Текст книги "Самозванец из Гессена (СИ)"

Автор книги: Игорь Лахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

Облили холодной водой, приводя в чувство. Игла в вене и пробирки для взятия крови. Уже час мордуют. Терпение на исходе. Ещё немного и сорвусь, натравив на своих мучителей Такса. Они вопросы не задают, а просто мутузят по болевым точкам. И я понимаю почему, поэтому пока не предпринимаю никаких действий. Признаться, в этом каменном мешке, экранирующем почти любое проявление Дара, и так проблематично раскрыть себя во всей красе.

– Достаточно, – наконец-то приказывает майор Филонов. – Это человек.

– Зато вы совсем далеки от него, – выдыхаю я, валясь на пол, снятый с крюка.

– Готов извиниться, – как ни в чём не бывало говорит «дядя Ваня». – Просто Метаморфы, несмотря на всю свою жестокость, сами плохо переносят боль. Надо было убедиться, что ты – это не он. Раз не перекинулся в родную ипостась после пыток, значит, и перекидываться нечему. Продолжим разговор в другом месте?

– На твоих похоронах, сука! – честно ответил я. – Другие места мне не нравятся.

– Злой… Люблю таких. Реально люблю, Максим. Слюнтяи пытаются договариваться, ноют, а бойцы до горла дотянуться норовят. Ты боец, как ни крути. Знаешь… Даже спрашивать не буду, как одолели Морфа. По хорошему счёту награду за такое нужно давать.

– В виде отбитых почек?

– Нужно было удостовериться, что опасная Тварь не разгуливает по столице. Удостоверился и больше насчёт этого вопросов не имею. Знаю, что ничего не скажешь. Только… Есть мыслишки, как банда Сиплого могла образоваться?

– Если Сиплый – это Морф, то нужно смотреть не на сейчас, а намного дальше. Как звали того графа, который стал им?

– Неважно.

– Наоборот. Если человека осудили и отправили на каторгу, то нужно восстановить его доброе имя. Он не преступник, а жертва Метаморфа, воспользовавшегося личиной потерпевшего после его убийства.

– Хорошо, что ты это сказал. Мы, вообще-то, разрабатываем подобный вариант. А теперь в порядке дискуссии, конечно: что скажешь о ликвидации банды Сиплого?

– Нашлись люди, которые смогли отследить его логово. Убили Тварь. Дыру закрыли. Ушли: скромные все.

– Как ушли?

– При полном попустительстве службы безопасности… За что вам только зарплату платят?

– Намёк понят и принят. Наша недоработка. Так, куда группа мстителей ушла?

– Да куда угодно. Бросила автомобиль неподалёку от особняка Достоевских, чтобы наводку на нас, безвинно-невинных, сделать. И растворилась в переулках. Если чего, то считаю, что нужно трясти Бугурских. Они нас не очень жалуют.

– Нет никаких доказательств их причастности.

– На нас же всех собак просто так повесили! Это же не мешало познакомить меня с вашими застенками!

– Ну, извини. По-свойски, так сказать, поговорили. Я, признаться, тебе до сих пор не верю полностью. Таких мутных типов днём с огнём не сыщешь.

– Я простой иммигрант! Дайте, наконец, нормально пожить, а то постоянно во что-то влипаю!

– Нет, Максик. Простые и живут просто, а не головы СБ дурят. Либо у тебя какой-то свой план легализации, либо ты идиот. На последнего похож меньше всего, хотя и стараешься изо всех сил.

– В случайности верите?

– Давно перестал.

– Жаль… – вздохнул я. – Это именно мой вариант. Что дальше?

– Езжай домой. Я внимательно буду за тобой присматривать.

– Кто б сомневался.

* * *

Когда барон Гольц уехал, майор Филонов вызвал к себе племянника.

– Ну? – односложно спросил он.

– Опознание трупов произведено, – вытянулся унтер-офицер СБ по стойке смирно. – Все в розыске. Там тяжёлых статей на каждом столько, что мухе усесться негде.

– Выходит, ни одной случайной жертвы?

– Сам бы расстрелял каждого.

– Как тебе посещение Ворониных?

– Достаточно спокойно прошло. Но ты уже интересовался. Особо отмечу, что отставной полковник Савелий Тихонович Воронин и этот ресторатор Дато Горгонадзе пить сильны. Пятилитровый кувшин вина приговорили, но на наши вопросы отвечали почти адекватно.

Ещё пели песни и предлагали присоединиться к застолью… Душевному, кстати. Там такие тосты звучали, что рука сама к бокалу тянулась! Сила воли и служебный долг победили.

– Отрадно слышать. Я сам с грузинами пил – бесполезное занятие трезвым остаться. Но выводы из этого тоже сделать можно. У человека ресторан, дело всей жизни раздербанивают, а он веселится. Дато Горгонадзе имеет память рыбки или ему бывший командир Воронин приказал подыграть?

– Они сослуживцы?

– Это был должен первым узнать не я, а ты!

– Виноват, – склонил голову Семён. – Но если мы пришли на инсценировку попойки, то Воронин обязательно должен быть замешан.

– Как и Достоевские, как и Гольц. Другое дело, что они нас обвели вокруг пальца. Какие выводы сделаешь?

– Нужно брать на любой мелочи или… Дальше привлекать к совместной работе. Ценные кадры не валяются на дороге.

– Согласен, Семён. Пока что их действия идут на пользу государству. Нужно следить, чтобы и дальше всё было именно так.

– Дядь Вань… – неожиданно предложил племянник, – за поимку Сиплого был положен миллион. Пусть наши темнилы сколько угодно доказывают, что не имеют к этому никакого отношения, но факт остаётся фактом. Нужно перечислить.

– Хрен тебе! – строго посмотрел на подчинённого майор. – На такие деньги нужны бумаги, стопроцентно доказывающие, что неслучайным людям достались. У нас подобного нет, а я за растрату по этапу идти не хочу.

– А тебе и не надо. Выделю из своих «карманных». Оформим, как от СБ, и делов! Зато прикинь, как вытянутся лица наших подозреваемых!

– И заодно они получат намёк, что мы их поддерживаем, хоть и не во всём одобряем?

– Ну да! Ты сам учил, дядь Вань, что недосказанность иногда важнее прямых слов в лоб.

– Да… Хорошо быть богатым и знатным. Миллион туда, миллион сюда… Но если есть возможность, то чего бы ею и не воспользоваться? Раскошеливайся, «племянничек»!

* * *

Увидев меня, очень «красивого» после допросов в СБ, графиня не стала заламывать руки, а просто посетовала:

– Мази на вас катастрофически не хватает. Нужно целое производство открывать, чтобы обеспечить ею всех жителей этого несчастного дома. Вначале ты, потом Катька…. Потом опять Катька и снова ты!

– Со мной всё понятно. А Катя чего?

– Я ей добавила. Припёрлась, значит, вся нарядная к Савелию, а он сычом смотрит и по сторонам зыркает. Так и эдак – не колется. Пришлось прижать его к стенке. И тут выяснились постыдные детали, как Глафира и Екатерина подглядывали за вами. Короче, младшенькая получила «тренировку» не только от сестры, но и от меня тоже. А Глашке я ещё семечек в движок подсыпала. Она как раз закончила Анину шелуху доставать.

– Можно было бы разнообразить наказание.

– Зачем, если старые методы действуют? Нет! Я только начала изгаляться! Никому не позволю рушить свою личную жизнь! Ты не представляешь, Макс, какая я сука злопамятная! Сама себя люблю за это, признаться.

– А я Такса простил… Как там полковник поживает? Ничего ему не оторвала?

– Лишь пообещала. Ещё обиделась напоказ. Пусть теперь сам с извинениями идёт, если кишка не тонка.

– У полного кавалера ордена «Честь и отвага» кишки по определению толстыми должны быть. Бронированными.

– На это и надеюсь, Максим. Хороший мужчина.

– Правда, неловко себя чувствует, что всего лишь барон, – раскрыл я небольшую тайну Савелия. – Нравится ему одна графинюшка, но стесняется своего титула.

– Правда нравится? – с надеждой посмотрела на меня Юлия. – Откуда информация?

– Из первых рук.

– Приятно… Что ж! Решиться подойти без титулов, отказывать не буду. Ещё одно испытание полковнику. Но хочу поговорить серьёзно насчёт Екатерины. Она девка ещё дурная. Ты ей на фиг не нужен ближайший год минимум. Только она хоть и не признаётся, но сестру копирует. Та к тебе «клеится», и этой обязательно надо. Понятно?

– Давно. Малолетки не интересуют.

– Но подстав жди. Это у нас родовое.

– Скоро курсы закончатся и начнётся «учебка» у Чистильщиков. Дома появляться практически не буду. Потом служба на Рубежах… Совсем исчезну из поля зрения вашей странной семейки.

– И это меня расстраивает. Может, останешься здесь?

– Вариантов нет. Нужно служить, чтобы заработать гражданство.

– Есть вариант, – взяла паузу графиня. – Как смотришь на то, чтобы стать… Достоевским?

– На Анне жениться не готов.

– Я и сама не отдам дочку. Кувыркайтесь сколько угодно: дело понятное. Только, уж извини за прямоту, партия у неё должна быть достойной. Но по закону имею право усыновить до двадцати одного года. Подам прошение императору, и он вряд ли откажет. Сразу получишь гражданство и возможность попасть в Военную Академию без этой долбаной службы. Долго думала над этим. По всем статьям ты наш. Такого сына когда-то с покойным мужем и хотели. Не получилось… Думаю, стоит готовеньким воспользоваться.

– Нет, – твёрдо ответил я.

– Боишься, что проклятое семейство карьеру испортит? – криво усмехнулась графиня.

– Плевать на вашу проклятость. Тут другое. Я никто по меркам Российской Империи. Хоть в генеральский мундир наряди, но всё равно ряженым попугаем останусь для общества. Стать Достоевским – это большая честь! Когда заслужу её, тогда и поговорим.

– Хм… Ты мне нравишься всё больше, Максим. Твоё решение. Поэтому просто промолчу. Главное, не подохни на Рубежах. У меня на тебя большие планы.

– У меня на вас тоже. Так что придётся потерпеть меня живым.

– Договорились, будущий пасынок. Теперь давай приступим к более приземлённым делам. Мне с полчаса назад на счёт перевели миллион рублей. Не догадываешься, откуда такое богатство привалило?

– Плата СБ за мои синяки?

– Неизвестный отправитель и не за тебя. Голова Сиплого равнялась этой сумме.

– Неожиданно… Послание о перемирии и намёк на совместную работу?

– Я тоже так решила.

– Может, вернуть?

– Идиот? Миллион рублей!

– Согласен. Нужно брать, пока дают. Враги такого уровня на фиг не сдались.

– Но есть один технический момент, Макс. Ты не имеешь своего счёта в банке. Я могу, конечно, хранить деньги и у себя, только считаю подобное неправильным. Как насчёт такого дележа: пятьсот тысяч твои, а нам с Ворониным по двести пятьдесят?

– Почему мне настолько больше?

– По заслугам.

– Ой, не договариваете, Юлия Петровна, – сразу же попытался вывести её на чистую воду. – Уверен, что СБ отслеживает средства, которые, можно сказать, подарили нам. Если я получил больше, то значит, что и главарём в банде тоже являюсь я. Отводите от себя пристальное внимание майора Филонова?

– Он не такая важная фигура, – не стала отнекиваться женщина. – А вот генерал Можайский, его непосредственный начальник – уже птица другого полёта, в императорские покои вхожая.

– Петух, что ли?

– Ближе к орлу. Почему такое сравнение странное?

– Петухи не летают. А раз герцог Можайский вхож в покои, то можно сделать печальные для него выводы.

– Ошибочка! – рассмеялась Юлия. – Влетать к себе могут лишь члены императорской семьи. Остальные – лишь вылетать пинком под зад. Ты аккуратнее с такими шуточками. Ладно! Заболтались! Пойдём, в порядок немного приведу, и поедем с тобой в Императорский Банк.

– Отложим до завтра? Устал, как собака, все рёбра ноют. И спать хочу.

– Полмиллиона вылечат твои рёбра. Деньги любят, когда их оперативно оприходуют. А то могут обидеться и больше к тебе липнуть не будут.

– Да мне и этих за глаза хватит!

– Поверь, дружок, со временем маленькой суммой покажутся.

По приезде в банк я быстренько оформил счёт, и графиня перевела на него обещанную сумму. Я уже потирал руки в предвкушении, как начну тратить кровно заработанные, но тут выяснилось одно неприятное обстоятельство. Оказывается, если не являешься полноценным гражданином Российской Империи, то лимит на вывод средств составляет всего десять процентов от вложенной суммы. Это пятьдесят тысяч рублей в год получается. И ещё могу пользоваться теми дивидендами, что набегут с вложенной суммы.

– Ни хрена себе обдираловка! – так я и заявил девушке-банкиру. – А почему в договоре подобное не прописано⁈

– Извините, барон Гольц, но прописано, – вежливо сказала она. – Пункт 7.1. « Выплаты и снятие наличных регламентируется законами Российской Империи». Если вы хотите вложиться в государственное предприятие или купить недвижимость в нашей стране, то можете пользоваться всей суммой без ограничений. В любом другом случае необходимо вначале получить гражданство.

– Юлия Петровна, – повернулся я к Достоевской. – Вы знали об этом?

– Естественно. Пусть лучше так. Ничего, с голоду не помрёшь. Зато богатство голову не вскружит и не растранжиришь по глупости. К приличным деньгам нужно привыкать постепенно.

– Я вам дома всё выскажу. Наедине.

Молчаливый и мрачный спустился к своему драндулету, который мы сегодня использовали как основное транспортное средство: месть Глашке семечками привела к очередной полной разборке двигателя официального автомобиля Достоевских. Юлия особо не переживала, так как на «призовые» собиралась купить приличное авто последней модели. Не сразу, правда… Ждёт, когда служанка волком завоет от их с Аней мести. Страшные всё-таки существа эти женщины, особенно когда их фамилия на букву Д начинается.

Не успели отъехать и пары кварталов от банка, как нас лихо взяли в «клещи» два больших чёрных внедорожника. Дорогие игрушки, судя по логотипу фирмы «Нево-Балт», выпускающей элитные машины для очень обеспеченных людей.

Как только мы совершили вынужденную остановку, из дверей джипов выскочили здоровенные мужики в строгих костюмах.

– Такс! Что по обстановке⁈ – напряг я духа, доставая меч и напитывая клейма клинка энергией.

– Спокойно! Убери «ножик»! – приказала графиня. – Это не Бугурские.

– А кто?

– Судя по гербу на номерах, это автопарк князя Волконского. Если рыпнемся, то могут и покрошить.

– Мы их сами порвём!

– Дурень ты, Макс. Мы с тобой, в отличие от них, на простом автомобиле без синих номеров. Так что имеют полное право остановить. Если нападём первыми – преступление. Не посмотрят даже на мой графский титул. Штраф впаяют, что без трусов оставит.

– А вторыми можно?

Ответить Юлия не успела. Один из верзил отворил дверь моего драндулета и вежливо поинтересовался.

– Барон Максимилиан Гольц?

– Ну.

– Князь Юрий Фёдорович Волконский приглашает вас к себе.

– А если я не хочу?

– Тогда приказывает.

– Я графиня Достоевская! – подала голос Юлия. – С чего бы это князю приказывать тому, кто не находится у него в подчинении? И мы, вообще-то, спешим.

– Извините за неудобство, Юлия Петровна, – всё так же вежливо продолжил разговор мужик. – Вы можете дальше ехать по своим делам. Если нужно, то вызовем вам автомобиль. Приказ же был не барону Гольцу, а нам… Доставить его немедленно и любой ценой.

– Любой ценой? – не унималась графиня, всё больше и больше злясь на этого пуленепробиваемого типа. – Тогда цена простая: я еду с Максимом. Это не обсуждается!

– Хорошо. Прошу в наш…

– Вообще-то, мы можем и своим ходом, – предложил я, не получив от Такса сигнала об опасности. – Уговорили. Сопроводите до вашего князя. Обещаю вести себя прилично.

– Спасибо, барон.

Два шикарных автомобиля, блестящих от хрома, и мой драндулет посередине… Наверное, многие прохожие удивились такому кортежу, но мне было не до смеха. Князь Волконский явно не на пирожки зовёт. Я победил его опозорившегося сынка. Такое даже мелкий аристократишка не прощает. А тут представитель «золотой» элиты Российской Империи.

– Что ты по Волконскому скажешь? – пользуясь случаем, спросил я у притихшей в задумчивости Юлии.

– Сложный мужчина. Умный, коварный. Такого нелегко просчитать. Ещё он Абсолют. Вякнешь лишнего: не успеешь чихнуть, как в пепел превратишься. Веди себя с ним прилично, Макс. Если получится выйти от Волконского хотя бы не врагом, то считай сегодняшний день днём своего нового рождения.

– А ты как?

– Меня не тронет… Наверное.

– Как-то не особо уверенно это произнесла, – посмотрел я на Юлию.

– Повторюсь. Юрий Фёдорович сложный персонаж.

Поездка оказалась долгой. Наконец мы въехали в имение Волконских, которое представляло собой настоящий дворец, окружённый огромным ухоженным парком с фонтанами. Раньше считал, что у Достоевских крутой дом, но на фоне этого роскошества он смотрелся неказистой хижиной.

Выйдя из автомобиля, решил показать, что совсем не боюсь этого места и его хозяина.

– Припаркуй! – кинул одному из сопровождающих ключи от драндулета. – Только осторожнее! Полировку не поцарапай!

Кажется, смог удивить. Судя по поднятым бровям охранника, который пытался найти среди ржавчины и Глашкиной аэрографии полировку, такой заявки он точно не ожидал.

– Да! На сигнал тоже не жми, если здоровье дорого.

Тут я уже был абсолютно серьёзен, так как паровозный гудок ещё не был демонтирован и гордо возвышался на крыше драндулета. После моего предупреждения, уверен, любой нормальный охранник решит проверить, чем такое может быть опасно, и обязательно испытает. Маленькая месть за срыв моих с графиней планов.

Глава 23

В большом роскошном кабинете, заставленном стеллажами с книгами и дорогущей мебелью из красного дерева, за письменным столом, не уступающем по размерам моей кровати, сидел атлетически сложенный мужчина. Его седые волосы были сзади собраны в «конский хвост». Несмотря на свободного кроя домашнюю одежду, больше напоминающую пижаму, чем приличный для встречи гостей костюм, меня не покидало стойкое ощущение, что даже в таком виде князь Волконский выглядит как воин, готовый к битве.

– Присаживайтесь! – не подняв головы, приказал он, внимательно читая какие-то бумаги.

– Мы попозже зайдём, – небрежно бросила Достоевская, повернувшись в сторону выхода. – Как только найдёте, князь, свободную минутку и пройдёте курсы этикета.

– Извините, – соизволил он, наконец, обратить внимание на нас. – Приходится решать личные вопросы без отрыва от государственных. Не ожидал увидеть вас, Юлия Петровна, в ближайшем обозримом будущем. Пусть и с опозданием, но примите соболезнования по утрате мужа.

– Переживу. Тем более, что вы его откровенно ненавидели.

– Зря говорите так. Не любил, признаюсь, но уважать, как профессионала всегда уважал. Что до личного, то тут у нас просто не сложилось. Характерами не сошлись по всем статьям. Бывает. И поверьте, я был одним из немногих, кто искренне сожалел, когда ваша семья подверглась неизвестному проклятию.

– Так сожалели, что помогли недругам отрезать Достоевских от светской и политической жизни Петербурга?

– Берите выше – всей страны. Не секрет, что к Достоевским тянулись многие. Ваши дела и личное обаяние, графиня, тут играли немаловажную роль. А вот ваша зараза могла лишить императора лучших людей государства. Поэтому, хоть и принимаю упрёк, но извиняться не намерен. Ещё вопросы не по существу?

– По существу, – не унималась Юлия. – Зачем вам барон Гольц? Я как его подруга и опекунша…

– По хорошему счёту, могу вас выдворить за дверь, – прервал её князь, – так как «подруга» – это не официальный титул, а опекунство нигде документально не заверено. Но даже хорошо, что вы здесь. Разговор намечается деликатный, и вам полезно будет знать его подробности. Речь пойдёт о моём сыне…

Князь Волконский замолчал, встал и подошёл к окну, что-то рассматривая за его стеклом. И именно в этот момент охранники решили проверить, что там установлено в моём драндулете вместо клаксона. Резкий паровозный гудок заставил всех нас подпрыгнуть от неожиданности.

Князь тут же сменил расслабленное состояние на боевое, и нас с Юлией просто припечатало к стене.

– Что за выходки⁈ – прорычал Волконский.

– Последние веяния автомобильной моды, – скрестив руки на груди, как ни в чём не бывало ответил я, вися в нескольких сантиметрах над полом. – Я ж вашим дуралеям говорил, чтобы не трогали бибикалку.

– Чего? – немного растерялся он от такого ответа.

– Бибикалка. Штука такая на руле. Нажимаешь и…

– Я знаю устройство автомобиля! Почему так громко⁈

– Потому что нравится. Наша техник-служанка Глаша хотела более мощный поставить. Вот, думаю воспользоваться её советом… Нужная вещь, оказывается.

Раздавшийся звонок по телефону занял князя где-то на минуту. Уверен, что докладывают о нештатной ситуации. Повесив трубку, он неожиданно слегка улыбнулся.

– Да уж… Глупость несусветная, но бодрит. Пожалуй, именно такой встряски мне сейчас и не хватало. Вернёмся к прерванному разговору. Я вызвал тебя, Максимилиан, чтобы поговорить о сыне. Ты выиграл у него дуэль. Пусть и несуразная она оказалась, только факт остаётся фактом. По всем правилам меч проигравшего должен стать твоим или за него положен выкуп по прейскуранту имперского казначейства. Меч с восемью клеймами, вдобавок имеющий накопители в рукояти и украшенный драгоценными камнями, тянет на два с половиной миллиона рублей.

– Беру деньгами! – сразу же ответил я, понимая, к чему клонит Волконский.

– А кто тебе их даёт? – хмыкнул он, сбив меня с толку. – Меч принадлежит мне, поэтому фиг его получишь, а откупиться Олег не может, так как все его счета я заблокировал.

– Вообще-то, по законам Российской Империи, – встряла слегка пришедшая в себя Юлия, – твой сыночек должен отправиться в рабство к победителю, если не может заплатить. Судя по ценности вещи, это лет на пять лишиться титула, став простым слугой. Так что, господин Волконский, либо раскошеливайся, либо меч гони!

– Правильно, Юлия Петр… К чёрту! Тема скользкая, нервная, поэтому сейчас давайте без этих манер: всё равно собьёмся! Короче, Юлия, ты абсолютно права. Именно в рабство к барону Гольцу я и хочу определить Олега.

То, что мы охренели от такого заявления – это ничего не сказать! Денег князь бы дал или бошки поотрывал – тут понятно, но запрягать в кабалу собственного наследника… Уж не сошёл ли с ума Юрий Фёдорович Волконский? Затылочком спьяну о ступеньки не приложился? Хотя… Вряд ли. У Абсолюта защита разума стоит на первом месте.

– Перестаньте изображать из себя деревенских дурачков! – раздражённо сказал князь через пару минут, видя, что мы не хотим приходить в себя. – Не Полный Магистр и Полный Мастер, а позорище, не умеющее себя контролировать!

Да, именно так и хочу поступить с Олегом. Когда он тебе, Макс, проиграл бой, то я совсем не удивился подобному финалу. Отчитал, погневался как следует, но не удивился. Ты же сам видел, в каком состоянии Олег находился… И подобное с ним не впервые.

Я прикладывал все свои умения, тайно поднимал связи, чтобы излечить сына от алкоголизма и наркотиков, но ничего не помогало. Даже сила Абсолюта бессильна против вселенской дурости. Позавчера он снова чуть не погиб. Теперь препарат, затуманивший мозги, не ограничился земным происхождением. Это вытяжки из растений Кочующих Миров. К каким последствиям подобные «снадобья» приводят, думаю, никому из вас объяснять не надо.

– Да… – покачала головой Юлия. – Паралич после нескольких месяцев применения – это, считай, повезло…

– Нескольких месяцев у Олега, слава богу, не было. По его признанию и словам медиков, раза два кололся всего. Но психологическое привыкание идёт после первой дозы. Держать его взаперти всю жизнь я не могу, поэтому принял решение отдать во временное рабство. Благо и повод для подобного подходящий есть. Оформим по всем законам на пять лет с привязкой к хозяину. Она-то и заменит наркотики.

Ты, Гольц, будешь за него отвечать. Если сын, по твоему мнению, излечится раньше обозначенного срока, то я выкуплю его за такую сумму, что до конца дней ни ты сам, ни твои будущие дети ни в чём нуждаться не будут.

– А если не вылечится? – вежливо поинтересовался я.

– Значит, не справился со своим заданием.

– В таком случае я прощаю Олегу долг. Имею полное право на это. Сами разбирайтесь со своим дерьмом.

– Молодой человек, – приподнял одну бровь князь, – ты меня совсем не боишься, если осмеливаешься перечить? Или дурак? А мне говорили, что подающий надежды…

Я внутренне усмехнулся. В бытность Безумного Генерала сам был не меньше Абсолюта по силам, поэтому понимаю все действия Волконского, даже, может, лучше его самого. Но об этом знаю лишь я и Такс. Остальных не касается.

– Боятся темноты, высоты или выдуманного чудища под детской кроваткой. Но мы же люди взрослые, поэтому, признаюсь честно, просто опасаюсь. Но согласитесь, Юрий Фёдорович, что сделка немного кривая. Вы мне туманные обещания и неадекватного сына…

– Он адекватный просто…

– Наркоман. Я понял. Я же пять лучших лет своей жизни угроблю, подтирая за вами дерьмо. И где мне тут плакать от счастья?

– Подтирать не нужно, – скривился Волконский от моей прямоты. – Наоборот, гонять Олега, как последнего разнорабочего. Чем ему сейчас будет хуже, тем потом лучше. Нужно клин клином выбивать.

– А потом Олег возненавидит меня лютой ненавистью. Так?

– Возможно.

– Так! Когда же вы помрёте, то он станет князем и устроит мне такую «замечательную» жизнь, что легче пойти и самому утопиться.

– Это ваши с ним проблемы, Максимилиан. Но я проживу ещё не один десяток лет, как минимум.

– От несчастных случаев даже Абсолют не застрахован, – возразила ему Юлия. – А Абсолют, имеющий «в закромах» ненавидящего сына, тем более. Максим полностью прав. Сделка поганая. Прискорбно, что и Достоевских в неё втягиваешь. Жить же будут оба у меня?

– У меня не вариант, – кивнул князь. – Смотреть, как мой сын является слугой у мелкого баронишки, ни я, ни остальные члены семьи спокойно не сможем… Либо снимаю жильё для Гольца, либо переезжают к тебе. Лучше под присмотром Полного Магистра, конечно. Чего ты хочешь, Достоевская? Денег? Знаю, что финансовое положение у вас аховое после длительной изоляции.

– Денег сама заработаю. А вот восстановление связей и возвращение в высший свет – более насущные задачи.

– Волконские помогут с этим.

– Согласна.

– А про меня не забыли? – опять подключился я к торгам. – Может, междусобойчик устроите, оставив в покое бедного барона Гольца?

– Говори, – посмотрел на меня Юрий Фёдорович, как на надоедливую муху.

– Ежемесячный пенсион – тысяч десять. Кормить за свой счёт вашего Олежку не собираемся.

– Вообще-то я думал давать больше.

– Не откажусь. Как и Достоевским, нужно приобретать статус…

– Устрою, но тут больше на себя надейся. Ты человек новый, и приказом оформить уважение к тебе не получится.

– Принимается. Только гарантированное поступление в Императорскую Военную Академию после службы у Чистильщиков может быть или на платной, или на бесплатной основе. Мне всё равно на какой, если сам платить не буду, являясь полноценным гражданином Российской Империи.

– Считай, что одной ногой уже там. Правда, если ты поедешь на Рубежи, то подвергнешься сильнейшему риску. А вместе с тобой и мой сын. Устрою вас в тихое местечко.

Такое мне совсем ни к чему. Я же, наоборот, стремлюсь оказаться поближе к Дырам, чтобы прокачать себя на убийстве сильных Тварей.

– Не надо, князь. Только хуже сделаете. Риски, естественно, зашкаливают, но не забывайте, что о рабстве вашего сына узнают вскоре все в округе. Я постараюсь со своей стороны сделать всё, чтобы он вернулся с Рубежей как минимум с медалью, а не с ёршиком от унитаза в руках.

– Хочешь сказать, что лучше сразу потерять голову, чем навсегда лишиться уважения высшего света и стать изгоем? – понимающе кивнул князь. – Я обдумаю твои слова. В них есть конструктивное зерно. Но и спрос с тебя будет повышенный!

– Кто б сомневался… Далее. В мою сторону плохо дышат Бугурские.

– Тут сам, – привычно скривился Волконский, словно лимон сожрал. – Я к этой семейке тоже с недавних пор имею претензии, но меня попросили на самом верху, чтобы их оставил в покое. Ты понимаешь, кто стоит над самим князем?

– Императорская семья. Годуновы… Жаль. Хорошо, что меня такие люди на ужины не приглашают, поэтому имею полное право творить всё, что хочу.

– Твори. При благоприятном исходе подарю бутылку лучшего вина из собственных запасов. Какую сумму хочешь получить после окончания рабства Олега?

– Не деньги. Услугу от семьи Волконских. Любую, какую озвучу.

– Подобное может стоить больше, чем я рассчитывал заплатить тебе.

– А может и меньше. Как повезёт. Готовы на маленькую азартную игру, Юрий Фёдорович?

– Барон ставит условия князю, – усмехнулся он. – Не просто ставит, а «на слабо» пытается взять. Это что-то новенькое в моей карьере. Правильно тебя характеризовали как очень перспективного юношу. И СБ не зря обхаживает. Сильный потенциал не только энергетически, но и по мозгам. Не удивлюсь, если станешь когда-нибудь Абсолютом.

– Обязательно, если выживу, – серьёзно посмотрел я ему в глаза.

– И что потом? Со мной схлестнёшься? Вижу, что хочется: так и зыркаешь, выискивая, как мою защиту обойти. Знакомый взгляд.

– Хочется, конечно, но тут по обстоятельствам и в очень далёкой перспективе. Может, и вместе с вами кому-нибудь задницу надерём.

– Уговорил. С меня услуга, – закончил торги князь. – Пора позвать и Олега, чтобы поздравить его с «повышением».

Непутёвый сын пришёл минут через десять. Слегка осунувшийся, но не потерявший независимого, наглого вида. Увидев меня, но высокомерно оттопырил губу и обратился к отцу.

– Попрошаек принимаешь? Дай им на хлебушек и пусть валят. А то пованивать что-то начинает.

– На хлебушек? – как ни в чём не бывало ответил князь. – Конечно. Только не я, а ты. Помнишь, сколько твой… точнее, мой меч стоит, который ты умудрился просрать на дуэли? Твой проигрыш – ты и платишь, так как семейную реликвию я отдавать не намерен.

– Легко!

Вальяжно подойдя к терминалу на столе, Олег достал из нагрудного кармана золотую пластиковую карту. Приложил её. Потом подумал и снова приложил.

– Что за чёрт… Не работает… Сейчас другой воспользуюсь.

– Они все не работают, – пояснил отец, не меняя благодушного выражения на лице. – Там мои деньги были, а не твои, так что этот номер с оплатой не прокатит. Вначале заработай собственными ручками.

– И как ты мне прикажешь это сделать?

– Так же, как и в дерьмо вляпывался. Самостоятельно.

– Отец, ты рехнулся⁈

– Моё психическое здоровье – моё дело. А ты со своим разбирайся. Кстати, ни один банк кредит тебе не одобрит.

Вот тут до Олежки начала доходить вся подоплёка сегодняшних посиделок.

– Ты решил меня, собственного сына, в рабы отдать⁈ – заорал он, растеряв весь апломб. – Скотина, а не отец!

– Молчать, щенок! – не выдержал князь.

Он вскочил и силой своего Дара надавил на наследника так, что тот отлетел в угол комнаты. Но и Олег оказался неробкого десятка.

– Хрен вам всем! Поражение на дуэли не было засвидетельствовано секундантами по всем правилам. Они с другими нищебродами сцепились, а потом нас повязали безопасники! Спорная ситуация, поэтому имею полное право на дуэль-реванш!

– А что? – мгновенно нацепив новую маску, маску азартного игрока, довольно потёр ладони Волконский-старший. – Справедливо! Готов сам выступить секундантом, чтобы принять окончательное решение. Только ты, придурок, после той дряни, что последний раз вколол себе, ещё будешь с неделю разбалансированным магически.