355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Гриньков » Криминальная история » Текст книги (страница 2)
Криминальная история
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 23:46

Текст книги "Криминальная история"


Автор книги: Игорь Гриньков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Темы крупной нет, – сказал Зеленский.

– Да, брось ты! Мелкотемье было только у Горбачева. Плюс «плоскостопье». Тебе, что, нужны тонны героина, международная мафия, неотразимая киллерша-вамп? – резонно заметил сыскарь. – Не интересных тем и сюжетов не существует. «Деревенский детектив» Виля Липатова более увлекателен, чем десятки нынешних «макулатуродетективов».

– «Деревенский детектив» – это литература, Володя, настоящая художественная литература, и написана настоящим писателем, – наставительно ответил Олег.

Но сыскарь Володя не унимался:

– А, тебе, что, слабо написать детективную вещь так, чтобы она и художественной литературой была? Раньше ведь это умели делать? А историй уголовных я тебе сколько угодно притащу. Да, вот, к примеру, недавнее дело об убийстве местного предпринимателя Кокуева Максима. Оно уже прошло в суде, так что тайну следствия мы не нарушим, а я как раз занимался розыскными мероприятиями по этому убийству. Так что, и документов и оперативной информации у тебя будет предостаточно, Олег!

– Любое убийство, если только это не забубенная пьяная бытовуха, –  всегда деньги. Разница только в сумме, – вставил реплику доктор Гарик, наполняя себе очередную рюмку.

– И здесь деньги лежат в основе, – согласился Володя. – Но, по-моему, при способностях Олега из этого неординарного случая славный детективчик  можно сварганить!

– Согласен, – дополнил Гарик. – Я вскрывал труп этого Кокуева. Даже с экспертной точки зрения, случай незаурядный. А если Олег напустит побольше психологизма, достоевщины всякой, то может получиться очень недурно!

– Вы, прямо, выкручиваете мне руки, толкаете на совершение творческого акта. Интересно, а кто платить будет за работу? – попробовал отбиться Зеленский.

– Какой ты меркантильный, Зеленский! – с укоризной сказал доктор Гарик. – Соберем деньги на издание книжки у друзей и знакомых, спонсоров разных. У меня есть приятель, хороший художник, работающий в стиле компьютерной графики. Он совершенно бескорыстно нарисует обложку и картинки обалденные, портрет твой изготовит, где ты находишься в состоянии глубокой задумчивости, обусловленной осознанием несовершенства человеческой природы.

Когда книжка будет готова, то Володя распространит ее по своим милицейским каналам, я беру на себя сотрудников здравоохранения, остальное пустим для реализации по книжным лавкам. Пропиарим по телевизору и в газетах, у меня там есть завязки, помимо тебя, родимого. По крайней мере, окупим затраты, да и тебе, Олег, что-нибудь обломится на пропой души. Плюс слава народная, правда, ограниченная рамками региона!

– Вы так убедительно излагаете, что даже девственницу уговорите переспать с чертом, – одобрительно отозвался Олег, любивший хорошую аргументацию.

Гарик удовлетворенно обратился к Володе:

– Ну, вот, и зафаловали красну девицу! На неделе заскочишь ко мне, заберешь ксерокопию экспертизы, а потом, найдешь время, встретишься с Олегом, расскажешь ему всю подноготную. И пусть работает!

Олег протестующе замахал руками:

– Я ничего конкретного вам не обещал! Я могу только попробовать!

– Вот, и пробуй на здоровье! Один – вот так попробовал, а потом вошел во вкус и все село перетрахал! – Гарика понесло вразнос. – И каждую неделю будешь перед нами отчет держать, сколько написал. Давайте, по этому поводу вздрогнем!

Для этого Олегу пришлось заказать дополнительную чашку кофе, сыскарь Володя поднял в знак согласия бутылку пива, а доктор Гарик слил в рюмку остатки водки из графинчика. Таким образом, был скреплен устный договор.

Глава II
Написанная Олегом Зеленским со слов опера Володи и после
изучения некоторых материалов уголовного дела.
Убийство на улице Маршала Жукова.

Оперативно-следственная группа уже третий час работала в особняке, расположенном на улице имени маршала Жукова, что на северной окраине Элисты. Вызов в дежурную часть городского отдела милиции поступил в восемь утра; взволнованный мужской голос по телефону сообщил, что в доме № 16 находится труп его отца, Кокуева Максима Сергеевича. На вопрос дежурного офицера, кто передал информацию, звонивший представился: сын умершего, Кокуев Хонгор Максимович. Собрать группу в это время не заняло много времени, рабочий день уже начался, и все нужные для выезда сотрудники находились на своих местах. Это вам не глухая ночь, когда один спит беспробудным сном, другого приходится вытаскивать из ресторана, а третий очень долго выходит из квартиры, видимо, не в силах разжать горячие объятия родной любимой супруги.

Каждый был занят своим делом. Участковый шнырял по соседним дворам, выясняя, видели или слышали соседи нынче ночью что-нибудь подозрительное. Сыскарь Володя допрашивал в кухне продавщицу магазина Максима Кокуева под названием «Гиссар». Магазин находился тут же, во дворе дома, большой, с затейливой вывеской над входом; на ней искусно был нарисован горбоносый безрогий баран с шерстью бурого цвета.  По двору угрюмо прохаживался сын покойного, Хонгор, нервно прикуривая сигарету от сигареты, ожидая своей очереди вызова на допрос. Оперативники чертыхались из-за отсутствия снежного покрова; ни во дворе, ни на улице никаких следов не было и в помине. Ученая собака, сначала унюхавшая что-то, сразу за калиткой стала суетливо бегать бессмысленными, суматошными кругами; рядом с ней стоял унылый кинолог, взирая с отвращением на своего четвероногого помощника. Круглощекий криминалист Юра, покусывая кончики усов, с величайшим тщанием, будто рисовал тончайшую акварель, мягкой кистью «снимал» отпечатки пальцев с многочисленных предметов и с мебели квартиры. Тощий судебный медик Гарик совместно со следователем прокуратуры Волшебниковым описывали труп, лежащий на диване в зале.

Хорошо еще, что большое прокурорское и милицейское начальство не нагрянуло. А, то, бывало, понаедет толпа высокопоставленных, позатопчет все следы, надает следователю указаний, от которых у того голова идет кругом, и укатит на своих иномарках, нарушив весь порядок осмотра места происшествия. У него, у начальства, это называется личным вкладом в раскрытии преступления. Слава Богу, в этот раз никто не мешал!

Гарику припомнился старый случай, когда он был еще начинающим экспертом. Тогда, также зимой, только снежной, случилось убийство на улице Ломоносова. Труп мужчины-осетина лежал в спальне дома на собственной кровати, а в груди у него торчал загнанный по самый ограничитель рукоятки нож. Так случилось, что на этот осмотр приехало почти все руководство прокуратуры и милиции, затурканный следователь с испариной на лбу не знал, чьи указания выполнять в первую очередь и терпеливо дожидался отъезда больших боссов, чтобы спокойно, без нервотрепки продолжить работу. Но руководство и не думало покидать место происшествия, и следователь с тоской смотрел в окно на то, как свежевыпавший снег во дворе дома все больше превращался в хорошо утоптанный наст, напоминавший заокеанское ранчо или отечественную кошару после загона скота. Внезапно, добредший до дощатого туалета в глубине двора начальник городского уголовного розыска с нескрываемым торжеством воскликнул:

«А, это что? Посмотрите!».

Рядом с туалетом в глубоком снегу четко и хорошо отобразились  своеобразные следы модельных туфель. Но триумф начальника оперативников был недолгим. Один из высокой свиты попросил его сойти со своего места.

«Так это же следы от вашей импортной обуви, даже рисунок подошвы и набоек совпадают. Вы, видимо, сюда уже заходили до этого?».

Слегка сконфуженное начальство решило, что  посильную практическую помощь оперативно-следственной группе оно уже оказало в необходимом объеме, поэтому можно спокойно ретироваться.

Во время нынешнего осмотра с Гарика, как тополиный пух, слетели расхлябанность и нарочитая расслабленность; вооруженный сильной лупой, он изучал труп, диктуя протокол следователю, попутно вставляя свои соображения, и комментировал обнаруженные детали.

– Обрати внимание, Валера, – фамильярно обращаясь к следаку, говорил он, – на общий беспорядок в квартире. Потерпевшего мутузили в различных местах комнаты. Кровищи хоть и не много, но разлет значительный

Посмотри на раскрытые дверцы шкафов и выдвинутые ящики комода. Все вещи переворошены. Дотошно искали, мерзавцы!

Покойный Кокуев лежал на спине. Все лицо его было отечным и багровым, сплошь усеянным свежими ссадинами и кровоподтеками; поверхности ссадин слегка кровоточили, когда эксперт дотрагивался до них пальцем в перчатке.

– Типичное самоубийство! – традиционно мрачно пошутил следователь Волшебников. Такие шутки произносились, когда перед глазами была явная насильственная смерть от криминальных причин.

«Юрик! Сфотографируй крупным планом повреждения на лице, – скомандовал Гарик, не обращая внимания на юмор следака. – Да, заодно захвати и верхнюю часть одежды с оторванными пуговицами.

Выдранные с мясом пуговицы валялись на полу рядом с диваном. Тут же лежали клочья скотча.

Ощупав грудную клетку трупа, Гарик бесстрастно констатировал:

– Ребра ходят ходуном. Ни одного живого места, едрена мать! Уверен, поотбивали все внутренности. «Чечердык», наверное, на нем танцевали, – обратился судебный эксперт к следователю Волшебникову. – Не исключено, что это и есть причина смерти. Хотя не будем столь поспешны в своих предварительных умозаключениях.

Гарик почти прильнул к шее покойного, снова взял в руки лупу, после чего осторожно снял пинцетом с шеи короткое волокно красного цвета.

– Задокументируй и приобщи к делу, – сказал он следователю. – Смотри, Валера, на шее почти ничего не видно, но если приглядеться повнимательней при косом освещении, то на коже просматриваются едва различимые, практически незаметные расплывчатые кровоподтеки без четких контуров. Мягкая удавка была. Плюс инородное волокно на коже шеи и точечные кровоизлияния в слизистой век и белочной оболочке глаз. Асфиксия путем удавления мягкой петлей, несомненно.

Гарик внимательно осмотрел комнату и увидел небрежно лежащий в углу красный мохеровый шарф. Также осторожно он поднял его с пола кончиками пальцев, оглядел со всех сторон и передал следователю.

– Сдается мне, что этим шарфиком и задушили бедного старика. Валера, ты, конечно, свое дело разумеешь, но не забудь провести экспертизу относительно идентичности волокна с шеи трупа и волокон шарфика.

Потом он продиктовал Волшебникову протокол осмотра трупа казенным экспертным языком, после чего, не удержавшись, в своем вольном стиле подвел итог:

– Значит так. Сегодня ночью, примерно между полуночью и тремя часами, некто или несколько преступников проникли в дом старика Кокуева. Это, конечно, мог быть и один человек, но что-то подсказывает мне, что их было хотя бы на одного человека больше. Вот, Юрик «пробьет» по своей  картотеке пальчики, и многое прояснится.

Что им было нужно от убитого, выяснять тебе, уважаемый. Но, думаю, деньги, ведь старик был богатым человеком даже не по нашим жлобским меркам. Но это не экспертная компетенция.

Сначала они его прилично измордовали, потом основательно поработали ногами, покрушив нашему потерпевшему ребра и отбив внутренние органы. Вероятно, пытали; видишь следы ожогов от действия пламени на кистях рук. Не исключаю, что была использована зажигалка. Далее, то ли отчаявшись получить требуемую сумму, то ли, получив, но будучи отмороженными и не желая иметь живого потерпевшего, который может ненароком опознать, задушили его вот этим красным мохеровым шарфиком. Били они его долго и нудно.

Вот все, что я могу сказать тебе на сегодняшний момент, любезный. После вскрытия ты получишь куда больше информации, но, в принципе, она мало, что добавит к сказанному. Основную канву я изложил.

Гарик стянул резиновые перчатки, прошел в кухню, выбросил их в мусорное ведро и стал тщательно мыть руки. Лишь потом,  с чувством выполненного долга, развалившись на стуле и лукаво посматривая на сыскаря и вошедшего следователя Волшебникова, с удовольствием затянулся сигаретой. Сделав несколько глубоких затяжек, он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку из никелированной стали, обтянутую кожей и наполненную  водкой. И протянул ее, словно дразня, своим «коллегам».

Затем глумливо хохотнул:

– Пардон, я и забыл, что вы на службе, чуваки, – и отпил хороший глоток.

Сыскарь Володя только что закончил допрашивать насмерть перепуганную продавщицу кокуевского магазина «Гиссар». Наступила очередь Хонгора, сына задушенного. Тяжело вошел он в небольшую по размерам кухнешку, наполнив ее запахом густого перегара.

Следователь Волшебников обратился к Гарику:

– Для начала давайте проведем ему экспертизу.

– Разумно. Выноси постановление, и не завтра-послезавтра, а прямо сейчас. Потом от вас ни хрена не дождешься». – И Гарик, представившись Хонгору, попросил его раздеться до трусов.

В своей работе Гарик был скрупулезен, что трудно было предположить по его разгильдяйским манерам и полубогемному облику. Халтуру в деле он терпеть не мог. Дотошно осмотрел тело свидетельствуемого, обратив особое внимание на костяшки пальцев рук. Не обнаружив ничего, он начал также внимательно разглядывать одежду и обувь Хонгора, особенно подошвы утепленных кроссовок. Не найдя там ничего подозрительного, лишь театрально развел руками.

– На одежде есть какие-то темные помарки, но кровь ли это, выяснят наши биологи.

– Надо взять подногтевое содержимое, – сказал Волшебников судебному медику.

– Может, ты предложишь мне еще маникюр ему сделать? По УПК это твоя прямая обязанность, вот и выполняй, – Гарик не переваривал чересчур самонадеянных следователей и всегда ставил их на место. Подчеркнуто независимо он вышел на морозную январскую, бесснежную улицу, насвистывая незабвенную “Hey Jude”, держа в одной руке сигарету с зажигалкой, а в другой – плоскую никелированную фляжку.

– Чего это он? – опешил обидчивый Волшебников.

– Он такой, – ответил Володя. – Пижон, конечно, поддавальщик, но  дело свое знает досконально. Клевый эксперт, спец на все руки, и гордый. Очень не любит, когда ему пытаются залезть на шею.

Вдвоем они стали допрашивать сникшего совсем Хонгора.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Кокуев Хонгор Максимович, 1949 года рождения.

– Кем приходитесь погибшему Кокуеву Максиму Сергеевичу?

– Родной сын.

– Где проживаете?

– Вообще-то, прописан по этому элистинскому адресу, но постоянно проживаю в крестьянском хозяйстве «Гиссар». Это в пятнадцати километрах от города в Целинном районе.

– Чем занимаетесь?

– Отец поручил мне контролировать это крестьянское хозяйство. Там он разводит овец редкой породы. Специально привез их из Средней Азии. За ними, да и за рабочими, глаз да глаз нужен.

– Так ты там управляющий? – спросил следователь.

– Нет. Вроде старшего. Отец платит мне твердую зарплату.

– И в какой же сумме выражается Ваша твердая зарплата? – полюбопытствовал сыскарь.

– Семь тысяч рублей.

– Креста на нем нет, то есть, не было. Родному чаду и такие крохи! – почти искренне огорчился Володя.

– Отец не любил сорить деньгами, – дипломатично заметил Хонгор.

Волшебников с явным недовольством на лице заметил:

– Несет от тебя, как от пивной бочки!

– Выпивши я вчера был крепко, – пояснил допрашиваемый.

– Ты, что, алкоголик? – в лоб спросил следователь.

– Да, нет. Пью я редко, отец был трезвенником и этого дела не переваривал, на дух не переносил. Но бывают случаи, когда выпиваю до такого состояния, что не помню вчерашнее.

– И вчерашнюю ночь, разумеется, не помнишь? – в вопросе Волшебникова звучало плохо скрытое утверждение.

– Подожди, Валерий, – прервал его сыскарь Володя и обратился к Хонгору: – Расскажите по порядку, когда пришли домой, что было ночью. Подробно.

Хонгор попросил разрешения закурить и начал говорить:

– Вообще-то, я почти все время нахожусь в крестьянском хозяйстве, в Элисту приезжаю редко, только по делам и для отчета отцу. Вчера я приехал часа в 4 дня. Сегодня собирался закупить продукты для работников и кое-что по мелочевке. В магазине отца всегда отоваривался. И сегодня же хотел возвращаться обратно. Встретил друзей, и сели выпивать в кафе «Дорожное».

Володя уточнил имена друзей и их адреса, после чего предложил продолжить рассказ.

– Так, вот. Набрались мы с ребятами хорошо, но это все я четко помню. Примерно в 10 часов вечера я приехал в дом отца. Его я застал с продавщицей в магазине. Старик был очень недоволен моим состоянием опьянения и отправил в дом спать. Я прошел в свою комнату, разделся и лег спать. Заснул практически сразу.

Утором проснулся, вышел из своей комнаты и прошел через зал. Отец лежал на диване одетый, мне показалось, что он  спит. Я пошел в магазин, чтобы составить с продавщицей список покупок. Потом продавщица ушла в дом к отцу для согласования с ним списка. Через минуту она вбежала в помещение магазина, страшно перепуганная, и сказала, что отец мертв. Я не поверил ей и вернулся в дом. В армии нас учили проверять признаки жизни. Так вот, он был действительно мертвый, холодный, успел даже закоченеть.

– Подожди, – перебил его Волшебников, – получается так. Ты крепко спал, как младенец, а в соседней комнате в течение длительного времени убивали твоего отца, и ты абсолютно ничего не слышал?

– Честное слово, ничего не слышал!

– Кому ты сказки рассказываешь? – надменно произнес следователь. – В зале грохот стоял страшный, крики, стоны, а у тебя неожиданно развилась странная  мексикано-бразильская амнезия. Ничего не помню, ничего не слышал. Так не бывает. Сдается мне, что ты и грохнул своего папу. Какие отношения у тебя были с убитым Кокуевым Максимом Сергеевичем, твоим родным отцом?

Хонгор заметно нервничал, был бледен, беспрестанно чадил сигарету за сигаретой:

– Сложные, – откровенно ответил он, – отец никому не доверял. Все дело целиком вел самолично. Мне был определен участок – крестьянское хозяйство, да и то он часто приезжал с проверками, частенько ругал меня за выпивку.

– Деньги у него были?

– Думаю, что немалые. Но где они находились, в банке или в каком-нибудь потайном месте, я не знаю.

– А вы никогда не просили надбавки за работу, не получали премиальных? – вставил вопрос сыскарь.

– Раз или два был такой разговор, но отец всегда говорил, что и так платит много, и мы его скоро разорим.

– Вот, вам и мотивчик вырисовывается, – удовлетворенно проговорил Волшебников, – сынок пашет, как папа Карло, не дополучает положенное, чувствует себя ущемленным. Почему бы ни поправить финансовое положение?

– Что такое вы говорите! – возмущенно воскликнул Хонгор.

– Охолонь, охолонь! А лучше, слезу пусти горькую и поведай нам, как ты нежно любил родного папу. Но ведь глазки у тебя сухие, только бегают, как у мышонка. Нет, не любил ты своего папу!

Со слов продавца, а магазин работает круглосуточно, ночью во двор и за покупками никто не заходил. Сам видишь, кроме тебя, некому. Так что, колись, Кокуев. Чистосердечное признание, оно, знаешь…

Хонгор затравленно и беспомощно смотрел на следователя и оперативника.

– Но, не убивал я его, честное слово! Что же мне делать?

– Лучше всего написать явку с повинной. А к слову «честное» не забудь добавить – «пионерское», убедительнее звучит, – съерничал Волшебников. – Выйди на время во двор, обмозгуй то, что я тебе сказал. А то все помещение провонял табачищем и перегаром, дышать нечем. Да, смотри, ноги не вздумай делать. Себе только навредишь.

Когда Хонгор Кокуев покинул кухню, сыскарь Володя озабоченно спросил у следователя:

– Что намерен делать, Валерий?

– Как, что? Задержу на трое суток по статье 122 УПК, а потом возьму санкцию на арест.

– Что-то мне не нравится в этом деле. Не похож Хонгор на убийцу родного отца, хоть и отношения у них были, похоже, напряженные, – размышлял вслух оперативник.

– Да, бросьте, вы, похож – непохож! Вот и эксперту нашему судебно-медицинскому интуиция что-то подсказывает, – уже раздраженно бросил следователь. – Мерещится вам всяческая метафизика. Эксперт-то, за раскрытие не отвечает, ему вольно полагаться на ощущения. А с нас с тобой, Володя, начальство спросит, и строго спросит, почему не раскрыли убийство по свежим следам? Причем, когда явный убийца был у нас в руках. А то, что он расколется, у меня сомнений нет.

Ты, что, нас калмыков не знаешь? Нажрался водки, зенки залил, всколыхнулись старые обиды и несправедливости, ну и пошла молотьба. А когда пришел в чувство, то дело уже сделано, труп папы готовенький для погребения! Это сейчас он, не протрезвевший, пробует залупаться, отрицает все с хода, а посидит немного, поймет, что деваться некуда. Мотив есть, все улики против него.

Таким образом, судьба Хонгора Кокуева была решена. Когда он подписывал протокол допроса и постановление о задержании в качестве подозреваемого, рука его заметно дрожала, то ли с похмелья, то ли от волнения.

Под конец он не выдержал и возмущенно выпалил:

– Несправедливо все это! Не убивал я отца!

– Мы тоже его не убивали, – смиренно ответил Волшебников.

С наручниками на запястьях ссутулившийся Хонгор был посажен в «воронок» и отправлен в изолятор временного содержания при городском ОВД.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю