда раскумарились, Юра стал расспрашивать о жизни. Не помню, спрашивал он меня или нет, но я рассказала, что в нашем районе живет богатенький Буратино, дед, у которого денег куры не клюют. Овец разводит, магазин держит. Я как-то приходила к нему, хотела устроиться в магазин вторым продавцом, бабла на ширево не хватает. Когда мы со стариком разговаривали в доме, пришла продавщица из магазина, принесла выручку. Дед пересчитал, «пресс» был приличный, и положил бабки в ящик комода. Но на работу он меня так и не принял.

– Почему?

– Сказал, что ему нужна более взрослая женщина, мне-то всего двадцать два.

Володя задал вопрос:

– А расспрашивал тебя Юра, красотуля, об этом старике подробнее, где конкретно живет, проживает с ним кто-нибудь?

– Не помню уже, кажется, да, – уже с нетерпением ответила девушка.

– А, ты-то хоть знаешь, что с этим стариком случилось? – прямо спросил сыскарь.

– Болтают, грохнули его, – безразлично ответила наркоманка, у которой уже начало ломить поясницу. Володя знал, что этим людям, как говориться, все до фонаря. Только собственная проблема волнует их по настоящему.

– А, кто болтает?

– Здрасьте! Да все соседи. Говорят, сынок родной за бабки кончил.

– Гм, хорошо, – проговорил Володя. – А Юру больше не видела?

– Он записал номер моего мобильника, но так и не позвонил, – сказала барышня; ей уже начинала надоедать бесплодная беседа.

– Вот, профура, – подумал про себя сыскарь Володя, – даже не поинтересовалась, почему расспрашиваю ее про этого Короеда? И ничего им не надо, кроме дозы!

– Последний вопрос. У Нукзара бывала с тех пор? Тех грузин встречала?

С заметным облегчением собеседница сообщила:

– Нет, у меня другие точки. А этих грузин видела в первый и в последний раз в жизни.

– Ну, что ж! Спасибо за помощь! Вот тебе за разговор интересный, – и Володя вынул из кармана – пистончика брюк чек (дозу наркотика – блатное), протянув его своей собеседнице. Противозаконно, но как еще с этим контингентом работать?

– Премного благодарны!, – жеманно ответила девица, она, честно говоря, не ожидала, что ей достанется вознаграждение. – Так мне можно идти?

– Иди, иди, только о нашем разговоре ни гу-гу.

– Могила! – и наркоманка мотыльком выпорхнула из кабинета оперативника.

Оставшись один в прокуренном кабинете, сыскарь предался невеселым размышлениям:

– Ты, смотри! Аж приссала от радости! А вот, Нукзар, сволочь двуличная! Не сдает своих соплеменников. Если сейчас устроить облаву и «обломаться», то эти трое залягут на дно, и дело затянется на неопределенный срок. Надо обложить его, как волка, устроить круглосуточное наблюдение за «кельдымом».

Тем временем, через две недели после запроса, пришли документы, очень любопытные документы из Астраханского УВД. Володя даже встрепенулся после прочитанного материала. Согласно полученным бумагам, за Короедом тянулся хвост квартирных краж со взломом. Квартирные двери он вскрывал «фомкой» (ломик – блатное) и некоторыми другими слесарными инструментами.

Первый эпизод: куча дорого шмотья и 3820 долларов США. При этом не побрезговал дешевыми калькуляторами и поношенными туфлями. Какое разнообразие воровских интересов?

Вторая кража поскромнее: норковая шуба, кожаная сумка, изрядная сумма в российских деньгах и две видеокассеты. Кассеты-то зачем?

Третья: старый телевизор «Горизонт», зонтик, калькулятор, орден Октябрьской революции. Брал все, что можно было сбыть по дешевке для приобретения наркоты.

Четвертая кража также подчеркивала всеядность вора: импортный магнитофон «Самсунг», золотые мужские часы, две кожаные куртки, две импортные дубленки… и 24 блока сигарет, правда, хороших.

Кражи совершал наверняка не в одиночку, но на следствии и в суде все взял на себя. «Работал» в перчатках, поэтому в обворованных квартирах отпечатки пальцев не оставлял.

Пятая кража – совсем «кусошная»: две мужские рубашки и флакон спирта. Во время этой кражи Короед попался вместе с подельником Гиви Георгадзе, который стоял на атасе. Сыскарь даже сморщился от такого убожества. Чтоб ему поперхнуться этим спиртом!

За эти кражи Короедову впаяли срок – 6 лет лишения свободы, который он отбывал в одной из Астраханских колоний. Гиви Георгадзе отделался условным наказанием.

Пока Володя изучал документы, то выкурил почти полпачки почитаемого им «Беломора»:

«Сучонок! Хаты бомбил в Астрахани, а оттягиваться приезжал в Элисту. Конечно, воровал не один. В некоторых случаях, чтобы вынести все барахло, обязательно требовались сообщники и транспорт. Уж не эти ли грузины? Тем более, что в последнем эпизоде фигурировал человек с грузинскими именем и фамилией.

Краж, видимо, было больше, перечисленное – это все, что смогли доказать в суде. Наркоман, несчастный – две рубашки и флакон спирта! Пообносился, что ли, совсем? Тфу! Интересно, а жратву из холодильников он не прихватывал? Какое уважение может быть к такому человеку даже в воровской среде!».

Теперь поймать Короеда стало для сыскаря чуть ли не личным делом. Он продолжал размышлять:

«Неужели в городе появился новый наркопритон, неизвестный милиции и нам, операм? Такого просто быть не может! А остальные все надежно перекрыты. Может, эти гады колются на дому, где залегли на матрасах? Но, все равно они должны выходить в город, посещать аптеки для покупки необходимых ингредиентов, а в аптеках их портретики всем сотрудникам вручены. Значит, только время. А, вдруг, они давно из Элисты слиняли, и все наши потуги впустую? Есть от чего разболеться голове.

А Волшебникову что? У него уже имеется «обвиняемый», и даже на шатких косвенных доказательствах он имеет достаточные шансы отправить Хонгора Кокуева на зону. Еще один невинно осужденный. Правы люди, что нас, ментов, не любят! А за что нас любить или хотя бы уважать? За то, что не можем поймать трех отморозков-наркоманов, воров-парчушников, а вместо них сядет человек, совершенно непричастный к преступлению!».

В сердцах сыскарь Володя так сильно дунул в мундштук «беломорины», что из гильзы вылетел весь табак. Пришлось вытащить из пачки другую папиросу. Обзвонил по телефону всех следящих за «кельдымами»; нового пока ничего. Людей не хватало, у каждого была гора дел по другим преступлениям, по которым «горели» сроки исполнения. Начальство не санкционировало такую плотную слежку, поскольку официальный обвиняемый по факту уже имелся. Ребята работали в свое свободное время из уважения к своему руководителю, Владимиру, и на профессиональной злости. Что, эти нарики нас совсем ни в грош не ставят?  Поэтому сыскарь, как мог, подменял их и практически не бывал дома. Жена уже начала бросать косые взгляды, держа на уме свои бабьи глупости.

Вот и сейчас, сыскарь Володя, выклянчив у дежурного автомашину на полчаса, отправился к дому, где находился притон Нукзара. Во дворе, в укромном месте,  откуда просматривался преступный подъезд, мерз опер Ока.

– Привет, Оканя! – обратился к нему Володя. – Все тихо? Не задубарел еще?

– Здравствуй, командир! Есть немного. Совсем холодно сегодня. А так спокойно. Заходили в подъезд «шировые», но наши подопечные не появлялись.

– Давай, двигай домой! Покушай и к Маньке под сиську отогреваться.

– Есть, командир!

Володя остался дежурить на ночь, до которой было уже недалече. Вечерело. Мороз исподволь стал студить подошвы утепленных ботинок, заползать в рукава пальто. Почему-то припомнилась никелированная фляжка эксперта Гарика; как она оказалась бы кстати! Надо было прихватить с собой пузырь для сугреву, а сейчас отлучаться уже нельзя.

Внезапно сыскарь вздрогнул, будто ужаленный скверным насекомым; из за угла дома показались три темные фигуры, направившиеся к нукзарову подъезду. Неужели это они? Сомнений нет. Два плотных кавказца в вязаных шапочках-«душегубках» и русский парень ростом пониже, с непокрытой головой, несмотря на морозную погоду. Все трое зашли в подъезд.

Володя перевел дух и сообщил по рации в ОБНОН – отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, максимально приглушая голос:

– Это Молдованов. Готовьте группу захвата, клиенты прибыли к Нукзару. Выезжайте не сразу, а примерно через час. Пусть «обдолбятся», легче брать будет. Я на месте.

Посмотрел на часы со светящимся циферблатом: 17 часов 20 минут. Правая рука машинально прикоснулась к кобуре под мышкой, в которой находился верный, испытанный «макарыч». От волнения закурил, почему-то тщательно закрывая язычок пламени зажигалки ладонями. Теперь оставалось только ждать.