Текст книги "Стихи мои, простые с виду..."

Автор книги: Игорь Иртеньев

Это кто? (считалочка для одного)

 
Это кто такой красивый вдоль по улице идет?
Это я такой красивый вдоль по улице иду.
Это кто такой везучий кошелек сейчас найдет?
Это я такой везучий кошелек сейчас найду.
 
 
Это кто такой проворный кошелечек подберет?
Это я такой проворный кошелечек подберу.
Это кто его, чистюля, аккуратно оботрет?
Это я его, чистюля, аккуратно оботру.
 
 
Это кто его откроет, от волненья чуть дыша?
Это я его открою, от волненья чуть дыша.
Это кто такой наивный не найдет там ни гроша?
Это я такой наивный не найду там ни гроша.
 
 
Это кто такой поникший вдоль по улице идет?
Это я такой поникший вдоль по улице иду.
Это кто свою находку тихо за угол кладет?
Это я свою находку тихо за угол кладу.
 

1982

Это что?

 
– Это что растет у вас
Между глаз?
Извиняюсь за вопрос.
– Это нос.
 
 
– И давно он там растет?
– Где-то с год.
– А что было до него?
– Ничего.
 
 
– Не мешает ли он вам
По утрам?
 
 
– Утром нет. Вот ночью – да,
Иногда.
 
 
– Может, как-нибудь его
Вам того?..
 
 
Обратились бы к врачу.
– Не хочу.
 
 
Он, глядишь, и сам пройдет
Через год,
 
 
А пока пускай растет
Взад-вперед.
 

1989

„Я в детстве сильно поддавал...“

 
Я в детстве сильно поддавал
И образ жизни вел развратный,
Я с детства не любил овал,
Но обожал трехчлен квадратный.
 

1995

„Я в юности во сне летал...“

 
Я в юности во сне летал
И так однажды навернулся,
Что хоть с большим трудом проснулся,
Но больше на ноги не встал.
 
 
С тех пор лежу я на спине,
Хожу – ну разве под себя лишь.
Уж лучше б ползал я во сне.
Так ведь всего не просчитаешь.
 

1996

„Я всю Америку проехал...“

 
Я всю Америку проехал
Буквально вдоль и поперек,
Но, хоть убей меня, не въехал,
Кому там нужен Игорек.
 
 
Нет, никому он там не нужен
Как гражданин и как поэт,
Там каждый лишь собой загружен,
А до меня им дела нет.
 
 
Они устроены иначе
В связи с отсутствием корней,
Пусть в чем-то нас они богаче,
Но в чем-то главном мы бедней.
 
 
Я заработал там не много,
Хотя немало повидал,
Была оправдана дорога,
Чего никто не ожидал.
 
 
И вот теперь я снова дома,
Среди родных берез и стен.
Мне все до боли здесь знакомо
И незнакомо вместе с тем.
 
 
Вернулся я к родным пенатам,
Где, подведя итог земной,
Седой патологоанатом
Склонится молча надо мной.
 

1999

„Я вчера за три отгула...“

 
Я вчера за три отгула
Головой упал со стула.
Поначалу-то сперва
Подписался я за два,
Но взглянув на эти рожи,
Нет, решил, так не пойдет,
И слупил с них подороже —
Я ж не полный идиот.
 

1992

„Я женщину одну любил...“

 
Я женщину одну любил
Тому назад лет двадцать,
Но у нее был муж дебил
И нам пришлось расстаться.
 
 
А может быть, не прав я был?
Ведь если разобраться:
Ну эка невидаль, дебил,
Так что ж теперь, стреляться?
 
 
Нет, все же прав тогда я был,
Хоть и обидно было,
А то б он точно нас прибил,
Ну что возьмешь с дебила?
 

1989

„Я как дурак его лоббировал...“

 
Я как дурак его лоббировал,
В центральной прессе освещал,
А он жену мою зомбировал
И малолеток совращал.
 

1997

„Я наравне со всей страною...“

 
Я наравне со всей страною,
Как гражданин, желаю знать,
О чем там шепчется с женою
Мой Президент, ложась в кровать.
 
 
Исправно я плачу налоги,
Так что ж, нельзя мне в темноте,
Калачиком свернувшись, в ноги
Приткнуться к царственной чете?
 
 
Не мылюсь к ним под одеяло,
Что было б явно через край.
Вчера мне гласности хватало.
Сегодня слышимость давай.
 

„Я обычно как напьюсь...“

 
Я обычно как напьюсь,
Головой о стенку бьюсь.
То ли вредно мне спиртное,
То ли просто возрастное.
 

1994

„Я пережил внезапный шок...“

 
Я пережил внезапный шок
И в землю чуть не врос,
Когда с подарками мешок
Раскрыл мне Дед Мороз.
 
 
Оттуда выпрыгнул презент
Весь новенький такой,
Я, говорит, твой президент,
Причем не только твой.
 
 
Ну, ты мне, дед, и удружил,
Да ладно б только мне —
Такой подарок подложил
На Новый год стране!
 
 
Зачем тебе, несчастный дед,
Открыл я сдуру дверь?
С тебя, понятно, спросу нет,
А мне с ним жить теперь.
 

1999

„Я признаюсь вам, ребята...“

 
Я признаюсь вам, ребята,
С чувством легкого стыда,
Что законов шариата
Не учил я никогда.
 
 
Мариотта, правда, с Бойлем
И Люссака, хоть он Гей,
Проходил я в средней школе,
Но не помню, хоть убей.
 
 
Было б здорово, однако,
Если б мы бы всей землей
По законам Гей-Люссака
Дружной зажили семьей.
 
 
Я б своей центральной властью
Отменил бы шариат,
Но с годами вот к несчастью
Стал здоровьем слабоват.
 
 
Что поделаешь, обидно,
Но судьбы не миновать.
Остается мне, как видно,
Только щеки надувать.
 
 
А законы шариата
Со статьями УПК
По законам диамата
Не стыкуются пока.
 

„Я раньше был подвижный хлопчик...“

 
Я раньше был подвижный хлопчик,
Хватал девчонок за трусы,
Но простудил однажды копчик
В интимной близости часы.
 
 
Недвижность мною овладела
Заместо прежнего огня,
Ах, девы, девы, где вы, где вы,
Почто покинули меня?
 
 
Весь горизонт в свинцовых тучах,
Где стол был яств, стоит горшок,
Умчался фрикций рой летучих,
Веселый петинг-петушок,
 
 
Откукарекавшись навеки,
Вот-вот начнет околевать,
Подайте, граждане, калеке,
Подайте женщину в кровать.
 

1991

„Я человек язвительный и колкий...“

 
Я человек язвительный и колкий
И в личном плане, говорят, непрост,
Но стоя здесь, у новогодней елки,
Произнести хотел бы добрый тост.
 
 
Пусть скажут, что объелся белены я,
Что мой светильник разума угас,
Я пью за вас, политики родные,
Поскольку кто-то должен пить за вас.
 
 
За вашу неустанную заботу,
Покуда в жилах кровь еще течет,
Я вам обязан по большому счету,
Хоть оплатить не в силах этот счет.
 
 
И как бы вас в газетах не пинали,
Я вам симпатизирую тайком,
Когда б не вы, кого б мы вспоминали,
По пальцам попадая молотком.
 
 
Позвольте же поздравить с Новым годом
От всей души ваш пестрый хоровод.
А то, что вам не повезло с народом —
Так мы другой подыщем вам народ.
 

1997

„Я шел к Смоленской по Арбату...“

 
Я шел к Смоленской по Арбату,
По стороне его по правой,
И вдруг увидел там Булата,
Он оказался Окуджавой.
 
 
Хотя он выглядел нестаро,
Была в глазах его усталость,
Была в руках его гитара,
Что мне излишним показалось.
 
 
Акын арбатского асфальта
Шел в направлении заката…
На мостовой крутили сальто
Два полуголых акробата.
 
 
Долговолосые пииты
Слагали платные сонеты,
В одеждах диких кришнаиты
Конец предсказывали света.
 
 
И женщины, чей род занятий
Не оставлял сомнений тени,
Раскрыв бесстыжие объятья,
Сулили гражданам забвенье.
 
 
– Ужель о том звенели струны
Моей подруги либеральной?! —
Воскликнул скальд, меча перуны
В картины адрес аморальной.
 
 
Был смех толпы ему ответом,
Ему, обласканному небом…
Я был, товарищи, при этом,
Но лучше б я при этом не был.
 

1989