Текст книги "Хитросплетение судьбы (СИ)"

Автор книги: Игорь Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 2

Северные острова Бахума 1389 год.

Кисть замирала над холстом и снова касалась его. Неспешно выводила линии, смешивала оттенки, пыталась запечатлеть реальность. Сказать, что Гальвэр волновался это слишком слабо. Он пытался сосредоточиться и напрягал каждую мышцу в своем теле, чтобы унять внутреннюю дрожь. Она сидела за книжным столиком и рассказывала о своих приключениях в Дизансе.

Когда Лейна накинулась на Гальвэра он превратился в ледяную статую, тающую в ее объятьях. Он не знал любви от своих родителей, но много читал об этом чувстве в книгах. И то, что художник испытал, не могло быть ничем другим, как любовью. Все потеряло значение. Даже дышать было не столь важно. Он был полностью погружен в эйфорию, а она что-то говорила, но Гальвэр не слышал слова. Ее голос был мелодией с нотами, которые были выше всякого понимания, но в тоже время безмерно прекрасными. А теперь он рисовал ее портрет. Просто безумие! С его то опытом! Единичным опытом. Он так боялся сделать ошибку. Не смочь передать всю ее красоту: блеск холодно-голубых глаз, сильные и также изящные руки, кожу, загоревшую от имперского солнца, выражение лица, которое переливалось от эмоций в процессе рассказа. Эта была настоящая пытка, но Гальвэр не хотел, чтобы она заканчивалась.

Их отцы оба были известными купцами и давно дружили. И у обоих родились дети с необычными пристрастиями. Они познакомились в этой самой библиотеке. Пока взрослые решали свои важные дела, дети были предоставлены сами себе.

Лейна была старше Гальвэра на четыре года, и уже одно это давало ей право смотреть на него свысока.

– У меня нет времени с тобой возиться. Я должна тренироваться, чтобы стать лучшей мечницей севера, – презрительно говорила юная воительница.

Маленький художник боялся смотреть на грозную девочку, поэтому продолжал рисовать за книжным столиком. Любопытство Лейны не дало ей оставить это без внимания. Она зашла за спину к мальчику, привстав на носочки умудрилась разглядеть его зимний пейзаж. Ее глаза тут же наполнились восторгом.

– Ты не такой заурядный, как прочие мальчишки, которые только и думают о копьях.

Гальвэр боялся сказать даже одно слово.

– На воина ты не тянешь… Может будешь купцом, как отец? – пыталась расшевелить его Лейна.

И это сработало. Кисть мальчика замерла.

– Не знаю…. Не знаю, чего хочу – промямлил он.

Для девочки это было просто невообразимо. Как будто она сама всегда знала чего хочет и забыла свою прошлую жизнь, до увлечения фехтованием.

– Ты хорошо рисуешь. Думаю, это и есть то, чем тебе стоит заниматься в жизни.

Гальвэр наконец поднял голову и посмотрел на Лейну.

– Правда?

– Зачем мне врать? Главное тренироваться, чтобы стать лучше! А если кто-то будет тебя задирать, говори мне, я их сражу, – делая выпад невидимым мечом, сказала она.

Это воспоминание всегда согревало душу художника и придавало уверенности в темные дни, когда его руки опускались от тяжести непонимания окружающих.

– Этот Мотон проигрывал мне дважды! А столько красовался всегда, будто последний самец хадука!

Гальвэр изобразил улыбку, на которую был способен человек только на гране нервного срыва.

«Кхе. Только не подавись слюной, а то смерть выйдет до безобразия глупой. И девчонка твоя смеяться будет».

Художник проигнорировал голос. Его запястье уже сводила судорога.

«Проклятые складки на одежде, как на них должен падать свет?»

– Гал…

Так звала его только она. Он положил кисть на подставку мольберта и начал растирать запястье.

– Ты уже закончил? Можно посмотреть?

Лейна подорвалась с места, но Гальвэр ее остановил.

– Нет, и, нет! – сам удивившись своему серьезному тону ответил он.

Девушка снова погрузилась в мягкое кресло.

– Ты меня удивил. Не знала, что ты так хорошо рисуешь людей. Та картина…

– Возлюбленные, – немного покраснев напомнил он ей.

Она заметила его смущение.

– Хоть ты и вырос, а все еще краснеешь, как в детстве.

Художник решил сместить фокус ее внимания в другую сторону.

– Помнишь, я тренировал тебя? Кидал снежки, а ты отбивала их палкой.

– Да, такое не забудешь. В этом мне не было равных.

– Ага, а когда снег попадал тебе за шиворот, ты визжала и хлопала себя по спине, – изображая панику своей подруги продолжал он.

– Эй, не было такого!

– Еще как было! Такое не забудешь!

Они смеялись, предавались воспоминаниям и снова смеялись. Он наконец-то смог расслабиться. Она была рядом с ним. Может Гальвэр сможет ей когда-нибудь признаться, но сейчас ему было достаточно и этого. Честно говоря, дрожь колотила его всегда, при мысли что он раскрывает свою хрупкую и нежную любовь к ней. Это ощущение было похоже на прыжок в бездну. Ты падаешь и не знаешь, когда разобьешься и разобьешься ли вообще? Чувства сложны, порой невыносимы. Как их можно удерживать в себе так долго? Гальвэр больше всего боялся не отказа принять его любовь, а изменений, которые могут произойти в их отношениях. Разрушающих изменений.

Лейна машинально и совсем без интереса перелистывала страницы какой-то книги. Кожа на кончиках ее пальцев была сухой и потрескавшейся. За время учебы в империи организм девушки уже совсем отвык от холодного климата северных островов. Время было уже позднее, а их отцы ушли куда-то по своим купеческим делам. Молодая мечница ощущала уют рядом с Галом. Он был словно ее родственная душа. Все понимающая с полуслова, в отличии от имперских ребят. Она знала, что те двое изменили ее и Шин Зе тоже… Но художник смотрел на нее совсем иначе. Может это было связано с тем, что они росли вместе или из-за общей культуры, которая им обоим не нравилась. Она наблюдала, как он бережно окунает каждую кисть в чистящий раствор, затем протирает и складывает в футляр. Он тоже изменился. Совсем капельку. Стал более уверенным, возмужал. Но он все еще был чужим среди своих, как она сама. Еще одна маленькая деталька, скрепляющая их. Это ей нравилось, это делало их особенными, не серыми и скучными, а живыми. Люди, которые искренне стремятся к своим мечтам, вызывали у Лейны глубокое уважение наполовину с восхищением. Гал напоминал ей Элвара своей мягкостью и усердием.

«Эти двое точно бы нашли общий язык», – подумала она, а вслух сказала:

– Отец рассказал мне, что ты можешь стать первым копьем, если постараешься.

Гальвэр нахмурился так, как делала она сама.

– Я больше не хожу на тренировки. Это не мое.

Лейна встала и потянулась.

– Ах, думала такой гений, как ты, поможет мне с тренировками, чтобы одолеть другого гения.

– Но я же не мечник, – с едва слышными нотками разочарования произнес художник.

– Мне просто нужен свежий взгляд. Мой учитель покинул острова, а тренироваться мне больше не с кем. Хочу вернуться и уделать хвастливого гада!

Эмоции Лейны всегда пробуждали вдохновение в Гальвэре. Он взял чистый лист бумаги из стопки на столе и карандаш.

– Опиши мне его поподробней. Хочу проверить свои силы в новом ключе.

Лейна оскалилась.

– Хорошо, но раз я помогаю тебе в твоем ремесле, ты поможешь мне в моем, – гордо ткнула себя большим пальцем в грудь девушка.

Художник крутанул в пальцах карандаш и ответил:

– Идет.

На следующий день они поменялись ролями – Гальвэр был гостем в ее доме и наблюдал за мастерством девушки. Художник знал о мечниках только то, что Лейна ему сама рассказывала, а теперь и показывала. Сейчас она казалась ему еще прекрасней. Он уже много раз пожалел, что не взял с собой ничего из своих творческих инструментов. Но Гальвэр запечатлеет этот образ девушки в своей памяти, а потом бережно перенесет на холст.

– Мы постоянно проводили спарринги, но, чтобы я не делала он все время побеждает, – яростно делала рубящие удары в гостиной девушка.

Художник утопал в удобном диванчике, находясь на безопасном расстоянии от нее. Он собрал всю свою волю, чтобы сосредоточиться на проблеме подруги, а не пялиться на нее с блаженной улыбкой.

– Кажется я начинаю понимать… Хорошо изучив тебя, он уже знает заранее, что ты можешь выкинуть. Я и сам уже вижу места, куда бы ударил. Нужно поменять стратегию.

Она вытерла тыльной стороной ладони пот со лба.

– Например?

– Раз он так хорош и невыносим, предлагаю… подлые трюки.

– Подлые трюки, – заговорщицки произнесла Лейна.

Гальвэр кивнул.

– Мне нравится. Этого он от меня точно не ожидает!

– Ты говорила, что была третьей, а кто был вторым на соревнованиях?

Лицо девушки изменилось. Мимолетная улыбка мечницы была такой, какую художник никогда еще не видел у нее. Сердце Гальвэра отчего-то очень гадко защемило.

– Один хайши каждый раз держал его в напряжении. За его скоростью мне не угнаться, но если я одолею Дарста, то, и считай его тоже.

Художник потерял концентрацию и выронил кисть.

– Тебе плохо? Ты как-то резко побледнел, – взволнованно произнесла Лейна.

Гальвэр нагнулся за кистью, чтобы не встретиться с ней глазами. Он был напуган. Этот страх был каким-то странным. Тревожным. Поглощающим.

– Я не спал всю ночь. Работал над одним пейзажем, – соврал он.

– Я знаю ты быстро увлекаешься, но про отдых не стоит забывать. Мне не хочется потерять единственного понимающего друга из-за недосыпа, – тепло улыбнулась она.

Но эта улыбка была совсем другой. Она не принесла Гальвэру успокоения. Художник вложил всю уверенность в свой голос.

– Все хорошо. Насколько ты останешься?

– На островах? – она направила свой взгляд к потолку. – Думаю, несколько месяцев точно проторчу здесь, но многое зависит от тебя. Если хорошо меня будешь развлекать, останусь на подольше, – весело подмигнула она ему.

Сердце Гальвэра забилось снова в нормальном ритме.

«Пока она рядом, больше ничего не важно».

Порой, юный художник начинал рисовать с самого пробуждения, не вылезая из кровати. На тумбочке рядом с ней всегда было все самое необходимое, чтобы не упустить вдохновение. Это утро выдалось как раз из таких. Взъерошенный, в мятой одежде и с красными глазами он делал резкие черкания карандашом по бумаге. Когда он закончил, воображаемый друг не смог удержаться от колкости.

«А я уж думал, что люди теперь у тебя будут лучше получаться, раз набил руку на девчонке».

На листке было изображено человекоподобное существо. Точнее не скажешь. Полностью черное, без лица, с длинными руками, доходящими почти до стоп, угловатое тело будто у обгоревшего чучела.

Гальвэр скривился, словно не он был автором этой работы. Листок отправился в самый нижний ящик тумбочки.

«Кхе, еще один шедевр похоронен».

– Пожалуйста, не начинай, – он откинулся обратно на подушку, намереваясь вернуться в сонное царство. Только прикрыв глаза, голос будто ждал этого, услышал:

«Когда ты завершишь портрет девчонки?»

– Сегодня.

На самом деле он был уже давно готов, но Гальвэр все не мог успокоиться. Художник каждый день добавлял в него новые детали, испытывая терпение и любопытство Лейны на прочность. Возможно, Гальвэр не хотел его завершать, чтобы подруга не уехала раньше времени, а может боялся, что не получится сделать ее образ идеальным. Таким, какой она представала в его глазах. Тянуть долго он тоже не мог. Поэтому решил, что это произойдет сегодня. Художник даже не будет смотреть на него, избегая тем самым соблазна добавить еще пару незначительных мелочей.

Если отбросить эту тревогу, то Гальвэр чувствовал себя просто замечательно. Даже отношения с отцом стали более приветливые, можно сказать доброжелательные. Эти пару месяцев пролетели слишком быстро. Он проводил с Лейной каждый день. Она все же уговорила его на совместную тренировку. Копейщик против мечницы – неравный поединок. Но Гальвэр не поддавался. Это бы сильно оскорбило ее. Все закончилось ничьей, хотя художник от сосредоточенности настолько выбился из сил, что уже был готов сдаться. Лейна тоже пыхтела, как загнанная лошадь, но в ее глазах горело озорное пламя.

– Ну? – после пары тяжелых вздохов продолжила. – Что скажешь?

– Напора тебе не занимать, бьешь сильно и продуманно… Сама чувствуешь разницу?

Лейна восстановила дыхание и задумалась. Гальвэр не мог оторвать от нее глаз.

– Я стала выносливее это точно! Но с копейщиком драться совсем иной опыт. Да и ты, в основном, только оборонялся.

Художник ухмыльнулся.

– Это моя специализация.

– Так! – хлопнула она в ладоши, – Где мой обещанный портрет?

– Сейчас принесу, – с тяжелым вздохом произнес он.

Холст был уже в раме и замотан в темную ткань. Гальвэр аккуратно развернул его и с замиранием сердца показал Лейне.

Ее глаза начали быстро бегать по портрету, жадно изучая все детали. Молчание подруги очень нервировало художника. Его пальцы вжались в раму и побелели.

– Я нарисовал меньше седых прядей! Ты же не очень любишь…

Она не дала ему закончить.

– Такой ты меня видишь? – как-то отстраненно произнесла она.

Гальвэр чуть не подавился.

– В реальности ты намного прекрасней! – на эмоциях выпалил он, едва не уронив портрет.

– А вот я не согласна. Ты нарисовал меня намного лучше, чем я себя вижу в зеркале. Твоя работа потрясающа, Гал!

Она подошла к нему и взяла за руку.

– Спасибо тебе. Никогда не бросай рисовать это твое призвание! С кистями ты обращаешься явно лучше, чем с оружием.

Тут у него от сердца сразу отлегло и он даже решился похвастаться.

– Мои картины хорошо продаются в империи.

«Как же ты меня раздражаешь парень! Такой момент для признания упустил!»

Реплика Гала была успешно проигнорирована зачарованным художником.

– Как вернусь в Эларис, проверю, – мило сощурилась она.

Через неделю Лейна покинула острова. Гальвэр так и не признался ей, за что все время приходилось выслушивать невыносимую критику Ганса. Сейчас художник думал куда потратить накопленные деньги. Он тоже хотел побывать в империи, но подруга успела перед отъездом подкинуть еще пищи для размышлений. Лейну тянуло на восточный материк, а художник был бы совсем не против оказаться в ее сопровождающих. И может тогда, при определенных, благоприятных, обстоятельствах он наконец-то скажет о своих чувствах. Но сейчас оставалось только ждать возвращения девушки. В этот раз их разлука уже не продлится больше трех лет.

Гальвэр снова вернулся к своей заброшенной работе – «Кратеру». Скрупулезность, которая сопровождала его пока он писал портрет подруги, заставляла переделывать будущий шедевр трижды.

«Кхе, похоже тайны островов так и останутся неразгаданными», – потешался над художником воображаемый друг.

Своим упорством Гальвэр смог его переубедить.

– Готово, – победоносно произнес он.

Последние штрихи картина получила дома в уютной обстановке, а не на улице. Несмотря на это, качество работы не пострадало. Пейзаж выглядел очень реалистично.

«Это конечно не портрет девчонки, но… тоже довольно недурно».

Лучшей оценки от Ганса нельзя было и представить. Еле слышный стук в дверь отвлек Гальвэра от триумфа. В комнату вошел отец. Он был бледен и словно боялся посмотреть ему в глаза.

– Сынок, Лейна…

То, что услышал дальше художник, казалось нереальным. Каждый вздох отдавался острой болью в сердце. Хонкс говорил еще какие-то слова, возможно утешительные, но до сознания Гальвэра они не доходили. В голове проносились только самые первые: «Лейна погибла». Отец, видя в глазах своего сына целый океан мучения чувствовал себя полностью беспомощным. Он не придумал ничего лучше, как просто оставить его наедине со своими чувствами.

Разрушающие изменения произошли. Но не те, которых так боялся Гальвэр. Реальность была слишком жестокой. Мысли бурным роем заполонили его голову.

«Лейны больше нет? Разве это возможно? Зачем рисовать дальше, если она этого не увидит? Лейна больше не улыбнется ему, не обнимет, не назовет его имя, не… Слишком многого НЕ сможет. А он? Что ему теперь делать? Есть ли смысл хоть в чем-то теперь?»

Тело разом потеряло все силы. Он, дрожа, стек на пол и зарыдал. Его дом наполнился болью и стенаниями, которые волнами отдавались в Хонксе. Ганс молчал. В таких делах он был не советчик.

Интерлюдия 1
ШЛС

Северные острова Бахума 1396 год.

Хонкс опаздывал. Это было не впервой. Все уже давно привыкли к этому, но купец каждый раз испытывал стыд за свою нерасторопность. Он думал о сыне, о его дальнейшей судьбе. Хонкс считал себя никудышным отцом. Сначала пропустил момент, когда увлечение Гальвэра рисованием переросло во что-то серьезное, потом пошел у него на поводу, когда тот перестал ходить на тренировки. А затем… умерла Лейна и это все изменило. Теперь сын помогал отцу в торговых делах: вел учет товаров и бухгалтерию. Но в юноше больше не осталось жизни. Он не брал в руки кисть с того дня. Они почти не общались, только по делам. Смотреть на Гальвэра было больно. Хонкс потерял свою жену при родах и в глубине души он считал, что лучше бы она осталось в живых, а не сын. За это купец тоже чувствовал вину.

Наконец он добрался до места. Темная пещера, факелы, пять стульев, ледяной трон, скрытый кучей меховых шкур, огромная и прозрачная, словно стекло, глыба льда с заключенными в ней двумя людьми. Хонкс занял единственный пустующий стул и поставил свой факел рядом в специальную стойку. Все присутствующие, кроме одного, кивнули ему в знак приветствия. Рабах недовольно цыкнул. Он был единственным с кем купец не смог найти общий язык. Их отношения можно было охарактеризовать, как взаимную неприязнь. Кроме упомянутого шпиона на собрании присутствовали: первое копье – Кальдан. Если представить любого опытного воина, то он будет соответствовать внешности лучшего копейщика островов. Лобрен – бывший корабел, нынешний капитан судна «Клык хадука». Про таких людей говорят: «Не ведают страха». Поддерживает самые безумные идеи, но, к сожалению, своих никогда не предлагает. Следующий Сидус – голос воли Небес. Этот человек был стар на столько, что мог умереть в любую минуту. Его постоянно трясло, не смотря на обилие одетых мехов. В словах, которые он говорил от лица Небес, не было никакого разнообразия, как и смысла присутствовать еле живому человеку на таких собраниях. И последним восседал на ледяном троне ледлорд Гастис Бахум. Он тоже был стар, но в отличии от Сидуса его тело излучало жизнь и силу. Ледлорд чаще молчал, чем говорил. Он внимательно выслушивал каждого, а когда говорил все сразу затихали. Его голос был словно молот. Тяжелый, давящий. Этому человеку можно было лишь подчиняться. В уголках глаз у него были глубокие морщины из-за того, что он все время щурился. Каждое собрание начиналось с его слова и им же заканчивалось.

– Новости? – как всегда коротко обратился он к своим соратникам.

Первым выступал Рабах. Это было его законной привилегией. Шпионы этого человека были во всех уголках Мирании. Он всегда был в курсе всех событий благодаря Небесному дару – «камням связи». Они могли передавать мысли людей на любое расстояние. Рабаха можно было назвать вторым человеком по влиянию в ШЛС. И он конечно же пользовался этим во всю, что в свою очередь не могло не раздражать Хонкса.

– Моих людей в империи стало меньше в два раза с появлением нового императора. В его замке так вообще никого не осталось. Без Дьютоса и его пешек мне слабо представляется как мы будем проворачивать свои дела дальше. Знать напугана, а дураков, которые согласились бы шпионить за избранником Небес я не нашел.

Рабах посмотрел на реакцию всех членов ШЛС и продолжил:

– На восточном материке все спокойно. Ржад передал, что наместник уже в курсе событий в империи, но ничего предпринимать не собирается. Похоже не такие уж близкие отношения у них были с Адисом, – ухмыльнулся он своей остроте.

– Ледлорд, этот Элвар Люрэн вызывает у меня серьезные опасения. Он силой присвоил всю власть себе, в отличии от хайши, который терпеливо ждет своего часа. У обеих стран есть Небесный избранник, а мы? Будем дальше надеяться, что удача и нам улыбнется? Нужно брать дело в свои руки! Возможно, именно новый император – это наша основная проблема! – пылко обращался шпион к собравшимся.

Взгляд Гастиса Бахума медленно перетек на Сидуса.

– Что на это ответят Небеса?

Теперь уже и глаза остальных были направлены на трясущееся тело. Старик разработал свою челюсть мерзко причмокивая и произнес.

– Лишь тот, кто хорошо владеет копьем избавит нас от грядущей беды.

Это пророчество повторяли все, кто был раньше на его месте, но Сидус отличался от них тем, что ничего другого не говорил вовсе. Казалось, он уже выжил из ума и повторяет то, что намертво отпечатались у него в памяти. Рабах даже не пытался скрыть своего презрения. Он сморщил лицо, будто наступил в дерьмо.

– Лобрен? – переключился ледлорд.

– На море все тихо! Волны нашептали мне, что не чуют никакой опасности! – с заговорщицки дурашливой интонацией произнес капитан.

– Что ты думаешь, Кальдан?

Этот вопрос был риторическим. Ледлорд задавал его чисто из вежливости, поскольку воин никогда не высказывал своего мнения.

Первое копье островов пожал плечами.

– Хонкс?

С купцом у Гастиса Бахума были самые доверительные отношения. Они выросли вместе и будущий ледлорд всегда прислушивался к советам Хонкса.

– Думаю лучшим решением будет подождать и понаблюдать как себя будет вести новый император. Полагаю, он не связывался еще не с одной из стран, – покосился он на Рабаха. – Может после вашей личной встречи станет более ясны его мотивы.

– Он уже встречался с одним правителем, и тот потерял свою голову, если ты не забыл, – злостно ответил шпион.

Одного взгляда Гастиса было достаточно, чтобы конфликт не разгорелся дальше.

Пещера ненадолго погрузилась в тишину.

– Я напишу письмо новому императору. Рабах, ты его доставишь лично в руки.

Шпион заскрежетал зубами, а глазами пытался испепелить Хонкса. Ледлорд встал, обозначая этим, что их собрание окончено и шесть теней направились к выходу из пещеры.