Текст книги "Неизбежность лжи"

Автор книги: Игорь Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Несмотря на все климатические изменения последнего десятилетия, в природе оставались и вечные ценности. К таковым несомненно принадлежал унылый зимний лондонский дождь. Чарльз считал, что в России климат тоже сильно изменился за те тридцать лет, что он не был в Москве, да, начало восьмидесятых – умирающие каждый год верховные кремлевские старцы, нищая страна, продолжающая из последних сил напрягать мускулы, бессмысленная афганская авантюра и первые признаки зарождающегося все пожирающего цинизма и безразличия. Горбачев уже рассматривается как кандидат на партийный трон, но нигде нет ни запаха, ни намека, ни даже мечты о каких-либо серьезных переменах. А до объявления перестройки оставалось три-четыре года. Чарльз проработал в Москве восемнадцать месяцев, до весны восемьдесят четвертого в стандартной должности помощника атташе по культуре и в конце концов попал под почти такую же традиционную как рождественские распродажи взаимную высылку дипломатов. В суровой и серой Москве ему не нравилось ничего, кроме ее обитателей. Андропов [3]3
  Андропов Юрий Владимирович – советский государственный и политический деятель. Генеральный секретарь ЦК КПСС (1982 – 1984), Председатель КГБ СССР (1967 – 1982).


[Закрыть]уже умер и, несмотря на продолжающееся всевластие КГБ, некоторые москвичи шли на контакт и позволяли себе, пусть очень деликатно и патриотично, некоторые критические высказывания о существующем режиме. Вот эти высказывания наряду с густо разлитой повсюду скукой и апатией легли в основу докладной записки, отправленной Чарльзом в Лондон примерно за месяц до объявления о его высылке. Записке суждено было не затеряться в архивах, кто-то пометил ее маркером особого цвета, приносящего удачу, и через три года, когда все наладилось, а Чарльз благополучно и без излишнего напряжения проводил время в Сингапуре, который нравился ему куда больше Москвы, эта записка была предъявлена руководством разведки как одно из многочисленных доказательств того, что рыцари Ее Величества не только даром хлеб не едят, но и вот какие стратегические прогнозы делают, даром что на них никто внимания не обращает.

Чарльза вызвали в Лондон для дачи пояснений по поводу своей необычайной прозорливости и, будучи подготовлен правильными людьми в нужном направлении, он рассказал о своей прозорливости именно то, что требовалось. Для этого, конечно, сначала пришлось перечитать саму записку, о которой к этому времени он уже напрочь забыл. По всему его следовало возвращать в русский отдел как признанного знатока загадочной русской души. Но в русском отделе на нужную должность претендовал родственник влиятельного парламентария, поэтому в результате несложной серии размена фигур Чарльз получил повышение в резидентуре в Юго-Восточной Азии, где и осел на ближайшие восемь лет. Без него пала Берлинская стена, без него состоялся крах коммунистической системы, без него распался Советский Союз, то есть мимо него прошло все, что занимало людей недальновидных, живущих вчерашним днем, готовящихся, как армейские генералы, к прошлой войне. Потому что для Чарльза Советский Союз, равно как и нынешняя Россия, были угрозой вчерашнего дня, но никак не сегодняшнего. А он сам, после Сингапура и Индонезии, получивший после обязательного в таких случаях годового сидения в Лондоне назначение в Пакистан, за это время стал свидетелем новых куда более реальных угроз, в отличие от мифической российской, вполне способных разрушить западную цивилизацию. Его карьера шла в гору до тех пор, пока ему не пришлось высказаться по поводу надвигающегося вторжения коалиционных сил в Ирак. Чарльз к тому времени занимал уже должность, на которой предполагалось высказывать свою точку зрения. Он прекрасно знал, что от него хотят услышать, но не сказал этого. Он уже уперся в свой потолок и понимал, что не сможет его пробить, не входя в секту избранных, в тот ближний круг, куда его никто не приглашал. В Карачи он сблизился с пакистанкой – учительницей английского, на двадцать лет младше, правоверной мусульманкой. Эта история еще более уменьшала карьерные перспективы. Хоть Чарльз и воспринимал себя законченным циником, но это не мешало ему понимать, что если он не хочет состариться в одиночестве, то свою женщину уже встретил. К этому же времени созрело понимание того, что теперь он будет нести ответственность не только за себя, но и за Лейлу, а возможно, и за ребенка или детей. Кстати, все сошлось одно к одному, и по поводу Ирака он сказал не то, что от него хотели услышать. Он сказал то, что все думали, но боялись произнести вслух. Он сказал, что в условиях стремительно меняющегося мира, отсутствие долгосрочной стратегии ведет к тому, что краткосрочные тактические успехи вроде свержения режима Саддама, приведут к нарастанию проблем, решать которые придется долгие годы. Его вежливо выслушали и поблагодарили за откровенность. Можно было ехать назад и собирать чемоданы. Он уговорил Лейлу поехать с ним в Лондон, где жили ее дальние родственники, что лишь частично облегчало проблему с близкими родственниками – матерью и двумя братьями. Переговоры с родственниками проходили на фоне передачи дел преемнику и победоносного шествия коалиционных войск по территории Ирака. По счастью, родственники Лейлы не были религиозными фанатиками, но иракские события совсем не облегчали ход переговоров.

Они улетели из Карачи на следующий день после того, как ликующая толпа в Багдаде крушила статую Саддама.

– Вы все еще придерживаетесь своей позиции, дорогой Чарльз? – спросил его довольный преемник, успевший за неделю поменять мебель в кабинете. Он принадлежал к поколению, которое искренне считало, что миром можно управлять при помощи компьютера.

– Более, чем когда-либо, – улыбнулся в ответ Чарльз.

– И это вас ни в чем не убеждает? – собеседник указал на экран огромной плоской плазменной панели, на которой восторженные корреспонденты ВВСкомментировали иракские события.

– Напротив, – сказал Чарльз, – считайте, что сегодня день свадьбы. Завтра начнется медовый месяц, во время которого выяснится, что жена помешана на чистоте в квартире и пукает во сне, а муж не то чтобы половой гигант и частенько проигрывает в карты. Завтра начнется реальная жизнь.

– Нет, – продолжал улыбаться собеседник, – лучше я буду считать, что это ваша версия «Гордости и предубеждения» [4]4
  «Гордость и предубеждение» (1813) – роман Джейн Остин (1775 – 1817), классика английской литературы.


[Закрыть].

– Считайте, как вам угодно. Жалко, что мы не сможем обсудить эту ситуацию через год.

– Почему не сможем?

– Потому что вы не захотите. – Чарльз провел свою классическую эффектную концовку.

Он ушел вовремя. Он не хотел больше состоять на службе Ее Величества, потому что, по сути, находился на службе мелких политиканов и бюрократов. Настало время послужить себе и своей будущей семье.

За шесть лет, что прошли с тех пор, Чарльз ни разу не пожалел о принятом решении. Он вообще редко жалел о чем-то состоявшемся, чего нельзя изменить. Он был почти счастлив, что так удачно для него сложился пасьянс: в нужный момент времени он принял верное решение. Лейла трудно привыкала к Лондону и своему новому положению, поэтому год спустя, когда бизнес уже был на полном ходу, а Лейла ожидала рождения первого ребенка, они переехали на юг Франции, где Чарльз и проводил все то время, что не требовало его присутствия в Лондоне или еще где-нибудь. Через два года после мальчика, которого назвали Чарльзом или на французский манер Шарлем, родилась девочка, которая по настоянию Чарльза стала Лейлой-младшей. Они так и не поженились. Вопрос веры было единственным, что их разделяло. К счастью, Лейла хоть и была глубоко верующей, но совсем не религиозной. Одному Аллаху известно, как она умудрялась совмещать в своем сердце такие сложные, противоречивые, потенциально конфликтные чувства, как любовь к Богу и любовь к Чарльзу, но она весьма преуспевала в этом своем поиске индивидуальной гармонии. Ее общение с родными, братьями и сестрами по вере находилось за рамками их совместной жизни, то есть получалось, что большая часть ее жизни была за рамками их совместной, но и того, что оставалось, хватало с избытком. Никогда ранее Чарльз не был так счастлив, как в эти годы. К тому же он прекрасно осознавал, что за рамками их совместной жизни остается вся его профессиональная деятельность. Это был их необычный, очень сложный многомерный баланс отношений, вряд ли достижимый в таком виде для любой другой пары.

Бизнес стартовал сразу и с тех пор только набирал обороты. Чарльз покинул службу в расцвете своих творческих и профессиональных сил, профессионалов его уровня вне государственных служб было считаное число. С учетом всего этого, безупречной профессиональной репутации, которая лишь окрепла в результате развития ситуации в Ираке, а также накопленных контактов и связей, стартовать было не так уж и сложно. Сложнее собрать команду, и здесь он пошел на риск, сделав старому знакомому Дэвиду финансовое предложение, от которого тот не смог отказаться. Не имело смысла набирать отработанный материал. Требовались такие, как он – в расцвете творческих и профессиональных сил. Риск оправдался. Они сработались.

«Всегда есть что-то. Человек зачат в грехе и рожден в мерзости…» [5]5
  «Вся Королевская рать» (1946), роман американского писателя Роберта Пенн Уорренна (1905 – 1989), поэта и литературного критика.


[Закрыть]– эти слова героя одного из любимых романов стали девизом в работе. Копай глубже, еще глубже и в какой-то момент лезвие лопаты обязательно звякнет о кованую крышку сундука с сокровищами. Бывшие коллеги придерживались той же точки зрения, но были скованы кучей ограничений. Однако им нужен был результат. Ограничения Чарльза носили исключительно морально-этический характер, и ему было безразлично, кто получит медаль за выполненную задачу. В одной из стран Юго-Восточной Азии премьер-министр собрался национализировать целую отрасль промышленности. Он только что победил на выборах с огромным перевесом и обладал кредитом доверия на ближайшие пару лет как минимум. Его досье было чистым, если не считать дюжины юношеских грешков, с которыми можно баллотироваться даже в президенты США. Такой образцово-показательный политик новой волны из богатой семьи, образцовый муж и отец двоих детей. Какая национализация, с чего? Объяснение было на виду, но его никто и не скрывал, наоборот, именно оно и тиражировалось всеми средствами массовой информации: «Никакого социализма – но государственный контроль за добывающими отраслями. Всего на десять лет, чтобы исправить ошибки предшественников». Чарльз помнил премьера с тех пор, когда тот занимал пост заместителя министра энергетики. Хорошее европейское образование, красавица жена. Уже тогда нация грезила о нем. «Такие люди будут определять пути развития человечества в двадцать первом веке», – одно из последних высказываний Тони Блэра в его адрес. Тот еще, конечно, знаток человеческой души, но выражал всеобщее мнение.

Все смирились с неизбежным, когда появился Чарльз и сказал: «Познакомьте меня с заинтересованными людьми и дайте два месяца. Потом все равно уже будет поздно. Первый этап – исследовательские работы – сто тысяч фунтов. Если что-то найдем, представим план действий и смету расходов. Наш гонорар в случае успеха – десять миллионов». Действовать надо было очень быстро. Пока Дэвид с помощниками копались в Интернете, Чарльз пересмотрел сотни записей предвыборных выступлений, встреч с избирателями, посещений религиозных церемоний – его почти физически тошнило от этого красивого породистого азиатского лица. Самое первое дело могло оказаться не по зубам, и это нанесло бы серьезный удар по его репутации. Он пришел к людям и сказал – нужно проверять счета – все трасты, все фонды за три года – нужны еще деньги, гарантий никаких. Его спросили: «Зацепка есть?» Он сблефовал и сказал: «Есть». На самом деле – никакой зацепки, лишь твердая уверенность, что всегда есть что-то. Пока проверяли счета, на что мог уйти год, а то и два, в охране премьера удалось завербовать человека, но без каких-либо гарантий, что он не окажется двойным агентом, но время уже шло на дни. Охранник рассказал, что раз в месяц один и тот же человек передает одному и тому же помощнику конверт, который не регистрируется и попадает прямо в руки премьера. Попросили вспомнить даты и проверили всех прилетающих в страну за последний год. Оказалось всего одно совпадение. «Совсем потеряли страх», – с удовлетворением подумал Чарльз. Некий Фридрих Мюллер, гражданин ФРГ, посещал страну с завидной регулярностью. Господин Мюллер имел обширную географию поездок. Так же регулярно он посещал еще несколько стран, одной из которых была Албания, где он по счастливому стечению обстоятельств и находился в настоящий момент. Любой контакт в Албании можно было получить только через организованную преступность, например, через итальянскую мафию. На это ушло несколько дней и к моменту установления контакта господин Мюллер страну уже покинул. Путь его лежал во Францию, но албанский след остался – жирный и вонючий, хотя для того, чтобы отыскать его среди всей прочей албанской грязи усилия потребовались немалые.

Чарльз сам летал в Италию. Несмотря на очень серьезные рекомендации, а рекомендателем был не кто иной, как личный помощник Берлускони, первый контакт Чарльза с представителем преступного мира оказался неудачным. Мрачный низкорослый мужчина лет шестидесяти выслушал его не перебивая и еле различимыми гортанными звуками оповестил, что ничем не может помочь. Это был ключевой момент всей операции. Теперь счет шел уже не на дни, а на часы. Клиент готов был остановиться и признать поражение. Чарльз встретился с представителем клиента в Брюсселе и попросил еще сорок восемь часов.

– Я не буду включать их в расходы, – сказал он, горько улыбаясь.

– Да вы прямо игрок, – с иронией констатировал представитель клиента.

– Нет, – сказал Чарльз, – просто я всегда следую простому правилу: если в сложной ситуации у тебя нет достаточно информации для принятия правильного решения, то доверяй своей интуиции.

– Которая говорит вам…

– Которая говорит мне, что мы очень близки к цели.

– Хорошо, – сказал представитель клиента, – мы даем вам еще трое суток.

В этот же день личному помощнику Берлускони позвонил человек, к просьбе которого тот вынужден был отнестись очень серьезно, потому что этим человеком был сам Берлускони. Кто накануне звонил самому Берлускони, не знал даже Чарльз. На следующий день он снова встретился с Доном Карлеоне, так он мысленно прозвал своего одним взглядом наводящего ужас собеседника. На этот раз голос его остался неизменным, но голосом этим он произнес гораздо больше слов. Важно было, однако, не их количество, а содержание. Содержание произвело на Чарльза впечатление.

– Наши условия, – сказал итальянский собеседник, – будут такими. Вы можете пользоваться полученной информацией по своему усмотрению, но Мюллер должен быть единственной жертвой. Все будет работать так, как работает сейчас. Вы должны это гарантировать. Иначе у многих уважаемых людей будут большие неприятности. А самые большие будут у вас. Вы можете дать такие гарантии?

– Да, – сказал Чарльз, еще не понимая до конца, в какую именно грязь он влип.

– Хорошо. Слушайте. Есть целая индустрия. Она называется одним словом – порно. Все это мерзко, и люди, которые этим занимаются, омерзительны. Но это вы придумали рынок с его спросом и предложением. Как наркоман вынужден постоянно увеличивать дозу или переходить на более тяжелые наркотики, так и эти слабые люди – жертвы своих пороков, уже не возбуждаются от вида сисястой блондинки, сосущей член породистого жеребца. Им нужно, чтобы жеребец разорвал своим членом эту блондинку на части. Они получают наслаждение от того, как она умирает у них на глазах. В идеале они хотели бы быть свидетелями всего этого. Но есть опасность того, что их будут шантажировать. Если это известные люди, политики, например, такая опасность утраивается. Будучи сами грязными в душе, они прекрасно понимают, с какими подонками имеют дело. Но они готовы согласиться на видео. Но это должно быть такое видео, которое не вызовет сомнений в подлинности. Было много случаев, когда подделки приносили их создателям смерть не мене мучительную, чем их жертвам на экране. Вы уверены, что хотите слушать дальше? – он посмотрел на Чарльза своим тяжелым парализующим волю взглядом.

– Да, – Чарльз сглотнул слюну, прежде чем ответить.

– Хорошо. Этот Мюллер просто курьер. Он отвозит клиентам товар. Обычно клиенты получают товар не сами. Мы дадим вам контакт Мюллера, но, как я сказал, никто не должен пострадать. Как вы это сделаете, придумайте сами. Вы оплатите все издержки, связанные с шумихой вокруг этого дела.

– Наша цель – добиться своей цели без излишнего шума.

– Это не мое дело, – сказал сеньор, оставшийся безымянным, и встал с кресла, демонстрируя таким образом, что аудиенция закончена. Чарльз поймал себя на желании успеть поцеловать носок его туфли из крокодиловой кожи [6]6
  Намек на традицию целования папской туфли во время аудиенции у Папы Римского. Эта традиция была позднее отменена Папой Римским Павлом VI.


[Закрыть].

Весь день ушел на подготовку плана операции, в которой пришлось задействовать Интерпол. Необходимо было срочно отыскать подставных злодеев, которые взяли бы на себя это преступление в обмен на отказ от обвинений в другом. Но на это уже требовалось несколько следующих дней, потому что до начала реализации плана Чарльз еще раз встретился с представителем клиента и доложил, что знает, как решать задачу. Представитель прочел три листка бумаги, отложил их в сторону, долго смотрел на Чарльза, снова взял листки, отметил для себя какие-то важные пункты и только потом спросил: «Вы действительно думаете, что успеете это сделать в те сроки, что указаны здесь и с тем результатом, что указан здесь?»

– Да, – сказал Чарльз, – это будет очень непросто, но я уверен, что мы сможем это сделать.

– Это очень странный мир – тот, в котором мы с вами живем, неправда ли? – он впервые за все их многочисленные встречи задал вопрос на отвлеченную тему.

– Да, – устало согласился Чарльз, – это очень странный мир и с каждым годом он становится все более странным.

– Желаю вам удачи.

И удача пришла. Мюллера арестовали на следующей неделе в Бангкоке при передаче посылки помощнику премьер-министра. Мюллер без результата названивал по нескольким телефонам, и рассказал все, что знал. Он назвал семнадцать человек, которым передавал подобные посылки. Это был бонус для Интерпола в обмен на согласие не предпринимать никаких несогласованных действий и не использовать полученную информацию в ближайшие три года. После этого жизнь Мюллера уже ничего не стоила.

С помощником премьер-министра все оказалось сложнее. Диск посмотрели при нем. Было очевидно, что он видит подобное впервые. Через двадцать минут он попросил разрешения не смотреть. А до конца было еще далеко. У девушки пока отрезали только одну кисть руки. Его спросили, кому он должен был передать диск. Молодой человек ответил, что диск предназначался ему, что однозначно подразумевало продолжение просмотра. Через пять минут его вырвало и следующие десять минут он просматривал, сидя в собственной блевотине. Ему объяснили, какие все это будет иметь последствия для него и его молодой семьи.

– Это будет на телевидении через час, – сказали ему. К этому моменту просмотр был уже остановлен. – А через полтора часа это будут смотреть по всему миру. На несколько дней ты станешь злодеем номер один, а твоему шефу все равно придется давать объяснения. Скажи, что ты должен был передать это ему, и мы предложим тебе другой сценарий.

– Я не верю вам, – ответил молодой человек. Он пытался сохранить лицо из последних сил. Тогда ему предложили продолжить просмотр.

– Там самое интересное, наверное, впереди. Просто представь на месте этой несчастной свою молодую жену. Так тебе будет смотреть еще интереснее. У нашего предложения есть срок годности. Он составляет одну минуту. Время пошло.

Видеозапись делать не разрешили. У Чарльза была аудиозапись, и именно с ней он отправился на аудиенцию в загородный дом премьер-министра. Аудиенция заняла полчаса. Премьер-министр был сильным человеком, но и у него, кроме политической репутации, есть жена и дети. А у Чарльза были показания его помощника. Он даже не стал играть в игру: «Вы ничего не докажете», он просто спросил: «Это акт национализации?»

– Да, – ответил Чарльз.

– Молодой человек ни в чем не виноват, он ничего не знал.

– Мы знаем это.

– Какие у меня гарантии?

– Вы представляете, что пришлось сделать, чтобы я оказался здесь с вами и с этой записью?

– Нет. Но, наверное, это было трудно.

– Это было чертовски трудно, господин премьер-министр. Но мы это сделали. И мы гарантируем, что никто больше не пострадает. Ваш помощник уйдет в отпуск, потом получит хорошее предложение и уедет работать за границу. Вы будете верой и правдой служить своему народу и пользоваться заслуженным уважением мирового сообщества. Может быть, когда-нибудь станете генеральным секретарем ООН.

– Я согласен, – сказал премьер, закрыв глаза, что должно было подчеркнуть скорбный характер происходящего. – Как вас разыскать, если возникнет необходимость в ваших услугах?

– Главное, чтобы вы не надумали искать меня по какому-нибудь другому поводу, – ответил Чарльз, протягивая премьеру визитную карточку с адресом никому не известной фирмы в северной части центрального Лондона.