Текст книги "Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг."

Автор книги: Игорь Цветков

Соавторы: Денис Бажанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

В тот же день по поручению судового комитета приступили к изготовлению специальных табличек “регламентирующих, где можно курить и где нельзя”.*779

[Закрыть] 22 июля судовой комитет “Полтавы”, рассмотрев вопрос о “порче паровых труб, загрязнении умывальников и писсуаров”, постановил налагать на нарушителей дисциплинарное взыскание, назначая их на внеочередные работы. Делегаты запретили мыть в умывальниках швабры и баки, бросать туда окурки.*780

[Закрыть] Комитеты дредноутов начали борьбу с пьянством. При рассмотрении мер, которые надлежало принять, учитывались наличие отягчающих обстоятельств, а также условия, в которых задерживался виновный. В июле – августе комитетам пришлось рассматривать и несколько дел о воровстве, чего до этого практически не наблюдалось. 24 июля на “Петропавловске” были арестованы матросы С.П. Шакура, Д.И. Федоров и И.Н Гаврилов. Обвинялись они в краже дамского ридикюля с деньгами в кафе госпожи Острей, принадлежавшего хозяйке. Во время обхода они, самовольно зайдя в кафе, улучили момент, когда госпожа Острем наклонилась за чем-то, схватили сумочку и скрылись.*781

[Закрыть] Ситуация была настолько необычной, что члены судового комитета не вынесли определённого решения о характере наказания. Обвиняемые были отправлены в секцию Охраны Гельсингфорсского совета. 26 июля их дело рассматривал незадолго до этого возобновивший свою работу военно– морской суд. Шакуру и Федорова приговорили к 1 году и 8 месяцам арестантских работ.

Гаврилов был оправдан.

Правда, и первые двое тоже были освобождены по амнистии от 17 марта 1917 г.*782

[Закрыть]

3 августа из-за участившихся краж “полтавцы” ввели запрет на вынос с кораблей любых вещей. Разрешение на уход можно было получить лишь в том случае, если желающий мог доказать, что данное имущество является его собственностью.*783

[Закрыть] Такая практика принесла свои плоды. 16 августа в том же суде рассматривалось дело кочегара с “Полтавы” А. Попсуева, а 11-го – матроса “Гангута” А. Умрихина. Оба обвинялись в очень схожих поступках: в кражах на своих кораблях обуви у сослуживцев. Попсуев украл у матроса I статьи Н. Лаптева ботинки, Умрихин – у сигнальщика Машкова – сапоги. Наказание им было установлено одинаковое: 6 месяцев тюремного заключения и оба они, как и в предыдущем случае, были сразу же амнистированы. Правда, судовые комитеты тут же послали в ИК Гельсингфорсского Совета ходатайства о списании их с кораблей. Исполком просьбы, поддержанные командирами, удовлетворил.*784

[Закрыть]

Увеличилось количество дел о кражах на кораблях бригады продовольствия. 17 сентября были смещены с должности самоварщиков матросы “Севастополя” И. Ченцов и И. Чистоплюев. Основная причина – неоднократные хищения чая.*785

[Закрыть] 22-го комитет разбирал дело матроса П. Барановского, выдававшего из кладовой сахар члену комитета I созыва и депутату Гельсингфорсского Совета А. Барову. В результате Барановский был отстранен от должности кладовщика и посажен в карцер, а Баров – заплатил штраф.*786

[Закрыть] В тот же день комитет арестовал артельщиков 2-й и 3-й роты Белякова и Королева за воровство во время угольной погрузки куска мяса.*787

[Закрыть] Аналогичная история произошла и на “Полтаве”, где корабельный кок Ванеев попал в секцию Охраны народной свободы Гельсингфорсского Совета за кражу партии картофеля.*788

[Закрыть]

Однако экипажи иногда не доводили кражи до разбирательств в судовых комитетах, предпочитая наказывать вора самостоятельно. Возможно, что они считали меры наказания, применявшиеся к данной категории преступлений, недостаточными по сравнению с дореволюционными. Зафиксирован случай, когда над вором был устроен самосуд. 29 августа к старшему врачу ‘Гангута” С.В. Гуткевичу явился за помощью избитый кочегар В. Румянцев. В результате проведённого затем разбирательства выяснилось, что он пытался продать украденный у матроса Сулитина бушлат. Так как его давно подозревали, он был схвачен, избит и доставлен к члену судового комитета С. Андрееву. В ходе допроса В. Румянцев сознался, что эта кража у него пятая.*789

[Закрыть]

Линейный корабль “Полтава” на Гельсингфорском рейде

Важной проблемой для комитетов была борьба с “нетчиками”. Этому вопросу посвящались два заседания севастопольских делегатов, 19 и 21 августа. При рассмотрении мер, которые надлежало к ним принять, учитывались количество опозданий, наличие отягчающих обстоятельств. Так, матросам А. Морозову и П. Титову за отсутствие на борту в положенный срок в первый раз было увеличено на 6 суток число вахт в кочегарке, а Морозов за продажу подметок “заработал” порицание и лишился на 10 дней увольнения в город. Матросы Ф. Стулов и И. Филатов, как попавшиеся вторично, остались без берега на 20 дней и заплатили штраф – по 20 финских марок каждый. Такие же меры наказания члены комитета назначили и матросам Козлову и Киктенко. Матроса же Мылова “за неоднократное опоздание и побег с корабля с 15 мая по 21 июня” постановили арестовать и отправить в секцию Охраны народной свободы.*790

[Закрыть] Однако делегаты не всегда были беспристрастны. 26 июля в судовой комитет поступила жалоба командира корабля капитана I ранга В.П. Вилькена на отсутствие в срок на борту членов комитета машиниста I статьи Э.А. Берга и матроса I статьи А. Агапова. И что же? Большинством голосов судовая организация “Севастополя” приняла резолюцию о том, что “произошло досадное недоразумение” и оставила поступок абсолютно безнаказанным.*791

[Закрыть]

Осенью участилось наложение денежных штрафов. Так, комендор. А Завьялов с линейного корабля “Севастополь” за долги лишался оклада на 2 месяца. Комендор В. Кузнецов с того же корабля за опоздание из отпуска на 40 суток остался без жалования на 3 месяца, а гальванер А. Семенчук за опоздание на 15 суток – на 2 месяца.*792

[Закрыть]

Однако в этот период команды получили возможность влиять на постановления о наказаниях. Согласно данным вахтенных журналов и протоколам заседаний комитетов с 29 июня раз в две недели на линкорах для “обсуждения общеполитических вопросов и текущих дел” проводились общие собрания.*793

[Закрыть] Вероятно, тем самым делегаты желали сохранить доверие экипажа. Но одновременно они в несколько утратили возможность правового поддержания порядка, поскольку общее собрание команды могло и не утвердить приговор. Так случилось 17 октября на “Севастополе”, когда матросы отказались признать вину кочегара Г. Касперовича, необоснованно обвинившего комендора И. Шнырика и мичмана В. Саковича в возгорании угля. Дело отправилось повторно в судовой комитет для пересмотра.*794

[Закрыть]

Из бытовых вопросов основным по-прежнему являлось обеспечение питания. Еще в июле комитеты начали рассылать в различные губернии своих представителей, главной задачей которых было заключение договоров на поставку хлеба на дредноуты. Иногда для этих целей использовались матросы, посылавшиеся в качестве агитаторов. Так, 11 августа, судовой комитет “Петропавловска” поручил члену Всероссийского Крестьянского союза М. Самсонову, направленному в Рязанскую губернию, собрать сведения о ценах на мясо, рыбу, молоко, картофель. Их отсутствие ощущалось в Гельсингфорсе очень остро.*795

[Закрыть] 1 9 августа, по поручению депутатов “Полтавы”, согласно протоколу заседания, в разные города с этой же целью поехали 4 чел.*796

[Закрыть] С “Севастополя” в Воронежскую губернию 20 августа отправился матрос И.Ф. Лазуткин. Там он сумел закупить партию картофеля по 5 руб. за пуд и затем поехал в другие места, чтобы выяснить, где что можно купить дешевле.*797

[Закрыть] Еще один матрос с “Петропавловска”, П. Кожин, отправился по поручению своего комитета на Северную Двину и в Вологду с целью покупки дешевой рыбы для кораблей бригады.*798

[Закрыть] Комитет “Петропавловска” при этом поручил ему изучать возможности размещения продовольственных заказов в близлежащих губерниях.*799

[Закрыть] О важности проблемы свидетельствовало заседание от 28 августа на линейном корабле “Севастополь”.

В день, когда стало известно о выступлении Л.Г. Корнилова, прошло совещание представителей Гельсингфорсского Совета, ЦКБФ, Областного комитета, где принимались важные решения политического характера, судовой комитет сравнивал большую часть времени цены на картофель в Гельсингфорсе и в центральных губерниях. Лишь в самом конце заседания был заслушан доклад представителя эсеровской ячейки на корабле Ф. Вакса о положении в Петрограде. Члены комитета “приняли его к сведению” и постановили материалы доклада и вопрос о наказании офицеров-сторонников Л.Г. Корнилова (если они окажутся) отправить на рассмотрение в бригадный комитет.*800

[Закрыть] 1 сентября делегаты “Севастополя” М. Жуков, Е. Жеребцов и М. Солонко отправились в различные губернии “для закупки муки и картофеля”.*801

[Закрыть] Посылая 6 сентября агитатором на Украину матроса I статьи. И Белоусова, комитет “Севастополя” дал ему полномочия вести переговоры для покупки хлеба для всей бригады. Тогда же было принято постановление: при посылке агитаторов в деревню требовать от них подробного отчета о сельском хозяйстве региона, куда они направлялись, и тамошних цен.*802

[Закрыть]

3 сентября для более эффективной заготовки продуктов комитеты бригады реорганизовали продовольственные комиссии. Если раньше ее штат состоял из 2-х человек, то теперь их число увеличилось вдвое. Функции каждого члена продовольственной комиссии четко регламентировались: один должен был закупать продовольствие, двое – вести соответствующие записи расплачиваться. Четвертый являлся контролером над закупщиком.*803

[Закрыть] О трудностях, связанных с заготовкой продуктов, Д.И. Иванов, ставший в это время председателем продовольственной комиссии “Гангута”, вспоминал так: “… мне было поручено проверить продсклад [продовольственный склад – Д.Б.], кухню, учесть требования матросов об улучшения питания. Постоянного внимания требовал буфет…. Чуть ли не каждый день проходили короткие заседания судкома [судового комитета – Д.Б.] по проверке проделанного”.*804

[Закрыть]

Большое внимание уделялось и изысканию денежных средств для закупки продуктов. Штрафы, взимавшиеся с провинившихся, шли именно на эти цели. Приходилось в поисках дополнительных доходов проявлять иногда и удивительную изобретательность. 30 сентября судовой комитет “Севастополя”, изучив вопрос об остающихся на камбузе помоях, постановил продавать их желающим “поскольку помои могут служить как удобрением, так и идти на корм домашнему скоту.*805

[Закрыть] Деньги, вырученные от продажи, планировалось передать в продовольственную комиссию.

Помимо решения продовольственной проблемы, судовые комитеты заботились об обмундировании команд. Интересно при этом, что действовали они часто в духе взаимовыручки и взаимоподдержки. 3 августа судовая организация “Полтавы” решала проблему покупки сукна. В конечном счете, его приобрели в интендантской секции Центробалта.*806

[Закрыть] На заседании комитета “Севастополя” 17 сентября после сравнения цен на подошвенную кожу для обуви, депутаты постановили закупить партию на всю бригаду у Центрального Комитета Балтийского флота, продававшего ее дешевле остальных, по 2 руб. за фунт. На том же заседании члены судового комитета вынесли благодарность экипажу “Полтавы”, чей комитет закупил байку по 24 руб. за пачку и фуфайки по 10 руб. 25 коп. из расчета на все линейные корабли 1-й бригады.*807

[Закрыть] Удалось обнаружить и запрос судового комитета “Гангута”, направленный на “Петропавловск”, когда экипаж сможет забрать со складов свою часть “теплых вязаных подштанников”, закупленных представителями с этого дредноута.*808

[Закрыть]

Уделялось некоторое внимание и медицинскому состоянию экипажа. Это выражалось в обязательной проверке качества продуктов, потреблявшихся командой. Кроме того, при тяжелом заболевании комитет обычно просил командира предоставить отпуск. Так было, к примеру, в случаях с кочегаром “Гангута” П.И. Куповых и трюмным машинистом “Севастополя” П.А. Ситавриным, больным катаром.*809

[Закрыть] При необходимости срочного лечения, комитеты, обычно по договоренности с судовыми врачами, отправляли больных либо в Военно-морской госпиталь в Гельсингфорсе, либо в Петроград. Таким образом, поступили с унтер-офицером с “Петропавловска” В. Приходько, которому 18 июня был поставлен диагноз “сифилис”.*810

[Закрыть] 22 июля на повестку дня заседания судового комитета “Полтавы” был вынесен вопрос об увеличении числа случаев венерических болезней. Делегаты постановили провести прочитать экипажу лекцию на эту тему. Кроме того, снова вводилась практика медицинских осмотров прибывших с берега. Правда, в отличие от дореволюционного времени, они были добровольными и проходили по четвергам и субботам.*811

[Закрыть] Когда же в конце августа в Гельсингфорс пришел тиф, комитеты линейных кораблей приняли решение “составить воззвание к командам, избегать свежей зелени на берегу”.*812

[Закрыть] Приняв все во внимание, судовые делегаты проявили большую заботу об экипажах линкоров. Еще 26 августа распоряжением санитарного инспектора флота статского советника И.В. Ковалевского на бригаде требовалось начать “организацию прививок”.*813

[Закрыть] Однако сделать это из-за недостатка средств своевременно не удалось. Денежные суммы на вакцину выдали именно судовые комитеты дредноутов, после чего прививки и были сделаны.*814

[Закрыть]

Занимались комитеты и просвещением экипажей линкоров. Летом 1917 г. были собраны обширные библиотеки для нижних чинов. На “Севастополе” судовые делегаты отметили, что матросская библиотека, достигшая пятисот с лишним книг, брошюр, журналов, “требует размещения в дополнительных помещениях”. Поэтому было принято предложение объединить офицерскую и матросскую библиотеки, разместив все издания в первой.*815

[Закрыть] Помимо организации и поддержания судовых матросских библиотек, определенное внимание уделялось образованию. В сентябре при Гельсингфорсском матросском клубе открылся Матросский университет. Ещё 12 августа комитет “Полтавы” на своем заседании принял решение направить в него на обучение по 1 чел. от роты.*816

[Закрыть] Комитеты вообще занимались агитацией среди матросских коллективов за поступление их членов в университет, причем их призывы содержались не только в резолюциях, но и публиковались в газетах.*817

[Закрыть]

Корниловское выступление неизбежно вело к увеличению влияния на службу судовых комитетов. Это выразилось в переходе к ним функций, которые делали их хозяевами кораблей. 30 августа на дредноутах “Севастополь”, “Полтава” и “Гангут” были приняты резолюции “об усилении мер предосторожности”. В них говорилось, что “вся корреспонденция, поступающая на корабль, должна направляться дежурному делегату, который в свою очередь должен направить по назначению все письма и другое, а пакеты на имя командира отправлять председателю комитета, в присутствии которого они должны вскрываться”. 2 сентября к резолюции присоединился “Петропавловск”.*818

[Закрыть] На деле зачастую получалось так, что даже командиры кораблей получали пакеты и письма уже распечатанными. Так, 11 сентября С.В. Зарубаев сообщил А.В. Развозову, что “несмотря на мои приказания контроль на линкорах продолжается, секретные пакеты приносятся командиру открытыми”.*819

[Закрыть] И.И. Ренгартен в этой связи отметил: “Зарубаев протестовал, но ему просто ответили: “В таком случае мы во враждебном лагере, посмотрим чья возьмет”…”.*820

[Закрыть]

Линейный корабль “Петропавловск”. 1915–1916 гг. Фото на память. Справа у фотоаппарата стоит лейтенант С. П. Славинский

На требование из штаба командующего флотом списать с “Севастополя” за неоднократные отлучки с корабля матроса I статьи П. Государева, комитет 31 августа наложил резолюцию с одобрением.*821

[Закрыть] Читая ее, трудно понять, кто же в этой ситуации начальник, а кто подчиненный. Если судовые комитеты начинали так относиться к распоряжениям командующего флотом, то можно представить, насколько мало они считались бы с теми решениями, которые их не устраивали. Один пример из записей И.И. Ренгартена мы уже привели выше. Приведем еще один. 6 сентября на линейный корабль “Петропавловск” пришел приказ перевести старшего лейтенанта П.Н. Бунина в штаб флота на должность помощника флагманского штурмана. На следующий день судовой комитет через комитет бригады отправил запрос, чем это вызвано. Ответ из штаба 8 сентября пришел следующий: “Сообщаю, что приказ о старлейте [старшем лейтенанте – Д.Б.] Бунине является результатом того, что должность помощника флагманского штурмана штаба командующего флотом продолжает оставаться свободной. Контр-адмирал С.В. Зарубаев”.*822

[Закрыть] Более того, комитеты стали препровождать аттестации, подобные тем, что они выписывали еще весной, но уже не только на нижних чинов, но и на офицеров: “В судовой комитет линейного корабля “Петропавловск”. Судовой комитет линейного корабля “Полтава” доводит до вашего сведения, что старший лейтенант Борис Карпинский прослужил больше года на вышеозначенном корабле и за все это время служба с ним проходила в полном порядке и никаких недоразумений не выходило. Председатель Аршоев. Секретарь Дудин”.*823

[Закрыть]

За назначением комиссаров в штабы различных воинских соединений Ревком стал направлять своих комиссаров и на отдельные корабли, причем зачастую ими являлись депутаты Центрального Комитета Балтийского флота. Так, на линейный корабль “Петропавловск” в составе комиссии от РК для расследования обстоятельств гибели 4-х офицеров вошли представитель от “Севастополя” в ЦКБФ – Я. Мохов и от “Полтавы” – С. Данченков. После окончания изучения всех обстоятельств дела (комиссия пришла к выводу, что имело место “досадное недоразумение”) они получили назначение комиссарами РК на свои корабли.*824

[Закрыть] С передачей на III областном съезде в Финляндии высшей исполнительной власти от Революционного комитета Областному комитету Финляндии, комиссары в штабы и на корабли стали назначаться Центробалтом. Постановление об этом было принято на II съезде моряков Балтийского флота (25 сентября – 5 октября) 29 сентября.*825

[Закрыть] Комиссаром “Петропавловска” стал Е.С. Блохин, замененный потом В.Н. Кисляковым, “Севастополя”-Я. Мохов, “Полтавы” – С. Данченков, “Гангута” – А. Санников.*826

[Закрыть] Комиссары приобрели широкие возможности вмешиваться в жизнь на кораблях. Они принимали участие во всех заседаниях судовых комитетов, визировали своей подписью все постановления и резолюции.*827

[Закрыть] Имели право в любой момент вызвать председателя любой из секций с отчетом о проделанной работе. На “Гангуте”, например, комиссара А. Санникова беспокоило состояние электротехнической части на корабле. В этой связи частыми были доклады председателя корабельного союза электриков Д.И. Иванова, о чем он сообщает в своих воспоминаниях. Докладывал он комиссару как председатель продовольственной комиссии, и о снабжении экипажа продовольствием.*828

[Закрыть]

С другой стороны, именно комиссары стали проводниками решений Центробалта на линейных кораблях бригады. 17 октября на заседании ЦКБФ была принята резолюция о формировании на кораблях Гельсингфорсской военно-морской базы боевых отрядов. Руководить их комплектацией и управлением должны были комиссары Центробалта. Судовые комитеты лишь осуществляли помощь в этом деле. На “Гангуте” этим занимался А. Санников. Функции комитета свелись лишь к фиксации отобранных людей секретарем С. Плехановым.*829

[Закрыть] На основании этих фактов, можно сделать вывод о подконтрольности осенью 1917 г. выборных судовых организаций лицам, назначаемых более высоким учреждением – ЦКБФ. Правда такая тенденция, видимо, соответствовала настроениям большинства экипажей, которые стали поддерживать большевистские позиции по ряду вопросов.

§ 3. “Революционная дисциплина”

Рассмотрев влияние на жизнь и боевую подготовку бригады политических событий и изменений в системе управления, можно сделать вывод, что важнейшим итогом было падение дисциплины и боеспособности. Оно выражалось в увеличении количества нарушений правил службы и снижении готовности продолжать участвовать в боевых действиях. Однако этот процесс, весьма многогранный и сложный, был обусловлен и рядом дополнительных факторов.

Первый серьёзный удар был нанесён событиями 3–4 марта, когда авторитет офицеров в глазах нижних чинов был поколеблен, в том числе и неспособностью отстоять свои права. Понимало это и командование, чём свидетельствует доклад от 15 марта исполнявшего обязанности верховного главнокомандующего генерала от инфантерии М.В. Алексеева военному министру А.И. Гучкову: “События последних дней резко изменили картину и стратегическую обстановку. Балтийский флот в данное время является небоеспособным, и трудно рассчитывать, чтобы полная боеспособность была восстановлена к началу плавания в Балтийском море… Положение затрудняется тем, что из Петрограда… по всем направлениям распускаются агитаторы, призывающие к неповиновению начальству, взывающие к солдатам об установлении выборного начала на офицерских и командных должностях… Производятся аресты офицеров и начальствующих лиц, чем подрывается их авторитет…”.*830

[Закрыть]

В какой-то мере этому способствовали первые приказы нового командующего флотом вице-адмирала А.С. Максимова. Так, 4 марта на кораблях 1-й бригады получили семафор из штаба бригады: “Все взыскания, наложенные властью адмирала, слагаются. Максимов”.*831

[Закрыть] За этим первым следовал почти такой же, но уже от имени начальника бригады: “Слагаю все взыскания, наложенные властью командира до 1 марта 1917 года. Бахирев”.*832

[Закрыть] Этот шаг должен был убедить экипажи в своей силе. На другой день командующим флотом был издан приказ № 7, который ещё усиливал представление о собственной значимости: “Впредь до окончания выработки Временным правительством правил о взаимоотношении нижних чинов и офицеров, по примеру союзнических армий и флотов, приказываю:

1. Офицерам во всех случаях обращаться к нижним чинам на “Вы”

2. Нижним чинам титуловать всех офицеров по примеру титулования офицерами своих старших начальников, т. е. вместо слов “Ваше Благородие” или “Ваше Высокоблагородие” прибавлять к чину слово “господин”, – например “господин лейтенант”, “господин полковник”, а генеральские чины титуловать “Ваше Превосходительство” или “Ваше Высокопревосходительство”

3. Нижним чинам разрешается курить на улице”.*833

[Закрыть]

На издание этих приказов, думается, повлияло и то, что Максимов до утверждения его в этой должности был “избран” командующим матросами, а это не могло не делать его психологически зависимым от них. 14 марта из штаба флота выходит разрешение не соблюдать команду на молитву.*834

[Закрыть]

С другой стороны, командиры кораблей и офицеры утратили важнейшее право, обеспечивавшее выполнение нижними чинами приказаний, т. е. поддерживавшее всю старую систему подчинения. Речь идет о праве на наказание провинившегося. Можно спорить об эффективности наказаний, их объективности, но сам факт наличия такого права у командного состава обеспечивал поддержание дисциплины – этой базы боеспособности, любых вооруженных сил. В России право наказания нижних чинов фактически закрепилось за судовыми комитетами. Как же использовали комитеты своё право? Весной 1917 г. наблюдалось мало случаев, которые, так или иначе, карались. Обнаружены три, относящиеся к линкору “Севастополь”.

11 апреля за неподчинение унтер-офицеру кочегарам этого корабля, о чём говорилось выше, делегаты вынесли порицание. 16 апреля при уличении матроса I статьи линкора “Севастополь” П. Гольбикова в попытке совершения кражи при приеме провизии с продовольственного склада, он был приговорен к аресту в карцере до передачи материалов в Секцию охраны Исполнительного Комитета Совета депутатов армии, флота и рабочих Свеаборгского порта.*835

[Закрыть] На тот же корабль 18 апреля пришло письмо от крестьянина деревни Буяковка Смоленской губернии Рословского уезда Д.Ф.

Галемского с жалобой на поведение бывшего в отпуске матроса И.Ф. Лазуткина.

Тот “напился пьяным, дебоширил, приставал ко всем, а также и к дочери моей”. Уже на другой день члены комитета вынесли следующую резолюцию: на месяц лишить Лазуткина съезда на берег.*836

[Закрыть] Летом 1917 г. количество проступков в целом увеличилось. Перечисленные типы наказаний сохранились. Кроме них комитеты стали назначать на тяжелые работы, штрафовать.

Арест и передача в руки Совета использовались как исключительное наказание. Так было, например, в случае с упоминавшимися выше матросом “Севастополя” Мыловым за побег. Или с матросом “Гангута” А. Умрихиным и коком “Полтавы” Ванеевым – за кражи. Таким образом, нарушения корабельного распорядка комитеты наказывали довольно мягко. Однако, как мы уже говорили выше, через общие собрания команды матрос мог добиться отмены и такого приговора.*837

[Закрыть]

На соблюдение правил службы повлияло омоложение личного состава линейных кораблей 1-й бригады. Обуславливалось оно несколькими причинами. На первое место здесь выдвигались списания по состоянию здоровья, по требованиям судовых комитетов, дезертирство. Вопрос о пополнениях встал ещё до революционных событий. В феврале 1917 г. были посланы запросы на высылку на дредноуты 80 машинистов, 270 кочегаров, 14 трюмных специалистов, 20 писарей, 12 горнистов из Кронштадта и 150 новобранцев из Петрограда*838

[Закрыть], но этому помешали революционные события.

Впервые после начала революции этот вопрос был поднят 9 марта, когда в штабе бригады была подготовлена “Предварительная табель некомплекта матросского состава”.*839

[Закрыть] 13 марта контр-адмирал М.К. Бахирев отправил соответствующие запросы на линкоры. В них задавался вопрос о том, стоит ли пополнять экипажи за счет матросов призывов 1916–1917 гг., не успевших ещё пройти полный курс обучения специальностям.*840

[Закрыть] Ответы капитанов I ранга С.В. Зарубаева, Г1.П. Палецкого, М.А. Беренса и П.П. Владиславлева были единодушны в своем согласии.*841

[Закрыть] К этому командир “Гангута” добавил, что подобная мера, конечно, принесет кораблям большой вред, который, по его мнению, выразится в падении дисциплины и организации службы, но другого выхода он не видит, т. к. “некомплект экипажа достигает угрожающих размеров”. В этом же рапорте содержалась и просьба прислать “хотя бы” 50 чел. на “Гангут”, что составляло не более 40–50 % от необходимого числа людей.*842

[Закрыть]

Данные ответов командиров линкоров были зачитаны в числе прочих на совещании, посвященном именно проблемам пополнения личного состава. Оно проходило в Береговой канцелярии штаба флота 16 марта 1917 г.*843

[Закрыть] Все цифры по 1-й и 2-й бригадам линейных кораблей и крейсеров свели в общую таблицу. На её основании очень четко прослеживалась общая картина. Наибольшая нехватка на 1-й бригаде ощущалась в матросах I и II статей, что являлось типичным и для других соединений.

Их число составляло 150 чел. Следующими по величине шли кочегары (120 чел.), за ними – машинисты (80 чел.) и, сильно отставая, все остальные.

Линейный корабль “Гангут”. 1917 г. Справа фото матроса с линкора Е. Лимана

Некомплект матросов легко объясним: они составляли наибольший процент на кораблях, отсюда и наибольшая их нехватка. Что касалось кочегаров и машинистов, то и эти специальности из разряда подверженных болезням. Такая же тенденция наблюдалась на бригаде и к концу мая. Из 25 чел., заболевших за последние две недели весны, 9 являлись матросами I и II статей, 4 – машинистами и по 3 – кочегарами и артиллеристами.*844

[Закрыть] Всего же за апрель и май с линейных кораблей бригады было списано и переведено ещё 317 нижних чинов, треть из которых – по болезни.*845

[Закрыть] К тому же, кочегары с дредноутов и 2-й бригады крейсеров считались хорошо подготовленными и нередко переводились на другие соединения. Отчасти подобные переводы объясняют отсутствие некомплекта кочегаров на 2-й бригаде линкоров. Продолжались и случаи дезертирства. Ещё 31 марта командир “Гангута” капитан I ранга П.П. Палецкий сообщил в штаб бригады о неявке на корабль отпущенного до 15 марта матроса II статьи Ф.И. Иванова.*846

[Закрыть] Аналогичный рапорт 1 апреля отправил капитан I ранга С.В. Зарубаев об отсутствии в течение лишнего месяца на “Полтаве” комендора П.Е. Судакова. Скрылись со своих кораблей матрос II статьи И.П. Чижков (“Гангут”), кочегары С.А. Андрианов и X. Хабибулин (“Полтава”).*847

[Закрыть] Сюда необходимо добавить и увеличение количества лиц, вовремя не явившихся с берега – так называемых “нетчиков”. Если до революции их число не превышало 1–2 в неделю, то к маю оно выросло до 3–4 в день.

Как же пополнялся некомплект? Основным источником на данном этапе являлись молодые матросы и специалисты призывов 1917 и 1918 гг. Запрос на них был отправлен в Главный Морской Штаб 23 марта.*848

[Закрыть] К 12 апреля на дредноуты прибыло 392 новобранца.*849

[Закрыть] На практике, однако, они не усилили, а, скорее, наоборот – ослабили боеспособность 1-й бригады. Во-первых, из-за слабого уровня подготовки. Во-вторых, по причине невысокой дисциплины. Исправить подобные недостатки в тех условиях было чрезвычайно тяжело, поскольку многие требовательные унтер-офицеры либо отстранялись от управления ротами, либо вообще изгонялись с кораблей по постановлениям судовых комитетов. А институт кондукторов, игравший большую роль в обучении до революции, вообще был упразднен 23 мая 1917 г.*850

[Закрыть] Вероятно, именно эта часть экипажей готова была принять складывавшееся положение, при котором революционные организации получали право управления. И.И. Ренгартен в записи от 17 апреля свидетельствовал об этом так: “Новую волну разложения принесли с собой новобранцы из Кронштадта…”.*851

[Закрыть] Ему вторил и “Флагманский исторический журнал” 1-й бригады линейных кораблей: “По свидетельству флагманского артиллериста бригады, в связи с назначением значительного количества новобранцев и отвлечения команды занятиями политикой от служебных обязанностей, боеспособность кораблей значительно понизилась”.*852

[Закрыть]

Наконец, здоровье многих новобранцев оставляло желать лучшего. По данным уже приводившейся сводки, во второй половине мая 1917 г. из 25 уволенных в отпуска по болезни 5 чел. (20 %) составляли матросы призывов 1917 и 1918 гг.[853] Положение усложнялось ещё и плохим состоянием медицинской части. Ощущалась нехватка медикаментов. 14 марта 1917 г. об этом рапортом сообщил в штаб 1-й бригады старший врач линейного корабля “Севастополь” И.И. Тржемесский. Он докладывал, что почти нет ваты, и остались минимальные запасы обезболивающих и противопростудных средств.[854] Схожая ситуация сложилась и на “Гангуте”. Видимо, ваты не хватало не только на дредноутах, поскольку большую её партию санитарный инспектор Балтийского флота И.В. Ковалевский в первых числах апреля заказал в Санитарном Управлении ГМШ.[855] 26 апреля он получил первые образцы и признал: “Представленная вата невысокого качества за неимением лучшей может быть принята к употреблению во флоте”.[856] Однако заказ на поставку крупной партии из-за различных проволочек был принят Санитарным Управлением лишь 2 июня.[857]