Текст книги "Громов"

Автор книги: Игорь Цыбульский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Местность осматривалась очень внимательно. Было известно, например, что на этом повороте трассы колонны уже не раз подвергались обстрелу. Значит, здесь необходимо оборудовать заставу. Место, где ее удобнее всего расположить, подобрать не так-то просто. Очень много различных условий должно сойтись. Прежде всего хороший обзор. Участок должен простреливаться с расположенных на заставе огневых точек, кроме того и сама застава должна размещаться так, чтобы ее удобно было защищать.

Кажется, наконец место найдено и все довольны, но тут офицер связи сообщает: рация работает ненадежно – выступающая скала перекрывает эфир. В другом случае возражает артиллерист: данное место находится слишком низко, огонь придется вести вслепую. Поиск продолжается снова. Больше месяца заняли поездки и составление проектов.

После утверждения доклада командующим началось строительство. Работали на совесть, понимая, что от надежности сооружений напрямую зависит жизнь людей. Из камня были сложены мощные защитные сооружения. Казармы для солдат строили так, чтобы они могли укрыть даже при прямом попадании мины. В скальном монолите пробивали траншеи полного профиля, чтобы солдат мог перебежать из казармы на свою огневую позицию, ни разу не показавшись противнику. Где это было возможно, строили полевые кухни и даже небольшие русские баньки.

Так в относительно короткое время была создана эффективная система охраны объектов и трасс. Специалисты военно-инженерной академии имени Куйбышева сделали большое дело. Их проекты и расчеты позволили создать оборонительную систему, которая, с небольшими изменениями, просуществовала все девять лет и спасла многие тысячи жизней.

В начале марта была получена директива командующего 40-й армией генерала Тухаринова о подготовке и проведении боевых действий в приграничной провинции Кунар, восточнее Джелалабада. Предстояло усиленным мотострелковым полком пройти вдоль афгано-пакистанской границы к небольшому городку Асадабад, где находился правительственный гарнизон, окруженный моджахедами, снять блокаду дороги и города.

Такова была первая боевая операция, которую предстояло разработать и провести начальнику штаба 108-й мотострелковой дивизии полковнику Громову. В то время он уже начал понимать, как хорошо осведомлены о намерениях советских и особенно правительственных войск полевые командиры моджахедов. Агентурная сеть оппозиции работала превосходно. Осведомители и разведчики присутствовали везде, не исключая штабов и правительства республики. С этим невозможно было бороться. Любой документ, оказавшийся в руках афганских друзей, через несколько минут изучался лидерами оппозиции. При подготовке любого плана это приходилось учитывать.

Собственная разведка в 40-й армии в то время только начинала складываться.

Предстоящая операция была одной из многих, цель которых состояла в перекрытии путей снабжения душманов всем необходимым через афгано-пакистанскую границу.

Границы в привычном понимании не существовало. Ее заменяла условная «линия Дюранда».

«Линия» эта возникла после окончания войны Англии против Афганистана (1878–1880 годы). Граница разрезала по живому территорию, по которой не одно тысячелетие свободно кочевали пуштунские племена. Пуштуны продолжали жить и кочевать так же, как и раньше, не обращая внимания на какие-то условные линии. В горах существовало множество дорог и троп, большинство из которых никто, даже при большом желании, не мог контролировать. Движение прекращалось только в разгар зимы, когда перевалы заносило снегом.

После введения советских войск «линия Дюранда» стала большой проблемой. Как к этому ни относись, но она являлась официальной международно признанной границей. Отряды боевиков оппозиции, преследуемые правительственными или советскими войсками, пересекали «линию Дюранда», и преследование прекращалось. На пакистанской территории в нескольких километрах от «линии Дюранда» были расположены многочисленные базы подготовки боевиков, склады вооружения и продовольствия, и все это по тайным тропам потоком шло на территорию Афганистана. Моджахеды чувствовали себя здесь уверенно и фактически контролировали обширный район, прилегающий к «линии Дюранда». Размещенные в этой зоне правительственные войска по большей части оказывались в блокаде и едва могли защитить самих себя.

Операция готовилась тщательно. Были изучены данные, полученные разведкой. К тому времени уже появились агенты среди афганцев, правда, было их пока немного и перепроверить их сообщения было сложно. Хорошо поработала воздушная разведка. Однако с первых дней операции войска сталкивались с неприятными неожиданностями. Вся военная мудрость, заключавшаяся в боевых уставах и уложениях, здесь нередко оказывалась бесполезной. К примеру, раздел «Ведение боевых действий в горах» – обеспечение движения войск. По правилам положено в голову колонны выставлять подразделение саперов, которое, под охраной танкистов и мотострелков, ведет разминирование, с помощью специальной техники расчищает дорогу.

Согласно классическому построению в начало колонны был поставлен огромный БАТ, предназначенный именно для того, чтобы расчищать завалы. Когда дошли до первого из них, БАТ был в упор расстрелян и выведен из строя. Завал моджахеды устроили в таком узком месте, что обойти тяжелую машину не было никакой возможности. Чтобы открыть проход, пришлось столкнуть ее в пропасть.

Очередной сюрприз не заставил себя ждать.

Участок дороги, прорезанный на склоне отвесной скалы, был на протяжении пятидесяти метров снесен взрывом. Колонна остановилась, и тут же сверху посыпались камни, начался интенсивный обстрел, возникли неразбериха и паника. Положение удалось поправить, только вызвав вертолеты. Это был суровый урок.

Выход из нештатных ситуаций приходилось искать в ходе самой операции. Саперы – великие изобретатели, придумали и соорудили специальный кумулятивный заряд, с помощью которого можно было вгрызаться в скалу, пробивать новую полку и восстанавливать движение по горным дорогам над пропастями. В будущем такие заряды готовились заранее.

Первая операция научила многому. Прежде всего тому, что движение по дороге в горах обязательно должно прикрываться сверху – справа и слева. Для этого создавались отдельные взводы и даже роты специально подготовленных бойцов, которые, пользуясь альпинистским снаряжением, шли по горам на большой высоте над дорогой, кроме того, колонну на марше прикрывали боевые вертолеты и штурмовики.

Авиацию вызывали несколько раз. Но для того, чтобы штурмовики и вертолеты могли работать эффективно, в колонне должны находиться авианаводчики. Иначе удары будут наноситься приблизительно, по площадям, а могут попасть и по своим подразделениям, прикрывающим колонну на склонах ущелий. Такое случалось.

Пришлось пересмотреть многое – начиная от построения войск для движения и кончая отработкой взаимодействия с авиацией, артиллерией и управления огнем.

Если, к примеру, в колонне была артиллерия, то она практически не использовалась для отражения атак. Наводчики орудий ничего не видели, засечь цели можно только с высоты.

С 1980 года для Афганистана начали специально готовить артиллерийских корректировщиков. Они и авиационные наводчики вскоре стали самыми ценными людьми в армии, действовали только с группой прикрытия и охранялись не хуже, чем генералы…

В течение лета ожесточенность боев возрастала. Теперь войной был охвачен весть Афганистан.

Подразделения 108-й дивизии постоянно находились в бою. Объекты, которые дивизия охраняла – дороги, населенные пункты, аэродромы и военные базы, – постоянно подвергались атакам моджахедов.

Самыми распространенными боевыми операциями первого лета стали рейды вдоль дорог. Проводить их было необходимо потому, что главными объектами атак бандформирований оппозиции становились прежде всего транспортные колонны. Для боевиков это были главные боевые операции, за которые полагались награды и премии, и, что еще важнее, тут им доставалась богатая добыча. Вот почему вдоль трасс в укромных местах, лесах, горных ущельях и пещерах постоянно накапливались формирования моджахедов. Для того чтобы по дорогам можно было ездить, пространство по обе стороны дорожного полотна приходилось регулярно «чистить». Операции проводились обычно силами одного-двух батальонов, которые проходили вдоль дорог, уничтожая и захватывая базы оппозиции.

Это были трудные и опасные операции прежде всего потому, что никто не мог предсказать заранее, с чем придется столкнуться. О противнике было известно только то, что он тут есть. В результате сами «чистильщики» нередко попадали в такие переделки, что их приходилось выручать, мобилизуя дополнительные силы.

В одной из таких операций, которую Громов проводил лично, его БТР попал в засаду.

Произошло это неподалеку от Кабула на трассе, ведущей в Хайдарабад. Из донесений разведки было известно, что здесь «кто-то» есть и район необходимо «почистить». В том, что «кто-то» есть, сомневаться не приходилось. Тут регулярно происходили нападения на колонны, и, что еще хуже, из этого района уже несколько раз проводились обстрелы штаба 40-й армии, расположенного в Кабуле.

Командующий армией Тухаринов лично дал указание Громову обезопасить этот район.

Вначале продвижение колонны было спокойным. Приблизились к первому перевалу через невысокий горный хребет. Сразу за перевалом располагался кишлак, где вроде бы находились душманы.

Выслали вперед разведку.

На радийной машине, взяв небольшое прикрытие, следом за разведкой двинулся Громов. Он хотел подняться на перевал и своими глазами увидеть кишлак, который возможно придется брать с боем.

Возле самого перевала машина была обстреляна.

Такое случилось в жизни Громова в первый раз, когда стреляли не поблизости и не холостыми, а боевыми в машину, где он находился. Именно в него стреляли!

Морально Громов был готов к этому. Он понимал, что участвует в реальной боевой операции, что рано или поздно подобное обязательно случится. Ощущение, однако, оказалось ошеломляющим.

Обстрел деморализует человека. При первых жестких ударах пуль по хилой броне БТР в душе возникает паника.

Сознание, что рядом свои, что под рукой рация и нужно только сделать необходимые распоряжения, как-то мало помогает.

Это оцепенение и тяжелая тоска растягиваются на десяток секунд, которые кажутся вечностью. Время становится тяжелым и неподвижным, кажется, что из этого мертвого времени нет выхода. Когда же из оцепенения удается вырваться, оно сменяется суетой. И тут конечно же рация (кто только такую безобразную связь придумал?) отказывается работать, никто на твои призывы не откликается!

Обстрел прекратился сам собой…

Потом стало известно, что душманы отошли в горы, Обстрел вел их арьергард. Кишлак за перевалом был пуст…

Тяжело и болезненно давался опыт войны в горах.

Для того чтобы обезопасить колонны, необходимо, как уже сказано, блокировать высоты, где могли укрываться душманы.

На одном из участков, где дорога проходила на высоте двух километров, на вершину, что поднималась на километр выше, отправили шесть разведчиков. Оттуда они могли контролировать все подступы к трассе. Склоны горы предварительно обработали артиллерией. Прикрывая разведчиков, кружили вертолеты.

Подниматься по крутому склону было очень трудно. К тому же стояла страшная жара. Стараясь освободиться от лишнего груза, ребята оставили на склоне теплые вещи. Ночью ударил мороз. На вершине горы он был особенно жестоким. Утром попробовали забросить разведчикам одежду и дополнительное питание с вертолетов, но все скатывалось вниз по крутому склону.

Пришлось отправлять спасательную группу. Кое-как разведчиков спустили вниз. Двоих отправили в госпиталь с воспалением легких, у других были обморожения рук, ног и лица…

Самое неприятное, к чему привыкнуть труднее всего, это то, что опасность подстерегает повсюду.

Каждый день посты и заставы подвергались внезапным обстрелам и нападениям. Не легче приходилось тем, кто был «дома», то есть на базе.

Боевые действия, которые вела дивизия на протяжении всего лета, проходили в основном в окрестностях Кабула.

Некоторые операции были успешными, другие не очень, но постепенно люди привыкали, набирались опыта, приспосабливались к войне.

Летом наконец был получен приказ министра обороны, в котором подробно говорилось об условиях службы в составе Ограниченного контингента. Замена офицеров будет проводиться через два года. Стало понятно, что война затянется надолго.

Б. В. Громов:

Есть такая провинция Фаррах на западе страны, на границе с Ираном. Мы проводили в горном массиве операцию по очистке местности от банд моджахедов, блокирующих дороги в этом районе.

В горы мы сразу входить не стали. Имевшийся опыт подсказывал, что поспешные действия всегда оборачиваются большими неприятностями. Война в горах и ущельях – главный конек афганцев. За две тысячи лет они доказали это множеству завоевателей, начиная с Александра Македонского и Чингисхана и кончая девяностотысячным английским экспедиционным корпусом, почти поголовно истребленным в здешних ущельях.

Подойдя к горам, мы остановились на равнине и начали изучать обстановку.

Получилось так, что я поставил штаб дивизии на равнине, несколько в стороне от расположения войск. Место выбрал с учетом хорошего обзора. Отсюда очень удобно было управлять войсками. О том, что место это открытое и ничем не защищенное, я тогда не подумал, хотя воевал уже второй год.

Опыт, конечно, дело наживное, но на войне он оплачивается очень дорого. В этом мне пришлось убедиться.

На второй или третий день это случилось. Где-то ближе к вечеру, когда напряжение спадает, боевые действия затихают, я сидел с биноклем на своем командном пункте. Ну, командный пункт – понятие условное. Три или четыре бронетранспортера, два из них – радийные машины. Окопы вырыты. Две кунги и машина обычная с домиком, в котором можно жить и работать. Жара сумасшедшая. Прямо на земле стоят столы переносные, табуретки. Связь, телефон, ну, что должно быть обычно. Все это чуть заглублено. Вокруг насыпан бруствер. Это мы всегда делали, потому что вполне возможны обстрелы.

Я смотрю на горный массив, прикидываю, как нам лучше туда входить, и в этом жарком мареве мне кажется, что я вижу какие-то фигуры. Спрашиваю артиллерийского наблюдателя: «Смотри, что это там, почему доклада нет?!» Прекрасно, конечно, понимаю, что это духи. Чалмы, шаровары – спутать невозможно… Просто поверить не могу глазам своим. С какой стати, под вечер, да еще так близко… Там же перед горной грядой, откуда эти-то пришли, войска наши стоят. Как они духов пропустили?!

Точно, духи! Идут не куда-то, а именно к нам. Смотрю налево, направо, то же самое. Назад… И оттуда прут. Ну, это уж совсем непонятно. Как такое могло получиться?! А ведь они не случайно шли к нам, понимали, что это командный пункт. Догадаться, конечно, не трудно – машины радийные стоят, антенны развернуты.

Афганцы вовсе не тупые и дикие, как у нас часто любят представлять. Они сообразительные, предприимчивые, решительные солдаты, очень хорошо умеют воевать.

Командный пункт находился, как я сказал, немного в стороне от войск. После этого никакой обзор уже не мог соблазнить меня на такое расположение КП. Я всегда размещал его в окружении войск, чтобы невозможно было прямо на КП выйти. К тому же все мы уже хорошо знали, что бывает с теми, кого духи захватывают в плен. Лучше уж погибнуть.

Вот так: век живи, век учись.

Все получилось настолько внезапно, что поначалу трудно было сообразить, как из этого кошмарного положения выбираться. Под рукой практически никого. Ну хоть бы взвод какой-нибудь. Только штабные офицеры, водители и связисты. У меня даже автомата как назло не было, только пистолет. Ни каски, ничего.

Духи стали сходиться, начался сумасшедший обстрел, пули кругом засвистели.

Плохо было и то, что авиация только-только ушла. Я ее сам отпустил. Вечер ведь. А так у нас всегда сидела пара вертолетов в готовности.

Как могли, организовали круговую оборону. Вот тут я в новом, неожиданном свете многих людей увидел. Кто-то начал со страху палить куда попало, кто-то молился. Особенно поразил меня один парень с Украины. Рыжий такой, здоровенный, очень боевого и бравого вида. И вот я увидел, как человек мгновенно впадает в панику и становится неуправляемым. Он начал орать. Просто дико орать, мол, надо что-то делать, нас сейчас всех перебьют! Пришлось этому, рыжему, ну буквально по башке дать, чтобы он утих и других не будоражил.

Сказал артиллеристу, чтобы вызвал огонь на себя. То есть не полностью на себя, у пушкарей, конечно, были координаты командного пункта. Попроси, говорю связисту, чтобы обработали площади с недолетом и перелетом метров в триста – «на шаг» – так у артиллеристов это называется.

Тогда мы зависели только от того, как пушкари сработают. Они сделали все ювелирно. Это нас спасло.

Ощущение от всего этого было очень сильное. Запомнилось на всю жизнь. Больше мы таких ошибок не совершали.

Глава четвертая
ЛУРКОХ

УКАЗ

Президиума Верховного Совета СССР

О награждении орденами и медалями СССР военнослужащих Советской Армии и Военно-Морского Флота

За успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан наградить:

…

ОРДЕНОМ КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ

…

Громова Бориса Всеволодовича —полковника Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. Брежнев Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе Москва. Кремль.

21 октября 1980 г.

НАГРАДНОЙ ЛИСТ

Громов Борис Всеволодович, полковник, начальник штаба – заместитель командира 108-й мотострелковой дивизии 40-й общевойсковой армии ТуркВО.

Представляется к награждению орденом КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ.

Год рождения 1943, русский, чл. КПСС.

В Вооруженных Силах с августа 1962 г.

Краткое конкретное изложение боевого подвига или заслуг.

Находясь в составе Ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан принимал непосредственное участие в разработке боевых операций по уничтожению банд мятежных формирований.

Провел 2 операции, в результате которых при умелой организации и непосредственном руководстве было уничтожено 706 человек живой силы противника, захвачено 150 единиц стрелкового оружия, уничтожен склад с боеприпасами и взяты ценные документы, по которым раскрыта агентура мятежников в Генеральном штабе Народной Армии и в Министерстве Внутренних Дел Демократической Республики Афганистан.

Вывод:За участие в разработке и проведении боевых операций по уничтожению банд мятежных формирований достоин награждения орденом КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ.

Командир мотострелковой дивизии полковник Миронов 31 июля 1980 г.

ПРИКАЗ

Министра обороны СССР По личному составу № 01147 28 ноября 1980 г. г. Москва назначить:

…

3. Полковника Громова Бориса Всеволодовича– командиром 5-й гвардейской дивизии, освободив его от должности начальника штаба – заместителя командира 108-й мотострелковой дивизии.

Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д. Устинов С повышением по службе Громова поздравлял уже новый командующий, генерал-лейтенант Борис Ткач. Но первым позвонил из Ташкента командующий ТуркВО генерал Максимов, который и рекомендовал Громова на эту должность.

На посту комдива Громов сменил генерала Юрия Васильевича Шаталина, который впоследствии стал командующим внутренними войсками.

5-я дивизия в это время вела боевые действия в горном массиве Луркох.

Войска находились тут уже больше месяца – очень большой срок для подобной операции – и к тому же несли потери. Не успев даже познакомиться со всеми подразделениями, Громов отправился в Луркох.

Место оказалось весьма необычным и сильно напоминало декорации, на фоне которых ставятся фильмы о страшных инопланетных мирах.

Выжженная каменистая равнина, по которой разбросаны черные скалы. Равнину окружают голые, без единой травинки, горы, вершины которых поднимаются выше трех километров. Здесь, кажется, нет места никакой жизни.

В глубине горного массива моджахедами оборудован неприступный лагерь, откуда через радиальные расходящиеся ущелья они могли выходить в различные места и, самое главное, совершать набеги на стратегическую дорогу, ведущую в Кандагар, по которой постоянно шли колонны машин.

В течение двух дней Громов выслушивал доклады тех, кто планировал и выполнял операцию в Луркохе. Выслушал он также и командира афганской пехотной бригады, действовавшей совместно с 5-й дивизией. Бригадой это подразделение назвать можно было только условно. Боевая численность составляла всего 115 человек. Однако именно командир афганской бригады занимал самую решительную позицию и требовал немедленного наступления и уничтожения базы. «Министр (имелся в виду афганский министр обороны), направляя нас сюда, требовал самых решительных действий», – настойчиво повторял комбриг.

– Кто пойдет первым? – спросил его Громов как бы невзначай. Он воевал уже больше года и неплохо изучил союзников.

Оказалось, что первыми должны идти советские. У афганцев сил пока маловато, но они тоже готовы биться не щадя себя.

Ситуация знакомая. Афганскому министерству обороны хотелось как можно скорее доложить политическому руководству об успешном проведении операции по уничтожению крупной военной базы моджахедов. База эта, как кость в горле, сидела на дороге в Кандагар – крупнейшей трассе, связывающей север и юг Афганистана. Недаром для проведения операции в Луркох направлена «целая пехотная бригада». Афганские бойцы и командиры будут прекрасно выглядеть на фотографиях в газетных отчетах возле разрушенных укреплений и гор трофейного оружия.

Громов, конечно, тоже понимал, что база в Луркохе должна быть уничтожена. Однако каждая попытка продвинуться в глубь массива наталкивалась на необычайно упорное сопротивление. Похоже, лагерь этот был не просто важным узлом базирования, но и своего рода объединенным командным пунктом войск оппозиции. Не исключено, что в перспективе он должен стать центром одной из первых освобожденных территорий Афганистана, управляемых оппозицией. Таков был расклад политический.

С военной точки зрения операция по штурму представлялась очень трудной. Лагерь прекрасно подготовлен к обороне, огромные запасы боеприпасов и продовольствия позволяли душманам держаться несколько месяцев. Для того чтобы войти в ущелье, необходимо разминировать подходы, делать это придется под перекрестным огнем. Занять горные склоны, чтобы исключить обстрел, очень трудно. Душманы прекрасно устроились и закрепились, все ущелье и склоны перед ними как на ладони. Высадить в глубине массива десант, что настойчиво предлагали афганцы, невозможно, прежде всего потому, что неизвестно точное место размещения базы. К тому же дивизия не располагала фронтовой авиацией и достаточным количеством вертолетов, для того чтобы надежно прикрыть десантников.

Оказавшись на дне ущелья, десант потеряет устойчивую связь с центром, а это равнозначно гибели. Авиационных комплексов с ретрансляторами, которые бы висели над горами во время боевых действий, тогда еще не было.

Фактор внезапности, на который так упирали афганцы, предлагая заброс десанта в глубь массива, теоретически мог сыграть свою роль, но только в том случае, если об этом не знали союзники.

Исходя из этого, Громов принял решение хорошенько обработать массив артиллерией, заминировать выходы из ущелий и выставить укрепленные заслоны, которые перехватывали бы диверсионные группы душманов. Таким образом, автотрасса на Кандагар будет прикрыта, а это главное.

Работа по блокированию горного массива Луркох была проведена в течение пяти дней, после чего подразделения вернулись в казармы. Громов понимал, что это решение временное. Базу необходимо уничтожить, но сделать это он собирался несколько позже и малой кровью.

Спустя несколько месяцев Луркох начал напоминать о себе. На укрепленной базе в горах снова собирались командиры бандформирований. Возобновились нападения на сторожевые посты и заставы, начались прорывы душманов к дороге на Кандагар. Делались попытки расширить захваченную территорию.

Пришла пора покончить с бандитским гнездом в Луркохе, так чтобы больше не пришлось о нем вспоминать. Громов дал приказ штабу разработать операцию.

К этому времени он уже полностью контролировал ситуацию в зоне ответственности своей дивизии, знал всех командиров и бойцов. Готовя штурм Луркоха, он не собирался спешить и планировал сделать все так, чтобы жертв было как можно меньше. Этот принцип Громов считал основным при разработке любой операции. Однако в его расчеты вмешались непредвиденные события.

В дивизию прилетел генерал Хахалов. Он должен был выполнить приказ главкома ВВС маршала П. С. Кутахова – проверить эффективность применения штурмовика Су-25 в горных условиях. По замыслу Кутахова, Хахалов должен был практически сразу после бомбово-штурмового удара попасть на место событий и оценить и зафиксировать (отснять на пленку) действия авиации.

Громову не хотелось верить, что такие приказы возможны. По сути, это значило послать человека на верную смерть. Легко представить, как встретят «проверяющего» разъяренные бомбардировкой душманы.

Громов да и командование 40-й армии были убеждены, что такого рода работу следует делать не в боевых условиях, а на полигонах.

Все попытки убедить маршала Кутахова отменить приказ успеха не имели.

Несколько дней Хахалов находился на границе Луркоха. Громов делал все возможное, чтобы генерал не попал туда, куда стремился. Но когда Борис Всеволодович ненадолго уехал, Хахалов и сопровождающие его лица, после очередной бомбардировки, на двух вертолетах отправились по горным ущельям в глубь массива.

Назад никто не вернулся.

Пришлось забыть о запланированных сроках операции и после мощнейшей артиллерийской и авиационной обработки с жестокими боями пробиваться к центру массива. Во что бы то ни стало необходимо было забрать хотя бы тела.

Когда дивизия наконец овладела Луркохским укрепрайоном, здесь были найдены обломки вертолетов и останки офицеров. Над летчиками и генералом, а он был в форме, жестоко издевались. Им выкололи глаза и отрезали уши…

База в Луркохе была действительно сделана по последнему слову инженерной техники. В скалах спрятаны прекрасно оборудованные хранилища, бетонные бункеры соединены тоннелями.

Все сооружения были взорваны, район заминирован.

Снова о черных скалах Луркоха Громов услышал только в 1985 году. Душманы попытались возродить разрушенную базу, но после серии массированных бомбово-штурмовых ударов Луркох уже не доставлял беспокойства.

– Я прибыл в Афганистан в апреле 1981 года в должности командира 27-го гвардейского истребительного авиационного полка, – вспоминает Виктор Севастьянович Кот, Герой Советского Союза, командующий авиацией 40-й армии, – базировались мы до этого в Казахстане. Вернулись на базу в июле 1982 года, то есть работали в Афганистане 400 дней.

Полк располагался на трех точках. Первая – Баграм, вторая – Кандагар и третья – Шинданд. Нам приходилось решать широкий круг задач, свойственных и не свойственных истребителям. Это охрана неба прежде всего на границе с Пакистаном, а в Шинданде – с Ираном, а также нанесение бомбово-штурмовых ударов и участие в операциях, проводимых 40-й армией.

Здесь у нас начались контакты с Б. Громовым. Нам нередко приходилось выполнять совместные задачи в полосе действий его дивизии. Работы там хватало.

Уже в первые годы в Афганистане Борис Всеволодович хорошо узнал основные направления военных действий и при своих уникальных аналитических качествах очень многое понял. Его тоже за это время узнали и оценили. Для военного он человек удивительно деликатный, но при этом умел работать так, что дисциплина и порядок были на самом высоком уровне.

Что такое Афган, что такое горы, внезапные порывы ветров, сложнейший рельеф, немыслимая теснота? Летчику тут необходимы ювелирная техника и знание местности. А ведь ротация летного состава проходила через год. Только пилот набрался опыта, его сменяет новый, который, даже будучи мастером, должен еще освоить полеты в горах. Старались менять поэскадрильно, но, что ни придумывай, а пополнение все равно нужно обучать. В боевых условиях это неизбежные издержки и потери.

Поэтому мы отработали своеобразную тактику. Первый вылет – разведка на тот или другой объект. Испытываем возможности новичков, обучаем летать ночью. Не все летчики могут ночные полеты освоить, в каждом полку таких максимум человек шесть – восемь. И только потом боевой вылет.

Аэродромы гудели круглосуточно.

Как командир полка и как летчик, совершивший более 600 боевых вылетов, я могу со спокойной совестью сказать, что мы не убили ни одного своего солдата, ни одного кишлака не разбомбили просто так. Наносили удары только по целям. А ведь мы работали бомбами обычными (не теми электронными с лазерной и космической наводкой, как американцы в Ираке), причем расстояние между целью и наводчиком – 200–300 метров, да еще в горах. Наши летчики обрабатывали цели с ювелирной точностью. Так же чисто работал и Громов. Он никому не прощал напрасных жертв и требовал вести огонь только по конкретным целям. Потому приходилось много времени и сил отдавать разведке, организации целеуказания. Это значит, нужно найти цель, опознать, не демаскировать ее и дать координаты, порой в прямом контакте, вызывая огонь на себя. Так работали разведчики, десантники, особенно диверсионные группы.

Что мне особенно нравилось в Громове – он никогда не спешил. Все делалось для того, чтобы жертвы были минимальными.

Начальству такое не всегда нравилось, и порой Борису Всеволодовичу приходилось трудно. Я все это прекрасно знаю, ко мне в полк тоже приезжали инспекторы и спрашивали: почему все у вас так затянулось, когда же вы тут закончите? Раздраженно, знаете, так говорили.

Я не спорил и просто предлагал: садитесь в кабину второго пилота, и давайте пройдем по Гиндукушу, чтобы стали понятны расстояния и условия, в которых приходится работать. От Пандшерского ущелья и до китайской границы – это огромное расстояние и сплошные горы. Сколько тут кишлачных зон! Точно так же по северу и востоку.

Теперь посмотрите на наше вооружение. Мы уже отметали все образцы бомб начиная с 1938 года выпуска и до 1980-х. Потом пришлось бросать те, что были не кондицией. У них было по три ушка, а у нас подвески рассчитаны на два. Третье ушко приходилось отпиливать. Это, по сути, уже анекдот. Боевые действия при таких условиях теряют здравый смысл.

Вот в 1982 году от Пандшера до Саланга, на всем протяжении Гиндукуша, проводилась операция по уничтожению бандформирований. Там три командира полка получили звания Героев Советского Союза – командир 50-го полка Виталий Егорович Павлов, бывший командующий, ушел сейчас из авиации, Кузнецов – командир 345-го парашютно-десантного полка, и я – командир 27-го гвардейского полка. Около шести тысяч десантников мы высадили на этом участке, поэтапно в течение месяца.