Текст книги "Эвтаназия, или Последний парад"

Автор книги: Игорь Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Как нам этого попа заткнуть? – задумчиво произнёс Алекс. – Третий день орёт, того и гляди народ распугает.

– Пусть орёт! – махнул рукой Майкл. – Мест свободных – почти нет.

– А имидж? – зашагал по палубе Алекс. – Кстати, что будем делать с этой миллионершей из Нью-Йорка? Она претендует на каюту-люкс.

– Какого чёрта ехать из Америки в Одессу, – развёл руками Майкл, – если у них это можно сделать в штатах?

– Ты не понимаешь! А ностальгия? Увидеть Одессу – и умереть!

– А что она платит?

– Отдаёт кондо в комплексе Ошеана, на Брайтоне. Цена – полтора лимона.

– За такие деньги я ей свою каюту уступлю, – усмехнулся Майкл и обернулся в сторону отца Евлампия, громыхавшего с берега пушечным голосом.

– Может ему денег на Храм дать? – нашёл простое решение вопроса Алекс.

– Да включи ты музыку погромче! – нашёл ещё более рациональное решение Майкл.

«На теплоходе музыка играла…» – понеслось над гладью Чёрного моря.

Три топ– модели лениво и цинично танцевали перед Алексом и Майклом.

* * *

Огромный киевский ресторан был закрыт для посетителей.

По ресторану расхаживали розовые фламинго и пара павлинов, которых отгоняли от небольшой группки в центре ресторана официанты в белых фраках.

На эстрадной площадке тихо напевал Саша Розенбаум, а рядом ждал своей очереди Гарик Кричевский.

Человек десять мужчин в костюмах от «Версачи» восседали вокруг уставленного деликатесами стола, и пили чифир из металлических кружек.

Наколки на руках с энциклопедической точностью повествовали о степени заслуг каждого из присутствующих перед воровским миром – люди все были уважаемые.

– Смотрящим будет Череп, – отхлебнул чайку седой. – Общак не обижай, живи по понятиям.

– Не гони, Корень, – вытер скупую мужскую слезу Череп, – ты ещё оклемаешься! Не время тебе… Ты же последний на всю страну «в законе»!

– Тихо, пацан, – аккуратно поставил кружку на стол Корень, – мне решать. Уходить нужно вовремя. Никогда менты и фраера не увидят Корня в инвалидном кресле!

Ветераны зоны подняли стаканы, и выпили до дна.

Розенбаум и Кричевский запели дуэтом.

* * *

Нечитайло взбежал на мостик и доложил капитану Кожанову:

– Николай Николаевич! Тут неувязочка вышла.

– Что такое?

Подоспевший Гузь пояснил:

– Стали мы открывать оружейные погреба, а там – полный боекомплект!

– То ли забыли вояки, то ли прошляпили, – предположил Луценко.

Капитан задумался, посмотрел на моряков и отдал распоряжение:

– Шум не поднимайте. Если начнутся разборки – рейс задержат. Выйдем в открытое море – сами решим вопрос.

Звук подвесного двигателя привлёк внимание всех, кто стоял на мостике.

– Вам чего здесь нужно, девушка? – капитан Кожанов недоумённо смотрел на маленькую узкоглазую девчушку, которая ловко карабкалась по штормтрапу на борт с пришвартовавшейся моторной лодки. В лодке сидели два старика в меховых чунях, с охотничьими ружьями за спиной.

– Мне? – подтащила за собой меховую сумку девчушка. – Мне нужен хозяин, однако.

– Хозяин чего, однако? – усмехнулся капитан.

– Хозяин лодки! – уверенно отвечала девчушка.

Гузь, Луценко и Нечитайло дружно рассмеялись.

– Ну, я хозяин лодки, капитан Кожанов, – представился капитан.

– Нет, ты – капитан. А мне нужен тот, кто начальник эвтаназии.

– А, – покачал головой капитан, – зачем это тебе начальник эвтаназии? Тебе ещё жить и жить!

– Нельзя мне жить, я чукча, – девчушка махнула рукой старикам и те отошли на малых оборотах.

– Э, куда это они? – забеспокоился Нечитайло – Ты что это, сдурела? Эй, мужики, вы куда? А-ну, назад! Заберите её отсюда!

– Назад не будет, – строго возразила девушка, – они домой пошли.

– Куда – домой? – не понял Луценко.

– На Чукотку, – пояснила девушка, – меня привезли – и назад.

Чукчи прибавили оборотов, и лодка пошла быстрее.

– Вот, это на билет, – девчушка вытряхнула из мешка гору песцовых шкур, – сама стреляла.

– Да чего же ты хочешь? – никак не мог взять в толк Луценко. – Сюда молодым нельзя! Здесь собираются т, кому жизнь надоела!

– Мне надоела. – Положила руку на грудь девчушка. – Нет жизни. Все чукчи кончились, замуж не выйду.

– Как это кончились? – возмутился Нечитайло – Да у вас там сейчас Абрамович такую жизнь устроил!

– Абрамович – не чукча, – возразила девчушка, – я спрашивала. Абрамович хороший, а чукчи нет. Кого спрошу: – «Ты чукча?» Все говорят: «Нет! Ты что, сдурела? Я не чукча!». Значит я – последняя чукча. Я уйду – анекдоты кончатся, сказки останутся. В сказках чукча умный, сильный, охотник, мужчина. А сейчас – чукча глупый. Не хочу жить глупым чукчей.

Капитан переглянулся со своими матросами и покачал головой.

– Ситуация, – снял фуражку Кожанов. – Тебя как зовут?

– Маша, – спокойно представилась последняя чукча.

– Да, – Гузь приподнял шкурку и встряхнул её, любуясь переливами меха, – довели народы Севера – полный песец!

Чукотская лодка высоко задрала нос и ушла в только ей ведомом направлении.

– Ушли, – почесал затылок Нечитайло, – куда её теперь девать?

– Ну, Маша, – принял решение капитан, – давай так сделаем: мы тебя пока что, на камбуз пристроим, а там – видно будет.

* * *

Георгис Константидис и высокий седой мужчина аристократичной внешности прогуливались возле гостиницы «Лондонская».

– Напрасно, напрасно вы отвергаете наше предложение! – нервничал Константидис. – В конце концов, вас никто не заставляет изменять собственное решение! Но вы же врач, вы же давали клятву Гиппократа! Мы уверены, что готовится чудовищное преступление! Вы обязаны попытаться спасти тех, кого ещё можно спасти!

– Для чего? – поднял брови собеседник. – Если люди не видят смысла в этой жизни – зачем им мешать? Тем более что есть такой редкий шанс – уйти красиво и достойно.

– И вам не жаль этих людей? – пошевелил усиками Константидис.

– Мне вообще не жаль людей. – Спокойно улыбнулся собеседник. – Люди – это тупиковая ветвь цивилизации.

– Ну, хорошо! – взорвался темпераментный грек. – Но вы, всё равно не попадёте на круиз без нашей помощи! Нет у вас ни денег, ни престижной квартиры! Это раньше вы были знаменитым хирургом, а нынче ложку не можете держать пальцами! Жена ушла, дети забыли думать о старом папочке, друзья исчезли, как привидения! Вы никому не нужны, доктор Баринов! Кроме нас…

Мужчина остановился, грустно улыбнулся, и согласился:

– Вот здесь – вы правы. Но в сыщики я не гожусь. Не те, извините, принципы. Будьте здоровы!

Мужчина вежливо раскланялся и пошёл в обратную сторону.

– Когда пойдёте собирать милостыню, – крикнул ему вслед Константидис, – становитесь у горбольницы. Там вас многие будут узнавать.

Баринов остановился, развернулся и подошёл вплотную к Георгису.

– Что я должен делать?

– Боже мой! – обрадовался Георгис и от волнения забыл русский язык. – Как это по-русски? «Сообщать», «информировать», «контактировать»…

– Стучать, – поправил его седой.

– Ну, зачем вы так? – огорчился Константидис – Считайте, что вы – профессиональный разведчик. И в том случае, если вы поймёте, что происходит нечто незаконное – вы должны просто позвонить к нам вот по этому мобильному телефону.

– А если всё будет в соответствии с законом? – сжал побледневшие губы Баринов.

– Ну, – развёл руками Георгис, – тогда становитесь в очередь последним!

– Никогда не думал, – вздохнул доктор Баринов, – что в конце жизни стану Штирлицем.

– Штирлиц, так Штирлиц, – потёр руки Константидис. – Нужна убедительная биография. Никто не поверит, что всемирно известный хирург решил… Ну, вы сами понимаете.

– Кто не поверит? – рассмеялся Баринов.

– Эти очень не простые ребята! – многозначительно поднял палец Константидис. – Легенда будет такая: вы – оперный певец! Солист Венской оперы! Потеряли голос, работу, славу… Ну, и так дальше. Мы за ваш билетик квартирку в Вене заложим.

– В Вене? – поднял брови доктор Баринов. – Как я любил этот город. Я оперировал там жену градоначальника. Мне за это подарили «Мерседес»!

– На котором теперь ездит ваша жена, – сочувственно покачал головой Константидис.

– И, заметьте, не одна, – весело улыбнулся Баринов и негромко, но правильно запел мелодию вальса Штрауса. Константидис радостно её подхватил, и они запели слаженным дуэтом.

* * *

Капитан Кожанов, Нечитайло, Гузь, Луценко сидели в капитанской каюте у стола. Перед ними стояла запечатанная бутылка водки, рядом с ней расположились солёные огурчики, ломтики розового сала, душистый ржаной хлеб и бутылка «Кока-Колы».

– Ну, – тихо отдал приказ капитан, – за встречу!

Он закрыл глаза, и все последовали его примеру.

Капитан сглотнул слюну, словно хряпнул сто грамм, выдохнул, открыл глаза и потянулся за огурчиком.

Все остальные тоже зашевелились, Нечитайло налил себе в кружку «Кока-Колы» и потянулся к кружке Луценко.

– Я не запиваю, – накрыл кружку ладонью Луценко.

Гузь положил кусочек сала на хлебную горбушку, но вспомнил, что кусать ему нечем, и протянул бутерброд Луценко.

– После первой – не закусываю! – отказался тот.

– Так, между первой и второй… – засуетился Нечитайло.

Капитан взял бутылку в руки, поглядел сквозь жидкость на свет лампы и сказал: – Слеза. Чистая «менделеевка».

– Ух, – передёрнул плечами Нечитайло, – вот шибает!

Капитан поставил бутылку в центр стола и произнёс: – За тех, кто не с нами.

Они все вновь закрыли глаза, проглотили свои кадыки и шумно выдохнули.

– Вот теперь – закусим, – отломил маленький кусочек хлеба Луценко и шумно «занюхал».

– И сразу, вдогонку, – закрыл глаза капитан Кожанов. – За тех, кто в море!

Закончив ритуальное действо, моряки принялись закусывать и вести неспешную беседу.

– Ты нам скажи, Николаич, – обсосал сальную шкурку Гузь, – ты что про всё это дело думаешь?

– Ничего не думаю, – уклончиво ответил капитан. – Наняли на работу – уже радость. Так бы уже сгорел от водки.

– И что, мы, в самом деле, пойдём в кругосветку? – недоверчиво покачал головой Нечитайло. – Это ж где сил взять на такую работу? Молодым не выдюжить, а тут – пенсионеров набрали.

– Обещали добрать команду в Турции, – откусил огурчик капитан.

– Этого нам ещё не хватало! – возмутился Луценко. – Нашли моряков!

– А что, – несмело поинтересовался Нечитайло – мы и вправду будем пассажиров… Того.

– Что – «того»? – буркнул Гузь.

– Ну, – вздохнул Нечитайло, – за борт.

– Скажут – будем! – хмыкнул капитан. – По первому требованию пассажира ему обязаны сделать эту… Эвтаназию. Ну, а потом – по морскому обычаю.

– А скажи, Николаич, – облизал пальцы Гузь, – только не темни. Ты себе тоже «место под солнцем» заказал?

Моряки сурово смотрели на капитана.

– Ты, Николай Николаич, пойми, – встрял в паузу Луценко, – мы второго дембеля не переживём. А другого такого случая может и не быть…

– Так что, если что, – пододвинулся к капитану Нечитайло, – мы с тобой!

– И давно вы так решили? – прокашлялся капитан.

– Сразу, – коротко отрапортовал Гузь, – только нам платить-то нечем. Квартир мы так в этой жизни и не дождались.

– Ничего, – улыбнулся капитан, – нам, морякам, льготы положены. Ну, ещё по одной – и отбой! За нас, за флот!

Они дружно зажмурились и вдохнули по последней.

* * *

В день отхода в круиз в Одесском порту творилось нечто невообразимое.

Ещё затемно начали грузить жителей двух деревенек со всех их скарбом и живностью. Козы и бараны упирались и не хотели подниматься по трапу, а их хозяева смирно двигались к своему последнему пристанищу.

К трапу пробился отец Евлампий и стал призывать верующих опомниться.

– Восстаньте духом своим, люди! Не на ковчег спасительный ступаете, на лодку дьявольскую! Прямым ходом она вас в Ад доставит!

– Дык, если прямым, – отмахнулся от надоедливого батюшки длиннобородый старикашка с молочным бидоном в руках, – тык оно и к лучшему! Всё одно нас китаец забодает!

– Какой такой китаец? – недоумевал Евлампий. – Откуда у вас китайцы?

– С востоку, – пояснил длиннобородый.

– И вы, – возмутился Евлампий, – свою землю, исконно русскую, китайцу отдаёте?

– Дык, не мы отдаём, – громыхнул бидоном старик, – барин!

– Какой барин? – изумился Евлампий. – Всех бар ещё в прошлом веке повыбили!

– Дык, мы и попов повыбили, а ты, вот, здеся! – хитро усмехнулся старик.

Евлампий хотел развить патриотическую тему, но его вежливо подхватили под руку менты и увели в неизвестном направлении.

* * *

Зябко ежась под холодным майским ветерком и шумно отхлёбывая горячий кофе, депутат Госдумы лично наблюдал за погрузкой.

– Кута тетей потефали? – демонстрируя иностранный акцент, поинтересовался Майкл. – Ни отной молотенькой тефочки!

– Какие теперь дети в деревне? – буркнул депутат. – Старики да козы.

Земля пустует! Вы уж смотрите, – повернулся он к Майклу, – если всё пройдёт нормально, я вам заказов на пол-России организую! Почистим Родину от балласта!

– А кто короф тоить бутет? – поинтересовался Майкл.

– А китайцы на что? – допил кофе депутат.

– Сунь в чай – высунь сухим! – похлопал депутата по плечу Алекс и проводил глазами огромного быка, которого опускали в трюм с помощью крана.

* * *

Луценко, Гузь и Нечитайло контролировали посадку у металлодетектора.

Пилы, косы, вилы, топоры отнимались у пассажиров и отправлялись на хранение в трюм. Завидев деда с металлическим бидоном и змеевиком в руках, Луценко поспешил к нему со следующими словами: – Аппарат ты, батя, прихватил правильный! А вот из чего самогон гнать будешь?

– Хоть из табуретки! – гордо выпрямил голову дед. – У меня и без дрожжей бродит! Если томатная паста есть…

– Вобще-то не положено, батя, – оглянулся Нечитайло вокруг.

Гузь и Луценко увидев его сомнения, немедленно отвернулись и сделали вид, что заняты по горло.

– Ну, давай, дед, – подтолкнул деда в спину Нечитайло, – только корабль не взорви!

* * *

С рассветом подоспели телевизионщики и зеваки.

Все телеканалы России, Украины, многих европейских стран транслировали прямые репортажи о начале беспрецедентной акции коллективной эвтаназии.

Одесситы толпились на пристани, и майское солнышко поливало их ультрафиолетовыми очередями.

Духовой оркестр играл старинные печальные вальсы, и многие отъезжающие радостно вальсировали друг с другом.

Среди танцующих долгое время метался отец Евлампий, но его снова скрутили два мента. Они отвели Евлампия подальше и пригрозили физическим воздействием.

– Ты, батя, пойми! – втолковывал ему сержант незаметно для окружающих, ткнув Евлампия кулаком «под дых». – Мы люди маленькие. Нам сказано – убрать тебя, мы приказ выполняем.

– Креста на вас нет, – согнулся пополам Евлампий, – меня даже комсомольцы не смели трогать! Прости их, Господи, неразумных.

– Будешь оскорблять, – насупился сержант, – пасть порвём!

* * *

По трапу поднимались старики и старушки, того кто не мог идти самостоятельно – вкатывали на креслах и несли на носилках. Многие из них не понимали, что с ними происходит, но им тут же приходили на помощь родственники, соседи, и просто добрые люди.

– Присмотрим мы за вашим фикусом, Мария Антоновна! – подталкивали кресло по трапу ещё не старые муж и жена. – И за свет, и за газ заплатим! Мы же столько лет рядом прожили… По-соседски!

– Поливайте не чаще, чем раз в месяц! – наставляла соседей Мария Антоновна. – Чтобы листья не пожелтели! Я вернусь – проверю!

Пара вкатила старушку на палубу, и запыхавшийся сосед поспешил к Алексу, который прищурившись на солнышке, маячил на палубе.

– Это что значит – вернусь? – дёрнул он Алекса за рукав. – Мы же вам заплатили полную стоимость квартиры! По рыночной, между прочим, цене!

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – успокоил его Алекс, – мало ли что несёт старый человек!

– Ну, смотрите, – вытер испарину сосед, – а то мы и в суд!..

– Расслабься, – подтолкнул соседа Алекс в спину, – фикус не забудь полить.

– Скажите, – проявилась рядом с Алексом весьма «прикинутая» мадам, – Я могу оставить бабушке свой мобильник? Он будет там работать?

– Там – он работать не будет! – пошутил Алекс.

– Я имею в виду – в море! – строго заметила мадам.

– Не думаю, – покачал головой Алекс, – а зачем вам это?

– Ну, знаете, не чужого человека отправляем, – подобрала слово мадам, – в круиз… И потом, вы не знаете бабушку, она была профсоюзным лидером. Она говорит двадцать четыре часа в сутки!

– А когда же она спит? – удивился Алекс.

– Почти никогда, – вытерла слезу мадам.

– Как я вас понимаю, – взял просительницу под руку Алекс, – оставьте мне ваш номер, я вам лично перезвоню.

– Правда? – вытерла слёзы мадам. – Только не зовите её к телефону!

– Хотите выпить кофе? – промурлыкал Алекс. – У меня в каюте?

– В такую минуту? – заволновалась мадам.

– Именно в эту минуту, когда все чувства обострены, все нервы обнажены, – крепко прихватил её за талию Алекс.

– Мне без сахара, – томно пробормотала мадам, и они скрылись в каюте Алекса.

– Перпетум мобиле, – проводил их завистливым глазом Майкл и занял смотровую позицию.

* * *

Доктор Баринов и Людмила Геннадиевна подошли к трапу одновременно.

– Прошу вас, – вежливо пропустил перед собой учительницу доктор.

– Благодарю вас, – не менее вежливо отреагировала учительница.

– Вы кого-то провожаете? – поинтересовался Баринов, следуя за ней по трапу.

– Себя, – усмехнулась Людмила Геннадиевна.

– Извините, – замялся Баринов, – вы так прекрасно выглядите, я не мог подумать.

– Спасибо, – продолжила свой путь учительница, – вы тоже не в инвалидном кресле. Вероятно, случаются надломы не только внешние, но и внутренние…

– Как точно вы сказали. – Грустно улыбнулся Баринов. – Позвольте представиться: – Баринов Андрей Андреевич! Певец! Бывший…

– Все мы тут, – подобрала слово Людмила Геннадиевна, – бывшие…

* * *

Три шикарных «Мерседеса» остановились у самого трапа, и оттуда вышла женщина во всём чёрном, с огромной шляпой на голове.

– Гала! – выдохнула толпа.

Вслед за Галой из машины появились красавец-супруг, за ним – известный стилист, ещё – знаменитый танцовщик, известный тенор и Верка Сердючка. Все были одеты – по случаю, в чёрное. Только у Верки в чёрном корсете торчала алая роза.

Лицо Галы было закрыто густой вуалью, но толпы поклонников, конечно же, узнали своего кумира и с воплями и криками – «Не уходи, Гала!»– рванулись к звезде. Дюжие охранники окружили звезду плотным кордоном, и она двинулась к трапу, раздавая на ходу автографы тем, кому удалось протиснуть ручонку сквозь частокол мышц.

Её безутешный супруг картинно упал на колени и рыдал, протягивая руки вслед уходящей навсегда любимой. У него тоже начали просить автографы, и он совместил два дела: одной рукой раздавал автографы, а второй – тянулся вслед уходящей звезде.

Сердючка швырнула розу вслед подружке, подскочила к духовому оркестру, и над всей Одессой понеслось бессмертное: – «Харашо, всё будет харашо!»

* * *

Воспользовавшись суматохой и общим психозом, отец Евлампий сбежал от ментов, протиснулся сквозь поредевшую охрану трапа и скрылся в первом попавшемся трюме.

* * *

Неожиданно оркестр сменил пластинку и грянул «Владимирский централ» Все увидели, что к кавалькаде «звёздных» машин присоеденились «Лексусы», «БМВ» и «Майбах» с депутатскими номерами.

Корень вышел из машины, коротко, по-братски обнялся с братанами, раздвинул толпу плечом и медленно взошёл по трапу.

На входе его остановили, потому что металлодетектор заорал как бешенный.

– Вот, блин, – сообразил в чём дело Корень и стал выбрасывать прямо за борт пистолеты, ножи, отмычки и прочие рабочие принадлежности, случайно забытые в карманах.

Когда он достал паяльник, то Нечитайло спросил с недоумением: – А это на кой хрен?

– Орехи колоть, – усмехнулся Корень и положил паяльник в карман.

* * *

В толпе провожающих возник водоворот, и из этого омута вылетела супер современная инвалидная коляска на электрическом ходу. Аппаратом руководила сияющая радостной улыбкой дама преклонных лет, но с запасом энергии в глазах.

Дама лихо взлетела по трапу и представилась: – Хелло, гайс! Как дела? Я немного задержалась – не могла не взглянуть в последний раз на Дюка!

– Вы госпожа Зарецкая? Из Нью-Йорка? – вежливо поинтересовался капитан.

– Ирина Петровна! – протянула ему руку госпожа Зарецкая. – А как вы догадались?

– По выражению лица, – усмехнулся капитан, – у жителей США оно резко отличается от всех остальных жителей Земли.

– Точно, – обрадовалась Зарецкая, – мне уже говорили, что у американцев лица жизнерадостных идиотов! Но прошу не забывать – я американка из Одессы!

– А где ваши остальные вещи? – поинтересовался капитан, глядя на небольшой рюкзак Зарецкой.

– Зачем мне лишнее? Я буду брать обновки в каждом новом порту! А гроб вы мне и так выдадите!

Госпожа Зерецкая весело расхохоталась и покатилась по палубе, здороваясь с каждым встречным.

– Америка, – почесал в затылке Нечитайло.

* * *

Капитан Кожанов доложил Алексу лично:

– Посадка окончена! Опоздавших нет! Отходим?

– Поехали! – махнул рукой изрядно помятый Алекс. – На Истанбул! Я обязательно к вам перезвоню, – закричал он дамочке спускающейся по трапу.

– Я буду ждать, – пролепетала та губами, освободившимися от помады, и заковыляла на полусогнутых прочь, забыв попрощаться с бабушкой.

– По местам стоять! – зычно приказал Кожанов. – Отдать швартовые!

JEUTANAZIJA медленно отошла от причала.

Ревела сирена, блеяли бараны, мычали коровы, кричали люди на палубе и на пирсе. Духовой оркестр грянул «Прощание славянки», братки выхватили из карманов пистолеты и стали палить в воздух, муж Галы пытался прыгнуть с пирса вслед за кораблём, но стилист и тенор ласково удержали его от неразумного поступка.

Прыгнул танцовщик.

* * *

– Вот так и в гражданскую уходили, – помахала платочком вслед кораблю Фаня.

– Как вы можете это помнить, Фаня? – поинтересовалась Маня. – Вам же тогда было всего пять лет!

– Такое не забывается, – грустно улыбнулась Фаня, – не последние люди России уходили.

Русский крейсер украинского флота под голландским флагом взял курс на турецкий Истанбул.

* * *

Крейсер неспешно уходил в открытое море.

Пассажиры осваивались в тесных кубриках и пытались выяснить, где находятся каюты первого класса. Гузь и Луценко объясняли особо непонятливым, что каюты первого класса – это те, которые с видом на море. А те, которые с видом в коридор – каюты второго класса. Спорить ни у кого не было сил, и пассажиры принимали действительность такой, как есть.

Команда готовилась к ужину.

В ресторане накрывались столы, на камбузе кипели котлы.

Маша – чукча помогала коку и его подручным: она ловко разделывала рыбу всех сортов и размеров с такой скоростью, что повара только восхищённо переглядывались.

Людмила Геннадиевна Рудина прогуливалась по палубе и всё пыталась заглянуть в иллюминатор каюты, в которой была установлена смертоносная машина. Здесь она столкнулась нос к носу с Корнем, и, увидев боевую раскраску на его руках, испуганно прижалась к двери каюты.

– Ты чё шарахаешься? – обиженно посмотрел на неё Саша Корень. – Если нервы слабые – пей зелёнку!

– Извините, – пролепетала Рудина и представила себе, как летит с корабля за борт. – Извините, я просто хотела вас пропустить…

– Без очереди? – вдруг расхохотался Корень. – Нормальный базар.

Он заглянул в иллюминатор зловещего помещения и спросил у Рудиной:

– Когда хаза отпирается?

– Не знаю, – пролепетала Людмила Геннадиевна и бросилась навстречу появившейся рядом фигуре Баринова: – Вы не знаете, когда хаза отпирается?

– Простите, – удивленно посмотрел на Рудину Баринов, – я не совсем понял вас…

– Спокойно, товарищи, все по местам, – подкатилась на своём кресле Ирина Петровна Зарецкая, – вы помните анекдот про стюардессу и чашечку кофе?

– Докладывай, – разрешил Корень.

* * *

Услышав дружный хохот группки, собравшейся у похоронной каюты, Кожанов вышел на мостик и прислушался.

– Анекдоты травят! – услышал он голос Нечитайло за спиной. – Тоже мне, самоубийцы!

– Дай сигнал к ужину, – распорядился капитан Кожанов и над палубой раздался перезвон пароходных склянок.

* * *

Услышав мелодичный перезвон, отец Евлампий выбрался из своего укрытия. Отовсюду доносились скоромные запахи – жареного, пареного, тушёного.

Работа кипела, и запахи этого кипения доводили отца Евлампия до обморочного состояния. Он хотел поблагодарить Господа за перст направляющий его, раба Божьего, но сосредоточиться на молитве не смог – мешало урчание желудка. Осторожно пробираясь по палубе Евлампий заглядывал в ярко освещённые окна кают.

Пассажиры ужинали.

* * *

За одним из столиков устроились Людмила Геннадиевна и Баринов.

– Я и не ожидал, что окажусь в столь элитном салоне, – оглядывался вокруг Баринов.

– Видимо и вы отдали собственность не хуже моей, – внимательно вчитывалась в меню Людмила Геннадиевна.

– Да, как вам сказать, – замялся Андрей Андреевич. – Не будем об этом! Все мы готовы отдать самое дорогое, что у нас есть ради одного. Вернуться хоть на миг в молодость… У меня сейчас такое чувство, что у меня отпуск и я еду на курорт!

– А меня вы выбрали объектом курортного романа? – заподозрила учительница Баринова.

– М-да, – поперхнулся водой Андрей Андреевич, – кажется, я уже с курорта вернулся. Он вежливо приподнялся: – Если я вам столь сильно досаждаю…

– Простите, простите, Бога ради! – неожиданно положила свою руку на его руку Людмила Геннадиевна. – Совсем одичала. Я, знаете ли, после смерти мужа совсем в затворницы записалась. Школа – магазин – дом, дом – магазин – школа. Думала в монастырь уйти… А тут – такой случай.

– Это вы меня извините, – очень тихо проговорил Баринов, – я тоже давно с девушками не кокетничал. Совсем из формы вышел.

Людмила Геннадиевна искренне рассмеялась и предложила: – Давайте выпьем вина!

Мимо них пролетела на электрокресле Ирина Петровна Зарецкая и громко поздоровалась со всем рестораном: – Хэлоу, эврибади! Всем хорошего вечера, а кому повезёт – и ночи!

Все сидящие в ресторане переглянулись и улыбнулись.

Маша в меховых одеяниях вынесла огромное блюдо сырой рыбы и села за свой столик.

Зарецкая зычно позвала её к себе: – Эй, красавица! Что это ты в одиночку ужинаешь? Накорми голодную старушку!

Маша посмотрела на Зарецкую, подошла к её столику и тихо сказала:

– Ты это есть не будешь, однако.

– Почему? – округлила глаза Зарецкая. – Я всё буду есть!

– Это едят только чукчи, – настаивала Маша.

– Ой, как интересно! – захлопала в ладоши жизнерадостная американка. – Давай сюда!

Маша поставила блюдо перед Ириной Петровной.

Ирина Петровна подозрительно обнюхала рыбу, оторвала кусочек руками и прожевала красивыми фарфоровыми имплантатами.

– Сашими, – определила она, – но я больше люблю суши! К этой рыбке нужно пивка! Принеси бутылочку «Саппоро»!

Маша вежливо кивнула головой, и пошла искать пиво «Саппоро».

– А мне чайку покрепче, – бросил Маше вслед из-за своего стола Корень и подмигнул Зарецкой. – Не возражаете?

– Попробуй вам возразить! – вызывающе бросила ему в ответ Зарецкая и достала из сумочки газету. – «В числе пассажиров зарегистрирован «вор в законе» Саша Корень, что настораживает. Возможно, вся эта комбинация – дело рук преступного сообщества». Она протянула Корню газету: – И ваш портрет! Вы что, собираетесь нас грабануть?

– А что у вас брать, уважаемая? – Корень взглянул на фотографию и громко рассмеялся. – Блин, это ж я ещё до Воркуты!

– И ещё один вопрос! – не унималась американская миллионерша. – Что означает «вор в законе»?

– У! – махнул рукой Корень. – Долго объяснять. Ну, по-вашему: прокурор, адвокат и судья в одном лице. Только взяток не берёт.

– Так это самая высокая должность в стране! – изумилась Зарецкая.

– Ну, не гони, – скромно возразил Корень, – есть ещё президент.

* * *

Отец Евлампий перебежал к следующему иллюминатору и увидел одинокую Галу в собственной каюте, которая ужинала, не снимая вуали. Она наклонилась над бокалом красного вина и из-под вуали в бокал капали бриллиантовые слёзы.

Звезда тихо напевала мелодию одного из своих шлягеров, только вместо слов было слышно: – А-ааа, а-ааа, аа-а, аа-аа!

* * *

В следующей каюте Евлампий обнаружил главных злодеев – Алекса и Майкла.

– Ну, – потирал руки торжествующий Алекс, – заседание продолжается! Когда начнём мочить публику?

– Прекрати свои дурацкие шуточки, – отодвинулся от Алекса Майкл, – ты хочешь простудиться в тюрьме? Пусть сами вымрут, как мамонты. Наша задача незаметно свалить с парохода в Истанбуле. А в Средиземном море их уже встретят…

– Это кто будет? – оживился Алекс. – Аль Кайеда?

– Что, кроме Аль Кайеды людей нет? – отхлебнул глоток виски Майкл, – Да ко мне очередь стояла на переговоры! Их уведут в Южную Америку

– А зачем нам сваливать? – развёл руками Алекс. – Лучше всё увидеть своими глазами!

– Ты с ума сошёл! – вскочил на ноги Майкл. – Не дай Бог кому приспичит, и станут требовать эвтаназии?

– Это в первый месяц? – покачал головой Алекс. – Наш народ пока своё не выпьет и не съест – в петлю не полезет!

– Так на кормёжке разоримся. – Остановил Алекса Майкл. – Нет, наша станция – Истанбул. У нас большая работа по реализации недвижимости!

– Ты гений, Мишка! – налил и себе виски Алекс. – А что с ними там, в Южной Америке?

– Всё, – ухмыльнулся Майкл, – акулы, крокодилы, анаконды, пираньи. Полный туристический набор.

Голландские парни сдвинули стаканы, и выпили до дна.

* * *

– Господи, – прошептал отец Евлампий, – вразуми меня, Господи! Ничего не понимаю…

Тяжёлая рука Нечитайло легла на плечо шпиона в рясе, и отец Евлампий приготовился к самому худшему. Он медленно поднялся, поцеловал крест и произнёс: – За тебя, Господи, приму муки, как ты за нас принял!

– Ты, батюшка, как сюда попал? – вполне дружелюбно поинтересовался Нечитайло. – Неужто без билета пролез?

– Каюсь, согрешил, – повернулся к нему отец Евлампий, – не корысти ради, а жалея ближних, которые как заблудшие овцы идут на заклание Сатане!

– Тише, тише, батюшка, – приложил руку к губам Нечитайло, – а то будешь первым! Пойдём в народ! Ты ж, небось, с самого утра в засаде?

– Спасибо тебе, Господи! – перекрестился отец Евлампий. – Всё видит зоркое око твоё.

Нечитайло провёл отца Евлампия по множеству ступенек в трюм, и перед ними открылась благостная картина крестьянского вечера.

Бабки помоложе заканчивали доить коров, деды подкидывали корм свиньям, козам и загоняли в курятники птицу. Бабки постарше накрывали на стол: на белую скатерть выставлялись миски с дымящейся картошкой, огурцами, помидорами, квашеной капустой. Жареная свининка шипела на огромных сковородках, а длиннобородый дед сливал в бидон из-под молока яблочный сок из бумажных пакетов.

Завидев отца Евлампия, все дружно принялись приглашать его за стол, а дед-самогонщик стыдливо прикрыл бидон тулупом. Отец Евлампий благословил трапезу, все уселись за стол и вопросительно посмотрели на деда-самогонщика. Тот, достал огромный бутыль с прозрачной жидкостью, но, в свою очередь, посмотрел вопросительно на Нечитайло.