Текст книги "Наш "затерянный мир". Некоторые страницы белорусской истории. Часть I. 2015 (СИ)"
Автор книги: Игорь Литвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Исторические события, непосредственно связанные со смертью великого князя Витовта, у нас описываются в основном в соответствии с польской версией. И российских историков тут тоже всё устраивает. Но когда вникаешь сам, возникают серьёзные вопросы. При углублении в контекст вопросов становится только больше. И пролить свет здесь может только долгий и кропотливый труд профессиональных историков. К чему, собственно, и призываю. Я же воспроизвожу традиционную точку зрения по этому периоду, добавляя от себя только возникшие у меня сомнения, акцентируя внимание читателей на нестыковках.
Печать великого князя литовского Витовта. 1407 год
Первая строчка Торуньского мира 1411 года начинается словами: «Владислав, Божьей милостью король Польши, Литвы, верховный правитель и наследник Руси… вместе с великим князем Александром (тронное имя Витовта), иначе Витовтом, верховным правителем Литвы…» И т. д. Ягайло Ольгердович сохранял за собой права на отцовское наследие – Русь (современную Украину), а также Литву. Верховным правителем Литвы являлся Витовт, но только на время своей жизни. Но и Польша не могла претендовать на литовские земли без Ягайлы в качестве монарха, так как всё было основано на личной унии, а не государственной. Эти обстоятельства стали причиной драматических событий с коронацией, рассматриваемых в данной главе.
В 1413 году заключается странная, на мой взгляд, Городельская уния, дававшая католикам массу привилегий на территории ВКЛ. Почему литвины – победители Тевтонского ордена, значительно усилившие своё влияние, вдруг склоняются под католичество, переживавшее в то время глубокий кризис и раскол? Как связана Городельская уния (2 октября 1413 г.) с произошедшим в это же время государственным переворотом у тевтонов и заключением под стражу спасителя ордена – Генриха фон Плауэна? В том ли виде, как это знаем мы, были заключены положения этой унии тогда? Или мы изучаем сейчас документы в более поздней «редакции», сделанной польскими историками?
Икона Божьей Матери, присланная Витовту в 1386 году византийским императором Иммануилом II Палеологом в честь его крещения в православие. Теперь находится в кафедральном соборе Святого Станислава в Вильнюсе
Современные историки ставят под сомнение даже Кревскую унию 1385 года – казалось бы, фундаментальный документ, но почему-то никогда не упоминаемый самим Ягайлой. Так может быть, и положения Городельской унии дошли до нас в «исправленном» виде?
В 1411–1418 годы Витовт был занят и татарскими делами. Ставленник Витовта на ордынском престоле хан Дже ла л -эд Дин ( с ы н Тохтамыша, участник Грюнвальда, в русских летописях – «царь Салтан») был убит своим братом Керим-Бердеем, поддерживаемым давним врагом великого князя – Едигеем. Но в Волжской Орде была сильна и партия, ориентированная на Литву. Вместо Джелалэд-Дина Витовт назначил от себя ханом Бетсабулу, на которого и возложил в Вильно знаки ханского достоинства: шапку и шубу багряного сукна, вышитую золотом. Пока Бетсабула боролся с Керим-Бердеем, на Киевщину двинулся Едигей. Область была сильно опустошена, уведено много пленных, но Киев устоял, хотя и сильно пострадал от пожаров. Бетсабула был убит Керим-Бердеем, которого в свою очередь убил Ерим-Бердей, ориентированный на Литву. Едигей стал искать мира и в 1418 году прислал Витовту примирительное письмо, а в подарок 3 верблюда и 27 лошадей. На юго-восточном направлении стало спокойнее.
В начале XV века в Западной Европе было аж целых трое пап! Бизнес, основанный на крестовых походах, индульгенциях, церковных поборах, торговле артефактами и пр., приносил огромные доходы. Разумеется, претендентов на богатства было много. Монархи, политическая и торговыая элита тоже хотели участвовать в дележе этого «сладкого пирога» и поэтому поддерживали своих ставленников в церковной иерархии. В результате все папы считали себя самыми достойными, предавали друг друга анафеме и отлучали от церкви. Понятно, как жилось простому народу, за счёт которого вся эта «элита» жировала.
Английский богослов Джон Уиклиф, профессор Оксфордского университета, резко осуждал непомерное обогащение церкви за счёт верующих. Он считал неправильным запрет, наложенный на чтение Библии прихожанами. По его мнению, прихожане должны иметь возможность напрямую узнать Слово Божье, без посредников – клириков, становившихся просто бизнесменами. Уиклиф перевёл Библию на английский язык, чем вызвал крайнее недовольство клерикальной верхушки, обогащавшейся на этом посредничестве между Богом и народом.
Катастрофа крестоносцев под Грюнвальдом, выход на европейскую политическую арену ВКЛ как нового серьёзного игрока, необходимость выработать отношение к этим фактам и прекратить религиозный разброд – всё это вынудило католические силы всерьёз задуматься о собственной безопасности и дальнейшей перспективе. А также остро стояли вопросы объединения церквей, османской угрозы и пр. По настоянию германского императора Сигизмунда Люксембургского (Папой утверждён как император позже, но был императором де-факто уже тогда) в 1414 году был созван Вселенский собор в Констанце, призванный прекратить религиозные распри и консолидировать Западную Европу. Заседавший четыре года собор принял отречение Римского Папы Григория XII и пизанского папы Иоанна XXIII, а также был низложен и отлучён от церкви авиньонской папа Бенедикт XIII. Был избран новый, единый Папа, получивший имя Мартин V. Под нажимом Сигизмунда был также принят важный документ, ставивший решения Вселенского собора выше папских.
Торуньский мир 1411 года
Католические иерархи при необходимости шли на компромиссы с православными, порой даже с мусульманами. Но было категорически непримиримое отношение к зарождавшейся протестантской морали, ставившей под угрозу «святое» – бизнес, построенный на посредничестве между Богом и человеком. На Констанцский собор был вызван магистр Пражского университета Ян Гус, в своих проповедях критиковавший церковь и вслед за Уиклифом ставивший Библию выше Папы и церковных соборов. Констанцский собор был созван для того, чтобы устранить проблемы церкви, но не потерять власть, а наоборот – усилить её. От Гуса требовали отречения от ереси. Ни тюрьма, ни угрозы не помогли – Гус готов был покаяться при условии, что его неправоту докажут словами из Священного Писания. Тогда по приговору собора 6 июля 1415 года его сожгли на костре. Как стало понятно позже, вместо устранения проблемы это породило новую, намного более серьёзную – гуситство.
Тевтоны потеряли Жамойть и платили огромную контрибуцию по Торуньскому мирному договору, что было для них совсем неприемлемо. Ими была начата борьба за отмену и пересмотр результатов Грюнвальдской битвы, на этот раз на юридическом и дипломатическом поле. Собором было заслушано посольство Ягайлы и Витовта с изложением их точки зрения касательно ордена. Для рассмотрения польско-литовско-орденского дела собор выделил особую комиссию под председательством флорентийского кардинала Франциска Забарелло. Поляки озвучили трактат о том, что к христианству нужно привлекать не мечом, а кротостью (камень в огород ордена). Комиссия постепенно увязла в упрёках и аргументах сторон. Ягайло обвинял тевтонов в войне против католической Польши, в разорении католических церквей (при оставлении невредимыми православных), сравнивал магистра с Иродом и ставил в упрёк присланные на поле два меча, после которых никакое примирение стало невозможно. Ягайло требовал реформировать орден из военной в духовную организацию. Тут же подтянули жмудинов с их жалобами и обидами, которым не было числа и конца. Общий контекст посланий жамойтов: мы бы рады креститься, да тевтоны своей жестокостью отвращают нас от святой церкви. Тевтоны, огрызаясь, указывали, что Ягайло многократно обещал собору привести греческую православную церковь к послушанию римской, а на деле этого нет вовсе. Витовта и Ягайлу обвиняли в сближении с татарами. Юлили, говорили, что мечи якобы прислал маршал ордена без ведома магистра, а в целом – ну что тут такого?! Вызов на смертный бой – это так, «формальность», а в душе тевтоны всегда были готовы на компромиссы. На жалобу жмудинов тевтоны возражали, что она писана под диктовку Витовта. Твердили, что жамойтам под тевтонской властью жилось очень даже хорошо, а в голодные годы жамойтам орден посылал хлеб и скот на сумму более чем 40 тысяч венгерских флоринов. И если рыцари кого-то из жамойтов и убивали, то совсем немного, и то за воровство и разбой, так как народ там дикий. И всё было бы совсем хорошо, если бы Витовт их не побуждал к восстаниям. Работа комиссии увязала во взаимных претензиях, как в болоте. Чтобы разобраться во всей этой «каше» на месте, отправили посольство в Жамойть. Попытки ордена вернуть потерянную Жамойть юридическими уловками буксовали.
Жигимонт Корибутович въезжает в Прагу. Diebold Lauber, «История гуситских войн»
Видя тупик, в который зашла работа комиссии, Сигизмунд Люксембургский попытался перевести дело на другие рельсы. Документом от 20.04.1415 он обещал Витовту поддержку в борьбе против всех врагов и заботу о всех законных детях и наследниках. В конце июля 1415 года собор высказал похвалу Ягайле за заботы о единении церквей, а также настоятельное предложение помочь «уничтожению ереси в Богемии». Таким образом, руками Витовта и Ягайлы планировало сь задушить вольнодумство в Чехии. В августе собор получил известие о разгроме турками венгров и обратился к Ягайле и Витовту с призывом «подобно Маккавеям двинуться на врагов Христовых». То есть поляков и литвинов предлагалось использовать в качестве пушечного мяса в надвигающейся войне с Турцией. За эту великую услугу всей Европе собор брался уладить отношения ВКЛ и Польши с орденом. Фактически – дать тевтонам передышку и возможность зализать грюнвальдские раны, чтобы потом у Польши и ВКЛ, обескровленных на турецкой войне, тевтонские рыцари смогли бы взять утраченное. Но полякам и литвинам незачем было улаживать отношения с побеждённым Тевтонским орденом. Орден нужно было добивать, а Жмудь и так отнята у рыцарей! Ягайло и Витовт не клюнули на эту политическую комбинацию, продолжая при этом играть в простачков: в октябре прислали на собор грамоту, где просили наставления – как присоединять к католической церкви православных, сильно извинялись, что не смогли уберечь несчастных венгров от турецкого разгрома. Грекам же, теснимым турками, было послано много хлеба. Позже
Сигизмундом Люксембургским миссия борьбы с турками таки будет возложена на валашского господаря Влада II Дракулу, отца Влада III (Цепеша).
С турками Витовту не было резона ссориться ещё и потому, что с поддерживаемыми ими крымскими татарами у него были нормальные отношения и шла бойкая торговля. Главными пунктами литовской торговли с крымскими татарами были Кафа и Тавань на Днепре. Впоследствии была и таможня под названием «Витовтова баня».
На соборе король Англии Генрих V обратился к Владиславу II Ягайле за посредничеством в конфликте с французским королём Карлом VI. Однако дипломатия там была бессильна: англичане уже разбили французов при Азенкуре, но сами ещё не были разбиты Жанной д’Арк, и мирить стороны было бесполезно, слово было за оружием. Ничем Ягайло помочь тут не мог.
Папа Мартин V утвердил Витовта и Ягайлу викариями католической церкви в Новгороде, Пскове и Жемайтии. В январе–феврале 1418 года в Констанц прибыли русские епископы во главе с митрополитом Григорием Цамблаком, посланные Витовтом якобы для переговоров о соединении церквей. Польские прелаты были этому очень рады и встретили их с большим почётом. Русские епископы несколько раз служили службы по своему обряду. Когда же по прошествии некоторого времени их спросили, зачем приехали, то они ответили, что их прислал Витовт, но они не имеют никакого желания подчиняться римской церкви, а хотят оставаться в своей вере.
Гуситский вагенбург
Поляки были подняты на смех всем собором. Этот инцидент нашёл отражение не только в западных источниках. В русских летописях также указано, что Витовт прислал епископов во главе с Цамблаком на собор без приказания о подчинении, просто для пустого спора с Папой: «иди въ Римъ и имей прю съ папою» (ПСРЛ, IV, 115, V, 260). Так Витовт делал вид, что распространяет католичество на свои владения. Дело о соединении церквей было отложено, а в апреле 1418 года Папа Мартин V поспешил распустить собор, требовавший слишком больших церковных преобразований.
В Чехии – центральной части Священной Римской империи – население было крайне возмущено казнью Яна Гуса. Считается, что в церковном таинстве причастия верующие, вкушая хлеб и вино, приобщаются к телу и крови Иисуса Христа. Но в костёле причащаться вином из чаши могли только священники, а миряне – только хлебом. Гуситы, основываясь на Священном Писании, считали, что все, в том числе и миряне, могут причащаться вином. Таким образом, отвергался особый статус духовенства, его превосходство над мирянами. Своим символом гуситы избрали чашу, за что получили прозвище «чашники». Некоторые гуситы изображали на знамёнах гуся, как символ Яна Гуса. Бывало и совмещение символов: гусь, пьющий из чаши. К событиям Гуситских войн и их участникам в Чехии нет однозначного отношения даже теперь. Но такова судьба всех революций и революционеров.
По требованию Папы Римского чешский король Вацлав обязал светские суды рассматривать дела по обвинениям в ереси. Возмущённые пражане в Новом Месте выбросили из окон семерых членов магистрата. Это событие считается началом Гуситских войн, сотрясавших всю империю. Через несколько дней король Вацлав умирает от инсульта, корону забирает Сигизмунд Люксембургский.
Кроме гуситов большую опасность для империи представляла Турция. Как только Сигизмунд понял, что руками литвинов и поляков загребать жар на турецком направлении не получится, он отбросил всякие любезности в отношении Витовта и Ягайлы и открыто встал на сторону ордена. В назначенном под его патронажем суде в Бреславле (Breslau, совр. Вроцлав) в 1420 году было вынесено решение не только вернуть Жемайтию тевтонам, но и передать им исконно литовские земли. Витовт написал письмо с апелляцией о том, что Жамойть была исконно литовской и жамойты с литвой – один народ (подробно об этом письме см. выше, в главе «Литва и Русь»). Письмо Витовта не давало возможности вступить в силу Бреславльскому приговору как минимум до конца апелляционного разбирательства. Сигизмунд отвечал резко отрицательно, требовал участия в подавлении гуситского мятежа. Ягайло и Витовт уходили в сторону от участия в чешском походе, ссылаясь на необходимость подготовки помощи Молдавии в борьбе с турками, что также не было сделано. В то же время Ягайло и Витовт жаловались Папе Римскому на несправедливый Бреславльский приговор Сигизмунда. Отношения с императором портились на глазах. Решение Бреславльского суда 1420 года было неприемлемо для Ягайлы и Витовта и компромисс тут был невозможен. Чтобы император пересмотрел свой приговор, Витовту и Ягайле пришлось надавить на болевую точку Сигизмунда – Чехию.
Там же, в Бреславле, Сигизмундом был объявлен крестовый поход против гуситов. Естественным решением чехов было обратиться за помощью к таким же славянам – полякам и литве. Чехи предложили корону Ягайле, он дал любезный, но уклончивый ответ: империя была совсем рядом, к тому же среди польской знати не было согласия по поводу принятия короны от чешских «еретиков». Второму посольству чехов Ягайло уклончиво сообщил, что ему сначала нужно посоветоваться с Витовтом. Тогда чехи поехали в Литву сами, где Витовт принял от них корону. Но сказал, что сам быть в Праге не может, поэтому посылает своего наместника – князя Жигимонта. Жигимонт (по-старобелорусски – Жикгимонтъ, по-русски – Сигизмунд, по-польски – Zygmunt) был сыном героя Куликовской битвы новгород-северского князя Дмитрия-Корибута, погибшего на Ворскле.
Печать Жигимонта Кейстутовича
Несмотря на новое, теперь уже любезное письмо Витовту от императора Сигизмунда Люксембургского, в котором уверялось, что вопреки слухам император никогда не имел враждебных намерений в отношении Литвы, ВКЛ постепенно вставало на сторону чехов. Начинался новый период в Гуситских войнах, когда при внешней подпитке масштабы сражений гуситов становились совсем другими. В какой-то мере Гуситские войны можно сравнить с Корейской, Вьетнамской, Афганской войнами ХХ века, когда на территории небольшого государства выясняют отношения супердержавы.
Стоит отдельно рассказать о командире «чешского» отряда ВКЛ Жигимонте Корибутовиче. Его бурная жизнь больше похожа на приключенческий роман. Надеюсь, когда-нибудь кто-то из наших писателей создаст художественное произведение о его приключениях, ничем не уступающее романам о д’Артаньяне. Чешские историки отмечают, что ему удавалось сохранять присутствие духа и ясность ума в немыслимом водовороте Гуситских войн: во время многочисленных переворотов, крещений и перекрещиваний населения и князей, в проявлениях благородства и предательстве врагов и союзников.
После гибели отца в 1399 году на Ворскле четырёхлетний Жигимонт попал на воспитание ко двору своего дяди – польского короля Ягайлы (тронное имя – Владислав II). Участвовал в польских войнах начала XV века. В 1410 году его хоругвь, набранная из поляков и белорусов, сражалась под Грюнвальдом, но сам Жигимонт Корибутович из-за молодости, вероятно, находился в свите Ягайлы, а хоругвью командовали более опытные воеводы. Тогда же он познакомился с чехами и завоевал симпатию их предводителя Яна Жижки. Позже перешёл на службу к Витовту.
После Пасхи 1422 года он с пятитысячным отрядом под гербом «Погоня» выехал в Моравию. На изображении в летописи у Жигимонта Корибутовича виден лихой чуб. На печати Жигимонта Кейстутовича тоже видно такое украшение на правом виске. Можно предположить, что носить усы и чуб было модно у литвинов того времени. В Унчове он принял причастие «двух видов» (хлебом и вином). Кардинал Бранда отлучил Жигимонта Корибутовича от церкви, а Папа приказал епископам польским, венгерским, чешским и немецким читать это отлучение в церквях.
Замок Карлштейн, который в 1422 году осаждали войска Жигимонта Корибутовича
В чешском городе Чеславе им был созван сейм. При большом скоплении народа и в присутствии представителей Праги он был принят как наместник «желанного короля» Витовта. Жигимонт торжественно обещал придерживаться и защищать четыре Пражских артикула. 17 мая он торжественно въехал в Прагу, а 25-го ему присягала Рада. 28 мая Жигимонт объявил амнистию всем участникам конфликтов. Радикальные табориты, уступившие ему власть в Праге, пошли на конфронтацию, но, видя всеобщую народную поддержку Жигимонта, примирились и 11 июня тоже признали его своим земским администратором.
Не признававшие нового наместника партии засели в замке Карлштейн в 30 километрах от Праги. Среди туристических объектов Чехии замок Карлштейн знаменит осадой 1422 года, во время которой «пострадала значительная часть его художественных ценностей». На предложение гуситов сдаться и выдать коронационные принадлежности и святое копьё осаждённые высокомерно ответили отказом. По приказу Жигимонта Корибутовича замок «бомбардировали» из катапульт сосудами с фекалиями. Когда всё дерьмо из окрестностей оказалось в замке, была налажена доставка «боеприпасов» из сточных ям Праги. После такой «артподготовки» гуситы и литвины входить в замок не захотели или не смогли.
Пока шла осада Карлштейна войсками Жигимонта Корибутовича, радикальные табориты подняли мятеж в Праге. Близкий сподвижник Жигимонта Вилем Костка сумел уладить конфликт путем переговоров. Жигимонт, вернувшись в Прагу из-под стен Карлштейна, видимо, пожалев об объявленной им раньше амнистии, 3 сентября приказал рубить головы мятежникам. Это вызвало резкий протест Вилема Костки и его сподвижников. Огромная толпа людей, собравшихся на рыночной площади, освободила нескольких заключённых. Только известие о начале нового крестового похода против Чехии, организованного папством, остудило горячие головы. Пражские события вызвали недовольство Витовта, и он потребовал, чтобы Жигимонт покинул Прагу. 24 декабря Корибутович выехал в Градец, расположенный в Восточной Чехии. В марте следующего, 1423 года по требованию Витовта Жигимонт Корибутович вернулся в Литву. Тем более что Витовт уже добился своих целей: Бреславльский приговор был отменён, а Тевтонский орден отказался от Жемайтии согласно Мельнскому мирному договору от 27.09.1422. Остаётся констатировать факт: Витовт не зря опротестовал своим письмом Бреславльский приговор Сигизмунда, а потом оказал на него давление через поддержку гуситов. Всё было сделано правильно, теперь Витовту с магистром ордена и императором Сигизмундом можно было дружить, тем более что они оттягивали силы Польши, желавшей доминирования над ВКЛ.
Гуситский фестиваль в Чехии. «Чашники» молятся перед битвой
Правда, на этом участие Жигимонта Корибутовича в чешских событиях не закончилось. В 1424 году, когда по поручению Витовта он был с посольской миссией в Польше, пражане вели с ним тайные переговоры о том, чтобы он вернулся в Чехию. Без ведома Витовта и Ягайлы Жигимонт со своим отрядом в июне того же года прибыл в Чехию, где стал называться королём «желанным и избранным». 11 октября 1424 года умер Ян Жижка, наиболее яростный из предводителей гуситов. Его сподвижники, оставшись без легендарного командира, стали называть себя «Сиротами». После смерти Яна Жижки Жигимонт Корибутович смог консолидировать чехов, примирив разные течения гуситов. Благодаря этому у Усти-над-Лабем был разгромлен очередной крестовый поход против Чехии. Эта катастрофа потрясла даже Папу Римского.
Про битву у Усти-над-Лабем есть длинная народная чешская песня (Wýbor z literatury česke. 1845. С. 303), где есть слова про князя Жигимонта Корибутовича:
Táboři bitvu začali, jako muži předse trčeli,
kdež jsou velnuli Sirotci, tekli krvaví potoci.
Když začalo to bití,
kníže Zikmund, množství tomu chtí, že jest tak hýbal svým životem,
až se všudy zalíval potem.
Tatéž jeho Polané, Čechové i Moravané, stateční páni Pražané nepřátely bili udatně.
Табориты битву начали, Смело вперёд поскакали. Всюду, где бились Сироты, Кровавые были потоки.
Когда битва началась,
Кумир многих – Жигмунт князь Рисковал повсюду вот как:
Не жалея жизнь и пота.
Бился разом с ним поляк, Чехи и все моравяне, Смелые паны пражане, Бит удало был весь враг.
Табориты хотели перейти границу и начать опустошение Священной Римской империи. Отличившийся храбростью в битве у Усти, Жигимонт Корибутович тем не менее высказался против нападения на империю: война не могла продолжаться вечно, нужен был какой-то выход из этого кровавого кошмара.
Ченстоховская икона Божьей Матери
Одновременно им было направлено письмо к Папе Римскому с требованием прекратить крестовые походы и выслушать чешских реформаторов. Противник Жигимонта Рокыцан сделал это письмо достоянием гласности, и гуситы арестовали Корибутовича, обвинив в связи с противником. Сторонники Жигимонта несколько раз неудачно пытались освободить его. Наконец пражане освободили Жигимонта и дали возможность ему уехать из Чехии в Моравию. Об этих событиях тоже есть грустная чешская песня «O ZAJETI SIGMUNDA KORYBUTA» (Wýbor z literatury české. 1845. С. 311).
Польша была слишком близко от Священной Римской империи, поэтому Ягайло на этом этапе официально дистанцировался от гуситов. Ягайло писал императору и курфюрстам, что сожалеет о поездке Жигимонта Корибутовича в Чехию, что вторая его поездка была не только без его воли, но и без ведома, что прикажет конфисковать имения у его спутников, что пошлёт 5000 солдат для борьбы с гуситами. Однако даже при беглом анализе нетрудно понять, что не всё, что говорил Ягайло, – правда.
Нерешённые до конца проблемы с Тевтонским орденом на севере автоматически делали Польшу противником покровителя рыцарей – императора Сигизмунда на западе, а также его подопечных к югу от польских границ. Нерешённые династические проблемы между Ягайлой и Витовтом (великий князь не мог передать по наследству корону ВКЛ без согласования с поляками) на востоке делали Витовта скорее союзником Тевтонского ордена и Священной Римской империи с императором Сигизмундом Люксембургским во главе. При этом император Сигизмунд поддерживал Витовта в стремлении получить королевскую корону, которую он смог бы передавать по наследству, так как это неизбежно сталкивало ВКЛ и Польское королевство. Положение Польши становилось критическим. Выбор же союзников у Польши был небольшой, если говорить очень мягко. Выбора не было, оставались только гуситы, воевавшие против империи Сигизмунда Люксембургского. При этом Польша становилась «государством – спонсором терроризма», если использовать современную терминологию. Но выхода другого не было.
Официально Ягайло клеймил «еретиков гуситов», клялся в дружбе Витовту и императору Сигизмунду. Но вдруг стало известно, что Ягайло осенью 1428 года имел сношения с гуситскими послами Жигимонтом Корибутовичем и Пухалою (предлагавшими помощь в борьбе с крестоносцами), что гуситы покупают в Кракове и Олькуше оружие, коней и военные припасы.
«Витовт Великий на конгрессе в Луцке». Й. Макевичус, 1934 год
Всё это происходит с ведома великого коронного канцлера Польши (с 1427 г. ещё и епископа куявско-поморского) Яна Шафранца. Член тайного королевского совета королевский секретарь Збигнев Олесницкий резко выступал против финансирования гуситов. Витовт также призывал к этому. Но король Владислав II Ягайло слушал не их. Благодаря канцлеру Шафранцу и его знатным родственникам, а также подканцлеру Владиславу Опоровскому значительные для польского бюджета суммы получали Жигимонт Корибутович и доверенное лицо гуситов Николай Сестренич. Теперь гуситы перешли от обороны к наступательным действиям, разоряли земли немецкие, венгерские и Силезию. Послы из Силезии просили у Ягайлы помощи в защите от набегов гуситов. Ягайло ответил, что не может принять решения без совета с великим князем литовским. Послы это восприняли как издевательство, так как позиция Витовта была известна.
Польша в то время балансировала у весьма опасной черты. Существовавшие две партии – Шафранцев и Олесницкого (соответственно прогуситская и антигуситская) – занимались «перетягиванием одеяла» ресурсов государства каждая на свою сторону. Но Ягайло прислушивался к Шафранцам. Магистр Тевтонского ордена писал в Рим, что Ягайло настраивает против императора гуситов и турок, уговаривая и тех и других нарушать договоры с Сигизмундом. Игра велась очень опасная, для Польши в первую очередь.
Несколько забегая вперёд, отметим, как менялись отношения Польши и спонсируемых ею гуситов. По мере возрастания военных возможностей революционеров уже «хвост вертел собакой». Весной 1430 года гуситы уже хотели идти «освобождать» от католичества Польшу. Ну или как минимум требовали коридор через польские земли в Пруссию, чтобы устроить тевтонам резню. В наше время мы видели нечто подобное: как американцы, спонсировавшие «моджахедов» в войне против СССР, потом получили теракт 11 сентября от них же. Или как Россия спонсировала Шамиля Басаева для войны против Грузии, а потом этот же самый Шамиль захватывал Будённовск. Ничего нового в истории не происходит. Ягайло прекрасно понимал, что гуситы – это не паломники и не туристы. Поход их через Польшу в Пруссию может оказаться «незабываемым» для многих поколений поляков. Ягайло медлил с ответом, тем более что в самой Польше нарастало сопротивление его политике и в марта 1430 года на сейме в Едлине (к которому мы ещё вернёмся) Збигнев Олесницкий добился ограничения власти короля, который теперь стал выборным (в случае смерти короля новый выбирается из его наследников сеймом). Чтобы Ягайло думал быстрее, гуситы на Пасху 14 апреля 1430 года напали на польскую святыню – монастырь в Ченстохове, разграбили его, разбили на три части знаменитую чудотворную икону Богоматери, нанесли по лику несколько сабельных ударов.
Ченстоховская икона, почитаемая великой святыней и католиками и православными, была привезена «…из Руси» в XIV веке и является чудотворной. Из-за несовершенства технологии реставрации того времени следы от сабельных ударов на лике проступили сквозь свежую краску. Как знать – может быть, такое отношение гуситов к святыне предопределило их судьбу и жуткую смерть на костре после полной абсурда битвы у Липан? Мне кажется, что святыни никого не могут наказать. Из-за неправильного отношения они могут утратить свою силу и прекратить защищать людей, а люди уже сами найдут себе проблемы, кто раньше, кто позже.
Гуситы всё же совершили в 1433 году поход через Польшу в Пруссию, устроили там резню тевтонов, разграбили города, омыв ноги в Балтийском море, на берегу повящали соратников в рыцари. Это был один из последних походов гуситов…
В начале 1429 года состоялся съезд европейских монархов в Луцке. Прибыли представители: Королевства Польского, Священной Римской империи, Византийской империи, Папы Римского, Королевства Датского, Тевтонского ордена, Ливонского ордена, великих княжеств – Московского, Рязанского, Тверского. Прибыла огромная свита, которую размещали не только в Луцке, но и по всем окрестностям. Обсуждались борьба с Турцией, религиозные вопросы. Но главное, ради чего Витовт созвал съезд, – образование Литовско-Русского королевства со столицей в Луцке. Коронация Витовта была назначена на август следующего года. Ягайло вроде бы выразил своё согласие, но польская делегация выступала резко против и покинула съезд. Спустя некоторое время и Ягайло отменил своё согласие.
23 июля 1430 года из Ленчицы, где был польский сейм с участием литовских и орденских послов, Ягайло писал Витовту:
«Великолепный и знаменитый князь, наш возлюбленный брат! Приехав в Ленчицу, мы нашли там Ваших послов Гедигольда, виленского палатина, и маршалка Румпольда и Николая Малдржика. А на следующий день они изложили цель своего посольства. Посоветовавшись с нашими панами, мы дали им ответ на пункты посольства. Выслушав, они встали и сказали: “Мы слышали ответ на отдельные пункты нашего посольства, но не поняли, желает ли Ваша Светлость согласиться на коронование нашего великого князя или нет, дабы мы могли яснее доложить об этом нашему государю?” Но, любезны брат, так как этот вопрос не был написан в донесении послов, то посоветовавшись недолго с нашими панами, мы отвечали, что в деле столь важном, которое касается всего государства, сейчас не можем ничего ответить, не узнав предварительного мнения отсутствующих советников, а также всего государства. Послы Ваши сказали, что созвание собрания причинит их государю замедление в делах, но просили назначить срок собрания. Мы же отвечали, что не можем сейчас назначить дня. Послы же возразили, что, так как мы не хотим дать ни согласие на коронование, ни окончательного ответа, то великий князь литовский поручил сказать, что решил принять и иметь корону, независимо от того, угодно ли это нам, или нет. Ваши советники в этом случае действовали слишком поспешно, не узнав ещё окончательно воли нашей и наших советников…» Ягайло тянул резину, как говорится, извивался как уж на сковороде. Союз государств, державшийся на эфимерной личной унии, трещал по швам, польская знать лихорадочно искала выход из ситуации – выпускать Литву из когтей совсем не хотелось. Причём судьба самого Ягайлы интересовала их совсем не в первую очередь. Ещё осенью 1429 года королевский секретарь Збигнев Олесницкий и краковский воевода Ян Тарновский предлагали Витовту вместо отдельной короны Литвы общую корону Польши и Литвы. Витовт отказался принимать корону Польши при живом на тот момент Ягайле. Ягайло же писал Папе Римскому, что назначил Витовта великим князем не для отдаления ВКЛ от Польши, а только вследствие большой протяжённости тех земель, а после смерти Витовта владения должны вернуться Ягайле.
