Текст книги "Судьба фантастической гипотезы"

Автор книги: Игорь Дуэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Размышляя об этой странной ситуации, сложившейся в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов, член-корреспондент АН СССР Виктор Ефимович Хаин пишет: «Советская тектоническая школа издавна отличалась фундаментальностью работ, детальностью проработок, стремилась планомерно вести исследования по широкому фронту проблем. К моменту появления тектоники плит мы возвели прочное здание геотектоники, фундаментом которому служили данные о строении континентальной коры. За рубежом такого здания не имелось, там наблюдался геотектонический вакуум. И, конечно, наши зарубежные коллеги легче восприняли новые веяния…»

Журналист В. Друянов, корреспондент журнала «Знание – сила», пытаясь ответить на тот же вопрос, так передаёт обобщённое суждение по этому поводу группы крупных представителей отечественной науки: «Территория нашей страны разместилась на одной Евроазиатской плите. Естественно, что в поле зрения геологов попадают главным образом внутриплитовые области – как раз те, где горизонтальные перемещения в верхней оболочке земного шара проявляются слабо… Мировоззрение отечественных специалистов, изучающих Землю, формировалось в спокойной тектонической обстановке материка. Следы былых столкновений и расхождений тектонических плит на нём стёрты последующими геологическими событиями, границы между ними залечены, навечно спаяны. Отсюда – и „материковое“ мировоззрение геологов».

Тут ещё и то надо взять в расчёт, что с тридцатых годов падение авторитета вегенеровской концепции во всём мире привело к тому, что отечественным фиксистам удалось убедить научный мир, будто мобилизм похоронен раз и навсегда. В Большой советской энциклопедии (издание второе), седьмой том которой вышел в 1951 году, в статье посвящённой Вегенеру, идее дрейфа выносится жестокий приговор: «Тектонической гипотезой перемещения материков В. пытался объяснить условия возникновения современных континентов и океанов, но гипотеза противоречит основным фактам геологии и большинством исследователей отвергается…» Столь категоричная оценка привела к тому, что раздел о мобилизме был изъят практически из всех вузовских курсов. И несколько молодых поколений геологов и геофизиков вступали в жизнь, попросту не зная о том, что, помимо фиксистской концепции, существует ещё и какая-то другая. Словом, в их распоряжении даже не было «информации к размышлениям».

Учитывая всё это, мы тем более должны воздать честь одному из первых наших мобилистов члену-корреспонденту АНматериковоеСССР Петру Николаевичу Кропоткину, который уже более четверти века выступает активным пропагандистом этой концепции. Кропоткин использовал многочисленные палеонтологические доказательства для обоснования дрейфа материков, осуществлённые им реконструкции убедительно показывали, что за время существования нашей планеты континенты переместились по её поверхности на многие тысячи километров.

С конца шестидесятых годов ряды мобилистов в нашей стране активно пополняются. В то время известный учёный академик Александр Вольдемарович Пейве дал свою трактовку происхождения особых геологических образований – офиолитовых покровов. Ему удалось доказать, что эти покровы, встречающиеся во многих горных поясах суши, представляют собой фрагменты древней океанической коры. Этот вывод позволил ещё до первых удачных попыток бурения на дне океана представить, каково её строение. В то же время магнитолог доктор физико-математических наук Алексей Никитич Храмов на основе палеомагнитных данных осуществил несколько реконструкций, показывающих расположение на планете материков и океанических бассейнов в различные геологические эпохи.

В 1966 году доктор геолого-минералогических наук С. А. Ушаков и член-корреспондент АН СССР В. Е. Хаин, обобщив геологический и геофизический материал по Антарктиде, собранный советскими экспедициями, пришли к выводу, что обособление этого континента от других материков гондванской группы могло произойти лишь в результате его перемещения на солидное расстояние. А несколькими годами позднее тот же С. А. Ушаков обосновал весьма важную для мобилистской концепции идею: он показал, что нарушение изостатического равновесия в районах островных дуг связано с тем, что под эти дуги погружаются плиты океанической коры.

Начало семидесятых годов для многих отечественных геологов и геофизиков становится поворотным моментом – большинство из них убеждаются в принципиальной верности мобилистской концепции, начинают в своих работах использовать её основные положения. То было время, когда неомобилизм переживал как бы второй этап своего развития: многие его положения переосмысливались заново, обретали количественную «составляющую», проходили проверку. И в гигантскую эту работу, приведшую к тому, что одна из тектонических гипотез превратилась в строгую научную теорию, наши соотечественники внесли свою весомую лепту.

Однако вхождение в советскую геологию мобилизма не было «одноактным действом», оно представляло собой весьма сложный процесс, сопровождалось постоянной полемикой с теми, кто по-прежнему отстаивал фиксистскую концепцию.

Приведу один из примеров многолетней дискуссии – обсуждение проблем глобальной плитовой тектоники, которое состоялось в Академии наук СССР более десяти лет назад, как раз тогда, когда концепция приняла примерно тот вид, в каком она была представлена в предыдущей главе.

Обсуждение это стало одним из центральных вопросов повестки дня научной сессии общего собрания отделения геологии, геофизики и геохимии АН СССР в феврале 1972 года, и результаты его отражены с протокольной точностью в публикации «Известий Академии наук СССР. Физика Земли» (1972, № 9), которой мы и воспользуемся как свидетельством надёжным и основательным.

Думается, близкий к тексту пересказ этого обсуждения позволит читателю увидеть смысл и суть разногласий между двумя концепциями.

Открывая дискуссию, действительный член АН СССР Владимир Иванович Смирнов, академик-секретарь отделения, отметил, что концепция тектоники плит вызвала большой интерес у геологов всего мира. И хотя мнения о ней высказываются разные, бесспорно, что тектоника плит – мощное научное течение. «Мы не можем стоять в стороне от него, – продолжил академик-секретарь, – и наша обязанность состоит в том, чтобы обсудить состояние науки в этой области. Если возможно – определить наше отношение к нему».

Далее участники обсуждения заслушивают три доклада, с которыми выступили члены-корреспонденты Академии наук СССР В. Е. Хаин, П. Н. Кропоткин, В. В. Белоусов.

Состав докладчиков подобран явно не случайно. Виктор Ефимович Хаин – последовательный мобилист. Многие его работы поддерживают и развивают концепцию глобальной тектоники. Пётр Николаевич Кропоткин – тоже, как мы помним, давний сторонник Вегенера, однако он как раз незадолго перед обсуждением выступил с работой, где трактовка новых фактов, добытых наукой, заметно отличается от той, что придерживаются сторонники тектоники плит, – это особый вариант неомобилизма.

Наконец, третий докладчик – Владимир Владимирович Белоусов нам уже также известен – «главный фиксист», принципиальный враг идеи дрейфа в любом её виде.

То есть представлены все основные воззрения, их сторонники имеют возможность полно и глубоко очертить свой взгляд на проблему.

Хаин начинает свой доклад с краткого экскурса в ближнюю историю. Он напоминает, что в тридцатых – пятидесятых годах большинство советских и зарубежных тектонистов твёрдо стояли на позициях фиксизма, были убеждены, что ведущую роль в тектонической жизни планеты играют вертикальные движения. «Открытие явления остаточной намагниченности пород, – продолжил далее докладчик, – широкое развитие палеомагнитных исследований, а также установление мировой системы океанических хребтов позволило Г. X. Хессу и Р. С. Дитцу в 1961–1962 гг. сформулировать гипотезу расширения океанского дна, в дальнейшем обобщённую до охвата всего земного шара и получившую название «тектоники плит», или «новой глобальной тектоники». Исследования в данном направлении в настоящее время (то есть до начала семидесятых годов. – И. Д.) занимают первое место в зарубежной геологической тематике… Хотя несомненно, что в быстром успехе новой глобальной тектоники есть существенная доля сенсации и моды, главной причиной её распространения всё же явилось то, что эта гипотеза наиболее полно и удачно обобщила новую, преимущественно геофизическую, информацию о строении дна океанов… Данные глубоководного океанического бурения также подтвердили прогнозы авторов гипотезы. Успехи в изучении дна океанов привели к пересмотру теории геосинклиналей. Новая гипотеза стала избавляться от своей первоначальной односторонней океано-геофизической ориентации и обрастать континентально-геологической плотью».

Далее Ханн излагает оформившуюся к тому времени концепцию «тектоники плит», в которой выделяет несколько основных положений.

Первое состоит в том, что земная кора и верхняя часть мантии составляют относительно жёсткую и хрупкую литосферу. Ниже её находится слой более вязкого и более пластичного вещества, получившего в науке название «астеносфера». Термин этот происходит от греческого astenés – слабый, то есть в данном случае его можно перевести на русский так: слабая оболочка.

Второе положение характеризует «соотношение сил» в литосфере. Суть в том, что литосфера разделена на небольшое количество плит, структур инертных. Те же зоны, где в основном проявляется геологическая активность: сейсмическая, тектоническая, вулканическая, – располагаются вдоль границ этих плит. Сами плиты смещаются друг относительно друга в горизонтальном направлении. Они расходятся в рифтовых долинах. Пододвигаются друг под друга в районах островных дуг. Наползают (или, как принято говорить в науке, надвигаются) одна на другую или скользят одпа вдоль другой.

Третье положение касается рифтовых зон срединно-океанических хребтов. Здесь поднимается из астеносферы разогретое вещество мантии, из которого выплавляется базальт, заполняющий рифты. При остывании пород, содержащих железо, магнитные моменты атомов принимают направление, которое имеет в данный момент магнитное поле планеты. Если ко времени раскрытия новой рифтовой трещины, рассекающей земную кору, и поступления из глубин новой порции вещества произойдёт инверсия магнитного поля Земли, то такая перемена отразится и на ориентировке магнитных моментов атомов железа. Эти постоянно происходящие процессы дают возможность датировать линейные магнитные аномалии, обнаруженные на океанском дне вдоль срединных хребтов, и тем самым восстанавливать историю «раскрытия» современных океанов. По ним удаётся установить, что участки коры продвигаются от рифтовых долин по направлению к периферии океана со скоростью несколько сантиметров в год.

Хаин отметил, что этот круг построений, входящих в тектонику плит, подтверждён результатами глубоководного бурения, ибо возраст пород в нижней части осадочного слоя (который должен соответствовать возрасту коренных пород дна, лежащих непосредственно под осадками) оказался в подавляющем большинстве случаев именно таким, каким и был предсказан при сопоставлении сведений об океанических магнитных аномалиях с данными об эпохах инверсий магнитного поля Земли.

«Соображение по ходу» Сорохтина:

«Интересно, что все встреченные тогда исключения при дальнейшей проверке оказались ошибками датировки возраста или номера аномалии».

Четвёртое положение новой глобальной тектоники состоит в том, что любые перемещения литосферной плиты могут быть описаны её вращением вокруг оси, проходящей через центр Земли, и некую точку на её поверхности, именуемую полюсом вращения плиты. Это так называемая теорема Эйлера, доказанная ещё в XVIII веке и позволившая два столетия спустя рассчитать движение литосферных плит по поверхности планеты.

Пятое положение гласит: расширение дна океанов в районах рифтов компенсируется пододвиганием коры в глубины мантии в районах островных дуг, где фиксируются сверхглубинные наклонные разломы литосферы.

Шестое положение глобальной тектоники – предположительное описание «мотора», перемещающего блоки коры, каким он представлялся в начале семидесятых годов. Вот как излагает этот момент Хаин: «Допускается, что под рифтовыми зонами срединно-океанических хребтов располагаются восходящие ветви конвекционных течений в мантии, генерируемые теплом радиоактивного распада, а под глубоководными желобами – нисходящие. На своих горизонтальных отрезках конвекционные течения увлекают с собой плиты новообразованной океанической коры, которые перемещаются к местам своего уничтожения в зонах всасывания. Подтверждением существования конвекционных течений в мантии считается картина распределения теплового потока на поверхности Земли и особенно глобальных гравитационных аномалий».

«Соображение по ходу» Сорохтина:

«Сейчас уже стало ясно, что радиоактивного распада в мантии явно не хватает для этих целей, поэтому уместно напомнить, что даваемое объяснение относится к началу семидесятых годов».

Докладчик подчёркивает, что с помощью новой теории удалось реконструировать историю формирования многих районов земного шара в течение длительного времени, иногда свыше полутора миллиардов лет. Причём эти результаты, полученные на основе данных палеотектоники и палеогеографии, подтверждаются целой серией палеогеологических аргументов, «восходящих ещё к эпохе Вегенера, но ныне получивших дополнительное обоснование (сходство контуров континентов, ныне разделённых «молодыми» океанами, сходство их геологического строения и развития, особенно чёткое для гондванской группы континентов, включая Антарктиду, существование коренных различий между континентальной и океанической корой и ряд других)».

Далее Хаин отметил несколько особо важных достоинств неомобилистской теории: «1) концепция новой глобальной тектоники даёт наиболее полное, простое и изящное объяснение весьма разнообразных фактов, описываемых геологией, геофизикой и даже геохимией; 2) гипотеза удачно объединяет в единую динамическую модель тектонические движения и эндогенпые процессы (то есть процессы, происходящие в глубинах планеты. – И. Д.), установив их связь в глобальном масштабе; 3) гипотеза, опираясь на исследования современных океанов, представляет блестящий пример использования в тектонике метода актуализма (сравнительно-исторический метод в геологии, предложенный ещё в первой половине XIX века уже знакомым нам англичанином Чарльзом Лайелем; суть его в том, что по современным геологическим процессам воссоздается картина аналогичных процессов далёкого прошлого. – И. Д.): 4) на основе гипотезы делаются прогнозы, поддающиеся экспериментальной проверке… 5) гипотеза является синтезом предшествующих тектонических гипотез и представлений».

Окончательный вывод докладчика таков: «Гипотеза новой глобальной тектоники… обладает совершенно очевидными преимуществами перед другими современными тектоническими гипотезами и вследствие этого заслуживает дальнейшей разработки, открывая, в частности, новые пути изучения условий образования полезных ископаемых – рудных, нефтяных, газовых». В связи с этим Хаин считает необходимым расширить исследования, связанные с совершенствованием концепции тектоники плит. Она обещает стать основой общей теории процессов, происходящих в глубинах планеты. К этому делу должны быть подключены представители практически всех наук о Земле.

Второй докладчик – член-корреспондент АН СССР П. Н. Кропоткин – отмечает в начале своего выступления, что современный мобилизм впитал в себя всё наиболее ценное из классических фиксистских схем. Он обращает внимание на трактовку мобилистами зон сжатия и растяжения земной коры, существование которых установлено достаточно точно. Эти зоны Кропоткин рассматривает как результаты периодических изменений радиуса Земли, которая то уменьшается, то увеличивается в размерах. В данном вопросе его воззрения опираются на так называемую пульсационную гипотезу, которую развивали в своих трудах многие геологи, в том числе и наш соотечественник академик В. А. Обручев. Сам же Кропоткин считает, синтез неомобилизма и пульсационных представлений должен оказаться чрезвычайно полезным. Возможно, именно пульсации земного шара приводят к возникновению подкоровых течений, усиливаемых затем тепловой конвекцией вещества мантии, а также его гравитационным разделением, при котором железо опускается в ядро.

Стоит принять этот механизм, и перемещение блоков коры станет его неизбежным следствием. «Если развернуть складки альпийского пояса, – сказал Кропоткин, – мы получим только в неогене (период, начавшийся двадцать пять миллионов лет назад – И. Д.) сокращение земной поверхности на 15 миллионов квадратных километров. Очевидно, это сокращение земного шара где-то компенсировалось. А компенсировалось оно в зоне рифтов, откуда геометрически вытекает движение плит».

Однако ряд построений сторонников глобальной тектоники представляется докладчику излишне схематичным. В то же время Кропоткин считает, что суждение Вегенера о существовании единого материка Пангея или двух материков, как считали его некоторые последователи (Лавразии и Гондваны), напрасно оставлено без внимания неомобилистами. Если дополнить глобальную тектонику идеей о материках как областях сжатия, а об океанах как областях растяжения (следуя пульсационной гипотезе), то результаты исследований, проведённых разными методами, дают очень схожие результаты. «Таким образом, – отметил докладчик, – представления, которые я развиваю, ближе к классическому мобилизму, выросшему на базе исследований Вегенера и других».

«Соображение по ходу» Сорохтина:

«Как и классический мобилизм Вегенера, так и мобилизм «пульсирующей Земли» обречены – при всём моём уважении к их авторам – именно из-за неправильных механизмов, умозрительных и противоречивых с точки зрения современной физики. Суть в том, что те же силы, что способны в принципе изменить радиус Земли на 100 километров, непременно действовали бы и на Солнце, а это повлекло бы за собой необычайно сильное изменение солнечной радиации, облучающей нашу планету, что неизбежно должно было бы привести к полному уничтожению земной жизни».

В конце своего выступления Кропоткин выразил уверенность, что геологическая наука, преодолев нынешний рубеж, полностью примет мобилистскую концепцию в том из её вариантов, который окажется наиболее убедительным.

В. В. Белоусов назвал свой доклад «Тектоморфизм Земли. Идеи и реальность». Сложный термин «тектоморфизм» понимать надо так – строение земной коры и механизм основных динамических процессов, в ней происходящих. Противопоставление же реальности идеям сразу подчёркивает полемический характер выступления.

«Хотя океанами и покрыты 2/3 поверхности земного шара, – сказал Белоусов в начале доклада, – самые древние геологические документы, найденные в океане, не выходят за пределы 150 миллионов лет, а на материках известны объекты с возрастом в 3,5 миллиарда лет… и для установлений длительных закономерностей развития Земли мы должны прежде всего обратиться к материкам».

Материки, по мнению докладчика, однозначно свидетельствуют о том, что все основные движения коры – вертикальные: подъём её в одних местах, опускание в других. Какой из этих процессов преобладает, зависит от степени проницаемости коры, то есть от возможности проникновения через неё поступающей из глубин магмы. Именно по этому критерию выделяются два типа континентальных образований – геосинклинали и древние платформы, а также рифты.

Те участки земной коры, которые насыщены большим количеством пород магматического происхождения, обладают «тенденцией к опусканию», в то время как в противоположном случае участок коры стремится подняться. Геосинклинали – это зоны, особенно активные в смысле именно вертикальных движений. Здесь поднимается из глубин магма, создающая в процессе переработки базальтовую кору океанического типа, из-за чего и рождается впечатление, что «геосинклинально-инверсионный комплекс возникает на океанической коре».

Развитие внутренних (эндогенных) процессов «подчиняется определённому ритму, и можно говорить об эндогенных циклах продолжительностью около 200 миллионов лет каждый. В основе этой ритмичности и лежит периодичность самых крупных общих колебательных движений, которые вызывают крупные трансгрессии и регрессии (трансгрессия – наступление моря на сушу в результате опускания суши, поднятия океанического дна или увеличения объёма воды в океанических бассейнах, регрессия – обратный процесс, то есть отступление моря из-за поднятия суши, опускания дна океана или уменьшения объёма воды в его бассейне. – И. Д.), отмечающие начало и конец цикла. Лучше всего они выражены на платформах…»

Далее Белоусов подробно останавливается на том, как в свете этой концепции возникают, развиваются и гибнут геосинклинали, какое это влияние оказывает на континентальные платформы, которые также обладают весьма различным характером в молодом возрасте и тогда, когда получают право именоваться древними.

Докладчик связывает эти события с состоянием астеносферы под разными участками земной коры или, шире, с плотностью верхней мантии. «Под щитами астеносфера выражена слабей и погружена больше всего, а в вулканических зонах, в которых мы можем видеть аналоги древних геосинклиналей, её кровля поднимается под самую подоснову земной коры. Аналогично изменяются и тепловые потоки… Модель тектонического процесса для материков можно представить в следующем виде. Периодические тепловые импульсы приводят к большой подвижности астеносферы, к быстрой инверсии плотностей. Далее процесс развивается в зависимости от проницаемости земной коры… Причину периодических тепловых импульсов мы можем искать в периодическом поступлении материалов в процессе дифференциации земной коры… или в периодическом нагреве мантии движущимися зонами расплава… Следовательно, эндогенные процессы на материках связаны с очень большими глубинами».

Подробно изложив свою концепцию формирования материков, Белоусов перешёл к рассмотрению современных взглядов на развитие ложа океана. Он отметил, что здесь господствует идея «растекания океанского дна». Её обязательный атрибут – перемещение срединных хребтов «со скоростью, равной половинам скоростей растекания дна по обе стороны от него, что придаёт большую искусственность этому построению». Докладчик выразил и своё несогласие с идеей о роли в круговороте вещества подножия островных дуг и глубоководных желобов, где, по мнению сторонников тектоники плит, должно происходить опускание конвективного потока в мантию. Он отметил, что в случае с Алеутским желобом, под который, по утверждениям неомобилистов, «проскользнула» в Беринговом море одна из ветвей срединно-океанического хребта, картина получается крайне запутанной, и сторонникам «тектоники плит» пока не удаётся внести здесь ясность».

«Соображение по ходу» Сорохтина:

«Всё это было объяснено уже в начале 70-х годов».

Из приведённого противоречивого толкования Белоусов сделал такой вывод: «Я полагаю, что достаточно одного этого примера, чтобы сильно усомниться в правильности интерпретации этой гипотезы природы глубоководных желобов. Представляется, что мы имеем дело с чрезвычайно формальной геометрической моделью, правдоподобный физический механизм которой вряд ли может быть найден». В целом докладчик оценил концепцию новой глобальной тектоники так: «Довольно поспешное обобщение ещё недостаточных данных».

При этом в докладе не были совершенно приняты во внимание сведения, добытые магнитологами на суше, что обычно для сторонников фиксизма: все эти исследования отметаются ими как неосновательные, ибо, по их мнению, само магнитное поле Земли могло в дальние от нас эпохи иметь совсем иной характер. Существует предположение, что в те времена на планете было не два полюса, а множество, то есть Земля была не дипольным магнитом, а мультипольным. И хотя серьёзных обоснований этой гипотезы пока не обнаружено, но фиксисты стоят на своём: раз она не опровергнута, то все магнитные реконструкции доверия не вызывают.

Так же с порога отвергается сторонниками фиксизма и вся обойма сведений, собранных зоогеографами и палеонтологами, значительно пополненная со времён Вегенера. А факты здесь явно свидетельствуют, что объяснить распространение многих видов животных на планете в наш век и в удалённые от нас эпохи невозможно, если считать, что материки никогда не соприкасались друг с другом. Фиксисты заявляют, что такого рода суждения недостаточно обоснованны и брать их в расчёт – значит, только сильнее запутывать и без того запутанную ситуацию…

Излагая же собственный взгляд на процессы формирования океанских бассейнов, Белоусов сказал: «Я продолжаю думать, что наиболее реалистическое объяснение того, что происходит в океане, – это базификация океанской коры, занимавшей ранее большую площадь, чем сейчас». То есть перед нами традиционная фиксистская схема. Материки занимали раньше если не весь земной шар, то значительную его часть. Потом часть из них, «пропитавшись» поступившим из глубин веществом мантии, «отяжелела» и утонула – погрузилась в более лёгкое вещество нижней оболочки, а «останцы» были залиты новыми порциями базальтовой магмы, составляющей ныне молодую океаническую кору.

«Соображение по ходу» Сорохтина:

«После смешения тяжёлых пород мантии с лёгкой корой образовавшаяся смесь всё равно окажется более лёгкой, чем мантия, и потому никакого «погружения» не произойдёт. Если же такая пропитка будет происходить лишь за счёт базальтовых излияний, то уровень поверхности «базифицированной» коры только повысится, так как базальты хоть и плотнее пород континентальной коры, но заметно легче вещества мантии».

Белоусов попытался дать представление, так сказать, о психологической подоплёке популярности неомобилизма. Он отметил, что разработанный как раз в то время грандиозный международный проект изучения верхней мантии привлёк к исследованию Земли новых специалистов из точных и экспериментальных наук. «В этом смысле революция в науке о Земле совершилась, – отметил докладчик, – и её надо оценить положительно. Однако пришедшие совершенно новые люди, недостаточно знакомые с достижениями континентальной геологии, начали всё сызнова, со стороны океана, а геологи не были подготовлены к разговору в этой области». Белоусов убеждён, что нынешняя ситуация временная, проходящая, он смотрит в будущее оптимистически: «Всё придёт в порму, но для ускорения этого процесса нужна планомерная работа… Необходим взгляд на океан со стороны материка, а не только на материки со стороны океана… Теория Земли будет создана на основе равноправного объединения континентальной и океанической науки, и нет оснований, чтобы геологи отказывались от своих фактов, достижений и полноты наблюдений ради значительно более схематичных и неоднозначных данных океанологической науки».

Затем начинается обсуждение докладов. В нём приняли участие пятнадцать человек. Из них лишь двое высказали принципиальное несогласие с мобилистской концепцией, но это уже были не «отметания с порога», а разговор о том, что факты, связанные с узкой специальностью выступающих, не встраиваются в представление о горизонтальных движениях.

«Соображение по ходу» Сорохтина:

«Некоторые из этих соображений выглядели явными недоразумениями, возникшими из-за того, что узкие специалисты плохо были знакомы с работами сторонников тектоники литосферных плит».

Остальные тринадцать участников обсуждения признали основные мобилистские идеи, хотя почти все отмечали некоторые недостатки тогдашнего варианта тектоники плит. Известный советский учёный академик А. В. Пейве дал этому направлению такую оценку: «Концепция глобальной тектоники представляет собой выдающееся научное обобщение, и её значение никоим образом нельзя отрицать, хотя эта концепция ещё несовершенна и схематична, особенно в геологической части… Большее внимание следует уделить изучению проблем глобальной тектоники в вузах, поскольку наши геологи, воспитанные в фиксистском духе, часто не могут разобраться в геологическом строении районов, где проявляются горизонтальные движения».

Академик А. Л. Яншин подчеркнул, что наличие крупных горизонтальных перемещений коры сегодня уже доказано. Однако, по его мнению, ещё не решён вопрос о происхождении коры во внутренних и некоторых прибрежных морях. Это суждение поддержала член-корреспондент АН СССР Е. А. Радкевич.

Некоторые выступающие говорили о своих результатах, удачно вписывающихся в концепцию тектоники плит. Почти все выражали надежду, что исследование дна океана, окраинных и внутренних морей прояснят те части концепции, которые в тот момент представлялись наименее разработанными.

Для нас интересна краткая речь «младшего по званию» из учёных, принявших участие в той дискуссии, тогда ещё кандидата наук О. Г. Сорохтина (причём единственного кандидата, все другие были академики, члены-корреспонденты, доктора наук). Сорохтин отметил, что любая современная гипотеза должна быть в первую очередь количественной и удовлетворять законам физики. На его взгляд, эти черты отличают концепцию глобальной тектоники. Даже её наименее убедительные части могут быть также дополнены со временем количественными представлениями. Он высказал мнение, что дальнейшее становление концепции пойдёт именно этим путём.

Общее собрание отделения геологии, геофизики и геохимии АН СССР приняло по результатам дискуссии решение, которое обязало ряд академических институтов более широко развернуть исследования проблем тектоники, уделить большее внимание задачам, связанным с созданием единой теории тектонических процессов.

Итак, перед нами ещё одно свидетельство того, как постепенно мобилизм занимает лидирующее положение в науке. Однако давайте попытаемся более конкретно представить, что же в своё время, десять—двенадцать лет назад, давало возможность сторонникам противоположного направления – фиксизма – по-прежнему считать свои суждения обоснованными, а мобилистские конструкции объявлять умозрительными схемами. Для этого стоит более подробно рассказать о сути фиксистских взглядов – в прежнем нашем повествовании о них поминалось вскользь. Наш пересказ доклада Белоусова, боюсь, полной ясности не дал.

Название своё фиксизм получил по главной идее концепции – развитие рельефа Земли никогда не было связано со значительными горизонтальными перемещениями коры, материки с мест своих не сдвигались, их положение зафиксировано с самых далёких времён.