Текст книги "Прощай Багдад"
Автор книги: Игорь Матвеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Игорь Матвеев
Прощай, Багдад...
Scan: Sunset; OCR & SpellCheck: Larisa_F
Матвеев И.А. М33 Прощай, Багдад...: Романы / И.А. Матвеев. – Мн.: Книжный Дом, 2008. – 320 с. – (Любовный роман).
ISBN 978-985-489-766-0.
Аннотация
Любовь пришла к Елене и Ахмеду, когда он стажировался на ее родине. Казалось, что их страстной любви и счастливой жизни ничто не сможет помешать и на далекой родине Ахмеда – в Ираке. Но война безжалостна. Какие испытания уготовила жизнь героям романа?..
Игорь Матвеев
Прощай, Багдад...
ОТ АВТОРА
Роман «Прощай, Багдад...» был написан летом 2002 года после возвращения из Ирака, где я работал в течение года. Уже тогда было видно, что над страной собираются грозовые тучи второй войны в Персидском заливе. Тем не менее Ирак все еще жил «под Саддамом», поэтому официальной, так сказать лакированной информации о диктаторе было хоть отбавляй, а вот неофициальную, по большей части нелицеприятную, можно было услышать лишь от самых отчаянных смельчаков: за это можно было жестоко поплатиться.
Но я не ставил себе целью написать политический роман, просто оказалось, что история любви двух молодых людей тесно переплетается с историей страны в целом. Как говорили классики марксизма-ленинизма, жить в обществе и быть свободным от общества – невозможно.
При работе над рукописью я пользовался биографией Саддама Хусейна «Саддам Хусейн: человек, его дело и будущее» ливанского журналиста Фуада Матара (Fuad Matar. Saddam Hussein. The Man, the Cause and the Future. – London: Third World Centre, 1981), где, кстати, достаточно подробно описана и сцена казни политических оппонентов Хусейна, в которой отказался принимать участие главный герой романа; монографией «Ирак. Восточный фланг арабского мира» американской исследовательницы Кристины Мосс Хелмз (Christine Moss Helms. Iraq. Eastern Flank of the Arab World. – Washington: The Brookings Institution, 1984); материалами газеты «Iraq Daily» – единственной англоязычной газеты, выходившей в стране. Немало полезного почерпнул я из книги «Войны второй половины XX века» автора-составителя А. Гордиенко (Минск: Литература, 1998), а также из серии очерков об Ираке, опубликованных в октябре – ноябре 1990 года в газете «Известия» (авторы Е. Бай и В. Литовкин).
И, наконец, неоценимую помощь оказали мне беседы с самими арабами – теми, кто нашел в себе смелость говорить достаточно откровенно. Многие из них в свое время обучались в Советском Союзе и неплохо говорили по-русски, так что проблемы языкового барьера между нами не было.
История белорусской девушки, вышедшей замуж за араба и прожившей в Ираке около двадцати лет, является в значительной степени вымыслом, основанным, однако, на реальном знакомстве автора с одной из таких женщин. Это, между прочим, далеко не единственная наша соотечественница (я имею в виду и россиянок), связавшая свою жизнь с иракцем.
Описывая страну в эпоху диктатуры С. Хусейна, я не претендую на истину в последней инстанции, не принимаю ту или иную сторону, а лишь излагаю свои личные впечатления от пребывания в Ираке.
ПРОЛОГ. 21 ФЕВРАЛЯ 2000 ГОДА. АММАН
Свет фар выхватил из темноты указатель с надписью на английском и арабском языках «Международный аэропорт королевы Алии».
– Мадам... – водитель осторожно тронул ее за плечо.
Она открыла глаза. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы полностью прийти в себя и осознать, где она находится. Светящийся циферблат часов на приборной панели показывал без четверти четыре.
– Мадам, подъезжаем.
Она вынула из сумочки пачку корейских «Пайн», достала изящную, очень тонкую сигарету с белым фильтром. Чиркнула зажигалкой и сделала глубокую затяжку. Отличные сигареты. За последние несколько лет она так пристрастилась к ним, что отвыкнуть будет сложно. Пожалуй, это единственное, чего ей не будет хватать там, в Беларуси.
Десять минут спустя машина въехала на ярко освещенную парковку. Она достала стодолларовую купюру и протянула шоферу.
– У меня не найдется сдачи...
– Не надо. Просто помогите мне донести вещи.
– Разумеется, мадам.
Водитель открыл багажник и вытащил оттуда небольшой коричневый чемодан и сумку. Она последовала за ним.
– Пожалуйста, узнайте, где здесь международный телефон.
Он кивнул и направился к иорданскому полицейскому, стоящему в глубине холла под большим портретом короля Абдуллы II. Тот махнул рукой куда-то на второй этаж.
– Это наверху, мадам, – водитель помедлил, не зная, что еще сказать. – Ну, счастливого вам полета.
– А вам – благополучно добраться домой. И – спасибо за все, – проговорила она, вкладывая в последнюю реплику куда больше, чем требовала простая формула вежливости.
– За что?
– Вы знаете.
Он неловко повернулся и пошел прочь – пожилой, седовласый человек со сломанной судьбой.
Она открыла сумочку, чтобы достать записную книжку. Взгляд упал на пачку перетянутых резинкой динаров.
Вот так когда-то, целую вечность назад, в другом аэропорту, в ее сумочке лежали другие купюры, уже такие же бесполезные, как и эти. При этом воспоминании она грустно усмехнулась.
– Подождите!
Таксист обернулся, вопросительно глядя на нее.
– Вот... возьмите. Мне они больше не понадобятся... иншалла[1] .
– Благодарю вас, мадам, – он сунул пачку динаров в карман и направился к выходу.
...Она набрала код Багдада, потом, сверившись с записью в блокноте, начала набирать номер представительства «Машэкспорта». На третьей цифре ее палец замер. Ведь сейчас четыре часа ночи! Нет, надо звонить Корнееву домой. Она опять заглянула в книжку. 717-42-48.
Трубку сняли с пятого гудка.
– Алло! – послышался сонный голос.
Несколько секунд она собиралась с мыслями.
– Говорите, вас не слышно...
Сквозь громкий фон и треск голос Корнеева казался слабым и таким далеким, словно ее собеседник находился на противоположной точке земного шара или в космосе.
– Слушайте меня внимательно. Бирюков погиб, – начала она, надеясь, что Корнеев не узнает ее голоса.
– Что? Как погиб? Кто говорит?
– Неважно. Его тело находится в морге Медицинского центра Саддама Хусейна...
– Послушайте, не знаю, как вас там! Бирюков уехал в Мосул, – раздраженно возразил ее собеседник.
– Бирюкова застрелили на Карраде возле «Реди фуд».
– Кто говорит?
– Я же сказала: неважно. Помогите его жене – ей нужна ваша помощь! – повысила она голос.
– Кто это?
– Черт тебя побери!!! Какая разница?! – взорвалась она. – Записывай или запоминай: Мансур, квартал Мутенаби, сорок семь. Она в погребе дома.
Продиктовав адрес и повесив трубку, она глубоко вздохнула. Прости, Валентина. Прости, Виктор... у меня просто не было другого выхода.
Она устало закрыла глаза. Неужели, неужели все кончилось?..
Часть 1. ПРОЩАЙ, МИНСК!
7 НОЯБРЯ 1976 ГОДА. МИНСК
Днем, как обычно, была демонстрация, посвященная очередной годовщине Октябрьской революции, вечером – танцы. Торжественную часть с обязательным докладом о славных «этапах большого пути» свели до минимума, и теперь в зале политеха, под лозунгом «Да здравствует 59-я годовщина Великого Октября!» гремели «Смоуки», усиленные двумя колонками, установленными на стулья. Десятка три парней и девушек тряслись в модных ритмах на маленьком пятачке, задевая друг друга локтями.
Лена сразу обратила внимание на высокого смуглого мужчину лет тридцати, мало похожего на студента и выделявшегося из массы ее однокурсников. У него были темные курчавые волосы, небольшие усики и удивительно голубые глаза – это она смогла рассмотреть даже сквозь полумрак и сигаретный дым, клубами поднимавшийся к потолку: несмотря на строгие запреты администрации, студенты «смолили» вовсю прямо в зале. Незнакомец стоял у стены с таким потерянным видом, словно был совершенно чужим на этом празднике эмоций и молодости, и напоминал... ребенка, потерявшего родителей в большом универмаге. По крайней мере, такое необычное сравнение немедленно пришло в голову Лене, и она почувствовала к нему нечто похожее на жалость. Или на симпатию? Л может, это было то и другое одновременно?
– Нравится? – толкнула ее в бок Наташа. – Между прочим, из Ирака. Вроде, аспирант какой-то или подающий надежды ученый. Приехал две недели назад.
– Откуда ты знаешь?
– Разведка доложила, – засмеялась ее подруга. – Девчонки пытались с ним познакомиться – бесполезно.
– Может, он не говорит по-русски? – предположила Лена.
– Говорит. И, на удивление, неплохо. Нет, здесь другое. Может, он женоненавистник. Или, наоборот, оставил в Ираке с полдюжины жен. У них по Корану можно.
– Женоненавистник, говоришь? – дернув плечом, Лена направилась к симпатичному незнакомцу, разрезая толпу танцующих. И тут же поняла, что ее опередили: к «вроде аспиранту» уже подходила какая-то девушка. Лена остановилась на полпути.
Мужчина что-то коротко сказал, девушка повернулась и пошла прочь.
«Не танцует. Гм... Мне-то он не посмеет отказать!» – упрямо подумала Лена и произнесла:
– Можно вас?
Он взглянул на нее и растерянно улыбнулся.
Поймав себя на мысли, что подобный вопрос звучит несколько двусмысленно, Лена перефразировала его:
– Вы танцуете?
– Нет... то есть да, танцую, – с легким, почти незаметным акцентом произнес он. – Только по-другому. У нас так не танцуют.
– Где «у нас»? —поинтересовалась Лена, скосив глаза на подругу. Наташа с любопытством наблюдала за развитием событий.
– В Ираке. У нас западную музыку слушают мало. И танцуют иначе. А сюда я просто пришел посмотреть, – добавил он с какой-то виноватой улыбкой.
– А тактанцевать вы хотите научиться?
Ее собеседник неопределенно пожал плечами.
– Молчание – знак согласия, – заявила Лена и потянула его на середину зала.
Разумеется, у них ничего не вышло. Динамики взорвались аккордами аббавской «Мани, мани, мани», и количество танцующих возросло едва ли не вдвое. Лена и ее новый знакомый оказались прижатыми друг к другу. Ей было приятно чувствовать его крепкое, мускулистое тело, ощущать легкий запах мужского одеколона. Это был какой-то другой, не знакомый ей одеколон – вовсе не тот дешевый ширпотреб, которым пользовались ее однокурсники. Впрочем, от ее приятелей чаще пахло «чернилами».
«Жаль, что танец не медленный, – вдруг почему-то подумала Лена. – Тогда бы он мог обнять меня на вполне законных основаниях».
Доучившись до пятого курса, она так и не смогла увлечься никем серьезно. Были поклонники, были случайные и скоротечные романчики, но – настоящеене приходило. А вот сейчас с ней что-то случилось: она даже не знала, как его зовут, но ощущала, как ее непреодолимо влечет к этому мужчине.
– Итак... – начала Лена, готовясь приступить импровизированному уроку.
В этот момент смуглый незнакомец получил нечаянный, но весьма ощутимый удар локтем от какого-то разошедшегося танцора. Он шутливо поднял руки и улыбнулся.
– Сдаюсь. У вас на танцах э... как это говорится по-русски? – побеждает сильнейший. Как в городских автобусах. Давайте лучше выйдем на воздух, здесь дышать нечем.
– Хорошо.
Она отыскала в толпе танцующих Наташу: та, выглядывая из-за плеча кавалера, с любопытством следила за ними. Лена махнула подруге рукой и последовала за своим несостоявшимся партнером.
Они вышли на улицу. Вечер был теплый и, несмотря на позднюю осень, не дождливый.
– Меня зовут Ахмед, – представился молодой человек.
– А меня Лена. Где вы так хорошо научились говорить по-русски, Ахмед? – спросила девушка, чтобы как-то завязать разговор.
– В Багдадском университете. У нас был отличный преподаватель. Его дед эмигрировал из России в Ирак в начале века.
– Вы и живете в Багдаде?
– Да. У моих родителей большой дом в Мансуре.
– Мансур – это что?
– Район Багдада. Очень э... Как это будет правильно сказать?.. Престижный?
– Престижный, – подтвердила Лена. – Или фешенебельный.
– Фе-ше-бе... С первого раза и не выговорить, – засмеялся он.
Лена тоже улыбнулась.
– Вот этого слова ваш преподаватель в университете, наверное, и не знал!
– Багдад – очень большой город, – увлекаясь, продолжал Ахмед. – Вы знаете, Лена, он тянется на семьдесят километров в одном направлении и больше чем на пятьдесят – в другом. Представляете, сколько потребуется времени, чтобы просто его объехать? А чтобы осмотреть все его памятники и музеи?
– Честно говоря, не представляю. Я ведь и в Москве-то была всего два раза, – с сожалением произнесла Лена. – Да и то с родителями и проездом.
– Тогда приглашаю вас в Багдад! – торжественно произнес Ахмед и осторожно взял ее за руку.
– Ага, только сегодня уже поздно, так что придется отложить поездку до завтра, – насмешливо проговорила девушка и сменила тему: – А у вас есть братья и сестры?
– Да. В Ираке многодетные семьи. У меня два брата и две сестры.
Он увлеченно рассказывал еще какое-то время, потом спохватился:
– Что это все время говорю я? Расскажите и вы о себе. Где вы живете, Лена? Кто ваши родители?
Что здесь было рассказывать? Ивацевичи, где она родилась, провела детство и школьные годы, лишь несколько лет назад получили статус города, но так и остались ничем не примечательным белорусским местечком с населением, едва превышающим десять тысяч человек. Ни памятников, ни прочих достопримечательностей – так, точка на географической карте, полустанок, который на полной скорости пролетают поезда, идущие из другой, неведомой жизни – из Варшавы, Праги, Берлина. Отец военный, мать – повар в столовой леспромхоза. Что здесь рассказывать?
Наверное, Ахмед уловил ее нежелание, потому что после нескольких вялых фраз своей спутницы вновь взял инициативу в разговоре на себя и принялся говорить о Вавилоне.
Время летело незаметно, и девушка спохватилась, лишь когда стало совсем темно.
– Ну, мне пора, Ахмед, – проговорила она.
– Да-да, Лена, конечно. Вам куда?
– В общежитие.
– Так мне тоже! – обрадованно воскликнул он.
Они шли по освещенным праздничной иллюминацией улицам и болтали ни о чем. И почему ей было так легко и приятно с этим симпатичным смуглым иностранцем – как ни с одним из ее прежних ухажеров?
Ахмед не позволил себе ни обнять ее, ни поцеловать на прощание. Он даже не попросил ее о новой встрече.
И после этого стал нравиться ей еще больше.
11 ОКТЯБРЯ 1999 ГОДА. БАГДАД
Скучающий чиновник под большим портретом Саддама Хусейна, сфотографированного в военной форме, украшенной всеми мыслимыми и немыслимыми наградами Ирака, поднял голову.
– А, опять вы... – без энтузиазма проговорил он.
– Что по моему вопросу? – с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросила Елена.
– Все то же, – он переложил с одного края стола на другой какие-то бумаги. – Выездные визы временно не выдаются.
– Временно? Яприхожу к вам уже пятый раз за полгода! – она едва не сорвалась на крик. – И это вы называете «временно»?
– Мадам э... Аззави, вы вообще-то смотрите телевизор? Слушаете радио? Вы знаете, какая сложная обстановка складывается сейчас вокруг Ирака? Вы слышали последнее заявление Клинтона?
«Только в изложении иракского телевидения», – едва не сорвалось с языка Лены. Вместо этого она сказала:
– Так, может быть, вы посоветуете, что мне делать?
Зазвонил телефон. Ее собеседник снял трубку и, послушав несколько секунд, ответил:
– Нет-нет, я свободен. Сейчас подойду. Да, буквально через пару минут.
Он не спеша, явно играя на ее нервах, набрал другой номер.
– Хасима нет? А где он? Хорошо, я перезвоню, – он положил трубку.
– Так, может быть, вы посоветуете, что мне делать? – повторила Елена.
– Посоветую. В трудное время вы должны быть со своей страной, мадам Аззави, – холодно сказал чиновник и, не глядя больше на женщину, демонстративно посмотрел на свои массивные часы, циферблат которых был украшен портретом Саддама Хусейна.
«Это не моя страна! – хотелось закричать ей. – За двадцать с лишним лет она так и не стала моей! После того, как единственный человек, который связывал меня с ней, умер, что может удержать меня здесь?! К тому же ты прекрасно знаешь, что у меня российский паспорт!»
Внезапная мысль пронзила ее. Намекнув на «сложную обстановку», он, сам того не желая, дал ей понять, чтоможет случиться в недалеком будущем. После высылки из страны инспекторов ООН Саддам Хусейн в любую минуту ожидает нового удара американцев. И тогда все иностранцы, находящиеся в Ираке, могут опять быть задержаны, чтобы, в случае необходимости, сыграть роль «живого щита» для промышленных и военных объектов страны. Такое уже было – восемь лет назад перед началом войны в Персидском заливе. Так вот почему они прекратили выдавать выездные визы! А ты, зная истинную причину этого, еще лицемерно взываешь к моему патриотизму!
Это – замкнутый круг. Помощи просить не у кого. Для них я, получившая в посольстве российский паспорт, – иностранка, для Корнеева – всего лишь переводчица, одно время работавшая в «Машэкспорте» по местному найму, как любая арабка-уборщица. Отношения с семьей Ахмеда полностью прекратились: его отец всю вину за случившееся возлагает только на нее. Единственный, кто мог бы помочь, Тарик, отправившийся по делам фирмы в Италию, стал невозвращенцем.
– Благодарю вас, – Елена Аззави повернулась и вышла из кабинета.
10 НОЯБРЯ 1976 ГОДА. МИНСК
Через три дня они встретились в студенческой столовой.
Выстояв получасовую очередь и расплатившись в кассе, Лена отошла на два шага, чтобы не мешать следующему, и принялась глазами отыскивать свободное место в битком набитом помещении.
Неожиданно она заметила, что кто-то машет рукой с углового столика, пытаясь привлечь ее внимание. Это был Ахмед. Она кивнула и, балансируя подносом не хуже циркового эквилибриста, направилась в его сторону.
– Привет!
– Привет! Садитесь, Лена, я уже закончил, – ответил он и помог разгрузить поднос со стандартным набором из полпорции борща, шницеля с картошкой и компота.
Она села на его место. Ахмед наклонился к ней и тихо, чтобы не слышали се соседи за столом, произнес:
– Знаете, я очень хотел снова увидеть вас.
«И я тоже», – подумала она.
– Что, что вы скажете? Мы можем встретиться?
– Все-таки хотите научиться танцевать по-нашему? – пошутила Лена.
– Нет, хочу увидеть вас.
Студенты за столом, не скрывая, прислушивались к их разговору.
– Ребята, слышали поговорку: «Когда я ем, я глух и нем»? – с ехидством поинтересовалась у них Лена. – Заметьте, глух! Это, между прочим, и к вам относится.
Парни покраснели и уткнулись в тарелки.
– Умницы, – похвалила она их и уже Ахмеду: – Мы могли бы встретиться у нашей общаги... в смысле, у общежития, скажем, часов в семь вечера. Сможете?
– Смогу. Конечно, смогу, – с нескрываемой радостью ответил он.
– Тогда до вечера.
– До вечера, Лена.
После обеда она пошла в читальный зал, взяла нужные к завтрашним лекциям книги и попыталась что-то конспектировать, но ничего не лезло в голову. То есть лезло – но совсем не то. «Влипла, девочка!» – подумала она и, сдав справочники, отправилась в общежитие.
К счастью, ее соседки по комнате не было. Лена упала на кровать и уставилась в потолок. Если прибегнуть к избитому сравнению и уподобить свою жизнь книге, то, похоже, Судьба собиралась вписать в нее какую-то совершенно новую, не похожую на прежние главу. Или уже начала? А, в общем-то, написанное прежде даже не тянуло на главы – это было так, затянутое предисловие, пролог. Детство, школа, юность, первое увлечение – не забытое, но уже такое далекое... Ну и что? У всех так. Только теперь, после встречи на вечере, появились первые строчки настоящей главы – главы под названием «Любовь». Женский инстинкт подсказывал ей, что она тоже понравилась Ахмеду, понравилась с первого взгляда – иначе он отказал бы ей, как и той девушке, что пыталась пригласить его до нее. А после встречи в столовой, после его слов «Хочу увидеть вас», нет, даже не слов – взгляда, который не может солгать, она была совершенно уверена, что их отношения будут иметь продолжение. Долгое и серьезное. Вот только насколько серьезное?
Лена взглянула на часы: половина пятого. Как быстро летело время во время их первой встречи, и как невыносимо медленно оно тянется сейчас! Почему она сказала в семь? Почему не в шесть... Тогда оставалось бы всего полтора часа. Почему не в пять? Тогда они вообще увиделись бы уже через полчаса! Черт, что со мной творится? Не хватало еще втрескаться по уши накануне госэкзаменов!
Мысли ее вернулись на землю. Она вскочила с кровати и, открыв шкаф, стала решать, что надеть на свое первое свидание с Ахмедом. Не то чтобы выбор был большой, но все же...
10 ИЮЛЯ 1978 ГОДА. БАГДАД
– По радио и телевидению было выступление Хусейна, – объявил вернувшийся со службы Ахмед. Он поцеловал жену в щеку и поставил портфель с бумагами на тумбочку в прихожей. От Лены не ускользнуло, что ее муж чем-то озабочен.
– Ну и что? – пожала она плечами.
Вице-президент Ирака Саддам Хусейн в последнее время развил небывалую активность, его имя упоминалось на телевидении и в прессе намного чаще, чем самого президента – Ахмеда Хасана эль-Бакра. Он постоянно выступал с речами, призывая арабскую нацию к единению, клеймил империалистов и сионистов, наносил визиты в зарубежные страны. Ходили слухи, что Бакр тяжело болен, и переход всей власти в стране к Хусейну – лишь вопрос времени.
Ахмед приложил палец к губам, напоминая, что здесь говорить нельзя. Елене давно уже пора было привыкнуть к тому, что в стране не только прослушиваются все телефоны, но в большинстве домов государственных чиновников, ученых и лиц, работающих на оборонных предприятиях, также установлены «жучки».
Она кивнула и последовала за мужем на улицу. Они сели на резную скамейку в саду под огромной финиковой пальмой, роскошная крона которой надежно защищала их от горячего полуденного солнца. Прежде чем начать говорить, Ахмед внимательно огляделся.
– Оказывается, недавно в армии были обнаружены подрывные коммунистические элементы, – вполголоса произнес он. – Несколько дней назад прошла э... чистка. Так по-русски?
Лена машинально кивнула.
– А это значит, опять горы трупов. Они всегда говорили, что военные не могут быть в стороне от политики, – продолжал Ахмед. – Что партийная деятельность в армии разрешена при условии, что это партия Баас, – он усмехнулся. – Помнишь, ты рассказывала анекдот, как Брежнев пришел на базар выбирать арбуз, а продавец дает ему один и говорит: «Выбирайте, Леонид Ильич». А тот ему: «Что же здесь выбирать, когда он один?» – «Вы у нас тоже один, Леонид Ильич, – отвечает продавец, – но ведь вас мы выбираем!» У нас, как видишь, то же самое: можно состоять в какой угодно партии – только эта партия обязательно должна быть социалистической партией Баас. Полная свобода политического выбора – как у вас в Союзе!
– Но ведь ты и сам баасист, Ахмед!
Он криво усмехнулся.
– Баасист, конечно. Без этого я не смог бы сделать себе карьеру.
Ахмед еще раз огляделся и, не обнаружив никого поблизости, тихо спросил:
– Ты не догадываешься, что за работу они предлагали тебе в прошлом месяце?
Она недоуменно посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
Когда в январе 1978 года Елена прибыла в Ирак без диплома, но со справкой, гласившей о том, что она прослушала пять курсов политехнического института по специальности «мастер по ремонту промышленных холодильных установок», она сразу поняла, что с подобной бумажкой устроиться на работу будет трудно. Не то чтобы ей так уж необходимо было работать: Ахмед получал столько, что хватало не только на жизнь, но и на то, чтобы откладывать или делать какие-то не очень крупные покупки. «У нас женщины сидят дома, ведут хозяйство и воспитывают детей», – с самого начала заявил ей Ахмед. «Когда будут дети, тогда и посмотрим», – ответила Лена, и он уступил. Однако неделя проходила за неделей, она обходила большие и малые предприятия иракской столицы и везде получала от ворот поворот. Прямого отказа, впрочем, не было. Из вежливости ее просили оставить свои координаты, обещали перезвонить, если возникнет надобность в ее услугах, – и не звонили. Дело усугублялось тем, что арабский язык она знала еще довольно слабо. То есть Ахмед научил ее трем-четырем десяткам фраз для общения на бытовом уровне, еще сотню-другую слов она выучила сама, но для работы на производстве этого, естественно, было мало. Английский, который еще со школы давался ей очень легко, их не интересовал.
И вдруг, по прошествии какого-то времени, когда она была уже на четвертом месяце беременности, ей пришло письмо из некоего Багдадского рефрижераторного центра. Ее приглашали на собеседование. После небольшой семейной сцены с Ахмедом, который был категорически против, она убедила его позволить ей хотя бы посмотреть, кто же это, наконец, заинтересовался ей. На следующий день Ахмед отвез ее по указанному адресу на улицу Аль-Садун.
Толстый лысый араб в очках, представившийся господином Абдулом Керимом, пригласил ее с супругом в свой кабинет, угостил чаем, задал Елене несколько вежливых вопросов о России (Ахмед выполнял роль переводчика), после чего приступил к делу.
– Я прочитал ваши бумаги. Ну что ж, давайте попробуем, – он вытащил из ящика стола несколько чертежей с надписями на арабском и английском языках. – Вы разбираетесь в этом?
Лена бегло просмотрела чертежи. Все ей было знакомо и понятно со студенческих лет. Это были рефрижераторы-трейлеры французского производства двадцати – двадцатипятилетней давности.
– Довольно старое оборудование, – заметила она.
Господин Керим развел руками и виновато улыбнулся:
– Мадам Аззави, Ирак – не такая богатая страна, чтобы позволить себе приобретать все самое новое и суперсовременное. Вы можете заняться ремонтом этих рефрижераторов? Причем самым срочным ремонтом. Они без надобности простояли много лет, но вот э... – он замялся. – В общем, надо вернуть их к жизни. Разумеется, ваш труд будет оплачен.
– За ходовую часть машин я не отвечаю, – предупредила Лена.
– Об этом не беспокойтесь, – успокоил ее араб. – Я в курсе, что вы не автослесарь. Этим займутся. Мы дадим вам двух помощников, опытного электрика и слесаря, и каждое утро будем присылать за вами машину.
– Как я смогу объясняться с ними? – спросила Лена.
– Ваши помощники немного говорят по-английски. К тому же мы предоставим вам переводчика.
Работа была временной, но, учитывая ее положение, это было ей как раз на руку. К тому же Лена надеялась, что если зарекомендует себя с лучшей стороны, когда-нибудь в будущем сотрудничество может продолжиться. Провожая, господин Керим задержал их у двери и проговорил:
– Мадам Аззави, хочу только попросить вас вот о чем. Рассказывать кому-то о том, чем вы будете здесь заниматься, не обязательно. Я бы даже сказал, не рекомендуется. Договорились? – он широко улыбнулся. – Нет, ничего сверхсекретного здесь нет, но я вас прошу. Договорились?
Лена кивнула. Она не очень удивилась: Ирак был заражен вирусом шпиономании, напоминавшей сталинский период в СССР. Даже пишущую машинку – и ту надо было регистрировать. Ей самой пришлось много раз побывать в полиции и в органах,отвечая на бесчисленные вопросы и заполняя кучу каких-то анкет. Когда на вопрос о том, не состояла ли она в коммунистической партии, Лена честно ответила, что была комсомолкой, и объяснила, что это такое, в глазах особиста она прочла нескрываемое неодобрение. Ахмед потом сильно отругал ее за столь необдуманный шаг. Как-то открыв ящик письменного стола в своей рабочей комнате, он достал из-под бумаг пистолет и показал ей. «Твой? Зачем?» – удивилась она. «Положено. Я же работаю в оборонной промышленности. Если на меня нападут агенты империализма, буду отстреливаться», – с сарказмом ответил он. «Кто знает, – подхватила она, – а вдруг и правда? Какой-то наш классик сказал, что если на сцене в первом акте висит ружье, то в третьем оно обязательно выстрелит!» Тогда ей и в голову не могло прийти, каким страшным пророчеством обернутся однажды ее слова.
Наконец-то ей повезло! В течение двух недель Лена выезжала из дому в семь утра и возвращалась лишь к шести – семи часам вечера, усталая, но, как говорится, довольная. Впервые она почувствовала, что годы учебы в институте не пропали даром, что полученные ею знания оказались востребованными. По окончании работы Абдул Керим вручил ей две пачки новеньких динаров и поблагодарил за работу. Это было в начале прошлого месяца.
И вот теперь эти странные слова Ахмеда.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Боюсь, что холодильные установки, которые ты ремонтировала, были предназначены для трупов.
От неожиданности Лена вздрогнула.
– Ч-что? Для трупов?
– Именно. Ты не знаешь, как это бывает. А я живу в этой стране тридцать два года. Когда начинают искать врагов народа, их обычно и находят. И с ними бесцеремонятся.
– Не церемонятся, – машинально поправила Лена. Она давно заметила, что когда Ахмед волнуется, он начинает путать или неправильно произносить некоторые русские слова. – Но... но почему ты думаешь, что?..
– Потому что знаю. Я сам случайно видел, как один рефрижератор заходил тогда на территорию воинской части – той, что на выезде из Багдада, по дороге на Самарру. Зачем, как ты думаешь? Не мороженое же они привезли солдатам! Накануне ночью там стреляли. Странное совпадение, тебе не кажется? Куда отправили второй, я не знаю...
Лена закрыла лицо руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, как от зубной боли, проговорила:
– Страшно, страшно...
Ахмед нежно обнял ее за плечи, уже жалея о том, что поделился с ней своими предположениями.
– У вас в стране было то же самое, – мягко произнес он. – Сталин отправлял в лагеря на верную смерть сотни тысяч людей. Ты сама говорила мне как-то, что твой дедушка был в э... ГУЛАГе.
– Почему... почему они выбрали меня?
– Не знаю, – ответил Ахмед. – Я могу только предполагать. Ты – иностранка, плохо знаешь арабский язык и вряд ли с кем-нибудь поделишься, если догадаешься. К тому же родственников или даже просто знакомых у тебя здесь почти нет. А я... Я работаю в оборонной промышленности, так что вообще у них, как это говорится? – «под колпаком».
– Как страшно... страшно, – повторяла она.
Это было ее первое большое потрясение на иракской земле.
10 НОЯБРЯ 1976 ГОДА. МИНСК
К ней было нельзя: любопытные подруги, просачиваясь в комнату под любыми благовидными предлогами, не оставили бы их в покое. К нему не стоило, если только она не хотела весь вечер вдыхать разносившийся по этажу аромат жареной селедки – фирменного блюда вьетнамских студентов. К тому же подобный визит женщины к одинокому мужчине не остался бы незамеченным и выглядел бы довольно двусмысленно. В ресторан? Но сидеть и беседовать в тесном и душном помещении, силясь перекричать орущую музыку, тоже представлялось ей не самым лучшим вариантом. Во-первых, не было никакой гарантии, что им не придется отстоять длинную очередь жаждущих культурно отдохнуть. Во-вторых, она не знала, насколько накладным для Ахмеда может оказаться это мероприятие. Можно было, конечно, попробовать пробиться и в кафе, но... В конце концов Лена честно призналась себе, что ей просто хочется побыть с ним наедине. И, кажется, она придумала, что делать.
