Текст книги "Хитросплетение судьбы (СИ)"

Автор книги: Игорь Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Информатор понимающе кивнул, принимая ответ. Он отобрал последний орешек у кота и отправил его в рот. Пушистый хищник за неимением больше развлечений покинул столик.

– Я думал все купцы знакомы между собой. Особенно ты, – уколол его напоследок он, но затем наклонившись вперед продолжил серьезным тоном. – Рабах на самом деле главный шпион северных островов и это он повинен в недавней заварушке между имперцами и миранами. Полагаю, действовал он самостоятельно. Поэтому я бы советовал воспользоваться связями, чтобы доложить об этом ледлорду. Ты у нас купец с репутацией, к тебе должны прислушаться.

Морозный холодок пробежал по коже северянина. Он попытался изобразить на лице удивление.

– Я тебе, конечно, всегда верил, но эта информация имеет очень серьезные последствия. Мне бы хотелось быть уверенным в надежности источника.

Моен хмыкнул.

– Источник я. Был в Лайдрике. Видел все своими глазами: миран, северян, инженерные машины.

Характер у Рабаха был заносчивый, но Вайнс не мог себе представить, чтобы он пошел против ледлорда и всего ШЛС.

«А Хонкс уже отплыл на острова… как все не вовремя».

– Уже прикидываешь в уме свою выгоду, да? Может дадут тебе какую-нибудь почетную должность? Верховный купец! Звучит весомо.

– Такой увы нет, – ответил северянин отстраненно.

Сейчас он взвешивал все «за» и «против» дружеского совета. Связаться с островами через камни связи не получится, не минуя при этом главного шпиона, а он точно может что-то заподозрить. Письмо? Слишком ненадежно. Выходит, единственным вариантом будет отправиться самому. Времени это займет много, но Вайнс надеялся, что Рабах не будет предпринимать пока никаких действий.

Купец медленно поднялся, все еще пребывая в размышлениях.

– Я твой должник.

– Ты уже уходишь? Корабли так поздно не отплывают, – усмехнулся Моен, тем самым отрезвив северянина. – Прежде чем браться за новую проблему, нужно разобраться со старыми.

Вайнс сел на место.

– Я с тобой поделился, а тебе есть что рассказать интересного?

Северянин еще минуту сидел молча.

– В город проникли двое, и никто не знает каким образом. Одного я словил, но ничего толком от него добиться не удалось. Странный он, – выпалил на одном дыхании Вайнс.

– В чем странный?

– Он странно разговаривает, мало образован, но при этом не был напуган. А когда привел нас к своему секретному проходу в город, начал толкать городскую стену руками, словно хотел ее повалить. Скорее всего он просто сумасшедший, который уже жил в городе.

Информатор прикрыл ладонью рот, чтобы скрыть свое веселье.

– А может ответ еще более удивителен, чем ты можешь себе представить.

Купец вопросительно посмотрел на собеседника.

– Вдруг он… – витиевато взмахнул ладонью, – миранин, выживший в Лайдрике и последовавший за императором в столицу, чтобы отомстить.

Вайнс не удержался и засмеялся во весь голос, но практически сразу остановился, увидев взгляд Моена.

– Ты серьезно?

– Конечно, – в ладони информатора появился еще один орешек, – У тебя же уже есть один.

Хрум.

Ночь прорезал одинокий фонарь, несущийся вперед. Северянин почти бежал, замедляясь только на переходах из одного округа в другой. Не хватало ему только еще ненужных разговоров со стражниками. Голова просто взрывалась. Слишком много серьезных событий за один день. У него изначально было предчувствие на счет этого пленника.

«Если Моен прав? А когда было иначе?»

Вайнс не смог вспомнить прецедента. Это и не важно. Он простучал код быстрее обычного. Тишина. Хотел уже повторить, но дверь легонько приоткрылась.

– Господин, не думал, что вы придете так поздно.

Слуга раскрыл дверь и пропустил купца внутрь.

– Как пленник?

– Уснул.

– А второй?

– Мы не смогли никого найти. Всех опросили. Возможно, он его просто выдумал.

– Хорошо. Молчун здесь?

– Да, внизу с остальными.

– Так. Завари мне чай, – сказал северянин перед тем, как спуститься в подвал.

Второго опять разбудили, а ведь ему так было сложно уснуть в неудобном положении, да еще и связанным. Мешок на этот раз сразу сняли, но из-за яркого света фонаря, стоявшего на стуле перед его лицом, ничего было не разглядеть.

– Надеюсь у вас что-то срочное, а то я не выспался. Еще бы хорошо пожрать чего-нибудь, – дерзнул Форти.

– Узнаешь его? – обратился Вайнс к Молчуну.

Бородатый здоровяк отрицательно покачал головой.

Второй подумал, что они поймали Цежла и тот уже наговорил про Форти всяких небылиц. Поэтому он решил отплатить ему тем же. Но когда у него спросили, как выглядел его спутник, Второй замялся. Он открыл рот, а затем закрыл обратно. Образ Цежла полностью стерся из его памяти, словно и не было никакого таинственного проводника.

– Ты миранин? – решил не затягивать допрос Вайнс.

– Кто? Я-то? Точно не миранин!

В эту ложь даже он сам не поверил, не то, что присутствующие.

– Знакомься, это Молчун. Тоже миранин, как и ты. Он работает на меня.

Зрение Форти наконец-то привыкло к свету, и он подозрительно покосился на человека, которого ему представили. Даже если Молчун и был миранином, то точно не из тех, кого знал Форти.

– В свете последних событий вы двое, возможно, последние экземпляры своего народа.

– Чего?

Купец снисходительно улыбнулся.

– Представители. Так понятно?

– Конечно понятно. Я же не дурак какой-то!

Вайнс устало потер переносицу носа.

«С этим будет сложнее».

– У меня не так много времени, чтобы принять решение на твой счет. Расскажи, что привело тебя в город, и это поможет мне определиться.

Второй немного пожевал нижнюю губу и с вызовом в глазах ответил.

– Месть.

Интерлюдия 6
ШЛС

Северные острова Бахума 1397 год.

Не успел Хонкс сойти с корабля, как его тотчас окружило четверо копейщиков.

– Ледлорд ожидает, – коротко сообщили ему.

Они сопроводили купца до дома Гастиса Бахума, а Хонкс все гадал, к чему такая срочность? Он бы и сам в первую же очередь направился к владыке островов на доклад.

По лицу ледлорда никогда нельзя было определить в каком он сейчас настроении, но вот по давящей ауре, которую он излучал, сразу стало понятно о серьезном положении дел.

– Рабах прибыл на несколько дней раньше тебя и просил немедленно провести собрание. Я решил подождать твоего возвращения. Ситуация требует взгляда с другой стороны.

Хонкс не знал, что шпион наплел Гастису, но явно ничего хорошего.

– Пока я был в Элваране, смог получить аудиенцию у императора. Он не видел и не слышал, ни о Рабахе, ни о письме. Еще я встречался с одним информатором, но от него тоже ничего не удалось узнать. У меня есть подозрения…

Ледлорд сделал останавливающий жест рукой.

– Рабах действительно не был у императора. Он сам мне об этом сказал. Вайнс работает на него, поэтому он ничего не рассказал тебе. Случилось еще кое-что пока ты был в плаванье. Собрание будет сегодня вечером.

На этом их разговор был окончен. Хонкс сделал из него вывод, что его поездка не принесла Гастису никакой пользы и шпион обвел купца вокруг пальца.

Рабах выступил с пламенной речью. Он рассказывал о том, как за год исколесил всю империю; о тирании императора, рубящего головы всем несогласным с ним, о трагедии в Лайдреке и ее последствиях; о силе Элвара, которой он лично был свидетелем. Естественно, шпион не упомянул свой недолгий союз с миранами.

Члены ШЛС слушали внимательно, а лица их мрачнели с каждым новым предложением шпиона. Исключением был Сидус, который по всем признакам спал.

– В глазах этого тирана лишь жажда еще большей власти и крови! Сейчас он насытился, но на центральном материке больше не осталось дикарей! Кто будет следующим как думаете? – заканчивал свое представление Рабах.

– Почему ты не передал письмо ледлорда императору? – решил прояснить ситуацию Хонкс.

Шпион обернулся к нему и раздраженно выплюнул слова.

– Никак не мог протиснуться в его расписание между казнями! Мне еще пришлось восстанавливать всю шпионскую сеть, которая после резни дикарей стала еще меньше! У меня буквально по паре человек в каждом городе! Это же просто смешно!

– Я был у императора, и даже мой сын смог попасть на аудиенцию к нему, – парировал купец.

Глаза шпиона чуть не вылезли из орбит от злости.

– Очень рад за вас! Если бы я знал, что тиранам нравится всякая мазня, то пришел бы с подарочком. Но твой сын молодец. Мне бы как раз пригодился свой человек в замке. Пора бы уже ввести его в семейное дело, Хонкс.

– Моего ребенка ты не получишь! Мало тебе загубленной жизни своего⁈ – вскочил со своего места купец.

– Хватит.

Голос ледлорда снова унял бурю среди непримиримых членов ШЛС.

– Ледлорд, нам нужно готовиться уже сейчас, – продолжал шпион.

– К чему ты хочешь готовиться Рабах?

– Дать отпор империи, а именно этому тирану! Он же зло во плоти!

Сидус словно услышал знакомые слова проснулся и воскликнул.

– Лишь копье поможет избавиться от зла!

Это окончательно вывело шпиона из себя.

– Тогда почему бы нам не собрать всех наших воинов и не закидать императора копьями? Ты не слушал, что я говорил, старый идиот⁈ Небеса! Угроза уже здесь, а не когда-то там в будущем! Нужно действовать обдуманно, а не полагаясь на бред этого сумасшедшего! – указал на Сидуса Рабах.

Старик не понимал, что речь в данный момент идет о нем. Он вообще ничего не понимал. Причмокнув пару раз в полной тишине, Сидус снова погрузился в сладкую дрему.

Лобрен вечно валяющий дурака сейчас был серьезен как никогда.

– Ты наверняка уже все придумал за нас, ведь так?

– Неужели я слышу это от тебя? Да, у меня было время подумать над этим. Единственное спасение есть у хайши. Их Небесный избранник никому головы не отрывает, и вообще еще до сих пор не правит восточным материком. Хотя его сила проявилась уже давно. Нам нужно, нет, просто необходимо заручиться поддержкой хайши. Заключить союз на любых условиях. Если, конечно, у нас нет своего собственного Небесного избранника, – пристально посмотрел на Гастиса шпион.

Это была его последняя попытка подтвердить свою теорию об особой силе рода Бахума.

Ледлорд спокойно выдержал взгляд Рабаха, а также остальных членов ШЛС.

– Готовь корабль, Лобрен. Отплываем сегодня.

Глава 6

Империя Эларис. Элваран 1397 год.

Гальвэр открыл глаза. Ничего не видать, кроме всеобъемлющей темноты. Была уже глубокая ночь и черные облака не давали шанса хоть немного осветить комнату северянина лунным светом. Он снова закрыл глаза. В этот же момент чьи-то холодные руки схватили его лодыжки. Затем еще одна пара рук сомкнулась на запястьях. Художник пытался закричать, но рот ему заткнула такая же ледяная ладонь. На лбу и груди появилось давление от чужих прикосновений. Гальвэр открыл глаза, чтобы разглядеть хотя бы силуэты своих пленителей. Напрасно. Увидеть что-то в этом мраке не представлялось возможным. Северянин попробовал сопротивляться, что оказалось совершенно бесполезным. Руки держали его крепко. Художник больше не чувствовал их холода. Зато теперь он ощутил панический ужас. Неизвестные могли просто перерезать ему глотку, но от чего-то медлили, или же их цель была иной? В любом случаи они продолжали молча удерживать Гальвэра в его постели.

Он попробовал вопросительно промычать. Ему никто не ответил. Водоворот быстрых мыслей захватил сознания: «Кто они такие? Я ничего не сделал! Может это из-за императора? Заговорщики? Хотят выудить информацию из его приближенных? Тогда почему молчат?»

Безмолвная пытка продолжалась вместе с отчаянным сопротивлением. Время все тянулось, будто насмехаясь над северянином. Он быстро выдохся и сдался. Голова гудела от напряжения, а кровь в висках хотела пробить ему череп. Художник почувствовал, как по щекам медленно прокладывают себе путь дорожки из слез. Вздох, граничащий с громким всхлипом. Он проснулся. Было утро. Солнце щедро делилось светом. Гальвер поднялся на кровати растирая запястья. Его голые ступни коснулись холодного пола от чего он тут же вздрогнул. Тело все еще ощущало на себе остатки чужих прикосновений, и это совсем не успокаивало.

– Это точно был сон?

«Опять кошмары?»

Голос Ганса каким-то образом смог развеять неприятное наваждение.

Беглый осмотр не выявил никаких насильственных следов ни на запястьях, ни на лодыжках. Хотя с той силой, с которой его удерживали, синяки были гарантированы.

«Ты слишком много переживаешь за тех, кто в этом не нуждается. Думай о себе в первую очередь!»

В этом совете и правда было рациональное зерно. Гальвэр в последнее время много нервничал. С тех пор как северянин прибыл в империю, события захватывали его одно за другим. Одним из последних был срочный отъезд из столицы Элвара с Шин Зе. Слухи быстро распространились по Элварану – дикари снова напали на пограничный город. Люди, уже наученные горьким опытом, готовились к очередной войне. Но меньше, чем через две недели в замок, который остался под управлением леди Зарзо, прибыло сообщение. Оно гласило, что враг уничтожен окончательно и император вскоре вернется в столицу. Народ империи вздохнул с облегчением, а затем фанатично встретил вернувшегося избранника Небес.

Гальвэр был рад не меньше остальных прибытию Элвара и Шин Зе. Ему было некомфортно проживать в замке в их отсутствие. Пары мимолетных встреч с Клариссой Зарзо хватило художнику, чтобы чаще отлучаться на прогулки. Он не понимал, чем мог вызвать неприязнь столь знатной особы, но ее взгляд на него все время сочился пренебрежением. Едва завидев леди Зарзо в конце коридора, северянин тут же менял свои планы и направление соответствующе. Однако, про нее все говорили исключительно в уважительном ключе без всякого намека на страх. Возможно, она просто не любила живопись, а присутствие Гальвэра в замке считала излишним. В любом случае все должно было прийти в норму.

На пирах, посвященных блистательной победе императора, художник занимался развлечением гостей, рисуя довольно грубые карикатурные портреты (чего он раньше никогда не делал). Мужчины были просто в восторге. Особенно воины. Они заливались хохотом, тыча пальцем и кивая головой на очередную жертву северянина, подтверждая этим его талант подчеркивать самую суть человека. Дамам же это развлечение пришлось совсем не по вкусу. Никто из них даже не улыбнулся. Они лишь перешептывались между собой, заслоняя нижнюю часть лица раскрытыми веерами. Гальвэр не стал искушать судьбу обрести в высшем свете империи себе врагов, и переключил все свое внимание на более благодарную публику.

Император с его верным доблестным были единственными не вовлеченными людьми на празднествах. Золотые глаза Небесного избранника, казалось, потускнели и смотрели безразлично сквозь все. Шин Зе стоял рядом, но будто находился в другом месте. Взгляд хайши равнодушно скользил по лицам всех гостей, словно он их просто пересчитывал. Между ними что-то произошло. Это Гальвэр ощущал интуитивно. Люди, сидевшие ближе всех к Элвару, не смотрели в его сторону и заметно нервничали. Разве что леди Зарзо умело сохраняла хладнокровие. Художнику очень хотелось узнать причину их разлада, но подойти к ним и спросить на прямую он не решался. Северянину вскоре пришлось признать свою потерю связи с ними обоими тоже. Пиры стали единственным местом их пересечения. Из рассказов подвыпивших воинов он смог узнать только то, что император непобедим и принес наконец-таки мир в их страну. Конкретных описаний событий выведать не удалось.

С тех пор прошло несколько недель, а Гальвэр все еще ощущал гнетущую обстановку в замке, которая очень контрастировала с настроениями в столице. Он никогда не замечал в себе, как сильно на него влияет окружающая атмосфера. Аппетит пропал, сон стал нестабильным, сил хватало сделать только пару мазков кистью в день.

Благодаря своим карикатурам он обрел еще большую известность в Элваране. Заказы сыпались горой, а желания их выполнять не было. Северянин имел достаточный запас денег, который он тратил с большой неохотой. Может в нем все же было что-то от его отца? Живя в замке императора, художник ни в чем не нуждался. О таком положении многие могли только мечтать. Но это никак не способствовало творческой инициативе. Каждый раз, когда он подносил кисть к холсту его обуревало странное чувство тщетности усилий. Гальвэр не знал какую картину хочет нарисовать. Неожиданно для себя художник стал чаще вспоминать отца, снег, теплоту стен его родного дома. Хонкс отправлял ему по одному письму в месяц. Содержание каждого было всегда стандартным: спрашивал нравится ли ему в империи, нужны ли ему деньги. Северянин отсылал отцу такие же однообразные ответы. Он не думал, что на островах Бахума происходят какие-то интересные события, но с удовольствием бы послушал байки моряков. К несчастью, до Элварана добирались только купцы.

«Если хочешь вернуться на родину, в этом нет ничего постыдного».

Ганс с прибытием в империю стал через чур рассудительным собеседником.

– Здесь мне лучше. Просто из-за Элвара я не могу чувствовать покой.

«Ты сблизился с ним достаточно, но любой необдуманный шаг может грозить большими последствиями. Он правитель, а не твой друг».

Сегодня у художника снова был сон. В нем император бился в Лайдреке с дикарями. Северянину захотелось изобразить это на холсте, но что-то внутри мешало начать. Он должен хотя бы попытаться поговорить с Элваром, тогда все тревоги покинут его сердце, и он снова сможет рисовать с удовольствием.

В тронном зале присутствовал только Небесный избранник. Его глаза все так же испускали тусклый золотой свет. Одной рукой он поддерживал свой подбородок, а пальцами другой ритмично постукивал по подлокотнику трона. Император даже не заметил появления художника перед собой.

– Ваше величество, вы меня слышите? – обеспокоенно произнес северянин.

Взгляд Элвара стал осмысленным.

– Гальвэр.

Имя далось ему с трудом, словно он провел в молчании уже целую вечность.

– Я давно не видел вас и Шин Зе… Может у вас есть какие-либо пожелания, относительно моей работы?

Элвар зацепился только за первую часть предложения. Он повернул голову влево на пустое место, которое должно быть занято его доблестным и произнес:

– Шин Зе выполняет мое поручение.

Это была ложь. Художник сразу это почувствовал, как и напряжение в воздухе, появившееся после слов императора. Гальвэр уже успел пожалеть о приходе сюда. Было бы слишком наивно рассчитывать на откровенный разговор теперь.

– Может мне расписать стены в коридорах? Не всякой ерундой, а вашими подвигами.

Золотые глаза вновь засияли.

– Мне нравится. Тебе предоставят все необходимое, – изменившимся голосом сказал Элвар.

Северянин глубоко поклонился. На продолжение разговора он уже не надеялся.

«Возможно стоило поговорить сначала с Шин Зе…»

Следующие несколько дней Гальвэр провел в попытках застать неуловимого хайши в замке. Тот умудрялся буквально промчаться у художника за спиной, и стремительно скрыться в неизвестном направлении. Такой расклад только раздражал северянина. Он решил устроить засаду Шин Зе, которая по совместительству являлась основной деятельностью художника. Гальвэр начал расписывать дальнюю от тронного зала часть коридора.

«Рано или поздно ему придется здесь пройти».

Затея сработала быстрее, чем ожидалось. Северянин бросился к хайши, как только он попал в его поле зрения.

– Можно с тобой поговорить?

Холодный взгляд зеленых глаз выражал явное непринятие этой затеи. Доблестный хотел просто обойти Гальвэра, но художник перегородил ему путь и выставил вперед руку с кистью.

– Будешь меня игнорировать, получишь парочку плохо отстирываемых пятен на своей форме.

Угроза была детской и глупой. Северянин сразу о ней пожалел, представив как его затейливая голова катится по полу. Он опустил руку.

– Пожалуйста, – использовал последний аргумент Гальвэр.

Шин Зе пристально посмотрел ему в глаза, явно оценивая, чем обернется для него этот разговор.

– После встречи с императором, – сдался хайши.

Художник быстро раскидывал по углам рамы с пустыми холстами, пытаясь добиться хотя бы видимости порядка в своих хаотичных покоях. Доблестный терпеливо ждал. Когда Гальвэру удалось договориться со своей совестью, он наконец-то обратил внимание на своего гостя.

– Можешь присаживаться… – оглядел комнату, – где угодно.

Хайши не двинулся с места.

– Хорошо. Тогда сразу к делу. Я знаю, точнее, мне кажется что-то произошло между тобой и Элваром. Вы оба изменились после Лайдрека. Это меня беспокоит. Очень, – быстро протараторил северянин.

– Почему тебя это беспокоит?

Шин Зе искренне не понимал художника. Они не были настолько близки, чтобы вызывать такую реакцию.

Гальвэр вспомнив с кем имеет дело, задумался как объяснить сложные чувства такому непробиваемому человеку.

– Наверное, из-за Лейны я чувствую с вами связь. Она столько про вас рассказывала. Поэтому ты и Элвар для меня, как друзья.

Доблестный подошел очень близко к северянину.

– Тебе лучше покинуть Эларис, или хотя бы этот замок. Император не в себе.

Он хотел сказать еще что-то, но посчитал этого достаточным.

Пытаясь выяснить правду, северянин получил еще больше вопросов. Он не собирался следовать совету хайши. По крайней мере пока не докопается до истины. На словах все легко, но у Гальвэра не оставалось никаких других вариантов, кроме как ждать и надеяться, что правда всплывет сама собой. Реальность же не собиралась соответствовать его ожиданиям. Шин Зе умер быстрее, чем художник нашел ответы. Точнее доблестного убил император самолично. За предательство. Художник просто не мог в это поверить.

Вскоре замок снова опустел. В этот раз Элвар забрал с собой и Клариссу. Они направились на восточный материк хайши. И судя по сборам, которые наблюдал северянин, ничем хорошим этот визит закончиться не мог. Гальвэр не хотел больше находиться в этом месте. Особенно после увиденного им большого кровавого пятна посередине тронного зала, которое император запретил убирать.

Первым порывом было уехать домой, но по непонятным для себя причинам он остался в столице. Переехал на постоялый двор, где жил раньше с отцом. У северянина было много времени подумать, разобраться в себе, прежде чем вернется Элвар. В итоге Гальвэр пришел к неприятному выводу: он не может покинуть империю из-за желания разобраться в этих трагических событиях, и из-за своей незавершенной работы на стене коридора замка. Вторая причина могла показаться совсем мелочью, но не в случае художника. Оба предлога были практически равноценны для него.

Он возвращался в замок и продолжал свою работу. В эти моменты северянин успокаивался. Гальвэр вспоминал снова и снова его последний разговор с Шин Зе, а Ганс от этого приходил в бешенство.

«Сколько можно об этом думать⁈ Он уже мертв! Ты вообразил себе, что смог бы его спасти? Так же погрозить императору кисточкой и успокоить его? Это совершенно не твое дело! Картины ты и на островах можешь хорошо рисовать».

Художник кривился от этих слов, словно от ноющего больного зуба.

– Считаешь мне не безопасно оставаться тут?

«О, мозги у тебя все-таки есть. А я уж думал один в твоей пустой башке сижу!»

– Не вижу причин, чтобы Элвар захотел меня убить. Я просто рисую картины.

«Тут ты ошибаешься. Не всем людям нужны причины для убийств. Хайши предупредил тебя, а теперь он мертв. Учись на чужих ошибках».

Общение с Гансом выходило чаще болезненным для Гальвэра. Они оба упрямо стояли на своем. Все споры заканчивались обоюдным молчанием, а потом они разгорались вновь. Бывали моменты, когда северянин хотел бы, чтобы его воображаемый друг исчез навсегда. Тогда бы художник смог себя почувствовать нормальным человеком, наверное.

От их противостояния была и своя польза – северянин закалял свою решимость, которую Ганс называл упрямством. Но совсем недавно Гальвэр встретил кое-кого интересного. Способного поколебать уверенность в своем мастерстве.

Это произошло одним из прохладных дней, чья доля в империи летом была очень мала. После очередных закупок для художественного ремесла, северянин отправился в парк. Он хотел отвлечься от своего основного труда и вернуться к привычным пейзажам. Его глаза долго выбирали цель, пока не наткнулись на странную картину. Женщина, сидящая на скамье напротив, кормила местных птиц. Делала она это в странной манере: отщипывала от буханки хлеба здоровый кусок и кидала его в толпу голодных пернатых, наблюдая за их неистовой борьбой. Затем, когда угощение было полностью съедено, бросала следующий ломоть, целясь при этом какой-нибудь птице в голову. На протяжении всего этого процесса женщина довольно скалилась. Сначала, ее лицо показалось художнику довольно грубым, но приглядевшись внимательнее, он счел его очень привлекательным. Руки сами потянулись к угольному карандашу и листу бумаги. Гальвэр начал быстро накидывать набросок: круглый овал лица, глубоко посаженные глаза, острый нос, морщины на лбу. Возраст женщины было определить сложно. Художник предположил, что ей за тридцать. Она была северянкой с волосами, остриженными до шеи и несколькими косами, связанными между собой причудливым образом на затылке. Ее зеленые глаза резко обратились на Гальвэра, отчего тот замер, словно пойманный за руку воришка. Женщина пружинисто встала и в несколько прыжков преодолела расстояния между ними. Птицы, которые не оценили такого маневра со стороны своей кормилицы, разлетелись в стороны с недовольными криками. Незнакомка вырвала из рук северянина свой портрет и мерзко цокнув заявила:

– Мазня не твое, парень. Займись чем-нибудь полезным.

Ее голос был с приятной хрипотцой, а вот следующий звук для ушей Гальвэра оказался очень жестким. Это звук рвущейся бумаги на мелкие кусочки. После этого она кинула через плечо остатки хлеба и ушла.

«Приятная дама», – весело прокомментировал Ганс.

Художник не отреагировал. Он уже забыл даже о том, что его портрет был варварски уничтожен. Теперь все его мысли занимала только одна деталь, которую Гальвэр заметил в тот момент, когда северянка приблизилась к нему. На ее поясе был меч.