Текст книги "Казацкие байки"

Автор книги: Игорь Срибный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Про казака Фрола и Чертову Балку

Жил когда-то в незапамятные времена на Хортице казак по имени Фрол, да и по прозвищу Фролко. Добрый казачура был. Постатью кремезный. Чуба долгого имел, что два раза за ухо заворачивал. А уса пышные у Фрола на плечах лежали, в колечки крученные…

А только не тем, славен был Фрол, что красив был казак да в бою могуч. Славен был Фрол тем, что однажды перед походом на турок отдал в казну кошевую цельный жбан [15]15
  Жбан – кувшин


[Закрыть]с червонцами золотыми, чтоб свинца да пороху прикупить пред походом дальним. А откуда тот жбан Фролу достался – то отдельный сказ будет.

Умел Фрол готовить хлеб, пышный да смачный, какой никто в куренях не умел испечь. Да горилку крепкую да чистую, как дитяти слеза, гнать умел, какой ни у кого не было. А на закуску варил Фрол кулеш пшенный да на шкварках заправленный…

Однажды по осени, в конце вересня [16]16
  Месяц вересень – сентябрь


[Закрыть], когда леса хортицкие начали надевать наряды золото-багряные, а изумрудно-зеленая вода в Днипре стала такой чисто-хрустальной, что было видно, как колышут лениво хвостами в заводях карпы толстенные, чешуей, в блюдце величиной поблескивая, решил Фрол отправиться на охоту. Да кабанчика дикого заполевать. Бо жирный кабанчик по осени-то, сладко мясо имеет.

День – деньской проходил Фрол в лесах, да только не заполевал кабанчика. Так и пришел он в Чертову Балку – место глухое да мрачное. А тут уж и смеркаться стало. Решил он заночевать в лесу. Развел вогнище [17]17
  Вогнище – костер


[Закрыть]на поляне и заварил в походном казане добрый кулеш. Поев кулеша, задремал Фрол, завернувшись в свитку походную суконную да волчьим мехом подбитую…

Странные звуки услышал Фрол сквозь сон. Приоткрыл глаза казак и увидел, что погасло вогнище, угольки лишь оставив, а вокруг него тени неясные мельтешат да пришептывают. Не понял Фрол: то ли снится ему, иль насправду видит он привидов… Как вдруг кто-то бросил в вогнище охапку сухих веток и изо всех сил дунул в огонь. Вспыхнуло полымя и осветило поляну. И увидел Фрол, что вокруг костра собрались бесы. Все они на него глядели, и очи их угольками вспыхивали во мраке лесном. Не трус был Фрол, не-ет, никогда казак труса не праздновал, однако же, не по себе ему стало, и рука сама потянулась крестное знамение сотворить. В этот момент один из бесов, старшой, видать, изо всей шайки, сказал:

– А не трудись, казаче, креститься. Так ты крепко спал, что сняли мы креста с шеи твоей, да в полымя и бросили… А вот у нас до тебя дело есть! Надоело нам горелым мясом грешников питаться, и хочим мы, чтоб научил ты нас еду хорошую готовить.

Фрол открыл, было, рот, чтоб возразить, да только бес копыто свое предостерегающе поднял и продолжил:

– Знаем мы, что умеешь ты знатно кулеш варить, что хлеб твой – лучший на Хортице. Знаем и то, что горилка у тебя такая славная, что все курени запорожские у тебя ее покупают к святам. То ты, казаче, должен так научить моих чертенят делать все это, чтоб смачнее было, чем у тебя самого!

– Так ведь для того, чтобы все получилось получше моего, нужно многое, чего у вас нет!

– А ты скажи, казак, что нужно добыть, и мы в один миг все сделаем! – воскликнул бес.

Задумался Фрол. А только деваться некуда, не отпустят его бесы, коли не выполнит задание их…

– Ладно, – сказал Фрол, – Ваша взяла. Так и быть, научу вас всему, что сам умею. Но вначале надо построить мельницу, винокурню и печь для выпечки хлеба.

– Где будем строить? – Бес даже хвостом закрутил от удовольствия, что дело сладилось.

– Да здесь же и стройте. Место удобное: тут тебе и река быстрая да широкая, в самый раз, чтоб мельницу поставить. Тут тебе и лес с дровьями для винокурни. Тут тебе и глина для печи.

Ох, и закрутились черти! Да так, что только пыль столбом поднялась… А к утру всё было готово. И печь для хлеба, и винокурня с котлами да ухватами и прочей хозяйской утварью. А уж у печи и зерно стояло для помола, и дрожжи пахучие, и сало лоснилось боками толстыми, и пшено, горкой на доску чистую насыпанное, золотыми искорками поблескивало.

Тут и мельница закрутилась, днипровскими водами вращаема. Да так споро, что черти, белые от копыт до рогов, едва успевали оттаскивать мешки с мукой. Тут и кулеш закипел, да сало на сковородке зашкварчало. Тут тебе и горилка в жбаны закапала, хлебный дух испуская… А к полудню появился первый каравай хлеба и первые бутыли с водкой.

Старшой бес осушил кружку водки, вкусил свежего хлеба, доброй жменей кулеша заел, да и говорит:

– Ну, молодец, казак! Как только научишь моих бесенят готовить так же, так и пойдешь домой. А сейчас, ешьте – пейте, детишки да гости дорогие!

Что тут началось! Вокруг винокурни во множестве запылали – задымили вогнища, и стали к ним стекаться бесы со всей округи. Фрол только успевал им горилку да кулеш подносить. А, увидев, что хмелеют бесы потихоньку, стал казак подсыпать в горилку тютюн [18]18
  Тютюн – табак


[Закрыть]крепкий. А пьяненькие бесы и не заметили, что цвет и запах у горилки изменились. С жадностью выхлестывали до дна каждую новую кварту…

Только дурная горилка, тютюном заправленная. Ох, и дурная! И вот уже между двумя бесами вышел спор, да не поделивши кружку, биться стали. А вскоре уж и вся бесовская порода промеж собой билась. Черти и каменьями бросались, и дровами, для печи приготовленными, а потом уж и вовсе тем, что в лапы попадется. Вскоре были разбиты и мельница, и винокурня, и печь… А черти все бились и бились, и побоищу не видно было конца…

Не стал Фрол дожидаться конца чертенячьей битвы. Собрал свой мешок да и дернул лесом домой…

Ох, и плохо спалось казаку той ночью! Все битва чертенячья виделась в снах кошмарных. А заутра кто-то постучал в оконце Фролкино. А как вышел казак, то увидел фигуру, в свитку закутанную с ног до головы. Подошел ближе казак да с ужасом увидел, что перед ним вовсе не человек, а бес старшой стоит.

– Ну, чего тебе надо, поганый? Оставь меня в покое! – вне себя от ярости закричал Фрол.

– Оставлю, казаче, оставлю! Спаси только!! Вот уж не думал, что могут быть муки страшнее, чем в аду! Я, казаче, ни ходить, ни лежать, не могу, в глазах – все круги да сполохи. Голова, будто свинцом налитая, прям раскалывается от боли! Ноги не слушаются – совсем в другую сторону идут, да все споткнуться норовят… Слышал я, есть у людей средство верное от такой напасти!

Поглядел Фрол на беса и ему стало вдруг жалко его. Весь он сморщенный, сгорбленный, глаза потухшие, красные. Хвост из-под свитки выпал да весь в пылюке вывалялся… Перегаром сивушным смердит за версту…

– То-то же, будешь знать, как других мучить. Обещаешь оставить меня в покое?

– Клянусь Сатаной! – прохрипел бес, качаясь, как осина на ветру.

Фрол скрылся в доме и вышел вскоре с полным ковшом крепкого рассола огуречного, с погреба ледяного. Подал его бесу.

Черт двумя лапами ухватил ковш и одним махом опорожнил его. Постоял – постоял, качаясь … и вдруг повеселел.

– Еще! – выдохнул…

Фрол мигом смотался в курень и притащил еще ковш рассола.

Этот ковш черт опорожнял медленно, смакуя…

– Ну, казак, вовек тебя не забуду. Отблагодарю я тебя за доброту твою!

– Исчезни лучше с глаз долой! А благодарности твоей мне не надо вовсе!

Черт исчез, как в воздухе растаял…

На следующий год женился Фрол на дочери атамана Нетишинского куреня Наталке. Вот Наталка, огород копая, да на горшок с золотом и наткнулась. Долго казаки дивились да завидовали Фролкам. А Фрол лишь ухмылялся в усы: «Видать здорово полегчало черту, раз слово сдержал!»

А жбан с золотом отнес Фрол кошевому да в общий котел и отдал на Сичь…

Последнее испытание

Василько встал до рассвета. Ему нужно было собраться в поход, пока не проснулся Дед. И вся его детская душа радовалась, что, как и хотел с вечера, он встал раньше Деда и успеет собраться, удивив и обрадовав сурового старика.

Он вышел во двор, стараясь не скрипеть половицами, и налил в рукомойник холодной, как лед, воды. Долго плескался, обливаясь до пояса. Затем воротился в свой куток, стянул через голову холщовую свитку и неспешно облачился в широкие казацкие шаровары темно-синего сукна, белую сорочку-вышиванку, и перетянул себя широким ярко-алым поясом – крайкой. Обернув ноги онучами, натянул сладко пахнущие дегтем мягкие сапоги и вышел на двор… Где его уже ожидал Дед, сидя верхом на Орлике…

Не дав внуку придти в себя от изумления, Дед протянул ему руку и, Василько ловко взобрался на круп коня, усевшись позади Деда.

Старик тронул поводья, и Орлик легким наметом поскакал в степь…

Василько знал, что ему предстоит…

Сегодня ему исполнялось двенадцать лет. Сегодня ему предстояло пройти последнее, решающее испытание. И если ему удастся пройти его, он примет новое имя – тайное, которое не должны будут знать даже отец с матерью. Имя его Духа, которым наречет его Атаман…

Шесть долгих лет Дед готовил его к этому дню. С шестилетнего возраста Василька вместе с другими казачатами обучали военным играм, владению саблей и луком, скачке на лошадях. Дед научил его письму, вычислениям, способности находить дорогу по звездам, по мху на деревьях, по солнцу. Особое место в учении Деда занимала Вера. Он втолковывал внуку, что казаки, воспитывая характерников в своем товариществе, следуют заповедям Божьим. И хотя ляхи и их униатские священники – ксьондзы считают их чаклунами, галтовниками, казаки – характерники бьются за Волю и Веру своего народа. А само это слово происходит из древне-славянских слов ХА – добро и РА – свет, Свет Добра, или Сила для Добра. Вот, что такое – характерство.

Василько уже прошел четыре обряда посвящения: «огненную реку», когда нужно было неспешным шагом босыми ногами пройтись по раскаленным углям. «Ясновидение» – когда казачок с завязанными глазами должен дойти до родового дуба. «Головоломку» – когда старшие задают казачку каверзные вопросы с подвохом, на которые он должен дать верные ответы. И решающий обряд – венец науки – когда казачок должен был уйти от погони, скрыться в степи и, преодолев засидки и сторожи, добраться до родового дуба, прикоснувшись к его листве.

Но Дед приготовил для него еще и это – сегодняшнее испытание.

Они ехали долго. Не останавливаясь. Солнце уже клонилось к закату, когда Дед, наконец, остановил коня у края глубокого оврага, густо поросшего терновниками. Из мрачного зева оврага тянуло сыростью и тленом.

– Тут и заночуем, – сказал Дед. – Это вот и есть Волчий Лог…

Василько спрыгнул с коня и потянулся всем телом до хруста в костях, разминая затекшие члены. Ему было немного страшновато около оврага с таким жутким названием, но он старался перебороть в себе страх.

– Диду, а вогнище запалим? – спросил мальчик Деда.

– Не будем мы палить. Я дажить люльку с собою не брал. Волк чует посторонний запах здалеку. Он не придет, коли запах вогнища почует… Все, сынку, лягай спать. Тебе нелегкая ночь предстоит… А я покараулю, доки не заснешь…

Василько улегся на прогретую летним солнцем землю, подложив под щеку сложенные вместе ладошки, и мгновенно уснул, измученный дальней дорогой…

Проснулся Василько от леденящего душу звука. Звук проник ему прямо в мозг, возвестив приближение чего-то доселе неведомого, пугающего, рвущего ужасом каждую жилу…

Мальчик резко привстал… Ни Деда ни Орлика рядом не было. Правая рука Василька уперлась в какой-то сверток из холстины. Он лихорадочно развернул его и обнаружил в свертке нож в мягких кожаных пихвах и кремень с кресалом. «Как же так?! – подумал Василько, – «Дед бросил меня здесь одного и даже не предупредил?!»

И вновь раздался этот душераздирающий звук. К нему присоединился еще один, еще, еще… Звук доносился с противоположной стороны оврага, но вскоре стал приближаться к Васильку. И вдруг мальчик понял, что это волчий вой, изрыгаемый из десятка голодных волчьих глоток.

Василько окаменел, не в силах пошевелиться. Ужас сковал его члены, лишив разума и воли. Он сидел, уперев руки в землю, бросив нож и кресало, ибо знал, что не помогут они ему в борьбе с волчьей стаей. И эта обреченность, это немыслимое состояние, когда ты оставлен один на один со смертельной опасностью, и тебе не поможет никто, заставили его обратить свой взор в небеса, чтобы исполнить последнюю молитву.

«Господи, Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй и спаси меня грешного!»

И вдруг он увидел, как над Чумацким шляхом [19]19
  Чумацкий шлях (южно-русск.) – Млечный путь (созвездие)


[Закрыть]поднялся звездный ветер, расшвыривая звезды как песчинки и закручивая их в хоровод. Из земли, в которую крепко упирались его руки, вдруг стала вливаться в тело неимоверная сила, наполняя все естество мальчика спокойной и твердой уверенностью. Он почувствовал, как звездное небо и степь сливаются воедино в его теле, и эта связь длилась долго, очень долго. Пока не проснулся Волк…

Из-за пологого ската оврага вышли волки. Они шли медленно и осторожно, как будто сами боялись мальчика. И Василько понял причину этого дикого, жуткого воя. Волки предчувствовали появление в степи Волка и шли изъявить покорность ему, изливая свой страх в песне смерти…

Василько встал во весь рост, ожидая приближения стаи. И когда волки окружили его полукругом, вдруг высоко поднял голову в небо и… завыл. Это был победный вой. Это был гимн Господу, Степи и Небу, Разуму и Воле, Добру и Свету… Он понесся далеко по степи, всколыхнув ковыли! И их серебристо-голубые метелки, как сотни тысяч, миллионы казацких судеб волнами помчались к морю… И только восход солнца оборвал эту торжественную песнь Волка.

Трое суток шел Василько домой. И стая неотступно следовала за ним по пятам. Дважды волки приносили ему дичь – сперва зайца, потом дрофу. Мальчик высекал кресалом огонь и запекал дичь, и эта пища поддерживала его силы в пути.

К исходу третьего дня вдали показались крытые соломой крыши родного куреня, и Василько остановился…

Волки выжидательно смотрели на него, сверкая лютыми очами из – под крепких лбов.

Василько поднял голову и завыл. И волки, вторя ему, вдруг взвыли, торжествующе взлаивая, и оповещая степь о своей силе и могуществе во главе с Волком…

Услышав торжествующий вой стаи, Дед лихо, несмотря на свои 80 лет, вскочил на коня и помчался в степь. Он уже понял, что – свершилось! Что внук его пришел домой новым воем – характерником. Что Степь приобрела нового защитника, который пронесет казацкую славу через века!

Спустя день, Василько вошел в воду Нижней Крынки на перекате у водопада.

Вслед за ним шагнул Атаман и, взяв мальчика за плечи, с головой окунул его в быстрые воды.

– Смывается с тебя, отрок, детское имя, даденное отцом с матерью. Нарекаю тебя именем воя – Кондратом. Имя сие в глубокой тайне храни. Ибо дается тебе Сила для Добра с новым именем. Крестись, Кондратие, и иди с Богом. Служи народу нашему казацкому…

Стоящий поодаль суровый Дед, отвернулся и украдкой смахнул слезу из края глаза…